Мужчина, женщина, ребенок Сигал Эрик

— У меня на будущей неделе экзамен.

— У всех экзамены. Вот тебе и надо расслабиться и отдохнуть.

Роберт Алан Беквит, студент предпоследнего курса Йельского университета, положил на стол учебник математики и откинулся на спинку изъеденного молью кресла в общежитии Брэнфордского колледжа, которое они делили с Берни Акерманом.

— Берни, ты рассуждаешь так, словно каждый уикенд путаешься с какой-нибудь девицей.

— Пытаюсь, Беквит. Надеюсь, ты хоть это должен признать.

— Конечно, Акерман. Ты просто молодец.

— Во всяком случае, делаю все, что в моих силах.

— И все равно попадаешь впросак. Впрочем, я тоже. Я хоть не ставлю себя в дурацкое положение. К тому же, я поступил в Йель, чтобы получить образование.

Берни уставился на товарища.

— Послушай, осел ты несчастный. Вечеринка бесплатная. Значит, Йель считает охоту на юбки частью своей образовательной программы.

— Берни, я себя знаю. Я человек застенчивый и робкий. Я лишен твоего несравненного шарма и остроумия. Я не конкурентноспособен…

— Другими словами, ты боишься.

— Да, боюсь. — Роберт снова погрузился в числовой анализ.

Берни молча стоял рядом.

— Беквит…

— Берни, иди на танцы, а меня оставь в покое.

— Беквит, я тебе помогу.

— Да брось ты. Ты и себе-то помочь не можешь.

— У меня есть секретное оружие.

— Вот и используй его.

— Не могу. Ростом не вышел.

Роберт поднял глаза. Берни его заинтересовал.

— Если я одолжу тебе секретное оружие, ты пойдешь? Пойдешь?

Роберт вновь откинулся на спинку кресла.

— Что еще за оружие?

— Так ты пойдешь или нет?

— Ладно. Вечер все равно пропал. Хоть кружку бесплатного пива выпью.

Берни не стал спорить. Достаточно того, что он уговорил приятеля отбросить свою обычную сдержанность и броситься в пучину светских наслаждений. Чем черт не шутит — применив секретное оружие, он может даже одержать победу.

— Пойду приму душ, — сказал Роберт, все больше нервничая.

— Ты уже принимал душ после обеда, идиот. Пошли. Через час все это стадо погрузят в автобусы и увезут обратно.

— Можно хотя бы побриться?

— Беквит, на тебе столько же волос, сколько на консервированном персике. Бери мое оружие, и мы полезем в самое пекло.

— Ладно, где оно? — со вздохом осведомился Роберт.

У Берни от нетерпения даже глаза заблестели.

— Оно висит у меня в шкафу. Давай скорей! — Теперь он уже скакал взад-вперед по комнате.

Роберт надел спортивную куртку с названием своего колледжа, умылся и причесался. Потом, обрызгав одеколоном «Олд Спайс» все мыслимые и немыслимые места, вернулся в гостиную, посреди которой стоял коротышка Берни, держа в руках… всего лишь обычный предмет мужского туалета.

— Это еще что? — нахмурился Роберт.

— Знаешь, что это, Беквит? Знаешь?

— Ну да, какой-то паршивый галстук.

— Который означает, что его носитель получил приз университетской футбольной команды.

— Но я его вовсе не получил, — возразил Роберт.

— Зато я получил.

— Так ты же не игрок, а менеджер, Берни.

— А что, на галстуке это написано? Написано?

— Берни, я же в футболе слабак, вешу всего 65 килограммов.

— Зато у тебя рост 185! Надень под куртку два, три свитера и будешь хоть куда. Поверь, девчонки сразу отличают футбольный галстук от всякого другого. При виде такого они мигом заводятся и тут же, не сходя с места, снимают трусы.

— Да уймись ты, Беквит.

— Пошли, Беквит. Это твой великий шанс…

Стояла непроглядная тьма, и оглушительный грохот оркестра сотрясал деревянную обшивку стен их столовой. Тела извивались в бешеном ритме рок-н-ролла. Толпившиеся вдоль стен представители противоположных полов исподтишка обменивались любопытными взглядами.

— Берни, я чувствую себя полным кретином.

— Всего лишь нервы, Роберт. Господи, да ты не дать не взять Геркулес.

— Я просто задыхаюсь во всех этих свитерах.

— Чушь, Беквит. Лучше погляди, какая красота. Если мы сегодня никого не трахнем, значит мы просто евнухи.

— Говори за себя, Берни.

— Смотри! Вот моя любовь!

— Которая?

— Вон та шикарная коротышка. Пойду, займусь.

И последний раз поправив галстук на шее друга, Берни ускакал. Роберт остался в одиночестве. Ему было неловко просто так стоять посреди зала, и он сделал несколько шагов в сторону дам. Вдруг он заметил высокую стройную девушку с длинными белокурыми волосами. Вот бы мне такую, подумал он.

Но блондинку уже окружали три йельца. Никаких шансов, подумал Роберт. К тому же, я сейчас окочурюсь от жары. Наверно, пора домой.

— Беквит! — пролаял чей-то грубый голос.

Это был один из трех рыцарей юной леди.

— Чего тебе?

— Что это ты нацепил на свою тощую шею?

К своему ужасу, Роберт понял, что голос принадлежит Терри Декстеру, капитану непобедимой футбольной команды.

— Откуда у тебя этот галстук? — опять пролаял он и, повернувшись к гостье, пояснил: — Он не имеет права его носить.

— Почему? — спросила она и, обернувшись к Роберту, поинтересовалась: — А что это за галстук?

— Знак принадлежности к Клубу местных Дебилов, — улыбнулся он. Бог ты мой, до чего ж она хороша.

— Черта с два, — прорычал Терри. — Ни к какому ни клубу, а футбольной команде.

— Не вижу разницы, — сказал Роберт.

Девушка засмеялась, что окончательно вывело из себя Декстера.

— Беквит, не будь ты таким придурком, я бы тебе за эти шуточки как следует врезал.

— Терри, — вмешался второй. — Он же тебя просто подначивает. Чего ты реагируешь?

— Ладно, — буркнул Терри. — Но ты все равно сними хотя бы этот галстук, Беквит.

Роберт понял, что теперь Терри не отстанет, и, сняв злополучный галстук, отдал его футболисту.

— Пока, Терри, — сказал он, и быстро пошел прочь, небрежно бросив «увидимся» хорошенькой студентке из Вассара, которая оказалась невольной свидетельницей этой ужасной сцены.

Укрывшись в гардеробе, Роберт тотчас сорвал с себя куртку. Спасибо тебе за это унижение, Берни. Декстер наверняка все запомнит, и ты больше никогда не увидишь свой чертов галстук. Стаскивая через голову верхний свитер, он услышал приглушенное: «Можно».

Выпростав голову, он увидел ту самую девушку.

— Что? — вырвалось у него. От изумления он даже перестал нервничать и быстро напялил свитер обратно.

— Вы забыли, — сказала она и протянула ему левую руку с футбольным галстуком.

— Спасибо. Воображаю, какой у меня был в нем дурацкий вид.

— Да нет, — мягко возразила она. — По-моему, странный вид у вас скорее от всех этих свитеров.

— Видите ли, — сказал он, — я только начал оправляться от простуды.

— Вот оно что. — (Может она и вправду ему поверила).

— А почему уже уходите?

— В толпе я всегда теряюсь.

— Я тоже.

— По-моему, вы прекрасно там себя чувствовали.

— Да что вы? Я чувствовала себя куском мяса в витрине мясной лавки.

— На этих вечеринках всегда так бывает.

— Да, я знаю, — согласилась она.

— Тогда зачем вы на них ходите?

Дурацкий вопрос. Не успев его задать, Роберт тут же об этом пожалел.

— У нас в Поукипси я чуть с ума не сошла. Сидишь там взаперти, словно за решеткой, — ответила она. — Вы можете себе представить, какая тоска сидеть за учебниками в субботний вечер в женском колледже?

Да скажи ты, наконец, хоть что-нибудь, Беквит! Она же с тобой разговаривает.

— М… м… Не хотите ли прогуляться? То есть, по двору.

— Это идея. Тут невыносимая духота.

Спускаясь по каменным ступеням в прохладу осеннего вечера, они представились друг другу.

— Вы всегда так склонны к самоуничтожению?

— Нет, только в обществе девушек. Я не расслышал, как вас зовут.

— Шейла. Шейла Гудхарт. В чем буду специализироваться, еще не знаю. Вас это не смущает?

— Но это же замечательно, Шейла. Явное свидетельство интеллектуальной независимости.

В ответ она улыбнулась.

Они медленно шли по двору. Звуки оркестра сюда едва доносились.

— Ваш колледж такой красивый, — сказала она. — Здесь все старинное, величественное.

— Кстати, — презрев элементарную логику, отозвался Роберт, — я хочу вас спросить: вы заняты в будущий уикенд?

— Да, — ответила она.

Он был совершенно раздавлен.

— Жаль.

— Из-за экзаменов. Мне надо позаниматься. А что, если через неделю?

— А что. Если я в конце будущей недели приеду в Вассар и мы будем заниматься вместе? Именно заниматься, Шейла, потому что я отчаянный зубрила. И у меня тоже экзамены.

— О’кей. Я буду очень рада.

— Отлично. — От радости сердце у него бешено застучало.

Через полчаса Роберт проводил ее до Чапел-Стрит, где стояли автобусы. Он был в смятении. Поцеловать или не поцеловать? — вот в чем вопрос. В конце концов он пришел к выводу, что лучше проявить осторожность. Вдруг она еще обидится?

— Ну что ж, — проговорил он, когда Шейла подошла к дверям автобуса, — буду с нетерпением ожидать следующего уикенда. Но я позвоню вам в середине недели. Например, в среду вечером в 8.15. О’кей?

— О’кей, — сказала она. — Пока. — И повернувшись, быстро поднялась по ступенькам.

Он смотрел, как она идет в конец автобуса, находит место с той стороны, где он стоит, садится и смотрит на него. Даже сквозь грязное стекло было видно, как она хороша.

Он стоял как вкопанный, провожая взглядом автобус, который отошел от тротуара, двинулся вверх по улице и скрылся в нью-хейвенской ночи.

— Беквит, куда ты пропал?

— Гулял.

— Я тебя повсюду искал. Ты что, смылся с вечеринки?

— Да нет, не совсем.

— Ну и как?

— Что как?

— Как было дело, черт побери?

Роберт в раздумье. Потом улыбнулся и сказал:

— Сформулируем это так, Берни. Твой галстук сыграл свою роль.

7

Когда в следующий уикенд он ее поцеловал, все было решено. Он знал. Что это любовь на всю жизнь. Не спрашивайте, как он это узнал. Он просто был абсолютно уверен, и все.

За несколько минут, предшествовавших тому судьбоносному объятию, когда он провожал ее от столовой Вассара до общежития, он в последний раз отчаянно попытался вытереть свои ладони. Снова и снова тер их о свитер — и все без толку. Поэтому и не взял ее за руку, а вместо этого небрежно обнял ее правой рукой за плечи. За этим великим достижением, которое он мысленно репетировал всю предыдущую неделю, последовало нечто совершенно неожиданное — она обвила рукой его талию.

Что бы это значило? — подумал Роберт.

На взгляд любого случайного наблюдателя, это было всего лишь обычное студенческое свидание. Весь день они просидели в библиотеке друг против друга, читая учебники, потом сходили съесть пиццу «У Франческо» и возвратились в библиотеку, где оба, верные своему слову, действительно занимались изучением — не только наук, но и друг друга.

Выяснились необходимые биографические данные. Шейла была младшей из трех дочерей окружного врача в Фэрфилде, штат Коннектикут. Ее мать (единственный член демократической партии во всем городе), по словам дочери, была обозревателем отдела искусств в «Газетт». Родители Шейлы не только ни разу не разводились, но даже никогда о том не помышляли. Вследствие чего — по всей вероятности — обе сестры Шейлы очень рано вышли замуж.

Отец Роберта почти сорок лет преподавал математику в Пенсильванском университете. За это время он опубликовал два учебника и собрал большую коллекцию анекдотов («Так вот откуда у тебя такое чувство юмора»). Мать Роберта умерла, когда ему едва исполнилось семь лет, и Беквит старший счел за лучшее определить сына в хорошую школу-интернат. К счастью, от Лоренсвила было меньше часа езды до Филадельфии, и поэтому все уикенды отец с сыном проводили вместе. Однако будние дни оставались довольно мрачными, пока на сцене не появился Берни Акерман. Уже тогда он был законченным психом, ходячей спортивной энциклопедией и фанатически верным другом.

— Благодаря Берни я познакомился со своей будущей женой, — сказал Роберт Шейле за тем обедом «У Франческо».

— Да? — на лице ее изобразилось изумление.

— С вами, — пояснил он.

Она засмеялась.

— Я не шучу, — настаивал он.

— Но ведь мы едва знакомы, — возразила она, глядя в сторону.

— Шейла, к своему третьему свиданию Ромео и Джульетта были уже мертвы.

— Вы что, помешались?

— Да. На вас.

Этот разговор происходил за десертом и кофе. В тот вечер вопрос о супружестве больше не поднимался. Роберт решил, что уже все сказал. А Шейла думала, что он ее попросту дразнит.

Но он ей и в самом деле нравился. Поэтому-то она и обняла его за талию.

На ступенях Джослин-Холла как всегда толпились парочки, обмениваясь прощальными поцелуями.

— Жаль, что вам так далеко до Йеля. — сказала Шейла.

— Попросите меня остаться, — парировал Роберт.

— Вы никогда не говорите серьезно.

— Вот тут вы глубоко ошибаетесь, мисс Гудхарт. Я еще никогда не был более серьезным.

То, что произошло затем, стало потом предметом многолетних споров. Кто первый решил поцеловаться?

— Я, — неизменно настаивала Шейла.

— Да брось ты, Шейла. Ты же просто оцепенела.

— А ты…?

— Я был совершенно спокоен. И когда я понял, что ночью ты не на секунду не сомкнешь глаз, решил тебя утешить.

— Роберт, кого ты из себя строишь?! Я отлично помню, как ты стоял, мычал, мямлил, бормотал нечто невнятное насчет экзаменов и каждую секунду поглядывал на часы.

— Врешь, Шейла.

— Вот я и растаяла.

— Ах, вот оно что!

— И сказала себе: если я сию минуту его не поцелую, он может впасть в ступор.

— Ты говоришь, как врач скорой помощи.

— Да, я дочь врача, и могу с первого взгляда безошибочно поставить диагноз. Кроме того, я была уже в тебя влюблена.

— Тогда какого черта ты мне этого не сказала?

— Боялась, что ты еще раз сделаешь мне предложение.

— И что?

— И я его приму.

— Давай, Шейла, выкладывай. Я желаю все знать.

— О чем?

— О парне, с которым ты целовалась.

— Его зовут Роберт.

— Фамилия? Профессия? Как, когда и с каких пор?

Допрос вела Марго Фултон, страстная поклонница изящной словесности, роковая женщина, острячка, поставщица последних новостей и кладезь житейской мудрости. Современная Аспазия[15] Джослин-Холла. А также владелица личного телефона, которым она разрешала пользоваться некоторым небожительницам, обитавшим в общежитии Вассарского колледжа. Шейла принадлежала к числу лиц, удостоенных ею этой чести еще в те давние времена, когда она встречалась со своим школьным другом Кеном. (Впоследствии он получил стипендию Фулбрайта, уехал учиться в Англию и, по словам Марго, «подло бросил тебя, как и следовало ожидать от такого подонка».)

— Послушай, Шейла, я просто изнываю от любопытства. Расскажи все как было. Он делал какие-нибудь попытки?

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, Марго, — упрямо твердила девушка.

— Да брось ты, не стесняйся своей закадычной подруги. — Это звание Марго, как всегда, присвоила себе самолично. — Кстати, — добавила она, — я провела фантастический уикенд.

— Да?

Марго якобы нехотя дала подруге подробный отчет.

— Думаю, что это любовь. То есть, я хочу сказать, настоящая страсть. Его зовут Питер, он играет в поло и считает меня абсолютной секс-бомбой.

— Марго. Надеюсь, ты не…

— Воздерживаюсь от комментариев, Шейла.

По общежитию ходили слухи, будто Марго не девственница. Ходили также слухи, будто данный слух пустила она сама.

— Где ты с ним познакомилась? — спросила Марго, внезапно меняя тему.

— В прошлый уикенд на танцах в Йеле, если ты способна этому поверить.

— На танцах! Я уже сто лет на них не хожу. Хотя с Рексом я именно на танцах и познакомилась. Помнишь Рекса?

— Кажется, помню.

— Это был настоящий вулкан, ты просто не представляешь. Кстати. Какого он роста?

— Кто, Рекс?

— Да нет же, этот твой йелец. Я не успела разглядеть: он сильно наклонялся, чтобы тебя поцеловать?

Не испытывая особого желания сыпать на мельницу сплетен Марго данные о росте, весе и других габаритах Роберта, Шейла сочла за лучшее ответить вопросом на вопрос.

— А он милый, правда?

Но Марго продолжала ее допрашивать.

— Он серьезный человек или так, очередной подонок и сексуальный маньяк?

— Он симпатичный, — ответила сама себе вслух Шейла, а про себя добавила: он и правда очень, очень симпатичный.

— В баскетбол играет?

— Не знаю, я не спрашивала.

— Так о чем же вы говорили?

— Так, обо всем понемногу, — сказала Шейла, не желая поделиться ничем из того, о чем они беседовали.

— Ох, — отозвалась Марго, — это звучит очень пикантно. Но если он баскетболист, тебе повезло. Баскетболисты лучшие любовники на свете. Так, по крайней мере, говорят. Впрочем, Дуглас слегка меня разочаровал.

Шейла не стала расспрашивать, кто такой Дуглас. Она и так знала, что за этим последует.

— Поскольку он привык к победам на баскетбольной площадке у себя в Принстоне, он вообразил, что сможет победить меня с первого раза. Грязный подонок. Ты помнишь Дугласа?

— Да, звезда Принстона, — предположила Шейла.

Страницы: «« « 12345678 » ... »»