Счастье на высоких каблуках Хмельницкая Ольга

Никогда раньше муж не повышал на нее голос.

– Виталик, успокойся, – сказала она, – что ты кричишь?

– Где ты? – спросил Виталик. – Что за номера, Марина? Ты сейчас с этим Димой, да?

– Ревнует, значит, любит, – философски заметил Дима, вытянувшись рядом с Мариной в джинсах и джемпере. Одну руку он закинул за голову, удобно устроившись на высокой подушке.

– Ты мне изменяешь! – продолжал Виталик. – Пока я был в больнице, пока я лежал на шоссе, пока меня везли в машине с кляпом во рту и с завязанными глазами, ты была с ним!

– Виталик, дорогой, – сказала Марина, – ты не прав. Ты сильно не прав. Знаешь, почему мы до сих пор живы?

– Я все понимаю, – кричал Виталик. – Все. Если ты через полчаса не будешь дома, я с тобой разведусь, так и знай.

– А кто такая Леденцова, а? – спросила Марина.

Не дожидаясь ответа, она отключила телефон, повернулась на бок, закуталась в одеяло и заснула. Дима легко, одними глазами, улыбнулся и тоже закрыл глаза, ощущая себя овчаркой, которая спит у ног хозяйки, и наслаждаясь тихим дыханием любимой женщины. За окном пошел дождь, сначала легкий, потом сильнее и сильнее.

– Где фотография? – спросил человек сверху. На нем шуршал пластиковый плащ. Капли колотили по решетке, по Лене, по земле, заливая все холодной водой.

Лена попыталась встать с большого кома глины, на котором сидела. С третьей попытки ей удалось.

– Почему ты меня предал? – спросила Лена. – Я ведь верила, что все будет хорошо.

Ее лицо было совершенно мокрым. Голова болела.

– Все и будет хорошо, просто отлично, – подтвердил человек, стоящий на краю ямы, – где фотография? Скажи мне, я тебя выпущу, и мы снова будем вместе.

– Я тебе больше не верю.

– Ну, не верь.

В яму посыпались комья земли.

– Не надо! – взвизгнула Лена.

– Ах, не надо? Тогда где фотография?

– Я не скажу.

Комьев стало больше. Они били Лену по голове и рукам, размокшие, тяжелые, глиняные лепешки.

– Ладно, подумай, – сказал человек, отворачиваясь.

Где-то вдали залаяла собака. Человек в плаще вскинул голову, а потом быстро пошел прочь.

«Собаки, снова собаки, – подумала Лена, не чувствуя холода, – они где-то близко. Если бы не дождь».

Но дождь все усиливался.

Марина закричала, вскочив на постели. Кто-то обнял ее за плечи, посадил на колени и обнял.

– Опять тот же кошмар! – зарыдала Марина. – Лена в яме. Кто-то бросает туда комья земли. Ее пытаются засыпать.

– Ее ищут, – сказал Дима. – Денно и нощно. Но ты представляешь, сколько за городом лесов?

– Ты веришь в то, что я вижу во сне реальные события? – спросила Марина. – Что моя сестра действительно в яме в лесу? Но так не бывает. Я даже в гороскопы не верю. И уж тем более в вещие сны.

Она бросила подушку в стену.

– Вы родные люди, – сказал Дима, – и между вами есть ниточка, пусть тонкая.

Марина, всхлипывая, сидела на кровати.

– Поехали ее искать, – сказала Марина.

– Оставайся. Я поеду, – решил Дима. – Отдыхай.

Он поцеловал ее в щеку и вышел. Марина осталась сидеть на диване, закрыв лицо руками.

Утром позвонил Евгений.

– Четыре новых клиента, – сказал он. – Марина Владимировна, вы планируете сегодня быть на работе? Посмотреть предложения?

– Да, – сказала она. – Олег Олегович на месте? Бдит? Анастасия пришла?

– Ага.

– Хорошо. Я скоро буду.

Она набрала номер Димы, но тот не отвечал. Марина быстро позавтракала тостами с вареньем, выпила чаю, оделась и пошла к выходу. Снова попыталась позвонить Диме, и снова тот не ответил. Тогда Марина позвонила мужу.

– Я заеду на работу, а потом приеду домой, и мы поговорим, – сказала она.

Виталик обозвал ее нехорошим словом.

– Ты бы лучше рассказал мне, кто такая Леденцова, – вспылила она. – И еще Александра.

Виталик замолчал. Марина услышала, как он нервно задышал в трубку.

– Так что не надо обвинять меня во всех грехах, – сказала она, – я совершенно чиста перед тобой.

– Я тоже, – сказал Виталик. – Просто я… нервничаю.

Голос прозвучал жалко.

– Лену не нашли? – спросил он. – Я еще и из-за этого переживаю. Прости. Понимаешь, – вдруг сказал он, – а если это кто-то из твоих? Я все время об этом думаю.

– В смысле? – спросила Марина.

На изящной бронзовой вешалке висел ряд ключей. Марина взяла ключ с эмблемой «Альфа-Ромео».

– Например, кто-то имеет на тебя виды. Но до поры до времени не светится.

Марина слушала.

– Потом он создает искусственную экстремальную ситуацию.

Марина зашла в огромный гараж, прошла вдоль ряда машин и остановилась напротив голубой «Альфа-Ромео». Машина была просто изумительной формы, обтекаемое аэродинамическое совершенство.

– Он создает искусственную экстремальную ситуацию, – продолжал Виталик, – и под этим соусом делает с тобой все, что захочет. Он ведь спасает тебя. Ты начинаешь нуждаться в нем.

Марина задумалась.

– В твоих словах есть смысл, – сказала она наконец.

– Ты думала, я идиот?

– Да, – ответила она после небольшой паузы.

– Спасибо, – сказал Виталик. – Но это не так.

Марина молчала.

– Я долго думал обо всем этом, лежа в больнице, – сказал он. – Подумай, почему в платье Жанны оказалось приглашение на показ Вивьен Вествуд. Почему вы вообще оказались в одном и том же месте в одинаковых платьях?

Марина стояла перед машиной.

– Смотри, – продолжал Виталик, – он положил на тебя глаз. При этом ему надо было избавиться от надоевшей любовницы и пощекотать тебе нервы, чтобы ты почувствовала себя в опасности. Он дает ей приглашение и покупает платье. Ты думаешь, он не знал, что муж покупает ей аналогичные вещи, а она их сдает? О, я тебя уверяю, этот уродливый жук все знал. Несчастная Жанна радостно идет на показ. Она уже обречена, потому что всем известный Дмитрий Черкашин хочет тебя и только тебя. Он следит за тобой. Он подкладывает записки тебе, мне и Лене. На показе Жанна умирает, красиво и театрально. Ты в панике, ты чувствуешь ответственность за всех и вся. И тут появляется он, твой спаситель.

Марина оперлась о стену гаража. Голубой «Альфа-Ромео» был совсем такого же цвета, как и платье в тот день, когда умерла Жанна.

– Если ты не веришь мне, – сказал Виталик, – подумай, как связаны вы с Жанной. Через Черкашина и связаны. Больше никак. Это все его рук дело. Все эти покушения, которые не достигают цели, эта борсетка с пластитом, которую якобы проворонила его охрана. Детский сад. А Лена сейчас, наверное, отдыхает где-нибудь на Кипре. Чего стоило Диме хорошенько ей заплатить и сплавить подальше от России. Вот она и написала тебе «Прости, я виновата». Потому что взяла деньги и уехала.

– У нее был любовник, – напомнила Марина. – Она очень его любила.

Голос прозвучал, казалось, со стороны. Как будто был чужим.

– Я тебя уверяю, что, если Дима предложил бы Лене миллион и виллу, чтобы она свалила, она бы согласилась. Говоришь, кошмары снятся? Про лес? На нервной почве могут быть любые кошмары. Неужели ты веришь в вещие сны?

Марина закрыла глаза. Мозг кипел и плавился. Она встала и ударила каблуком по небесно-голубому боку. Она била снова и снова, на красивом боку оставались отвратительные вмятины. Потом она швырнула в лобовое стекло ключи и вышла за ворота.

Все сходилось.

Она не отвечала. Дима звонил Марине снова и снова, но телефон был выключен. Он приехал домой, уставший, с красными, как у крокодила, глазами. Горничная сказала, что Марина позавтракала и ушла. Местные жители рассказали, что крупная и очень красивая блондинка с прямым пробором и большими глазами ловила машину, стоя на обочине.

Механик стенал в гараже, глядя на покалеченное чудо.

– Это же вы ей купили, – сказал механик. – На случай, если она захочет куда-нибудь съездить.

– Она правильно угадала, какая машина – ее, – сказал Дима.

Вмятины были чудовищными. Мягкий металл сложился складками, некогда ровная поверхность напоминала лунный пейзаж. Ключи лежали на капоте. Дождь все шел, стуча по крыше гаража, и он ненавидел эти капли.

Виталик ходил туда-сюда по комнате. Марина лежала ничком на диване.

– Не трогай меня, – сказала Марина. – О’кей? Уйди на кухню.

– Ты не хочешь написать заявление в милицию? – спросил он, игнорируя ее просьбу. – Покушение на убийство, угрозы, похищение человека, нанесение телесных повреждений. Пусть Черкашин за все заплатит.

– Нет, – сказала она. – Может, попозже.

Виталик сел рядом с ней на кровать.

– Все бабы дуры. Даже самые умные, – сказал он. – Подай заявление, его это отрезвит. Он же убил свою любовницу, погубил человека, потому что захотел тебя. Пойми, у него большое состояние. Ты думаешь, много ли у него моральных ограничений. Да никаких! Чтобы заработать такие деньги, надо идти по трупам. Он уже привык. Черкашину захотелось тебя трахнуть, и он пошел привычным путем. Пусть им займутся милиция и налоговая. Нам лично не придется ничего делать, с ним разберутся и без нас.

Марина молчала.

– Он привык покупать женщин, но с тобой бы этот номер не прошел. Надо было что-то другое… какой-то другой цирк. Цирк с изюминкой.

– Да, изюма предостаточно, – согласилась Марина.

Она пошла на кухню и съела дольку апельсина. Болела голова, и слова Виталика врезались в мозг, как саморез в сосновый брусок.

Дима сидел на стуле напротив человека в погонах. На каждом погоне была всего одна звезда, зато большая.

– Тот лес мы прочесали уже дважды, – сказал мужчина в форме. – Димыч, почему ты вообще решил, что она там?

Дима промолчал.

– Ну ладно, ладно. Поищем еще раз. Слежка за объектом что-то дала?

– Однажды объект упустили в метро, – сказал Дима, – его не было часа четыре. Все остальное время – на глазах.

– Упустили в метро? Думаешь, знает о слежке?

– Думаю, нет, – ответил Дима.

Человек в погонах чуть наклонился вперед.

– А я думаю – да.

Повисла пауза. Военный откинулся в кресле. За его спиной висел флаг и большая карта района.

– У тебя там мелодрама? – подмигнул мужчина в форме. – Да, Димыч?

Дима кивнул.

– Мы не ищем легких путей, – сказал он. – Помоги мне. Женщина где-то в лесу. Не зря Генкин лежал на шоссе в этом районе.

– Мы ищем, – кивнул мужчина в форме. – Но я предлагаю взять объект и допросить его.

– Пока нельзя, – покачал головой Дима.

Дима посмотрел на карту. Лес выделялся на карте обширным многокилометровым пятном. На самом краю его задевала змея шоссе. Именно там был найден Виталий Генкин.

– Хорошо, – сказала Марина. – Просто отлично. Вы работаете превосходно.

Евгений сидел напротив. Он был явно доволен. Олег Олегович смотрел на Марину круглыми влюбленными виноватыми глазами.

– И вы прекрасно справляетесь без меня, – сказала Марина, – я увеличу вам зарплату. И, если захотите, когда-нибудь сделаю партнером.

Евгений зарделся.

– Спасибо, – сказал он.

– Вы знаете, – продолжила Марина, – иногда надо на кого-то переложить весь объем дел, чтобы выявился потенциал человека. Вы меня по-хорошему удивили.

Анастасия за спиной Марины отчаянно лупила по клавишам.

– Настя, опять в аське трещишь? – спросила Марина.

Стук прекратился.

– Ты их не распускай, Евгений, – сказала Марина, – а то дела-то ты ведешь отлично, но я же понимаю, это потому, что сидишь сутками в офисе и все делаешь сам. А самому – не надо. Надо делегировать.

Евгений торопливо закивал.

– Олег Олегович, – сказала Марина.

Тот посмотрел на нее глазами побитой собаки.

– Простите меня, – сказал Олег Олегович, – за тот случай в больнице. Я… я вообще с тех пор…

Марина глубоко вздохнула.

– Видите ли, Олег Олегович, – сказала она, – противник многократно превосходил вас по интеллектуальным и финансовым ресурсам.

Ее вдруг затошнило. Захотелось все бить, крушить и ломать, Марина едва удержалась, чтобы не швырнуть чашку с недопитым кофе в бежевую стену офиса. Она купила ему халат и тапки, она была с ним, она доверяла ему, она спала рядом с ним и ничего не боялась.

Марина вспомнила, как, привезя из больницы избитого Виталика, смотрела в окно на Диму и хотела к нему под крыло, под защиту, за каменную стену, чтобы ничего самой не решать, чтобы иметь возможность быть слабой.

«Гнилье», – подумала Марина.

Она опустила прекрасные глаза, в которых появились слезы. Марина закашлялась и взяла салфетку. В офисе воцарилась тишина.

– Все будет хорошо, Марина Владимировна, – неуверенно сказала Анастасия.

Марина наконец дала себе волю и швырнула чашку в бежевую стену.

В душе бушевало пламя, на котором медленно поджаривалось сердце. Она зашла в супермаркет, толкая тележку. Стеклянные двери беззвучно закрылись за спиной.

Тележки Марине в супермаркетах попадались разные. Некоторыми было управлять удобно, некоторыми – нет. Среди неудобных были те, которые тянуло направо. Были те, которые тянуло налево. А также те, которые тормозили и ехать не хотели вообще никуда. Но сегодня Марине попалась тележка для настоящих асов. Легкое движение руки – и она плавно уезжала за горизонт, как будто ее готовили для гонок в «Формуле-1». Марине тут же захотелось на ней прокатиться. В душе прояснялось, как на небе после грозы.

«Можно основать новый вид спорта. Гонки на тележках из супермаркета», – подумала она.

Перед Мариной лежал огромный магазин, заполненный множеством интересных товаров. В сумочке – кошелек и россыпь банковских карточек. Вокруг люди. Лица у них были одухотворенными, как будто они были не в магазине, а как минимум в филармонии. Играла музыка.

– Но! Но, моя верная лошадка, – сказала Марина, подталкивая тележку.

Та послушно покатилась вперед, повинуясь легчайшему движению пальцев. Марина пошла за ней, слегка придерживая транспортное средство. Справа начались ряды с музыкальными дисками. Марина прихватила «Фантом оперы», «Джанго» и Диму Билана, к которому питала необъяснимую симпатию. Взяла еще пару фильмов со своим любимым актером Алексеем Серебряковым, журналы «Космополитен», ELLE и Shape. Тележка заметно потяжелела, но катилась все так же изящно, как будто парила над гладким блестящим полом, в котором отражалась во всех деталях. Серебристые решетки напоминали о радиаторах «Роллс-Ройсов».

Марина увидела в конце зала какое-то сияние и подошла посмотреть. Набор для барбекю.

– «Хорошенький», – подумала Марина.

Набор уместился. Потом она прихватила еще несколько бутылок розового муската и вина «Седьмое небо князя Голицына», сладкого, тягучего, похожего на жидкий изюм. Потом Марина повернула за угол и на секунду притормозила. Это был ее любимый отдел – средства по уходу за волосами. Бесконечные ряды масок, пенок, лаков, спреев, восков, шампуней и бальзамов. Прямо по курсу перед Мариной нарисовалась еще одна тележка, которая неспешно шла на сближение. Одно колесико у нее проворачивалось, и вообще она была далеко не так хороша, как та, что досталась Марине.

«Завести, что ли, свою тележку для шопинга, – думала Марина, – играют же в бильярд своим кием, а в боулинг – своим шаром. Я хочу всегда делать покупки с этой тележкой. Я бы даже отвезла ее своему автомеханику. Он бы смазал колеса и отрегулировал управление, хотя, кажется, она и так – само совершенство. А еще можно именную табличку укрепить».

Марина положила в тележку шампунь с цитрусовым ароматом, мгновенную тающую маску и крем для волос, масло и целую серию средств для укладки. Вторая тележка между тем приближалась. Марина присмотрелась. Ее толкал симпатичный метросексуал. Футболка топорщилась на его груди, лишенной волосков. Мускулы натягивали рукавчики. Весь он был масляный, сияющий, в тесных джинсах, подчеркивающих достоинства, и солнечных очках, сдвинутых на гладкий лоб. Взгляд юноши скользнул по фигуре Марины, достиг обуви и так же медленно последовал обратно вверх. В глазах работал калькулятор – точно такой же, как в старых мультиках Диснея.

– Привет, – сказал метросексуал, обнажив белые зубы. – Почему у тебя такие грустные глаза?

– Доброе утро, – ответила Марина, вздохнув. – Глаза грустные потому, что влюбилась не в того парня. Бывает, знаете ли.

Метросексуал подвинулся поближе и дыхнул на нее мятным дыханием.

– Меня зовут Роман, и я правильный парень, – сказал красавец, – а здесь я для того, чтобы купить пенку. Посоветуйте что-нибудь.

Марина не удержалась и посмотрела на блестящую шевелюру.

– Почему бы вам не спросить об этом своего парикмахера? – спросила Марина.

Парень подвинулся поближе. Марина уловила аромат Dior Homme.

– Мой парикмахер временно недоступен, у него собачка заболела, понос, знаете ли.

Марина слегка толкнула свою тележку. Чудо на колесиках, груженное масками, шампунями, набором для барбекю, вином, дисками и журналами, резво покатилось вперед. Марина пошла за ней. Тележка набирала ход. Марина ускорилась. Ее каблучки стучали все звонче. Шлеп! Транспортное средство смачно стукнуло под зад высокую девушку в сапожках на платформе, гордо шествующую по супермаркету, как по подиуму. Бамс! Изменившая ход тележка врезалась в свою товарку, которую катил грузный мужчина. Бдзынь! Скоростная тележка, у которой, казалось, была русская душа, любящая быструю езду, со всего маху въехала в полку, на которой стояла водка. Как в замедленной съемке, бутылки дрогнули и начали клониться вниз.

Бутылки одна за одной летели, как бомбы, и разлетались на мелкие осколки. В воздухе распространялся характерный запах, на который, как бабочки на свет, тут же начали стягиваться покупатели мужского пола.

– А теперь надо бросить спичку, – сказал худой подросток, глядя на водочные лужи. – Будет еще красивее.

Медсестра сделала Виталику укол, беззвучно собралась и ушла.

– Через четыре дня выйду на работу, – сказал Виталик. – А то упущу шансы. Я все еще чувствую себя неважно, но, думаю, начальство оценит мое рвение.

Марина болтала в воздухе ногой в тапке с длинным носом.

– Расскажи мне про Леденцову, – сказала Марина. – С подробностями.

Виталик вздрогнул. Марина пристально наблюдала за ним.

– Ладно, – сказал муж, – так уж и быть. Но, боюсь, тебе не понравится эта история. Ты с ней встречалась?

– Да.

– И что она говорила?

– Что ты был ее любовником, – не моргнув глазом, сказала Марина.

– Врет, – рассмеялся Виталик. – Сочиняет. Она всем это рассказывала, пытаясь поднять свои акции.

Марина приподняла бровь.

– Ты не представляешь, – сказал Виталик, – она мне проходу не давала! Звонила, писала записки, старалась любым способом остаться со мной наедине, обнять, когда мы обедали с коллегами. Представляешь? А я… не мог же я ее оттолкнуть. В нашем обществе не принято, чтобы мужчина отказывал женщине. Я бы выглядел идиотом. Я и так им, в общем, выглядел. Сколько раз я сообщал ей, что женат, что не хочу, не буду, что отношусь к ней как к коллеге.

Виталик сделал паузу.

– Она в конце концов вообще с ума сошла. Начала нести чушь.

– Например? – спросила Марина.

– Ну, что, если бы я был вдовцом, у нее появились бы шансы.

Марина наклонилась над сидящим мужем.

– А может, это она писала записки «Смерть близка»? Может, это ее рук дело? Девушка умная, с жизненным опытом, на руководящей должности… Может, это она, а вовсе не Дима? Может, все из-за тебя?

Виталик покраснел от ярости.

– Про этого твоего хахаля не надо ничего говорить! – заорал он. – Я твой муж, и точка.

Марина села на стул и закинула ногу на ногу.

– Да, ты мой муж, и точка, – сказала она.

– Нет, это не Леденцова, это твой Димочка, – сказал Виталик, – все сходится. Леденцова никогда Жанну в глаза не видела. Она никогда не бывала в том магазине, где мы купили то платье, она ничего не знает о твоей сестре… Она просто старший менеджер. Если бы она хотела мне отомстить, то уволила бы, и все дела.

Что-то шевельнулось в памяти Марины. Она сжала виски руками.

– А Черкашин знал Жанну, именно он ей купил платье, которое она потом сдала, именно он обеспечил ее приглашением.

Марина замотала головой, не убирая рук от висков. Воспоминание было близко, оно мелькнуло, почти далось в руки, но голос Виталика не давал сосредоточиться.

– Помолчи, – крикнула она, – пожалуйста!

– Не затыкай мне рот, – тут же отозвался он, – я выяснил, что Черкашин был на том приеме, в честь показа мод Вивьен Вествуд. Он там был. Лично.

– Что? – спросила Марина. – Не может быть.

«Почему перед тем, как Жанне вручили розу, вы спрятались в темном углу? – вспомнилась Марине фраза Димы. – Мне об этом сообщили».

Между тем следы воспоминания – какого-то очень важного – испарились без следа. Ключ от загадки, едва блеснув надеждой, вновь был утерян.

– Вы будете ее продавать? – спросил страховой комиссар, глядя на побитый бок «Альфа-Ромео». – Сто пятьдесят девятые «Альфы» сейчас неплохо идут.

– Нет, – покачал головой Дима. – Продавать не буду. Кстати, это был каблук.

Страховой комиссар заулыбался.

– Семейная сцена? – спросил он.

– Да.

Страховой комиссар провел пальцем по искореженному борту шедевра итальянского автопрома.

– Женщины загадочные существа, – сказал он, – даже самые умные из них. Они хотят любви, внимания, защиты, стабильности. Они хотят всего, абсолютно всего. Хотят несбыточного. Словно все, как одна, являются фанатками сказки по Золушку. Даже те, кто в этом не признается, ждут, выглядывают, мечтают. Вера в сказку умирает даже позже, чем надежда.

Комиссар открыл дверцу и заглянул в уютное нутро, обитое белой кожей.

– И при этом они истеричные, эмоциональные, неверные. С ними невозможно иметь дело, – продолжил он. – Они считают, что у них есть только права, а обязанностей – никаких. Особенный ужас – это красивые женщины. И самый большой и кошмарный ужас – это красивые и богатые женщины. У этих вообще никаких тормозов.

Дима захохотал во все горло.

– Вы предпочитаете бедных и некрасивых? – спросил он.

– Нет, – сказал комиссар, – я предпочитаю не ориентироваться ни на красоту, ни на богатство, мне все равно, что скажут о моем выборе, я смотрю на женщину и прислушиваюсь к сердцу. Если оно начинает частить…

– И часто оно у вас частит? – спросил Дима.

– Последний раз два месяца назад, – признался комиссар. – Девушка разбила «Нисан». Я приехал, смотрю – красавица ходит кругами вокруг машины и плачет.

– Утешили?

– Да.

– И она была очень бедной и очень некрасивой? – засмеялся Дима.

– Ни то, ни другое. Но это неважно. Вы согласны?

– У меня другая проблема, – сказал Дима. – Меня любят все женщины. Но за деньги. Я уже забыл, когда кто-то интересовался мною просто потому, что я хороший человек. Вам проще.

Комиссар погладил капот «Альфы».

– Девушке, которая разбила свою «Альфу», наплевать на деньги, – сказал он. – Уж на ваши точно. Так что одно исключение у вас есть.

– Да, – сказал Дима. – Чудеса бывают, знаете ли.