Загадка Эндхауза Кристи Агата

Глава 19

Теврии

Когда Эмили возвратилась в коттедж, приятеля своего она там не застала. Он ушел, как объяснила миссис Куртис, с какими-то молодыми джентльменами, а для леди есть две телеграммы. Эмили взяла их, вскрыла и сунула в карман свитера; миссис Куртис проводила их жадным взглядом.

— Надеюсь, ничего плохого? — спросила она.

— Нет, нет, — ответила Эмили.

— Телеграммы всегда нагоняют страх, — сказала миссис Куртис.

— Безусловно, очень беспокоят.

В этот момент Эмили ничто не интересовало. Ей хотелось побыть одной. Надо было привести в порядок собственные мысли. Она поднялась наверх, к себе в комнату, и, взяв карандаш и бумагу, принялась за работу по ею самой разработанной системе. Она успела минут двадцать поупражняться таким образом, когда ее прервал мистер Эндерби.

— Привет, привет! Вот ты где! А Флит-стрит[45] все утро гоняется за тобой. Ты повсюду от них ускользала. Тут, конечно, не обошлось без моего участия: зачем тебя лишний раз волновать? Уж если дело касается моей Эмили, я постараюсь проявить инициативу. — Он сел на стул (Эмили расположилась на кровати) и довольно усмехнулся. — Зависть и злоба — вот уж верно! — сказал он — Я распределял между ними товар. Я их всех знаю и знаю, что кому надо. Слишком уж все хорошо, чтобы быть правдой. Я все время щиплю себя и чувствую, что вот-вот проснусь. Ты видела, какой туман?

— Надеюсь, он не помешает мне поехать в Эксетер, — сказала Эмили.

— Ты хочешь поехать в Эксетер?

— Да. Мне надо увидеться с мистером Дакрсом, моим поверенным. Он занимается защитой Джима и хочет со мной встретиться. Ну а раз уж я буду там, я думаю нанести визит и миссис Дженнифер, тетушке Джима. В конце концов, Эксетер — это полчаса езды… Я хочу сказать, она могла бы проскочить поездом, навернуть братцу по голове, и никто бы не заметил ее отсутствия. Понимаю, что это кажется маловероятным, но ведь всякое случается. Нет, нет, я совсем не за то, чтобы это была тетушка Дженнифер. Я бы предпочла, чтобы это был Мартин Деринг. Ненавижу подобных людей: претендует на роль зятя, а сам такие штучки выделывает, что так бы и заехала ему в физиономию.

— Неужели он такой?

— Можешь не сомневаться. Подходящий эксземпляр для убийцы. Постоянно телеграммы от букмекеров — швыряет деньги на скачках. Досадно только, что у него великолепное алиби. Мистер Дакрс сообщил мне об этом. Издатель, а потом, видите ли, литературный обед. Это же и респектабельно, и как-то неколебимо.

— Хм… литературный обед… — сказал Эндерби. — Вечером в пятницу. Мартин Деринг… Постой-ка, постой! Ну да, Мартин Деринг, я почти уверен в этом. Черт возьми, я даже совершенно уверен, но можно проверить. Я телеграфирую Карутерсу.

— О чем? — Спросила Эмили.

— Послушай, тебе известно, что я приехал в Экземптон в пятницу вечером? И я собирался еще получить кое-какую информацию от своего приятеля — газетчика Карутерса. Он обещал заехать ко мне в половине седьмого, перед тем как отправиться на какой-то литературный обед. Сказал, если не успеет, то черкнет строчку-другую. Так он не успел и написал мне.

— Какое это все имеет отношение к делу? — удивилась Эмили.

— Не спеши. Сейчас скажу. Так вот, приятель неплохо провел на обеде время и изрядно набрался. Кроме информации, которую я от него ждал, он постарался покрасочнее описать мне это сборище. Какие там произносились спичи, какими дураками выглядели такой-то известный писатель и такой-то драматург. Не преминул он сообщить и о том, что у него было отвратительное место за столом. С одной стороны от него пустовал стул Руби Мак-Эльмот, этой ужасной дамы, фабрикующей бестселлеры, с другой должен был сидеть Мартин Деринг, но он тоже отсутствовал. Карутерс пододвинулся поближе к хорошо известному в Блэкхите поэту и постарался использовать свое положение. Ты поняла, для чего я все это рассказывал?

— Чарлз! Дорогой! — расчувствовалась Эмили. — Так, значит, этот скот и не был на обеде?

— Вот именно.

— Ты уверен, что не ошибаешься?

— Убежден, что нет. И вот неудача, письмо-то я разорвал. Но можно телеграфировать Карутерсу. Он подтвердит.

— Есть, конечно, еще издатель, с которым он провел день. Но я склонна думать, что издатель собирался вернуться в Америку. Ну а если так, то в этом кое-что есть. Значит, он подобрал такого свидетеля, которого не так-то легко достать.

— Ты и в самом деле думаешь, что мы докопались? — спросил Эндерби.

— Похоже. Пожалуй, самое лучшее — обратиться к этому инспектору Нарракоту. Нам самим не добраться до американского издателя, который сейчас где-нибудь на борту «Мавритании» или «Беренгарии»[46]. Пусть полиция поработает.

— Боже мой! Если подтвердится, это будет сенсация! — воскликнул Эндерби — А раз так, то, я думаю, «Дейли уайер» может предложить мне не менее, чем…

Эмили безжалостно нарушила его честолюбивые мечты:

— Однако нам не следует терять голову и пускать все остальное на самотек. Я еду в Эксетер. Думаю, что вернусь не ранее чем завтра. А для тебя у меня есть дело.

— И что это за дело?

— А вот… — И Эмили описала свой визит к Уиллетам и привела странную подслушанную фразу. — Нам нужно точно знать, что произойдет сегодня вечером. Что-то тут не так.

— Действительно странно!

— Ну вот видишь. И еще одно: конечно, может быть, это совпадение, а может, и нет. Заметь, что слуги все внезапно ушли. Что-то необычное произойдет там сегодня, и тебе надо быть начеку и установить что.

— Ты хочешь сказать, что мне всю ночь предстоит продрожать под кустом?

— Ну ты же не против? Настоящий журналист ведь всегда готов пострадать за правое дело.

— Кто это тебе сказал?

— Не важно, кто, важно, что я это знаю. Так ты займешься этим?

— Разумеется. Я ведь тоже не хочу что-нибудь прозевать, — сказал Чарлз. Раз в Ситтафорд-хаусе сегодня должно что-то произойти, я буду там.

Тут Эмили рассказала ему о багажном ярлыке.

— Любопытно, — сказал мистер Эндерби. — Ведь в Австралии живет третий Пирсон, а? Самый молодой. Не то чтобы это что-то значило, но ведь, может быть, и существует какая-то связь.

— Ну вот, пожалуй, и все, — сказала Эмили. — А чем можешь порадовать меня ты?

— Хм, — сказал Чарлз. — Есть у меня тут одно соображение.

— Какое?

— А ты не рассердишься?

— Думаю, что нет. То есть я постараюсь выслушать тебя терпеливо и внимательно.

— Ну, дело в том… — начал Чарлз Эндерби, с сомнением поглядывая на нее. — Пойми, я не хочу никого обидеть. Словом, не думаешь ли ты, что судьба твоего молодца зависит от истинной правды?

— Ты хочешь сказать, что убил все-таки он? Но я уже говорила тебе с самого начала, что это вполне естественная точка зрения, но нам с тобой надо исходить из предположения, что он не убивал.

— Я не об этом, — ответил Эндерби. — Я тоже исхожу из предположения, что убил не он. Но вот насколько далеко то, что он рассказал, от того, что произошло на самом деле? Он сказал, что пришел к дяде, поговорил с ним и оставил его в добром здравии.

— Да.

— А не думаешь ли ты, что он мог прийти и застать дядю уже мертвым? Я допускаю, что он мог испугаться и побоялся говорить об этом.

Чарлз не без колебаний излагал свою теорию и с облегчением заметил, что Эмили не проявила признаков гнева. Она лишь чуть нахмурилась, задумчиво сдвинула брови.

— Я не собираюсь возражать, — сказала она — Все может быть. Мне это раньше не приходило в голову. Я знаю, что Джим не способен убить, но испугаться, глупо соврать, а потом держаться за свое вранье — это он может.

— Плохо, что нельзя пойти и спросить его об этом. Ведь свидание с ним с глазу на глаз не разрешат.

— Я могу поручить мистеру Дакрсу сходить к нему, — сказала Эмили — С адвокатом разговаривают без свидетелей. Сложность в том, что Джим ужасно упрямый: сказав что-либо однажды, он будет придерживаться своей версии.

— А это моя версия, и я буду придерживаться ее.

— Я рада, Чарлз, что ты напомнил мне о такой возможности, мне это в голову не приходило. Мы искали того, кто пришел после него, а если это произошло до?..

Ока остановилась, запутавшись в мыслях. Две совершенно различные теории вели в разные стороны. Одна предложена мистером Рикрофтом, и в ней ссора Джима с дядей была определяющим моментом. И вот — другая, по которой выходило, что Джим тут совершенно ни при чем. Эмили чувствовала, что прежде всего надо повидать врача, который первым осматривал тело. Если бы оказалось, что Тревильян мог быть убит, скажем, в четыре часа, это могло бы существенно изменить вопрос об алиби. Во-вторых, надо было потребовать от мистера Дакрса самым решительным образом убедить своего клиента в абсолютной необходимости говорить по этому пункту правду.

Она поднялась с кровати.

— Ну, — сказала она, — лучше подумай, как мне добраться до Экземптона. У кого-то в кузнице есть машина. Кажется, прескверная. Но, может быть, сходишь все-таки, договоришься? Сразу после обеда я и тронусь. Есть поезд на Эксетер в три десять. Это позволит мне сначала повидаться с врачом. Который час?

— Половина первого, — ответил мистер Эндерби, взглянув на часы.

— Тогда пойдем вместе договариваться насчет машины, — сказала Эмили. — Мне, правда, надо еще кое-что сделать до отъезда из Ситтафорда.

— Что же?

— Посетить мистера Дюзса. Это единственный участник столоверчения, с которым я не виделась.

— Мы будем идти мимо его коттеджа по пути в кузницу.

Коттедж мистера Дюка был последним в ряду. Эмили отодвинула щеколду на калитке, и они пошли по дорожке. А затем произошло нечто удивительное: открылась дверь, и из дома вышел человек. Этим человеком оказался инспектор Нарракот.

Он был изумлен. И Эмили, сколь высокого мнения о себе она ни была, смутилась. Впрочем, она тут же изменила свои намерения.

— Я так рада видеть вас, инспектор, — сказала она. — Я бы хотела, если можно, поговорить с вами кое о чем.

— С удовольствием, мисс Трефусис. — Он вынул часы. — Но, боюсь, вам придется быть очень краткой. Меня ждет машина. Я срочно возвращаюсь в Экземптон.

— Вот удача-то! — воскликнула Эмили. — Вы, может быть, подвезете меня, инспектор?

Инспектор довольно сухо ответил, что рад оказать ей услугу.

— Ты бы сходил за моим чемоданом, Чарлз, — сказала Эмили. — Он у меня уже приготовлен.

Чарлз немедленно удалился.

— Совершенно не ожидал встретить вас здесь, мисс Трефусис, — сказал инспектор Нарракот.

— Я же сказала «au revoir», — напомнила ему Эмили.

— Я тогда не придал этому значения.

— Вы слишком долго не придаете мне значения, — прямо сказала ему Эмили. — И знаете, инспектор, ведь вы ошиблись. Джим не тот человек, который вам нужен.

— Неужели?

— К тому же, инспектор, я вижу, что в глубине души вы согласны со мной.

— Почему вы так думаете, мисс Трефусис?

— Что вы делали у мистера Дюка? — вопросом на вопрос ответила Эмили.

Нарракот был явно смущен, а Эмили продолжала:

— Вы сомневаетесь, инспектор, вот в чем дело, сомневаетесь. Вы думали, что схватили того, кого надо, но сами в этом не уверены и поэтому еще что-то выясняете. Ну а у меня есть кое-что, что может вам помочь. Я расскажу вам по пути в Экземптон.

Послышались шаги, и появился Ронни Гарфилд. Выглядел он как школьник, прогуливающий уроки, — виноватый, затаивший дыхание.

— Мисс Трефусис, — начал он, — как насчет того, чтобы прогуляться сегодня днем, пока моя тетушка вздремнет?

— Не получится, — сказала Эмили — Я уезжаю в Эксетер.

— Как это? Совсем уезжаете?

— Нет, — сказала Эмили. — Завтра вернусь.

— О, тогда все в порядке.

Эмили вытащила из кармана свитера записку и протянула ему:

— Отдадите это вашей тете, хорошо? Рецепт кофейного торта. И скажите ей, что она успела вовремя: повар, как и все слуги, сегодня уезжает. Непременно скажите, ее это заинтересует.

Легкий ветерок донес далекий зов:

— Ронни, Ронни, Ронни!

— Это тетушка, — нервно вздрогнув, произнес Ронни. — Мне лучше пойти.

— Думаю, да, — согласилась Эмми. — У вас левая щека в зеленой краске, — крикнула она вслед.

Ронни исчез за тетушкиной оградой.

— А вот и мой приятель с чемоданом, — сказала Эмили. — Идемте, инспектор, я вам обо всем расскажу в машине.

Глава 20

Визит к тете Дженнифер

В половине третьего доктор Уоррен принял Эмили. Ему сразу понравилась эта деловая и привлекательная девушка. Ее вопросы были прямые и по существу.

— Да, мисс Трефусис, я вас отлично понимаю. Видите ли, в противоположность тому, что пишут в романах, точно установить время смерти чрезвычайно трудно. Я освидетельствовал тело в восемь часов. Могу определенно сказать, что два часа после смерти прошло. Насколько больше, это сказать трудно. Если бы меня спросили, могли ли его убить в четыре часа, я бы сказал: возможно, хотя лично я склонен считать, что это произошло в более позднее время. С другой стороны, тело не могло пролежать долго. Четыре с половиной часа — крайний предел для этого случая.

— Спасибо, — сказала Эмили. — Это все, что я хотела узнать.

Она успела на станцию к поезду три десять и отправилась затем прямо в гостиницу, где остановился мистер Дакрс.

Их беседа носила сугубо деловой характер — никаких эмоций. Мистер Дакрс знал Эмили еще маленькой девочкой, а когда она достигла совершеннолетия, стал заниматься ее делами.

— Вы должны быть готовы к неожиданностям, Эмили, — сказал он — Дела Джима Пирсона гораздо хуже, чем мы предполагали.

— Хуже?

— Да. К чему ходить вокруг да около! Выплыли факты, которые представляют его в очень неблагоприятном свете. Эти факты, по-видимому, и убедили полицию в его вине. Я бы действовал не в ваших интересах, если бы скрывал их от вас.

— Пожалуйста, расскажите мне.

Голос Эмили оставался спокойным. Какой бы удар ни обрушивался на нее, она не желала демонстрировать свои чувства. Совсем не чувствами собиралась она помочь Джиму Пирсону, а делом. И ей надо было сдерживать себя, сохранять присутствие духа.

— Нет никаких сомнений в том, что ему срочно были нужны деньги, — начал мистер Дакрс. — Я не хочу сейчас вдаваться в этическую сторону вопроса. Ясно, что Пирсон и ранее — скажем, используя эвфемизм, — одалживал деньги у своей фирмы без ведома правления. Он пристрастился к биржевой игре, и однажды, зная, что через неделю ему будут начислены дивиденды, он потратил деньги фирмы, чтобы купить акции, которые, по его мнению, должны были идти на повышение. Сделка оказалась удачной, деньги он возместил, и у него, по-видимому, не было никаких сомнений в честности этой операции. Очевидно, то же самое он проделал примерно неделю назад. Отчетность фирмы проверялась в определенные, установленные сроки, но по какой-то причине в этот раз проверка была передвинута на более ранний срок, и Пирсон оказался перед довольно неприятной дилеммой. Он полностью сознавал, как будут истолкованы его действия, и вместе с тем был совершенно неспособен вернуть недостающую сумму. Он испробовал все средства и обратился к последнему — примчался в Девоншир к дяде с просьбой помочь ему. Но капитан Тревильян наотрез отказал в помощи.

Мы, дорогая Эмили, не может воспрепятствовать выявлению этих фактов. Полиция уже добралась до сути. И вы ведь понимаете, мотив преступления весьма убедительный. Даже по смерти капитана Тревильяна Пирсон мог легко получить необходимую сумму от мистера Кирквуда в качестве аванса и тем избежать беды, а возможно, и уголовного преследования.

— О, идиот! — беспомощно произнесла Эмили.

— Согласен с вами, — сухо заверил мистер Дакрс. — И мне кажется, наш единственный шанс — доказать, что Джим Пирсон не знал об условиях завещания дяди.

Эмили задумалась. Наступила пауза. Затем она спокойно сказала:

— Боюсь, это невозможно. Все трое — Сильвия, Джим и Брайан — знали. Они часто говорили о богатом дядюшке из Девоншира, шутили по этому поводу, смеялись.

— Это печально, — сказал мистер Дакрс. — Печально, дорогая моя.

— Вы-то ведь не считаете его виновным, мистер Дакрс?

— Как ни странно, не считаю, — ответил юрист. — В некоторых отношениях для меня Джим Пирсон достаточно ясен. Он, если вы позволите, не может служить эталоном коммерческой честности, но я ни на миг не могу представить себе, чтобы он поднял руку на дядю.

— Это очень приятно, — сказала Эмили. — Хотела бы я, чтобы и полиция была того же о нем мнения.

— Совершенно верно. Но наши личные впечатления, наши мнения не имеют практического значения. Доводы против него, к несчастью, сильны. Не собираюсь скрывать от вас, милое дитя, выглядит он плохо. Я бы предложил в качестве защитника Лоримера, королевского адвоката[47],— живо добавил он.

— Мне хотелось бы знать еще одну вещь, — сказала Эмили. — Вы ведь, конечно, видели Джима?

— Разумеется.

— Я хочу, чтобы вы мне честно сказали, говорил ли он правду, всю правду — И она изложила соображения, высказанные Эндерби.

Юрист задумался.

— По-моему, передавая свой разговор с дядей, он говорил правду. Можно не сомневаться, что впечатление от разговора у него скверное, и можно допустить, что, если, возвращаясь, он обошел крутом и увидел в окно тело мертвого дяди, то так испугался, что решил не говорить об этом.

— Вот и я так думаю, — сказала Эмили. — Когда вы его увидите, не сумеете ли вы заставить его говорить правду? Это может очень изменить положение.

— Я попытаюсь. Тем не менее, — сказал он, помолчав с минуту, — мне все-таки кажется, что вы ошибаетесь. Известие о смерти капитана Тревильяна распространилось по Экземптону примерно в половине девятого, то есть когда последний поезд на Эксетер уже ушел. Джим Пирсон сел на первый утренний. Этот-то не слишком благоразумный шаг и обратил внимание на его действия, а отправься он любым другим дневным поездом, этого бы не случилось. Так вот, если допустить, что он обнаружил тело дяди вскоре после половины пятого, я думаю, он тут же бы и уехал. Ведь есть поезд в шесть с минутами и потом без четверти восемь.

— Это убедительно, — согласилась Эмили. — Я не думала об этом.

— Я выяснял у него мельчайшие подробности визита к дяде, — продолжал мистер Дакрс. — Он сказал, что капитан Тревильян заставил его снять ботинки и оставить их на пороге. Поэтому в холле и не обнаружили мокрых следов.

— А не говорил он о каких-нибудь звуках, ну о чем-нибудь таком, что выдавало бы чье-то присутствие в доме?

— Нет. Но я его спрошу.

— Спасибо, — сказала Эмили. — Если я напишу ему записку, вы передадите?

— Разумеется, подлежит прочтению.

— Там не будет ничего секретного.

Она прошла к письменному столу и нацарапала несколько слов:

«Дражайший Джим!

Не унывай. Все будет хорошо. Я работаю, как сто тысяч негров, чтобы установить правду. Какой же ты был идиот, мой дорогой!

Привет. Эмили».

— Вот, — сказала она.

Мистер Дакрс, прочитав, промолчал.

— Я старалась поразборчивее, — сказала Эмили, — чтобы тюремные власти могли прочесть. А теперь мне надо идти.

— Позвольте предложить вам чашку чаю.

— Спасибо, мистер Дакрс. Время не ждет. Я иду к тете Джима — Дженнифер.

В «Лаврах» Эмили сказали, что миссис Гарднер вышла, но скоро возвратится.

Эмили мило улыбнулась горничной:

— Я зайду, подожду ее.

— Не хотите пока поговорить с сиделкой Дэвис?

О, Эмили всегда была готова поговорить с кем угодно!

— Хочу, — немедленно ответила она.

Несколько минут спустя появилась сиделка Дэвис, накрахмаленная, любопытствующая.

— Здравствуйте. Я Эмили Трефусис, — представилась Эмили — В некотором роде племянница миссис Гарднер. То есть собираюсь стать ею, но мой жених Джим Пирсон арестован, что, я думаю, вам известно.

— Ах, такой страх! — сказала сиделка Дэвис — Мы прочитали об этом сегодня утром в газетах. Ужасная история! Но вы молодцом, вы, кажется, это хорошо перекосите — В голосе сиделки послышалась нотка неодобрения. Она считала, что больничные сиделки справляются со всякого рода переживаниями благодаря силе характера, что же касается остальных смертных, то они должны давать волю чувствам.

— Нельзя унывать, — сказала Эмили — Я надеюсь, вы согласитесь со мной. Я понимаю, как неловко быть связанной с семьей убийцы.

— Конечно, очень неприятно, — слегка оттаивая от этого знака внимания, сказала сиделка Дэвис — Но прежде всего — долг перед больным.

— Великолепно! — сказала Эмили. — Должно быть, тете Дженнифер очень приятно чувствовать, что у нее есть на кого опереться.

— Ну, конечно, — сказала сиделка, притворно улыбаясь. — Вы так добры. Но, разумеется, у меня были всякого рода любопытные случаи и до этого, ну вот, скажем, в предыдущем случае, когда я ухаживала…