Шандола Полынская Галина

Глава тридцать первая: Возмутители спокойствия

– Госпожа Эстер! – взбешенная горничная заглянула в покои супруги президента.

– Что случилось? – сидя у туалетного столика, она расчесывала волосы.

– Эта юная, с позволения сказать, леди, просто неуправляема! – выпалила горничная. – Она требует, чтобы ее поместили в одни апартаменты с вашим сыном! Ни стыда, ни совести!

– Мария, ну неужели ничего нельзя придумать? – устало поморщилась Эстер. – Неужто меня надо беспокоить по любому поводу?

– Мы ничего не можем поделать, – развела руками горничная, – она стоит в коридоре в одной ночной рубашке, держит над головой бесценную вазу династии Мин и угрожает ее разбить! Ее уговаривали все, включая официантов, но она ничего не хочет слушать! Эта девушка настоящая дикарка!

Эстер вновь поморщилась и потерла виски.

– Мария, меня интересует только то, что касается моего сына, если ему хочется, чтобы девушка жила в его покоях – пожалуйста, если нет, делайте что хотите, только успокойте ее.

– Так что, пойти спросить у сэра Байрона?

– Именно!

В это время «сэра Байрона» переодевало трое слуг, а он, страшно смущенный, уверял, что прекрасно может сделать это самостоятельно.

– Теперь вы никогда ничего не будете делать сами, – сказал пожилой камердинер.

– Никогда и ничего? – ужаснулся Ирвин. – Почему?

– Потому что вы сын президента.

Двери приоткрылись, и заглянула Мария.

– Сэр Байрон, там мисс Амиель творит беспорядки и говорит, что хочет быть с вами в одних покоях, что делать?

– Позовите ее скорее, – юноша поспешно натянул длинную ночную рубашку, расшитую кружевами.

С недовольной гримасой Мария отправилась за Амиель. Убедившись, что сэру Байрону больше ничего не нужно, слуги убрались из его покоев, бесшумно прикрыв за собой двери, но они вскоре снова распахнулись и ворвалась Амиель.

– Ирвин! – бросилась она к нему на шею. – Почему для того чтобы тебя увидеть, мне надо бить их дурацкие вазы?! Почему они не впускают меня, почему?!

– Я не знаю, – вздохнул юноша, гладя ее по волосам, – у них здесь такие законы, такие порядки…

– Дурацкие законы! Глупые порядки! – Глаза Амиель метали синие молнии. – Я здесь ничего не понимаю! Здесь все чужое, странное и страшное!

– Мне тоже нелегко, порой я чувствую себя совсем скверно… Но, со временем мы все узнаем, ко всему привыкнем…

– Ты так думаешь?

– А разве есть другие варианты? Давай-ка лучше спать, у меня голова идет кругом, кажется, весь день в поле работал.

Они забрались в необъятную кровать, в обнимку устроились среди многочисленных подушек, Амиель положила голову на плечо Ирвину и вдруг заплакала.

– Ты что?

– Я не знаю… – всхлипнула она, – просто сегодня… ты показался мне таким чужим… я… я… даже испугалась…

– Амиель, я изменился только внешне, но я никогда не изменюсь по отношению к тебе, никогда, слышишь? Я всегда буду любить тебя.

– Правда? Ты обещаешь?

– Обещаю, – он поцеловал ее, и вскоре они уже крепко спали.

А этажом ниже в своих апартаментах, вовсю бодрствовали Фантус с Пилатом.

– Ты вроде передумал идти в свой Бушрон, не так ли? – язвил пес, валяясь на кровати.

– Конечно, что же я, совсем глупый, что ли? – сроут рылся в ящиках стола, извлекая на свет массу полезных вещей.

– Да, но помниться, ты говорил, что вы, сроуты, не можете жить друг без друга, болеете, тоскуете…

– Ну, с тоской я что-нибудь придумаю, – Фантус задумчиво пощелкал «дыроколом», стараясь понять его предназначение. – Места здесь полно, уверен, никто не станет возражать, если приедет моя семья и парочка друзей.

– А, значит, ты хочешь на дармовщинку пристроить всех своих родственников?

– Ты видел, сколько перед домом земли, на которой ничего, кроме травы не растет? Они будут выращивать там овощи, и никто не посмеет назвать их дармоедами.

– Неплохо придумано. – Пилат слез с кровати. – Покажи-ка, чего ты там нашел?

Стол был завален чистой бумагой, множеством разноцветных палочек и всякими разными приборчиками.

– Здесь столько всего, но я совершенно не понимаю, что зачем… Так, что здесь в коробочке?

– Эх, чем бы заняться? – Пилат осмотрелся по сторонам. – Спать не хочется… А это, интересно, что?

В тумбочке, на которой стоял ящик с одной непрозрачной стенкой, находился ящичек поменьше, очень красивый, весь в кнопках.

– Только не трогай ничего, – предупредил сроут, – а то мало ли.

– Я просто смотрю. Иди сюда, посмотрим вместе.

Фантус слез с кресла и подошел к тумбочке. Сверху на ящичке лежал какой-то плоский аппаратик, тоже с кнопками. Сроут взял его и осмотрел со всех сторон.

– Может в него тоже надо кричать? – предположил пес.

– Не знаю… – сроут случайно надавил на одну из кнопок, и в ящичке вдруг что-то загрохотало.

Отшвырнув аппаратик, Фантус бросился в одну сторону, а Пилат в другую. Вскоре грохот закончился и зазвучала приятная мелодия.

– Кажется, это музыка… – послышался из-под кровати неуверенный голос Пилата.

– По-моему, тоже, – сроут вылез из ванной и подошел к таинственному ящичку.

Несколько минут они молча стояли и слушали, потом все-таки пришли к единому мнению, что это действительно безопасно. Мелодия закончилась и зазвучала следующая, веселая и ритмичная.

– А давай танцевать! – развеселился Фантус.

– Давай! Кстати, ты обещал научить меня танцевать чечетку!

– Вот сейчас и научу. Смотри, значит так…

Когда перевалило за полночь, Пилат уже довольно сносно отбивал ритм и больше не путался в своих четырех лапах, а сроут разобрался с кнопками на маленьком аппаратике и выяснил, что следует нажимать для того, чтобы включить, выключить и сделать музыку погромче. А полуодетый Бенджамен колотил в двери покоев президента.

– Что такое, Бен? – Роман Расколь зажег свет. – Что случилось?

– Я не знаю, что они там делают, эти ненормальные, но мое терпение лопнуло! – задыхался он, багровый от гнева. – Вы поселили этих двух зверей прямо надо мной!

– А в чем, собственно, дело?

– Всю ночь у них на полную катушку орет диско и, кажется, они там крушат мебель и ломают стены!

– Хорошо, сейчас посмотрим, в чем там дело, – Роман набросил халат и, на ходу завязывая пояс, пошел за не умолкающим ни на секунду секретарем:

– Вы думаете, я один не сплю? Все крыло не спит! А завтра, между прочим, в семь утра конференция! Вы бы только знали, какой там жуткий тарарам! Там просто самый настоящий Апокалипсис!

– Бен, – прервал его президент, – а ты сам не мог бы пойти и выяснить что к чему? Тебе непременно надо было и меня разбудить?

– Чтобы они потом на меня нажаловались? Ну, уж нет! Это приятели вашего сына, а мне не нужны неприятности! Вот, слышите, слышите? Даже сюда доносится!

И действительно, по всем коридорам разносились звуки зажигательного самбо. Президент открыл дверь апартаментов сроута и пса в тот момент, когда Фантус отплясывал на письменном столе, а Пилат прыгал на кровати, надеясь все-таки долететь, в конце концов, до потолка.

– Видите?! Видите?! – старался перекричать музыку Бенджамен. – Видите, что творится?!

Друзья заметили гостей лишь тогда, когда президент выключил магнитофон.

– Ой! – Фантус спрыгнул со стола. – Мы сейчас все приберем…

– Вижу, вы неплохо осваиваете технику, – сказал президент, – значит, вам не составит труда разобраться и с этой штукой, – он кивнул на нечто красивое, висящее на стене. – Это называется «часы»…

Через полчаса его неторопливого объяснения, сроут и пес уяснили для себя много нового и в частности то, что сейчас полтретьего ночи и все приличные люди давно спят, потому что завтра всем рано вставать на работу. Клятвенно заверив Романа, что больше ничего подобного не повториться, сроут принялся поспешно разбирать измятую Пилатом кровать, повторяя, что они немедленно ложатся спать. Пожелав им спокойной ночи, президент закрыл за собой двери.

– И вы уверены, что они будут вести себя прилично? – Бенджамен едва поспевал за быстро идущим Романом.

– Откуда же мне знать.

– По-моему, вы слишком мягко с ними поступили, их надо было наказать, чтобы в другой раз неповадно было!

Роман резко остановился и секретарь едва не налетел на него.

– Что ты говоришь, Бен? Они же, как дети. Для них все в новинку, этот мир – новшество, незнакомая Вселенная. Их ни в коем случае нельзя наказывать, им просто надо объяснять, понимаешь, объяснять!

– Неужели их нельзя убрать отсюда? – казалось, что еще немного и Бенджамен заплачет. – В конце концов, их можно поселить на конюшне, им там с лошадью веселее будет…

– Они друзья моего сына! – резко произнес президент. – Уясни это для себя раз и навсегда. Если мой мальчик их любит, если они ему нужны, то пускай танцуют хоть сутки напролет по всей резиденции.

Роман быстро пошел по коридору дальше, а Бен сердито смотрел ему в след до тех пор, пока президент не скрылся из вида.

Глава тридцать вторая: Доклад Бенджамена

Каждый день, проведенный в доме президента Шандолы, был полон новых открытий. Над образованием Ирвина трудились вежливые учителя, они терпеливо пытались вдолбить юноше азы алгебры, географии, астрономии, литературы и истории. Юноша покорно старался вникнуть в этот шквал информации, а для Амиель уроки закончились на первом же занятии по этикету. Девушка надела супницу на голову почтенной преподавательнице и сказала, что в гробу она видала все их хорошие манеры, а так же вышивание крестиком и гладью.

– Я не буду заниматься с нею! – визжала матрона в апартаментах супруги президента. – Она пригрозила, что спустит меня с лестницы, если я еще раз покажусь ей на глаза! Да кто она такая, в самом деле? Этой девчонке надсмотрщик нужен, а не педагог!

– Я заплачу вам, Люсинда, – Эстер потерла пальцами виски, в последнее время у нее участились приступы мигрени. – Пожалуйста, успокойтесь.

Когда разгневанная Люсинда ушла, Эстер выпила сразу три таблетки, в надежде на то, что приступ, если не пройдет, так хоть немного ослабнет…

…А в это время Бенджамен сидел в кабинете президента и докладывал Роману:

– Эти двое, я имею в виду сроута и пса, просто чума настоящая, вы не представляете! Собака взяла в моду часами трепаться по телефону с секретарями и прочим персоналом и каким-то образом умудряется делать это сразу по всем каналам внутренней связи. Часами приходится ждать возможности заказать себе обед или ужин, а вы знаете, какой у меня напряженный график работы. Кстати говоря, ест пес вообще без перерыва, поражаюсь, куда в него это все влезает и как он до сих пор жив? Еще он увлекся телевидением и видео. Если вас заинтересует, куда уходят вот эти астрономические суммы, – Бен вынул из папки листок бумаги, и протянул Роману, – я отвечу: на аудио и видео кассеты. Кажется, скоро пес соберет полную коллекцию всех видео, кино и телепрограмм Шандолы, ему уже немного осталось.

Так, дальше. Мне кажется, что и эта собака, и сроут никогда не спят, потому что телевизор и магнитофон орут у них круглосуточно, и я уже за два шага до нервного срыва. Вы знаете, я никак не могу понять, почему весь персонал от них в таком диком восторге? Но я обязательно выясню, кто научил Фантуса пользоваться фотоаппаратом, и этот человек может считать себя уволенным и высланным из Шандолы. Теперь сроут бесконечно фотографирует всё и всех. В одной из ванных, той самой, облицованной бесценным золотистым мрамором, он оборудовал целую лабораторию и целыми днями проявляет и печатает, проявляет и печатает! Кстати, у него получаются очень качественные фотографии, особенно хорошо выходят секретные лаборатории и макеты новых военных разработок. Не могу понять, каким образом его туда пропускают, да еще и с фотоаппаратом?! Хочу напомнить, что лорд Мэрэлин уже два года копает под ваше кресло и наверняка будет вне себя от восторга, если к нему в руки попадет хотя бы одна фотография. Вы бы видели, в каких позах фотографируются ваши официантки и секретарши! У сроута снялся абсолютно весь ваш персонал, включая охрану и секретных агентов – это я лично проверил.

Еще он перекопал половину газона перед парадным входом и посадил там редиску, картошку и, кажется, еще капусту. Кто дал ему лопату и почему никто не воспрепятствовал, это я сейчас выясняю. Кстати, за эту траву, которую на самолетах доставляли из параллельного мира Гарас, мы отвалили кучу денег. Послезавтра у нас торжественный прием в честь вашего сына и мне даже страшно себе представить, какое начнется оживление, когда высокопоставленные гости увидят весь этот огород. На следующий день об этом будет трубить вся Шандола и лучше заранее обдумать, какое заявление сделать в прессу. Лично у меня нет никаких идей. Вы же знаете, как на руку клану Мэрэлинов любая шумиха вокруг вашего имени, а тут уж есть о чем посудачить. – Бенджамен перевел дух и продолжил. – Еще я узнал, что один из конюхов, по фамилии Батлер, учит Фантуса водить машину. Чем это закончится, надеюсь, вы представляете. Да и еще, он, я имею в виду Фантуса, собирается перевезти сюда всех своих многочисленных родственников и последствия этой акции, наверное, тоже ясны, хотя чего уж волноваться, газонов у нас полно и к столу всегда будет свежая редиска.

Что касается этой девушки Амиель, так это вообще отдельный разговор. Она просыпается с восходом солнца и идет кататься на своем чудовищном единороге и почему-то тоже преимущественно по газонам, а копыта у коня дай Боже! Этот единорог у них тоже с приветом, ему обязательно надо летать каждое утро и что-то там в себя впитывать. Если вы проснетесь пораньше и посмотрите вот из этого окна, то увидите увлекательнейшее зрелище: каждое утро у ворот собирается толпа, съезжаются машины и народ поджидает, когда же девица выведет лошадь, усядется на нее и полетит. Что тут начинается нетрудно догадаться. Все хлопают, кричат, фотографируют, машины гудят, в общем, всеобщие радость и веселье.

Единорог, как и впрочем все остальные из этой замечательной компании, тоже очень общительный и сообразительный, и персонал, опять же, отлично с ним ладит. Я сам видел, как шеф-повар летал на нем на рынок за продуктами, а потом долго всем рассказывал, как это быстро, удобно и не надо часами торчать в дорожных пробках. Кстати говоря, ваш шофер, час назад, полетел на нем за новым освежителем для вашего лимузина, должно быть уже вернулся, потому что за ним в очереди уже человек десять – всем за чем-нибудь нужно. Я, конечно, не знаю, может нам устроить аттракцион – катание на президентском единороге? По крайней мере, будет зарабатывать собаке на видеокассеты. Да и еще кое-что об Амиель. Одним из оригинальных увлечений юной девушки является стрельба из пневматической винтовки. Не удивлюсь, если скоро она перейдет на боевые автоматы. Ни один из педагогов не может и близко к ней подойти, так что вопрос о ее образовании остается открытым, а, скорее всего, закрытым. Единственные авторитеты для нее – ваш сын и сроут с собакой, но сэр Байрон слишком занят для того, чтобы заниматься ее укрощением, поэтому девица делает все, что ей вздумается, а на ум ей, порой, приходят удивительные идеи.

Сроут с собакой тоже очень изобретательные и я никак не могу понять, почему они никогда не устают и все время что-нибудь да делают! Я просто мучаюсь над вопросом: когда они спят и спят ли вообще?! Кстати, сегодня я видел, как этот вездесущий сроут отправился на кухню. Наверное, опять будет делиться своими кулинарными рецептами, так что, если вам к обеду подадут корешки в кляре или запеченные желуди, не удивляйтесь. Я уже имел счастье отведать одно из его фирменных блюд, это был травяной суп, любимое кушанье каких-то привидений. Если хотите, могу принести, у меня его полная супница. Не удивлюсь, если в один прекрасный день он перетравит всю резиденцию.

К слову сказать, Фантус обожает танцы, и теперь половина вашего персонала учится танцевать чечетку, вместо того, чтобы заниматься своими прямыми обязанностями.

Еще они очень заботятся о том, чтобы они сами, ну, а за одно и вы, господин президент, ни в чем не нуждались и не дай Бог, не умерли от голода. Если сроут занимается земледелием на вашем газоне, то собака думает и о других продуктах. На теннисном корте они строят вольеры и собираются разводить кроликов и кур. Собака уже наводила справки, где можно приобрести пару коров и козочек. Не сомневаюсь, дела у них быстро пойдут в гору и продовольственный кризис Шандоле не грозит.

На моем столе сейчас лежит с полтонны не разобранной корреспонденции и непрочитанных документов, потому что я целыми днями вынужден решать, в какое более-менее мирное русло направить их кипучую деятельность и нескончаемый энтузиазм, больше я ни о чем думать просто не в силах. Мне даже по ночам снится, что еще такого гениального они могут наворотить, но уже в государственном масштабе и каждый раз, господин президент, я просыпаюсь в холодном поту. Пока у меня все, но не сомневайтесь, ближе к вечеру я принесу вам еще массу всяких потрясающих новостей.

Когда Бенджамен ушел, Роман Расколь долго задумчиво смотрел в окно, а потом вышел из кабинета и отправился на поиски Ирвина.

Глава тридцать третья: Поездка в парк

Шел урок истории. Ирвин напряженно пытался вникнуть в бесконечные революции, войны и государственные перевороты, о которых ему монотонно сообщал мистер Фредерик.

– Сэр Байрон, что обязательно должно быть у любой революции?

– Причины и повод.

– Объясните разницу между причиной и поводом.

Ирвин тяжело вздохнул. Тут двери открылись, и в классную комнату вошел Роман.

– Извините, что прерываю, – сказал он, – не могли бы вы ненадолго оставить нас с сыном наедине?

– Конечно, господин президент, – Фредерик поспешно вышел, а Роман сел напротив Ирвина.

– Нам нужно поговорить, сынок.

Ирвин молча кивнул. Президент смотрел на сына и думал о том, что за эти несколько недель Ирвин сильно осунулся, его глаза угасли и перестали быть живыми и блестящими. Еще больше похудевший, бледный, он казался неестественно тихим и совершенно подавленным. Роман почувствовал, как его сердце сжимается, а из головы вылетает все то, с чем он пришел.

– Они же совершенно тебя замучили! – стукнул он кулаком по столу. – Все, сегодня больше никаких уроков не будет. Иди, собирайся, прихватывай своих друзей, и отправляйтесь в парк кататься на аттракционах и есть мороженое. Ты видел когда-нибудь карусели?

– Нет, – взгляд мальчика немного оживился.

– Тогда вперед! Одеваться!

– Я мигом!

А в это время сроут показывал Амиель свои фотографии.

– Вот, смотри, это Пилат, Гарри и пылесос. Ты знаешь Гарри? Он убирает тут, у нас, а это Пилат и хрустальная ваза, которую мы чуть не грохнули, а это Пилат и телевизор, правда, хорошо смотрятся? Здорово телевизор получился, да? Только у Пилата немного глуповатая морда вышла, но это, скорее всего, неправильно свет падал. А вот, смотри, это Пилат и лазерная пушка с оптическим прицелом. Вот если бы такую капитану Жиллю, он стал бы самым преуспевающим пиратом на всем побережье. А вот Пилат и Генри с Гансом, они секретные агенты, смотри какие шляпы, просто блеск! Генри обещал мне подарить такую. А вот Бенджамен в подштанниках, правда, хорошо получился? А он так кричал, ногами топал, просто жуть! А вот я и макет новой подводной лодки, посмотри, какой я фотогеничный, правда?

– Правда, – вздохнула Амиель.

– Чего вздыхаешь?

– Сфотографируй, пожалуйста, и Ирвина тоже, а то я уже и не помню, как он выглядит.

– Вы что, поссорились?

– Нет, просто он все время так занят, что я и забыла, когда видела его в последний раз.

– Но вы же живете в одних покоях, – удивился Фантус. – Неужели они такие большие, что вы никак не встретитесь?

– Он приходит, когда я уже сплю и уходит, когда я еще сплю. – Амиель снова вздохнула.

Двери распахнулись, и в комнату вбежал Ирвин.

– А вот и он! – обрадовался сроут. – Только что о тебе говорили!

– Привет, ребята! А где Пилат?

– Не знаю, – пожал плечами Фантус, – только что здесь крутился. Слушай, ты скверно выглядишь, что они там с тобой делают?

– Учат, – вздохнул Ирвин.

Юноша был облачен в строгий черный костюм и белую рубашку, еще больше подчеркивавшую его бледный вид.

– Идемте, поищем Пилата, у меня не так много времени.

Пилата отыскали на конюшне. Он давал ценные указания, где лучше разместить стерео– и видеосистемы, чтобы Поинтбуллу не было скучно.

– Ирвин! – обрадовался пес, увидев своего хозяина.

– Пилатик, миленький, – он обнял собаку. – Как я соскучился!

Полл приветственно пофыркивал, казалось, он улыбается. Юноша обнял его сильную шею и долго стоял неподвижно. От единорога пахло солнцем, сеном, и глаза Ирвина вдруг закололи слезы…

– Сэр Байрон, лимузин ждет, – напомнил министр, всюду сопровождавший мальчика.

Попрощавшись с Поллом, Ирвин поспешил к машине, около нее уже стояли сроут и Амиель. На девушке было короткое платье лимонного цвета, на шее Фантуса болтался неизменный фотоаппарат, с коим он не расставался ни на минуту.

По дороге в парк, сроут и пес подробно рассказывали Ирвину обо всех своих достижениях, и Ирвин постепенно начинал догадываться, зачем именно к нему в класс приходил Роман Расколь… Амиель от души смеялась над их рассказами, а юноше было совсем не до веселья, – перед глазами стояло вечно злое лицо Бенджамена. Раньше Ирвин не задумывался, каким же образом его друзья коротают время в резиденции, ведь в отличие от него, они были ничем не заняты, а теперь видел, что скучать им не приходилось…

К тому моменту, когда президентский лимузин прибыл, вся территория уже была оцеплена и очищена от посетителей. Увидев совершенно пустой парк, Ирвин удивленно спросил:

– А где все?

– Кто? – вежливо склонился к нему министр.

– Люди! Неужели мы здесь единственные посетители? Кроме нас в парки больше никто не ходит?

– Разумеется, ходят, но так как вы сын президента, кроме вас здесь больше никого не будет.

– А он что, какой-то заразный, что ли? Рядом с ним нельзя находиться? – возмутилась Амиель.

– Сэр Байрон – сын президента, – повторил министр. – Мы обязаны обеспечивать его безопасность.

– Понятно, – вяло кивнул юноша. – Ну что, пойдемте, погуляем?

В сопровождении семи телохранителей и трех министров, они вышли на тенистую аллею, разглядывая большие разноцветные конструкции, называемые «каруселями».

– Желаете покататься?

Ирвин отрицательно покачал головой, Амиель тоже отказалась.

– А мы, пожалуй, прокатимся, – сказал Фантус, – вот на этом.

Он показал на огромное колесо с яркими кабинками. Их усадили, пристегнули ремнями безопасности, и колесо начало медленно вращаться, поднимая друзей все выше и выше.

– Вот здорово! – восторгался Пилат. – Ты только посмотри, какой вид открывается! Чего не фотографируешь?

– Я думаю… – Сроут смотрел на удаляющуюся фигуру Ирвина.

– О чем?

– О нашем мальчике. Скоро он совсем зачахнет. Ты только вспомни, каким он был и каким стал. От него только одна тень осталась, кажется, скоро он совсем разучится улыбаться и веселиться. Вспомни, какая жизнь, какой свет был в его глазах! Теперь там пусто…

– Думаешь, все так серьезно?

– Разве ты сам не видишь?

– Что же делать?

– Может поговорить с его отцом?

– И он нас послушается, да?

– Ну, попробовать стоит, – пожал плечами Фантус.

Кабинка поползла вниз.

Ирвин и Амиель сидели на скамейке и молчали. Рядом с ними, неподвижные, как статуи, застыли телохранители.

– Отец там что-то говорил насчет мороженого, – вздохнул Ирвин, когда вернулись сроут с Пилатом.

Их проводили в летнее кафе, такое же пустое, как и парк.

– Амиель, почему ты все время молчишь? – спросил Фантус, ковыряясь в вазочке с разноцветными шариками.

– Я не могу говорить, когда у меня над душой стоят эти павианы! – сердито отрезала девушка. – Они мне на нервы действуют!

– А я уже привык, – тихо сказал Ирвин.

– Как к такому можно привыкнуть? Это же издевательство самое натуральное!

После кафе они еще немного погуляли по парку, затем министры напомнили, что пора возвращаться обратно. По пути в резиденцию молчали все, даже сроут с Пилатом.

Глава тридцать четвертая: Прием в честь сэра Байрона

– Ну, как отдохнули, сынок?

– Спасибо, отец, хорошо, – сказал Ирвин и отвел глаза.

– Отлично, значит, теперь самое время подговориться к приему. Ты не забыл? Сегодня прием в твою честь.

– Не забыл.

– Вот и хорошо. Иди переодеваться.

Мальчик вышел из кабинета отца и медленно побрел по коридору.

– Байрон!

Он обернулся, вслед за ним шла Эстер.

– Да, мама?

– Золотце, мне нужно поговорить с тобой, – она завела его в библиотеку и закрыла двери. – Присаживайся, дорогой, у меня к тебе есть очень серьезный разговор… Даже не знаю, с чего начать… – Она вздохнула и продолжила: – Сегодня будет торжественный прием, ты, конечно же, знаешь?

Ирвин кивнул.

– Так вот, там будет вся элита Шандолы, и я боюсь, что они могут не совсем правильно воспринять твою собаку и сроута. Ты понимаешь, о чем я?

Ирвин молча смотрел в ее фиалковые глаза.

– Еще насчет этой девушки Амиель… Все в резиденции знают, что она ночует в твоей комнате, хотя это противоречит всем нормам морали. Ты можешь быть со мной откровенным и сказать… у тебя с ней было что-нибудь?

– Было. – Мрачно ответил юноша, и у Эстер перехватило дыхание.

– Что… именно?

– Я целовал ее.

– И… и… все?

– Не понимаю, что вы от меня хотите?

– О, Байрон, у меня просто камень с души свалился! – улыбнулась Эстер. – Значит, будущее Амиель можно считать устроенным!

– Что это означает? – насторожился Ирвин.

– Это означает, что ее можно будет выдать замуж за какого угодно лорда…

– Нет! – перебил юноша. – Она выйдет замуж только за меня! Я люблю Амиель, и она будет моей женой!

– Мальчик мой, – Эстер взяла его за руку, – эта девушка тебе не пара, она старше тебя, я уж не говорю о ее манерах и полном отсутствии какого-то ни было воспитания и образования…

– Она была правительницей Казуса!

– Могу себе представить, – улыбнулась Эстер. – Прекрасно тебя понимаю, она очень хороша собой, но пойми, внешность, это далеко не главное в жизни, хотя, впрочем, и немаловажно…

– Я люблю ее и она мой самый лучший друг!

– Вот и прекрасно! Никто не собирается вас разлучать, вы и дальше можете быть прекрасными друзьями, но ты никогда не сможешь жениться на ней, – в голосе Эстер зазвучали резкие нотки.

– Почему?