Власть и совесть. Политики, люди и народы в лабиринтах смутного времени Абдулатипов Рамазан

Многие научные достижения только потому повернулись против человека, что они были оторваны от процесса творения добра, от заботы о других людях. Человек приходит в этот мир для творения двумя руками. Одна рука, правая, – это его нравственность, совесть, а другая рука, левая, – это его талант, знания, умение в поисках истины в конкретных сферах. И от того, как он будет пользоваться двумя руками, зависит успех его деятельности. Но чаще всего, к сожалению, люди, пришедшие в этот мир с двумя руками, умирают однорукими.

У каждого народа свое понимание добра, свое понимание нравственности. Они отражены в обычаях и традициях. И недопустимо навязывать кому-либо национальное понимание добра и нравственности. Более того, считать их понятия неправильными, а свои – истинными. Критерием оценки национального понимания добра и нравственности является человек, его самочувствие, общечеловеческие нормы нравственности и добра. И борьба со злом начинается с понимания зла и определения форм немедленного его преодоления. Если бездумно ввязываться в борьбу со злом, такое зло скоро перекроет все добрые деяния. Когда мы говорим о добре и зле, нельзя забывать, что являющееся добродетелью для одного для другого может оказаться злом. Соответственно трудно говорить о добре и зле вообще. Они всегда носят конкретно-исторический характер, хотя конечно же нельзя отрицать наличие общечеловеческого в понимании добра и зла. Но главным все-таки является постижение счастья, радости и удовольствия, наслаждения от нашей деятельности.

Но опять же: радость для одних может обернуться горем для других. Удовольствие для одного может причинить страдания другому, справедливость для одного может выступить как несправедливость для другого. Поэтому нравственность должна быть способной помочь нам разобраться в противоречивости всех этих понятий и категорий, за которыми всегда стоят живые люди. В каждом человеке заложено божественное и животное начала, и не надо винить природу, если в нем что-то преобладает. Природа заложила в одинаковой степени добро и зло в каждого человека. Все зависит от способов и методов, которыми он пользуется в жизни. Каждый человек волен усиливать в себе животное начало, отдаваясь во власть инстинктов. Но он может приблизиться и к божественному началу и властвовать над своими инстинктами и чувствами, направляя их в русло добродетели.

Л. Н. Толстой. Люди как реки: вода во всех одинаковая и везде одна и та же, но каждая река бывает то узкая, то быстрая, то широкая, то тихая, то чистая, то холодная, то мутная, то теплая. Так и люди. Каждый человек носит в себе зачатки всех свойств людских и иногда проявляет одни, иногда другие и бывает часто совсем не похож на себя, оставаясь все между тем одним и самим собою.

Человечество идет к единому пониманию добра и зла.

Добро необходимо каждому человеку, кажется, это ясно всем. Но почему же в мире так много злых, порочных? Значит, добро подпитывает и самых злых? Опять противоречие. Но это вечное противоречие жизни, и как раз оно само составляет суть противоречия добра и зла. И только жизнь отдельного человека, состояние его души в конечном итоге может определить, что есть добро и что есть зло. Обобщать здесь трудно и опасно.

Когда зло претендует на творение добра, то пространство добродетели сужается. То ли человеку придется выбирать между творением зла и добра, то ли у него должен быть огромнейший запас нравственной энергии, чтобы следовать по пути добродетели, не творя зла. «Если хочешь найти себе врага, сделай человеку добро», – говорят у нас в горах. И в этом, видимо, немалая доля истины. Кроме того, опасно творить добро, исходя лишь из собственного его понимания. Тебе кажется, что ты творишь добро для людей, а на самом деле творишь зло. Дающим самые добродетельные советы важно понять, что они могут обернуться злом. Поэтому самая большая ответственность в мире – это творение добра. Человеческому сообществу до этого еще расти и расти. Наслаждения и мучения, удовольствия и страдания, радость и горе – это те понятия, за которыми стоит понимание добра и зла. Счастье и несчастье – конечные критерии определения того, что мы называем добродетелью. Как творить добро, когда оно со временем превращается в зло? Как бороться со злом, если зло может принести тебе добро? Как различить их? Можно сказать, что добро – это свобода, а зло – отсутствие свободы. Однако представляется, что зло в большей степени – это безграничная свобода, когда не считаются с покоем, чувствами, страданием других людей. Такая свобода оборачивается несвободой для тебя и других. Как можно говорить, что зло – бесполезное деяние и только добро утверждает пользу человеческую, если миллионы людей для своей пользы поставили на службу зло? Как можно утверждать, что только добро утверждает жизнь, если само ее продолжение порой становится злом?

Как скажешь, что невежество сопутствует злу или зло сопутствует невежеству, если миллионы людей преклоняются и перед злом и невежеством? Добро и зло человек лучше всего различит только по состоянию своей души, только тогда, когда это соотносится с ним лично, с его чувствами, настроением. В свое время в смятении Микеланджело спрашивал: «Что лучше: зло, приносящее пользу, или добро, приносящее вред?» И перед современным миром стоит этот философский вопрос. И нет важнее вопроса для человечества.

Иногда бывает так, что человек, круглые сутки занятый творением добра, может быть назван самым большим злоумышленником и, наоборот, человек, жизнь которого подчинена только творению зла, может быть возведен в ранг великого добродетеля. Как-то мне пришлось стать свидетелем, как человек на коленях благодарил Бога за добро, которое он ему ниспослал. А «добро» состояло в том, что произошла беда с тем, кого этот человек ненавидел. Вот и пойми философию добра и философию зла. Самый наивный человек в мире – это тот, кто начинает верить в то, что добро одинаково для всех. А самый порочный человек тот, кто, творя зло, убежден, что сотворил благо.

Сотни раз я встречался в жизни с последствиями того зла, которое люди творили когда-то, но оно до сих пор живет и отравляет души моих современников. И эта отрава мешает им поверить в наши самые благие намерения, ибо практика убедила их в обратном. И сколько надо приложить усилий, чтобы один человек поверил в другого человека, в то, что он способен творить ради тебя добро, именно ради тебя, а не во имя всего человечества, всего остального мира. В противном случае до него может не дойти ни толики этого добра, а зла в этом мире он претерпит предостаточно.

Не делай добра, и ты не будешь никому должен. Не делай зла, и ты не будешь никого бояться. Можно и так сказать. Если разобраться, то и добро, и зло почти в одинаковой, может быть, степени человек творит ради собственного удовольствия, тщеславия. И это – самое опасное. Поэтому в какой-то степени нравственным является, видимо, тот человек, который творит зло лишь из-за жестокой необходимости, а добро делает потому, что не может иначе. Нет в мире человека, полностью освобожденного от зла и пороков, как и человека, начисто лишенного добродетелей. Нравственность человека – это выбор между добром и злом.

Диоген. Самопрезрение – это наслаждение.

Наслаждение – это восприятие добра, обращенного непосредственно к тебе. Удовольствие – вот ради чего человек хочет жить. Только тот, кто научится властвовать над наслаждением, кто будет его соизмерять с чувством совести и чести, достоинства и долга, только тот сможет сам строить свою жизнь и расстанется с ней с достоинством.

Страдание – извечная плата за наслаждение. Жизнь – это прежде всего человеческие ощущения. Но они настолько преходящи, настолько хрупки, что минуты счастья порой просто не фиксируются в сознании. Вполне возможно, что большинство из нас готовы утверждать, что являются самыми несчастными в этом мире. Счастье – это момент. Важно ценить этот момент и сделать сутью своей жизни. Но счастье невозможно измерить количеством счастливых моментов, оно неизмеримо. Может быть так, что человек, лишь однажды испытавший счастье, способен в своей душе лелеять это всю жизнь, тогда как другим, тысячи раз чувствовавшим себя счастливыми, маленькое несчастье способно затмить все остальное. Счастливые люди должны быть добрыми. А добрые люди почему-то редко бывают счастливыми. Самое высшее счастье – это счастье, заработанное собственным трудом, это счастье как плата за твой труд, за твою добродетельность. Случайное счастье улетучивается так же быстро, как и приходит.

Если бы люди научились радоваться счастью, ценить счастье, то счастливых людей было бы во много раз больше, чем несчастных. Многие несчастные люди несчастны лишь оттого, что они не умеют быть счастливыми, не умеют воспринимать счастье. Осознание счастья – это мудрость, знание, умение жить в гармонии с собственной душой, с окружающим миром, с каждым встреченным человеком. Родиться человеком, жить в мире и быть здоровым – это уже счастье. Счастье – осознавать себя человеком. Счастье – хотеть стать лучше, чем ты есть, добрее, чем другие. Недавно в журнале «Крокодил» я прочитал шутливое объявление: «Меняю зуб мудрости на золотую коронку». Циничная шутка, но есть и такое понимание счастья.

Иной раз счастье зависит от умения, во-первых, поставить благородную, значимую цель и, лишь во-вторых, достичь ее. Уровень счастья зависит от уровня цели. Какова цель, каковы стремления, таково и ощущение счастья. Завидовать случайному счастью можно. Но жить этим оскорбительно для нормального человека. Он его не воспримет как счастье. Как случайное везение – да, но не как счастье.

Завидовать чужому счастью – значит, быть всего лишь попутчиком счастья, никогда его не достигая. Чужому счастью надо не завидовать, а идти к добыванию собственного счастья. Я был просто поражен, когда встречался со многими людьми, которые, оценивая мою жизнь, мои возможности, считали меня счастливейшим человеком и искренне завидовали. Эта зависть не делала меня счастливым, но заставляла думать над тем, что же я должен сделать, чтобы эти люди поверили в меня по-настоящему, чтобы то, что они себе внушили, стало реальностью. А себе я ничего не внушал: если я что-то и достиг, то уж во всяком случае не того, что кажется со стороны манной небесной.

Наибольшее счастье я всегда ощущаю тогда, когда вижу человека, благодарящего меня за содействие, которое я ему оказал и этим уберег его от несчастья. В эти минуты я действительно испытываю гордость, ибо становлюсь как бы «сосчастливым».

Я понимаю, что мой характер сформирован в результате старого догматического воспитания, которое растворяло чувство собственного счастья в общемировых масштабах и не поощряло ощущение счастья личного. Можно, конечно, со мной не соглашаться, но мне такое восприятие счастья приносит наслаждение и удовольствие. Счастье собирается из маленьких кусочков, из маленьких песчинок, но накапливать эти маленькие песчинки и строить горку крайне трудно. Конец несчастья есть великое ощущение счастья. А конец счастья не обязательно несчастье.

М. Горький. Мудрость жизни всегда глубже и обширнее мудрости людей.

Диалектика жизни такова, что из одного состояния мы переходим в другое как внезапно, так и постепенно. Мудрые люди должны быть готовыми к этому. Не только малодушный, но и вполне нормальный человек будет лить слезы, если случится несчастье, и радоваться счастью.

Человеческая жизнь не может состоять только из счастья или несчастья. В большей степени она заполнена переходными периодами. И в превратностях судьбы самое важное для человека – избегать несчастья и продлевать счастливые минуты. Чувство меры помогает человеку находиться в нормальном состоянии, дает возможность не драматизировать несчастье и не упиваться счастьем. Знать и чувствовать ежесекундно, что в мире существует и то, и другое, как день и ночь, как солнце и луна, как молодость и старость.

Нельзя воспринимать буквально утверждение, что человек прожил счастливую жизнь. Правильнее, наверное, сказать, что он воспринял жизнь во всем богатстве ее проявлений. Ведь уже сама жизнь является счастьем, самым главным, самым ощутимым и самым важным.

Справедливость и несправедливость – те категории, через призму которых человек оценивает отношения в обществе, к самому себе, к другим людям, к государству, государства опять-таки к людям. Но справедливость многолика. То, что справедливо по отношению к одному, не всегда справедливо к другому. И все плохое человек часто воспринимает как несправедливость, а все хорошее склонен считать справедливым.

Почему-то в философской литературе понятия равенства и справедливости часто стоят рядом. Мне же представляется, что это совершенно различные категории. Потому что равенство невозможно, а справедливость должна существовать. Равенство невозможно, потому что нет людей одинаковых. А справедливость должна проявляться по отношению к любому человеку, независимо от его положения. Если бы справедливость и истина совпадали, то воцарилась бы величайшая гармония человеческого бытия и межличностных отношений. Но, к сожалению, справедливость и истина редко совпадают. Справедливость – понятие изменчивое, конкретно-историческое, очень субъективное. Справедливый человек чаще всего неугоден, потому что большинство людей воспринимают справедливость только в форме собственной пользы. Справедливый человек – это тот, кто при оценке того или иного деяния забывает о собственной выгоде, о собственных интересах и о собственном благополучии. Во всяком случае, не выносит их на первый план. Справедливость – это один из самых тяжелых грузов, которые человек может взвалить на плечи. Справедливость – это высокий уровень проявления честности и еще в большей степени – мужества. И знание предмета.

Настоящая справедливость должна быть закреплена силой и мудростью. Несправедливость – это то, что больше всего растлевает людей в правовом и нравственном отношениях. Там, где господствует несправедливость, там зачастую мужественные люди становятся беспомощными, а беспомощные и трусы обретают статус мужественных.

Справедливость должна всегда идти в ногу с истиной. Нельзя творить и утверждать справедливость, не храня собственное достоинство. Проявление несправедливости – это прежде всего оскорбление собственного достоинства. И поэтому чаще всего несправедливость творят бесчестные люди.

Нравственный человек отличается от безнравственного тем, что он может дозировать меры свободы. Если научиться видеть в человеке прежде всего достоинства, то любимых людей окажется гораздо больше, чем нелюбимых. Любовь – это ангел, вселившийся в нас для очищения души и для пробуждения наших лучших качеств. Мы любим и нас любят не потому, что мы обладаем достаточным основанием для этой любви. Мы чаще всего любим свой идеал, который приписываем другому человеку. Любовь кончается не потому, что человек изменился, а потому, что изменились его представления об идеале.

Это говорит о том, что человек любит всегда похожих на себя, соответствующих собственному идеалу. Отсюда проистекает путь к отцу и матери, братьям и сестрам. Любовь – это высочайший уровень доверия к другому человеку.

Любить и ненавидеть надо уметь. Как любовь облагораживает и обновляет человеческую душу, так ненависть истощает ее. ненависть может быть нравственной реакцией души на безнравственные поступки. Дар радости, как и дар любви, посещает не всех. Нравственного человека можно определить по тому, что для него является радостью, а что – огорчением. Ни от чего так не грустит сердце, как от воспоминания о прошедшей радости.

Сейчас много и часто говорят о милосердии. И тут далеко не все однозначно. Милосердие тоже имеет границы, где сострадание переходит в жалость, которая может оскорбить достоинство того, кто страдает. В бедной дагестанской школе на подоконниках лежали пакеты с «гуманитарной помощью» из Америки. Дети отказались от нее, посчитав оскорбительной.

Можно завидовать случайному везению, случайному богатству. Но можно завидовать и тем достижениям, которые дались умом человека, его собственным трудом. Это зависть особого рода, зависть – как неудовольствие души тем, что другой достиг чего-то большего, чем ты сам.

Почему-то зависть часто рассматривают как явление отрицательное в нравственном плане. Я же думаю, что зависть, которая побуждает к достижению того, чего достиг другой человек, и стимулирует творческую энергию, несет и положительные начала.

Зависть может носить порой и групповой характер. Она может проявляться в одной семье по отношению к другой, культивироваться в одном сообществе или нации по отношению к другим. Это не безобидная зависть, особенно если она камуфлируется под патриотизм, затрагивает сферу жизненных интересов нации.

О патриотизме сегодня говорят очень много, но вкладывают в это слово совершенно различные понятия. Я же считаю, что истинным патриотом может называть себя человек, не только готовый жертвовать собой ради Отечества, ради своего народа, но который находит решения, облагораживающие свое Отечество и свой народ. Патриотизм – это повседневное творчество души во имя своего народа и своего Отечества, но при этом (что очень важно!) не оскорбляющее патриотическое достоинство других народов и других отечеств.

Истинный патриот стремится к благу не только своего народа и своего Отечества, но и своих соседей, ибо благополучие твоего народа и твоего Отечества в значительной степени зависит от благополучия этих соседей.

Г. Лессинг. Я… вполне убежден, что ни один народ в мире не одарен какой-либо способностью преимущественно перед другими…

Патриотизм невежественного и злого человека не возвышает, а оскорбляет народ и Отечество. Л. Н. Толстой сказал, что эгоизм семейный более жесток, чем эгоизм личный. Я бы хотел добавить, что национальный эгоизм в тысячу раз более жесток, чем семейный эгоизм. Национальный эгоизм оправдан до тех пор, пока это не перерастает в пренебрежение к другим народам, наступление на их интересы и потребности. Один из мудрецов сказал, что придет день, когда мы убедимся, что в наиболее личном заключено самое общее. Точно так же придет день, когда личный суверенитет и личные права человека, в том числе и национальные права, и национальный суверенитет, станут более значимыми, чем право национального самоопределения народа.

Этническая диктатура оказалась не лучше, чем диктатура классовая. Национальные эгоисты больше всего жалуются на ущемление своих национальных интересов, и это потому, что они повседневно склонны ущемлять национальные интересы других и в этом видят суть межнационального общения. Народ не терпит отчуждения и ограниченности, он нуждается и физически и духовно в общении с другими народами и нациями. Только человек, научившийся любить свое Отечество и свой народ, умеет уважать другие народы. В культуре, в обычаях и традициях народов больше общего, чем специфического. Лишь глупец, национальный эгоист видит только специфическое и противопоставляет свой народ другим народам, тем самым ущемляя свой собственный народ, замыкая его в узкие рамки эгоизма.

Нет народа, который познал бы все истины, нет народа, который достиг совершенства во всех сферах культуры и нравственности. Только сообща создается цивилизация. Каждый народ является носителем не только национальной, но и общечеловеческой культуры.

Национальная ограниченность сужает творческое пространство обогащения и развития национальной культуры, умаляет ее роль как носительницы мировой культуры. Патриотизм всегда обращен лицом к общечеловеческим ценностям. Некоторым кажется, что сказать правду легче всего. Думаю, для этого требуется огромное мужество. В меркантильном смысле самый непрактичный человек – это тот, кто говорит правду. Знаю по себе. Но бывают в жизни моменты, когда не сказать правды требуется большое мужество. Чем больше человек позволяет себе роскошь говорить правду, тем больше у него появляется врагов. Тот, кто изрекает правду, становится хозяином этой правды, а тот, кто изрекает ложь, становится ее слугой.

Ложь, как наркотик, может принести лишь временное облегчение, но впоследствии отяготит страдания и превратит недуг в хроническую болезнь. Широко известна притча о том, как один шутник иногда выбегал из дома и кричал: «Горим, горим, горим!» Все тотчас же бежали к нему на помощь, а он от души над ними смеялся, уверенный, что хорошо пошутил. Но однажды у него в доме действительно случился пожар, и он звал на помощь. Но никто не откликнулся, потому что думали, что он шутит. Его дом сгорел. Такая же судьба ждет человека, который стал добычей лжи. Лжецу чуждо понятие настоящей дружбы, ибо он способен к возведению на человека напраслины.

Демокрит. Любящие порицать других неспособны к дружбе.

Дружба – это стремление воспроизвести себя, а значит, свои симпатии и антипатии, свое понимание добра и зла в других, стать похожим на других и одновременно найти похожих на себя. Чем меньше друзей, тем больше мудрости в дружбе, тем меньше она растворена лишь в общении. Дружба – это, как правило, продолжение наших привычек, ценностных ориентаций в других людях. Ценность дружбы – в ее стабильности и верности. Чем меньше дружба сковывает человека в общении с другим человеком, тем больше позитивного пространства в самой дружбе. Такое пространство можно расширить за счет соучастия в доверии.

Тоска по дружбе и общению начинается с уединенности. Уединяясь, человек как бы утверждает свое самобытие, собственное «я» и уже, как самоценный субъект, входит в общение с другими. Найти друзей крайне трудно, если тебе их не подарила судьба.

Дружба с человеком другой национальности совмещает в себе элементы не только личностной симпатии к нации, к которой принадлежит друг. Лучшая форма укрепления дружбы с другим народом – это иметь друзей из представителей этого народа.

Друга познаешь лучше в разлуке, чем в общении. Но одиночество – это яд. В малых количествах он лечит, в больших – отравляет душу. Одиночество только тогда хорошо, когда ты в любой момент можешь от него избавиться. Тягостна дружба, состоящая из одних обязательств. И в тягость те друзья, которые постоянно напоминают об этих обязательствах. Чем больше усилий прилагается для сохранения дружбы, тем меньше на это шансов, ибо настоящая дружба не нуждается в усилиях по ее сохранению. У дружбы свои критерии – достоинство и самостоятельность.

Дружба – понятие эволюционное, и она предполагает созидательность. В последнее время в моду вновь вошли революционеры. Чаще всего революционеры – это разрушители. И редко революционеры бывают людьми, способными на созидание. В этом трагедия многих революций, в том числе и нынешней – мелкобуржуазно-демократической. Можно придумать очень много громких лозунгов. Но – лозунги и революционные действия, не несущие большинству людей лучшей жизни, как и сама такая революция, не стоят ничего. Революции, ориентированные только на уничтожение, не имеющие потенциала созидания, приносят людям лишь страдания.

Родина – это чрево матери, родившей нас. И тот, кто поносит свою родину, тот разрушает чрево, из которого он вышел как человек, как гражданин. Любые, даже самые великие идеи вредны, если они противоречат интересам Отечества. Государство – это не только машина насилия над человеком, это орган, призванный способствовать возвышению человека, быть его защитником. Самые удобные и одновременно самые злокозненные люди – те, которые легко адаптируются в любой среде. Они, как древесные жуки, подтачивают ствол государства и общества. Они не просто трутни, они нравственно всеядны и потому при любом режиме чувствуют себя хорошо.

От любого рабства можно освободиться, но нельзя стать свободным от рабства собственных прихотей, и этот духовный раб получает удовлетворение от того, что они властвуют над ним. Такие люди обречены быть рабами. Победа же чувства долга над прихотями и страхом есть героизм.

Когда человек строит жизнь не только сообразно своим чувствам и потребностям, но и сообразно собственной совести и достоинству, он счастлив. Тот, кто занят воспитанием подрастающего поколения, тот творит завтрашний день нации и Отечества. Воспитание – это возведение мостов преемственности между поколениями, и чем выше уровень воспитания, тем крепче эти мосты. Благополучие системы воспитания рождает благополучие народа – и экономическое, и духовное. Таким образом, воспитание определяет прогресс нации и Отечества. Не надо говорить о несовершенстве человека, надо говорить о несовершенстве системы воспитания.

Воспитатель – это человек, который определяет судьбу не только отдельного человека, но и будущего поколения. Поэтому воспитатель должен быть главным лицом общества.

Воспитание – это система регулирования чувств и потребностей человека, отношения его к другим людям и к окружающему миру. Самовоспитание – это зеркало, где мы видим возможность совершенствования собственной души. И чем чаще мы заглядываем в это зеркало, тем совершеннее становятся наша душа, наши мысли, наша совесть и чувства.

Воспитание не может быть абстрактным, оторванным от жизни. Знания, не подкрепленные практикой или не соответствующие ей, могут обернуться для человека величайшей трагедией, на всю жизнь посеять в человеке неверие и страх. Высшая цель воспитания – привить человеку стремление к самосовершенствованию. Воспитание, воздействующее только на сердце, – это воспитание чувств. Воспитание одних только чувств без воздействия на ум человека может очень быстро выветриться.

В воспитании ребенка важно не только и даже не столько его приобщение к высоким идеалам, сколько недопущение воздействия на маленького человека грязных привычек и традиций. Воспитание детей – это способ защиты маленького человечка от агрессии окружающего мира.

Настоящее воспитание и проявление воспитанности во всем объеме возможно только в свободном обществе. Воспитание и образование – это два крыла, без которых невозможен полет человека к счастливой жизни. И мотором в этом полете являются душа, совесть. Воспитанному сердцу образование – на благо людям, образование невоспитанного человека может обернуться против людей. Воспитание делает человека образованным. Образование вне воспитания придает индивидуализму изощренность ума, открывая простор для проявления его порочности. Образование для невоспитанного человека – все равно что ружье в руках пьяного. Традиции воспитания трудно передавать из поколения в поколение. Как ни странно, человечеством меньше всего накоплено опыта в сфере воспитания. К тому же часто мы пренебрегаем и имеющимся опытом предшествующих поколений в воспитании человеческого существа. Суть воспитания понимается по-разному. Мы же ведем речь о воспитании как приобщении человека к добродетели. Впрочем, приобщение человека к злу – тоже воспитание, но воспитание со знаком минус, воспитание искаженное, злонамеренное.

Н. М. Карамзин. Без хороших отцов нет хорошего воспитания, несмотря на все школы, институты и пансионы.

Воспитывая других, человек вынужден подвергать анализу собственные действия и поступки. И это – лучший способ самовоспитания. Обучая других, человек вынужден учиться сам. И это – лучший способ самообучения, позволяющий по-настоящему постичь глубину учения. Воспитание, не несущее в себе просвещения и развития умственных способностей, так же как и просвещение, не содержащее в себе воспитательного начала, вероятно, приносит больше вреда, чем пользы.

Строгий учитель работает не на сегодняшнюю реакцию ученика, а на завтрашнюю его благодарность. Внимая учителю, важно не раствориться в нем. А воспитывая ученика, учитель не должен раствориться в своем воспитаннике. И больше воспитывает ребенка не доброта или строгость, а, скорее всего, справедливость.

Родителям трудно воспитывать своих детей. Во-первых, потому, что они каждый день у них перед глазами и поведение родителей полностью предсказуемо, во-вторых, родители часто идеализируют своих детей.

Воспитание – целостный процесс, где нет четкого разграничения между объектом воспитания и субъектом воспитания, воспитание – это взаимодействие людей и самых различных факторов общественной жизни.

Если человек научился самостоятельно творить добро, без понуканий со стороны, значит, он уже воспитан. Самое плохое воспитание – это когда каждый день читают нравоучения. Это дискредитирует саму идею воспитания.

В конечном итоге настоящее воспитание дается только в семье. Все остальные формы воспитания оттачивают, облагораживают, подвергают жизненной проверке то, что человек получил в семье. Коллектив редко способен воспитывать, нередко он лишь подавляет личность.

Тот, кто уверен в том, что он уже воспитан и в воспитании больше не нуждается, демонстрирует несовершенство воспитательного процесса и необходимость продолжения воспитания. Самовоспитание – наиболее эффективная форма воспитания – реализуется в общении с природой, при столкновении с ней. Человеку всегда хочется казаться лучше, чем он есть. И на это стремление надо ориентироваться в процессе воспитания. Мудрый человек стремится не столько влиять на людей, на их чувства, сколько осмысливать вместе с ним нравственные цели и смысл жизни. Любую форму воспитания можно оправдать, если в ней присутствует любовь и доброжелательность к человеку, забота о его судьбе. Воспитывая других, надо забывать о своих симпатиях и антипатиях. Надо сдерживать свои чувства, надо сдерживаться от навязывания своих чувств другим. Я уже отмечал, что одновременно с процессом воспитания других происходит и процесс самосовершенствования. Только единство этих процессов и рождает успех воспитания.

И чем совершеннее и справедливее государственная система, тем лучше воспитаны и граждане этого государства. Уничтожение идеалов есть уничтожение самого человека, слом его души. Поэтому тут надо быть тысячу и тысячу раз корректным. Если же человек не стремится к определенным общественным идеалам, он теряет смысл жизни. Но идеалы эти должны быть досягаемыми, иначе всякое воспитание и всякое движение человеческой души может растворяться в абстракции идей. Если же знать, к чему стремится человек, что он считает своим идеалом, этого достаточно, чтобы понять состояние его души и его нравственность.

Чем человек глупее, тем громче доказывает, что он умный. Умному человеку не надо доказывать, что он умный. Нации и государства, сознающие себя составной частью человечества, имеют будущее. Нации и государства, упоенные собственным самодовольством, выдаваемым за свободу от других наций и государств, вступают на путь своей гибели.

Хосе Марти. Если свобода тирании ужасна, то тирания свободы внушает отвращение, потрясает, страшит.

Массу энергии люди тратят на то, чтобы завоевать свободу, но, завоевав свободу, редко кто использует ее по назначению. Чем увереннее человек управляет своими чувствами и потребностями, тем в большей степени он свободен. А чем свободнее, тем он легче управляет собой, своей волей и чувствами. По-настоящему свободный человек – это не тот, кто борется за свободу для себя, а тот, кто борется за свободу для всех. Еще в большей степени свободен тот, кто, получив свободу, пользуется ею ответственно и никогда не направляет ее против воли и свободы других людей. Злоупотребляя свободой, человек фактически выступает против самого себя, вредит себе, не говоря уже о других. Использование свободы для подавления других не свобода, а порабощение собственной души и собственной воли.

Человек, который говорит, что он полностью свободен, неискренен. Более того, этот человек страшен. И каждый день, к сожалению, таких людей становится на наших улицах все больше и больше.

Слова о равенстве, свободе, справедливости любят произносить все, но редко кто правильно понимает великое слово – «долг», ибо долг – это обязанность выполнять черновую работу по утверждению собственной нравственности и нравственности в целом. Если бы в человеке удавалось развить соотнесенное с нравственностью чувство долга, то все остальные формы воспитания автоматически следовали бы из этого. Больше всего физической и нравственной энергии человек тратит, следуя чувству долга. Суверенитет и самобытность отдельного человека определяется его пониманием чувства долга.

Долг – учитель призывает нас следовать нравственной линии своей жизни. Долг, как мудрец, подсказывает нам выбор тех ценностей, которые наиболее соответствуют нашему нравственному миру. Долг, как маяк, ведет нас к нравственному благополучию. Долг нельзя реализовать без осознания личностью себя, в общей системе ценностей, своих способностей и жизненных установок. Человеческие обязанности Гегель делил на четыре вида: обязанности перед самим собой; перед семьей; перед государством и перед всеми людьми вообще. Отсюда формируется нравственное понимание чувства долга. Осознавать и проявлять чувство долга – значит осознать себя человеком и проявлять свои нравственные качества. Человек нравственный получает определенное наслаждение при проявлении чувства долга. А для безнравственного человека осознание долга и следование ему – величайшее мучение.

Совесть – это наш главный внутренний судья. Совесть – это хранилище достоинств человека и пусковое устройство человеческого долга. Совесть – это ревизор души, главный индикатор нравственности. В чувстве совести проявляется сущность самого человека, его личный мир, уровень уважения к самому себе и к другим. Если чувство долга можно назвать светом нравственности, то ее мотором, движущей силой безусловно является совесть. Совесть – это беспощадность по отношению к себе. Совесть – это страж собственного достоинства и чести человека. Я бы сказал так: честь – это лицо человека, достоинство – его ум, а совесть – душа человека. Из их единства и состоит человеческая нравственность.

Но это единство будет неполным, если человек не научился уважать достоинство других людей, а следовательно, не научился жить достойно в человеческом сообществе.

Человек, уважающий только себя, живущий в обнимку лишь с болезненным чувством собственного достоинства, напоминает мне одинокую, осиротевшую собаку, отторгнутую людьми и ставшую дикой и беспомощной. Человек, который соотносит свое бытие с окружающими, становится господином собственного мировосприятия, и соответственно только такой человек может претендовать на лидерство, на труд души своей во имя других людей, во имя нации, сообщества, Отечества.

А. П. Чехов. Надо поставить свою жизнь в такие условия, чтобы труд был необходим. Без труда не может быть чистой и радостной жизни.

Все сказанное вовсе не означает, что человек должен пренебрегать собственными желаниями и потребностями. Это не что иное, как попытка убежать от самого себя, что, в свою очередь, мешает становлению нашей самобытности. Учет желаний и потребностей с учетом возможностей общества и нравственных устоев окружающей среды и самой личности есть кардинальнейшая нравственная проблема, а может быть, и главнейшая из нравственных проблем. Можно не соглашаться с тем, что труд создал человека. Но очевидно, что только творческий труд оберегает человека от нравственной и физической гибели.

Труд – одна из основных форм взаимодействия человека с природой и с другими людьми. И от сути этого взаимодействия в конечном итоге зависит смысл человеческой жизни. Способность к труду гораздо важнее для духовного и нравственного развития человека, а значит, и общества, чем талант врожденный, подаренный природой. Сокровища духовной и нравственной культуры создаются только в единстве труда и таланта, заложенного природой. Если нет такого единства, то нет и воплощения таланта.

При оценке отдельного человека и народа в целом главным показателем является его способность к самоотверженному и творческому труду. И хотя труд сам по себе не является благом в «чистом» виде, как принято считать, а лишь средство достижения благополучия, он, вне всякого сомнения, единственный способ продвижения по ступенькам к вершинам человеческой цивилизации.

Труд – это оттачивание способностей и воли человеческой личности, без которой невозможна сама цивилизация. Человек работает, чтобы получить возможность отдохнуть, и отдыхает, чтобы накопить силы для труда, поэтому труд и отдых – две составные части человеческой жизни, и от диалектики их отношений зависит ее целесообразность.

Труд может измотать человека, истощить его физическую энергию, но в еще большей степени человека изматывает безделье – и не только физически, но и нравственно; лишь повседневный и целенаправленный труд может правильно организовать жизнь человека и свести к минимуму время, потраченное на ничегонеделание и маниловщину.

Это относится к человеку. А к обществу, цивилизации? Всякий ли труд полезен для общества, для благоденствия народов? Вдумаемся: сколько труда, какое огромное количество времени человечество тратит на борьбу во имя собственного уничтожения. Создание военной мощи во всем мире – пример беспардонной расточительности человеческого труда и однобокости, ограниченности его интеллекта. А ведь делается это, казалось бы, из благих побуждений – во имя защиты своих народов, наций. Что же, видно, не пришло еще время отказаться от этой однобокости – Родину еще надо защищать, в том числе даже и от многих «общечеловеческих ценностей».

Да, человек, равнодушный к истории своего народа, равнодушен к будущему своих детей. Огромное количество людей клянутся в патриотизме и любви к Родине. Но лишь немногие трудятся на благо своей Отчизны и желают добра и ей, и своему народу. И это благодаря им существуют нации, государства, сама цивилизация. Любовь к Отчизне, к Родине в конечном итоге есть любовь к самому себе, к своим потомкам, к своим близким.

Народ, не уважающий свою историю и свою Родину, сам не заслуживает уважения. Особенно опасны те люди, которые хотят возвыситься на уничтожении истории своего народа и своего Отечества. Как говорится, история неподсудна. Можно изучать ее и можно учиться у нее. Роль, значимость человека определяется тем вкладом, который он внес в духовный и материальный потенциал развития Отечества.

Унижая свое Отечество, нельзя возвысить ни народ, ни свое собственное достоинство. Попытки унижения достоинства есть стремление противопоставить себя Отечеству, а это несоизмеримые величины. Любовь к матери и отцу является основой будущего патриотизма, когда человек становится патриотом своего Отечества. Но его нравственность и достоинство будут зависеть опять-таки от того, как он относится к своим родителям, к своему роду, насколько он способен не растворить в любви к Отечеству любовь и уважение к своим родным и близким. Человек, искренне любящий свое Отечество и свою нацию, не может всерьез ненавидеть другие нации, Отечества других людей. Человек, приносящий пользу всему человечеству, никогда не может принести вред собственному народу, Отечеству. Любовь к своему народу и к своему Отечеству заканчивается там, где эта любовь начинает ущемлять интересы и достоинства другого народа и Отечества, работать во вред другим людям.

К. Гельвеций. …Любовь к отечеству совместима с любовью ко всему миру. Народ, приобретая свет знания, не наносит тем ущерба своим соседям. Напротив, чем государства просвещеннее, тем больше они сообщают друг другу идей и тем больше увеличивается сила и деятельность всемирного ума.

Когда мы говорим о необходимости защиты своего Отечества от иных «ценностей», то имеем в виду попытки одного народа навязать другому свой порядок жизнеустройства, свои «правила общежития». Никто не против «всемирного ума», если он работает на общую пользу, на общечеловеческие интересы. Из национальных родников берут свои начала интернациональные, общечеловеческие идеи. Все это – Вселенная человеческого сообщества, взаимосвязанная и взаимообусловленная единым дыханием, но разнообразная по самобытности оттенков. Человечество в целом – это целая мозаика уникальных народов, и невозможно определить, какой из них в этой мозаике занимает главное место, ибо она разрушится, если хоть один кусочек выпадет.

Ненавидеть свой и другой народ может только безнравственный человек. Есть люди, которые считают патриотизмом только восхваление своего Отечества. Но есть и такие, которые патриотизм понимают как унижение собственного народа. И то и другое работает против истинного патриотизма. Истинный патриотизм – это патриотизм светлый, созидательный, способный высвечивать даже самые большие недостатки и пороки своей нации, но при этом сохраняет свое достоинство и обеспечивает преемственность самых лучших достижений своего народа на пути воспроизводства этих достоинств.

Любовь к своему Отечеству острее всего осознаешь на чужбине. Счастлив тот, кто живет на своей Родине, осознавая ее величие и повседневно работая во имя ее процветания. О корнях дерева вспоминают обычно только тогда, когда дерево начинает сохнуть. Так и человек, попавший на чужбину, начинает тосковать по Родине. Это еще один показатель того, что корни наши в Отчизне, и попытки оторваться от них всегда заканчиваются большими болями и страданиями. Территорию, на которой исторически проживают близкие мне по роду, духу, по культуре, обычаям и традициям, историческому прошлому люди, я называю Родиной. Как на разных уровнях бывает чувство близости, духовной общности, так возможны и различные уровни восприятия этой Родины, этой Отчизны – малой Родины, большой Отчизны и т. д.

Наше социалистическое общество погибло в большей степени от злости, от лености, от невежества, от уравниловки, которая насаждалась сверху, от безнравственности, которая пришла к нам вместе с бедностью и фанатизмом. Наше общество имеет мало шансов на обновление без преодоления этих недостатков. Благосостояние является конечной целью жизнедеятельности любого народа не только в смысле материальном, но и духовно-нравственном.

У нас в горах говорят, что у того, кто в детстве убил котенка, всю жизнь дрожат руки. Человек, который проявляет жестокость к животным, теряет нравственное равновесие. Животные в процессе своего пребывания с человеком становятся домашними. А человек, отгораживая себя от других людей, постепенно обретает животный облик (в худшем смысле).

Все в мире возникает, рождается и умирает. И может быть, только человек в состоянии понять этот круговорот. Но лишь у немногих достает сил и разума своим ежедневным творческим трудом накопить столько энергии, чтобы ее хватило не только до конца их жизни, но и на гораздо более длительный период. Настолько светлой, наполненной творчеством была жизнь, к примеру, Микеланджело или Леонардо да Винчи, что энергия их таланта до сих пор светит ярче, чем жизнь миллионов, живущих в мире сегодня. Нет смысла жить только ради того, чтобы жить долго. Кто всю жизнь прожил беззаботно или работал, чтобы есть, а ел, чтобы работать, тот не постиг сути жизни.

Д. Честерфилд. Сознание своего достоинства делает умного человека более скромным, но вместе с тем и более стойким.

Все познается в сравнении. Поэтому редко можно встретить только счастливую или только несчастную судьбу. Счастье и несчастье, как и день и ночь, чередуются в жизни. Жизнь отдельного человека, как падающая звезда, – один миг в пространстве и времени. Во всем есть начало и конец. Есть рождение, и есть смерть. И поэтому трудно сказать, что одно является счастьем, а другое – несчастьем или что одно является злом, а другое – добром. Просто одного нет без другого. Достойная смерть гораздо важнее и привлекательнее, чем недостойная жизнь.

Если мы говорим о безнравственности человека, призывающего к вражде с другими людьми, то каков должен быть уровень безнравственности людей, призывающих к межнациональной розни, а значит, к вражде между миллионами! Редкий человек имеет право говорить от имени нации, народа. И редко кто удерживается от заявления, что именно он полномочен говорить от имени нации.

Если хочешь сохранить достоинство собственного народа, уважай достоинство других народов. Тот, кто хочет покоя и благополучия для своей нации и народа, должен неустанно работать во имя покоя и благополучия других народов и национальностей. Кто загоняет свой народ в стереотипы национальной ограниченности, тот накидывает петлю на шею собственного народа. Лишь глупец может возомнить себя выразителем интересов целого народа.

Защищать свое Отечество и национальное достоинство можно и нужно, не затрагивая чести и достоинства других народов. Если ты смог хоть капельку прибавить в сокровищницу национального достояния и достоинства, то ты можешь считать, что не зря прожил эту жизнь. Жизнь мгновения, а народ – вечен. Поэтому надо думать о собственном мгновении в этой вечности, насколько ярким, самобытным будет оно.

Многие с упоением говорят о национальном достоинстве, о национальной чести, и мало кто повседневно работает на обогащение потенциала национального достоинства и национальной чести. Наша жизнь коротка, но у нас есть возможность продлить ее своими деяниями, возвышающими достоинство своего народа и своей Отчизны. От того, насколько человек продвинулся от национальных чувств, национальной чести к национальному достоинству, к национальному характеру и к национальному самосознанию, как воплощению единства всех этих качеств, зависит содержание национального в человеке. А национальные чувства – это вторично: они, конечно, могут проявляться, но меньше всего характеризуют саму нацию. Национальное достоинство – вот в чем аккумулируются национальные чувства. Национальная честь – вот в чем высвечивается национальное чувство. Национальный характер – вот в чем формируется и проявляется в конечном итоге суть национальных чувств.

Национальное самосознание – это не только внутринациональное, но и межнациональное, сравнительное воплощение национального «я». Если характер человека формируется обстоятельствами, то, стало быть, надо сделать обстоятельства человечными, говорил в свое время Маркс. И это так. Если забывать о том, что самые человечные обстоятельства могут формировать люди, отличающиеся соответствующими нравственными качествами, то все здесь взаимосвязано. И трудно говорить о первичности и вторичности бытия и сознания, обстоятельств и нравственных качеств человека. Все взаимосвязано.

О достоинствах народа следует говорить как можно чаще, о недостатках же целого народа может говорить только невежественный человек. Таковы границы корректного понимания этого вопроса. Есть люди, которые обретают чувство достоинства, выискивая чужие недостатки. Когда другие люди вокруг с упоением говорят о своих достоинствах, а ты сумел удержаться от этого, значит, у тебя действительно есть достоинство. И есть мужество. Настоящее мужество – это мужество обдуманное и рассчитанное. Мужество, оскорбляющее достоинство и честь других, это элементарное хамство. Мужество – это высочайший уровень самоуважения и собственного достоинства и высочайший уровень уважения достоинства других людей. В рассуждениях о мужестве, достоинстве, героизме меня более всего привлекло высказывание Байрона о том, что высушить одну слезу требуется больше доблести, чем пролить целое море крови. Кто не разделяет такого понимания доблести и мужества, тот использует свою доблесть не для созидания, а для разрушения, ибо доблесть разрушающая испокон веков более заметна.

Величайшим проявлением чувства собственного достоинства является скромность. Скромность – это когда твой внутренний мир саморегулирует твое поведение независимо от внешних условий, когда во главу угла ставится не внимание к себе, к собственной персоне, а к чужим заботам, когда собственное «я» находится под защитой чувства достоинства. Но скромность не может быть предметом похвальбы, ибо в этом случае она превращается в атрибут тщеславия.

Жалко выглядит человек тщеславный. Точную характеристику тщеславию, по-моему, дал один древний философ. Он говорил, что тщеславные люди вызывают презрение у мудрых, восхищение у глупцов, становятся рабами своей собственной похвальбы. К сожалению, сегодня это происходит повсеместно.

Умному человеку жизнь дается в нагрузку, а глупцу – в подарок. Человек, который считает себя умнее других, – уже этим демонстрирует, что он глуп. Есть люди, которым хватает ума лишь на то, чтобы произвести хорошее первое впечатление. И конечно, у него недостанет ума избегать дальнейших встреч, чтобы не испортить то первое впечатление. Глупость всегда агрессивнее ума, поэтому и умные люди всегда находятся под атакой глупцов. Остроумие – это наступательное оружие ума. Нет более бесполезного атрибута, чем ум для лентяя. Умный лентяй, как правило, невежествен.

Невежество – основа многих пороков. Только терпеливый ум может постепенно обрести мудрость. Мудрец – это человек, осознавший мир, переставший во многом жить для себя, ибо понимает, что есть в мире вещи важнее, чем собственная персона и собственные прихоти. Нельзя считать человека умным, если его ум направлен на то, чтобы давать советы другим, но не используется для собственного благополучия и благоразумия.

Человек среднего ума может считаться мудрецом в окружении невежественных людей. Духовная ограниченность и невежество масс – это то поле, на котором редко вырастают зерна мудрых мыслей. И только духовное просвещение может взрыхлить почву для их действительного расцветания. Во веки веков умных и мудрых людей будет в тысячи раз меньше, чем глупцов, ибо глупцы интенсивнее и безответственнее размножаются.

Наиболее распространенным нравственным чувством, охватывающим почти всех – умных и глупцов, является любовь. Мне представляется, что если человека посетило чувство любви, то его уже нельзя считать глупцом. Любовь – это пьедестал, на который карабкается и глупый, и мудрый, и мужественный, и трусливый, и достойный, и бесчестный. И от величия этого пьедестала часто зависит дальнейшая судьба душевных качеств человека. Любовь, прежде всего, это попытка проявления величайшей заботы о другом человеке. В этом единство природы любви к Родине, к отцу и матери, к родственникам, детям, женщине. Любить близких, родных, женщину – немудрено. Полюбить просто людей – вот для чего потребуется величайший духовный и нравственный потенциал.

На этом и закончу. Как говорил Тит Ливий, «пусть не вызовет неприязни сказанное».