Шандола Полынская Галина

Глава тридцать пятая: Скандал

Герцоги Валуа резво отпрыгнули в сторону, пропуская странную компанию. На Амиель была мужская одежда с «Соленого волка» и пиратская шляпа с белым черепом и костями на тулье, Пилат нацепил свою шапку Мономаха, сроут, не найдя халата, ограничился чалмой из полосатого махрового полотенца, но зато на шее у него висел фотоаппарат. Компания невозмутимо прошествовала в залу, в гробовой тишине копыта Поинтбулла гулко стучали по мраморному полу. Остановившись в центре, Амиель сделала реверанс, и сказала:

– Привет всей честной компании!

Первой от потрясения оправилась Эстер.

– Ромни! – зашипела она, вцепляясь в рукав пиджака президента. – Ромни, сейчас же сделай что-нибудь! Ромни, ты меня слышишь?!

Но президент стоял и молча смотрел, как сроут всем предлагает запечатлеться на фоне единорога, уверяя, что фотографии будут готовы на следующий же день. А потом Роман Расколь начал смеяться. Он хохотал звучным густым баритоном, Эстер же была близка к обмороку. Взглядом она отыскала Ирвина, он тоже улыбался.

– Ну, нет! – прошептала Эстер и бросилась к сыну. – Сейчас же убери их отсюда, Байрон! Убери этот балаган немедленно!

– Это мои друзья, мама, – сказал он, продолжая улыбаться, – они имеют полное право быть там же где и я.

– Эй, а где музыка? – крикнул сроут. – Какая же вечеринка без музыки?

Музыканты нерешительно посмотрели на президента.

– Давайте, врежьте что-нибудь повеселее! – крикнул Пилат. – Например, чечетку!

Увидев, что сын президента кивает им, музыканты стали наигрывать популярный мотивчик. Амиель отвела Полла немного в сторону, а сроут с псом, выйдя на середину зала, принялись отплясывать танец собственного сочинения.

– Подержи-ка, – Амиель протянула уздечку единорога какому-то лорду с пышными бакенбардами. – Держи, говорю, чего уставился?

Тот с большим трудом вернул свою отвисшую челюсть на прежнее место и взял поводья, а девушка, не торопясь, направилась к герцогам Валуа.

– Эй, ты, – обратилась она к бледной, как полотно, Диане, – я слышала, ты собираешься выйти замуж за моего жениха? Вы только посмотрите, вырядилась, как невеста! – Амиель медленно обошла ее со всех сторон. – Так вот, крошка, оставь эти напрасные мечты! Бледные глупые овцы не нравятся ни Ирвину, ни его друзьям! Запомни это!

– Жорж! – прохрипела мама-Валуа. – Мы немедленно уходим!

– Катитесь, катитесь! – крикнула им вслед Амиель. – Идите, позагорайте на солнышке, может, станете симпатичнее!

Тем временем, сроут и пес закончили свой танец и решили спеть на два голоса. Пока Фантус объяснял музыкантам мотив песни, пес прошелся по угощению на столах.

– Минуточку внимания! – крикнул Фантус. – Сейчас мы вам споем песню про маленького вампира! Музыка и слова народные.

– Ромни, Ромни, да прекрати же это все немедленно! – срывающимся голосом прошептала Эстер.

Отсмеявшись, президент вытирал с глаз выступившие слезы, а к ним с ядовитой улыбкой направлялся лорд Мэрэлин.

– Поздравляю вас, господин президент, – пропел он. – Шандола еще не видала подобного приема! Интересно, чья это замечательная идея? Ваша, вашей супруги или вашего очаровательного сына? Да, кстати, зачем это у вас по всем газонам расстелены ковры?

– Чтобы птицы на траву не гадили! – ответил президент и снова засмеялся.

Эстер схватила с подноса проходящего мимо официанта бокал шампанского и залпом его выпила.

– Господа! – воскликнула она. – Этот карнавал был устроен в честь нашего сына! Некоторые шутки были не совсем удачными, но сейчас представление окончено, и я всех прошу к столу!

Но, гости, неуверенно улыбаясь, потихоньку продвигались к выходу.

– Давайте, давайте отсюда! – подбадривала их Амиель. – А то пришли тут на дармовщинку лопать!

Усевшись верхом на Поинтбулла, Фантус разъезжал по залу и у всех спрашивал:

– Ну, куда же вы? Останьтесь еще ненадолго! Ну, что же вы?

Когда зала опустела, Эстер разрыдалась:

– Я ненавижу их, Ромни! Ненавижу! Боже, как мы опозорены!

– Мама, успокойтесь, – Ирвин обнял ее за плечи, – они же просто пошутили.

– Пошутили?! – она посмотрела на него потемневшими от гнева глазами. – Ты что, ничего не понимаешь? Из-за твоих друзей-идиотов карьеру отца можно считать законченной! Кто, я спрашиваю, кто будет голосовать за него на предстоящих выборах, если теперь вся Шандола будет смеяться над нами?

– А может это наоборот прибавит мне популярности? – усмехнулся Роман.

– О чем ты говоришь?! Ромни, все кончено! Кон-че-но!

Эстер выбежала из зала. Друзья притихли.

– Извините нас, – сказала Амиель, – мы не знали, что так получится, честное слово не знали.

– Ну что же, если гостей больше не осталось… – вздохнул Роман, – возвращайте своего коня обратно в конюшню и милости прошу к столу. Будем разговаривать.

– Да, конечно.

Амиель быстро отвела Полла и вернулась. Друзья уже сидели за столом и пристально разглядывали тарелки с приборами.

– Ну, что же, – Роман налил себе вина, – рассказывайте, кому в голову пришла мысль пригласить на прием единорога?

– Мне! – Амиель смотрела ему в глаза, сдвинув на затылок пиратскую шляпу.

– А зачем?

– Затем, чтобы вы больше не мучили Ирвина и не выдавали его замуж за какую-то вареную курицу! Это была акция протеста!

– Не «выдавать замуж», а «женить», – поправил Роман. – Ты действительно так сильно любишь моего сына?

– Еще как!

– Понятно, – вздохнул президент и вдруг, улыбнувшись, добавил: – Хотел бы я, чтобы Эстер хоть раз выкинула что-нибудь подобное ради меня. М-да, ребята, все же заварили вы кашу… долго придется расхлебывать.

– А что, вас и в самом деле могут исключить из президентов? – Пилат внимательно рассматривал вазу с цветами. – У вас будут большие неприятности из-за нас, да?

– Ну, надеюсь, из президентов меня не исключат, но придется потрудиться, чтобы замять эту историю.

– Мы правда не думали, что все так обернется, – оправдывался сроут, – честно слово, мы просто хотели, чтобы эти все павианы не очень-то о себе воображали, а то, понимаете ли, вашей жене даже показать нас было стыдно!

– О чем ты говоришь? – нахмурился Роман, и Ирвин передал ему свой разговор с Эстер.

– Понятно… – нахмурился президент еще больше. – Тогда примите мои извинения за супругу, больше ничего подобного не повторится.

– Ну, что вы, – замахал руками Фантус. – это мы у вас должны просить прощение за то, что испортили весь вечер и вам теперь наверняка крепко влетит от всех этих надутых типов.

– Наверняка влетит, – усмехнулся Роман, – но, честно сказать, я уже давно так не смеялся. А какая глупая физиономия была у леди Эвелин, когда ты, Фантус, предложил ей сняться на карточку вместе с ее сыном. А ведь это был ее новый муж.

– Значит, вы на них не сердитесь? – спросил Ирвин. – Они же из самых лучших побуждений.

– Конечно, сержусь, разве не видно? – улыбнулся Роман. – Ладно, что случилось, то случилось, давайте перекусим, смотрите, сколько всего вкусного.

– Верно! – обрадовался Пилат. – И что самое главное, все теперь достанется нам и только нам!

– Эй, музыканты, чего притихли? – крикнул сроут. – Давайте музыку! Прием в честь сэра Байрона начинается!

Глава тридцать шестая: Ночной разговор

После скандального приема прошло больше двух месяцев. Историю замять не получилось, газеты долго пережевывали случившееся, но это не повредило президенту, а наоборот, удивительным образом увеличило его популярность, и теперь не было никаких сомнений, что он без труда победит на выборах. Сроут с Пилатом пообещали взять на себя разработку продовольственной программы, а Амиель собиралась заняться оборонной промышленностью. Роман Расколь пообещал обдумать и рассмотреть все предложения.

Бенджамен подал в отставку и уехал в санаторий лечить нервную систему. Эстер долго ни с кем, кроме сына не разговаривала, но потом, все же, начала постепенно общаться с мужем и со всеми остальными. Но она еще долго припоминала президенту о том, что в тот злополучный вечер, Роман, Ирвин, все его друзья и почти весь персонал резиденции долго веселились и разошлись далеко за полночь, причем президент непристойнейшим образом выплясывал в дуэте со сроутом.

Жизнь текла своим чередом. На всех приемах Амиель неизменно появлялась вместе с Ирвином но, тем не менее, она чувствовала, что они все больше и больше отдаляются друг от друга. Ирвин стал молчаливым и замкнутым, почти все время он проводил в своих покоях и однажды Пилат, к своему безграничному ужасу, услышал, как он плачет. Друзья немедленно собрали экстренный совет.

– Значит так, – сказал пес, – с нашим мальчиком происходит нечто совершенно скверное. Нам он ничего не говорит, но и так ясно, что дело – дрянь. Как вы думаете, что с ним?

– Они его уже совсем замучили! – возмутился сроут. – Он делает все, что они ему говорят, старается хоть как-то вписаться в эту жизнь, чтобы его родителям не было за него стыдно, но это не его жизнь! Не его!

– Ты думаешь, он именно поэтому страдает?

– Да, Амиель, да! Он делает то, что ему непонятно, несвойственно, а иногда и вовсе противно!

– А как нам быть?

– Думаю тебе, Амиель, надо спрятаться в его комнате, а когда он придет и опять замкнется сам с собой, выйти и поговорить с ним.

– Ладно, – кивнула девушка.

Она отправилась в комнату Ирвина и закрыла за собой двери.

Ирвин вернулся с очередной конференции поздней ночью, когда Амиель, сидя на стуле за портьерой, уж из последних сил боролась с дремотой. Слуги переодели юношу и удалились, оставив его одного. Несколько минут Ирвин бесцельно бродил по комнате, а потом поднял матрац кровати и вытащил саблю – подарок капитана Жилля. Свет ламп заиграл на остро отточенном клинке, Ирвин присел на кровать, положил саблю себе на колени и погладил позолоченную рукоять. Помимо его воли и желания, слезы одна за другой закапали на сверкающий металл.

– Ирвин.

Он вздрогнул и поднял голову.

– Амиель? Я не слышал, как ты вошла.

– А я и не входила, я с вечера здесь сижу за занавеской и жду тебя.

– Зачем?

– Затем, чтобы поговорить, – она присела на низенький пуфик, – Что происходит, Ирвин? Что с тобой?

Он пожал плечами и отвернулся.

– Только не надо говорить, что все в порядке, я знаю, что это не так. Скажи мне, что с тобой, ведь мы с тобой лучшие друзья, не так ли?

– Так, – тихо ответил он. – Я не знаю, что со мною, мне кажется, я медленно умираю. Я чувствую, что живу в клетке, в каком-то зоопарке. Эти люди, Амиель, эти люди! Если бы ты только могла себе представить, сколько в них ненависти, лжи, злобы и подлости! Сизоры-людоеды по сравнению с ними, просто безобидные чайки! Амиель, если бы нам по дороге все время встречался такой народ, мы бы умерли в самом начале пути! Здесь совершенно нет воздуха, нигде нет! Даже когда меня привозят на дачу, я все равно задыхаюсь. Вокруг меня постоянно люди, люди, люди! Они не дают мне делать то, что я хочу! Никогда! Порой мне совсем не хочется жить, ты понимаешь меня, Амиель?

– Да, понимаю, – девушка положила его саблю на кровать и взяла Ирвина за руки. – Но, что же нам делать? Теперь это твоя жизнь, твой дом…

– Это не моя жизнь и не мой дом! Мама Эстер все время пытается сделать из меня хоть какое-то подобие сына президента, и я вижу, что она все время наблюдает за каждым моим движением, прислушивается к каждому моему слову! Порой мне хочется встать с расправленными плечами, с безупречной осанкой и окаменеть навеки с умным выражением лица и с этой дурацкой улыбкой, которую от меня требуют! Отец, как может, пытается скрасить мое существование, но я так редко его вижу. Мне по ночам снится океан, леса и ветер… Я не могу, не хочу так больше жить, Амиель! Я шел в Шандолу, в свою мечту для того, чтобы научиться отделять зерна от плевел и, кажется, я кое-чему, все-таки научился. Но только не тому, как безошибочно определять причины и повод революций, и смысл всех этих бессмысленных безобразных войн! Я многое понял, понял, что хочу вернуться обратно в параллельный мир Дубрава.

– Погоди! – воскликнула Амиель. – Я сейчас позову Фантуса с Пилатом!

Она выбежала из спальни и вскоре вернулась вместе с ними.

– Повтори, что ты только что сказал! – потребовала девушка. – Повтори последнюю фразу!

– Я хочу вернуться обратно в свой мир, – устало произнес юноша.

– Ой, ну наконец-то! – радостно завопили сроут и пес. – Ура! Ура! Жизнь продолжается!

– И вы тоже хотите уйти? – удивился Ирвин.

– Ну, конечно!

– А я думал, вам здесь нравиться…

– Конечно, тут масса всего интересного, – кивнул сроут, – но я уверен, что без фотоаппаратов и телохранителей я, как-нибудь, проживу.

– А что касается меня, – подхватил Пилат, – то я просто спал и видел, когда же мы вернемся обратно в Антару. Чужое здесь все, что не говори! Беда совсем! Как начну вспоминать капитанов Дрота и Жилля, Морро-Фойлина, Куприяна и остальных, так прямо выть хочется! Так было интересно и здорово, а сейчас…

– Там мы были свободны, – кивнул сроут, – а здесь… Короче, ты и сам все знаешь.

– Да, – Ирвин улыбнулся. – Значит решено? Мы возвращаемся?

– Ага!

– А жалеть потом не будете?

– Никогда! Возвращаемся обратно! Домой!

Глава тридцать седьмая и последняя

– Значит, вы все решили окончательно и бесповоротно? – Роман печально смотрел на оживленные лица радостных, взволнованных друзей.

– Да, мы возвращаемся обратно, – сказал Ирвин. – Вы уж простите нас, отец…

– Я все понимаю, – грустно улыбнулся президент. – Могу я хотя бы узнать, куда именно вы направляетесь?

– Какое-то время мы могли бы пожить у моего дяди, – сказала Амиель. – Он всегда любил меня, а я была к нему совсем несправедлива. Уверена, если я извинюсь, он с удовольствием станет наслаждаться нашим обществом, тем более, он очень одинок. Еще хочу посмотреть, что же там осталось от Казуса, быть может, дядя поможет мне вернуть мой город и восстановить его.

– Надо будет непременно побывать в Антаре, – сказал Ирвин. – Еще мы обещали погостить у Бойро, он хотел познакомить нас со своим сыном и всей семьей.

– Да и еще обязательно должны навестить Морро-Фойлина и Табурета! – воскликнул Фантус. – Вот они обрадуются! Я Табурету свой фотоаппарат подарю, пусть Морро фотографирует!

– С голоду мы не помрем, – заверил Пилат, – будем с капитаном Жиллем пиратить. Он нас, наверняка, возьмет в свою команду и научит морскому делу, тем более, у некоторых из нас просто прирожденный талант! Или можно будет у призраков поработать, помните, Куприян нас очень звал в свою труппу. Со временем станем профессиональными привидениями. И готовят призраки очень вкусно, правда, правда.

– И вообще, мы очень любим путешествовать, – улыбнулся Ирвин, – и не успокоимся, пока не обойдем все параллельные миры вдоль и поперек, ведь везде столько много интересного, необычного. А сколько новых друзей у нас появится!

– Да, вижу, вы действительно приняли решение, – покачал головой Роман, – и вас уже не остановить. Ну, что же… Мне остается только надеяться, что время от времени вы все-таки будете заглядывать в Шандолу. Да, и не думайте, что я оставлю вас без присмотра, я постоянно буду за вами наблюдать и если что, помогу выпутаться из тех неприятностей, в которые вы, не дай Бог, попадете.

– Договорились!

– А теперь дайте, я обниму вас всех как следует!

Весь порт Шандолы был оцеплен – подъезжал президентский лимузин, следом двигался трейлер с Поинтбуллом. У причала покачивалась большая белоснежная яхта, под названием «Шандола». В одной из кают громоздилось множество чемоданов, сундуков и коробок, содержимое коих было подобрано лично президентом. Другая каюта была полностью оснащена всевозможной видео– и аудиоаппаратурой, с солидным запасом кассет для Пилата, к этой каюте примыкала фотомастерская со всем необходимым для Фантуса.

Эстер плакала, обнимая сына, а его друзья хором твердили, что пройдет совсем немного времени и они снова, все вместе, навестят Шандолу.

– Ну что же, отец, пожалуй, мы поедем, – Ирвин крепко обнял Романа Расколя. – Ты уж прости нас за все, пожалуйста.

– Подожди, не спеши, не хватает еще одного члена вашего экипажа, – загадочно усмехнулся президент.

– Кого? – удивилась Амиель.

– А вот кого, – Роман кивнул на подплывающий к берегу катер. В нем сидел капитан Дрот и попыхивал своей неизменной трубкой.

– Капитан Дрот! – прошептал изумленный сроут. – Но, как? Откуда?

– Я разыскал его и предложил стать капитаном яхты «Шандола», и Дрот не отказался.

Слова Романа утонули в восторженных воплях друзей, они бросились обнимать старого пирата.

– Принимайте яхту под свое командование, Дрот, – улыбался Роман. – Не забывайте приглядывать за этими сорванцами.

– Все будет в лучшем виде, господин президент, – усмехнулся Дрот.

– А это от меня, – сказала Эстер, – это тебе, Амиель, я сама вышивала.

И она протянула девушке самый настоящий черный пиратский флаг с белым черепом и скрещенными костями. Флаг тут же приладили к флагштоку, и он бодро забился на свежем ветру.

После долгого прощания, Ирвин с друзьями поднялись на палубу.

– Не забудьте! – кричала Эстер. – Свадьбу вы устраиваете здесь, у нас!

– Мы обещаем! – помахал рукой Ирвин. – Не успеете соскучиться, как мы уже вернемся!

– Счастливого вам пути, новых друзей и удивительных открытий, – улыбнулся Роман. – Пишите и присылайте фотографии!

– До свидания, отец! До свидания, мама! Мы вернемся, обязательно вернемся с новыми невероятными новостями и рассказами!

Яхта быстро отходила от берега, а Ирвин, Амиель, Фантус, Пилат и Поинтбулл всё стояли на палубе и смотрели, как Шандола исчезает там, где всегда восходит Солнце…

К О Н Е Ц

1997 г.