История моего безумия Коэн Тьерри

Глава 50

День 48-й

Полицейская операция ничего не дала: собаки не взяли след, подозреваемый вполне убедительно описал, как убил Сандерсона, но все еще темнил насчет места захоронения. Твердил, как заведенный:

– Не знаю. Я положил тело в багажник и поехал в лес.

– Мы не нашли следов крови в машине.

– Труп был завернут в брезент.

Последнее утверждение походило на правду: они обнаружили в багажнике волосы жертвы.

День 50-й

– По-прежнему ничего! – доложил Родригез, входя в кабинет шефа.

Робинсон сокрушенно покачал головой.

– Эдвардс над нами издевается! Я уверен, что он врет. Мерзавец прекрасно знает, где тело, и водит нас за нос.

– Патрон, с вами хочет поговорить Мэйан Сандерсон, – сообщил присоединившийся к ним член опергруппы.

Робинсон вышел к девушке. Она выглядела осунувшейся и ужасно усталой. Торжествующая молодость уступила место бесконечной печали: так выглядят зрелые женщины, познавшие горечь утраты. Инспектор предложил ей сесть и налил кофе.

– Думаю, мой отец жив, – без лишних предисловий заявила она.

– Объясните.

– Если я скажу, что чувствую это, вы сочтете меня сумасшедшей, но я именно чувствую.

Робинсон остался невозмутимым. Он часто слышал подобные бессвязные речи. Убийство – вещь настолько жестокая, что близкие жертв часто прячутся от правды в параллельном мире. Смерть перечеркивает логику, на которой строится их жизнь, и открывает дверь в иную реальность.

– Все, кто потерял близкого человека, еще несколько дней, а иногда и недель, чувствуют его присутствие.

– Я знала, что вы скажете, но у меня есть куда более рациональные доводы.

– Слушаю вас.

– Вы однажды сказали, что Эдвардс лжет, желая выиграть время, что он либо покрывает сообщника, либо мой отец жив.

– Верно.

– Почему вы не стали проверять эту версию?

– К чему вы ведете, мисс Сандерсон?

– Он признался, в этом все дело?

– Да.

– Но разве признание не часть той же самой стратегии по затягиванию дела?

Робинсон вынужден был согласиться с доводами Мэйан – он и сам об этом думал, но не делился с Даной и ее дочерью, чтобы понапрасну не обнадеживать их. Инспектор был уверен, что Сандерсон мертв.

– Подумайте об этом, – продолжила Мэйан. – Джим Эдвардс никого не покрывает – ваши профайлеры назвали его одиночкой. Значит, он похитил моего отца и по непонятной причине не убил сразу, а где-то спрятал. Зачем? Одному богу известно. Собирался пытать, чтобы выбить информацию о банковских счетах? Какая, к черту, разница? Он наверняка намеревался убить папу, но вы его задержали. Эдвардс решил признаться и заставить вас искать тело – которого нет! – чтобы, несмотря ни на что, выиграть время.

Робинсон мысленно вернулся к отвергнутой версии. Все сходилось. Эдвардс похитил Сандерсона и куда-то перевез его – отсюда и волосы в багажнике, а кровь они не обнаружили, потому что мертвое тело никогда в нем не лежало. Мороча сыщикам голову насчет места захоронения, преступник действительно мог преследовать вполне определенную цель.

– Он жив, я знаю, – повторила Мэйан.

– Вы рассуждаете очень логично, но это мало что меняет: Джим Эдвардс ничего не скажет.

– Пустите меня к нему! – попросила девушка.

– Что за дикая идея?

– Мы были в прекрасных отношениях! Вдруг удастся убедить его? С Карлой же получилось…

– Я вас понимаю, но… Он совсем другой человек. Карла Анчелотти была жадной глупышкой, а Эдвардс – психопат, не способный на сочувствие. Общаясь с вами, он просто играл роль чуткого учителя.

– Нет, я уверена, что нравилась ему.

Робинсон решил не спорить. Он не верил в успех, но почему бы не попытаться…

– Ладно, согласен, дайте мне время все организовать.

Глава 51

День 52-й

Робинсон обменялся рукопожатием с Брэдли Делило и провел его в комнату, смежную с кабинетом, где Мэйан Сандерсон предстояло встретиться с Джимом Эдвардсом. Девушка сидела, чуть сгорбившись и прижав руки к груди, погруженная в невеселые мысли. Представив ее Делило, инспектор сказал:

– Ваше оборудование уже установлено, можете проверить, если хотите…

Делило бросил взгляд на экраны:

– Нет необходимости, все в порядке.

– Как я говорил вам, Мэйан, мистер Делило – синерголог. Он изучает язык жестов, поведение людей, мимику.

– Камеры спрятаны за специальным зеркалом, – прокомментировал эксперт. – Они будут записывать реакции подследственного. Одна наведена на глаза. Она фиксирует сокращения лицевых мышц, контролирующих веки и брови. Другая берет лицо в целом. Третья – руки. Все камеры вместе выдадут мне «разночтения», назовем их так, между подсознательными реакциями и видимым поведением, что позволит отличить правду от лжи.

– Чего вы ждете от меня?

– Сначала будьте милой и естественной, потом надавите – говорите неприятные вещи, можете даже соврать, чтобы застать его врасплох, шокировать или взволновать.

– Зачем?

– Он готов к большинству ваших аргументов и сумеет контролировать свои реакции, значит, мне будет сложно их идентифицировать. Но если вы его удивите, выведете из равновесия, я сумею расшифровать подаваемые телом сигналы. Они составят таблицу для декодирования менее явных сигналов, которые мы запишем.

– Понятно.

– Готовы? – спросил Робинсон.

– Да.

– Тогда начнем.

Джим Эдвардс никак не отреагировал, когда Мэйан вошла в допросную. Он ждал чего-то подобного.

– Здравствуйте, Джим, – спокойным, бесцветным голосом сказала девушка, села напротив своего бывшего учителя и пододвинула к нему стакан воды. Он проигнорировал этот жест.

– Вы знаете, зачем я здесь?

– Хотите расспросить меня.

– Верно.

– Я не помню, где закопал тело, Мэйан.

– Об этом мы говорить не будем, – бросила она, удивив собеседника, и сделала паузу, проверяя, сумела ли пробить хоть малюсенькую трещину в его защитной броне. – Хочу понять, почему вы так поступили, Джим. Я знаю, что мой отец причинил вам боль. Он поступил с вами так же, как со многими другими верными и преданными мужьями – отобрал у вас жену. Вы знаете, что я ненавидела отца за его поведение, но потом все простила, ведь он не ведал, что творил. А вы, за что вы так сильно его ненавидели?

– Он прекрасно понимал, что делает, – ответил Джим, вспомнив «письменное свидетельство» Сэмюэля и их спор на эту тему.

– Исчезновение отца ужасно само по себе, а то, что убили его вы, удесятеряет мои страдания. Я смотрела на своего отца и думала, что все мужчины на свете такие же подлецы, как он, и была жестока к своим парням. Потом в мою жизнь вошли вы… и я поняла, что люди могут быть другими. Вы умный, культурный, очаровательный человек… Идеальный – в моих глазах. Вы возродили во мне надежду. Мы так хорошо понимали друг друга, были очень близки. Но… вы оказались лжецом! Притворялись, чтобы достичь своей цели!

– Неправда… – возразил Эдвардс. Он был явно взволнован. – Вы мне очень нравились, Мэйан… Я не притворялся.

– Вранье! – закричала Мэйан. – Вы ничем не лучше других! Подлый манипулятор!

– Нет, все не так, – запинаясь, возразил он. – Я искренне восхищался вашим умом, открытостью характера. Я желал вам добра.

– И убили моего отца?

– Это не имеет никакого отношения… одно с другим не связано, понимаете? Мои чувства к вам и ненависть к нему.

– Где он? – устало спросила Мэйан.

– Не знаю. Я не помню, где могила.

Он схватил стакан и выпил до дна жадными глотками. Мэйан терпеливо ждала, не отводя взгляда.

– Вы умны и очень хитры. Вы знали, что делаете. Все было продумано до мелочей, так что вы вряд ли могли забыть, где… оставили папу.

– И тем не менее я сказал правду.

– Врете! Как же вы меня разочаровали!

Эдвардс вытер вспотевший лоб и судорожным движением сжал в пальцах стаканчик.

– Вы либо патологический лжец, либо полный дурак. И в любом случае не оправдали моих надежд.

Эдвардс судорожно вздохнул, стараясь подавить эмоции, вызванные словами бывшей ученицы.

– Я знаю вас, Джим, и потому уверена, что… мой отец жив.

Он мгновенно замкнулся.

– Был жив, когда вас арестовали, и, возможно, жив до сих пор. Вы тянете время, надеясь, что он умрет и его никогда не найдут.

– Ошибаетесь.

– Вы наверняка собирались убить своего обидчика, но не сделали этого. Возможно, вспомнили о моральный устоях и…

– Я его убил, – механическим голосом произнес Джим.

– Это неправда. Умоляю, что бы вы ни чувствовали к нему, скажите, где он спрятан. Отбросьте боль и ненависть и вспомните об уважении ко мне. Прошу вас.

Он снова вытер лоб тыльной стороной ладони, но совладать с выражением лица не сумел и повторил не слишком уверенно:

– Я его убил.

– Прошу вас… – плаксивым тоном повторила Мэйан.

– Говорю же, я убил его.

– Ладно, так тому и быть.

Девушка пошла к двери, взялась за ручку и вдруг обернулась.

– Вы бесчувственный урод, и вся ваша образованность и изысканные манеры ничего не стоят.

Мэйан и Робинсон присоединились к Брэдли Делило.

– Браво! Вы были великолепны! – сказал он, увидев девушку.

Ученый выглядел очень возбужденным, ему явно не терпелось поделиться сделанными выводами.

– Итак? – спросил инспектор.

– Принимая во внимание увиденное и с учетом моего опыта, хочу сразу уточнить, что мои выводы будут верны процентов на семьдесят пять. Идите сюда, я покажу вам записи и…

– В этом нет необходимости, – перебил его Робинсон. – Объясните только, когда он лгал, а когда, по-вашему, говорил правду.

Делило расстроился, что ему не дают поговорить о науке, но спорить не стал.

– Он не врал, говоря, что привязан к вам, Мэйан. Его по-настоящему тронули ваши слова о том, что он был для вас образцом настоящего мужчины.

– Все это очень интересно, но… что насчет убийства? – с нетерпением в голосе спросила она.

– Ну, по моему мнению… этот человек не убивал Сэмюэля Сандерсона.

Мэйан подалась вперед.

– Вы уверены?

– Да. Он сдерживал эмоции, когда говорил об этом. Джим Эдвардс уверен, что его жертва все еще жива.

Она порывисто обняла Делило и разрыдалась, а он смущенно посмотрел на инспектора и улыбнулся. Полицейский надеялся, что не ошибся, прибегнув к помощи «яйцеголового»: меньше всего на свете ему хотелось разочаровать эту потрясающую девушку.

Мэйан и Робинсон распростились с Делило и пошли в кабинет инспектора.

– Что вы намерены делать? – спросила она.

– Не знаю… Допрашивать Эдвардса бессмысленно, он не заговорит. Ублюдок ждет, когда ваш отец умрет от голода.

– Сколько времени человек может продержаться без еды?

– Существует так называемое «правило трех»: три минуты без кислорода, три дня без воды, тридцать дней без еды. Вообще-то все зависит от человека. Тело приспосабливается, некоторые люди держались гораздо дольше.

– Папа пропал больше двадцати дней назад, и мы не знаем, когда его перестали кормить…

– Раз Джим Эдвардс считает, что ваш отец еще жив, значит, у него есть доступ к воде.

– Вы правы, но времени почти не осталось… Необходимо срочно, сейчас же, найти решение, понимаете? – со слезами в голосе произнесла Мэйан.

Робинсон долго тер лицо ладонями, потом поднял глаза и криво усмехнулся.

– Есть один способ, но…

– Но что? Говорите же, Кайл, умоляю!

Мэйан крепко сжала его пальцы. Они встретились взглядом, он вздохнул и продолжил:

– Способ не совсем законный, и я рискую потерять работу: меня могут уволить за превышение служебных полномочий.

– А мой отец рискует потерять жизнь!

«Она права», – подумал полицейский и сделал выбор в пользу жизни Сэмюэля Сандерсона. Если он сейчас струсит, то навсегда перестанет уважать себя.

– Ладно. Скажите, я могу доверять Нэйтану Санчезу?

– Полностью. Он человек чести.

– Тогда звоните ему и назначайте свидание на восемь вечера – у него в кабинете. Надеюсь, вы понимаете, что ни одна живая душа не должна узнать о нашей встрече и решениях, которые мы примем. Даже ваша мать.

– Можете на меня положиться! – пылко воскликнула Мэйан, не зная, как его благодарить.

Глава 52

Нэйтан дымил как паровоз, беспардонно обкуривая Мэйан и инспектора. Робинсон спокойно изложил свою идею, но девушка, внимательная и восприимчивая от природы, почувствовала его напряжение по тому, как он то и дело приглаживал волосы.

– Изобретательный план, – задумчиво заключил Нэйтан, дослушав до конца. – Да, черт побери, план потрясающий! Отличный вышел бы сюжет для романа!

– У нас может получиться, – кивнул полицейский. – Вы уверены, что сумеете обеспечить необходимое, ничем не выдав наших намерений?

– Получите все завтра. У меня достаточно добрых знакомых, которые помогут, не задавая вопросов.

– Спасибо, Кайл… – Мэйан наградила сыщика восхищенным взглядом. – Я понимаю, чего вам стоит нарушить закон, и знаю, как вы рискуете.

Он ответил застенчивой улыбкой, которая ему очень шла.

– Ладно, мне пора браться за дело, если хочу успешно сыграть свою роль. – Нэйтан встал. – Кстати, Кайл, если потеряете работу, я найму вас сценаристом!

День 53-й

Робинсон принес кофе, поставил стаканчик перед Джимом Эдвардсом и начал допрос. Подозреваемый придерживался прежней линии поведения – безразличным тоном повторял те же ответы. Мэйан с тревогой наблюдала за происходящим, стоя у полупрозрачного зеркала. Когда Джим взял чашку, она подалась вперед и почти не дышала, пока он не допил. Кайл сохранял невозмутимый вид и не смотрел на подследственного, потом, как и было условлено по плану, сменил тему.

– Вы вчера общались с мисс Сандерсон, и ее слова вас потрясли. Уверен, вы не перестаете об этом думать. Как можно не проникнуться горем дочери? Она все время повторяет, что очень высоко вас ценит, а вы разбиваете ей сердце.

На мгновение сыщику показалось, что Эдвардс «поплыл», – он помассировал веки, попытался откашляться. Робинсон притворился, что ничего не замечает.

– Вы ломаете девушке жизнь, Джим. И дело не только в похищении – что чудовищно само по себе, – но и в том глубоком разочаровании, которое испытала Мэйан. Она считала вас образцом для подражания – состоявшимся, уравновешенным, доброжелательным, а вы оказались преступником.

На лбу Эдвардса выступил пот, он ненавидел себя за то, что снова выдал свои чувства.

– Накануне она вышла отсюда в слезах, – продолжал инспектор, – и была безутешна.

Джим почувствовал, как на него накатила волна жара, ему стало трудно дышать, закололо сердце. Он инстинктивным движением прижал ладонь к груди, и Робинсон участливо спросил:

– Что-то не так? Вы очень бледны и сильно вспотели. Разволновались из-за разговора о Мэйан?

– Нет… это сердце, – испуганно пролепетал бывший учитель, а ныне арестант.

Он не хотел умирать. Только не сейчас. Только не так. Ему нужно быть уверенным, что Сандерсон сдох, и успеть сообщить журналистам, где спрятана рукопись.

– Что с вами, Эдвардс? – крикнул инспектор.

Мэйан выбежала в коридор и позвала на помощь.

– Скорее! Человеку плохо!

Они вернулись в допросную.

– Что происходит? – спросил один из сотрудников.

– У него приступ.

– Но он ведь не умрет? – всполошилась Мэйан. – Пусть сначала признается!

– Подследственный потерял сознание, я вызываю «Скорую», – сказал Робинсон, поднимаясь со стула.

Приехавший врач диагностировал сердечный приступ, Эдвардса положили на носилки и вынесли в пустой коридор.

– Родригез, я еду с ним в больницу, – сообщил подчиненному Робинсон.

– Я с вами, шеф.

– Нет необходимости. Он в таком состоянии, что вряд ли сбежит. Буду держать тебя в курсе.

Мэйан стояла, застыв на месте, они с полицейским старались не смотреть друг на друга.

– Какая больница?

– Маунт-Синай.

На месте их ждал доктор Фаррел. Он поблагодарил врача «Скорой помощи» и обратился к Робинсону:

– Палата готова.

– Изолированная?

– Да, как договаривались. Она в пустующем крыле больницы.

– Ваш коллега…

– Не беспокойтесь, он мой близкий друг.

Они прошли цокольным этажом, поднялись на грузовом лифте, миновали поставленную на ремонт зону и добрались до палаты. Выглядела она старомодно, но была оборудована всеми необходимыми приборами.

Появившаяся медсестра начала раздевать пациента. Кайл бросил вопросительный взгляд на Фаррела.

– Моя жена, – коротко прокомментировал тот.

Робинсон вышел в коридор, где его ждал Нэйтан. Толстяк протянул инспектору пакет, он заглянул внутрь и довольно кивнул.

– Отлично. Пойду переоденусь.

К ним присоединился доктор Фаррел.

– Спасибо, дружище, – поблагодарил его Нэйтан.

– Не стоит, дело благородное.

– Когда он придет в себя? – спросил инспектор.

– Не знаю. Доза препарата, которую мы ему дали, оказалась достаточной, чтобы он поверил в сердечный приступ и потерял сознание. Лекарство действует на всех по-разному.

Врач взглянул на часы.

– Я бы сказал, от четырех до восемнадцати часов.

– Он нам нужен через четыре часа, – буркнул Кайл, – иначе успеет явиться адвокат и испортит все дело.

– Я сделаю ему укол и приведу в чувство.

– Он будет полностью адекватен? – спросил Нэйтан.

– Безусловно. Разве что слегка дезориентирован, так что вы сумеете на него надавить.

– А вдруг он… не проснется?

Фаррел пожал плечами:

– Все может быть. Коктейль, который мы намешали в кофе, – опасная смесь, но я проверил карту мерзавца, он совершенно здоров.

Нэйтан мысленно воззвал к Господу, попросив прощения за нерадивость. Он ввязался в опасное дело, но, если оно выгорит, это станет самой захватывающей главой его жизни.

Глава 53

Джим Эдвардс очнулся, открыл глаза и понял, что чувствует себя просто ужасно: в горле пересохло, голова была мутная. Он не сразу вспомнил, что произошло, взглянул на монитор, контролирующий сердечный ритм, услышал шуршание бумаги и повернул голову. Инспектор Робинсон читал газету, сидя на стуле рядом с его кроватью. Он заметил, что подследственный пришел в себя, вышел из палаты и через несколько минут вернулся с врачом.

Фаррел начал осматривать пациента.

– Как вы себя чувствуете?

– Голова болит.

– Это нормально.