Тайна прошлогоднего снега Роньшин Валерий

Глава XV

ПРИШЕЛЬЦЫ ИЗ ЧЕРНОЙ ДЫРЫ, ИЛИ ПОДВОДНОЕ КЛАДБИЩЕ

И вот на Бесовку опустилась ночь. Злобно светила луна на небе. Злобно выли волки в Подрывайкином лесу. А у самого леса стоя­ла заброшенная избушка, в которой мне была на­значена встреча. В злобном свете луны избушка выглядела довольно-таки зловеще. "А вдруг это избушка-ловушка?" — подумала я. Ведь если Володька оказался не Володькой, то и бог вполне мог оказаться не богом. И я, значит, войду в эту избушечку, а там меня поджидают меркуриане или эти… как их… существа, порожденные моим умом.

Впрочем, долго думать я не любила. Да и майор Гвоздь не раз мне советовал: "Не надо слишком много думать, Эмма. Кто много думает, тот мало делает".

"А! Будь что будет!" — решила я и со всей си­лы врезала ногой в дверь, надеясь вышибить ее с одного удара. Но моя нога легко прошла сквозь дверь, как будто никакой двери не было и в по­мине. И я вслед за свой ногой влетела… нет, не в темную тесную избушку, а в светлое просторное помещение, в котором за мониторами сидели ка­кие-то военные, а по экранам бежали какие-то цифры.

Мое появление не произвело особого впечат­ления. Вернее сказать, оно вообще никакого впе-чатления не произвело. Все продолжали сидеть как ни в чем не бывало и пялиться на экраны.

Я подошла к одному из военных с капитански­ми погонами — капитану, стало быть, — и вежли­во постучала ладошкой по одному из погон.

— Простите, пожалуйста… Он обернулся.

— Жора?! — вырвалось у меня.

Да, представьте себе, это был дурачок Жора. Правда, уже без соплей и слюней.

— Пойдемте, Эмма, я вас отведу к начальнику.

- А…

— Он вам все объяснит, — опередил мой во­прос Жора-дурачок, ну то есть капитан. — Идемте.

И мы пошли по какому-то длинному-пред­линному коридору… Похоже, что избушка изнут­ри была во много раз больше, чем снаружи. Да и избушка ли это — начинала я уже сомневаться.

— А… — снова хотела я спросить.

— Оптический обман, — опять опередил мой вопрос капитан. — Для конспирации.

— А-а, — протянула я, хотя чего "а-а", сама толком не поняла. Я вообще пока что ничего не понимала.

Наконец мы подошли к двери, на которой было написано:

НАЧАЛЬНИК ОСОБОГО ОТДЕЛА

Сердце мое радостно заскакало, словно мус­танг (мустанг, ребята, это дикая лошадь северо­американских прерий). Я уже точно знала, кого сейчас увижу.

— Прошу, — открыл дверь капитан, пропус­кая меня в кабинет.

А в кабинете за столом сидел майор Гвоздь, как всегда покуривая сигаретку и покручивая свои роскошные усы.

Я чуть на шею ему от радости не кинулась. Ну теперь-то все будет окей, раз я встретила бравого майора. Но, оказалось, рано я обрадова­лась.

Впрочем, не буду забегать вперед.

Итак, передо мной сидел майор Гвоздь.

— Петр Трофимыч, вот так встреча! А куда вы пропали-то?! Хотя б позвонили мне разок…

— Позвонить?.. Тебе?.. — как-то странно гля­нул на меня Гвоздь и перевел разговор на другое, точнее, на другого: — Знакомься, Эмма, — кив­нул он на Жору, — это мой заместитель, капитан Кипятков.

— Здравия желаю! — козырнул мне Кипятков.

— Здрасте, — ответила я.

— А я тут недавно одну штукенцию изобрел, — начал рассказывать Гвоздь, пуская дым колечка­ми, — с ее помощью можно вступать в телепати­ческий контакт в радиусе трех километров…

— То-то мне божий голос знакомым показал­ся, — припомнила я. — А почему вы, Петр Тро­фимыч, сразу не сказали, что это вы?

— Чтоб отец Онуфрий ничего не заподозрил, если б каким-то образом подключился к нашей телепатической волне. А так ты с богом беседу­ешь — ничего подозрительного.

— Кстати, — воскликнула я, — а вы знаете, что этот самый отец Онуфрий молится на птичь­ем языке?!

— Так точно, знаем! — козырнул Кипятков.

— А то, что в этой церкви на всех иконах нимбы у святых квадратные, вам известно?

— Известно, — кивнул Гвоздь. — Ты лучше, Эмма, расскажи, как ты в Бесовке оказалась?

— Меня шофер Лихачев на своем "уазике" привез.

— Это нам тоже известно. Ты с самого начала расскажи.

И я начала с самого начала. Когда я дошла до смерти Гафчика, майор, подкрутив левый ус, сказал со вздохом:

— Да, жаль, хороший был пес.

Когда я дошла до смерти Володьки, майор, подкрутив правый ус, сказал со вздохом:

— Да, жаль, хороший был парень.

А когда я рассказала про море крови в номере отеля, Гвоздь и Кипятков понимающе перегляну­лись.

— Глюколюс-галлюцинациус, — со значением сказал майор капитану. — Верно, старина?

— Так точно! — козырнул Кипятков.

— Вы хотите сказать… — начала я.

— Нет, Эмма, мы хотим спросить: а не было ли в том номере черного цветка с черными ко­лючками?

— Был! — тотчас вспомнила я.

— Тогда все ясно. Из-за этого цветочка, кото­рый по-научному называется глюколюс-галлю­цинациус, тебе и чудилось море крови. Он своим запахом вызывает сильнейшие галлюцинации.

— А может, тогда и мое падение с небоскреба тоже было галлюцинацией?

— Никак нет, Эмма! Ты в самом деле грохну­лась с небоскреба, и от тебя одно только мокрое место осталось.

— Петр Трофимыч, — улыбнулась я, — вы меня интригуете или прикалываете?

— Ни то, ни другое. Мне Гриша Молодцов из Америки звонил и сообщил о твоем падении.

— А как же я потом в самолете оказалась?

— На этот вопрос я тебе отвечу чуть позже, — пообещал Гвоздь, ловким щелчком послав оку­рок в пепельницу. — А пока что продолжай.

Я продолжила. И рассказала про мага Гаврикова и про то, как он вышел за пределы позна­ния в область непознаваемого и узнал там, что за мной охотятся порождения моего ума, чтоб за­владеть моим внутренним "Я".

— Вечно этот Гавриков все упрощает, — ус­мехнулся Гвоздь, задымив второй сигаретой.

— А вы его знаете, Петр Трофимыч?

— Так точно! Он у меня в отделе работал до того, как организовал свою Скорую помощь при полтергейстах.

— И вы считаете, что меня не преследуют ни­какие порождения моего ума?

— Никак нет! — отрезал, словно скальпелем, майор;

— А кто же тогда меня преследует? Меркуриане, что ли?

— Никак нет! — теперь уже отрубил, словно топором, майор.

— Тогда кто же?.. — не понимала я.

— Пришельцы из Черной Дыры.

Я, конечно, не особо разбиралась в космиче­ской терминологии, но все же знала, что Черная Дыра — это никакая не дыра, а — тело, которое притягивает и пожирает все, что попадается ему в космосе.

О чем я и сообщила бравому майору.

— Никак нет! — в третий раз то ли отрезал, то ли отрубил Гвоздь. — По данным Службы без­опасности Черные Дыры — это потайные ходы, через которые обитатели параллельных и перпен­дикулярных миров воруют из нашей Вселенной звезды, планеты и даже целые галактики…

— А откуда вам известно, что "мои" пришель­цы — именно из Черной Дыры?

— Жора, объясни, — велел майор.

— Слушаюсь! — козырнул капитан, и принялся объяснять:

— Год назад товарищ майор изобрел специальный счетчик, с помощью которого можно с земной орбиты точно определять численность людей на Земле. Это изобретение было практиче­ски опробовано секретными космонавтами на сек­ретной космической станции "Поплавок"…

— "Поплавок"?! — воскликнула я, сразу же вспомнив свой прикольный сон № 15. — Мне снилась эта станция, только вместо космонавтов на ней были мои родители.

— Твои родители, Эмма, действительно были на "Поплавке", — сказал Гвоздь, пуская в пото­лок кольца дыма. — А ты небось думала, что они в прошлом году в командировки ездили, да?

— Да, — кивнула я, — в Крым и Нарым.

— А в этом году, ты думаешь, они уехали в Катманду и в Тимбукту, так?

— Да, — кивала я опять. — А разве не так?

— Не так. Они снова улетели на "Поплавок".

Чтоб мои мамочка с папочкой оказались сек­ретными космонавтами? Да такого просто быть не может!.. Хотя… Хотя как-то раз я смотрела вместе с родичами какую-то телепередачку, где говорилось, что перед запуском космического корабля космонавты находятся в режиме готов­ности аж пять часов. Я еще тогда удивилась, как это они столько времени без тубзика обходятся. И папочка со знанием дела объяснил, что космо­навты на старте пользуются памперсами. А ма­мочка, тоже со знанием дела, добавила, что и в открытый космос космонавты в памперсах выхо­дят. Тогда я не придала их словам никакого зна­чения. И вот теперь…

— А что они сейчас делают на этом "Поплав­ке"? — спросила я у Гвоздя.

— То же, что и в прошлом году, — считают людей на Земле.

— А зачем?

— Для сравнения с данными годичной давно­сти. И уже выяснилось, что людей на Земле меньше, чем должно быть.

— Может, просто смертность выросла? — предположила я.

— Никак нет! Смертность обычная: 55 мил­лионов человек в год.

— Тогда, может, рождаемость упала?

— Никуда она не падала. Наоборот, растет, судя по моему "счетчику". А народу на Земле при этом все меньше и меньше.

Наш разговор все больше и больше походил на диалог из какого-то фантастического боевика. Пришельцы… Черная Дыра… секретная космиче­ская станция… Но меня уже заколебало удив­ляться. Ну сколько можно в самом-то деле?..

И я продолжила как ни в чем не бывало:

— Вы хотите сказать, что пришельцы из Чер­ной Дыры воруют еще и землян?

— Так точно, — козырнул Кипятков.

— И вы думаете, что их цель — украсть всех землян, а потом переселиться на нашу планету?

— Никак нет! — козырнул Кипятков. — Мы думаем, что цели у них гораздо глобальнее.

— Куда уж глобальнее, — хмыкнула я. — За­владеть Землей!

— С точки зрения нас, землян, это, конечно, глобальная цель, — согласился майор Гвоздь. — А для пришельцев из Черной Дыры — это не цель, а всего лишь — целька. Главная их цель — украсть нашу Солнечную систему.

Да уж, и впрямь глобальная цель!

— А откуда вы это знаете, Петр Трофимыч?

— Отсюда, — постучал Гвоздь указательным пальцем себя по лбу. — Своим умом дотумкал. К тому же мы располагаем некоторой информа­цией: здесь, в Бесовке, находится Передающий центр пришельцев. Та самая церквушка, где ты была днем. Через ее черные купола в Черную Дыру уходят таинственные шифровки. Жора, по­кажи.

— Слушаюсь! — козырнул Кипятков и пока­зал мне шифровку:

758585858869060790587834623728384905906067 74734636634758657854686758687837847848576968 097878638462375236555123514467536759835674534 8465 659565465687 886643267546

— А нельзя ли ее как-то расшифровать? — спросила я заинтересованно.

— Уже расшифровали. Жора, покажи рас­шифровку.

Кипятков показал:

ПРОШЛОГОДНИЙ СНЕГ ПРОШЛОГОДНИЙ СНЕГ ПРОШЛОГОДНИЙ СНЕГ ПРОШЛОГОД­НИЙ СНЕГ ПРОШЛОГОДНИЙ СНЕГ ПРОШЛО­ГОДНИЙ СНЕГ ПРОШЛОГОДНИЙ СНЕГ ПРО­ШЛОГОДНИЙ СНЕГ ПРОШЛОГОДНИЙ СНЕГ…

— Гавриков говорил, что прошлогодний снег — это артефакт, — вспомнилось мне.

— Нет, это не артефакт, и даже не снег, и уж тем более не прошлогодний.

— А что ж это, Петр Трофимыч?

— Скорее всего, нечто такое, под чем подра­зумевается нечто совсем иное, — глубокомыслен­но изрек Гвоздь.

— О, Петр Трофимыч, — осенило меня, — а что, если под "прошлогодним снегом" пришель­цы подразумевают плотоядные облака, и земляне вовсе не исчезают с Земли, а их плотоядные облака пожирают. Меня вон тоже облако слопа­ло, — пожаловалась я, — а сейчас переваривает.

Гвоздь покачал головой.

— Плотоядные облака, Эмма, здесь ни при чем. Это наши земные дела. В Бесовке когда-то располагался секретный полигон для испытания нового секретного оружия — этих самых плотояд­ных облаков. Кстати сказать, плотоядные обла­ка — мое изобретение, — горделиво отметил бра­вый майор. — И очень ценное, между прочим. К примеру, засели какие-нибудь бандиты в горах и их оттуда никакими пушками не выбить. Тогда на горы насылается стадо плотоядных облаков — и проблема снята… Жаль только, что работы по этому проекту свернули из-за нехватки средств.

— А облака, выходит, над Бесовкой так и кру­жат?

— Кружат, — подтвердил Гвоздь. — Но они совершенно безопасны. Испытания были оста­новлены на первой стадии "окутывания объекта", до второй стадии "поедания объекта" дело так и не дошло. А жаль, очень жаль.

Но мне, честно сказать, было вовсе не жаль. Я была на семьсот семьдесят седьмом небе от сча­стья, что меня в данный момент никто не перева­ривает. И на радостях выдала блестящую идею:

— Петр Трофимыч, а что, если взять да и за­хватить Передающий центр? А пришельцев всех разом арестовать: и Онуфрия, и Каннибалова, и Смертолюбову, и Одуванчикову…

— Я гляжу, Эмма, ты все такая же торопы­га, — посмеивался майор, заодно подкручивая усы. — Тебе надо было родиться от своей бабуш­ки, раз ты так торопишься.

— А что?! — горячилась я. — Классная же идея!

— Идея, конечно, классная. Но, как говорит­ся, ждали, пока сварится, — нужно подождать, пока остынет. Тем более что ситуация складыва­ется двоякая, я бы даже сказал — троякая. В этом деле появился побочный эффект.

— А что это такое?

— Кипятков, объясни, — распорядился Гвоздь.

— Слушаю! — козырнул капитан и объяснил: — Побочный эффект — это то, что сбоку.

— А.что тут сбоку?

— Не "что", а кто, — уточнил майор.

— И кто?

— Ты!

— Я? — изумилась я.

Гвоздь протянул мне листок бумаги.

— Вот, прочти расшифровку шифровки, кото­рая ушла из Передающего центра в Черную Дыру буквально вчера вечером.

Я прочла:

ЭММА МУХИНА ЭММА МУХИНА ЭММА МУ­ХИНА ЭММА МУХИНА ЭММА МУХИНА ЭМ­МА МУХИНА ЭММА МУХИНА ЭММА МУХИ­НА ЭММА МУХИНА ЭММА МУХИНА ЭММА МУ­ХИНА ЭММА МУХИНА ЭММА МУХИНА…

— Ничего не понимаю, — вертела я бумажку в руках. — А я-то тут при чем?

— Дело в том, Эмма, что ты не ты.

— Я не я?

— Так точно! Ты погибла год назад.

— Как погибла?

— Как герой! Смертью храбрых. При выпол­нении секретного задания. Поэтому я тебе и не звонил все это время. А ровно через год мне зво­нит из Штатов Гриша Молодцов и говорит, что ты грохнулась с небоскреба. А еще через не­сколько дней ты появляешься в Бесовке живая и невредимая. Вот как ты все это объяснишь?

— Даже не знаю, — чесала я свою репу. — Та­ких крутых заморочек со мной еще не бывало. А вы точно уверены, Петр Трофимыч, что я в прошлом году погибла?

— Я лично присутствовал на твоих похоронах и видел тебя в гробу.

— А где меня похоронили?

— Неподалеку отсюда, на подводном кладбище.

— На подводном?! — воскликнула я, тотчас вспомнив картину Смертолюбовой под названи­ем "Подводное кладбище", которая мне присни­лась в прикольном сне, не помню уж каком по счету — рыбки плавают между крестов и надгро­бий, а на одном из надгробий крупно написано: "МУХИНА".

— А что это за подводное кладбище? — поин­тересовалась я.

— Жора, объясни. Жора объяснил:

— Раньше здесь было две Бесовки: Малая и Большая. Малую Бесовку затопили, на этом мес­те сейчас водохранилище.

— А почему меня похоронили именно в Ма­лой Бесовке?

— Согласно твоему завещанию, — сказал майор Гвоздь, ловким шелчком послав в пепель­ницу второй окурок.

— Я оставила завещание?!

— Так точно!

Ну и дела! Гафчик завещал похоронить себя в тельняшке; Воробей завещал развеять свой пепел над родной школой; а я, стало быть, завещала похоронить себя в Малой Бесовке… М-да, прямо цепочка из завещаний выстраивается. Я чувство­вала внутренним чутьем, что во мне наклевыва­ется какая-то догадочка, но какая именно — ни­как не могла понять.

— Петр Трофимыч, — деловито заговорила я, — мне надо срочно увидеть свою подводную могилу. Думаю, что после этого я сумею вам объяснить, каким образом я растроилась.

Старый сыщик сразу понял, что к чему.

— У тебя наклевывается какая-то догадочка, да, Эмма?

— Так точно! Но только пока не пойму, какая именно.

—- Жора! — позвал майор.

— Я! — откликнулся капитан.

— Выдай Эмме водолазное снаряжение, пусть осмотрит подводное кладбище.

— Слушаюсь! — козырнул Кипятков.

Глава XVI

ГОРЫ ТРУПОВ, ИЛИ Я И Я

Итак, я сказала себе: раз, два, три. И нырну­ла. Глубоко-глубоко. И словно бы оказа­лась в небе, как тогда, когда летела на крыльях любви к Острову Очарования. С той лишь разницей, что вместо крыльев за спиной у меня были баллоны, вместо неба вокруг меня разливалась вода, и я не летела, а плыла, и не на виртуальный Остров Очарования, а в затоплен­ную Малую Бесовку, где меня похоронили год назад. Вот в принципе и вся разница.

"Вода, вода, кругом вода…" — вспомнила я старинную песенку. А под водой привольно рас­кинулась Малая Бесовка. Деревня как деревня, кстати сказать, только, что в конюшнях никто не ржал, в свинарниках никто не хрюкал, а в курят­никах никто не кудахтал… Полное безмолвие. Но зато и надоедливых мух не было, какие обычно бывают в обычных деревнях. Вместо мух туда-сюда сновали стайки мелкой рыбешки.

Заработав ластами, я опустилась на самое дно и прямиком поплыла на кладбище. На кладбище, как и положено, стояла кладбищенская тишина. Я без труда нашла свою могилу, она была точь-в-точь как на картине Смертолюбовой. Только по­мимо слова "МУХИНА" на надгробии были еще выбиты даты рождения и смерти: 19.07.58. — 10.09.02. Я призадумалась, да и как тут было не призадуматься — ведь мой-то год рождения дале­ко не пятьдесят восьмой, да и погибла я, если верить майору Гвоздю (а я ему, безусловно, вери­ла) не в две тысячи втором, а год назад. И вот тут-то моя догадочка, которая все это время наклевы­валась, наконец-то проклюнулась. И я четко и яс­но поняла, что никакие это не годы рождения и смерти, а номер телефона — 190758100902.

Я быстренько всплыла на поверхность, доста­ла сотовый и звякнула-брякнула по этому номеру.

— Каннибалов слушает, — ответила мне труб­ка каннибаловским голосом.

Йес!.. Получилось!.. Я же говорила вам пару глав назад, что моя миленькая интуиция никогда меня не подводит. Не подвела и под водой.

— Здрасте, Егор Лукич, — сказала я. — Это Мухина вас беспокоит.

— А, Эмма, здравстуйте, здравствуйте, — за­рокотал он в трубку. — Как поживаете?

Но мне было не до светских разговоров.

— Егор Лукич, — напрямик сказала я, — хо­телось бы получить от вас ответы на кое-какие вопросы.

— Пожалуйста, — легко согласился Канниба­лов. — Задавайте свои вопросы.

— Не по телефону.

— О, даже так. Ну хорошо, тогда встречаемся в баре "В двух шагах от сердца".

— Это который в моем сне?

— Нет, который в Туле.

Пи… пи… пи… пошли короткие гудки. И я тоже пошла. Точнее — поехала. В Тулу.

До Сковороды меня подбросил на своем дран­дулете все тот же акаде… ой, то есть шофер Лихачев, дико обрадовавшийся, что плотоядное об­лако оказалось вовсе не плотоядным. Ну а от Сковороды — тррр-дррр — пару часов автобусом до Яичницы, а от Яичницы — тррр-дррр — пару часов автобусом до Тулы.

И вот я уже входила в бар "В двух шагах от сердца", который ничем не отличался от бара с аналогичным названием в моем прикольном сне № 43. Только что моего сердца в двух шагах не было. Впрочем, как это не было? Было! Оно сту­чало у меня в груди: тук-тук-тук…

Короче, я вошла в бар, села на высокий табу­рет у барной стойки и заказала… нет, не водку (водку я заказываю только во сне), а стакан апельсинового сока. В это время на эстраду вы­шла… нет не японка, а астрономичка — Надежда Львовна Одуванчикова. И запела:

Подари мне прошлогодний снег, И я стану твоей навек…

Ну и так далее.

Я уже ничему не удивлялась, а сидела себе спокойненько у барной стойки, потягивала апель­синовый сок и ждала, как будут дальше разви­ваться события.

События не заставили себя долго ждать. Тут же стали развиваться.

Рядом со мной на соседний табурет опустился Каннибалов.

— Привет, Эмма, — с ходу перешел он на "ты", — небось не терпится узнать, что такое прошлогодний снег?

— Да не особенно, — с притворным равноду­шием ответила я, а сама зорко оглядела зал, отра­жавшийся в зеркальной стене за барной стойкой. Вся банда пришельцев была в сборе. Одуванчикова пела песенку на эстраде, Смертолюбова пила коктеильчик за столиком, за другим столиком усердно молился отец Онуфрий… А за третьим столиком я увидела… карлика Большакова, да, да, того самого, которого я утопила в Ла-Манше. Наши взгляды скрестились, словно шпаги. Мерз­кий карлик мерзко ухмыльнулся и помахал мне свой мерзкой ручонкой.

"Та-а-к, начинается", — поняла я. И действи­тельно — началось! Но только не то, что я думала.

- ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ! - раздался вдруг с улицы голос майора Гвоздя, усиленный мегафоном. — БАР ОКРУЖЕН! ВСЕМ ЛЕЧЬ НА ПОЛ! РУКИ НА ЗАТЫЛОК! ЧЕРЕЗ МИНУТУ ОТК­РЫВАЕМ ОГОНЬ! ВРЕМЯ ПОШЛО!..

— Да пошел ты сам… тра-ля-ля-ля-ля, — за­орал в ответ Каннибалов.

Бравый майор, конечно же, не остался в дол­гу, выдав в мегафон трехэтажную тираду:

— А ты… трах-тарарах-тах-тах…

— А ты… — теперь уже не остался в долгу Каннибалов, — трух-турурух-тух-тух…

— А ты… трам-тарарам-бам-бам…

— А ты… дрын-дырырын-дрын-дрын…

Ну и тэ дэ, и тэ пэ. Да уж, велик и могуч рус­ский язык, каких только слов в нем нет.

Короче говоря, перебранка плавно перешла в перестрелку.

БАХ-БАХ-БАХ-БАХ!.. — открыли огонь Канни­балов, Одуванчикова, Смертолюбова, отец Онуф­рий и карлик Большаков.