Дурочка, или Как я стала матерью Чемберлен Диана

10

Четверг, 19 марта 1942 г.

Сегодня случилось нечто настолько ужасное, что я и не знаю, смогу ли описать это в своем дневнике. Я просто не могу подобрать подходящих слов. С другой стороны, если я расскажу о случившемся, мне может чуточку полегчать, так что я все-таки попытаюсь. Сейчас уже полночь, но спать я все равно не могу – боюсь, что мне будут сниться кошмары.

Я с детства люблю забираться на деревья. Мама часто шпыняет меня из-за этого. Я, мол, считаю себя невесть какой взрослой, а сама, как ребенок, лазаю по деревьям. Не знаю, смогу ли я – да и захочу ли! – перерасти эту привычку. Со временем я планирую карабкаться на деревья с собственными детьми. Пока же мне больше всего нравится лесок, который тянется к югу от пляжа. Там есть одно замечательное дерево – не очень высокое, с раскидистыми ветвями. Я часто сижу там после школы: грызу яблоко или что-нибудь еще, а иногда просто читаю. Стыдно признаться, но порой я тайком выбираюсь из дома посреди ночи и устраиваюсь на своем любимом дереве. Просто это та часть пляжа, которую патрулирует Джимми Браун, а мне нравится наблюдать за ним. Я бы точно умерла со стыда, узнай он вдруг об этом. Но ветки у дерева очень густые, и я не думаю, что он сможет что-нибудь разглядеть, даже если направит на меня свой фонарь.

Сегодня выдался такой теплый и тихий денек, что мне не терпелось дождаться окончания уроков. Вернувшись из школы, я прихватила книгу (сейчас это «День гнева») и поспешила забраться на свое дерево. Весь пляж подо мной был густо усыпан хламом – должно быть, обломками очередного корабля, который потопили немцы. Я знала, что порой с мусором на берег выносит и тела, хотя сама ни разу не видела ничего подобного. Я как раз размышляла о том, что мне здорово повезло в этом плане, как вдруг взгляд мой зацепил кусок бело-голубой ткани. Присмотревшись, я увидела, что это чья-то рубашка. И надета она на человека!

Я едва не бросилась за папой, но потом все-таки решила проверить – а вдруг этот парень еще жив и нуждается в помощи. Было ужас до чего страшно, аж коленки подкашивались, но я все-таки слезла с дерева и побрела по пляжу, осторожно пробираясь между мусором и обломками. Мужчина лежал на песке вниз лицом, на некотором расстоянии от всего этого хлама. На нем была бело-голубая рубашка и коричневые брюки. На ногах – ботинки и носки. До самой смерти буду помнить теперь эти детали! Стоило мне взглянуть на человека, и я тут же поняла, что он мертв. Но внутренний голос продолжал нашептывать: давай, убедись окончательно. Я осторожно просунула ногу под тело и перевернула его на спину. Бог ты мой! У человека было перерезано горло! Вся рубашка на груди оказалась пропитана кровью. Кто-то едва не отсек этому парню голову. Я закричала и бросилась бежать – но не к дому, а к станции Береговой охраны. В какой-то момент мне показалось, что меня вот-вот стошнит, но все обошлось. Перед глазами у меня, как наяву, стояло лицо этого человека.

На станции я первым делом бросилась к мистеру Хьюитту и рассказала ему о своей находке. Втроем (он, я и Ральф Салмон, еще один парнишка из Бостона – симпатичный, но не Джимми Браун!) мы забрались в джип и покатили на пляж. Береговая линия была усыпана обломками. Совсем не тот вид, к которому я привыкла, и мне потребовалась пара минут, чтобы определить нужное место. Пока мы тряслись по песчаным ухабам, я продолжала забрасывать мистера Хьюитта вопросами. Если немцы торпедировали сам корабль (без сомнения, с большого расстояния), то как они умудрились перерезать этому парню глотку? На это мистер Хьюитт ничего не ответил. Он все так же вел джип, усиленно о чем-то размышляя, и я поняла, что он пытался решить ту же загадку.

Ясное дело, я не горела желанием вновь увидеть мертвеца, и мистер Хьюитт предложил мне остаться в джипе. С другой стороны, мне не хотелось выглядеть мокрой курицей, и я сказала, что тоже пойду с ними. Нам пришлось карабкаться по доскам и прочему хламу, и Ральф умудрился даже наступить на гвоздь. Счастье еще, что он не пропорол ногу!

Когда мы добрались наконец до тела, я усилием воли заставила себя взглянуть на него. А Ральфа тут же стошнило – правда, в лесу, где он поспешил спрятаться (практически у моего дерева!). Мистер Хьюитт присел на корточки, чтобы осмотреть убитого.

– Этот человек вовсе не с корабля, – заявил он.

– А почему вы так думаете? – Я наклонилась, опершись руками о колени, как будто собиралась получше рассмотреть тело. Мне не хотелось, чтобы мистер Хьюитт заподозрил меня в трусости.

– Прибой затопил обломки лишь пару часов назад, – пояснил мистер Хьюитт. – Взгляни, тут все сырое.

И правда, с досок до сих пор сочилась вода. Но я все еще не могла понять, куда он клонит.

– А одежда на парне совсем сухая, – мистер Хьюитт кивнул на окровавленную рубашку. – Даже ботинки не промокли. Это значит, что он не был в воде. Вдобавок тело не раздуто, как бывает с утопленниками.

Ральф уже выбрался из леска, но не изъявлял ни малейшего желания подойти поближе к мертвецу. Вместо этого он уселся на песок в некотором отдалении от нас.

– Этот парень не имеет никакого отношения к потопленному кораблю, – продолжил мистер Хьюитт. Он обшарил карманы брюк, но не нашел ни бумажника, ни каких-либо документов.

– Взгляни-ка на него, Бесс, – обратился ко мне мистер Хьюитт. – Ты знаешь тут всех без исключения. Видела его раньше?

Я уставилась парню в лицо, стараясь не смотреть на чудовищную рану, которая зияла у него на шее. Явно не местный. Совсем еще молодой, а я знала тут всю молодежь. Многие парни были сейчас в Европе – сражались там с нацистами. В общем, я покачала головой и заявила мистеру Хьюитту, что ни разу не встречала этого человека.

– Знаешь что, Бесс, – сказал мистер Хьюитт, поднимаясь с корточек, – а ты – храбрая девица. Взгляни вон на беднягу Ральфа: до сих пор белый как полотно.

Ральф тем временем успел подняться с песка, но к нам по-прежнему не приближался. От слов мистера Хьюитта краска бросилась ему в лицо. По крайней мере, оно перестало быть таким пугающе белым! Ральф притворно засмеялся, решив, видимо, что мистер Хьюитт подшучивает над ним (хотя в шутке этой была изрядная доля правды!).

Я спросила у мистера Хьюитта, что он намерен теперь делать. Он заявил, что сообщит обо всем шерифу, а тот уже будет проверять списки пропавших. Не исключено, что это поможет установить личность незнакомца.

– Убили его здесь, – заметил мистер Хьюитт, – прямо на пляже. Только взгляните: весь песок пропитан кровью.

Убили на пляже! Практически под моим излюбленным деревом. Даже странно, что я не подумала об этом раньше. На песке действительно расплылось большое кровавое пятно – вроде того, что было на рубашке убитого. Вот тут-то мне и правда стало плохо. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь снова устроиться на этом дереве.

– По-моему, он похож на немца, – промолвил вдруг Ральф. Это были едва ли не первые его слова после отъезда со станции.

– А как, по-твоему, выглядят немцы? – улыбнулся мистер Хьюитт. Ральф в ответ указал на светлые волосы и брови незнакомца. Наверняка он считал его немецким шпионом. Стоит тут появиться чужаку, и все сразу думают, что он шпионит на немцев. А как бы еще их подводные лодки вычисляли передвижения наших судов? Но мистер Хьюитт только рассмеялся.

– Ты с успехом описал самого себя, Ральф, – заметил он. – Светлые волосы и светлые брови.

– Я не фриц! – выпалил Ральф. Теперь он выглядел донельзя рассерженным, но мистер Хьюитт проигнорировал его реакцию.

– Идем, Бесс, мы проводим тебя до дома, – сказал он мне.

– Это ни к чему. Я ничуть не боюсь, – заявила я, хотя при мысли о том, что придется идти по темному лесу, мне стало как-то не по себе.

Мы немного поспорили, и в итоге они прошли со мной часть пути. Мистер Хьюитт заявил, чтобы я непременно рассказала папе об убитом, поскольку нашли его очень близко от маяка.

– И будьте поосторожней, – сказал он на прощание. – Я не знаю, как и почему погиб этот парень. Знаю только, что убийца все еще разгуливает на свободе.

Я поспешила домой. Слова мистера Хьюитта не выходили у меня из головы. Странно, что я не подумала об этом раньше. Меня настолько захватила мысль о том, что это парень с потопленного корабля, что я и дальше продолжала считать его жертвой нацистов. Но мистер Хьюитт был прав: убийца – один из нас.

Вечером, перед тем как лечь спать, папа накрепко запер дом – впервые на моей памяти! Мама обнимала меня, как в детстве, и я знала, что сегодня за мной будет особый присмотр – вряд ли мне удастся выбраться из дома, чтобы понаблюдать тайком за Джимми Брауном. Ну и ладно. Не думаю, что осмелюсь еще раз прийти на этот пляж в полной темноте.

11

Было в этом доме нечто такое, что вселяло в душу Клэя смутное беспокойство. Но не всегда, а лишь по ночам. Всякий раз, когда он просыпался в полной темноте, прямо за окном неустанно шумел океан – как будто за ночь он успел еще ближе придвинуться к дому. Но стоило ему отправиться в ванную или спуститься на кухню, как звуки словно бы умирали. Дом казался непривычно тихим, как будто кто-то – или что-то – затаилось в его углах.

В апреле Лэйси брала отпуск, и на неделю Клэй остался в доме один. Хорошо еще, что Саша был тогда с ним. Иначе эта глухая темнота могла окончательно вогнать его в депрессию. Этот дом перевидал немало событий, и все его призраки вырывались по ночам на свободу.

Во вторник, проснувшись около часа ночи, Клэй почувствовал, что хочет в туалет. Закрыв глаза, он попытался было снова уснуть, но безуспешно.

Саша зашевелился в углу, когда Клэй выбрался из постели, однако пес практически сразу затих, вновь погрузившись в сон. Клэй вышел в коридор, готовясь окунуться в привычную тишину, но тут же замер: из комнаты сестры доносились какие-то звуки. Что с Лэйси? Неужели больна? Впрочем, уже в следующую секунду он отчетливо различил приглушенные стоны и ритмичное поскрипывание кровати. Окончательно проснувшись, Клэй заспешил в ванную комнату.

С кем она сейчас? Ванна примыкала к спальне сестры, так что и здесь его преследовали страстные стоны. Такое чувство, будто он тайком подсматривал в замочную скважину. Причем уже не в первый раз. Клэй открыл воду, лишь бы заглушить эти назойливые звуки. Может, ты просто завидуешь, сказал он себе. У Лэйси есть близкий человек, а у тебя нет. Но дело было вовсе не в этом. Клэя беспокоило то, что сестра его, судя по всему, не отличалась разборчивостью. Он не знал, кто с ней сейчас, но, скорее всего, это был не тот парень, которого она приводила неделей раньше.

Наутро он нашел Джину и сестру в самодельной мастерской. Лэйси, с резцом в руках, склонилась над ярко-синим куском стекла. Она часто вставала пораньше, чтобы еще до клиники поработать над витражами. Джина стояла меж двух окошек и увлеченно поедала персик, наблюдая за аккуратными движениями Лэйси. Волосы у Джины падали на плечи ровной волной, но Клэй-то знал, что это лишь до тех пор, пока за дело не возьмется соленый морской воздух. Джина купалась в ало-золотистом свете, который падал на нее сквозь витражные стекла, и Клэй с трудом оторвал от нее взгляд и посмотрел на сестру. Он намеревался расспросить ее о вчерашнем любовнике, но не хотел делать это при Джине – мало ли, вдруг у них с Лэйси произойдет стычка.

– Прошлым вечером, пока мы были у папы, Джина пыталась отыскать линзы, – заявила Лэйси, прежде чем Клэй успел ее о чем-либо спросить.

– Думаю, кто-то уже забрал их, – заметила Джина. – Мне так и не удалось ничего найти.

– А как ты их искала? – поинтересовался Клэй.

– Обшаривала воду, – чувствовалось, что девушка горда своим поступком.

Клэй, рассмеявшись, облокотился о дверь.

– Воды тут – целый океан, – промолвил он. – Не думаю, что линзы будет так просто найти.

– Во всяком случае, на дне было полно обломков башни, – возразила Джина. – Я чувствовала их под ногами. Но я проверила все без исключения – ничего похожего на линзы. Я обшаривала дно очень методично, – продолжила она, разглядев, должно быть, скептицизм в глазах Клэя. – Я шла, а потом и плыла по дуге от самого маяка, постоянно увеличивая радиус охвата.

Лэйси взглянула на Клэя с лукавой улыбкой.

– Тебе это ничего не напоминает? – спросила она.

Клэй кивнул. Ему было ясно, что сестра имеет в виду отца и его старое увлечение маяком.

– Ты просто одержима, – заявил он Джине.

Та лишь пожала плечами. Да и что толку отрицать очевидное?

– Я ведь уже говорил, – заметил Клэй, – это был чудовищный ураган. И я более чем уверен, что никто не поднимал линзы – мы бы об этом непременно узнали.

Доев персик, Джина аккуратно завернула косточку в салфетку.

– Хочу поговорить сегодня с теми двумя стариками, которые тоже были в комиссии по спасению маяка, – заявила она. – Теперь вся моя надежда только на них.

– О ком это ты? – поинтересовалась Лэйси.

– Уолтер и Брайан, так ведь? – спросил Клэй. – Собираешься в «Шорти»?

Джина кивнула.

– Ваш отец сказал, что проще всего застать их там. Правда, я не очень представляю, где находится этот ресторан.

Лэйси, оторвавшись от работы, объяснила ей, как туда добраться, после чего перевела взгляд на Клэя:

– Что, Генри тоже будет сегодня там?

Клэй кивнул.

– По всей видимости, ты встретишь там и деда моей жены, – сказал он Джине. – Я заеду за ним по пути на работу и отвезу в «Шорти». Оставлю в компании Брайана и Уолтера.

– Вот и чудесно, – немного неуверенно заметила Джина.

Интересно, он сказал слишком много или слишком мало? И что вообще она знает о его покойной жене? Что именно успела рассказать ей Лэйси? Не желая мучиться этими вопросами, Клэй перевел взгляд на сестру.

– Кто был тут прошлой ночью? – поинтересовался он как будто невзначай.

Лэйси и бровью не повела.

– Джош, – ответила она. – А с ним Пират.

Клэй вздохнул с явным облегчением. Лэйси познакомила его с Джошем пару недель назад. Неплохой парень, судя по всему.

– Пират – это кто? – поинтересовалась Джина.

– Желтый лабрадор. Великолепный пес. – Лэйси вновь взглянула на брата. – Джош просил узнать, не согласишься ли ты протестировать Пирата. Узнать, насколько он подходит для спасательных работ.

– Я этим больше не занимаюсь, – с раздражением заметил Клэй. Не стоило Лэйси затевать этот разговор, тем более при Джине.

– Простая оценка, – не сдавалась Лэйси, будто понимая, что он не станет ругаться с ней в присутствии постороннего человека. – Джош заплатит тебе. У Пирата хороший потенциал. Пока что это обычный щенок, но очень задорный и сообразительный. Мне кажется, такой темперамент…

– Я же сказал, что не занимаюсь этим больше. Ну что тут непонятного?

– Не упрямься, Клэй, – продолжала упрашивать его Лэйси. – Неужели ты позволишь, чтобы этот замечательный пес так и остался…

– А других специалистов здесь разве нет? – неожиданно встала на его защиту Джина.

– Среди местных – нет. Тем более таких хороших.

Клэй саркастически рассмеялся.

– Я уже давно выпал из разряда хороших, так что не донимай меня этим больше, ладно?

В комнате воцарилось неловкое молчание. Клэй бросил взгляд на Джину, но так и не понял ее настроения.

– Как там у тебя с Джошем, серьезно? – спросил он у Лэйси, стараясь побыстрее сменить тему.

– Угу, – ответила та, не отводя глаз от стекла.

– Мне он нравится. Почему бы тебе не ограничиться одним-единственным приличным парнем?

Лэйси положила резец на край стола и внимательно взглянула на брата.

– Потому что мне не нужен один парень, хоть приличный, хоть какой, – ответила она. – Сначала ты встречаешься с одним-единственным парнем, потом он предлагает тебе пожениться, и что в итоге?

– Разве не об этом мечтают все женщины? – спросил Клэй. – Выйти замуж? Обзавестись детьми?

Лэйси и Джина рассмеялись, будто он сказал невесть какую глупость.

– Что касается детей, я только за, – промолвила Джина. – Но замужество…

– И почему только мужчины думают, будто женщины горят желанием выйти замуж? – Лэйси заговорщически взглянула на Джину. – Знаешь разницу между мужчиной и рождением ребенка?

– Нет. – Джина опустилась на стул, предвкушая что-то забавное.

– Одно причиняет страдания, тогда как другое – просто рождение ребенка.

Джина рассмеялась. В другое время Клэй мог бы посмеяться вместе с ней, но в последние месяцы шутки насчет мужчин – любые шутки, если уж на то пошло – не казались ему забавными.

– Почему так трудно найти чутких, заботливых, привлекательных мужчин? – спросила в ответ Джина.

– Почему?

– Потому что у таких всегда есть бойфренды.

Лэйси захихикала, но тут же поспешила внести в разговор свою лепту.

– Почему мужчины дают своим пенисам имена?

Джина взглянула на нее с выжидательной улыбкой.

– Чтобы быть на дружеской ноге с тем, кто принимает за них решения.

Джина расхохоталась, зато Клэю было не до смеха.

– И долго вы еще намерены отпускать шуточки в адрес мужчин? – поинтересовался он. – Может, на сегодня хватит?

– Вы столетиями унижали женщин, и ничего, – хмыкнула Лэйси.

Зато Джина взглянула на него с виноватой улыбкой.

– Прости, Клэй, – сказала она. – Просто женщины посмеиваются над мужчинами из страха.

– Ты серьезно? – спросил он.

– Это такой способ защиты, – пояснила она. – Женщины часто страдают от мужчин, и юмор помогает нам преодолеть страхи.

– Скажешь тоже, – фыркнула Лэйси, но Клэй вдруг ощутил странное волнение. Слова Джины задели в нем какую-то струнку. Может, все дело было в простоте объяснения или же в том, что она будто бы извинялась за свой невольный выпад.

– Вряд ли я когда-нибудь выйду замуж или обзаведусь детьми, – Лэйси вернулась к тому, с чего начались их шутки.

– Почему вдруг? – спросила Джина.

– Я превращу их жизнь в сплошное испытание, – пояснила Лэйси. – Или же умру и оставлю их одних.

Вот тебе на. Клэй не ожидал, что разговор может принять подобный оборот.

– Мне пора на работу, – сказал он. – Хорошего вам дня, девочки.

Клэй быстро вышел из комнаты, желая поскорей встретиться с Генри. Он отвезет старика в «Шорти», а по дороге они будут болтать о погоде, крабах и ремонте дома.

Не успел он, однако, выйти из дома, как его перехватила Джина.

– Клэй! – окликнула она его с порога кухни. – Прости мои шутки насчет брака. – Она осторожно коснулась его руки. – Я не хотела тебя обидеть. Я сама несколько лет была замужем, но ничего хорошего из этого не получилось. Но твой брак наверняка был другим, и мне очень жаль, что все так закончилось.

– Спасибо. – Он сжал в ответ ее руку, ощутив ладонью тепло ее кожи. Но уже в следующее мгновение Клэй заставил себя разжать пальцы и шагнуть за порог, сохраняя на лице вежливую улыбку.

Было очень мило с ее стороны выразить ему сочувствие, думал Клэй, шагая по песку в сторону парковки. Но как же она ошибалась насчет его брака!

12

Джина припарковалась на забитой машинами площадке у видавшего виды здания. Выгоревшая от солнца вывеска гласила: «Гриль Шорти». При виде этого домика на губах у Джины мелькнула улыбка: на нее вдруг повеяло чем-то родным и знакомым. Она выросла в северной – далеко не самой престижной – части Беллингема, где вдоль набережной тянулись многочисленные фабрики. И таких ресторанчиков там было хоть отбавляй.

Джина выбралась из душной громыхающей машины, вновь и вновь обдумывая то, что ей предстояло сказать двум незнакомым старикам. Она поднялась по ступенькам, которые выглядели древними и потертыми, но на деле оказались весьма прочными. Какой-то мужчина, от одежды которого попахивало рыбой, распахнул перед ней дверь. «Спасибо», – кивнула ему Джина и шагнула внутрь.

Она сразу же окунулась в шум множества голосов. Стоя у кассы, Джина настороженно разглядывала помещение, посетители которого, судя по всему, были прекрасно знакомы друг с другом. Но дискомфорт ее быстро прошел. Громко стучали тарелки, переговаривались люди, а из колонок доносилась еле различимая музыка. Прямо перед ней, за длинной стойкой, сидели посетители (в большинстве своем мужчины), а по обеим сторонам тянулись ряды столов и кабинок. Слева пара человек расплачивалась у кассы за обед. В тусклом освещении смутно серели закопченные стены, а в воздухе витал аромат лука.

Никто даже не поднял головы, когда она вошла, и никто не поинтересовался, будет ли она обедать. Слева от Джины, на стойке возле кассы, примостился большой стеклянный кувшин, наполненный пяти– и десятидолларовыми купюрами. К кувшину была прилеплена записка: «Лотерея «Пятьдесят на пятьдесят» будет разыграна в воскресенье, 7 июля». Приписка внизу гласила: «Средства для кризисной линии. Есть вопросы? Свяжитесь с Лэйси О’Нил». У кувшина лежала белая карточка с перечеркнутой цифрой 676 долларов. Новая сумма составляла уже 780 долларов.

Джина не была азартным человеком и ни разу за свою жизнь не выиграла ничего в лотерею. Но мысль о том, что можно просто так выиграть 390 долларов, оказалась слишком соблазнительной. Вполне возможно, что свою роль сыграло и имя Лэйси, указанное на записке.

– Сколько стоит билетик? – спросила Джина, наклоняясь к кассирше.

– Шесть штук за пять долларов, – ответила та. Это была особа лет сорока, загорелая, с заостренными чертами лица. Светлые, коротко стриженные волосы ее выглядели так, будто их взбили пальцами после душа и на этом остановились.

Джина бросила в прорезь пятидолларовую купюру, а женщина отсчитала ей шесть билетов. На каждом из них Джина написала свое имя, стараясь не мешать при этом тем, кто расплачивался за обед. Она не успела спросить у Лэйси и Клэя номер телефона, а потому просто написала: «Дом смотрителя на Реке Поцелуев». Отдавая женщине билеты, она вдруг заметила у нее над головой еще одно объявление: «Требуется официантка».

Джина вновь не сдержала улыбки. Прошло немало времени с тех пор, как она заглядывала в подобный ресторанчик, и еще больше – с того момента, как она трудилась в таких заведениях официанткой. Джина зарабатывала деньги на колледж, обслуживая столики в местах, которые были ничуть не лучше этого. До сих пор ей и в голову не приходила мысль о том, чтобы устроиться здесь на работу. Она и сейчас надеялась, что уже очень скоро сможет покинуть Северную Каролину с солидной суммой. Но почему бы пока не подзаработать? Разумеется, для этой цели куда лучше подошел бы настоящий ресторан – там ей наверняка платили бы больше. Но Джине нравилась эта шумная, оживленная забегаловка. Ей хотелось работать именно здесь.

Она вновь нагнулась к кассирше.

– С кем мне поговорить по поводу работы?

Женщина с удивлением посмотрела на нее.

– Со мной. – Она протянула сдачу одному из посетителей. – Меня зовут Фрэнки.

– Я – Джина Хиггинс. В свое время я работала официанткой, и…

– Сможешь начать сегодня? – спросила Фрэнки, продолжая рассчитываться с посетителями.

– Сегодня? – со смешком переспросила Джина. – Думаю, нет. А вот завтра – пожалуйста. В какое время?

– Выбирай сама. – Фрэнки пробила очередной чек. – Либо с восьми до трех, либо вечером, во время ужина. Эта смена начинается…

– Лучше с утра, – сказала Джина. – Могу я работать четыре дня в неделю?

– Пять, включая выходные. Дни можешь выбирать сама.

– Хорошо, – кивнула Джина. Она хотела было сказать Фрэнки, что вряд ли задержится тут надолго, но потом подумала, что для нее это совсем не важно. У нее сложилось впечатление, что Фрэнки примет какую угодно помощь и на какой угодно срок. Одна из официанток скользнула мимо Джины, удерживая над головой поднос с тарелками, чтобы не задеть никого из посетителей. Девушка была одета в шорты и свободную футболку.

– Что мне надевать на работу? – вновь обратилась она к Фрэнки.

– Закрытую обувь, – ответила та, не отрываясь от кассы. – Остальное – на твое усмотрение.

– Спасибо, – откликнулась Джина. – Завтра в восемь я буду на месте.

Давно она не совершала таких необдуманных поступков, подумала Джина, отходя от кассы. Она вновь стояла посреди шумного зала, пытаясь понять, где ей найти Уолтера Лискота и Брайана Касса.

«В задней комнате, – сказала ей Лэйси, – которая на самом деле является боковой». Вдали, с левой стороны, виднелся дверной проем. Туда-то она и направилась, осторожно лавируя между столиками и кабинками. Перешагнув через порог, Джина сразу поняла, что оказалась в нужном месте.

Здесь было не так шумно, как в главном зале ресторана. Солнечный свет лился внутрь сквозь ряд окон, и в его лучах клубились струйки табачного дыма. Здесь тоже звучала музыка – не слишком громкая, но достаточно ритмичная. Там и сям стояли маленькие столики, а в углу доминировал большой бильярдный стол. Внимание Джины тут же привлек один из игроков – симпатичный молодой человек с темными волосами и мускулистыми руками, сплошь покрытыми татуировками. Когда она вошла в помещение, и он, и другие парни подняли головы, и Джина ощутила, как ее буквально обволакивают их взгляды. Собственная привлекательность не была для нее секретом, и она делала все возможное, чтобы хоть как-то пригасить ее. Джина всегда отдавала предпочтение свободным футболкам и бесформенным брюкам, но взгляды этих парней, казалось, раздевали ее догола. Проигнорировав столь лестное внимание, Джина стала всматриваться в табачную дымку, пока взгляд ее не наткнулся на трех стариков. Они сидели в самом углу, склонившись над шахматной доской. Тот из них, что был в очках, примостился в инвалидном кресле. Наблюдая за двумя игроками, он что-то вырезал из куска дерева. Все трое выглядели не просто старыми, но какими-то древними. И как только они смогут помочь ей? Раздумывая над этим, Джина подошла поближе.

Один из игроков, щеголеватый старик в белой рубашке и синем галстуке, на мгновение оторвался от доски.

– Привет, – кивнул он ей.

– Привет, – улыбнулась в ответ Джина. – Я ищу Уолтера Лискота и Брайана Касса.

Лысеющий старик в очках внимательно глянул на нее и начал подниматься из своего кресла.

– Я – Уолтер, милая барышня, – сказал он. – А это…

– Прошу вас, не вставайте, – быстро промолвила Джина. Он вновь опустился в кресло.

– А это – Брайан Касс, – кивнул он в сторону одного из игроков, привлекательного мужчины со встрепанной шевелюрой и голубыми глазами.

Тот вежливо кивнул Джине.

– Ну а это – Генри Хазельвуд, – представил Уолтер старика в галстуке.

– Вот оно что, – откликнулась Джина. – Вы, должно быть… – она замялась, пытаясь подобрать правильное слово, – родственник Клэя.

– Вы знаете Клэя? – спросил Генри.

– Да. Собственно говоря, я снимаю у них с Лэйси комнату.

– Да ладно! – воскликнул Генри. – Он и словом не обмолвился, что у них живет такая красотка.

Джина признательно улыбнулась.

– Не хочу мешать вашей игре, – заметила она, – но мне необходимо переговорить с вами. – Она по очереди взглянула на Брайана и Уолтера. – Всего пара минут.

– Я принесу тебе стул, – сказал Брайан, поднимаясь из-за стола. Джина хотела сказать, что сделает это сама, но Брайан уже придвигал ей стул.

– Играешь в шахматы, милочка? – спросил Брайан, усаживаясь рядом с ней.

– Не называй ее милочкой, – фыркнул Уолтер, обменявшись с Джиной лукавым взглядом.

– Случалось пару раз, но очень давно, – ответила она. – Не могу сказать, что я – хороший игрок.

– Твой ход, – обратился Генри к Брайану.

– Не подгоняй, – раздраженно ответил тот. – Видишь, у нас гостья.

Джина взглянула на Уолтера.

– Вы будете играть с победителем, мистер Лискот? – поинтересовалась она.

– Да, мэм. – Он продолжал увлеченно строгать, и бесформенный кусок дерева, лежавший у него на коленях, понемногу принимал очертания утки. – И я разнесу его ко всем чертям. Называй меня, кстати, Уолтер, а то я чувствую себя невесть какой рухлядью.

– А эта утка будет похожа на те? – Джина кивнула в сторону фигурок, выстроившихся на полках вдоль стен.

– Да, – ответил Уолтер. – Между прочим, их вырезал тоже я, – в голосе его прозвучала нотка гордости.

– В самом деле? – Джина встала, чтобы получше рассмотреть искусно раскрашенные фигурки.

– Жаль только, в шахматы он играет куда хуже, чем строгает уток, – хмыкнул Брайан.

Все трое говорили с похожим акцентом: в голосах их странным образом мешались патока и соль.

– Итак, – все внимание Генри переместилось с шахматной доски на Джину, – откуда ты приехала?

– Из Вашингтона. – Она вновь опустилась на свой стул. – Мне уже скоро возвращаться.

– Из Вашингтона – в смысле, из города? – поинтересовался Уолтер.

– Нет, я про штат.

Ей следовало помнить, что здесь, за несколько сотен миль от столицы, подобное уточнение было крайне уместно.