Русская Арктика 2050 (сборник) Дивов Олег
Обещаний народ не услышал. Новая Метла закашлялся. Еще пытался что-то говорить, но не хватило воздуха и мешал гул голосов встревоженных людей.
Директор затарабанил ручкой по графину, призывая к порядку. Депутат потянулся к графину, желая промочить горло. Секретарша, ведущая протокол заседания, потянулась к графину, чтобы угодить высокому гостю. Графину всеобщее внимание не понравилось. Он вдруг пошел юзом, словно заведенная юла, и с громким стуком упал на пол, плеская водой на ноги Новой Метлы.
Железная Стопа поднялся с табурета – ничего нового – и вышел на улицу.
Погода сменилась. Подувший с моря ветер пригнал к Сиреникам ледовые поля. В морозном воздухе стоял треск – торосился лед. К утру всю бухту закроет торосами и начнется пурга.
Но утро оказалось ясным. Видимо, природа отложила свой гнев на после. Зато Ухтыкак был мрачнее тучи. Пришел в дом Железной Стопы, молча уселся возле печи и закурил трубку – признак долгих размышлений. Стопа покосился на старика, трогать не стал – наслаждался заварным кофе, который выменял на «Устьме». Так и сидели, думая каждый о своем…
Выстрел грохнул совсем рядом. Ему ответом был отчаянный собачий визг. Ухтыкак подскочил к окну, уронив трубку на пол. Тимир Умкы вскочил, вытянулся струной, шевеля ушами. Второй выстрел – новый вопль собачьего отчаянья. Охотник присел, от горя закрывая голову руками, а Железная Стопа едва успел выскочить в двери следом за Медведем в морозное утро, позабыв про пуховик.
Голубой снег окроплен алым, лохматый пес в агонии дергает лапами, затихает.
– Давно мечтал о собачьей шапке. – Депутат опустил карабин. – А тут самому довелось шкуру добыть.
Директор совхоза за его спиной отчаянно махал Стопе руками: «Не вмешивайся, Архип Дмитриевич! Не лезь!» Вмешался Тимир Умкы. Прыжок, удар лапами в грудь. Белые клыки лязгнули по металлу. Депутат истошно заорал, закрывая лицо руками, но биокир уже отошел к хозяину с карабином в пасти.
Железная Стопа принял оружие, успокаивая, потрепал пса по холке:
– Сидеть, Тимир.
Помог гостю подняться на ноги.
– Не получилось с шапкой-то, – возразил Стопа депутату, сдерживая гнев. – Шкуру попортили. – Передернул затвор карабина. – В глаз надо бить.
Второй пес пытался ползти, марая снег. Пуля, пущенная Стопой, разворотила ему голову.
Вокруг уже собрался народ. Проваливаясь в снег, к убитым собакам бежал растерянный хозяин.
– Спасибо за совет. – Депутат осторожно отобрал карабин, косясь на рычащего Тимира. – Бродячих собак, я вижу, тут много. Еще успею.
– Еще успеете, – кивнул Железная Стопа. – Только с биокиром не перепутайте, его трудно убить. А каюры своих собак не привязывают. Выбирайте любую. Но осторожно. Иногда здесь и чужаков отстреливают.
Директор совхоза стал белее снега. Новая Метла недобро прищурился:
– Вы понимаете, с кем разговариваете? Я могу расценить это как угрозу.
Стопа пожал плечами:
– Как вам угодно. Для этих людей вы уже угроза.
В белой пелене пурги ничего не видно. Ухтыкак, посасывая пустую трубку, наблюдал, как снег лупит в лобовое стекло, тут же тает и скатывается, не оставляя мокрых дорожек. На компас надежды мало. Старый охотник знает: ветер дует в левую щеку «Анканы», и это хорошо. Ветер всегда в апреле дует в левую щеку, если ехать в Имтук.
Депутат начал возражать, болтая о научно-техническом прогрессе… Взглянув на свой навигатор, смолк и отправился в салон. За полярным кругом мало надежды на приборы.
С «Устьмы» гостю прислали двух охранников. Теперь один дышит в затылок Железной Стопе, другой устроился рядом с Новой Метлой. Берегут тело – на то они и телохранители.
После убийства собак возник новый конфликт: охрана решила отобрать «Анканы», чтобы сопроводить депутата в ближайшие деревни. Тут уж Новая Метла ощутил гнев охотников в прямом смысле на собственном хребте. Народ стал стеной за вездеход, и кто-то невидимый ткнул депутата прикладом меж лопаток. Охрана не успела среагировать – почти у каждого охотника было в руках ружье или карабин. Поди найди виновника. С директором чуть сердечный приступ не случился, однако он пообещал высокому гостю к его возвращению найти и наказать виновных.
Каких виновных и где искать – неясно. Каюры решили защищать своих собак, и директор прекрасно понимал, что даже отряд полиции их не остановит. Чукотская голубоглазая – быстрая и чуткая. Любому позволит себя погладить и никогда не причинит вреда, а зверя как чует! Лет пятьдесят назад порода совсем сошла на нет, да добрые люди восстановили по крохам. А лохмачи-тяжеловесы – одна собака поднимает бочку соляры на сопку. Как таких на шапки пускать? Да самого Метлу на шапку пустить! Тут еще хотят вездеход отобрать – транспорт единственный.
Железная Стопа стоял, заслоняя свою машину.
– Вы должны понимать, насколько сложно положение России в Арктическом регионе, – начал плести депутат. Голос Новой Метлы подрагивал, но он старался держать марку.
– Тут пурги без вас хватает, – ответил Стопа.
– Своевольничаешь, Архип Дмитриевич, – прищурился Метла, переходя на «ты».
Железная Стопа рассмеялся: уже запахло изменой Родине.
– В другом месте смеяться будешь, – прошипел высокий гость.
– И шо? В полицию сдадите?
Народ стоял вокруг них плотным кольцом. Охрана держалась в стороне, побаиваясь вклиниваться меж вооруженными охотниками и депутатом.
Так и решили: каждый останется при своем.
Ровно свистит паровая турбина. ДЭЛ – двигатель на эффекте Лейденфроста – вращает кусок сухого льда с закрепленным на нем магнитом за счет нагревательного элемента. Днище машины – хоптическая подушка, которую иногда называют левитационной. Вездеход идет легко и быстро, проносясь над торосами и разводьями.
Ухтыкак тихо запел – отходит старик от дрязг последних часов. «Анканы», словно большая кошка, успокаивает его, качает в удобном кресле. Железная Стопа начинает подпевать охотнику, постукивая пальцами по штурвалу. Голубоглазый Тимир Умкы сидит меж ними, навострив уши, упрямо смотрит вперед. Без собаки в путь лучше не выходить, она и компас и навигатор, а у Медведя не поймешь, чего больше: животного или механического.
Железная Стопа глянул в зеркало заднего обзора: депутат дремал, склонив голову к правому плечу. Охрана бодрилась, но сейчас она не помеха, будь хоть вооружена до зубов.
– Пора, – шепнул Стопа.
– Пык-пык! – согласился Ухтыкак. – Давай-давай!
Собаки едва тянут нарты. Надо встать и бежать рядом, подталкивая сани.
Легко сказать: встать. Ноги гудят от усталости. Сидеть бы и сидеть. Кажется, когда не шевелишься – не так холодно. Снег не такой злой, не бьет по лицу с остервенением. Собаки плетутся, но идут же. А что еще надо? Все равно до цели не дотянут – рыбы осталось совсем мало. Два дня назад, когда карабкались через торосы, от удара лопнула одна из канистр с керосином, залило часть продуктов, и теперь придется экономить. А примус не только горячая еда, на нем и подсушиться немного можно. Влажность – одна из бед Арктики: залезаешь в сырой спальник, пока согреешься немного, уже выступать пора.
Пурга – сплошная занавесь, словно попал в паутину, полную мертвой колючей мошкары, и пытаешь лицом продавить ее. Непонятно, топчешься на месте или двигаешься вперед. А может, ходишь по кругу?
Вот тебе и апрель за Северным полярным кругом. Захотелось в винтажный поход, себя испытать на прочность. Оставил и дайвинг-клуб, и подводные музеи, отправился на поиски… Чего? Себя? Банально и пошло. Теперь ругаешься последними словами: с жиру беситься надумал, острых ощущений не хватало. Дома черешни цветут, зеленая трава с желтыми пятнами одуванчиков. Терпкий запах в вишневом саду, и лепестки сыпят наземь, подхваченные порывом весеннего ветра, падают на плечи, липнут к лицу…
Стоп. Стоп!
– Стоп!!! – сорвал с лица маску, закричал, не узнавая собственный голос.
Пять часов в пути, и мерещится цветущая весна. Хватит. Привал. Ставим палатку, строим снеговую стену от ветра, и черт с ним, с мокрым спальником. Работа только начинается. Главное: все внимание рукам, следить за ними, делать все аккуратно, чтобы не думать ни о чем постороннем, чтобы не расслабиться. Один узел. Другой…
Сразу не обратил внимания на далекий гул. Лед под ногами дрогнул. Треск!
– Ать-ать! – крикнул на собак, стараясь быстро уйти от раскрывающейся трещины.
Ухнуло прямо под ногами. Крикнул от неожиданности, а снизу быстро подступала темная вода.
«Анканы» скользнула на воду. Новая Метла вскочил с кресла, ноги, будто у марионетки, сложились в коленях, и упал на палубу, заходясь безумным ором. Охранник склонился над депутатом – тот скрюченными пальцы вцепился ему в плечи, будто утопающий, мертвой хваткой.
Ухтыкак с Железной Стопой переглянулись.
– Что за черт? – Второй охранник поспешил на помощь товарищу.
– Дрянной Метла, – тихо произнес Ухтыкак. – Совсем слабый.
Имтук встречал вездеход всей семьей. Все семнадцать человек во главе со старым Эреткелеринтэном – Уронил Черта Да И Бросил. Красавица Гарпани – Луч Солнца – даже своего новорожденного вынесла на руках, чтобы показать дорогим гостям.
– Как назвали? – спросил Ухтыкак старого друга Уронил Черта.
– Детей завести – дело нехитрое. Потом мучайся, чтобы имя придумать, – ответил тот старой чукотской шуткой.
Посмеялись и притихли – охранники сняли с борта «Анканы» бледного, как снег, депутата. Обретя землю под ногами, Метла выпрямился струной, приподнял подбородок.
– Солому жри, а фасон не меняй, – пробормотал Железная Стопа, наблюдая за важным гостем.
На вопрос Уронил Черта Ухтыкак ответил:
– Новая Метла. Будет учить, как жить дальше.
Старейшина Имтука внимательно посмотрел на друга, потом на важного гостя:
– Дурак?
– Зачем, – пожал плечами Ухтыкак. – Шибко грамотный депутат.
Меж тем Метла с привычным кислым видом огляделся: землянки, стойки из челюстей гренландских китов с рыбой на веревке. Депутат поманил Железную Стопу пальцем. Тот подошел.
– И где у них тут клуб? И вообще, дома какие есть?
– А вон. Землянки. Дома из чего строить-то? Лес – только плавун из океана. Сыграли свадьбу – всей гурьбой молодоженам новую землянку вырыли, – пояснил Стопа.
– Не кошмарь меня, – скривился депутат. – В следующем месяце, – он ткнул указательным пальцем в грудь Железной Стопы, – всех перевезти в Сиреники.
Новая Метла чувствовал себя хозяином положения. Вот уже и распоряжения отдает.
Стопа хмыкнул, склонился к уху начальника:
– Только людям не говорите.
Депутат непонимающе взглянул на него.
– Выгонят взашей и на берег больше не пустят.
– Б… дь, – неожиданно выругался Метла. – Распустились тут.
Отстранив Железную Стопу, он двинулся к Уронил Черта.
– Здорово, отец. – Протянул руку так, словно не для рукопожатия, а для поцелуя, и перстенек золотой сапфиром блестит.
Глава семьи молчал, в упор глядя на Новую Метлу. Тот смялся, спрятал руку за спину.
– Здравствуйте, товарищи!
Охотники словно воды в рот набрали.
– А это кто тут у нас? – Метла полез к Гарпани с младенцем.
Молодая женщина бойко отступила, спрятавшись за спинами мужа и братьев.
Депутат хмыкнул и, как бы в шутку, заметил:
– Я не глазливый.
Он вновь выпрямился, задрав подбородок.
– Я приехал к вам с хорошей новостью! – возвестил Метла. – Через месяц вы всей деревней переезжаете! В Сиреники! В комфортабельное общежитие со всеми удобствами! Каждой семье будет предоставлена отдельная комната!
Чиновники держат слово. Одна семья – семнадцать человек под фамилией Эреткелеринэн – на шестнадцать квадратов в стандартной комнате общежития. Неувязочка, – Железная Стопа покачал головой, – одного квадрата не хватает. А там лишенные привычного дела люди начнут пить. Было такое при советской власти, укрупняли поселки и совхозы. Народ забыл свои корни, ездовые собаки испортили породу с бродячей кровью.
Как же промыслы? Живо найдутся новые хозяева с той стороны Берингова пролива. Там и народа больше, и техническое снабжение лучше. Богатства Северного Ледовитого им позарез нужны. А у нас люди – главное богатство страны.
Не получается у Метлы мести по-новому.
– Дрянной Метла, – проскрипел Уронил Черта. – Совсем дрянной.
Он отвернулся от депутата и двинулся к землянкам. Взрослые пошли за главой семьи, а детишки, до того игравшие с веселым Тимир Умкы, принялись кидать в Метлу снежками.
– Дрянной Метла! Дрянной Метла!
И не прикажешь, – усмехнулся про себя Стопа.
– Брысь, шпана! – крикнул на детишек депутат.
Те, визжа от притворного страха, бросились наутек, догонять взрослых. Биокир недовольно рыкнул, посмотрел на хозяина и потрусил следом за ребятней.
– Дикари чертовы, – процедил сквозь зубы Метла, стряхивая снег с пуховика.
– Лучше вернитесь в вездеход, – предложил Железная Стопа. – Гостей будут мантаком угощать…
– Да подавитесь!
Упал за камнем, притаился, прислушиваясь к крикам. Рядом подполз Тимир Умкы, прижался брюхом к земле.
Людей выгоняли из землянок, собирали в толпу. Двое вооруженных стояли у кромки воды, отдавали распоряжения. Три больших «резинки» на прибрежной гальке и корабль на рейде – серо-белая коробка под «стелс» без опознавательных знаков. Собаки рыскали по деревне, выискивая спрятавшихся. Нашли. Девочку лет пяти пес бесцеремонно вытащил за шиворот из тайника на краю деревни. Молодая женщина бросилась к ребенку – вооруженные не остановили, не окликнули. Серый пес ловко бросился ей под ноги, а когда женщина упала, двое других схватили ее за плечи, поволокли назад. Несчастная закричала от боли, морды животных пачкала кровь из ран, алые капли падали на землю.
На картах Имтук обозначен заброшенным поселением. Мало кто знал, что уже пять лет тут живет семья Эреткелеринтэн. Чужаки выбирали именно глухое место для стоянки или базы. Но для них не проблема, что Имтук оказался заселенным. Биокиры разберутся с дикарями, и если кто-то что-то потом найдет, спишут на волков.
Слишком много собак. Если бы остановить сердце, не дышать или вовсе превратиться в камень. Биокиры – биокибернетические механизмы, собаки – определят человека и по запаху, и по тепловому следу, и по ДНК отличат от любого зверя. А страх выдает тебя с головой, подхлестывая организм; злость гонит кровь быстрее, потому драки не избежать и надо начать первым.
Биокир повернул башку в сторону спрятавшегося, зарычал, используя эхолокацию: кто там в тундре?
Пуля вошла ему в пасть, раздробила шейные позвонки. Биокир дернулся, но устоял. Это самое страшное в механических собаках – они очень живучи.
Биокиры кинулись к камню все одновременно. Голова подстреленного свалилась набок, болталась на сухожилиях, однако навигатор заставлял механизм двигаться следом за стаей.
Человек стрелял в собак, пока не кончились патроны. Потом приклад. Потом…
В вечерней тишине вопль был подобен грому среди ясного неба.
Ухтыкак взглянул на Железную Стопу.
– Опять кошмары, – пожал плечами тот.
Кормовой люк «Анканы» распахнулся – крики стали громче, из него вылез один из охранников, спрыгнул на землю и неспешно подошел к Стопе.
– Я отключил хоптику. – Посмотрел внимательно на водителя вездехода, ожидая пояснений.
– Извини, брат. Забыл малую тягу выключить, – соврал тот, не моргнув глазом.
– Бывает, – охранник прекрасно его понял. – Сейчас напарник даст ему успокоительное, но надо возвращаться.
– Выступаем на рассвете…
– По солнцу? – уточнил охранник.
– По часам, – ответил Стопа. – Пока перенесите господина депутата в землянку. Дети хотят в вездеходе поиграть.
Внимательный взгляд:
– Что ж вы за люди такие?
– Может, у вас аршин не тот?
Ухтыкак пел песню зеленой траве, теплому солнцу, синему морю, которое начиналось под песчаным обрывом и уходило к горизонту с белым флажком паруса. На берегу плескались дети из Имтука – восторженный визг, радужные брызги. Красавица Гарпани с младенцем на руках подставила обнаженные плечи солнцу. Железная Стопа огладил правую ногу – под штаниной теплый металл, напоминание. У Луча Солнца тоже остались белесые шрамы, но в солнечном мире программа сглаживала их бесследно. Если бы не ярость Железного Медведя, если бы пограничники в тот день не подоспели вовремя… Может, из-за того, что биокир разорвал в драке пятерых чужих псов, его назвали Медведем?
Хоптика – тактильный симулятор. Система воздушных микровихрей, создающих иллюзию прикосновения к предмету. Увеличь мощность, и она поднимет вездеход. Уменьши – почувствуешь тундру под ногами, холодный лед торосов или теплую воду и траву. Почувствовать можно во сне или наяву – как пожелаешь.
То, что когда-то пережил Железная Стопа – Архип Дмитриевич Ливнев, – стало ужасом для Новой Метлы. А красоты родины Архипа – открытие, светлая радость для людей в Сирениках и окружающих деревнях.
Уронил Черта поерзал по траве, покосился на Стопу.
– Ты обещал потом малины, – напомнил старик.
– Мальдивы, – поправил Архип. – Будут. Вот Метлу вернем на «Устельму» и отправимся на Мальдивы. Кстати, через месяц еще два вездехода придут.
Старики возбужденно загомонили: думай теперь, какие имена дать машинам?
На Чукотке в деревне Имтук в вездеходе «Бегущая по волнам» под зеленым разливом северного сияния мирно спали дети и дремали два старика. Человек с протезом вместо правой ноги перебрался в кабину, притушил свет, позволяя зеленому сиянию проникнуть в вездеход.
Что ж. Дела идут на лад: клуб и музеи приносят неплохую прибыль там, на юге. А здесь деньги превращаются в машины, продукты и прочее необходимое для жизни. Что он хочет доказать себе или кому-то? Ничего. Быть может, это детская мечта? Тогда в далеком теплом краю он зачитывался «Золотой цепью» и «Бегущей по волнам», стал неплохим ныряльщиком, желая найти свою цепь. Нашел, если считать созданное дело золотой цепью. Теперь пришло время Бегущей По Волнам.
Как говорила Фрези Грант:
– Не холодно ли вам на темной дороге? Я тороплюсь, я бегу…
Алексей Кунин
Дыхание дракона
Он бежит по узким, кажется, бесконечным туннелям. Тьма, подсвеченная лишь инфралинзами ночного видения, заботливо окутывает покрывалом одиночества, нашептывая о бренности бытия. По щитку тактик-забрала белыми линиями змеится схема подземного лабиринта, на которой синими точками отмечены его друзья и красными – плохие парни. Бирюзовые стрелки указывают нужный поворот и направление.
Узкий зев туннеля плавно переходит в просторную пещеру. Не сбавляя скорости, Матвей ныряет вниз, выкатывается на открытое пространство, неприветливо встретившее его огненными плетями трассеров, одним касанием фиксирует три цели и вторым открывает огонь. «Василиск» изрыгает сотню безгильзовых пуль. ИСН[2] срабатывает безупречно, и три красных огонька на схеме потухают в унисон с финальным па странного танца-скольжения Матвея в темном углу пещеры.
Отдуваясь, он поднимается, докладывает:
– Третий уровень, сектор «К» – чисто.
– Хорошая работа, Туз, – отзывается Координатор. – Загружаю новый маршрут, цели в секторе «М». Поаккуратнее там. С другой стороны Кадет и Бампо работают.
– Понял. Выдвигаюсь.
Матвей сверяется с картой и скользит в новый тоннель. Наблюдая краем глаза за стрелками маршрутизатора, он размеренно бежит, контролируя дыхание. Мерцающие злым красным светом точки уже недалеко, когда нога, вместо того чтобы опуститься на каменный пол, проваливается куда-то вниз. А вслед за ней в чернильную тьму ухает и сам Матвей. Сердце уходит в пятки, желудок сжимается мячом для гольфа и…
– А я вам говорю, что ничего подобного. Без нормальной транспортной инфраструктуры развитие любой территории невозможно.
– Так ведь все дело в том, что есть такая инфраструктура. Вот возьмите хотя бы…
Матвей пару секунд непонимающе смотрел на двух человек, сидящих напротив него в удобных креслах, прежде чем с облегчением осознал, что пещеры под Ваханским хребтом – всего лишь сон. А он, услужливо подбросила память, находится в капсуле «Петли»[3], несущейся сейчас со скоростью восемьсот километров в час по маршруту Токио – Тикси.
– Да, «Петля», конечно, феноменальный проект, не спорю, но как вы обеспечите грузоперевозки? – вопрошал один из его попутчиков, пожилой у молодого. Тот ехал от самого Токио, а пожилой, если Матвей правильно помнил, подсел во Владивостоке.
– Вот, к примеру, вы, молодой человек, – обратился пожилой к Матвею. – Вот вы кем работаете?
– Я? – Он на мгновение задумался. – В дипломатической почте. Курьером.
– Эм-м, – смешно зажевал губами пожилой. Он явно рассчитывал на более понятную и простую профессию. – Ну, вот вы как считаете: если у нас на Крайнем Севере миллионы лет вечная мерзлота была, а последние тридцать – постоянное таяние, вот во что превратится такой грунт летом?
– В болото? – предположил Матвей.
– Абсолютно верно, – восторжествовал пожилой. Морщинистое лицо расплылось в улыбке. – И как же вы будете там строить дома, больницы, детские сады?
– Так ведь я только что об этом и хотел сказать, – с не меньшим энтузиазмом воскликнул молодой. Матвей вспомнил имя – Роман. Его челка, до того аккуратно улегшаяся на лбу, смешно сбилась набок. – ГИХи – вот ответ на ваш вопрос.
– ГИХи? – переспросил пожилой.
– Генераторы искусственного холода, – расшифровал Роман. – Между прочим, за них Лавренев и Барских в 2020-м Нобелевскую премию по физике получили.
– Это те, которые для свайного строительства используют? – покопавшись в недрах памяти, спросил Матвей.
– Они самые, – взмахнул рукой Роман. – И, кстати, Павел Сергеевич, после Якутска вы можете самолично ознакомиться с их работой.
– Это каким же образом? – осведомился тот.
– Да вот так. Мы сейчас с вами где находимся?
– Ну, в капсуле «Петли».
– А капсулы в чем двигаются? – весело посмотрел Роман на Павла Сергеевича и сам, не дожидаясь ответа, сообщил: – В вакуумпроводе, который, в свою очередь, установлен на опорах, закрепленных в земле. А после Якутска и до самого Тикси у нас что начинается? Та самая вечная мерзлота, которая последние лет двадцать не такая уж и вечная.
– То есть вы хотите сказать, что в опорах… – задумался пожилой.
– Совершенно верно, – улыбнулся Роман. – Установлены генераторы, создающие вокруг опор, в радиусе метра, искусственную мерзлоту. Так что никакие летние таяния им не страшны.
– А если, к примеру, ваш генератор из строя выйдет? – с тревогой спросил пожилой. – Сломается там или еще что. Получается, капсулы вниз рухнут?
– Ерунда, – отмахнулся Роман. – Чтобы это действительно случилось, необходимо, чтобы генераторы отказали как минимум сразу в трех опорах подряд. А вероятность этого – стремится к нулю.
– Но ведь не ноль же! – с возмущением воскликнул Павел Сергеевич. – Ну знаете, если бы я…
Мягкая вибрация у запястья отвлекла Матвея от спорщиков. Он нажал кнопку, и из верха кресла бесшумно выдвинулась прозрачная полусфера, отсекая его от внешнего мира. Теперь, чтобы его могли услышать попутчики, пришлось бы сильно постараться.
– Слушаю.
– Привет, Туз, – раздался в ухе жизнерадостный голос Скворцова. – Как командировка? Бабочек много наловил?
– Каких еще бабочек?
– Как это каких? Род гейш, вид Чио-Чио-Сан.
– Очень смешно, – улыбнулся Матвей. – Ты, как всегда, в своем репертуаре. Не знаю, чем ты там занимался в свое время, но я вчера отработал последние тесты, так что уже возвращаюсь.
– О как? У тебя же по плану вроде еще два дня испытаний было? И как тебе последняя модель?
– Отлично. Все работает как часы.
– Ясно. Может, тогда к нам в Астрахань заглянешь, раз свободное время есть? У нас тут рыбалка – закачаешься. Пару осетров гарантирую. И Ксюха будет рада.
– Нет, извини, не получится. Я решил, раз такая оказия подвернулась, к брату на денек заглянуть: как-никак, два года не виделись. Минуш мне и так плешь проела, что я образец с собой тащу, так что я потом сразу на точку. Давай в следующий раз как-нибудь.
– Ну, ловлю на слове. До встречи на базе.
– И тебе не хворать.
Матвей отключился, но барьер поднимать не стал, задумчиво наблюдая за жестикулирующими спорщиками и размышляя о своем. Незаметно он задремал.
Его разбудил аккуратный стук. Матвей открыл глаза и увидел миловидную девушку, проводницу.
– Через десять минут подъезжаем, – скорее прочел он по губам, чем услышал. Он благодарно кивнул, нажал кнопку, и полусфера вернулась в глубины кресла.
– …А с грузовыми перевозками прекрасно справляются дирижабли. В тридцатых годах прошлого века от них почему отказались? Из-за пожароопасности, потому что для подъемной силы использовали водород. А сейчас – смесь гелия с водородом, шесть к одному. Спичку брось – она погаснет.
Спорщики, оказывается, продолжали дискуссию о возможностях транспортного обеспечения Крайнего Севера в условиях летних оттепелей и глобального потепления.
К тому времени, как Матвей окончательно избавился от остатков сна, пассажиры уже потянулись к выходу и где-то под потолком мелодично прозвучало:
– Уважаемые пассажиры. Фирменный поезд «Арктика» прибывает на стационарный вокзал города Тикси. Компания «Глобал-Экспресс» желает вам приятного времяпровождения. Пользуйтесь услугами компании в любой точке мира. «Глобал-Экспресс» – мы всегда первые.
Отловив местного носильщика и погрузив на его электрокар чемоданы, Матвей через просторное, возносящееся арками над головой здание вокзала вышел на привокзальную площадь. Его окружили шорохи шин электромобилей, развозящих пассажиров.
– Матвей! – Он оглянулся на крик.
– Глеб!
Братья обнялись, отстранились, оглядывая друг друга.
– Все такой же волкодав, – уважительно сказал старший. – Хоть сейчас в космос. А я вот, под водой сидя, брюшко заработал, – похлопал он по выступающему животу.
– Да и бородой, я смотрю, обзавелся, – отметил Матвей. – А тебе идет. Таким солидным выглядишь. Сразу видно, что главный инженер.
– Да ну тебя, чертяка, – засмеялся Глеб. – Где твой багаж? Давай в темпе, а то мне еще на причальное поле заехать надо, людей забрать.
– Что за поле? – удивился Матвей.
– Потом расскажу, – отмахнулся Глеб. – Поехали. Вон мой «Руссо-Балт» стоит. Ого, а это у тебя что за зверь такой? – Он попробовал поднять больший из двух чемоданов, но еле оторвал его от земли. – Что за клеймо?
– Дипломатическая почта, – ответил Матвей, подхватывая чемодан и неся его к вместительному электробусу. – Иммунитет от досмотра.
– Ну, надеюсь, у тебя там не наркота и не бомба, – усмехнулся Глеб, устремляясь вслед за братом.
– А вот и наш подводный труженик.
Глеб, выбравшись из машины, указал на возвышающийся над пристанью корабль. Плавные обтекаемые обводы корпуса и высоко выступающая над ним рубка с крылышками рулей глубины подсказывали, что вскоре Матвея ждет подводное путешествие.
Он вылез вслед за Глебом, походил, размялся. Последние три часа он провел в электробусе, раскатывая с братом по мегаполису. И не скажешь, что всего лет тридцать назад, как подсказал ему верный Yangle, население Тикси не превышало и десяти тысяч против миллиона по данным переписи трехлетней давности. За прошедшие десятилетия город стал, наряду с Диксоном, одной из двух газовых столиц Федерации. Больше всего Матвея поразили дороги, связавшие город бесконечным мостом. Из-за потепления, принесшего в Тикси невиданную доселе проблему – вязкие грунты, любая дорога, проложенная традиционным способом, просто сползла бы в первое же лето. Так что дорожное полотно опиралось на сваи со встроенными генераторами искусственного холода, упомянутыми Романом. Учитывая, что по тому же принципу строились практически все здания в городе, он потреблял сумасшедшее количество энергии, но в углеводородном океане, перевалочной базой для которого и служил Тикси, это было той самой пресловутой каплей в море.
Из подводных добывающих комплексов, расположенных на шельфе моря Лаптевых, и дальше, на хребте Ломоносова, в гигантские хранилища прибрежной зоны ежедневно закачивались сотни миллионов кубометров газа и тысячи тонн нефти. Затем все это богатство перекачивалось в десятки перерабатывающих заводов, возведенных неподалеку, или начинало долгий путь по трубопроводам в европейскую часть Федерации.
Город строился, жил, питался и, казалось, дышал газом и нефтью. Как услужливо подсказала Матвею вездесущая Фрипедия, три четверти работающих горожан были заняты в сферах, в той или иной мере связанных с добычей, переработкой или транспортировкой углеводородов.
Второй особенностью города, подмеченной Матвеем, было обилие электротранспорта, также, впрочем, вызванное беспримерной дешевизной энергоносителей. При населении в десять раз меньше столичного Тикси потреблял электроэнергии больше Москвы.
Часа через полтора катания по городу «Руссо-Балт» Глеба выбрался на окраину, и Матвей заметил впереди по курсу какие-то узкие длинные вышки. Вопрос, что это за чудо, застрял в горле: через секунду он увидел парящий над одной из вышек сигаровидный аппарат, блестящий в лучах полуденного солнца.
– Дирижабль? – повернулся Матвей к брату.
– Он, – кивнул тот. – Прямиком из Стокгольма.
Читать бесплатно другие книги:
