Немой свидетель Кристи Агата

– Понятно.

– Вы должны думать о детях, мадам, а не о себе. Вы ведь любите ваших детей?

Он знал, какую струну затронуть.

На щеках у нее появилась краска, голова гордо поднялась. Теперь она больше не напоминала загнанную лошадь. Перед нами была высокомерная дама, почти красавица.

– Значит, договорились, – подытожил Пуаро.

Он пожал ей руку, и мы ушли. Но недалеко. Под прикрытием уютного кафе мы пили кофе и следили за подъездом отеля. Минут через пять мы увидели шагающего по улице доктора Таниоса. Он даже не взглянул на «Веллингтон». Он прошел мимо, целиком погруженный в свои мысли, а затем свернул к подземке.

Прошло еще минут десять, прежде чем миссис Таниос с детьми и своими пожитками села в такси и уехала.

– Bien, – сказал Пуаро, вставая со счетом в руках. – Мы свое дело сделали. Теперь все в руках божьих.

Глава 27

Визит доктора Доналдсона

Доналдсон явился ровно в два. Он, как всегда, был спокоен и аккуратен.

Личность доктора начинала меня интриговать. Сначала он казался мне совершенно невзрачным молодым человеком. Я не мог понять, что нашла в нем такая жизнелюбивая, энергичная особа, как Тереза. Но теперь мне было ясно, что Доналдсон далеко не ничтожество. За его скучным педантизмом таилась сила.

После обмена положенными любезностями Доналдсон сказал:

– Причина моего визита состоит в том, мосье Пуаро, что я совершенно не понимаю, почему вы принимаете участие в этом деле.

– Вы, вероятно, знаете, чем я занимаюсь? – осторожно спросил Пуаро.

– Конечно. Могу добавить, что я не поленился навести о вас справки.

– Вы осмотрительный человек, доктор.

– Я предпочитаю быть уверенным в том, что мне говорят, – сухо заметил Доналдсон.

– У вас критический склад ума.

– Должен признаться, все отзывы, полученные о вас, примерно одинаковы. Вы, по-видимому, весьма крупный авторитет в кругу людей вашей профессии. К тому же у вас репутация порядочного и честного человека.

– Вы мне слишком льстите, – пробормотал Пуаро.

– Вот почему я совершенно не могу понять, зачем вы взялись за это дело.

– Все очень просто.

– Наверно, не очень, – возразил Доналдсон. – Раз вы предпочли поначалу выдать себя за писателя.

– Простительный обман, не правда ли? Нельзя же явиться в дом и сразу объявить, что ты детектив, хотя порой и такое бывает полезно.

– Могу себе представить. – Снова тон Доналдсона стал сухим. – Следующим вашим шагом, – продолжал он, – был визит к мисс Аранделл. Вы сказали ей, что завещание, составленное ее теткой, по всей вероятности, может быть аннулировано.

Пуаро наклонил голову в знак согласия.

– Это, разумеется, было актом возмутительным. – Тон Доналдсона сделался резким. – Вы превосходно знали, что завещание имеет законную силу и переменить ничего нельзя.

– Вы так полагаете?

– Вы что, держите меня за идиота, мосье Пуаро?

– Что вы, доктор Доналдсон, у меня в мыслях не было ничего подобного.

– Я немного разбираюсь в юриспруденции, немного, но этого вполне достаточно. Это завещание не может быть опротестовано. Зачем же вы делаете вид, что может? Очевидно, из ваших собственных корыстных интересов – интересов, которые мисс Тереза Аранделл не сразу распознала.

– Вы, я вижу, претендуете на полную осведомленность в ее чувствах и поступках.

Слабая улыбка мелькнула на лице молодого человека.

– Мне известно о Терезе гораздо больше, чем она думает, – неожиданно заявил он. – Я не сомневаюсь, что она и Чарлз уверены в вашей поддержке в этом весьма щекотливом деле. Чарлз – человек во всех отношениях безнравственный. У Терезы дурная наследственность, и ее воспитание было, мягко говоря, неудачным.

– Вы с такой легкостью говорите такие вещи? Можно подумать, что речь идет о подопытной морской свинке, а не о вашей невесте.

Доналдсон, прищурившись, смотрел на него из-за стекол своего пенсне.

– А почему я должен закрывать на все это глаза? Я люблю Терезу Аранделл. Люблю такой, какая она есть на самом деле, и не собираюсь ее идеализировать.

– А вы понимаете, что Тереза вам безмерно предана и деньги ей нужны главным образом для того, чтобы удовлетворить ваши амбиции?

– Конечно, я это понимаю. Я уже сказал вам, что я не идиот. И ни в коем случае не позволю Терезе вовлечь себя в сомнительные игры. Во многом Тереза еще ребенок. Я и сам вполне способен сделать научную карьеру. Конечно, значительная сумма мне бы вовсе не помешала. Эти деньги были бы весьма кстати, хотя они не упростили бы, а лишь ускорили мое продвижение.

– Короче, вы абсолютно уверены в своих способностях?

– Возможно, это звучит не слишком скромно, но это действительно так, – спокойно отозвался Доналдсон.

– В таком случае продолжим. Я вам признаюсь, что завоевал доверие мисс Терезы обманом. Я позволил ей думать, что я, скажем так, готов заработать деньги не совсем честным путем. Она поверила этому, ни на секунду не усомнившись.

– Тереза считает, что ради денег каждый готов на все, что угодно, – сказал молодой доктор скучным голосом, каким обычно произносят прописные истины.

– Верно. Точно так же рассуждает и ее брат.

– Чарлз сам, вероятно, готов на что угодно ради денег.

– Вы, я вижу, не питаете никаких иллюзий по отношению к вашему будущему шурину?

– Нет. Я нахожу его довольно интересным субъектом для изучения. Ему присущи ярко выраженные невротические симптомы, но это особая тема, сугубо научная. Лучше вернемся к предмету нашего обсуждения. Я спросил себя, почему вы действуете так, таким образом, и нашел только один ответ. Совершенно очевидно, что вы подозреваете либо Терезу, либо Чарлза в убийстве мисс Аранделл. Нет, пожалуйста, не пытайтесь мне противоречить! Вы упомянули об эксгумации, по-моему, специально, чтобы посмотреть, как мы будем на это реагировать. Вы действительно предприняли какие-нибудь шаги к получению ордера на эксгумацию?

– Буду с вами откровенен. Пока нет.

Доналдсон кивнул.

– Так я и думал. Надеюсь, вы все же допускаете, что смерть мисс Аранделл могла быть вызвана естественными причинами?

– Вполне.

– И тем не менее рискуете утверждать обратное?

– И очень решительно. Если бы перед вами был случай, скажем, туберкулеза – и были налицо все внешние признаки этой болезни, и внутренние ее проявления, и соответствующие показатели в анализе крови, eh bien, вы не стали бы сомневаться, что это туберкулез.

– Таков ваш подход? Понятно. Тогда чего же вы ждете?

– Я жду последнего штриха в найденных мною доказательствах.

Зазвонил телефон. Пуаро знаком попросил меня снять трубку. Я услышал знакомый голос:

– Капитан Гастингс? Говорит миссис Таниос. Будьте добры передать мосье Пуаро, что он совершенно прав. Если он придет завтра в десять утра, он получит то, что ему требуется.

– Завтра в десять утра?

– Да.

– Хорошо, я ему передам.

В глазах Пуаро был вопрос. Я кивнул. Он повернулся к Доналдсону. Теперь он заметно оживился и обрел привычную уверенность.

– Позвольте мне объясниться, – сказал он. – Я квалифицировал этот случай как убийство. Оно имело все признаки убийства, все характерные детали убийства – короче, это было убийство! В этом нет ни малейшего сомнения.

– В чем же тогда причина ваших сомнений, ибо я чувствую, что вы продолжаете сомневаться?

– Причина действительно имелась – убийца не был опознан, но теперь эта причина исчезла!

– Вот как? Значит, он вам известен?

– Скажем так: окончательное доказательство будет у меня в руках завтра.

Доктор Доналдсон вздернул брови в еле приметной усмешке.

– Завтра? – спросил он. – Иногда, мосье Пуаро, этого завтра ждут ой как долго.

– Наоборот, – парировал Пуаро, – не успеешь оглянуться, а оно уже тут как тут, никакого разнообразия.

Доналдсон улыбнулся и встал.

– Боюсь, я отнял у вас слишком много времени, мосье Пуаро.

– Ни в коем случае. Всегда полезно объясниться начистоту.

Чуть поклонившись, Доналдсон вышел из комнаты.

Глава 28

Еще одна жертва

– Умный он человек, – задумчиво сказал Пуаро.

– Сразу и не догадаешься, что у него на уме.

– Согласен. И еще он несколько нетерпим. Но исключительно проницателен.

– Звонила миссис Таниос.

– Я так и понял.

Я передал то, что она просила. Пуаро одобрительно кивнул.

– Отлично. Все идет хорошо. Через двадцать четыре часа, Гастингс, мы будем знать точно, как обстоят дела.

– Я все еще не очень хорошо соображаю. Так кого мы подозреваем?

– Кого подозреваете вы, Гастингс, я сказать не могу. Всех по очереди, вероятно.

– Порой мне кажется, что вы не прочь немного надо мной посмеяться.

– Нет-нет. Я не разрешаю себе забавляться таким образом.

– Я не обижаюсь.

Пуаро покачал головой, но как-то рассеянно. Я пристально на него посмотрел.

– Что случилось? – спросил я.

– Друг мой, я всегда нервничаю к концу дела. А вдруг я что-то не учел…

– А разве такое бывает?

– Пожалуй, нет. – Он помолчал, сосредоточенно сдвинув брови. – Я предусмотрел все неожиданные варианты.

– Тогда, может, нам на время забыть о преступлении и пойти в театр?

– Ma foi, Гастингс, какая отличная идея!

Мы провели очень приятный вечер, хотя я допустил небольшую бестактность, пригласив Пуаро на детектив. Хочу дать совет всем моим читателям. Никогда не водите солдата на пьесу о войне, моряка – на пьесу о море, шотландца – о Шотландии, сыщика – на детектив, а актера и подавно незачем вести в театр. Поток самой беспощадной критики будет обрушиваться на вас весь спектакль. Пуаро неустанно клеймил психологическую примитивность, а отсутствие у героя-сыщика метода просто выводило его из себя. На обратном пути Пуаро все еще не мог успокоиться и бубнил, что весь спектакль можно было бы закончить еще в первой половине первого акта.

– Но в таком случае, Пуаро, не было бы и спектакля, – заметил я.

Пуаро был вынужден с этим согласиться. На том мы и расстались.

На следующее утро, а именно в десятом часу, я заявился к Пуаро. Он уже кончил завтракать, но сидел за столом и с привычной аккуратностью вскрывал только что полученные письма.

Зазвонил телефон, и я взял трубку.

Задыхающийся женский голос произнес:

– Это мистер Пуаро? О, это вы, капитан Гастингс?

На том конце провода всхлипнули и зарыдали.

– Это мисс Лоусон? – спросил я.

– Да-да, случилась такая страшная вещь!

Я сжал трубку.

– В чем дело?

– Она уехала из «Веллингтона», Белла, хочу я сказать. Прихожу туда вечером, а мне говорят – уехала. Не сказав мне ни слова! Просто удивительно! Я подумала, что, быть может, доктор Таниос был недалек от истины. Он так тепло говорил о ней и казался таким расстроенным, и теперь я вижу, что в общем-то он прав.

– Но что случилось, мисс Лоусон? Вас смущает только то, что миссис Таниос уехала из отеля, не предупредив вас?

– О нет! Не в этом дело! О боже мой, нет! Если бы только это, если бы только это… Хотя, признаться, это тоже странно, знаете ли. Доктор Таниос сказал, что она не в себе… Не в себе… Ну, в общем, вы понимаете, о чем я говорю. Он назвал это манией преследования.

– Да. (Черт бы побрал эту женщину!) Но что случилось?

– О господи, какой ужас! Она умерла во сне. Приняла слишком много снотворного. Бедные ее малютки! Все так ужасно! Я плачу, плачу не переставая.

– Откуда вы узнали? Скажите мне.

Краем глаза я заметил, что Пуаро перестал вскрывать свои письма и прислушивается к разговору. Мне не хотелось его подзывать. Я боялся, что мисс Лоусон снова примется причитать и охать.

– Мне позвонили. Из отеля. Он называется «Канистон». По-видимому, у нее в сумке нашли мой адрес. О, милый мосье Пуаро… капитан Гастингс, хочу я сказать, какой ужас! Бедные крошки! У них больше нет их мамы!

– Послушайте, – сказал я. – Вы уверены, что это несчастный случай? Они не считают, что это похоже на самоубийство?

– О, об этом и подумать страшно, капитан Гастингс! О боже, я не знаю. Не уверена. Вы полагаете, есть такая вероятность? Это было бы ужасно! Конечно, в последнее время она была очень подавлена. Но из-за чего? Я хочу сказать, что у нее не было бы никаких сложностей с деньгами. Я была готова поделиться с ней, честное слово! Милая мисс Аранделл, не сомневаюсь, одобрила бы мое намерение. Я уверена. Неужели она действительно покончила с собой? Просто не верится, но, быть может, она все же не… В отеле считают, что это всего лишь несчастный случай.

– Что она приняла?

– Что-то из этих снотворных. По-моему, веронал. Нет, хлорал. Да-да, хлорал. О боже, капитан Гастингс, вы думаете…

Я бесцеремонно повесил трубку. И повернулся к Пуаро.

– Миссис Таниос…

Он поднял руку.

– Да-да, я знаю, что вы хотите мне сказать. Она умерла, верно?

– Да. От чересчур большой дозы снотворного. От хлорала.

Пуаро встал.

– Поехали, Гастингс, нам необходимо попасть туда как можно скорее.

– Этого вы боялись вчера вечером? Когда сказали, что всегда нервничаете к концу дела?

Лицо Пуаро стало строгим и застывшим. Почти всю дорогу до Юстона мы молчали. Раз-другой Пуаро покачал головой.

– А что, если… – робко заговорил я. – Что, если это и вправду несчастный случай?

– Нет, Гастингс, нет. Это не несчастный случай.

– Откуда, черт побери, он сумел узнать, куда она переехала?

Но Пуаро, не ответив, лишь покачал головой.

«Канистон», довольно безвкусное сооружение, располагался у самого входа в подземку. Пуаро, потрясая своей визитной карточкой и превратившись вдруг в необыкновенного скандалиста, вскоре пробился в комнату администратора.

Факты были предельно простыми.

Миссис Питерс, как она назвала себя, и ее двое детей прибыли примерно в половине первого. В час они пообедали.

В четыре часа пришел человек с запиской для миссис Питерс. Записку передали ей наверх. Через несколько минут она спустилась с двумя детьми и одним чемоданом. Дети уехали вместе с посетителем. Миссис Питерс зашла к администратору и сказала, что теперь ей нужна всего одна комната.

Она не выглядела очень расстроенной или огорченной. Наоборот, она казалась успокоившейся и собранной. В половине восьмого она поужинала и вскоре после этого ушла к себе.

Утром горничная нашла ее мертвой.

Послали за доктором. Он сказал, что смерть наступила несколько часов назад. На тумбочке возле кровати стоял пустой стакан. Было совершенно очевидно, что она приняла снотворное и по ошибке налила слишком большую дозу. Хлоралгидрат, объяснил доктор, лекарство очень коварное. Никаких признаков самоубийства, никакой записки. Стали искать адреса ее родственников и наткнулись на адрес и телефон мисс Лоусон, ей и позвонили.

Пуаро спросил, не нашли ли у покойной каких-либо писем или бумаг. Хотя бы ту записку, которую принес человек, с которым потом уехали дети.

Ему ответили, что никаких бумаг не было найдено, но в камине осталась кучка бумажного пепла.

Пуаро задумчиво кивнул.

По словам прислуги в отеле, к миссис Питерс никто не приходил и в ее комнату никто не входил, за исключением человека, который увез детей.

Я сам спросил у швейцара, как он выглядел, но швейцар ничего не мог толком объяснить. Человек был среднего роста, светловолосый, похожий на военного, и больше никаких подробностей. Нет, бороды у него не было, это точно.

– Это был не Таниос, – прошептал я Пуаро.

– Дорогой мой Гастингс! Неужто вы считаете, что миссис Таниос после всех усилий, которые она предприняла, чтобы увезти детей от отца, покорно передала бы ему их из рук в руки, не устроив, по крайней мере, сцены? Конечно нет!

– В таком случае кто же был этот человек?

– Вероятно, тот, в ком миссис Таниос была уверена, или, скорей, посыльный от того, кому миссис Таниос доверяла.

– Человек среднего роста, – задумался я.

– Нам совершенно не важно, как он выглядел, Гастингс. Я абсолютно уверен, что человек, которого прислали за детьми, не имел к этому делу никакого отношения. А тот, кто действительно имел, предусмотрительно держался поодаль.

– И записка была от него, от предусмотрительного?

– Да.

– От того, кому миссис Таниос доверяла?

– Очевидно.

– И эта записка сожжена?

– Да, ей велели ее сжечь.

– А что по поводу конверта с rsum, который вы ей вручили?

Лицо Пуаро приняло необычно мрачное выражение.

– Оно тоже сгорело. Но это не имеет значения.

– Не имеет?

– Нет. Видите ли, это все осталось в голове Эркюля Пуаро.

Он взял меня под руку.

– Пойдемте, Гастингс, нам здесь больше нечего делать. Мы должны позаботиться не о мертвых, а о живых. Вот с ними я и буду иметь разговор.

Глава 29

Разговор в «Литлгрин-хаусе»

А на следующее утро, в одиннадцать часов, семь человек собрались в «Литлгрин-хаусе». Эркюль Пуаро стоял возле камина. Чарлз и Тереза Аранделл устроились на диване – Чарлз сидел на валике, положив руку на плечо сестры. Доктор Таниос утонул в кресле с высокой спинкой. Глаза у него были красные, а на рукаве пиджака чернела траурная лента.

На стуле с прямой спинкой возле круглого стола сидела хозяйка дома мисс Лоусон. Глаза у нее тоже были заплаканы, а прическа более растрепанная, чем обычно. Напротив нее лицом к Пуаро сидел доктор Доналдсон, как всегда очень невозмутимый.

Я вглядывался в эти лица со все возрастающим интересом.

Сколько раз я был свидетелем подобных сцен! Небольшая компания людей, все очень чинно, на всех лицах – маска учтивости. И сколько раз я наблюдал, как Пуаро срывал эту маску с одного из них! И все присутствовавшие видели, каким бывает лицо убийцы.

Да, сомневаться не приходилось. Один из присутствующих был убийца! Но кто? Даже и сейчас я ни в чем не был уверен.

Пуаро откашлялся – как всегда, немного картинно – и заговорил:

– Мы собрались здесь, леди и джентльмены, чтобы разобраться в обстоятельствах смерти Эмили Аранделл, имевшей место первого мая этого года. Налицо четыре предположения: что она умерла естественной смертью, что она умерла в результате несчастного случая, что она покончила с собой и, наконец, что она погибла от руки человека, известного нам или неизвестного.

После ее смерти не было проведено никакого расследования, поскольку все считали, что она умерла естественной смертью, что и было письменно засвидетельствовано доктором Грейнджером.

В тех случаях, когда подозрение на убийство возникает после того, как состоялись похороны, обычно производится эксгумация трупа. Есть причины, на основании которых я не настаивал на эксгумации. Главная из них – моему клиенту это бы не понравилось.

– Вашему клиенту? – удивленно перебил его доктор Доналдсон.

Пуаро повернулся к нему.

– Мой клиент – сама мисс Эмили Аранделл. Я действую от ее имени. Она очень просила, чтобы вокруг ее имени не было никаких сплетен.

Я пропущу следующие десять минут, поскольку они были посвящены никому не нужным повторениям и восклицаниям. Пуаро рассказал о письме, которое он получил, и тут же зачитал его вслух. Он объяснил, что и почему он предпринял по приезде в Маркет-Бейсинг, рассказал, как были обнаружены улики, свидетельствовавшие о том, что несчастный случай был подстроен.

Передохнув и снова откашлявшись, он продолжал:

– Сейчас я проведу вас тем путем, которым прошел я, чтобы добраться до истины. Я намерен показать вам, как развивались события, приведшие к роковому исходу.

Прежде всего, необходимо уяснить, какие обстоятельства вызывали тревогу у самой мисс Аранделл. Это, я считаю, сделать нетрудно. Она упала, якобы споткнувшись о мячик Боба, но она-то знала, что мячик тут ни при чем. Ее энергичный цепкий разум перебирал обстоятельства падения, и она пришла к весьма определенному заключению. Кто-то умышленно попытался повредить ее здоровью, а может, даже и убить ее.

Тогда она, естественно, стала размышлять над тем, кто бы это мог быть. В доме семь человек – четверо гостей, компаньонка и две служанки. Из этих семерых только один человек оказался вне ее подозрений, поскольку этому человеку ее смерть не принесла бы никакой выгоды, двух служанок она в расчет не брала, ибо обе они жили у нее уже давно и были преданы ей всей душой. Таким образом, подозреваемых оставалось четверо, трое из которых были ее близкими родственниками, а четвертый – тоже член семьи, поскольку это муж ее племянницы. Всем им ее смерть выгодна – троим непосредственно, одному, так сказать, опосредованно.

Она оказалась в трудном положении, поскольку была очень привязана к своим родным. А главное, она не принадлежала к тем, кто будет стирать грязное белье на виду у всех, как говорит пословица. Но спокойно дожидться того, что с ней вот-вот разделаются, она тоже не собиралась – не в ее это было характере.

Она решается написать мне. А потом делает еще один решительный шаг, насколько я понимаю, по двум причинам. Одна, по-моему, – чувство злости против родственников. Она подозревает их всех и жаждет во что бы то ни стало поставить на место! Вторая, и более основательная, причина – желание защитить себя и найти средство защиты. Как вам известно, она написала своему адвокату, мистеру Первису, и велела ему составить завещание в пользу единственного человека в доме, который, как она была уверена, не имел никакого отношения к несчастному случаю.

Теперь я могу сказать, что, проанализировав некоторые фразы из ее письма ко мне и ее последующие действия, я понял, что со временем у мисс Аранделл из этих четверых остался под подозрением только один человек. Весь тон ее письма свидетельствует о горячем желании сохранить случившееся в строжайшей тайне, ведь затронута честь ее семьи.

Исходя из взглядов, свойственных человеку викторианской эпохи, это может означать, что речь идет о человеке, носящем ее фамилию, и, скорей всего, о мужчине.

Если бы она подозревала миссис Таниос, она, конечно, стремилась бы обеспечить свою собственную безопасность, но не пеклась бы так настойчиво о сохранении доброго имени семьи. В этом смысле ее, конечно, могла беспокоить Тереза, тоже носящая фамилию Аранделл, но все же не так, как Чарлз.

Итак, Чарлз. Именно он сохранит фамилию ее семьи, передаст ее потомкам. У мисс Аранделл были все основания подозревать его. Во-первых, в отношении Чарлза она не тешила себя никакими иллюзиями. Он уже один раз чуть не опозорил семью. То есть он был не просто потенциальным, но, по сути дела, настоящим преступником. Он подделал ее подпись на чеке. Лиха беда начало – за подлогом может последовать и убийство!

Кроме того, за два дня до несчастного случая у нее состоялась с ним наводящая на размышление беседа. Он попросил у нее денег, она отказала, и тут он походя бросил фразу, смысл которой примерно таков: она сама добивается того, чтобы ее прикончили. На что она ответила, что постарается позаботиться о себе. «Не будьте так самоуверенны», – добавил племянник. А через два дня произошел несчастный случай.

Едва ли приходится удивляться, что, отлеживаясь в постели после злополучного падения, мисс Аранделл приходит к выводу, что на ее жизнь покушался не кто иной, как Чарлз Аранделл.

Логика развития событий очень четкая. Разговор с Чарлзом. Несчастный случай. Письмо, написанное мне под влиянием душевных переживаний. Письмо адвокату. В очередной вторник, двадцать первого, мистер Первис привозит новое завещание, и она его подписывает.

Чарлз и Тереза приезжают в следующие же выходные, и мисс Аранделл тотчас предпринимает необходимые шаги, чтобы защитить себя. Она говорит Чарлзу о завещании. Более того, она демонстрирует ему это новое завещание! На мой взгляд, весьма убедительное доказательство. Она ясно дает понять предполагаемому убийце, что после ее смерти он ничего не получит.

Она, по-видимому, рассчитывала на то, что Чарлз расскажет об этом своей сестре. Однако он этого не делает. Почему? По-моему, по одной причине: он чувствует себя виноватым. Он считает, что составление нового завещания – его рук дело. Но почему он считает себя виноватым? Потому что он в самом деле хотел убить свою тетушку? Или просто потому, что стащил из ее письменного стола несколько не слишком крупных купюр? Во всяком случае, его нежелание поделиться новостью с сестрой можно объяснить и так и этак. Он промолчал в надежде, что тетушка разжалобится и сменит гнев на милость.

Мне кажется, я достаточно точно сумел воспроизвести размышления мисс Аранделл. Оставалось выяснить, насколько оправданны были ее подозрения.

Как и у нее, мои подозрения распространялись на тот же узкий круг людей – на тех же семь человек: Чарлза и Терезу Аранделл, доктора и миссис Таниос, двух служанок и мисс Лоусон. Был еще восьмой человек, которого тоже следовало принять во внимание, а именно доктор Доналдсон, который ужинал в «Литлгрин-хаусе» в тот же злополучный вечер, но об этом мне стало известно гораздо позже.

Эти семь человек, о которых идет речь, легко делятся на две неравные группы. Шестерым из них так или иначе была выгодна смерть мисс Аранделл. Если бы был виновен кто-либо из этих шестерых, тогда мотив преступления был бы совершенно очевиден: корысть. Во второй группе – один-единственный человек – мисс Лоусон. Мисс Лоусон ничего не могла унаследовать после смерти Аранделл. Зато падение мисс Аранделл принесло ей выгоду, и немалую.

Но если бы мисс Лоусон действительно подстроила этот несчастный случай…

– Я не делала ничего такого! – вмешалась мисс Лоусон. – Это низость! Обвинять меня в подобных вещах!

– Минутку терпения, мадемуазель. Пожалуйста, не перебивайте меня, – попросил Пуаро.

Мисс Лоусон негодующе покрутила головой.

Страницы: «« ... 1213141516171819 »»

Читать бесплатно другие книги:

«Слоны умеют помнить» – один из последних романов Агаты Кристи о великом сыщике Эркюле Пуаро. Сыщик ...
Помните английскую песенку в переводе Корнея Чуковского: «А за скрюченной рекой / В скрюченном домиш...
В романе «Свидание со смертью» на упомянутое свидание отправляется богатая американка, путешествующа...
Антураж романа Агаты Кристи «День поминовения» (известного также как «Сверкающий цианид») полностью ...
Роман «Раз, два – пряжку застегни» (выходивший в США под названием «Патриотические убийства») вновь ...
В «Пяти поросятах» маленькому бельгийцу предстоит раскрыть убийство шестнадцатилетней давности....