Северная корона. По звездам Джейн Анна

– Нет, спасибо, мне не скучно. Давай я тебе чем-нибудь помогу? Порежу что-нибудь! – Девушка вскочила, подбежала к Саше и в порыве чувств схватила огромный острый тесак.

– Меня, что ли? – покосился на него Александр с некоторой опаской и аккуратно забрал его из рук девушки. – Сестренка, сиди и расслабляйся. Ты же в гостях.

– Мне стыдно просто так сидеть, когда ты что-то делаешь.

На месте Марты Саше бы стыдно не было ни разу, а потому он несколько удивился.

– Я хотел порадовать тебя, победительница, но…. Хорошо, – решил он, закатывая почти до локтей рукава черного свитера из тончайшей шерсти, – если хочешь, можешь помыть овощи.

Марта с готовностью взялась за дело и, разбрызгав от неосторожности, вызванной замешательством из-за присутствия любимого человека, все вокруг, в том числе и самого Александра, перемыла все овощи под неспешные приятные мелодии несравненной Эллы Фицджеральд, разносящиеся по всей квартире через динамики акустической системы. Песни создавали какой-то приятный ресторанный уют. По крайней мере так казалось Марте, которая совсем не понимала, откуда у Александра диски с известной джазовой певицей, голос которой по праву считался уникальным.

А Саша явно пребывал в хорошем настроении из-за того, что встреча с деловыми партнерами была временно отменена по не зависящим от него обстоятельствам, да и на душе у него было очень спокойно – так, как уже не было долгое время. Он давно не готовил, и хотя не очень любил это занятие, которому его научил отец, сейчас получал от него кайф. Готовка казалось ему процессом, похожим на его жизнь. Как на кухне он точно знал, что и в каких пропорциях надо класть в сковороду или в кастрюлю, как правильно что-либо порезать и разложить, сколько специй или соли нужно добавлять и как долго держать на огне или в духовке, так и в своей жизни он отлично понимал, что делать, с кем общаться, как вести себя в определенных ситуациях и какими способами добиваться своего. Например, расположения Ники он все же добился – строптивая обиженная девушка вновь стала его подругой. И хотя они до сих пор так и не сходили на пейнтбол, как этого хотела девушка, их отношения становились все лучше и лучше. После первой совместной ночи на горнолыжной базе, которая прошла у них под эгидой Нового года, как исполнителя потаенных желаний, они стали больше доверять друг другу – по крайней мере Ника, для которой это был очень серьезный и ответственный шаг. Саша хорошо помнил, что тогда, уже под утро, которое все равно казалось темной ночью, ибо рассветало в начале января очень поздно, Ника, закутавшись в тонкое, но теплое одеяло, стояла около окна, думая, что Александр спит, прижавшись лбом к стеклу и долго глядя вперед. А он не спал, а смотрел на нее. Ему очень хотелось курить, он даже встал с постели, но вместо того, чтобы взять пачку сигарет и зажигалку, подошел к Нике и обнял ее.

– Ты что, – прошептал он ей на ухо и поцеловал в щеку. – Что случилось?

– Ничего, – как-то хрипло ответила Ника, не оборачиваясь. – Просто голова болит. Хочу на пейнтбол, – как-то не к месту произнесла она.

– Будет время – съездим, – пообещал ей молодой человек. – Пошли спать.

Вспоминая этот эпизод, возникший в его памяти ненароком, Александр подумал вдруг, что для Ники он так ни разу и не готовил – как-то не получалось, да и она для него тоже не готовила, хотя ему хотелось узнать, умеет ли она вкусно делать это. А вот зато ее сестричка сможет по достоинству оценить его кулинарный талант.

И она оценила.

Пару часов спустя Марта, сидя за квадратным столиком прямо около большого, почти во всю стену, окна, за которым разгорался вечер, удивленно смотрела то на приготовленный Сашей ужин, разложенный по белоснежным тарелкам, то на самого хозяина квартиры, на чьем поясе был завязан самый настоящий фартук. Как оказалось, готовит Дионов очень-таки хорошо, почти как профессионал, да и оформлять блюда умеет.

– Надо же, – восхищенно сказала ему Марта. – Ты как повар.

– Как шеф-повар, – поправил ее молодой человек, который только что закончил приготовление глинтвейна, чей терпкий аромат будоражил аппетит.

– Наверное, твоя мама на тебя не нарадуется, и папа тоже, – первой попробовала кусочек мяса Марта – Александр как-то по-особому приготовил его вместе с овощами. – М-м-м, как вкусно.

– Особенно он до сих пор не может нарадоваться, – вспомнил отца-физика, правильного до мозга костей, Саша.

– В смысле? – не поняла девушка. Неловкость перед хозяином квартиры наконец стала потихоньку пропадать. Как же хорошо, что она у него дома, в тепле, а не в холодном аэропорту!

– Мы с ним не общаемся.

– Почему? Ой, – заметив злость в глазах Саши, сообразила Марта, что задала лишний вопрос, – прости. Это, наверное, не мое дело.

– Он считает, что я живу неправильно. Совершил много непростительных ошибок, – напряженно рассмеялся молодой человек. – Ешь, сестренка, набирайся сил.

– Мне неловко, что я тебя потревожила, – призналась Марта, подцепляя вилкой новый кусочек. – Тебе, наверное, неудобно.

– Все в порядке. Если бы мне было неудобно, я бы и не делал для тебя ничего, – отозвался Саша. – Пора бы уже запомнить: я не из тех людей, которые делают что-то из вежливости, сожалея в душе о своих добреньких поступках, приносящих массу неудобств. Я делаю то, что считаю нужным. Знаешь, сестренка, я давно не хочу казаться лучше, чем я есть на самом деле.

– А я хочу, – вдруг призналась Марта.

– Ну и зря. Кому будет лучше, если ты будешь притворяться? Другое дело, если это идет из глубины души – твои порывы. А если к этим порывам тебя принуждает общество или желание видеть себя в его глазах лучше, то… Лучше остановиться, сестренка. Видишь, я умею напрягать иногда, – рассмеялся Александр, видя удивление в светлых глазах девушки. Ему, внимательному от природы, вновь что-то показалось странным, но Саша опять так и не понял, что именно.

– Мне нравится, как ты говоришь, – вздохнула Марта. – Иногда ведь и правда хочется выглядеть хорошей. Когда просят, например, помочь, а тебе это…м-м-м… неудобно, что ли.

– Невыгодно, – подсказал Александр. – А ты ведь наверняка плохо умеешь говорить «нет»?

– Бывает, – кивнула девушка. – Но, правда, когда я стала концертмейстером, пришлось себя ломать. Люди стали по-другому относиться, кое-кто хуже – я перестала им нравиться. Кое-кто, хотя, наверное, так говорить нельзя, стал завидовать, и опять же отношения ухудшились, потому что я это чувствовала. Чувствовала их зависть. И вчера, когда меня поздравляли… чувствовала ее, – вдруг призналась она.

– Зато у тебя появилась возможность понять истинную сущность людей, не так ли?

– Это точно, – хмыкнула девушка, и голос ее слегка поменялся, сделался чуть более взрослым и жестким. – Между прочим, люди искусства – это не васильки и не одуванчики с поляночки, как многие считают. Среди них… нас есть такие, которые дадут по хитрости, наглости и коварству фору любому бандиту.

Саша, который в это время пережевывал мясо, от неожиданности закашлялся, выпил воды из стакана и с одобрением посмотрел на девушку.

– А ты бываешь не совсем ребенком, – улыбнулся он ей неожиданно. – Понимаю, почему ты выиграла, сестренка.

– И… почему?

– Я не слишком хорошо понимаю людей, не вижу их насквозь, но одно разглядеть я могу хорошо – внутренний стержень. У тебя он есть. И, видимо, железный, хоть и тонкий. А так ты выглядишь самым настоящим цветком.

Лотос в груди девушки согласно кивнул. Он наслаждался обществом Александра. Для него это было самой лучшей подкормкой.

– Почему тебя зовут Мартой? – вдруг спросил Саша, когда они уже закончили ужин и Карлова вызвалась помыть посуду. Она уже протерла последнюю тарелку, чувствуя себя усталой, но довольной. Кто бы мог подумать, что она вот так вот запросто будет ужинать с Сашей!

Услышав его вопрос, Марта немного смутилась, но все же ответила:

– Потому что я появилась на свет в марте. Когда я родилась, мама долго не знала, какое мне имя дать, а потом назвала в честь месяца.

Молодой человек неожиданно поднял бровь и с некоторым оживленным удивлением посмотрел на девушку, поглаживая подбородок указательным пальцем.

– Я знал одного человека, которого тоже назвали в честь марта месяца. Какого числа ты родилась?

– Шестнадцатого. Шестнадцатого марта.

– Так скоро у тебя будет день рождения?

– Ага. Скоро. Двадцать лет исполнится, – вздохнула девушка, из-за конкурса вообще забывшая о своем дне варенья. Ну и не очень-то она его и любила.

– Большая девочка, – усмехнулся Александр, который отчего-то воспринимал Карлову как подростка, а теперь как-то резко осознал, что она уже давным-давно совершеннолетняя, и вдруг нахмурил лоб. – А Март ведь тоже родился шестнадцатого числа.

– Март?

– Тот человек, о котором я тебе говорил. – В голосе брюнета послышалось уважение, смешанное с чем-то еще: то ли опаской, то ли восхищением. – Человек по имени Март. Вернее, звали-то его Андреем, а Март – это кличка.

– Прикольно, – сказала девушка.

– Андрей Март и прикольно – несовместимые понятия, – улыбнулся уголком тонких губ Александр. – Не забивай голову, – сказал он Карловой, удивленно взглянувшей на него.

– А он был твоим другом? – спросила она уже по пути в огромную гостиную с высокими потолками. В руках у них обоих были большие бокалы из толстого стекла с горячим глинтвейном.

– Слава высшим силам – нет. Я был его… должником.

– В смысле, должен был ему денег?

– Нет. Услугу. Взамен услуги, которую когда-то оказал мне он. – Саша первым сел на диван. Было видно, что алкоголь его расслаблял. Может быть, поэтому он был разговорчивее обычного.

– А что это была за услуга? – села рядом Марта. Ей отчего-то хотелось спать, но она твердо решила, что не заснет – она обязана наслаждаться обществом любимого, пока есть такая возможность.

– Он спас моего брата.

– Ого! Наверное, он был очень добрым?

Александр рассмеялся.

– Марта, девочка, – сквозь смех говорил он, как будто бы Карлова поведала ему невероятную шутку, граничащую с глупостью, – а ты умеешь поднять настроение. Добрым, да, как Санта-Клаус. Ас доброты. Только, – тут он коснулся двумя пальцами вертикальной складки между носом и верхней губой, – вот здесь у него от этой доброты усики пробивались.

Девушка, поняв, что Дионов имеет в виду фюрера фашистской Германии, только улыбнулась, не зная, что сказать.

– Я не понимаю, – мягко сказала она, глядя в бокал с горячим вином.

– Март был криминальным авторитетом. Беспредельщиком, жил не по понятиям – то есть не по воровским законам, – вдруг перестал ржать Саша. – Тогда он только-только в очередной раз откинулся из зоны, сколотил банду и занимался дележом территории. Естественно, это было не так громко, как в девяностые, но, думаю, даже ты слышала про «Пристанских» – организованную преступную группировку, ОПГ, как говорят наши доблестные, – в тоне Александра появился тонкий яд, – представители закона, ныне господа полицейские.

– А-а-а, бандиты из района Южной пристани? – вспомнилось Марте, которая новостями всегда интересовалась куда меньше, чем музыкой. – А Ника же как раз там живет! Бабушка все время говорила ей раньше, чтобы она была осторожной, мол, у них в районе отморозков всяких много. Ой, а ты же сам там жил, да?

– Да, – со смехом в глазах ответил Александр. – И я там тоже… жил.

– И что этот Март? Как он спас твоего брата? – не понимала, к чему клонит молодой человек, девушка, заинтересовавшись тезкой – почти тезкой.

– Это было давно. Я учился, наверное, классе в десятом. А брат был совсем мелким. Не помню: то ли четвертый класс, то ли пятый заканчивал, – положив локти на колени и опустив голову вниз, произнес брюнет, рассматривая пол. Марта же украдкой разглядывала его самого. – Наш отец уже тогда был довольно известным физиком и возглавлял лабораторию в закрытом НИИ. Он придумал одну штуку – сейчас она уже запатентована им, но тогда она находилась в стадии финальной разработки, и отец должен был вот-вот представить ее то ли научному совету, то ли еще кому-то. Не помню. А кое-кто сильно не хотел этого и попытался помешать отцу. Сначала эти люди пытались выкупить его изобретение, дать взятку, но он, естественно, не соглашался. Принипиальный. Потом стали угрожать. На него это тоже не произвело должного впечатления. Я закурю, сестренка? – спросил он Марту, и она сказала тихо:

– Кури, если хочешь.

– Короче, – Саша выпустил густую струйку белого дыма, – они тогда просто-напросто похитили брата и прислали отцу письмо, типа: «Делай все, как мы велим, иначе пацану хана. Рыпнешься к ментам – пришлем пацана по частям». Пока отец тупил, – еще одна струя дыма взбешенным от собственного бессилия привидением развеялась в воздухе, – я кое-что решил для себя. И пошел к этому самому Марту. Мы во дворе о нем много слышали. Не думай, я не был гопником или там еще каким недоумком, мечтающим посетить зону. Был обычным парнем, не состоял на учете в детской комнате милиции, нормально учился, гонял в футбол, с девчонками общался, – Александр стряхнул пепел в бронзовую пепельницу, – физикой занимался – отец хотел, чтобы я поступил на физмат. Я, кстати, потом поступил, да не важно. Но о Марте я много был наслышан. Тогда он для многих авторитетом был. Узнал от знакомых адрес места, где он тусуется, внаглую пришел и попросил о помощи, раскидав ситуацию.

Он смотрел в стену, но, казалось, глядел в прошлое.

– И что ты от меня хочешь? – лениво поинтересовался Андрей Март, с любопытством глядя на своего нежданного, если так можно сказать, посетителя. Дело происходило в небольшом кафе, куда добропорядочные люди заглядывали очень редко, по незнанию. Это была этакая штаб-квартира Марта, где у него был даже свой небольшой «кабинет». Книги и алкоголь чередовались, как красные и черные масти разбросанных на столе игральных карт. Светловолосый молодой мужчина с широкими бровями, выдающимися скулами и волчьим взглядом гармонично вписывался в комнату.

– Помоги…те мелкого найти. Скажите, сколько, я… я заплачу за услугу, – тихо произнес Саша, тогда еще бесшабашный симпатичный десятиклассник, ждущий больше всего на свете летних каникул. Мать обещала отправить его на море, в детский известный лагерь, а отец должен был купить BMX – он еще год назад дал слово сделать сыну такой роскошный подарок, если у того будет годовая пятерка по физике, алгебре и геометрии и если он выиграет хотя бы одну городскую олимпиаду по какому-либо из перечисленных предметов. Саша старался весь год, к тому же в этих дисциплинах он никогда и не «плавал», они давались ему легче, чем литература или русский с обществом.

– За услу-у-угу? – протянул Март, которого ситуация крайне забавляла. – Ты что несешь, крысеныш? Иди домой, пока цел. Или ты думаешь, я – бюро услуг? А? Где тут написано, что я – сыскное, твою мать, агентство?

– Я знаю, вы можете найти, – упрямо сказал Саша. – Это ведь ваш район.

Март усмехнулся и потянулся, разминая затекшие крепкие плечи, на которых были видны наколки: одна в виде руки, сжимающей заостренный кинжал, обмотанный проволокой, другая – в виде черепа, в котором горела длинная свеча. Были еще какие-то надписи, но Саша не вчитывался в них. До того как люди Марта прикола ради привели сюда мальчишку, он читал книгу – она, раскрытая посредине, лежала на столе рядом с ручкой и блокнотом. Андрей не хотелся отрываться от своего занятия, и визит пацана с наглой мордой, пока еще смиренной перед ним, раздражал, хотя, с другой стороны, молодому мужчине было смешно. Его настроения вообще менялись со сказочной быстротой, поэтому многие и считали его психом.

– Мой район. Кто тебе сказал, что мой? Ребенок, ты вообще понимаешь, к кому ты пришел? Я тебе не учитель из голливудского фильма, который разрулит все твои проблемы. Я, как бы это поизящнее сказать, – вкрадчиво произнес Андрей, потирая подбородок, украшенный легкой небритостью, – мусор общества. Что ты от меня хочешь?

– Помощи, – так же упрямо повторил Саша. – Вы сможете найти этих уродов, которые моего брата похитили. Отец не обратится к ментам, он выполнит их требования. А они наверняка брата убьют. Или сделают с ним что-нибудь, – Саша поднял светло-зеленые с чуть расширенными зрачками, несмотря на полутьму помещения, глаза и в упор, бесстрашно уставился на Андрея Марта. Он отлично понимал, что делает, и знал, что его поведение бандита может разозлить, но также знал, что это может быть и последним шансом. Малого Саша очень любил. Да и на мать ему смотреть было тяжело – она, перепуганая, все время рыдала, и ей уже дважды вызывали «скорую». Отец пока что медлил, но был согласен с условиями похитителей.

Март с глубокой задумчивостью во взоре уставился на черноволосого юношу с серьгой в ухе.

– Читать любишь?

– Ну, так…

– «Крестного отца» читал? – с легкой насмешкой в голосе спросил Андрей.

– Н-нет. Смотрел, – признался Саша.

– Наверное, пересмотрел, да, крысеныш? – почти ласково спросил бандит. – Дон Корлеоне, помнится, тоже униженным и оскорбленным помогал. – Марту было откровенно смешно. – Думаешь, я похож на Дона Корлеоне?

Саша пожал плечами. Убежать бы, да назад дороги не было. Дома только рыдающая мать и согласный на все отец.

Март почти минуту смотрел на «просителя» оценивающим взглядом, перекатывая из одного уголка рта в другой спичку. А после вынес вердикт:

– Хорошо. Я могу помочь тебе. Но сделаю это не потому, что мне тебя жаль или мне очень нужны твои бабки, мальчик. Я просто люблю смелых. У них ведь либо здесь, – Март несколько раз коснулся пальцем лба, – ничего нет, и они конченые люди. Либо они умеют переступать через себя. – Андрей неожиданно встал и резким движением дотронулся до правого виска подобравшегося Саши указательным и средним пальцами, сложенными на манер пистолета. – А переступить через себя – это многое значит.

Саша с напряжением глядел в немигающие, кажущиеся пустыми, как пропасть, серо-голубые глаза Марта. Ему было страшно, да, но он все равно не жалел, что пришел сюда.

– Паф, – сделал вид, что выстрелил ему в висок, Андрей, который однозначно пребывал сейчас в хорошем настроении. – Поиграй со мной! – таким же резким, но очень ловким движением вдруг достал он из-под стола самый настоящий револьвер и прокрутил его в руке.

– Как? – не отрывая взгляда от оружия, спросил Александр, хотя точно понял – как.

– Русская рулетка – лучший детектор смелости, – сообщил ему молодой мужчина. – Три раза ты, три – я. Согласен, ребенок?

– Я согласен. Я не ребенок, – процедил Саша, понимая, что сейчас он никуда не денется.

– Заткнись! – бросил ему Андрей. – Я первый. Играем. Всего один патрон.

К ужасу Саши, который, видимо, все же не осознавал, до какой степени Март помешан, хозяин этого прокуренного местечка без особых раздумий открыл барабан шестизарядного револьвера, в котором действительно присутствовал только один патрон, молча показал его парню, закрыл, прокрутил барабан, поднес револьвер к левому виску, взвел курок и нажал на него. Тот только щелкнул – ничего не произошло. Пистолет не выстрелил. Безразличная пуля не проделала в черепе Марта дыру.

Саша, глядя в глаза Андрею, с трудом смог выдохнуть воздух, который показался ему разгоряченной лавой, разъедающей легкие.

– Твоя очередь, – передал ему оружие Март тем временем. Казалось, ему совершенно не было страшно, и это его даже чуть-чуть печалило. Андрей хотел чувствовать, а чувства изредка вдруг куда-то пропадали. Он впился глазами в раскрытую книгу, как будто забыв, что с ним гость.

Саша, понимая, что его пальцы слегка дрожат, а он ничего не может сделать, чтобы унять проклятую трусливую дрожь, принял хитро поблескивающий револьвер в свои руки. Да что это такое? Всего лишь одно мгновение, одно нажатие на проклятый курок – и он сможет стать трупом, остывающим куском мяса? И все?! И его не будет?

Дионов смотрел на револьвер, не решаясь выстрелить.

– Бои-и-ишься? – деланно сочувственно, как заботливая мамочка сынишку, спросил Андрей Сашу. Он, кажется, отлично понимал чувства молодого человека, и они его потешали. Март даже вперед подался, забыв, что читал увлекательную книгу.

– Нет. Да, – вдруг сказал Александр правду, зажмурился и, быстро прокрутив барабан, приставил дуло пистолета к своему виску, решив на счет «три» нажимать на курок.

Если выстрелит – он умрет сразу, но без сожалений и страха, как, черт возьми, мужик, а не как сопливая бесполезная тварь. Саша терпеть не мог слезы. Если плакали дети или девчонки – он это прощал. Но вот если они показывались на глазах у парней, это его только бесило.

С ним в классе учился тихий и спокойный мальчик, по законам классики жанра отличник в больших очках, физически довольно слабый. Этого «ботана», как его презрительно называли одноклассники, сделали самой настоявшей боксерской грушей, козлом отпущения, и часто парни не только словесно унижали его и подкалывали, но еще и любили отработать на нем пару-другую приемчиков. Особенно это любил делать Сашин лучший школьный друг Женя – он был не то чтобы плохим парнем или каким-то там отморозком с мозгами в отключке, вполне обычным школьником и верным другом, но за счет слабого противника он, да и многие другие, самоутверждался. Видя чужой страх и даже слезы, застывшие в глазах даже не от боли, а от страха, Женя чувствовал себя победителем, и в нем просыпалась уверенность. А Саша, который, надо сказать, подобных забав с отличником не ценил, никак не мог понять, почему забитый одноклассник никогда не сопротивляется, не бьет в ответ, не кричит, вообще ничего не делает, а молча терпит унижения? Даже плачет иногда. А как же гордость, чувство собственного достоинства, мужское самолюбие? Можно быть поверженным, но при этом знать, что ты сделал все возможное, и не потерять уважение, а можно просто рыбой лежать, глядя на чужие грязные ботинки перед лицом, понимая, что ты – трусливое ничтожество.

Да, Саша, которому вообще-то не чужда была справедливость, никогда не помогал отличнику в очках. Но вот если бы «ботан» проявил хоть какую-то активность, начал бы сопротивляться, пытаться ударить обидчиков, хоть что-то делать, чтобы не быть той самой рыбиной, то Александр, быть может, и подал бы ему руку помощи – а с ним в классе, да и не только в классе, считались. Кто знает, вступись он однажды за того паренька, над тем бы прекратили издеваться. Но тот терпел.

Сейчас Саша изо всех сил пытался не стать таким же аморфным, как их классная боксерская груша. Будь что будет, но Март не увидит в его глазах страх.

«Раз, два…» Не дожидаясь «три», Саша нажал на курок, глядя в лицо местного, как про него говорили, авторитета со всем своим мужеством, которое по крупицам собирал по всему сознанию.

Вновь послышался щелчок. Пуля не вылетела из ствола на свободу.

Мощный бурный поток замороженного до этого времени адреналина хлынул Саше в голову – она даже слегка закружилась, как будто бы он выкурил немного качественной травки.

Получилось. Еще дважды.

– Отлично, – одобрительно сказал ему Март, прокручивая барабан о жилистое предплечье. Несколько секунд – и еще один щелчок у его виска. Андрей улыбнулся.

– И снова твоя очередь.

Саша выхватил револьвер и, уже не мешкая и вновь глядя на мужчину, тоже быстро нажал на курок во второй раз.

– Счастливчик, – притворно вздохнул Март.

На следующий раз ему тоже повезло. Но как только в третий раз Дионов взял в руки пистолет, хозяин этого места остановил его.

– Хватит! – вдруг грубо сказал ему Март, хотя Саша только-только успел прокрутить барабан и еще даже не поднес револьвер к виску. – Убери.

– Что? – не понял тот, не зная, что бел как простыня.

– Убери. Выстрелит на третий раз.

– В смысле? – не понял захмелевший восторгом смертельной опасности Саша, которому казалось, что он пьян. Пьян адреналином.

– В прямом. Я чувствую, что сейчас выстрелит, – мягко улыбнулся Март. – Отдай игрушку. Доказал.

Взмокший от всего происходящего, но крепящийся Саша так и не понял, что он там доказал, но револьвер Андрею послушно протянул. Тот вновь открыл барабаны и, кивнув сам себе, сказал:

– А я был прав. Смотри, где находится патрон. – И он продемонстрировал револьвер онемевшему Саше, адреналин которого стал искриться серебром. – А ты был на волосок от смерти. Пара секунд – и тебя бы не стало. Смешно?

Дионов чуть расширившимися глазами уставился прямо в глаза Андрея, не в силах отвести от них взгляд.

– Если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя, – вдруг сказал тот голосом учителя.

– А?

– Ницше. Это великолепный Ницше. Надеюсь, ты поймешь когда-нибудь эти слова, ребенок. Хорошо повеселились, – с одобрением в грубоватом голосе сказал молодой мужчина и оглянулся на узкое окно, за которым солнце играло с людьми в прятки – то выбегало на небесную дорогу, то скрывалось за облаками. Там же, на улице, по-тихому начиналось пыльное бесчинство – усиливающийся с каждой минутой ветер играл с пылью, прошлогодними листьями и мусором, качал ветви деревьев и совершал еще множество других предгрозовых шалостей. Например, стянул с шагающей неподалеку симпатичной девушки очень модную шляпку, а у зазевавшегося ребенка коварно вырвал мелкую купюру, которую тот, однако, сразу же подхватил и крепко зажал в кулаке.

– Гроза будет, – задумчиво сказал Март, глядя на все это. – Расскажи подробнее о брате, – без перехода попросил он. – Сколько лет. Как выглядит. Как его похищение связано с вашим отцом. Что им нужно.

Александр, с трудом придя в себя, торопливо начал говорить, не забыв вытащить из кармана фото малого и протянув его Марту.

Тот, выслушав молодого человека и ни разу не перебив его, забрал снимок и вдруг другим тоном велел Саше:

– Повернись.

Тот послушался. Он уже не знал, чего ожидать от этого человека.

– Серьга. Как вы там их называете? Пирса? Может, и мне такую сделать? Смотрится забавно. – Андрей перевел взгляд на вилку, лежащую на столе, чьи острые зубцы как-то опасно сверкали под электрическим светом. – Можно прямо тут сделать несколько. На тебе, может, попробовать, мальчик?

– Март, – вдруг появился из-за двери крепкий мужчина со злым взглядом и шрамом через всю щеку, – там к тебе пацаны приехали. Говорят, что-то срочное.

– Сейчас буду, Макс, – отозвался Андрей и вдруг по-доброму улыбнулся опешившему Саше, который мысленно уже прощался с ухом. – Ладно, шагай, мальчик. Я сделаю то, что пообещал. Денег не надо. Просто знай, что ты будешь мне должен. Должен услугу. Я свяжусь с тобой. Оставь телефон.

Дионов поспешно написал на клочке бумажки свой номер – вышло это крайне коряво – и положил на стол рядом с раскрытой книгой и простым блокнотном, в котором Март до его прихода что-то писал. Краем глаза Александр увидел записи, не прочитал почти ни слова, но автоматически отметил, что почерк у Марта – если это, конечно, его почерк – очень красивый и правильный, каллиграфический. Это показалось юноше удивительным – бандит так здорово и ровно выводит буквы, но, естественно, он не сказал ни слова, только вежливо попрощался и как можно быстрее покинул это место, зловещее, как ему, тогда еще сущему мальчишке, казалось.

Андрей Март сдержал свое обещание – в течение суток его ребята отыскали похитителей, и глава Пристанской банды лично сообщил Саше местонахождение его младшего братика. Тот не мешкая побежал к отцу, и вскоре уже малой, пребывающий в шоке, оказался дома – слава Богу, не пострадав.

Рассказ Саши произвел на Марту громадное впечатление. Неужели и такое бывает?!

– А тех похитителей, их посадили? – спросила она взволнованно.

– Посадили.

– И с твоим братом все нормально?

– Все нормально.

– А ты? Что за услугу ты теперь ему должен? – спросила девушка, глядя на молодого человека. Она услышала только часть истории – про игру в русскую рулетку Дионов не сказал ей ни слова.

– Я ему уже ничего не должен, – отозвался тот. – Все долги отдал. Сестренка, не спрашивай больше ничего. Хочешь еще вина?

– Нет, спасибо, я это не допила, – растерянно отозвалась Марта, понимая, что Саша ничего не станет ей рассказывать.

У него вновь зазвонил мобильник, и Александр ушел – видимо, разговор должен был быть важным.

Марта, которой все в квартире любимого человека было интересно, с удовольствием принялась рассматривать мебель. Наверное, когда-нибудь Ника будет здесь жить. А может быть, они будут жить в их городе – кто знает. Хорошо бы, если так, – девушке не хотелось, чтобы кузина переезжала куда-то далеко.

Александр вернулся минут через десять, сосредоточенный и несколько сердитый. Звонили по работе. Проходя мимо гостьи, он неожиданно заметил красноватый след на ее шее и как бы невзначай поинтересовался:

– Кого-то нашла на конкурсе?

– В смысле? – не поняла Марта. Она даже испугалась такого вопроса.

Парень по-доброму усмехнулся:

– Кого-то подцепила на своем конкурсе?

– Я тебя не понимаю, – нахмурилась она, вновь робея под пристальным взглядом. Ну да, Алихан ей понравился – классный парень, да вообще все скрипачи были по-своему интересными. Но никого она не подцепила. К сожалению. Она умудрилась, как рыба на крючок, попасться на удочку Саши, которую он для нее даже и не забрасывал. Ему нужен был красавец осетр, а Марта была морским коньком.

– Не стесняйся, сестренка. Результат твоей, скажем так, страсти, виден до сих пор, – широко улыбнулся Александр.

– Результат чего?!

– Страсти. – Саша коснулся указательным пальцем своей шеи с левой стороны, а после кивнул на сверх меры удивленную девушку.

– Красный след.

Марта машинально поднесла руку к левой стороне шеи и провела по слегка загрубевшей коже рукой.

– А-а-а, – догадалась она, и ей даже стало смешно. – Эй! Это не то, что ты подумал!

– А что это тогда?

– У кого что болит… Это след от скрипки, – со смехом сказала светловолосая девушка. – У всех скрипачей есть такой – у кого-то более видный, у кого-то менее. У меня удобный и правильно подобранный подбородник, поэтому обычно мозоль не видно – там, на шее, просто загрубевшая кожа, как и на пальцах левой руки. – Девушка продемонстрировала удивленному Александру раскрытую ладонь, сложив пальцы так, будто бы она собралась показать маленькому ребенку цифру четыре. Сделала она это не зря: на большом пальце кожа была совершенно нормальной – дело в том, что во время игры скрипачи не используют большой палец левой руки. – А во время конкурса я много репетировала и много нервничала, вот и получилось это идиотское пятно, – закончила Марта.

– Тогда прости, – улыбнулся Саша, которому стало как-то легче от осознания того, что девчонка ни с кем не закрутила на своем этом конкурсе.

Он вновь сел рядом со своей внезапной гостьей и взглянул в ее спокойное лицо, вдруг поняв то, чего раньше не понимал. Глаза у нее были разного цвета: один – зеленого, второй – голубого. Это его порядком изумило.

– Вот что я раньше никак не мог взять в толк, сестренка, – вдруг хлопнул себя по колену молодой человек, с любопытством глядя на Марту. – У тебя разного цвета глаза.

– А? – словно очнулась от каких-то своих мыслей девушка. – А, ну да.

– Сколько мы с тобой знакомы? С сентября? Я раньше не замечал, – без стеснения рассматривал ее очи Александр. Раньше он как-то не встречал людей с разным цветом глаз.

– Мало кто замечает, – как-то мудро улыбнулась Марта. – Все просто думают, что они светлые. Кто-то говорит, что серые, кто-то, что голубые, кто-то, что серо-зеленые.

– Чертовски занятно. А ты, видимо, та еще штучка – только с первого раза не разглядишь.

– И даже со второго. Люди видят лица, но не смотрят в глаза, а поэтому они не запоминают цвет глаз, – почти равнодушно сказала Марта, но в душе испуганный единорог у нее несся со страшной скоростью. Действительно, как бы парадоксально это ни звучало, но то, что глаза у нее по цвету разные, замечало очень малое количество человек. И Саша смог увидеть это. Может быть, он…

«Нет, не может, – сама себя жестко оборвала Марта. – Все «может быть» принадлежат Нике».

– Как интересно. А ты права, сестричка. Так, у меня поменялись планы, нужно кое-куда съездить. Тебе придется посидеть одной, – сказал Александр. – Я вернусь часа через два. Не побоишься?

– Чего? – надулась Марта. У нее глаза защипало от разочарования – ну вот, он уходит… Эй, не уходи! Хоть тебе и нельзя этого знать, но секунды рядом с тобой – драгоценны!

– Одиночества в чужой квартире? – предположил Саша, глядя на непрекращающуюся метель за окном. Ему не хотелось никуда идти, но нужно было.

– Нет.

Александр одобрительно улыбнулся девушке.

– Может быть, пока посмотришь фильм? У меня новый кинотеатр, звук в нем отличный. И дисков много.

– А ты что, не пиратствуешь, а покупаешь фильмы?

– Мне легче купить, чем где-то что-то долго качать, – пожал плечами Саша. Он препроводил девушку в соседнюю комнату, небольшую, устроенную специально под домашний кинотеатр, и поставил ей довольно старое кино «Оскар» с Сильвестром Сталлоне в главной роли. Он играл в нем бандита, главу клана, решившего завязать с криминалом по просьбе своего умирающего отца, выдававшего замуж дочь и попавшего, как и прочие герои, в комедию положения – правда, криминальную.

Марта сама выбрала этот фильм, потому как с детства нежно любила его, а теперь с его помощью надеялась забыться. Оставшись одна, предусмотрительно сходив в душ и переодевшись, она, захватив с кухни фрукты, с удовольствием наблюдала за приключением героев на экране, изредка прерываясь на телефонные звонки – родственники с мамой во главе дружно за нее волновались и звонили весь вечер с тех пор, как Марта оказалась в машине Александра. А под самый конец фильма девушка, свернувшись в клубочек на диване, умудрилась заснуть. Проснулась она уже тогда, когда комедия закончилась и на экране воцарилась торжественная темнота. Девушка потянулась и услышала, как в квартиру заходит ее Саша – почти неслышно ступая и шумя. Возможно, другой на ее месте предположил бы, что это вернулся не Александр, а кто-то проник в его квартиру, но Марта, обладающая хорошим слухом и запомнившая звуки шагов Саши, точно знала, что это он. Да и к тому же разнежившийся энергетический лотос в солнечном сплетении шептал ей о том же.

Александр молча заглянул в комнату, где находился домашний кинотеатр, увидел притворяющуюся спящей Марту и ушел, чем глубоко разочаровал девушку. Она-то подумала, что он разбудит ее и препроводит в какую-нибудь спальню, а он посмотрел и свалил. Однако через пару минут хозяин дома вернулся и небрежно накрыл сестру Ники пледом. Вышло, конечно, у него это не заботливо, но вновь начавшая засыпать Марта все равно обрадовалась. Ей показалось, что ее накрыли не обычным пледом, а нежностью.

Лотос счастливо, сначала едва слышно, а затем все громче и громче запел. Быть рядом с тем, кто дорог, – это одно из лучших удовольствий, придуманных демиургами сего мира.

Утром Саша рано разбудил свою гостью, сказав, что погода улучшается, а аэропорт, по сообщениям в телевизоре, в течение двух часов должны открыть, и отвез ее обратно. Он довольно тепло попрощался с девушкой, прежде чем самолично посадить ее в самолет, а после уехал, впервые подумав, что очень и очень неплохо провел время – а самое главное, провел его странно, целомудренно: в компании с девчонкой и вкусным ужином, почти без алкоголя, без друзей и женских объятий.

– Твоему будущему другу повезет, победительница, – внезапно сказал он Марте перед регистрацией, ввергнув ее в шок да и сам себе удивившись немало. – Думаю, я даже немного буду ревновать.

А еще он не забыл, что у сестрички шестнадцатого числа будет день рождения, и поздравил ее через Нику, а после, вновь приехав в родной город, вручил Марте подарок – золотые серьги с изумрудами, заставив девушку покраснеть. Саша все так и не догадывался, что чувствует к нему та, которую он называет сестренкой. А еще он до конца не понимал истинных чувств Ники, которая все никак не могла забыть того, кого он сам слегка недолюбливал – и это еще мягко сказано.

Март таинственный месяц – покровитель Марты Карловой и Андрея Марта, и его ближайший союзник против зимы – апрель пролетели незаметно, как использующая заклинание невидимости ведьма на метле, по крайней мере для Марты и Ники. Первая все так же пропадала на репетициях, став этакой звездой консерватории после блистательной, как говорила ее гордая преподавательница Наталья Рудольфовна, победы, а вторая пропадала на работе или же проводила вечера с подругами, чаще всего с Дашей, или же со своим официальным уже молодым человеком, к которому она все больше и больше привыкала. Она даже почти смирилась с мыслью, что однажды Саша станет ее мужем, тем более что парень намекал на то, что было бы неплохо оформить отношения.

– Это как клеймо поставить, типа моя и уже никуда не денешься, – сказала как-то в порыве эмоций Ника Даше, когда они гуляли после работы последним, очень теплым апрельским вечерком по набережной, а та почему-то рассердилась:

– Карлова, у тебя такой мэн шикарный, который от тебя без ума, а ты все выделываешься! Другие бы девчонки горло тебе из зависти перегрызли! Твой Саша молод, богат и хорош собой, а ты капризничаешь.

– Да-а-а? И кто там мне собрался горло перегрызать? Уж не ты ли? – с улыбочкой посмотрела на нее Ника.

– Не я. Но некоторые девчонки, поверь, завидуют тебе, – обиделась ее подруга. – Так что будь аккуратнее с ними.

– Буду, – пообещала светловолосая девушка, шагая вперед, поняв, что и правда часто ведет себя глупо. Она вдруг спросила: – А ты когда-нибудь была влюблена?

Даша задумалась, заправляя за ухо прядку коротких черных волос, а затем выпалила с радостной улыбкой:

– Да раз шесть, наверное! Всех, с кем я долго встречалась, я любила!

– Как много, – протянула Ника, поняв, что лично она любила только дважды – Сашу и Никиту. К Саше чувства прошли быстро, а вот к Никите до сих пор, проклятые, не проходят! Что, интересно, Кларский с ней сделал? Околдовал? Они ведь даже и не встречались толком – так, делали вид, и ничего серьезнее поцелуев у них не было! Хотя-я-я, его поцелуи дадут фору, пожалуй, большинству других в десять очков – по энергетике. Когда губы Ники касались губ Никиты, ей казалось, что она улетает в космос, чтобы там раствориться – и не одна, а вместе с Кларским. И пусть зачастую это были не поцелуи, а борьба – борьба, которой наслаждался Ник, уверенный в своей победе, девушка никаких не могла их забыть. И это странное, не поддающееся описанию чувство, которое Ника испытывала каждый раз, находясь рядом с Никитой, она тоже забыть не сможет. Рядом с ним она испытывала что-то сродни ожиданию чего-то волнительного, непредсказуемого и сказочного. Как будто бы она вот-вот взойдет на трап самолета, чтобы полететь в страну своей мечты, о которой так давно грезила, вместе с любимыми людьми. А вот когда Ника находилась с Сашей, она ощущала себя заядлой, но одинокой путешественницей, которая побывала уже во многих странах, но в памяти след оставили только пара-тройка из них, и теперь все прочие государства и их сокровища кажутся ей скучными.

– Нормально, – отреагировала Даша. – Я просто по любви с людьми встречаюсь и отношения завожу. Ой, смотри, Ника, скейтеры резвятся. Давай посмотрим? Они такие кла-а-ассные!

Впереди, неподалеку от набережной, действительно располагался небольшой скейт-парк, открытый прошлым летом, где очень любили собираться местные любители скейтов.

Любопытствующие девушки, у которых завтра все равно должен был быть выходной день – первое мая все-таки как-никак было праздником и на календаре отмечалось красным цветом, – подошли поближе к катающимся ребятам, выделывающим трюки на рампах.

Один из скейтеров в широкой белой майке и в яркой красной кепке, длинный козырек которой оберегал его глаза от навязчивого солнца, вдруг запрыгнул на невысокие перила ограждения, ловко проскользил по ним, так же ловко, удерживая равновесие, спрыгнул, а после лихо подъехал к девушкам и соскочил со своей ярко-алой, в тон кепке, доски. Даша сначала подумала, что он решил с ними познакомиться, и по привычке стала поправлять пышные светлые локоны, но почти сразу поняла, что ошиблась, и паренек стал ей неинтересен. Во-первых, ему было лет восемнадцать-девятнадцать, а Даша любила парней куда более старше, а во-вторых, он оказался знакомым Ники. И даже не совсем знакомым – а почти родственником.

– О-о-о, кого я вижу, привет! – обрадовался скейтер, увидев Карлову. На его мордашке, очень подвижной и артистичной, появилась широкая, крайне обаятельная улыбка.

– Привет, Василий, – доброжелательно улыбнулась и она ему. – Классно катаешься!

– Ну, я же профи, – расправил плечи парень. – И это, т-с-с-с, я Джимми, – добавил он заговорщицки, прижимая палец к выразительным, как у девочки, губам.

– Почему ты так не любишь свое имя, а?

– Люблю. Но если бы тебя предки назвали Клавой, а ты бы занималась полидэнсом, ты бы тоже свое имя предпочитала не произносить вслух, стала бы какой-нибудь Кэтти, – горестно вздохнул скейтер. Но почти тут же он вновь расплылся в улыбке. – О-о-о, какая с тобой замечательная подруга. Меня Джимми кличут, а тебя? Люблю брюнеточек!

– Чего?! – возмутилась Даша. Совсем малолетки обнаглели!

– Горячая штучка, – сообщил Джимми Карловой. – Люблю таких. Слушай, вокруг тебя одни куколки – что сестренка, что подружка.

– Шагай отсюда! – со смехом прикрикнула на паренька Ника. – Будет он еще тут на моих подруг заглядываться!

Василий, он же Джимми, он же профи, громко захохотал, вскочил на скейт, послал сморщившей носик Даше воздушный поцелуй и унесся к друзьям, не забыв крикнуть:

– Мы ждем тебя в понедельник! Особенно мазер! Пока, красотка!