Стимпанк! (сборник) Антология

А на следующее утро она не пришла. Я почти первым прискакал в школу и ждал ее у ворот до самого звонка. На уроках ее не было, в обед у мусоросжигалки – тоже. В общем, я забил на все и пошел в библиотеку – там хотя бы тихо и почти никого нет.

Там-то я ее и нашел. Она сидела на полу между стеллажей и шмыгала носом, как маленькая.

– Ой, с тобой там все в порядке?

Я плюхнулся рядом на колени, но что сказать, решительно не знал. Левую половину лица она загораживала рукой. Так что я просто сидел на полу, пока она сопела, хлюпала, икала и прятала лицо. Потом прозвонил звонок, мы оба встали и, ни слова не говоря, отправились на уроки – у каждого свои.

Да, кстати, вот что она успела рассказать мне о Венерианском Визжащем Винограде. Это было за день до того, как Майкл Кармайкл поставил ей фингал.

Когда Стим-Герл с папой уже прожили на Марсе несколько месяцев и осмотрели большую часть списка достопримечательностей короля Минниматока, кто-то подкинул блестящую идею слетать на экскурсию на Венеру. На самом деле это был принц Зеннобал, который просто хотел убрать их с дороги, но все так увлеклись новой перспективой, что никому и в голову не пришло его подозревать. Папа Стим-Герл всегда хотел познакомиться поближе с таинственной зеленой планетой, а королю не терпелось увидеть новый мир. Подготовились к путешествию молниеносно, так что не прошло и недели, как «Марсианская роза» уже держала путь на Венеру. На борту, кроме Стим-Герл и ее отца, была всего горстка пассажиров, и среди них – король и принцесса. Зеннобал отказался буквально в последнюю минуту, к огромному облегчению Стим-Герл.

– О, Венера была прекрасна, – рассказывала она, и глаза ее сияли. – Она покрыта самыми густыми, пышными, упоительными джунглями, какие ты только можешь себе представить. Лес поднимался на сотни футов во влажном, теплом воздухе. Повсюду цвели цветы: исполинские оранжевые чаши размером с дом, с целыми озерами сладкого нектара, в которых можно плавать и сразу пить. Миллионы птиц и крошечных игручих обезьянок резвились, щебеча и хихикая, в кронах деревьев. Это был настоящий рай!

Шесть дней они летали над зеленым листвяным океаном, время от времени совершая посадку, чтобы исследовать, что скрывается под этой величественной сенью. Все заботы оставили их. Путешественники чувствовали себя спокойнее и счастливее, чем когда-либо в жизни. Они бродили по бесконечным садам, лакомились всевозможными фруктами, купались в чистых прохладных реках и валялись на листьях гигантских пальм, любуясь, как закатное небо заливает алое пламя.

Все было так мирно. Им не встретилось ни громадных чудовищ, ни злобных дикарей, ни опасных ловушек. Единственной досадой была одна-единственная разновидность лиан, принимавшаяся душераздирающе орать всякий раз, как тебе случалось пройти мимо.

– Ага! – воскликнул я. – Вот он, Венерианский Визжащий Виноград!

– К счастью, – коварно улыбнулась она, – он весь покрыт ярко-розовыми цветами, источающими тошнотворно-сладкий аромат, так что избегать его довольно легко.

И были еще картинки – картинки у нее в тетради. На моей любимой Стим-Герл и принцесса сгибались впополам от смеха, показывая на озадаченного короля Минниматока. Пунцовая обезьянка размером с котенка свила гнездо у него в бороде и свернулась там, сладко уснув. На заднем плане была путаница листьев, цветов и лиан. Вверху порхали малюсенькие певчие птички.

А на следующей странице сцена была уже совсем другая: вид с дирижабля на раскинувшиеся внизу джунгли. Из точки рядом с горизонтом в небо поднималась колонна черного дыма. Тревожная, пугающая картина.

Когда я спросил, в чем там дело, она перестала улыбаться и стала очень тихой. Такой я ее еще никогда не видел.

– Извини, – сказала она наконец. – Я была… Понимаешь… с этого момента все пошло не так.

– О чем ты говоришь? – всполошился я.

– Не бери в голову. – Она покачала головой. – Расскажу завтра.

Но назавтра я как раз и нашел ее плачущей в библиотеке, и после этого все резко поменялось.

Где-то в это время миссис Хендрикс поменяла рассадку в классе, чтобы Аманда и Майкл не сидели рядом. Майкл в итоге оказался возле меня, а Аманда – за одной партой со Стим-Герл. Возможно, миссис Хендрикс надеялась, что я окажу на Кармайкла благотворное влияние. Педагогический опыт… Ха. Ха.

День за днем я глазел на них. Я про этих двух девчонок. Аманда всегда носила облегающие топы, оставлявшие много открытого тела. У нее совершенно потрясающая спина – сплошной длинный изящный изгиб, а когда она откидывается назад и зевает, это можно смотреть как кино в замедленной съемке. Она знает, что Майкл не отрывает от нее глаз, и время от времени устраивает для него шоу: потягивается, взмахивает волосами и кидает косые взгляды украдкой. Я, между прочим, тоже все это вижу.

И вот рядом со всем этим дурацкий шлемофон и тертая куртка Стим-Герл выглядят еще печальнее. Она горбится над своей тетрадью, будто большой стеснительный мишка, старающийся спрятаться на ровном месте. У нее никакого тела не видно, лишь иногда надо всей этой старой черной кожей вдруг мелькнет полоска шеи – бледная и холодная с виду.

Иногда, лежа по вечерам в постели, я вспоминал Амандины спектакли – ее тонкие, нежные руки, узенькую талию… но проходило несколько минут, и я уже ничего не видел, кроме проблеска белоснежной кожи.

Прошла целая неделя, прежде чем она снова заговорила о Стим-Герл.

К мусоросжигалке я пришел первым. Внутри горел огонь, густой белый дым ел глаза. Даже бетон, казалось, научился истекать потом. Я не заметил, как она пришла: гляжу, а она уже стоит прямо напротив, будто соткалась из дыма – будто она сама и есть дым. На какое-то мгновение в мире не осталось ничего плотного, ничего настоящего. Затем из дыма показалась рука и потрогала мою.

– Ты там в порядке? – спросил дым.

– Э-э-э… да. – Я потряс головой. – Давай уйдем отсюда.

Мы уселись под какими-то полумертвыми деревьями у забора из проволочной сетки. Кругом валялся всякий мелкий мусор, земля была сырая. Я расстелил для нее свою толстовку, чтобы она не промокла. Она заколебалась, глядя то на нее, то на меня. Ей-богу, никто на меня так еще не смотрел. Глаза у нее широко открылись, а губы при этом не совсем закрылись. И еще вдобавок шея начала медленно розоветь.

– Спасибо, – сказала она и улыбнулась.

Мы, как всегда, разъели на двоих мой обед. У меня нашелся кусок шоколадного торта с папиного дня рождения. Она аккуратно откусила половину и отдала мне вторую, потом откинулась спиной на дерево, а я схватил тетрадь и жадно в нее впился. Долистав до картинки с зелеными джунглями и столбом дыма, я повернулся к ней.

– Вот, – сказал я. – Ты собиралась рассказать мне, что тут случилось.

Она медленно кивнула:

– Хорошо. Полагаю, ты достаточно долго ждал.

Дым поднимался, конечно же, из трубы – из десятков высоченных толстых труб, нависавших над целым городом, который состоял, казалось, из одних только заводов и складов – сплошь железо, камень и бетон. Это была настоящая рана в лесу – огромная дыра, деревья вырублены, земля разворочена. Гигантские машины рылись в земле, выворачивали тонны почвы и камня и волокли это все на заводы. Штабеля древесных стволов громоздились снаружи, готовые отправиться в топку. Нигде не было видно ни одного человека – только тысячи странных серых роботов, обликом напоминавших людей и сновавших среди машин и зданий, словно орда рабочих муравьев.

При виде всего этого принцесса Лусанна ударилась в слезы. Благородное лицо короля потемнело.

– Посадите корабль, – распорядился он. – Я должен узнать, кто все это натворил.

Стим-Герл с отцом и король с тремя храбрейшими воинами скрытно высадились в лесу примерно в миле от этого места. Они подобрались к самому краю прогалины и некоторое время наблюдали, как мимо деревянно маршируют роботы. У тех на вооружении оказалось огнестрельное оружие, подобного которому Стим-Герл еще никогда не видела. Она вообще ненавидела пистолеты и никогда, никогда сама ими не пользовалась.

Когда роботы удалились, Стим-Герл шепнула отцу на ухо: «Вернусь через минуту!» – и прежде чем он успел ее остановить, помчалась через открытый участок к ближайшему зданию, где спряталась за грудой ящиков, а потом незаметно проскользнула в дверь.

Это и вправду оказался завод. Со станками, конвейерными лентами, трубопроводом и бухтами кабелей. Людей не было и здесь – лишь сотни роботов, работавших на станках или тащивших дрова в невероятных размеров печь на дальнем конце цеха. На конвейерах ехали полусобранные роботы – так Стим-Герл поняла, куда попала. На этом заводе роботы делали роботов.

Но и это еще не все. На других станочных линиях изготавливались механизмы, о которых она раньше даже не слыхала. Тяжелые стальные машины, пахнувшие маслом и огнем, – одни с крыльями, другие с колесами. Огромные уродливые пушки и бомбы с плавниками, как у акулы. Там были ящики и инструменты, сделанные из необычного искусственного материала, неестественно гладкого, легкого и тусклого. И плоские стеклянные экраны, похожие на пустые зеркала, и бесконечные трепещущие провода в резиновой изоляции, висевшие по всем комнатам и тянувшиеся по полу.

У нее закружилась голова, но Стим-Герл была полна решимости раскрыть тайну этой адской фабрики. Как можно тише она кралась по цеху, пригибаясь за поленницами и конвейерами, прячась от роботов и выискивая улики.

Посреди помещения возвышалась платформа с пунктом управления всем производством. Там никого не было – только стол, два стула да ваза с ярко-оранжевыми цветами. И ни одного из этих странных пультов с многочисленными рядами кнопок и пустым стеклянным экраном. На столе, на стульях, на полу громоздились кипы бумаг, покрытых печатным текстом, диаграммами и пометками от руки. Тихо и быстро Стим-Герл прокралась к краю платформы и огляделась – не видит ли ее кто. Потом дотянулась до стола и схватила бумаг, сколько могла.

Пронзительный визг тут же огласил округу, перекрыв даже немолчный гул завода. Все роботы оторвались от работы и повернулись туда, где скорчилась, сжимая краденые документы, Стим-Герл.

– Чертов Визжащий Виноград, – пробормотала она, слишком поздно сообразив, что ваза на столе служила не просто украшением.

Она вскочила на ноги и побежала – так быстро, как только умела, перепрыгивая через транспортеры и лавируя между роботами, пока, наконец, не добралась до двери и не устремилась под спасительную сень джунглей. Сзади загремели выстрелы, и они были громче и чаще, чем из любого известного ей огнестрельного оружия. Землю у нее под ногами взвихрили фонтанчики пыли. Однако ей каким-то образом удалось добраться до деревьев целой и невредимой.

– Бежим! – закричала она, и ее отец со всеми марсианами ринулся прочь через лес, а пули кругом разносили древесные стволы в щепки и резали листья. Она остановилась перевести дух, потом нащупала что-то на поясе и вытащила гаджет, которым еще никогда ни разу не пользовалась.

– Ха! Я знаю, что будет дальше! – воскликнул я, прерывая ее рассказ.

– Да ну? – она искоса поглядела на меня сквозь очки.

– А то! – Я соскочил со стены и встал, скрестив руки на груди. – Время гаджетов! Что у нас сегодня? Мгновенный Спасатель на Паровой Тяге? Сверхразмерные Телескопические Роботонейтрализующие Кулаки? Ракетообразующий Карманный Летательный Аппарат?

Секунду она смотрела на меня, а потом захохотала так, что у нее началась икота. В конце концов она вытерла глаза и положила мне на плечо руку.

– А ты врубаешься, – сказала она. – Думаю, мы с тобой поладим.

Я почувствовал, как лицо заливает краска, но она уже отвернулась и шарила у себя в сумке. Когда она выпрямилась, в руках у нее было что-то вроде ржавой жестянки с проволочкой с одной стороны.

– Это вот оно и есть? – заинтересовался я. – Выглядит не особенно…

Но она уже нацелила на меня банку и потянула за проволоку. Раздался громкий КАШЕЛЬ, все заволокло паром, и что-то тяжелое и мокрое врезало мне по морде. Я заорал, отшатнулся и рухнул навзничь, а какой-то враг в это время набросил на меня рыболовную сеть. Я заколотил руками и ногами, но от этого только еще больше запутался. Где-то надо мной она просто заходилась от смеха, но мне почему-то было совсем не смешно.

– СНИМИ ЭТО С МЕНЯ! – завопил я на пределе легких. – ЧЕРТ ЕГО РАЗДЕРИ СОВСЕМ! ЧТО ЭТО ЗА ДРЯНЬ?!

Она в конце концов сумела прекратить ржать – достаточно надолго, чтобы приступить к спасательной операции. Которая, впрочем, успехом не увенчалась. Сетка оказалась такая липкая, что вскоре на земле уже копошилась большая и довольно однородная куча, состоявшая из клея, лески, сажи и нас двоих.

В какой-то момент я понял, что лежу поверх нее, воткнувшись носом ей в шею. Одна ее рука обнимала меня за спину, а другая была прижата к щеке. Тоже моей. Словно сговорившись, мы одновременно перестали барахтаться и просто лежали там и молчали.

Ее мягкая белая кожа розовела на глазах.

Уже потом, когда мы распутались и уселись на пыльном асфальте, то и дело отцепляя с волос и одежды что-то липкое, она продолжила свой рассказ.

Сетчатая Ловушечная Запутка остановила первую волну преследователей, дав Стим-Герл и ее друзьям возможность укрыться на корабле. Они взмыли в небо, а внизу, под ними, продолжали трещать выстрелы.

Король был вне себя от восторга.

– Что за отменное приключение! – восклицал он, радостно потирая руки.

Принцесса Лусанна так разволновалась, что, забыв обо всем, кинулась на шею папы Стим-Герл и крепко его поцеловала. Король так хохотал, глядя на это, что принцесса стала самого яркого на свете оттенка красного и стремглав унеслась к себе в каюту.

Я закрыл глаза, и эта сцена так и встала у меня перед глазами. Я сам был там – я целовал Стим-Герл! Она смеялась, низким, горловым смешком. Наверное, у нее даже дыхание участилось, а шею начала заливать краска, и мне пришлось как следует сглотнуть, прежде чем я снова смог говорить…

Но когда я открыл глаза, она не краснела и не улыбалась. Да она и на меня-то не глядела – а совсем даже на ржавую чахлую траву, кое-как пробившуюся через асфальт.

– А что Стим-Герл? – спросил я как-то немного хрипло. – Что она сделала?

Наши глаза встретились. Она была ужасно печальна.

– Она… после всей этой беготни она, я думаю, очень устала. И пошла отдохнуть у себя в гамаке. Но когда она снимала куртку, что-то выпало из внутреннего кармана и разлетелось по всему полу. Это были украденные ею бумаги. Она о них совершенно забыла – шутка ли, когда в тебя стреляют!

Она разложила их на полу. К великому ее удивлению, бумаги оказались все на английском. Там были карты Венеры, Марса и Земли, списки оборудования – и планы нападения. В панике Стим-Герл поняла, что все это может означать только одно: роботы, оружие и летательные машины – армия, готовая к захвату!

Она стала читать. Повсюду встречались упоминания какой-то страшной супербомбы, способной одним взрывом стереть с лица земли целый город; отравляющего газа, в минуту убивающего армии; специально созданных вирусов, которые можно выпустить в источники питьевой воды или даже просто в воздух. Это было невероятно, бесчеловечно, ужасно…

Это был план по уничтожению мира.

По дороге обратно в класс она была необычно тиха. Зато я весь так и кипел.

– Так что там дальше-то случилось? – разорялся я, танцуя вокруг нее. – Она показала бумаги своему отцу? А потом они наверняка…

– Нет, – просто сказала она.

– Что? Она не стала показывать ему бумаги? Как такое может быть?

Она еще немного помолчала, словно никак не могла решить, стоит ли вообще говорить мне об этом.

– Было и еще кое-что, – сказала она наконец. – На одном из листков… на обратной стороне, надпись карандашом, много раз одно и то же.

Я подождал, но она словно бы сказала все, что хотела. Мы остановились у двери в ее класс.

– Так что там было-то? – Я загородил собой дверь. – Давай, ты должна мне сказать. А то я тебя на математику не пущу!

Она поглядела на меня устало.

– Хорошо, я тебе скажу. Только…

– Только?.. – У меня разве что слюнки не текли, да и второй звонок вот-вот должен был прозвенеть.

– А, черт с ним, – сказала она. – Там было имя. Имя ее отца. Полностью – профессор Арчибальд Джеймс Паттерсон Свифт.

– Ну ни фига себе! – Я даже присвистнул. – И что это значит? Это он построил завод? У него была типа тайная жизнь, так что он все время сбегал от нее на Венеру и планировал там уничтожение Земли?

– Не будь идиотом, – прошипела она.

– А знатный был бы поворот сюжета, а? – не унимался я. – Ну типа отец главной героини оказывается злодеем…

– Это был не он, – сказала она твердо. – Он хороший человек и никогда не стал бы делать таких гадостей. И неважно, что люди про него говорят.

– А что? Что они про него говорят?!

Я совсем запутался. Так была у него тайная жизнь или нет?

Но второй звонок все-таки прозвенел. Она протолкалась мимо меня в класс и закрыла за собой дверь.

На следующий день ее в школе не было, и на послеследующий – тоже. Я везде ее искал – в классах, за мусоросжигателем, даже в библиотеке – но нигде не нашел. К четвергу все вернулось на круги своя: в обеденный перерыв я в одиночку жевал свой ланч и втыкал в домашнюю работу.

Миссис Хендрикс дала нам задание: написать короткий рассказ от первого лица в настоящем времени. Я сидел за партой, пытаясь игнорировать Майкла Кармайкла, и выдавливал из себя идеи. В голове вертелась одна только Стим-Герл, но это была ее сказка, а не моя.

И вот я принялся писать про парня, у которого были свои приключения. Он путешествовал по всей Вселенной на ракете под названием «Серебряная стрела». Я расписал, как он отправился на Сатурн, который весь покрыт океанами ядовитых газов, так что местные все живут в городах, построенных на опоясывающих планету кольцах, высоко над ее поверхностью. Когда Рокет-Бой (так я его назвал) приземлился на первом кольце, первое, что он увидел, был громадный волосатый монстр, преследующий перепуганную девушку. Он как следует взревел ракетными двигателями и отпугнул чудовище. Девушка, по чистой случайности оказавшаяся принцессой Сатурна, была так благодарна герою, что обвила его руками и поцеловала в губы. Ее стройная белая шея и нежные щеки порозовели, ее вздымающиеся груди прижались…

Тут мне пришлось остановиться. И так понятно, что скажет на это миссис Хендрикс. Она терпеть не могла «вздымающиеся груди» и прочее в таком духе. Говорила, что это клише и что мы должны писать о том, что реально. На это мне всегда хотелось ей сказать, мол, не хочу я писать о том, что реально, потому что все реальное скучно и вообще отстой. Но, конечно, я ничего подобного не говорил. Я просто кивал и молчал.

Но на этот-то раз все более чем реально, потому что принцесса Сатурна – она вот именно такая и была. Я знал, потому что я списал ее со Стим-Герл, у которой точно были вздымающиеся груди и длинные, стройные ноги и все остальное… Ох, ну, по крайней мере, у той, что на картинках в тетради. У настоящей вздымающиеся груди тоже имелись, если задуматься, а еще вздымающиеся плечи и вздымающийся живот, и вздымающиеся бедра и даже задница. Да она вся была какая-то вздымающаяся! И самое странное, что я, в общем, не имел ничего против. Мне даже начинало нравиться.

В общем, когда она наконец объявилась в пятницу, я нервно показал ей Рокет-Боя. Я даже нарисовал его с принцессой, но в сравнении с ее художествами рисунки выглядели довольно глупо. Если бы она сказала, что все паршиво, я бы реально застремался, но она вернула мне тетрадь, почти совсем ничего не сказав.

– Здорово, – это было ее единственное слово.

Интересно, она ее вообще открывала?

– Где тебя носило эти дни? – поинтересовался я довольно разочарованно.

– Я что, многое пропустила? – ответила она вопросом на вопрос.

Я рассказал про сочинение, которое надо было сдать через неделю.

– Ты же будешь писать про Стим-Герл, правда?

Она посмотрела на меня как на полного недоумка.

– Это не для учителей, – только и сказала она.

– Ты о чем вообще? – но я и так, конечно, знал.

– О том, что они всегда хотят читать про жалких обычных людей, живущих скучной и глупой жизнью. Про несчастные семьи, про безответную любовь и прочий мусор в том же духе. – Она состроила рожу. – А самое ужасное, что все это не настоящее.

– Ну, прости, – примирительно сказал я. – Я ничего такого… просто… я просто думаю, что Стим-Герл – это шикарно. Реально совершенно офигенно! Я тебе зуб даю, если ты все это напечатаешь и опубликуешь – ты сможешь миллионы на этом заработать!

Она так долго на меня смотрела, что у меня щеки заполыхали.

– Слушай, – сказала она наконец. – Плевать мне на миллионы, и на миссис Хендрикс, и на сочинение по английскому, и на школу, и вообще на все это, ты не поверишь, плевать. Для меня это ничего не значит.

– Э-э-э… О’кей, – сказал я.

– А вот на что мне не плевать – так это вот на это, – она выхватила тетрадь, как кинжал. – Вот что действительно имеет значение. И это – настоящее.

Тут мне хватило ума промолчать.

Она помедлила немного, взгляд ее скользил по асфальту, по мусору и чахлым тщедушным деревьям.

Потом она развернулась и ушла.

После биологии рядом внезапно нарисовалась Аманда Андерсон.

– Привет, – сказала она.

Я чуть не подавился.

– Э-э-м… привет.

– Ты, я смотрю, близко сошелся с этой новенькой, да? Ну, с этой, странной, которая в шляпе.

– Это летный шлем, – машинально поправил я и тут же об этом пожалел.

– Чего? – Аманда воззрилась на меня так, будто я тут же, при ней, вдруг разразился тирадой на монгольском.

– Это не шляпа, – рот у меня, кажется, окончательно решил зажить собственной жизнью, – это летный шлем. Такие пилоты носят. Ну, вроде как…

Последние слова я жалко доблеял.

– Да ну его, – отмахнулась она. – Что с ней вообще такое? Она из этих, чокнутых косплееров или как?

– Понятия не имею, – отозвался я, и это была чистая правда. – Она прекрасно рисует. И рассказывает потрясающие истории.

– А. – Аманда нахмурилась. – Типа про что?

– Ну…

Тут бы мне и стоило заткнуться. Да и как понять, что можно рассказывать, а что уже не стоит? Да и вообще Аманда – форменный Венерианский Визжащий Виноград. На ее счету уже был один фингал. Что, если она меня специально подначивает, чтобы потом все раззвонить Майклу?

Но с другой стороны, мы с ней когда-то дружили… и вообще мне хотелось верить, что она – где-то в глубине души – достойный человек. Не она же, в конце концов, виновата, что вся та история с Барби так плохо закончилась. И что бойфренд у нее – форменный дебил. Может, она искренне старается понять… Или даже все исправить. Может, у меня все еще есть шанс…

– Там главную героиню зовут Стим-Герл, – промямлил наконец я.

– Стим-Герл? – Аманда вся скривилась.

– Да. У нее всякие невероятные приключения на Марсе и не только.

– Боже, какая фигня!.. – воскликнула Аманда.

Мне стало ужасно стыдно, что в моем изложении это и правда звучит как жуткая фигня. Похоже на настоящее предательство.

– Она эту свою уродскую шляпу когда-нибудь снимает?

– Не знаю. Я такого, по крайней мере, не видал.

– Ладно, неважно. – Она, кажется, решила перейти к делу. – Трейси сказала, что эта твоя малахольная живет в трейлере со своим чокнутым папашей, который торгует наркотиками. Тебе нужно быть осторожнее. А то принесет она в один прекрасный день ружье в школу да перестреляет всех, кого знает.

Я расхохотался.

– Я о твоей безопасности вообще-то забочусь. – Аманда выглядела искренне обеспокоенной. – Ты всегда видишь лучшее в людях. Но ты же знаешь, что она со мной сделала? Эта девица опасна, я серьезно говорю. – Тут она положила руку мне на плечо. – Мне жаль, что Майкл такой тупой, – промурлыкала она. – Я тебе клянусь, еще немного, и я с ним порву.

Тепло от ее ладошки проникло мне сквозь рубашку и волнами разошлось по всему телу.

– Будь осторожен, – сказала она на прощание.

Той ночью я попытался приснить себе Аманду Андерсон. Но в голову лезла одна только чертова шляпа.

А потом настали выходные, и мне не надо было больше думать ни о Стим-Герл, ни об Аманде Андерсон, ни о Майкле Кармайкле. Я на весь день засел у себя в комнате с компьютерными играми и музыку в наушниках врубил погромче. Пару раз приходила мама, пыталась выгнать меня на улицу или задать какую работу по дому. Но по большей части я мог спокойно наслаждаться одиночеством.

Вот чего я никак не могу понять… Стим-Герл – та, что в тетради – само совершенство: умная, красивая, добрая и храбрая вдобавок. Ее длинные ноги и вздымающиеся груди не шли у меня из головы – куда там даже Аманде. При этом другая – настоящая, которая рассказывала истории и рисовала картинки… – ноги у нее были короткие и даже, я бы сказал, толстые. Кожа – бледная и какая-то несияющая, с веснушками и угрями. Пародия какая-то на Стим-Герл, если между нами; одно слово – толстая зануда-косплейщица.

А вот тут-то мы и подошли к самой сути: я никак не мог перестать думать о ней. Когда она улыбается, я становлюсь легче воздуха, будто надутый гелием шарик. Когда она грустит, мне хочется взять ее за руку и сказать – не расстраивайся, все точно будет хорошо. Нет, я этого не делаю, но мне же хочется. Мне нравится, как у нее розовеет шея… да мне вообще все в ее шее ужасно нравится! Я все время представляю, как это было бы – положить руку на эту нежную белую кожу и чувствовать, как под пальцами трепещут крошечные мускулы, когда она говорит. Иногда она закрывает глаза, рассказывая про папу Стим-Герл и про «Марсианскую Розу», и тогда губы у нее становятся совсем мягкими, а вокруг словно сияние какое-то разливается. И жизнь от этого сразу кажется особенной…

Короче, к субботнему вечеру я понял, что хочу ее видеть больше всего на свете. Я натянул какую-то обувь, толстовку с капюшоном и вышел на улицу. Уже темнело. Я понятия не имел, где она может быть, где ее искать, чем она в принципе занимается по субботам. Летает себе над марсианскими пустынями на дирижабле или дерется с роботами в джунглях Венеры. Так что я просто слонялся по нашему пригороду, по пустым улицам, а небо вверху переливалось из красного в пурпурный, потом в черный – совсем как тот синяк у нее под глазом. Потом всюду зажглись огни – отражаясь в треснутых тротуарах, высвечивая окна золотом. Иногда мимо тарахтел автомобиль или велик, но в основном я был один.

Домой я пришел после полуночи. Папа впустил, ни слова не говоря, сделал мне какао и ушел спать. Самого меня сон сморил только через несколько часов.

В понедельник я приперся в школу раньше всех и встал ждать у ворот. Когда прозвонил второй звонок, я плюнул и пошел в класс. В обед я отправился к мусоросжигалке, сел там на стену и попробовал проглотить ланч. Бетон был холодный, а в воздухе густо стоял горький дым. Желудок еду принимать явно не желал. Через десять минут я спрыгнул, подхватил сумку и собрался было уходить.

– Здорово.

Она шла ко мне, засунув руки в карманы тяжелой, старой куртки. Я раскрыл рот, чтобы что-нибудь сказать, но в голову, как назло, ничего не шло.

– Я тебя искал, – выдавил я наконец.

Господи, ну это-то зачем? Она нахмурилась, так что я просто продолжил пороть первое, что просилось на язык:

– В субботу вечером. Я везде бродил, думал, вдруг ты… я хочу сказать, понятия не имел, где ты можешь быть.

Она снова на меня посмотрела – как в тот раз, когда я расстелил ей на земле свою толстовку.

– Глупо, да? – глупо осведомился я.

Стим-Герл улыбнулась.

– Ну да, чуточку глупо, – согласилась она. – Но еще… весьма галантно.

– Такого слова я не знаю, – сообщил я.

– Ну, хорошо, тогда просто глупо, – рассмеялась она.

А потом взяла под руку и увела к дохлым деревцам и ржавой ограде.

Я отдал ей свой сок, а она угостила меня яблоком. Про Стим-Герл никто даже не вспомнил.

Но на следующий день она кинулась с места в карьер, как только завидела меня.

– Я должна тебе рассказать, что было дальше, – затараторила она. – Когда Стим-Герл вернулась на Марс. Об этом нелегко говорить, но ты должен знать. Важно, чтобы ты понимал…

Я удивленно уставился на нее. Непохоже на ее обычные истории. Да и выглядела она настолько серьезной, что я прямо испугался.

– Ну, давай, – сказал я, садясь.

Она осталась стоять, уставившись в землю, как в самый первый раз, когда я ее увидел.

– Короче, на Марсе…

Ей пришлось прочистить горло.

На Марсе весь дворец был охвачен паникой. Вскоре после того, как улетела «Марсианская роза», Королевский Оракул прочел знамения и объявил, что миссия их обречена. Никто не вернется с Венеры живым. Все ужасно расстроились. Большинство придворных хотели подождать, чем все кончится, однако принц Зеннобал, не теряя времени даром, заявил, что его отец погиб и что после недолгого траура состоится коронация нового монарха. Угадайте, кого.

В общем, когда объявилась «Марсианская роза», многие во дворце обрадовались, но принц впал в дикую ярость. Он закричал, что все это происки венерианцев и что всех на борту нужно немедленно арестовать и бросить в темницу. Стража отказалась, но Зеннобал с улыбкой вытащил из складок одеяния некое странное устройство.

– Очень хорошо, – сказал он. – Раз вам нельзя доверять, вас придется заменить.

И она нажал какую-то кнопку в маленькой черной коробочке.

Откуда ни возьмись целая армия серых роботов наводнила коридоры и залы дворца, паля в воздух из коротких черных ружей. Стража побросала свои копья и в ужасе попадала на пол. Через пару минут все сопротивление было сломлено. Роботы Зеннобала полностью взяли дворец под контроль.

– Так это был чертов принц! – вмешался я. – Так я и знал!

– Тише едешь – дальше будешь, – осадила она меня.

Стоило им выйти из «Марсианской розы», как Стим-Герл и ее друзей окружили роботы. Короля и принцессу куда-то увели, а Стим-Герл с отцом бросили в подземелье глубоко под замком. Несколько дней они оставались там. Приходили роботы, совали под дверь несвежую еду и воду. А потом как-то ночью их разбудило лязганье ключей и свет фонаря. Некто в плаще с капюшоном стоял в дверях, делая им знаки следовать за ним. Долго они шли по извилистым тоннелям и узким лестницам, пока не очутились в маленькой комнатке, заваленной книгами и свитками и заставленной всяким алхимическим оборудованием.

– Королевский Оракул! – вскричала Стим-Герл, когда их спаситель поднял лампу повыше.

И тогда таинственный хозяин комнаты откинул капюшон, открыв длинные светлые волосы и странно знакомые черты.

К великому удивлению Стим-Герл, ее отец испустил громкий крик и заключил незнакомку в объятия. Та отвечала долгим поцелуем. Стим-Герл не без труда взяла себя в руки и закричала:

– Да что тут, черт возьми, происходит?

Отец обернулся, глаза его были полны слез.

– Девочка моя, этот ангел в алом – не кто иной, как доктор Серафина Старфайр, твоя мать!

– Че… чего? – смешался я. – Какая еще мать? Она же вроде умерла или типа того? Она-то чего делает на Марсе?

– Пожалуйста, не перебивай, – очень медленно и тихо молвила рассказчица. – Мне и так нелегко…

– Ой, прости, – сказал я совершенно искренне.

У нее было такое лицо, словно она вот-вот расплачется.

Королевский Оракул – то есть мама Стим-Герл – тем временем посмотрела на свою давно потерянную дочь и улыбнулась.

– Я так тобой горжусь, – сказала она. – Ты выросла такой красивой – а еще храброй и умной, о да!

– Она во всем похожа на свою мать, – вмешался отец. – Ты бы видела, какие гаджеты она изобретает!

И тогда они все втроем сели и стали говорить, говорить, говорить. Мама рассказала, как пятнадцать лет назад при попытке усовершенствовать экспериментальный двигатель «Марсианской розы» ее затянуло в случайную трансмерную кротовину – пространственно-временной туннель – и выбросило на Марс. Первое время марсиане не знали, что делать с этим странным заблудившимся созданием, однако обширные знания по астрономии и натурфилософии вскоре заработали ей репутацию волшебницы и пророчицы. Король подарил ей титул Оракула – и с тех пор она здесь.

Папа Стим-Герл быстренько рассказал, как они жили со времени ее исчезновения, и разговор перешел на текущую ситуацию.

– Принц и его роботы, наверное, уже ищут вас, – сказала мама. – Если останетесь здесь, вас вскоре обнаружат. Мы не должны этого допустить.

– Тогда мы будем сражаться! – воскликнул отец, и лицо его вспыхнуло отвагой. – Мы спасем короля и его дочь, поднимем мятеж среди дворцовой стражи и раз и навсегда свергнем гнусного предателя и его армию жестянок!

При упоминании принцессы Лусанны какая-то тень пробежала по лицу матери, и это не укрылось от зорких глаз Стим-Герл.

– О, мой дорогой бесстрашный супруг! Ни секунды не сомневаюсь, что тебе по силам совершить все это и даже больше. Но сначала мы должны подготовиться. Нас всего трое, а их так много, и они к тому же хорошо вооружены. К счастью, у меня есть собственное секретное оружие.

С этими словами она подошла к богатому гобелену, украшавшему одну из стен ее кельи. Отодвинув тяжелую ткань, она показала им простую деревянную дверь.

– Я не теряла времени даром с тех пор, как покинула Землю. Я продолжала исследовать трансмерное пространство в надежде, что смогу создать новую кротовину и вернуться к вам.

Она открыла дверь, и жутковатое лимонное сияние полилось в комнату.

– Идите за мной!

Переступив порог, Стим-Герл ощутила странный озноб и подумала, что, наверное, сейчас упадет в обморок. Когда она открыла глаза, они стояли в квадратной комнатке без окон, залитой тем же неприятным лимонным светом. Вдоль пустых каменных стен тянулось еще шесть дверей, точно таких же, как та, через которую они вошли. Деревянная лестницавела еще на этаж выше.

– Где мы? – спросила Стим-Герл.