Русская Арктика 2050 (сборник) Дивов Олег
Сандерс взялся помогать, Вольски переводил. Втроем они вытащили из хозяйственного помещения – сарая – второй дизель. И Сандерс, и Вольски не преминули с самым невинным видом сунуть нос в сарай – там ничего, кроме инструментов и свернутых рыболовных сетей, на виду не лежало, но часть постройки была отгорожена стеной с запертой дверью. Хорошо запертой, на электронный хитрый замок. А электропитание, как заметил Вольски, у сарая было автономное – от ветряка.
Они отцепили оплавившиеся останки старого генератора, отнесли их в сарай. «Мусорить у нас запрещено», – сказал русский, и это было правдой. Если в домике царил жилой беспорядок, то снаружи территория была прибрана, как перед смотром. Новый генератор заправили топливом и подключили. К концу работы из домика вышел Оз в накинутом пуховике. Покашлял.
– Иди в дом. – Полярник махнул рукой, чтобы было понятнее. – Иди давай!
Оз вначале уставился на него, потом кивнул и скрылся. Но перед этим успел едва заметно перемигнуться с Сандерсом. Знал бы русский, чем он там на самом деле занят…
– А у вас тут красиво, – протянул Сандерс, осматривая берег. Вольски перевел. Картина и впрямь завораживала: ветер разогнал снеговые облака, и открылась зеленовато-серая морская даль с плывущими где-то далеко белыми островками айсбергов. Над нею висело бледное небо с низким и маленьким, словно неземным, солнцем. Меж темным морем и белесым небом мелькали черные точки охотящихся поморников.
Суровый, почти монохромный, на всю жизнь запоминающийся арктический пейзаж.
– Да, красиво, – согласился русский, внимательно обозревая горизонт.
– Не покажете свои угодья? – спросил Сандерс, небрежно махнув рукой в сторону бухточки. Русский понял его без перевода.
– Пойдемте, посмотрите, как тут у нас все устроено…
Сказано это было безо всякого восторга – так, словно русский изо всех сил надеялся избежать этой экскурсии.
Сейчас, когда ветер утих и проглянуло незаходящее летнее солнце, Норману показалось, что стало тепло. Они все шли без шапок, расстегнув пуховики. Миновали галечную косу и остановились у начала низкого волнолома, заливаемого водой, возле тех самых бассейнов, что Вольски видел через камеры беспилотника.
– Сейчас здесь пусто, – сказал Алексей. – Лето… Молодь уже вывелась, а взрослые особи еще не идут на нерест. Можно сказать, у нас что-то вроде отпуска.
– Где ваша рыба сейчас? – удивился Вольски.
– Там, – русский кивнул в сторону океана. – Вы же не думаете, что она весь цикл проходит здесь, в садках?
Честно сказать, Вольски именно так и думал.
– А там что? – Сандерс ткнул в отдаленный бассейн с буйком, где явно кто-то плавал. На поверхности воды то и дело возникали круги и зигзаги.
– А, это… – Русский нахмурился. – Это наш генофонд плещется. Те, кого мы оставляем на разведение и не выпускаем в океан. Хотите посмотреть поближе? Боюсь только, вам будет не слишком интересно – у них вся красота в генотипе, а снаружи омуль как омуль…
Вольски перевел его слова и задумался. По всему выходило, что тут и впрямь рыбоферма – только рыб хорошо, если два десятка. Ни складов с кормами и продукцией, ни должного оборудования – хотя бы инкубационного цеха с регулировкой температуры… ни даже персонала! Не считать же инкубационным цехом отгороженную часть сарая – хотя почему бы нет?
Или правда ферма? Поди пойми…
– Oh please don’t bother! – Сандерс с улыбкой замахал руками. – Не стоит беспокоиться, я вулканолог, а не биолог! Вряд ли смогу оценить красоту ваших рыбок по достоинству!
Они еще полюбовались на вечно заходящее полярное солнце, а потом вернулись в домик. Вольски тащился, едва передвигая ноги, – кто знает, успел ли Оз сделать, что хотел? Воображение настойчиво рисовало ему картины из фильмов о шпионах: драки, погони, убийства… о нет, только не это, мысленно взмолился он. Ведь его просили только понаблюдать! О том, чтобы лезть к русским в пасть, и речи не шло!
В домике, однако, на первый взгляд ничего не изменилось. Оз помыл посуду и теперь пил чай, сидя за столом и разглядывая какой-то бумажный альбом. Покашливать время от времени он не забывал. Старался.
– И как они в этом разбираются! – сказал он застенчиво, указывая на картинки. Там были изображены подборки органов разных морских животных, различающиеся лишь мелкими, понятными специалисту деталями: спинные плавники, жаберные крышки, щупальца полипов, лучи морских звезд, плавательные пузыри… Каждая подборка и картинка были подписаны по-русски мелким шрифтом. Сандерс с явным интересом пролистнул несколько страниц, а Вольски глянул на корешок. Ну так и есть – «Биотехнология морских животных, иллюстрированный альбом».
– Ну, – русский, кажется, был не очень доволен, – мы не только разводим рыбу, но и занимаемся улучшением ее потребительских качеств. Вы же наш садок с генофондом видели… Как и в любом бизнесе, в нашем тоже надо смотреть вперед.
Вольски перевел. Сандерс ткнул пальцем в полку с книгами:
– Вот это выводите?
Русский проследил взглядом и рассмеялся. Остальные тоже – на полке, среди набросанных как попало книг, стояла фарфоровая статуэтка, изображавшая какую-то сказочную рыбу. Не то кита, не то кальмара. Видимо, автор стремился изобразить кита, но зачем-то приделал ему с боков не то усы, как у китайского дракона, не то щупальца, как у кракена. Из головы сказочной рыбы бил высокий фонтан, на спине стоял городок, а у боков плескались синие фарфоровые волны.
– А, это! – Алексей снял статуэтку и поставил на стол, чтобы все увидели. – Это Чудо-юдо Рыба-кит, персонаж одной русской сказки. Огромный кит, такой, что лежит поперек моря, и на нем в деревне живут люди. Наш талисман. В бизнесе, да еще и в этих местах, знаете ли, удача никогда не лишняя…
– Верно. – Сандерс повертел статуэтку в пальцах. – Но кит подобного размера только в сказке и мог существовать. Чем бы он питался в реальности? Планктона бы ему точно не хватило. А сказочный кит что ел?
Норман перевел.
– Корабли, – кратко ответил русский.
– Ничего себе сказочка, – пробормотал Вольски по-английски. Он, хоть и выучил русский дома, вместе с бабушкой, и даже читал в начальной школе какие-то русские книжки, – историю про кита, который вместо планктона процеживал сквозь усы корабли, пропустил.
Или прочитал, но напрочь забыл.
– Как говорят в России, – Алексей улыбнулся, – сказка ложь, да в ней намек…
– В ней – что, sorry?
– Намек. То есть маленькая часть большой правды.
– А, – сказал Вольски, хотя ничего не понял. Какая маленькая правда, какая большая? У них, у русских, простые вещи иногда становятся такими запутанными…
Сандерс встал, чтобы поставить уродливого кита на место. Оз вновь закашлялся, морпех очень натурально вздрогнул, споткнулся, и, чтоб не упасть, схватился за хлипкую полочку. Оборвать не оборвал, но смел все на ней стоявшее на пол и едва не опрокинул рацию.
– Oh I’m so sorry! Простите, ради всего святого!
Все кинулись собирать разлетевшиеся по полу бумаги, книги, ручки, какие-то коробочки и мелочи. Чудо-юдо тоже упало, но, к счастью, не разбилось, а закатилось под стол. Вольски достал его, придирчиво осмотрел и вернул на место. Потом он собрал какие-то странные предметы, смахивающие на пальчиковые батарейки, только увеличенные раза в два, и с красным маячком на одном конце. Довольно легкие, точно наполовину полые. На пластиковом ярко-оранжевом корпусе у каждого было написано черным маркером: «Манок» – и некоторые надписи полустерлись, точно этими штуками часто пользовались. Интересно, для чего? И что это за слово?.. Вольски складывал «батарейки» в ящичек, а сам лихорадочно вспоминал. Манок, манок… И тут Сандерс, не переставая рассыпаться в извинениях, молниеносно схватил один оранжевый цилиндрик и сунул в карман своей спортивной куртки. Вольски с трудом подавил возглас и заставил себя как ни в чем не бывало собрать манки и поставить коробочку на полку. Ох, что будет, если русский сейчас проверит ее и не досчитается одного… Зачем, зачем идиот с солдафонской рожей вмешался! Все шло так хорошо, так спокойно!
Но русский не стал ничего проверять. Он просто сгребал все подряд и запихивал на полочку, лишь бы побыстрее и подальше от глаз незваных гостей. Оз молча собирал на полу какие-то бумаги, не забывая их при этом рассматривать и ощупывать.
И в этот момент запищала рация. Катер с «Моргенштерна» прибыл.
На лице у русского на миг мелькнуло великое облегчение.
После учиненного Сандерсом беспорядка собрались быстро и попрощались как-то скомканно. Вольски не мог забыть оранжевую штуковину – а еще то, что Оз пытался подключиться к компьютеру русских. Как они сумели поджечь генератор и что Оз успел натворить – известно лишь одному Всевышнему… До самого конца, пока русский сигналил «Моргенштерну» об отбытии «ученых», пока грузились и пока катер отчаливал от галечного берега, Норман ожидал подвоха. Возвращения других русских, предъявления обвинений, даже наставленного на них оружия… Но вот катер отошел уже на два десятка футов, а одинокий русский спокойно стоял на берегу и махал им вслед. Кажется, даже был очень рад, что они наконец убрались.
Только когда бухточка с шестью бассейнами осталась позади, Вольски вздохнул спокойнее. Это что… все, наконец? Прогулка позади? Теперь единственное, что еще остается, – написать подробный отчет для военных и с чистой совестью ждать премии.
Катер привел Хэнк, один из подчиненных Сандерса, с такой же не выводимой ничем надписью US Marines во все лицо. Разговаривал он редко, улыбался еще реже. Катер он вел так сосредоточенно, точно направлял крейсер в район боевых действий. Прежде чем пристать к базе русских, Хэнк успел отыскать брошенный группой катер, взять его на буксир, и теперь он прыгал на волнах позади, точно гигантский поплавок.
Какое-то время все молчали. Оз перестал кашлять и машинально поглаживал нагрудный карман пуховика: что у него там, тот самый внешний диск, планшет или что-то ценное, что ему удалось увести у русских? Сандерс вновь достал откуда-то спички и засунул одну в зубы. Небо, полчаса назад чистое, теперь снова хмурилось, усиливающийся ветер нагнал рваных серых облаков, и они неслись навстречу катеру так стремительно, словно убегали от кого-то.
Когда берег острова Комсомолец совсем скрылся из глаз, Сандерс скомандовал Хэнку:
– Глуши мотор!
Хэнк немедленно заглушил. Катер закачался на длинных волнах.
– Ну что, ребята? Вы держались молодцами! Сделали этот гребаный рейд как прогулку по Бродвею!
Вольски и Оз молчали – ну, не честь же отдавать? Однако Норману было приятно. Больше, правда, оттого, что берег русских остался далеко позади.
– Вы поняли, что у них там? Сынок, ты что раскопал?
Оз покачал головой:
– Не очень-то много. Система под серьезной защитой, кроме того, все, абсолютно все на русском – очень трудно понять, где какая информация. Все, что я сумел оттуда вытащить, – какие-то каталоги вроде того, что я на полке нашел. С жабрами и щупальцами. Еще несколько папок с текстовыми документами. Судя по формулам – какие-то научные данные. Но все на русском… В общем, дальше пусть спецы разбираются.
Сандерс кивнул, точно скудные сведения компьютерщика подтверждали его собственные выводы.
– Ну а ты, Вольски, что скажешь?
– Это рыбоферма и не рыбоферма, – медленно начал Норман. – Рыбу они там не разводят в промышленных масштабах – так, как на обычной ферме, но… Они что-то с ней совершенно точно делают. Эти их бассейны – явно маловаты для большого количества особей, но для чего-то они же нужны? Кого-то же они там разводят? И почему вы, Сандерс, отказались посмотреть поближе рыб, которые там оставались? Вдруг…
– Ничего бы мы не увидели, – усмехнулся морпех. – Не ты ли, Вольски, призывал меня не держать русских за дураков? Нам бы показали гребаную ерунду для отвода глаз. Нет, главное они прячут… Только зря прячут!
– Но это же совершенно точно не военная база! – воскликнул Вольски. – И не научно-исследовательский центр!
– Это и то, и другое, – хмыкнул Сандерс. – Забыл, о чем я вам рассказывал? У русских прорыв в нанорганике – и мы сегодня нашли подтверждение.
– Какое? – пробормотал Вольски. Он точно ничего такого не находил!
– Они выращивают части для своего оружия на рыбах, – заявил морпех. – Это же ясно как божий день! Потому им не нужны ни большие бассейны, ни помещения… Вот почему у них лежат эти каталоги – между прочим, там отчеркнуты некоторые модифицируемые признаки, и именно те, которые могут быть полезны в производстве биооружия. Что ты на меня так смотришь, Вольски, считал меня тупым солдафоном? Эти русские, вместо того чтобы строить современные предприятия, идут назад к природе! Варвары, одно слово… Интересно, что они делают с рыбьими тушками после удаления модифицированных органов – едят?
– Но… откуда такая уверенность? Они же увели всех своих рыб куда-то в океан.
– Увели они, – Сандерс хищно оскалился. – А вот сейчас мы увидим самое интересное – доказательство! Хэнк, сынок, – сеть или спиннинг у тебя тут есть?
– Есть, – гулко ответил Хэнк.
– Приготовь все, что имеется, и нож тоже не забудь.
С этими словами Сандерс извлек из кармана оранжевый поплавок и пустил его в воду. Красный маячок на верхней части поплавка немедленно замигал.
– Это что? – удивился Вольски.
– Приманка для рыбы, – спокойно ответил Оз. – Сразу видно, что ты не рыбак, а то бы знал… В детстве мы с такими приманками ловили на озере форель.
Так вот что означало загадочное слово «манок»! Вольски едва не хлопнул себя по лбу.
– И эти приманки у них не просто так на полочке были сложены, – с довольным видом прибавил Сандерс. – Ими пользуются. А для чего? Чтобы приманивать рыбу – свою, модифицированную рыбу. И мы сейчас ее тоже позвали… Приманим, отловим и будем полностью в шоколаде. Хэнк, ты готов?
– Готов, сэр!
Минут десять море оставалось пустынным и спокойным, только ветер усиливался. Снова посыпал снег. Вольски натянул капюшон. Он против воли снова стал бросать тревожные взгляды на горизонт, однако его спутники оставались невозмутимы.
– Ну чего еще ждем? – спросил он. Хотелось уже в тепло, на надежную палубу «Моргенштерна», к мысленному подсчету денег, которые ему выплатят военные по возвращении. Ледяное пространство полярного океана здорово действовало ему на нервы. Нет, больше никогда, никогда, никакой Арктики! Только тропические ласковые моря.
И никаких военных.
– Приманка действует не так быстро, – пояснил Оз. – Пока рыба ее услышит, пока приплывет… А тут явно используется какой-то инфразвуковой сигнал – вон, на приманке…
Он не договорил. Хэнк внезапно подпрыгнул на месте и хрипло пробормотал:
– Матерь Божия… Глядите…
Вольски обернулся. Прямо перед катером из зеленовато-серых волн всплывал айсберг. Только он почему-то был не белый, а серебристо-серый, бугристый и неестественно тусклый. Вольски несколько мгновений таращился на него, прежде чем понял, что это не айсберг. Из пучин Ледовитого океана навстречу им поднималось сказочное чудовище, Чудо-юдо Рыба-кит. Только городка у нее на спине, разумеется, не было.
Странная помесь кита и кракена издала тяжкий вздох, обдав сидящих в катере облаком ледяных брызг. На Вольски с интересом взглянул перламутровый глаз величиной с тарелку. С гастрономическим интересом, надо думать.
Душа у Нормана ухнула в пятки. Он никогда не думал, что живое существо может быть таким… таким огромным. Прямо перед ним возвышалась стена трепетной розовато-серебристой плоти. Ну, может быть, не совсем стена – так ему показалось от страха, но эта живая подлодка и впрямь могла бы питаться кораблями.
И судя по жалобам Сандерса на непонятное оружие русских, именно этим она и занималась.
– Вот это да… – зачарованно протянул Сандерс. – А я-то думал…
Гигант вздохнул еще раз и повел плавниками, больше похожими на мантию кальмара. Катер подпрыгнул на волне.
– Иисус и Матерь Божия, – взвизгнул вдруг Хэнк. – Чертов Левиафан! Я знал, что он есть!
И он в панике задергал ключ, пытаясь завести мотор.
– Эй, эй, сынок, не делай этого!
Перламутровый глаз теперь уставился на Хэнка. Чудо-юдо медленно разинуло пасть, и там вместо китового уса оказалось… оказалось… Норман внезапно понял, что вполне разделяет панику морпеха. Из пасти, разворачиваясь плавно, точно росток, вытянулось бледное громадное щупальце и слегка толкнуло катер.
А они сидели в нем, точно в скорлупке, совершенно беззащитные перед неожиданно явившейся им мощью ледяного моря.
Хэнк всхлипнул и рывком выдернул из-под куртки пистолет.
– Стой, идиот! – Сандерс бросился к подчиненному, рискуя накренить катер, но опоздал. Пули выбили ровную дорожку в боку чудовища, и из каждого отверстия толчками полилась полупрозрачная, жидкая рыбья кровь.
Чудо-юдо изогнулось, разинуло пасть, и оттуда, разворачиваясь кошмарным цветком, полезли новые щупальца. Розовато-белые, усеянные круглыми, с блюдце величиной, присосками. Чудо-юдо очень аккуратно, почти нежно, обхватило щупальцами катер и потащило к себе.
Вольски что есть силы вцепился в борт. На него надвигался полярный монстр русских, а внизу – только ледяной океан, и никуда, никуда, никуда не скрыться…
– Нет! Господи Иисусе, нет!
Вольски только через мгновение осознал, что кричит он сам. Грянул еще один выстрел – уже непонятно чей. Катер накренился, перевернулся и с треском разломился, точно и впрямь был не прочней ореховой скорлупки…
Небо здесь было огромное и плоское, и море тоже огромное и плоское, параллельное небу. Между этими двумя плоскостями, точно сплюснутые ими, лежали выглаженные непогодой каменные берега острова Комсомолец, бывшего некогда островом Святой Марии, а еще раньше – безымянной и безвестной, ничейной землей.
На пологом берегу, в маленькой бухточке, стоял небольшой домик, от которого ветер относил выхлопной дымок дизель-генератора. Бухточку с одной стороны защищал длинный, хоть и невысокий, волнолом, к которому словно бы пришвартовался еще один маленький арктический остров. Остров время от времени вздыхал, выпуская фонтан мелких брызг, и шевелил хвостом, путая океанские волны. По гребню волнолома, то и дело заливаемому водой, ходил человек в синем пуховике. На краю косы, рядом, стояли пара ведер и раскрытый белый ящичек. Человек время от времени брал из ящичка блестящие инструменты и ковырялся в боку лежащего с другой стороны волнолома «острова». «Остров» в ответ издавал мучительные вздохи.
– Ну, вот и все, – Алексей кинул нечто маленькое, звонко брякнувшее, в ведерко. – До свадьбы заживет. Но и подкузьмил ты нам, Чудушко! Такую операцию провалил!
Чудушко издало еще один тоскливый вздох. Кажется, оно чего-то хотело. То ли еды, то ли одобрения, то ли того и другого вместе.
– Эх, а какая задумка была, – укоризненно продолжал полярник. – Мы им все скормили, что только могли, такую шикарную дезу слепили. Уже обрадовались, как все гладко прошло! Уже шампанское из сарая притащили! А ты…
И он махнул рукой.
Внезапно под ноги ему прикатился оранжевый, помятый с одного боку цилиндрик.
– А это у тебя откуда? А-а… Все ясно. Придурки, сперли манок. Да и я хорош, проглядел… – И он еще раз махнул рукой, уже не с досадой, а с какой-то даже грустью.
Чудо-юдо издало вздох тоскливей прежних.
– Ну что с тобой поделать, Рыба-кит. – Алексей подхватил второе ведро, стоявшее на гальке, и высыпал в воду перед гигантом серебристо блеснувших на солнце рыбин. – Подкрепляйся, защитник, тебе сейчас надо. Два часа назад в садке наловил… Ну что ж, чему быть – того не миновать. Будем ждать других гостей – как пить дать, приплывут вскорости поглядеть, что же тут такое первая-то группа раскопала.
Он поглядел в перламутровый глаз Чуды-юды и серьезно добавил:
– Только ты уж их так сразу не ешь.
Николай Немытов
Ухтыкак и новая метла
Ухтыкак сипло хохотал, показывая редкие коричневые зубы. Самокрутка, зажатая меж пеньками резцов, тряслась, сыпля искрами. Ухтыкак не забыл про нее, время от времени затягивался, пускал облако едкого махорочного дыма. Как только умудрялся курить и смеяться одновременно? Удивительный человек – старый охотник Ухтыкак.
Вместе с ним потешался народ, стоящий на берегу: Железная Стопа сказал, что приехала Новая Метла, будет по новому мести!
– Новая Метла?
– Ага! Стопа так и сказал!
– Хи-хи!
– Ха-ха! Метла!
Даже Тимир Умкы – Железный Медведь, – вывалив язык и оскалив белые клыки, улыбался по-собачьи, задорно вертел хвостом.
А Железная Стопа чесал белый песий загривок, веселя людей:
– Ух ты ж Боже ж мой! – приговаривал он, наблюдая, как Новая Метла спускается с борта малого ледокола «Устьма» на катер. – Под белы рученьки берут, в катерок садят. Оп-паньки! Чуть в воду не сронили!
– Дрянной Метла! На ноги не держится! – подхватил народ.
– Совсем ноги плехой!
От здания правления быстрым шагом подошел директор совхоза со свитой. Под распахнутым пуховиком костюм, чистая рубашка и галстук. Солидный гость пожаловал, значит.
– Черт бы вас побрал, – процедил директор сквозь зубы. – Что ржете?
Ему очень не нравилось веселье охотников, но больше всего ему не нравился накат в бухте. Пологие волны мерно катили к берегу, и это несмотря на то, что море с утра спокойно. Ничего не поделаешь, такова особенность бухты в Сирениках.
– Они что, вертолетом не могли человека перевезти? – директор начинал нервничать.
Никто ему не ответил. С берега хорошо было видно – вертолета на кормовой площадке «Устьмы» нет, и бог знает, где он.
– Почему вездеходом не забрали? – спросил директор Железную Стопу.
Тот пожал плечами и соврал, не моргнув глазом:
– Во-первых, волна большая. А еще нагревательный элемент барахлит.
– Заранее нельзя было отремонтировать? – Глава совхоза злился, но сдерживал себя. Не тот Железная Стопа человек, чтобы кричать на него.
А Стопа невозмутимо отвечал:
– Вчера собирался, да вы на звероферму отправили.
Директор поморщился: что правда, то правда. За песцовыми шкурками для гостя вездеход посылал. А как же без подарков встречать депутата?
– Метла до берега не доплывет, – заметил вдруг Ухтыкак.
– Какая метла? – не понял директор.
– Новая Метла. – Старый охотник ткнул самокруткой, зажатой между указательным и средним пальцами, в сторону бухты.
Катер мотало на волнах – вот-вот опрокинет, – однако самое трудное ждало экипаж суденышка у берега, в пенной полосе прибоя.
Говорят, при советской власти построили в Сирениках деревянный причал, да продержался он недолго – накат разбил его в щепы. В поселке даже баркасов не было, а на промысел охотники и рыбаки выходили на аньяпиках – каркасных лодках из моржовой шкуры, которым высокая волна не страшна.
– Оленья лепешка будет от Новой Метлы, – авторитетно заявил Ухтыкак.
Он плюнул в ладонь и раздавил в ней окурок, демонстрируя, что ждет катер у берега.
Команда суденышка поняла опасность положения, дала задний ход к ледоколу. Стихия не позволила – своенравная бухта в Сирениках, своего не упустит. Катер застрял посреди нее, ревя мотором в тщетной попытке вернуться к «Устьме».
– Ну что, мужики? – спросил охотников Железная Стопа. – Нужна нам Новая Метла или как?
Люди на берегу закачали головами, загудели: зачем им дрянной Метла, хоть и новый? Своих мало? Вон стоят за спиной директора, притихли.
– Вот и я о том, – согласился с мужиками Стопа.
– Издеваетесь? – пискнул директор.
– А с другой стороны, – не обратил на него внимания Железная Стопа, – моряков спасать надо.
Народ согласился.
– Пык-пык! – Ухтыкак похлопал Стопу по плечу, словно свою собачью упряжку поторопил: давай-давай! – Катер совсем застрял! Я с тобой. – И старый охотник первым поспешил к ангару, где стоял вездеход «Анканы». Спорить никто и не думал. Ухтыкак лихо бросал аркан, вылавливая оленей из стада. На волне он лучше любого молодого справится с линем.
– А как же нагревательный элемент? – Директор не думал поддевать Железную Стопу. Он боялся ударить в грязь лицом перед серьезным гостем. Черт разберет! Может, и правда вездеход в аварийном состоянии?
– Рискнем, – невозмутимо ответил тот.
Директор поймал его за рукав пуховика, быстро шепнул:
– Архип Дмитриевич, я в долгу не останусь.
– Ну, дык! – кивнул Стопа. – Само собой! Корзину печенья, банку варенья, – если бы не его глупые шутки над руководством…
Это Ухтыкак дал имя вездеходу: «Анканы» – «в море». Железная Стопа называл по-другому: «Бегущая по волнам». Но против местных обычаев не возражал. Кто ж со своим уставом в чужой монастырь ходит? К тому же суть имени в принципе не изменилась.
Ухтыкак любил вездеход. Гусениц у «Анканы» нет – тундре совсем мало вреда. Много ветра, как вертолет, не делает и не ревет на всю округу, пугая птиц и собак. Хорошая машина! Ей все равно: бежать ли по морю или по земле.
Охотник похлопал вездеход по борту, бормоча приветствие, забрался в кабину через кормовой люк. Когда Железная Стопа сел на место пилота, Ухтыкак готовил линь, напевая песню, а Тимир Умкы умастился в кресле штурмана. Хорошая собака, хоть и железная, – на техническом языке биокир – биокибернетический механизм. Почему местные Медведем прозвали? Может, потому, что он крупнее обычной собаки и шерсть снежно-белая. Может, из-за одной давней истории.
С таким помощниками, на такой машине… Стопа проверил уровень сухого льда – на час работы, – протестировал термоэлемент. Вот вытащим ребят – сразу в ангар на ремонт.
Вездеход зажужжал двигателем, свистнул паровой турбиной и приподнялся на левитационной подушке.
– Поехали!
– Пык-пык! Огой!
Сопла изменили наклон на шестьдесят градусов относительно оси машины – «Анканы» вышла из ангара. Множество упругих вихрей держали ее не хуже воздушной подушки, только без рева и облака пыли. Прибой вспенился навстречу, покатил по берегу. Вездеход скользнул по воде, легко перепрыгнул следующую волну и понесся к катеру.
Железная Стопа дал сигнал ревуном, включил внешний громкоговоритель:
– Эй, море! Греби конец!
Из кормового люка появился Ухтыкак:
– Огой, море! Пык-пык!
Ловкий морячок на носу катера подхватил линь, выбрал буксировочный трос. Ухтыкак, напевая песню охоты на моржа, закрепил свой конец на битинге вездехода. Трос натянулся, волна ударила катер по носу, разбиваясь на кисею брызг.
– Полегче, полегче, красавица, – плавно набирая ход, приговаривал Железная Стопа.
«Анканы» приподнялась над кромкой волн, повлекла суденышко на спокойную воду к ледоколу, к самому борту «Устьмы». Пока Новую Метлу, зеленую от качки, пересаживали в вездеход под бодрое «пык-пык!», Стопа успел поговорить с моряками, обменяться подарками: мамонтовую кость и песцовые шкурки на кофе, коньяк и табак.
Едва Новая Метла ступил на борт, «Анканы» взбрыкнула, чуть качнулась в сторону. Депутат испуганно вскрикнул, упал вперед, цепляясь руками за леера. Ухтыкак расхохотался:
– Давай, Метла! Пык-пык!
Старый охотник подхватил гостя под мышки, помог встать на ноги, но тот не отпустил леер. Кое-как прошел вдоль борта к люку и поспешил залезть внутрь.
– Внимание пассажиров! – Железная Стопа устроил рюкзак с добытым добром на соседнее кресло, взялся за штурвал. – Экипаж вездехода «Анканы» приветствует вас на борту! Командир экипажа – пилот Железная Стопа! Первый помощник – Ухтыкак! Штурман – Тимир Умкы!
Медведь тут же отозвался. Хорошо, что в кабине приличная звукоизоляция. Голос у собаки-биокира громкий.
– Во время рейса вам будет предложен мантак – местный деликатес, кусок китовой кожи с жиром.
Депутат оказался впечатлительным…
– Пык-пык! Слабый Метла. – Ухтыкак махнул на него рукой.
Сначала дали концерт. Виртплощадка, доставленная среди прочих грузов с ледокола, оказалась с хорошим воспроизведением. Артисты выглядели натурально, без ряби и глюков. Особенно охотникам понравилась блондинка Сибирь в песцовой шубе до пят и с разрезом до пояса: «Звенит январская вьюга, И ветры хлещут упруго». Аранжировка только явно подкачала, от прежней музыки осталась бледная тень, но мужикам в зале было не до этого. Они норовили заглянуть певице под подол, да только цензурная рябь скрывала тайные женские прелести, чем сильно огорчала зрителей. Женщины, впрочем, не были против цензуры. Они толкали мужиков в бока, шлепали по плечам, вымещая злость на бесстыжих. Пока на сцену не вышли «Аркты» – пятеро парней на высоких каблуках, одетые в рваные шкуры. У троих на головах ветвились оленьи рога. Железная Стопа снимал на видео, как хохотали люди над этими клоунами, пока исполнялся хит месяца «Увезу тебя я в тундру, Увезу к седым снегам». Старые песни вновь в цене, только смысл стал двойственным: два безрогих солиста в санях горланили «увезу тебя я в тундру», погоняя трех оленей. Вот и думай: кто кого везет и кто кому дает обещание?
При появлении на сцене Новой Метлы народ загрустил. В своем поселке они перевидали много депутатов и прочей мишуры. Говорят одно и то же, улыбаются, просят рассказать о проблемах…
Мужики закурили свежий табак, добытый Стопой на ледоколе, тихо загомонили, обсуждая качество курева и прелести Сибири.
– Товарищи, в общественных местах курить запрещено! – предупредил охотников директор совхоза. – Закон Российской Федерации!
Разве совхозный клуб не общественное место? Ну и что, если вместо кресел табуреты и стулья, а вместо сцены дощатый настил?
Ему зааплодировали, решив, что началось новое представление. Директор покраснел – неудобно перед гостем. Сам гость чинно вышел вперед.
– Ничего. Пусть, – милостиво распорядился он и растянул губы в кислой улыбке.
Директор сглотнул, вернулся на свое место в президиуме.
Новая Метла взялся за свою привычную работу. Железная Стопа заметил, что с риторикой у депутата не очень – слишком много чужих изречений и ничего от себя. Например, крылатая фраза Остапа Бендер Бея, произнесенная перед жителями Больших Васюков:
– Сиреники превратятся в крупный промышленный туристический центр! – Новая Метла вновь растянул слюнявые губы в улыбке. – Красавицу Сибирь вы можете увидеть не только на виртплощадке. Она приедет к вам в гости!
Железная Стопа хохотнул, вспомнив еще одну фразу: «И столица автоматически перейдет в Большие Васюки»!
Охотники кивали, тыкая в оратора коричневыми от курева пальцами: хорошо метет Метла, язык подвешен как надо. Они не разбирались в словесных клише, слушали так же, как минуту назад песню.
– Страна обеспечит! Полная отдача от каждого! Справедливая оплата! – вещал депутат.
Ухтыкак склонил голову к Железной Стопе, чтобы тот объяснил речь гостя.
– С окрестных деревень и стойбищ людей загонят в Сиреники. Выгоднее обеспечивать один поселок, чем десять, – популярно объяснял тот.
Ухтыкак пробормотал что-то злое и спросил:
– А промыслы?
– Ну-у, – Стопа развел руками. – Таковы новые веяния.
– Деревня – хороший промысел, хороший место. Один деревня – морж, другой – кит, рыба…
– Все будет у нас в Сирениках, – пробормотал Стопа, понимая опасения охотника.
– Плехо, очень плехо, – разволновавшись, Ухтыкак начинал говорить с акцентом.
Охотники с соседних мест, уловив его говор, стали перешептываться, тянуться к старику: что сказал Железная Стопа? Снова бросать деревни? А как же дальние промыслы?
От шевеления в зале табачный дым, висящий под потолком, пришел в движение, грозовой тучей пополз к сцене.
– Я и моя молодая команда! – вещал депутат. – Мы обещаем!..
Читать бесплатно другие книги:
