Танец на кладбище Чайлд Линкольн

54

В окно вливалось утреннее солнце. Д’Агоста неподвижно сидел за компьютером, положив руки на клавиатуру и устремив взгляд на экран. В этом положении он пребывал уже минут десять. Его ожидала куча дел, но он никак не мог освободиться от оцепенения. Это было похоже на нахождение в эпицентре урагана: вокруг все вращается и несется с бешеной скоростью, а здесь, в самом сердце бури, тихо и ничего не происходит.

Вдруг дверь в его кабинет распахнулась, и на пороге показалась Лаура Хейворд. Д’Агоста вскочил со стула.

— Лаура!

Прикрыв за собой дверь, она подошла к столу. Увидев ее ледяные глаза, д’Агоста почувствовал, как внутри у него все оборвалось.

— Винни, ты ведешь себя как подлый эгоист, — тихо сказала Лаура.

— А в чем дело?

— В чем дело? Мое назначение уплыло от меня в самый последний момент. И все из-за тебя.

Д’Агоста вытаращил глаза. Но потом вспомнил о разговоре, произошедшем в коридоре компании «Цифровая точность», и об угрозах ее владельца.

— Клайн, — выпалил он, ударив рукой по столу.

— Да, Клайн, черт бы тебя подрал.

Кинув взгляд на Лауру, д’Агоста виновато опустил глаза.

— А что он сделал?

— Пожертвовал пять миллионов в Фонд Дайсона. На том условии, что меня не возьмут в службу быстрого реагирования.

— Он не имеет права. Это взятка. Это противозаконно.

— Я тебя умоляю. Ты что, не знаешь, как здесь делаются дела?

Д’Агоста вздохнул. По идее он должен был впасть в благородное негодование, даже в ярость, но на самом деле чувствовал лишь безмерную усталость.

— Рокер ведь не дурак, — с горечью сказала Хейворд. — Он знает, что его четвертуют, если он откажется от такой суммы, особенно если она предназначена для такой священной коровы, как Фонд Дайсона. А я — всего лишь козел отпущения.

— Лаура… Мне очень жаль. Я никак не думал, что он отыграется на тебе. Но ведь я исполнял свой долг. А что мне было делать — отпустить его на все четыре стороны? Он ведь подозреваемый. Этот тип угрожал Смитбеку.

— Ты должен был действовать профессионально. После смерти Смитбека ты как с цепи сорвался. Мне известно, какой погром ты учинил у Клайна, да еще унижал его при всех. Ты же знал, что он заводится с пол-оборота, и зачем-то провоцировал его. А он выместил все на мне.

— Верно, я нарочно провоцировал его, чтобы он выдал себя. Такие парни не выносят, когда их возят мордой об стол. Если бы я знал, чем это кончится, ни за что не стал бы с ним связываться. — Опустив голову, д’Агоста стал тереть виски. — Ну что я еще могу сказать?

— Я так мечтала получить эту работу.

Она замолчала. Д’Агоста медленно поднял глаза и встретился с ней взглядом.

В это время в дверь тихо постучали. На пороге возник дежурный сержант.

— Извините, сэр. Включите, пожалуйста, второй канал.

Д’Агоста молча подошел к телевизору, висевшему высоко на стене, и нажал кнопку включения. На экране появилось любительское видео. Изображение подрагивало и было нечетким, но он сразу узнал Нору Келли. Она была в больничном халате, бледная и растрепанная. Похоже, ее заточили в подземелье — стены из грубоколотого камня, солома на бетонном полу. Нора неуверенно шагнула навстречу камере.

— Помогите, — слабым голосом произнесла она.

Изображение пропало.

Д’Агоста повернулся к сержанту:

— Что за черт?

— Пришло к нам пятнадцать минут назад. Сейчас определяем источник.

— Пусть этим займутся лучшие специалисты. И немедленно. Вы поняли? Каким образом это передали?

— По электронной почте.

— Найдите отправителя.

— Да, сэр.

Сержант исчез.

Рухнув на стул, д’Агоста схватился за голову и закрыл глаза. Через минуту он уже взял себя в руки. Облизнув губы, тихо сказал:

— Я ее найду. Даже если меня потом вышвырнут из полиции. Ни перед чем не остановлюсь — ни перед чем, — лишь бы спасти ее от смерти. Тот, кто похитил Нору Келли, дорого заплатит за это.

— Опять ты за свое, — укоризненно сказала Хейворд. — Именно об этом я все время и говорю. Если хочешь спасти Нору, держи свои эмоции под контролем. И действуй как профессионал. Иначе плохо придется уже не только мне.

С этими словами она повернулась и вышла из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь.

55

Когда утреннее солнце осветило кремовые стены и высокие терракотовые арки «Дакоты», перед ее фасадом, выходящим на Семьдесят вторую улицу, появилась странная процессия. Из черных чугунных ворот вышли два носильщика с шестью чемоданами. За ними из темной глубины двора вынырнула женщина в белом халате, занявшая выжидательную позицию рядом с будкой портье. Потом показался Проктор, который подошел к «роллс-ройсу», стоявшему у тротуара, открыл заднюю дверь и стал рядом. Через какое-то время из ворот выехало кресло-каталка, на котором полулежал маленький человечек. Кресло толкала перед собой еще одна медсестра. Несмотря на теплоту бабьего лета, человечек в кресле был погребен под кучей одеял, муфт и шарфов, полностью скрывавших фигуру и затруднявших определение его половой принадлежности. Лицо закрывала широкополая белая шляпа. Из-под темных очков торчал перламутровый мундштук.

Медсестра подкатила инвалида к ожидавшему Проктору. В этот момент из ворот вышел Пендергаст и, сунув руки в карманы, легким шагом направился к «роллс-ройсу».

— Может быть, мне удастся убедить вас погостить еще, matre? — спросил он у странной фигуры.

Человек в кресле громко чихнул.

— Я не останусь здесь ни минуты, даже если меня попросит сам святой Христофор! — раздраженно бросил он.

— Позвольте вам помочь, месье Бертен, — предложил Проктор.

— Минуточку.

Из-под одеяла высунулась бледная ручка с аэрозолем от насморка. Бертен приложил пузырек к трепещущей ноздре, прыснул себе в нос и убрал руку под одеяло. Потом снял очки и засунул их в сумку авиационной компании ВОАС, с которой он, похоже, никогда не расставался.

— Можете продолжать. Duocement. pour l'amour du ciel — doucement![36]

Проктор с медсестрой подняли Бертена с кресла, и, осыпаемые градом ругательств, усадили его на заднее сиденье машины. Пендергаст наклонился к окну.

— Надеюсь, вам лучше? — спросил он.

— Нет, и вряд ли мне полегчает, пока я не вернусь к себе на болота. Если вообще вернусь, — отрезал Бертен, выглянув из своего кокона. Крепко сжимая трость, он гневно сверкал бусинками глаз. — Тебе тоже нужна медицинская помощь, Алоиз. У этого унгана очень древние и мощные заклинания.

— Несомненно.

— Как ты себя чувствует?

— Неплохо.

— Вот видишь! — произнес Бертен с ноткой торжества в голосе. Вынув руку из-под одеяла, он покопался в потрепанной сумке и вытащил маленький запечатанный пакетик. — Растворить в шести унциях аралиевой настойки и добавить немного льняного масла. Принимать два раза в день.

Пендергаст спрятал пакетик в карман.

— Благодарю вам, matre. Извините, что доставил вам столько беспокойства.

Блестящие черные глазки немного смягчились.

— Фу-ты, Господи! Да я сам рад, что мы увиделись через столько лет. Но теперь будем встречаться только в Новом Орлеане — сюда меня больше не заманишь! — Он передернул плечами. — Желаю тебе удачи. Эти лоа из Вилля — очень злые духи. Настоящие демоны.

— Вы не хотите мне что-нибудь сказать, прежде чем уедете?

— Нет. Да! — Старичок чихнул и закашлялся. — Чуть не забыл из-за моих недомоганий. Этот маленький гробик, который ты мне показал на складе, выглядел очень странно.

— Тот, что нашли в склепе Феринга? Который вы… э-э… повредили?

Бертен кивнул.

— Я долго над этим думал. Расположение черепов и костей на крышке… — Он покачал головой. — Их соотношение весьма необычно и неестественно. Вообще-то оно всегда неизменно и составляет два к пяти. Здесь же это соотношение нарушено, правда, незначительно, но все же это отступление от нормы. Этот гробик не соответствует другим символам. — Он пренебрежительно щелкнул пальцами. — Топорная работа, что довольно странно.

— Я проверил серый порошок, который был внутри. Это просто древесная зола.

Еще один презрительный щелчок.

— Вот видишь! Он не соответствует амулетам обеа, которые мы нашли у Шарьера в Вилле. Те гораздо опаснее. Почему этот так отличается от них — для меня загадка.

— Благодарю вас, matre.

Пендергаст выпрямился с задумчивым выражением на лице.

— Не стоит благодарности. А теперь adieu,[37] мой дорогой Алоиз, adieu! Не забудь: растворить в шести унциях аралиевой настойки и пить два раза в день.

Бертен постучал тростью в потолок машины.

— Поехали, любезный! И, умоляю вас, не жалейте лошадей!

56

Мультимедийная служба департамента полиции напоминала д’Агосте отсек управления подводной лодки: набитое электроникой помещение, где было жарко и пахло человеческими телами. В комнате с низким потолком у терминалов и рабочих станций сидело десятка два сотрудников. Кто-то уже приступил к обеду, и в воздухе распространился терпкий запах карри.

Д’Агоста остановился в дверях и огляделся. Самая большая группа базировалась в конце зала, где сидел Джон Лоудер, главный технический эксперт. Лейтенант стал пробираться туда. Когда он увидел в этой группе Числетта, настроение у него совсем упало. Заместитель комиссара оглянулся, но, увидев д’Агосту, молча отвернулся.

Лоудер сидел у своей цифровой рабочей станции, состоявшей из огромного процессора и двух тридцатидюймовых плоских мониторов. Не поддавшись натиску д’Агосты, эксперт настоял, чтобы ему дали по крайней мере два часа, чтобы обработать видео. Прошло уже полтора.

— Что удалось выяснить? — спросил д’Агоста, подходя ближе.

Лоудер оторвался от монитора.

— Это файл в формате MPEG-4, присланный по электронной почте в отдел интернет-новостей.

— Откуда?

Лоудер покачал головой.

— Тот, кто его послал, использовал переадресацию через Казахстан.

— Хорошо, а что с видео?

Эксперт указал на экраны:

— Оно сейчас в видеоанализаторе.

— И на это потребовалось полтора часа?

Лоудер нахмурился.

— Я ввел временной код, выровнял поле записи, провел усреднение по кадрам, убрал помехи и высветлил каждый кадр, стабилизировал цифровое изображение.

— А вишенку сверху не забыли положить?

— Лейтенант, очистка файла не только позволяет получить более четкое изображение, но также устраняет помехи и дает возможность увидеть улики, которые иначе могли остаться незамеченными.

Д’Агоста хотел сказать, что на кону человеческая жизнь и дорога каждая минута, но решил воздержаться.

— Все ясно. Теперь давайте посмотрим.

Лоудер повернул регулятор — черный диск величиной с хоккейную шайбу, и на левом мониторе появилось изображение. Оно стало гораздо отчетливее, чем вначале. Послышался стук, потом темноту прорезал луч света и появилась Нора. Она растерянно смотрела в камеру. Лицо ее было похоже на призрак, парящий в темноте. За ее спиной д’Агоста разглядел стены, сложенные из необработанного камня, и пучки соломы на бетонном полу.

— Помогите, — тихо сказала Нора.

Камера дрогнула, изображение расплылось и сфокусировалось вновь.

— Чего вы хотите? — спросила Нора.

В ответ не прозвучало ни звука. Потом послышалось что-то похожее на приглушенный скрежет или скрип. Свет погас, стало темно, и видеоролик кончился.

— Значит, вы не можете определить, откуда его прислали? — спросил д’Агоста, стараясь говорить спокойно. — А что еще вы можете сказать об этом фильме? Хоть что-нибудь.

— Он не мультиплексный.

— Что это значит?

— Снимали не телекамерой. Скорее всего использовалась цифровая портативная видеокамера со встроенным видеомагнитофоом, и, судя по тому, как прыгает изображение, это старая ручная модель.

— На электронную почту ничего не поступало? Требования выкупа или какие-нибудь сообщения?

Лоудер покачал головой.

— Пожалуйста, покажите еще раз.

Д’Агоста внимательно вглядывался в экран, стараясь найти хоть какую-нибудь малость, позволяющую узнать помещение.

— Вы можете дать крупный план этой стены?

Вращая регулятор, Лоудер поколдовал над изображением — выделил участок стены рядом с Норой и сильно увеличил его.

— Слишком мутно.

— Сейчас я увеличу резкость.

Лоудер немного поработал мышью, и стена проступила гораздо отчетливее. Она была сложена из плоских камней, скрепленных цементом.

— Подвал старого дома, — определил д’Агоста.

— К сожалению, это все, что мы можем сказать, — подал голос Числетт.

— А как насчет происхождения камней?

— Их невозможно точно идентифицировать, — ответил Лоудер. — Это может быть и сланец, и базальт.

— Покажите еще раз.

Все молча смотрели на экран. Д’Агоста почувствовал, как в нем закипает гнев. Сколько можно сдерживаться, когда эти сволочи похитили Нору?

— А этот звук, — продолжал он. — Вы можете сказать, что это такое?

Лоудер сдвинул регулятор вбок.

— Мы уже работали над этим. Сейчас запущу программу усиления.

На втором экране появилось узкое длинное окно с неровной волнообразной полосой, похожей на синусоиду, накачанную стероидами.

— Потише, пожалуйста, — попросил Лоудер.

В комнате установилась тишина, и он начал нажимать на кнопку в нижней части окна.

Полоса начала двигаться в окне, словно пленка в магнитофоне. Д’Агоста услышал шаги человека с камерой, потом раздался тихий щелчок, когда включили свет, и легкий скрежет, когда камеру на что-то поставили или просунули объекта в сквозь прутья решетки или в отверстие. Дважды прозвучал голос Норы, а потом послышался какой-то звук. Скрип? Скрежет? Разобрать было трудно — мешали фоновые помехи, да и сам шорох был слишком слаб.

— Его можно усилить? — спросил д’Агоста. — Или как-нибудь выделить?

— Сейчас я подрегулирую частоту прохождения сигнала.

Открылось еще несколько окон, и на звуковую волну наложились какие-то сложные графики. Лоудер снова проиграл запись. На этот раз звук был более четким, но по-прежнему неразборчивым.

— Попробую отфильтровать нижние частоты, чтобы убрать шумы.

После очередных манипуляций с мышью Лоудер еще раз воспроизвел таинственный звук.

— Это крик животного, которому перерезают горло, — заявил д’Агоста.

— Я ничего подобного не слышу, — возразил Числетт.

— Разве? А вы? — повернулся д’Агоста к Лоудеру.

Эксперт нервно почесал щеку.

— Трудно сказать, — задумчиво произнес он, открывая еще одно окно. — Анализ спектра показывает, что здесь имеется набор высоких частот, некоторые из которых недоступны для человеческого уха. На мой взгляд, это скрип ржавых дверных петель.

— Вздор!

— При всем моем уважении… — начал Лоудер.

— При всем вашем уважении, это крик животного. Плюс старый каменный фундамент. Это было снято в Вилле. Мы должны обыскать это место. Немедленно.

Он повернулся к Числетту:

— Вы согласны, шеф?

— Лейтенант, вы только усугубляете ситуацию, — спокойно и рассудительно произнес Числетт. — На этой записи нет ничего — абсолютно ничего, — что бы указывало на ее источник. Этот звук может иметь несметное количество значений.

Вы только усугубляете ситуацию. Несметное количество значений. Этот надутый индюк любой разговор превращает в упражнение по изящной словесности. Д’Агоста попытался взять себя в руки.

— Шеф, вы ведь знаете, что сегодня вечером будет демонстрация протеста против Вилля.

— У них есть разрешение, так что все абсолютно законно. На этот раз там будет достаточно наших людей, чтобы держать ситуацию под контролем.

— Да? Разве мы можем быть в этом уверены? Если демонстранты станут неуправляемыми, они могут спровоцировать жителей Вилля и те убьют Нору. Мы должны провести рейд немедленно, еще до демонстрации. Использовать эффект неожиданности, ворваться туда и освободить женщину.

— Лейтенант, разве вы не слышали, что я сказал? Где улики? Ни один судья не даст разрешения на рейд, основываясь только на одном звуке — даже если его издало животное. Вы сами прекрасно это знаете. Тем более после вашего бесцеремонного обыска в офисе у Клайна, — пренебрежительно фыркнул Числетт.

Д’Агоста почувствовал, что его терпению пришел конец. Дамбу прорвало, и весь его гнев и возмущение выплеснулись наружу. Но теперь ему было наплевать.

— Вы только посмотрите на них, — громко произнес он. — Сидят тут со своим железом.

Все оторвались от мониторов и уставились на лейтенанта.

— Пока вы играете в игрушки, они похитили женщину и убили двоих журналистов и городского служащего. На этих подонков нужно напустить спецназ. Необходима срочная операция по освобождению заложника.

— Лейтенант, вам следует держать свои эмоции под контролем, — предостерег его Числетт. — Мы прекрасно знаем, что поставлено на кон, и делаем все, что в наших силах.

— Нет, мне не следует, и ничего вы не знаете.

С этими словами д’Агоста повернулся и вышел из комнаты с высоко поднятой головой.

57

Пендергаст сидел в пухлом кожаном кресле в своей гостиной, положив ногу на ногу и опустив подбородок на сплетенные пальцы. В таком же кресле напротив утопал в складках красной кожи крохотный Рен. Между ними на турецком ковре стоял стол, на котором разместились чайник с изысканным китайским чаем, корзинка с бриошами, масленка и вазочки с мармеладом и крыжовенным джемом.

— Чему я обязан столь неожиданным и ранним визитом? — поинтересовался Пендергаст. — Должно быть, случилось что-то из ряда вон выходящее, если вы выбрались из своей берлоги в такой неурочный час.

Рен коротко кивнул:

— Вы правы, я не очень-то люблю дневное время. Но мне удалось выяснить кое-что такое, о чем вы должны знать.

— К счастью, у меня дома редко бывает дневной свет.

Пендергаст налил чай и поставил чашку перед гостем. Но Рен не притронулся к чаю.

— Я давно хотел вас спросить: как поживает очаровательная Констанс?

— Я регулярно получаю сообщения с Тибета. Все идет по плану, насколько это возможно в таких случаях. В ближайшем будущем собираюсь туда наведаться, — сообщил Пендергаст, поднося к губам чашку. — Вы сказали, вам удалось что-то обнаружить. Расскажите, пожалуйста.

— Изучая историю Вилля и его обитателей, я, естественно, просмотрел множество сообщений, газетных статей, обзоров, рукописей, старых книг и других источников. И обнаружил кое-что любопытное.

— И что же это такое?

Рен наклонился вперед.

— Я не первый, кто заинтересовался этим местом.

Пендергаст поставил чашку на стол.

— В самом деле?

— Всем, кто заказывает редкие книги или исторические документы, библиотека присваивает идентификационный номер. Я стал замечать, что интересующие меня документы уже просматривались одним и тем же абонентом. Сначала я подумал, что это просто совпадение. Но после множества таких совпадений, я решил проверить базу доступа. И оказалось, что все документы, касающиеся Вилля и его истории, а также теперешних и прежних обитателей и особенно основателей, уже были просмотрены этим неизвестным исследователем. Он провел большую и кропотливую работу и даже догадался просмотреть те несколько документов, которые ускользнули от моего внимания.

Рен сокрушенно покачал головой.

— И кто же этот таинственный исследователь?

— Вся штука в том, что его файл в библиотечной базе оказался стертым. Словно он не хотел, чтобы о его посещениях стало известно. Остались только следы его пребывания. Это был профессиональный ученый — об этом свидетельствует приставка к его номеру. Мне кажется, он работал по чьему-то заказу, а не для себя. Все было сделано очень быстро и четко. Не похоже на хобби или научные изыскания.

— Понятно, — проговорил Пендергаст, возвращаясь к чаю. — А когда все это происходило?

— Он начал свои исследования около восьми месяцев назад, причем заказывал документы каждую неделю. А два месяца назад все прекратилось.

Пендергаст взглянул на архивариуса.

— Он завершил свое исследование?