Мужчина, женщина, ребенок Сигал Эрик
— Ну что ж, будем надеяться, что это научит тебя немного больше ценить мое мнение. Это событие надо отметить. Хочешь, пообедаем в ресторане при свечах?
— Но ведь еще не время даже для ланча.
— Ладно, дождемся вечера, а пока запасемся бутербродами и устроим пикник на берегу реки, где гуляют студенты.
— А как быть с детьми? Нам надо вовремя вернуться домой.
— Вернемся завтра утром. Сюзи может остаться с ними на ночь.
Шейла глянула на него с лукавой улыбкой.
— Почему ты меня заранее не предупредил? Может, у тебя есть и другие сюрпризы?
— Увидишь.
Его захлестнула волна радости, рожденной надеждой. Пока что ни один из его сюрпризов не был отвергнут.
По определению в Гарвардской летней школе учатся люди, не связанные с Гарвардом. Поэтому, прогуливаясь вдоль берега реки Чарльз, они не встретили ни одного знакомого. В летней толпе они были совсем одни. Сидели на траве, закусывали и смотрели на проплывавшие мимо лодки.
— Если я увижу Ноев ковчег, — сказал Роберт, — я попрошу его остановиться и захватить нас с собой.
— Мне кажется они предпочли бы парочку помоложе.
— Черта с два. Мы еще молодые. Ты во всяком случае. Каждый встречный первокурсник пялит на тебя глаза.
— Однако мы не так молоды, как Джессика и Дэйвид.
— Что? Да брось ты, Шейла. Она еще совсем ребенок. Эта чепуха с Дэйвидом — не более, чем бунт против меня.
— Роберт, пора тебе примириться с тем, что Джессика почти взрослая.
Шейла прилегла. Сорвала травинку и принялась ее жевать.
— Даже профессора МТИ не могут остановить время, — сказала она.
Он поглядел сверху вниз на ее покрытое веснушками лицо.
— Я не хочу останавливать время, — с подчеркнутой серьезностью сказал он. — Я хочу повернуть его вспять.
Обед при свечах в ресторане не состоялся. Пока Шейла беседовала в редакции с Эвелиной Унгер, Роберт купил замороженных цыплят, консервированный соус. Салат и две бутылки дорогого шампанского. Что до свечей, то в лексингтонском доме их было предостаточно.
Роберт с Шейлой долго сидели перед горящим камином и беседовали. В какой-то момент он прошептал:
— Знаешь, ты единственная женщина в мире, чья душа так же прекрасна, как и тело.
Еще не успев произнести эти слова, он испугался, как бы она не сочла их фальшивыми. В прежнее время он не раз говорил нечто подобное и не сомневался: она поймет. Так на самом деле и было. Но теперь, после всего случившегося, она, возможно, никогда больше не поверит ни одному его слову.
— Я именно так и думаю, Шейла, — прошептал он. Отбросив назад ее волосы и целуя ее в лоб.
Она не отодвинулась. Что он принял за добрый знак.
— Ты веришь, что я буду всегда любить тебя? — тихо спросил он.
Она наклонила голову. И ответила:
— Думаю, что да.
Обняв ее, он твердо сказал:
— Да, ты веришь. Считай это за клятву. Я люблю тебя больше жизни.
На глаза Шейлы навернулись слезы.
Роберт посмотрел на нее и прошептал:
— Знаю. Знаю. Я так тебя обидел.
Оба умолкли. От жалости у Роберта защемило сердце. Он отчаянно хотел, чтобы все было как прежде.
— Шейла, сможешь ли ты когда-нибудь… — Он остановился. Как все это трудно. — Как ты думаешь, сможешь ли ты со временем забыть. Как я тебя обидел?
Снова молчание. Наконец она подняла глаза.
— Я постараюсь, — прошептала она. — Я не могу обещать большего, Роберт. Но я постараюсь.
Он заключил ее в объятья. Откинувшись назад, она пролила шампанское из своего бокала.
— Это к счастью, — сказал он, целуя ее глаза, щеки, губы.
Наконец она ответила на его ласку и обняла его.
— Мне было так плохо без тебя, — сказала она. — Я не могла даже подумать о том, что ты меня бросишь. Ах, Роберт…
Он осыпал ее поцелуями, дав наконец волю чувствам, которые так долго подавлял. И молил бога, чтобы настал день, когда вся та боль, которую он ей причинил, исчезла без следа.
Пожалуйста, Господи. Я так ее люблю.
32
— Скорей, Джонни! Я свободен, передай мне мяч.
Футбольные забавы на стадионе средней школы постепенно превратились в серьезные схватки. Студенты университета все еще разрешали Дэйвиду и его новому другу, переименованному в «Джонни», играть с ними в футбол. Друзья каждый раз ухитрялись попадать в одну команду. С тех самых пор, как Жан-Клод поправился и стал снова бить по мячу, друзья так хорошо сыгрались, что один из них, неизменно прорвав защиту противника, забивал мяч в его ворота. Их общие достижения повергали Дэйвида в неистовый восторг, а Джессику — в мрачность.
Шла последняя неделя августа. Вечерние тени становились все длиннее. Беквиты и Акерманы приехали полюбоваться борьбой своих отпрысков со старшими игроками.
— Отличная пара! — воскликнул Берни, когда Дэйвид с Жан-Клодом забили второй гол. Хлопнув Роберта по спине, он добавил: — Фантастика. Да и только!
Паула начала аплодировать. Джессика сидела неподвижно до тех пор, пока ее верный рыцарь не помахал ей рукой в знак того, что этот гол посвящается ей, и лишь тогда ответила легким кивком. Шейла с Нэнси обсуждали книжные новинки и не замечали героических подвигов юных спортсменов.
Столь бурно начавшееся лето незаметно сменялось грустной гармонией надвигающейся осени.
После матча Роберт с Берни решили пробежаться по круговой дорожке. Жан-Клод и Дэйвид еще оставались на поле, продолжая отрабатывать угловые подачи.
— Очень жаль, что парень должен уехать, — сказал Берни, когда они огибали большую дугу. — У него огромный потенциал.
— Пожалуй, да, — согласился Роберт.
— Когда он летит?
— Не знаю. Скоро.
— Очень жалко. Лет через семь эти двое могли бы сделать команду Йеля непобедимой.
— Да, — согласился Роберт.
Спустя десять минут Берни крикнул футболистам:
— Пошли, ребята. Пора подзаправиться.
Когда мужчины добежали до края дорожки, Дэйвид сказал:
— Разрешите Жан-Клоду пообедать у нас.
— Можно? — спросил Жан-Клод у Роберта.
— Конечно.
— А можно, он останется у нас ночевать?
— Можно, если Нэнси не против.
— Она возражать не будет, — заверил Берни. — Пошли.
Паула следовала за ними, ни на шаг не отставая от отца.
Разговор за обедом у Беквитов шел в приглушенных тонах.
— Как-то странно, что его тут нет, — заметила Паула.
Прибор Жан-Клода стоял на обычном месте.
— Привыкай, — сказала Джессика. — Он скоро уедет насовсем. Да, папа?
— Да, — ровным голосом отозвался Роберт. — Со дня на день.
Он постарался констатировать этот факт как можно более равнодушным тоном. Он хотел показать Шейле, что не испытывает никаких сомнений.
В половине десятого девочки легли спать. Роберт поднялся наверх, чтобы поцеловать их на ночь. Джессика, не уклоняясь от поцелуя, все же ухитрилась дать ему понять, что уже выросла из подобных нежностей.
Спустившись вниз, он увидел, что Шейла надевает свитер.
— Хочешь погулять?
— Да.
Роберт взял фонарик, и они вышли. Было очень тихо, и лишь из-за дома доносился рокот волн. Он взял Шейлу за руку.
— Роберт.
— Что, родная?
— Ты хочешь, чтобы он остался, правда?
— Конечно, нет, — поспешно отозвался он. — Это исключено. Мы же решили…
— Я не о том. Я хочу знать, что ты чувствуешь. Только честно.
Молча пройдя еще несколько шагов, Роберт заговорил:
— Да, я не в восторге от того, что он уезжает. Но, черт возьми, такова жизнь. То есть, по правде говоря… (он надеялся, что его утверждение ее не обидит) он мне очень нравится.
— Нам всем тоже, — тихо сказала она.
— Да, — сказал он, думая, что этим она хочет его утешить.
— Я хочу сказать, что и мне тоже, Роберт.
Они дошли до маленькой лесной прогалины. Шейла остановилась и посмотрела ему в лицо. На нем застыло выражение вымученного стоицизма.
— Ему вовсе не надо уезжать, — сказала она.
Хотя они стояли рядом, Роберт не был уверен, что не ослышался.
— Понимаешь, — продолжала она, — с ним случилось нечто ужасное. Потребуется много лет, чтобы эти раны окончательно зажили. — Она замолчала на несколько секунд. — Но он тут ни при чем, Роберт. Совершенно ни при чем. К тому же он твой сын. Ты думаешь, если он уедет, ты сможешь когда-нибудь его забыть?
Роберт замялся.
— Нет. Наверно, нет.
И тогда Шейла облекла его мысли в слова.
— Какой-то частью своего существа ты всегда будешь думать о том, как он живет, что с ним стало…
— Да, — согласился он.
— А он будет думать о тебе.
Роберт ничего не ответил.
— Он тебя обожает. Мы все это видим.
Роберт изо всех сил старался не поддаваться минутному порыву.
— Шейла, для меня самое главное в жизни — это ты и девочки.
— Да, — сказала она. — Давай поговорим о них.
Они сели на старое бревно.
— Я знаю, им очень тяжело, — сказал он. — Особенно Джессике с ее притворной позой «мне на все наплевать».
— А Паула?
— Она почему-то относится ко всему как-то более спокойно.
— Роберт, она настолько одержима страхом потерять тебя, что ни на минуту не выпускает тебя из виду. Разве ты не заметил, что каждое утро — без исключения, каждое — она заглядывает к нам в комнату, чтобы проверить, на месте ли ты. Она совершенно окаменела.
Роберт тяжело вздохнул. Да, подумал он, Паула вправду все это время отчаянно за него цеплялась.
— А что будет, если он останется?
— Всем нам станет легче, если он будет здесь, а не где-то в дальнем уголке воображения каждого из нас. И у меня, и у тебя и — особенно — у девочек. Они все время будут бояться, что ты от нас уйдешь.
Роберт с минуту молчал.
— О господи, — сказал он наконец. И подумал: я и впрямь загнал их в тупик.
— И еще одно, — мягко проговорила Шейла.
— Что?
— Ты его любишь.
— Да, — ответил он. И подумал: спасибо, Шейла.
Он коснулся этого вопроса на следующее утро, когда Жан-Клод еще не приехал от Берни.
— Джесси и Паула, мы с мамой решили попросить Жан-Клода остаться у нас и хотим знать, что вы об этом думаете.
— Правда, мама? — спросила Джессика. — Это не он один выдумал?
— Это предложила я, — сказала Шейла.
Джессика временно воздержалась от комментариев.
Роберт посмотрел на Паулу.
— М-м-м… — неуверенно начала она. — И он будет со мной в одном классе?
— Думаю, что да, — сказал Роберт. — Ему, наверно, устроят какие-нибудь тесты. Но что ты об этом думаешь?
Паула задумалась.
— В этом году мы начнем учить французский, — сказала она наконец. — Если Жан-Клод будет здесь, он сможет мне помочь.
Что должно было означать согласие.
— А ты, Джесси? — спросил Роберт.
— У меня нет возражений, — ровным голосом произнесла она. И добавила: А вообще он мне очень нравится.
Роберт посмотрел на Шейлу. Они улыбнулись друг другу.
Часов в двенадцать Роберт приехал к Берни. Улыбка на лице Жан-Клода ясно свидетельствовала о том, что он рад видеть Роберта и сыт по горло рассуждениями Берни о будущем мирового футбола. Роберт предложил мальчику пройтись по пляжу.
— Лето кончается, — сказал он, окидывая взглядом пустынный берег.
— Да, — отозвался мальчик. — Я скоро уеду.
— Именно об этом я и собирался с тобой поговорить, Жан-Клод. Ты бы не хотел остаться с нами?
Мальчик остановился, изумленно глядя на Роберта.
— То есть стать как бы членом нашей семьи, — продолжал Роберт.
— Это невозможно, — возразил мальчик.
— Я знаю, что ты имеешь в виду. Но все сожалеют о той сцене. Мы все хотим, чтобы ты остался. А ты разве не хочешь?
Жан-Клод не знал, что ответить. Наконец он заговорил. Очень смущенно.
— Роберт, я не могу. Через две недели начинаются занятия в школе.
— Но ты сможешь поступить в школу здесь, Жан-Клод. И потом, где ты будешь жить во Франции?
— В Сен-Мало, — ответил мальчик.
— Что это такое?
— Это школа. Мама хотела, чтобы когда мне исполнится одиннадцать, я туда поступил. Чтобы жить и учиться с другими мальчиками. Луи разговаривал с директором. Тот сказал, что если я сдам несколько экзаменов, меня туда примут. И я все время занимался.
Так вот почему он столько читал.
— Но мы хотим, чтобы ты жил с нами, — сказал Роберт. — Мы… мы тебя любим.
Мальчик поднял голову и посмотрел на него.
— Роберт, я должен поехать в Сен-Мало. Так хотела мама. И так будет правильно.
Роберт посмотрел на сына. Понимает ли он, что говорит?
— Ты правда так хочешь? Ты хочешь жить один? Пожалуйста, измени свое решение, Жан-Клод.
— Роберт я должен ехать. По многим причинам…
— Ты в этом уверен, Жан-Клод?
Мальчик, казалось, исчерпал все свои силы.
— Да, — тихо сказал он и обратил свой взор в сторону моря.
33
Сказать и вправду было нечего. За три дня до вылета Роберт заказал билет. Прощание прошло тихо. Шейла и девочки, стоя на веранде, смотрели вслед отъезжающей машине. Никто не плакал. Но каждый смутно чувствовал, что остальные вот-вот заплачут.
Роберту хотелось, чтобы поездка в аэропорт длилась вечно. Он так много хотел сказать мальчику. Раскрыть свои чувства. Укрепить связь между собой и сыном. Выразить свою любовь. И тем не менее за все время пути они едва успели обменяться несколькими словами.
Роберт поставил машину и вытащил из багажника зеленый чемодан. Жан-Клод нес свою красную сумку. Они подошли к терминалу TWA, где мальчик зарегистрировался на рейс 810, и Роберт проводил Жан-Клода до ворот. Часы показывали 18.30. Оставалось довольно много времени.
Огромный белый Боинг 747 припал к земле в ожидании пассажиров. Лето кончилось, в Европу летело мало народу. В зале ожидания было тихо. Время от времени равнодушный женский голос объявлял о начале посадки на очередной рейс.
Роберт и Жан-Клод сидели рядом на белых пластиковых креслах.
— У тебя есть что читать?
— Я положил в сумку все свои учебники.
— Хорошо. Желаю тебе хорошо сдать экзамены. М-м-м… ты волнуешься?
— Немножко.
— Обязательно сообщи нам, как дела.
— Да.
— И мы будем держать связь.
Мальчик слегка помедлил, потом опять сказал: — Да.
Объявляется посадка на прямой рейс 810 Бостон — Париж. Пассажиров просят пройти к выходу номер семнадцать.
Они встали и, не говоря ни слова, медленно направились к двери, ведущей в проход. Но Роберт хотел сказать еще что-то очень важное.
— Слушай, если хочешь, приезжай к нам снова на будущее лето. Или даже на Рождество. И вообще в любое время.
— Спасибо.
— Так приедешь на будущее лето?
— Может быть.
А может быть, нет, подумал Роберт. Похоже, что нет.
Женщина-контролер, казалось, нетерпеливо подавала им знаки.
— Мне пора, Роберт, — сказал мальчик.
Нет, нет, пожалуйста, нет, подумал Роберт. Еще нет.
Жан-Клод протянул ему руку и, словно готовясь к жизни, ожидающей его по ту сторону океана, произнес свои последние слова по-французски:
— Au revoir, papa[38].
Роберт не мог больше сдержаться. Он схватил мальчика и прижал его к себе. Он чувствовал, как учащенно бьется его сердце. Они не произнесли ни слова. Роберт жаждал сказать: я люблю тебя, но боялся, что силы вот-вот его покинут. Поэтому он просто крепко держал сына в объятиях. И никак не хотел отпускать.
Каким-то краем сознания он услышал, что посадка окончена.
Он опустил мальчика на землю и бросил на него последний взгляд.
— Ступай, — хриплым шепотом проговорил он, не в силах ничего добавить. В горле у него застрял комок.
Мальчик на мгновение посмотрел на него и без единого слова повернулся к выходу.
Роберт увидел, как он протягивает посадочный талон стюардессе, та отрывает половину. Видел, как мальчик, держась очень прямо, с сумкой в руках идет по проходу, ведущему прямо в самолет. И исчезает.
Ворота закрылись.
Через несколько минут неуклюжее чудовище медленно осадило назад. А потом повернуло к взлетной полосе навстречу сгущавшейся тьме.
Роберт еще долго стоял у окна.
Наконец он повернулся и медленно зашагал по опустевшему коридору.
Я люблю тебя, Жан-Клод. Пожалуйста, не забывай меня.
Читать бесплатно другие книги:
