Мужчина, женщина, ребенок Сигал Эрик

8

Самое смешное, что они действительно поженились. Не так скоро, как им обоим хотелось, а только в июне 1960 года — через неделю после того, как Шейла окончила колледж. Все были счастливы, хотя во время их длинной помолвки мать Шейлы, которая хотя и «до небес превозносила» Роберта, время от времени все же пыталась уговорить дочь не торопиться с замужеством.

— Вы оба еще так молоды. Почему бы сперва не пожить в свое удовольствие?

— Именно этого я и хочу. Но я хочу пожить с ним!

У Дэна Беквита подобных сомнений не возникало.

— Она замечательная девушка, — сказал он сыну. — Просто замечательная.

Медовый месяц они провели на Багамах, где Роберта, не привыкшего к тропикам, хватил сильный солнечный удар. Его молодая жена превратилась в сиделку.

— Может, это бог наказал нас за то, что мы в свое время не дождались свадьбы, — сказала Шейла, почти уверовав в справедливость этих слов.

Роберт мог только застонать и попросить еще раз намазать ему горящую спину.

Легонько обрабатывай мазью ожоги, Шейла вновь подняла вопрос о божественном возмездии за их добрачные наслаждения.

— Шейла, — возразил вареный рак по имени Роберт, — даже если солнечный удар — наказание, это — ничтожная плата за целый год нашей любви.

Улыбаясь, она поцеловала его в плечо.

— О-о-ой! — только и смог выговорить он.

На вторую годовщину свадьбы Роберт спросил свою двадцатитрехлетнюю жену, не раскаивается ли она в содеянном.

— Раскаиваюсь. Мне следовало выйти за тебя в тот день, когда ты в первый раз сделал мне предложение.

— Вы все время вместе, — сказал как-то Берни, заехавший к ним из Йельской юридической школы. — Неужели вам никогда не бывает скучно?

— Нет. А почему ты спрашиваешь? — поинтересовался Роберт.

— Потому что мне порой становится скучно после двух-трех свиданий.

— Значит, ты еще не встретил подходящую девушку.

— Чепуха, Беквит. Тебе просто чертовски повезло.

— Конечно, повезло.

Лавры друга не давали Берни покоя. Спустя три месяца после этого разговора он помолвился с Нэнси Гордон, представлявшей собой сокращенное издание Шейлы. Никто не верил, что из этой затеи выйдет толк. Толк, однако, вышел, и через год у них родился сын.

Ни Роберт, ни Шейла не могли вспомнить ни единого дня, который они провели друг без друга. Рука об руку они завершили курс в своих университетах. В Кембридже, пока Роберт работал над докторской диссертацией в МТИ, а Шейла начала работать в издательстве Гарвардского университета, они рука об руку прогуливались по берегу реки Чарльз. Раза два в месяц друзья приходили к ним на обед. Все они, подобно Берни, смотрели на Беквитов с умилением и мечтали о таком же счастливом браке для себя.

В отличие от своих бывших однокурсников, которые избрали профессией литературу, государственное право или даже медицину, Роберту и Шейле ни разу не пришлось метаться в поисках работы. Правительство США назначило Роберту стипендию, да еще армия США каждое лето платила ему — за то, что он с удовольствием разгадывал для нее всякие статистические загадки. А благодаря жалованью Шейлы они даже позволили себе такую роскошь, как сезонный абонемент на симфонические концерты. Они могли бы и путешествовать, но Шейла предпочитала проводить лето в Кембридже. Потому что ей нравился этот город и нравилась ее работа. Начинала она с печатанья деловых писем, потом стала вычитывать гранки, и, наконец, ей доверили самостоятельно редактировать рукописи ученых авторов. В четвертую годовщину свадьбы она пригласила Роберта на обед в ресторан «У Дрейфуса», оплатив счет только что полученной от издательства кредитной карточкой для представительских.

— Все, что тебе требуется, это обещание отдать свою следующую рукопись в наше издательство, — объявила она, излучая профессиональную гордость.

Следующую? Он еще не написал ни одной. Он даже не закончил свою диссертацию. Но он чувствовал себя настолько обязанным университетскому издательству за этот обед стоимостью в 27 долларов 50 центов, что решил тем же летом во что бы то ни стало ее закончить.

Осенью, уже заняв должность преподавателя, он переработал диссертацию в книгу, и прежде чем для Шейлы наступило время позаботиться об их следующем юбилейном обеде, «Гарвард Юниверсити Пресс» уже приняло ее к изданию.

Не желая плестись в хвосте событий, Марго закатила Свадьбу Года (ее собственные слова) с Робби Эндрю, сом из семейства Риджфилдских Эндрюсов. Пышность свадьбы и медового месяца превзошла только пышность развода шестнадцать месяцев спустя. Направляясь в Европу залечивать перенесенную травму, Марго ненадолго навестила Беквитов в их миниатюрной квартирке на Эллере-Стрит.

— Господи, — шепнула она Шейле, когда Роберт вышел из комнаты с кофейными чашками, — он так… так возмужал. Он что — гири поднимает?

— Нет.

— Но он же наверняка что-то подобное делает, Шейла.

Шейла слегка улыбнулась и пожала плечами. Но Марго уже взяла след.

— Шейла, ты покраснела.

— Еще чего!

— Да ладно тебе! От меня ничего не скроешь. Как он? Зверь, небось, ненасытный. — О господи, Шейла! Если ты мне ничего не расскажешь, я умру от любопытства прямо тут на твоем новом ковре.

— Не знаю… Мы, наверно, оба ненасытные…

Теперь покраснела Марго.

— Чтобы один человек мог откликнуться на боль другого, между ними должно существовать полное доверие.

Роберт с лихорадочной поспешностью записывал.

— Тебе вовсе не обязательно записывать все подряд, — шепнула ему Шейла.

— Т-ш-ш, слушай, — отвечал Роберт, продолжая покрывать бумагу каракулями.

Инструктор, стройная женщина атлетического сложения с голландским акцентом, закончила вводные замечания.

— Теперь, дамочки, берите подушку и садитесь на пол. А вы, джентльмены, садитесь рядом, так, чтобы смотреть на них сверху вниз.

Десяток беременных женщин послушно уселись в кружок на полу Кембриджского образовательного центра для взрослых. Ритье Германе принялась объяснять им, как дышать во время родов.

Роберту уже стало неловко от столь передового подхода к обязанностям родителя. А что если я вдруг потеряю сознание, подумал он. Он смотрел на свою очаровательную жену, которая, сидя у его ног, делала ритмичные вдохи и выдохи, и с растущим волнением внимал дальнейшим инструкциям.

— И не забывайте, что ваш муж — тренер. Он регулирует и контролирует ваше дыхание.

— Ты это записал, Роберт? — улыбнулась ему с пола Шейла.

— Да, родная.

— Смотри, не забудь, потому что я буду делать только то, что ты мне прикажешь, — шутливо предупредила она мужа.

Здорово, подумал он. Теперь-то я уж непременно грохнусь в обморок.

Отрабатывая на спине у Шейлы методику массажа крестцово-поясничной области, Роберт окинул взглядом помещение. Только в Кембридже можно увидеть такое странное сборище — шофер такси, несколько студентов, нервный нейрохирург и восточно-африканский принц. И даже какой-то старикашка не меньше сорока с молодой женой. Женщин объединяла гордость от сознания, что впереди их ждет материнство, и чувство, что сейчас они танцуют в каком-то слоновьем балете. Мужчин объединял страх.

Всех, кроме старикана. Он так увлекся, что даже уселся на пол и вместе с женой проделывал все упражнения. Роберт просто позавидовал его раскованности. Такой ни при каких обстоятельствах не оставит свою жену в беде.

— Знаешь что, Роберт, попробуй посмотреть на все с моей точки зрения.

Разговор происходил в ресторане «Бартли» после первого занятия. Куда они зашли подкрепиться.

— А какой вид открывается с пола?

— Я видела, как все они смотрят на своих жен. Помнишь, например, нахального типа в коричневом твидовом пиджаке, который показался тебе таким самоуверенным?

— А что в нем такого особенного?

— Он даже не уверен, что ребенок его.

— Ты с ума сошла!

— Можешь мне поверить. Он смотрел на часы чаще, чем на жену. Он бы даже закурил, если бы Ритье его не остановила.

— А как вел себя я? — спросил Роберт, явно нуждаясь в поддержке.

— Не мне тебя судить, Роберт. Ты — самый очаровательный из всех мужей на свете.

Он поцеловал ее и ощутил приятный привкус майонеза на губах.

Беквиты только-только успели переехать в новый дом в Лексингтоне. Мебель привезли, но половина книг еще не прибыла. В первый день нового 1966 года стояла лютая арктическая стужа и дул сильный ветер. Роберт смотрел в окно и думал: не хотел бы я выходить на улицу в такую жуткую погоду.

И, конечно, не прошло и несколько часов, как они уже мчались в Бостон по шоссе № 2.

— Дыши ровно и веди машину как можно аккуратнее, детка, — сказал он.

— Дышу я, Роберт, а машину ведешь ты, и поэтому успокойся.

Машину он вел, но успокоиться не мог. К тому времени, как они добрались до родильного дома, спазмы у него в желудке происходили синхронно со схватками Шейлы. Когда он помогал ей выйти из машины, она крепко вцепилась в его руку и сказала:

— Со мной все будет в порядке.

В приемном покое он следил за ее схватками и записывал, как долго длятся перерывы между ними. Во время схваток он крепко держал Шейлу за руку. Иногда он поднимал глаза на стенные часы, потому что не мог видеть ее страданий. Она вела себя так мужественно!

— Роберт, ты великолепный тренер, — прошептала Шейла.

Когда ее повезли по коридору, он не выпускал ее руку.

— Мы уже на финишной прямой, родная. Теперь совсем немного осталось. — Этим он хотел сказать, что, пожалуй, ему удастся не потерять сознание.

Она послушно выполняла все указания доктора Зельцера, и вскоре появилась крохотная головка.

Мигая от слепящего света, Роберт глянул на существо, наполовину появившееся на свет, наполовину еще не вылупившееся из своего кокона. О господи, подумал он. Это же происходит на самом деле.

— Поздравляю, — сказал доктор Зельцер. — У вас прекрасная девочка.

Они уже давно выбрали имена, и поэтому Шейла сквозь слезы прошептала:

— Ох, Роберт, это Джессика.

— Она похожа на тебя, — сказал Роберт. — Такая же красавица.

И поцеловал мать своего ребенка.

9

— Он сам застелил постель! — восхищенно сообщила матери Паула.

— Ну и хорошо, — на Шейлу это известие явно не произвело впечатления. — Не понимаю, что тут особенного?

— Я хотела ему застелить.

— Серьезно? Вот это уже удивительно. Ты и свою-то постель почти никогда не убираешь.

— Неправда.

— Ну, разве что под большим давлением.

— Что значит «под давлением»?

— Это когда тебя насильно заставляют что-нибудь сделать, — объяснила Шейла.

Все пятеро сидели за завтраком. Шейла силилась побороть раздражение.

— Ты хорошо спал, Жан-Клод? — спросила она.

— Да, благодарю вас, миссис Беквит.

Мальчик грустно смотрел в свою чашку с шоколадным молоком.

— Ты голоден? Может, хочешь еще чего-нибудь?

— Нет, благодарю вас. То есть…

— Не стесняйся, — сказала Шейла.

— Видите ли, дома мы по утрам всегда пили кофе.

— Ну да? — изумилась Паула, узнав о столь изощренных обычаях.

— Прости, мне надо было заранее тебя спросить, — Шейла встала и пошла за кофе. Мальчик с облегчением вздохнул и протянул ей в обмен чашку с молоком.

— Сегодня мы поедем на барбекю, — объявила Джесси. — Ты знаешь, что это такое, Жан-Клод?

— Кажется, знаю.

— Это когда готовят еду на открытом воздухе, — пояснила Паула.

— А-а-а… — протянул Жан-Клод. Его, казалось, немножко испугала такая перспектива. Наверно, он подумал, что придется опять знакомиться с чужими людьми.

Между тем Паула весело продолжала:

— Там будут хот-доги, гамбургеры и горячая кукуруза с маслом.

— Ты что, нанялась «Макдональдс» рекламировать? — саркастически заметила Джесси.

— А что такое «Макдональдс», ты знаешь? — озабоченно осведомилась Паула.

— Да. Это такой ресторан в Париже. Я там один раз обедал.

Еле втиснувшись в «Пежо», Беквиты отправились в Труро, где была расположена приморская резиденция Берни Акермана.

— Мы с ним подружились еще тогда, когда нам было столько лет, сколько тебе сейчас, — сказал Роберт Жан-Клоду, на которого он время от времени поглядывал в зеркало заднего вида.

— Он жуткий зануда, — вмешалась Джесси. — Кроме спорта ни о чем говорить не способен.

— Джессика, веди себя прилично, — строго заметил Роберт.

— Он — спортсмен? — с интересом спросил Жан-Клод.

— Нет, Берни — адвокат. Он ведет дела многих знаменитых спортсменов. Бейсбол, хоккей, футбол…

— Футбол? — у Жан-Клода загорелись глаза.

— Американская версия, — презрительно заметила Джесси. — Лучший способ разбивать пустые головы.

Роберт испустил тяжкий вздох.

При подъезде к дому Берни у него вдруг мелькнула мысль, что за всю дорогу Шейла не проронила ни единого слова.

Между тем Шейла, глядя на мельтешащую толпу в ярких разноцветных майках, шортах и летних платьях, напоминавшую издали пестрое лоскутное одеяло, задавала себе вопрос: интересно, заметят ли мои друзья, которых я с радостной улыбкой должна сейчас приветствовать, как я несчастна. Но все самозабвенно загорали на солнце, перебрасывались летающими тарелками «фрузби», пили, закусывали и громко урезонивали ребятишек, швырявших друг в друга объедками. К психологическим изысканиям день явно не располагал. Скорей всего, она как-нибудь справится со своими проблемами сама. В худшем случае люди подумают, что у нее сегодня приступ хандры.

Берни первым заметил прибытие Беквитов и вместе с Нэнси поспешил навстречу гостям.

— Беквит, надеюсь, ты захватил свои бейсбольные перчатки?

— Так я же прошлым летом оставил их у тебя в гараже. Как дела, Берни?

Старые друзья обнялись.

— Шейла, ты счастлива! Вид у тебя просто шикарный.

Слава богу, Нэнси никогда ничего не замечает. Однажды она по телефону сказала Шейле, что та великолепно выглядит.

Исчерпав поток приветствий, Акерманы заметили, что среди Беквитов затесался какой-то незнакомец.

— Это Жан-Клод Горен, наш гость из Франции, — объяснил Роберт.

— Хелло! Зови меня дядя Берни. Это тетя Нэнси, а вон тот высокий парнишка, который отрабатывает броски крюком, — мой сын Дэйвид.

— Очень приятно познакомиться, — сказал Жан-Клод и протянул Берни руку.

— Какой симпатичный мальчуган, — шепнула Нэнси Шейле.

— Он в софтбол играет? — шепотом спросил Берни у Роберта.

— Мальчик устал от перелета, Берни. И потом я не думаю, что софтбол так уж широко распространен во Франции.

— Ладно, — тихо сказал Берни, после чего громко, медленно и четко выговаривая каждое слово, сообщил гостю: — Видишь ли, у нас тут отцы и сыновья каждый год играют в софтбол. Это ежегодные соревнования. Они происходят каждый год.

— Понятно, — вежливо отозвался мальчик.

— Тебе понравится, — сказал хозяин и, обернувшись к Роберту, добавил: — Беквит, тащи свой взвод на полевую кухню. Угости Жан-Клода гамбургером прямо с горячих углей. Боюсь, что нынче мы ими лакомимся в последний раз. Главный врач государственной службы здравоохранения утверждает, будто в них содержится канцероген. Следующая очередь наверняка за мороженым. Ну, я пошел. Вернусь примерно через час.

— Куда ты?

— Домой, смотреть ящик. «Рэд Соке» и «Янки» сравняли счет — 2:2. — И он, пыхтя, помчался к дому.

Роберт обернулся к своему «взводу». Но Джессики уже и след простыл, Шейла оживленно — а может, ему так только показалось — беседовала с Нэнси и с соседом-психиатром, и лишь верные Жан-Клод и Паула терпеливо его дожидались.

— Пойдем, папа, — потянула его за рукав дочь. — Пора нам уже начать веселиться.

— Может, как-нибудь в кино сходим, Джесси? — спросил Дэйвид Акерман.

— Мое имя Джессика. Нет, не сходим. Я с мелюзгой никуда не хожу.

— Я на год и два месяца старше тебя.

— Хронология не имеет значения.

— Не задавайся, Джесси. В море и без тебя рыбы хватает.

— Вот и женись на рыбе.

— Ни на ком я жениться не собираюсь. Я стану профессиональным спортсменом.

— Ну а я тут причем, Дэйвид? — отозвалась Джесси.

— И какой вид спорта ты намерен избрать?

— Я еще не решил, — бейсбол или баскетбол. А может, футбол. Я умею отбивать мяч обеими ногами.

— Надеюсь, не одновременно.

— Очень остроумно. Ты еще пожалеешь, когда я буду суперзвездой.

— Не надейся и не жди, недоносок несчастный.

Когда дело касалось Джесси Беквит, забияка Дэйвид Акерман, готовый влепить затрещину любому обидчику, мгновенно превращался в кроткую овечку. Почему она не признает его спортивных достижений? Не будь Джесси такой хорошенькой, он бы давно выбросил ее из головы. Но пока что он бешено ревновал Джесси ко всем и вся — даже к неодушевленным предметам вроде книг. Неудивительно, что очередным объектом его ревности стал Жан-Клод Герен.

— Кто этот чужой мальчишка?

— Он иностранец. Гость.

— Чей гость, — твой?

— Ну, скажем, гость семьи Беквит, членом которой я являюсь.