Путешествие Руфи. Предыстория «Унесенных ветром» Маргарет Митчелл Маккейг Дональд

Почему джентльмены предпочитают дамские сёдла

Это была истёртая медная бляха, на которой едва можно было разглядеть лицо какого-то короля, но мисс Кэти очень ценила её и приказала Тоби прикрепить на уздечку Вельзевулу, дважды примотав, чтобы она не выскочила. Мисс Кэти сказала, что Вельзевул теперь – римский боевой конь, а он посмотрел на неё, как всегда, с интересом, но без всякого понимания, и тогда она обошла вокруг него, вгляделась в бляху, словно видела её впервые в жизни, и сказала:

– Ну надо же, Вельзевул, откуда это у тебя? Подарок поклонника?

Совсем распустилась девчонка!

Если она не каталась с отцом, то отправлялась на прогулку с мисс Беатрис. Ездила на «Волшебный холм» почти каждый день. Пока она скакала где-то по холмам вся в поту и пыли, молодые люди так и увивались вокруг мисс Милочки и мисс Сьюлин, словно пчёлы. Эти девушки просто источали мёд – жидковатый, но зато какой нежный и сладкий!

Они, да и мисс Кэррин с мисс Индией Уилкс были хорошо воспитаны. Они скользили по жизни, не вызывая ни малейшей ряби на поверхности. А мисс Кэти билась, как сом на мелководье. Даже когда её не было видно, сразу становилось ясно, где она!

Большинство белых женщин не вольны делать то, что захотят, в отличие от меня, Порка или любого другого цветного. Они должны носить все эти побрякушки и прятать лицо от солнца, и разговаривать с любым джентльменом, молча выслушивая его похвальбу, будто он самый порядочный джентльмен из всех ступавших на эту землю. Но не такой была мисс Кэти О’Хара!

Женщины со своими бедами приходили к мисс Эллен. Они поверяли ей свои секреты и переживания, потому что мисс Эллен была терпелива, как те святые, которых она изучала в детстве. К мисс Кэти никто бы никогда не пришёл. Даже когда она выросла, ни одна женщина не пожаловалась бы ей. Мисс Кэти совсем не походила на святую, как мисс Эллен. В ней не было ни капельки святости. Когда мисс Эллен видела чью-то боль, она старалась чем-нибудь помочь. Мисс Кэти не видела ни боли, ни страданий, она смотрела только на себя!

И я задавала себе вопрос: почему я люблю её? Почему мне необходимо знать всё, что её интересует? Зачем я хожу повсюду за ней? Она ведь совсем не похожа на меня. Она ни на кого не похожа!

Просто она была самой собой! Она была больше мисс Кэти, чем мисс Кэррин была собой, даже господин Эшли не был настолько естественным, как мисс Кэти! Она вела себя как сама природа, когда садится солнце и восходит луна. Ты ничего не можешь изменить в этом движении, но радуешься.

Воспитание – вот что стоит между тобой и дьяволом. Единственный щит, который может прогнать сатану, – это манеры и широкая улыбка. Если ты изображаешь веселье и не забываешь о манерах, чёрт пройдёт мимо и нашлёт беду на какого-нибудь другого грешника.

Мисс Беатрис не отличалась хорошим воспитанием, но мисс Кэти просто забрасывала меня сообщениями о ней. «Беатрис то», «Беатрис это», словно мисс Беатрис со своим потомством могли служить примером для подражания. «Беатрис не волнует, что у неё не «жемчужно-белая» кожа, – говорила мисс Кэти. – Беатрис считает, что большинство «джентльменов» – глупцы.

У меня была такая сильная неприязнь к этой женщине, что пришлось буквально завязать горло узлом, чтобы не наговорить лишнего.

Я не смела сказать мисс Кэти, что мисс Беатрис ничегошеньки не понимает. Вот что я хотела сказать:

– Да, мисс Беатрис усердно работает, да, она выполняет свои обязанности хозяйки и молится, да, она смелая и не позволяет себе глупостей и знает о лошадях больше мужчин. Но её муж, господин Джим, владеет тысячей акров земли и распоряжается всеми деньгами. Господин Джим посещает законодательное собрание Джорджии, чтобы придумывать законы, которым все должны подчиняться. Даже важные белые господа слушают мисс Беатрис и улыбаются, как дураки, какую бы глупость она ни сказала!

Но это всё благодаря мужу! Если бы мисс Беатрис была какой-то мелкой пташкой вроде миссис Слэттери или чернокожей девушкой, как Тина, лучше всего ей было бы придержать язык и приклеить на лицо широкую улыбку!

Всё, что есть у мисс Беатрис, она имеет благодаря господину Джиму. Вот почему мы с мамой так волнуемся, за кого ты выйдешь замуж. Ибо если ты сделаешь неправильный выбор, ты не исчезнешь. Ты станешь женой алкоголика, картёжника или бедняка. А если не выйдешь замуж, то останешься старой девой, которая сидит с краешку стола, не смея и слова сказать, чтобы не огорчать родню. О, тогда бы мисс Кэти пришлось скрывать свою истинную натуру! Жизнь женщины, которая так и не вышла замуж или вышла за дурака, разбита!

Восемь лет назад мисс Кэти впервые села на лошадь. Она всегда скакала верхом, как мальчишка, но теперь она выросла, и мисс Эллен заказала одному мастеру в Джонсборо изготовить дамское седло, рыжее, как сам Вельзевул.

Мисс Кэти, которая побаивалась матери, не стала перечить. Она поблагодарила маму, но через неделю ко мне подошёл Большой Сэм и спросил, что это дамское седло делает в табачном сарае и почему Тоби снимает и надевает седло каждый раз, когда мисс Кэти отправляется на прогулку.

Я спросила об этом мисс Кэти, на что она ответила, что «предпочитает» кататься как раньше, как папа Джеральд.

На что я сказала:

– Милая, ни одна дама не сидит на лошади, как мужчина.

И вот что она сообщила. Мисс Беатрис сказала мисс Кэти, что Екатерина Великая ездила с мужским седлом, и все незамужние дамы тоже скоро перейдут на мужские сёдла. Ну я и сказала мисс Кэти, что если эти дамы надеются дождаться мужа, то им придётся ждать очень долго.

Мисс Кэти должна была поехать учиться в Файеттвилльскую женскую академию только следующей осенью, но она уже всё знала. Она сказала мне, что эти дамы были важными особами при дворе, были дочерьми господ и катались вместе с Екатериной Великой на мужских сёдлах.

– Екатерина Великая – не леди из Джорджии, – возразила я. – Может, эти дамы так и не нашли себе мужей. А может, они уже их заполучили.

Кэти наморщила лоб.

– Зачем мужу беспокоиться из-за седла? – подняла она на меня влажные, как у ребёнка, глаза.

Я не стала продолжать разговор. Есть вещи, которые даже Мамушки не могут объяснить.

Пришло лето. Кузены Уилксов, Чарльз и Мелани Гамильтон, гостили в «Двенадцати дубах» и ходили на все барбекю. Родители у Гамильтонов умерли, поэтому они теперь жили в Атланте со своей тетушкой Питтипэт, которая трещала без умолку как сорока! Поскольку Чарльз Гамильтон жил в Атланте, он не был таким бесцеремонным, как близнецы Тарлтоны. Мисс Мелани была слегка застенчива, но отличалась хорошими манерами.

Чарльз и Мелани дружили с девочками Уилксов и Сьюлин, но мисс Кэти не обращала на них никакого внимания.

Иногда она уезжала на прогулку с господином Эшли. Они не пускали лошадей галопом, а ехали не спеша и беседовали. Господин Эшли считал мисс Кэти ещё ребёнком, раз она каталась верхом, как мальчишка. Они не скрывали своих прогулок, но и не выставляли их напоказ.

Господин Эшли был надёжным человеком. Он бы не стал обманывать. А вот близнецам Тарлтонам и братьям Калвертам доверять было нельзя, но мисс Кэти скорее убежала бы подальше, чем устроилась бы в тенистом местечке с каким-нибудь мальчиком, чтобы узнать его получше.

Слуга близнецов, Джимс, вырос вместе с ними и знал не только все их проделки, но и чем занимаются все остальные! Его в любое время с радостью привечали на кухне в Таре. Кухарка наливала ему чаю, а он рассказывал всякие байки.

Особенно смешной была такая шутка:

«Стюарт и Брент Тарлтоны – самые лучшие, самые быстрые наездники в округе Клэйтон, если не считать одной девушки».

Джимс хлопал себя по бёдрам и от души смеялся. Вчера утром близнецы пытались догнать мисс Кэти, Стюарт скакал впереди, а Брент где-то позади, через лес, через вспаханное поле. Потом Брент вырвался вперёд, а Стюарт отстал, и они вброд пронеслись через реку, подняв тучи брызг. Наконец лошади выдохлись, а мисс Кэти всё удалялась, становясь всё меньше и меньше, пока они не потеряли её из виду.

– Дьявольское отродье, – сказал Джимс. – Вот как они называют Вельзевула: «дьявольское отродье».

Я не сообщила мисс Эллен, что дамское седло пылится в табачном сарае, и Большой Сэм тоже молчал, но мисс Эллен и так выяснила, что её дочь скачет, как мальчишка, и сказала мисс Кэти, что она обманщица, а леди не пристало быть лживой ни в коем случае. Мисс Эллен добавила, что мужское седло не подходит даме и ни одна девушка не выйдет замуж, катаясь неподобающим образом.

Мисс Кэти притворилась, что раскаивается, но она отступилась от веры ещё до раскаяния! Поджав губы, она решила найти какой-нибудь другой способ скакать верхом по-мальчишески.

Мне не нравилось, что мисс Беатрис пытается сделать из мисс Кэти женщину, похожую на неё саму. У мисс Кэти нет ни дома, ни личной плантации, у неё нет денег, а она вбила себе в голову такую глупость, что не собирается выходить замуж за человека, который мог бы дать ей все это!

И тогда я сказала мисс Кэти, что мама права. Если она будет продолжать скакать, расставив ноги, то ужасно разочарует своего мужа.

А мисс Кэти и вправду перестало волновать, выйдет она замуж или нет. Если не считать этого мечтателя Эшли, то у неё за целый день не находилось времени ни для одного мальчика.

Но она не хотела, чтобы о ней судачили. Хотя и разговоры её не смущали.

Мисс Кэти спросила, почему езда верхом разочарует человека, который захочет взять её в жены, и у меня возникла греховная мысль. Я крещёная католичка, венчанная в Африканской методистской церкви, и я каждое воскресенье сижу на балконе Баптистской церкви в Джонсборо. Я знаю, на что похожи проказы сатаны. Они похожи на мои мысли!

А господин Джеральд поддерживал мисс Кэти в этой глупой идее с лошадьми, вместо того чтобы назвать вещи своими именами. Господин Джеральд выезжал с ней по вечерам, и они скакали через ограды, думая, что их никто не видит. Господин Джеральд тоже всё время говорил о мисс Беатрис: мисс Беатрис то, мисс Беатрис сё. Мисс Эллен улыбалась в ответ, но улыбка у неё была усталой. А я считала, что за господином Джеральдом есть должок, который придётся платить. Поэтому я самым сладким голосом сказала мисс Кэти:

– Ты должна спросить об этом у папы, милая. Чтобы узнать, чего ищет муж, нужно спросить у мужа.

Вот они, сатанинские проделки. И я в молитве попросила у Бога прощения.

Мисс Кэти подождала, пока вся семья не закончила ужинать, а мисс Эллен не поднялась с Кэррин, у которой был насморк, наверх.

Господин Джеральд сидел в том самом кресле, которое мисс Эллен заказала взамен старого, отданного Большому Сэму. Прошло столько лет, что новое кресло состарилось. Всё становится жалким, если не следить за ним.

В этот вечер у господина Джеральда было отличное настроение. Цены на рынке были хорошие, выпало много дождей, и плотные коробочки с мягким хлопком раскрывались сами собой. Господин Джеральд покуривал сигару и пил виски, не подозревая, какая бочка с порохом вот-вот взорвётся. Я уселась сбоку с корзиной для шитья и принялась штопать дырявый носок, который господин Джеральд не мог не видеть краешком глаза, и пробормотала, что «один джентльмен не знает, как натягивать носки, чтобы они не сползали», негромко, но чтоб он слышал. Если бы не моё ворчание, господин Джеральд и не знал бы, что я дышу.

Мисс Кэти вышла на крыльцо и, устроившись на полу у ног отца, подняла на него глаза. Потом подскочила зажечь ему сигару и спросила, не подлить ли ему воды в виски.

Заговорили о лошадях. Мисс Кэти считала, что никто не может удержаться на Вельзевуле, кроме неё и папы, даже мисс Беатрис не справится с ним. И добавила, что мистер Кеннеди, у которого магазин в Джонсборо, сказал: «Ваш отец Джеральд невысокого роста и к тому же ирландец, но он мощный человек!» Господину Джеральду это очень понравилось, и он прям раздулся от гордости, но он был не дурак, а мисс Кэти уже не первый раз пыталась проехаться за его счёт.

– Это иллюзия, девочка моя. Самообольщение погубило стольких хороших людей.

Но он остался доволен и больше не собирался обсуждать, что может погубить хорошего человека. Он стал говорить о том, что президент Бьюкенен встал на сторону плантаторов и выступает против янки, а мисс Кэти открыла рот, будто сильно удивилась, что папа знает о делах президента. Господин Джеральд со смаком повторил слова президента Бьюкенена:

– Правильно и практично – две разные вещи.

– А что практично? – поинтересовалась мисс Кэти.

– Практично, доченька, – сказал господин Джеральд, – то, что можно осуществить. Я всегда предпочитал то, что практично.

Она изобразила изумление, полное изумление, какой же мудрый у неё отец, и вся просто сияла. Господин Джеральд попыхивал сигарой, а я наклонилась к корзине в поисках незалатанных носков, сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.

Мисс Кэти отлично знала, что я думаю по этому поводу, и она бросила на меня такой злобный взгляд, какой бывает у енота, когда он попадёт в ловушку. Я, конечно, затряслась, как студень, и отвернулась, не смея больше поднять глаза.

Мисс Кэти решила, что лучше вернуться к разговору до того, как я развеселюсь, поэтому она натянула на своё озадаченное личико самую сладкую улыбку и спросила:

– Папочка, можно задать тебе один вопрос?

– Нет, мисс Кэти, – ответил он с убийственной серьёзностью. – К господину Джеральду О’Хара нельзя приближаться!

Он рассмеялся и похлопал её по плечу.

– Ты же знаешь – я не могу устоять перед хорошенькой девушкой.

Напустив на себя невинный вид, который я заметила в отличие от отца, она спросила самым мягким голоском:

– Папа, некоторые глупые люди говорят, что я должна ездить с дамским седлом, а не как ты и мисс Беатрис. Когда я спрашиваю почему, они отмалчиваются или юлят вокруг да около. И всё же если я буду ездить верхом, то, когда выйду замуж, каким-то образом разочарую своего мужа. А я, может, не стану замужней. Может, я никогда не выйду замуж. Но, если это случится, мне бы очень не хотелось разочаровывать своего мужа. Что они имеют в виду? Точнее, как я могу разочаровать его?

Виски брызнуло изо рта у господина Джеральда, будто он проглотил мыло. Он закашлялся и, погасив сигару, продолжал кашлять так сильно, что мисс Кэти вскочила на ноги, чтобы похлопать его по спине, а господин Джеральд стал красным, как спелое яблоко.

Отдышавшись, он хлебнул виски, а мисс Кэти, пристроившись на подлокотнике кресла, проговорила:

– Дорогой отец, ты знаешь всё, что нужно знать о лошадях. Почему езда верхом может разочаровать моего мужа?

Господин Джеральд оглянулся на меня, ища помощи, но он отлично понимал, кто навёл мисс Кэти на такие мысли, и я улыбнулась, давая понять, что Мамушка не возьмёт его на поруки. Он вытер рот платком и снова закашлялся, – просто чтобы потянуть время.

– Кэти, Кэти, похоже, мне нужно воды.

Как только она ушла, господин Джеральд бросил на меня такой испепеляющий взгляд, будто хотел растопить меня на месте!

Когда мисс Кэти принесла ему воды, он сделал глоток и улыбнулся слабой улыбкой, которую натягивают взрослые мужчины, притворяясь маленькими мальчиками, и сказал мисс Кэти, что насчёт дамского седла ей всё объяснит мама.

Я прыснула в платок, но сделала вид, что сморкаюсь.

– Но почему? – взвыла мисс Кэти. – Как я удержу лошадь, если приткнусь сбоку, как вьюк?

Она решительной походкой вышла и протопала наверх, а господин Джеральд погрозил мне пальцем, но ничего не сказал.

Не знаю, спросила ли мисс Кэти у мамы, почему езда верхом портит девушку. У неё всегда есть возможность задать этот вопрос.

Как я стала Иудой

Хлопок с плантаций Тары приносил по двадцать центов за фунт. Единственная хорошая новость этой осенью. Пшеницы уродилось вполовину меньше посеянной, а банки и железные дороги стали терпеть крах. В Канзасе аболиционисты и работорговцы стреляли друг в друга. И я подумала: «Опять началось». Неясные духи беспокойно кружились вокруг, заполняя всё пространство.

Дильси пришла в Тару со своей глупой дочерью Присси. Мы присели на крыльце кухни. Всё затихло, как перед бурей.

– Генерал Джексон, – начала Дильси, – убил моего деда на Хосшу-Бенд. Мой дед был индейцем. Это была их земля. Эта земля (она огляделась кругом, будто за каждым кустом прятались индейцы) была землёй криков. Они жили прямо здесь!

– Люди всегда убивают людей. Будто не могут ничего с собой поделать, – сказала я.

– И, похоже, опять собираются, – ответила Дильси.

Духи роились вокруг нас, как мотыльки у освещённого окна.

– Ни ты, ни я ничего не можем поделать, – заметила я, содрогнувшись.

– Эти индейцы знали, как умирать. Как считаешь, господа справятся с этим?

Жизнь в Таре шла своим чередом. После ужина Порк приносил букет цветов в спальню хозяев. Мисс Эллен разъезжала по всей округе, чтобы повидаться с теми, кто не мог прийти сам. Управляющий Уилкерсон немного смягчился. Большой Сэм сказал мне, что у того появилась женщина.

По субботам Сэм с господином Джеральдом отправлялся в Джонсборо продавать хлопок и оставался на торгах лошадьми и рабами. Сэм рассказывал, что сейчас больше продают цветных, чем покупают. Когда хозяева боятся, страдают слуги.

Продав хлопок, господин Джеральд клал деньги в сейф Фрэнка Кеннеди. А бывало, что они с Сэмом, зарядив пистолеты, ехали на поезде в Атланту, где клали деньги в Железнодорожный банк Джорджии.

Вернувшись домой, господин Джеральд говорил мисс Эллен, что этот банк крепче скалы. И он не рухнет, как другие банки.

Мисс Эллен долго смотрела на мужа, не говоря ни слова, а потом промолвила:

– Мистер О’Хара, я и три мои дочери доверяем твоему здравому суждению.

Господин Джеральд вышел на крыльцо покурить. А потом поехал в «Двенадцать дубов», чтобы спросить господина Джона, не доходили ли до него какие-нибудь слухи насчёт Железнодорожного банка Джорджии.

Воскресенья проходили тихо и спокойно. Ветер шептал в ветвях кедров, росших вокруг Баптистской церкви в Джонсборо, где цветные и белые молились о том, чтобы всё наладилось раньше, чем примет дурной оборот. Проповедник критиковал скачки в Джонсборо. Он говорил, что «беговая лихорадка» хуже, чем водянка или жёлтая лихорадка, но это не останавливало игроков. Кажется, чем меньше у господ денег, тем больше они ими рискуют.

Тарлтоны держали пари с Калвертами, Калверты – с Уилксами, Уилксы – с Тарлтонами. Господа улыбались и кивали, словно у них и не было никаких мрачных предчувствий, но держали пистолеты под рукой.

В «Двенадцати дубах» хлопок собрали на месяц позже, чем в Таре, чтобы переждать панику на рынке, когда покупатели хлопка исчезли, как дым. Дильси сказала, что господин Джон выигрывает больше, чем ставит, но по утрам в воскресенье бывает нем как могила.

А мисс Кэти по утрам, ещё до того, как я заходила на кухню, отправлялась на прогулку верхом на этом рыжем дьяволе Вельзевуле, и нередко они возвращались уже затемно. Мисс Кэти боялась матери. Когда мать бранила её, мисс Кэти, повесив голову, сокрушалась о содеянном, но на следующее утро её опять как ветром сдувало.

Как-то раз к господину Джеральду заглянула мисс Беатрис, и я сама им прислуживала.

Мисс Беатрис сидела прямо и напряжённо на жёстком стуле с лошадиной шкурой. На ней был костюм для верховой езды, руки в длинных кожаных перчатках она зажала между колен. Господин Джеральд сделал вид, что она приходит к нему каждый Божий день, и в этом нет ничего необычного.

Я поставила поднос с чаем на приставной столик и отошла в уголок, где обычно стоял Порк, когда подавал.

– Джеральд, – сказала мисс Беатрис, – когда мне приходится говорить неприятную правду, я предпочитаю что-то покрепче чая.

О’Хара без промедления достал графин. Его стакан оказался грязным, и господин Джеральд хотел послать меня за чистым, но мисс Беатрис сказала:

– Налей просто в чашку, Джеральд.

Что он и сделал. Мисс Беатрис выпила и протянула чашку за добавкой.

Господин Джеральд лил, пока она не помахала пальцем, после чего сел.

– Я насчёт твоей дочери, Джеральд.

– Которой из них, Беатрис?

Она посмотрела на него.

– Если ты думаешь, что Кэти катается со мной на «Волшебном холме», то ошибаешься. Каждое утро я жду её, но, как правило, не дожидаюсь. Я не боюсь за неё как за наездника, она держится в седле лучше большинства мужчин и, уж конечно, увереннее, чем мои сыновья. Я беспокоюсь за её репутацию, Джеральд. Хотя тебе должно быть известно, что репутация волнует меня меньше, чем любую из женщин в округе.

– Но…

– Твоя дочь дикая, как чироки. Она пугает оленей в лесах и работников на полях. Пока Уилксы, Калверты и (с сожалением добавляю) Тарлтоны делают ставки на соответствующие забеги на ипподроме в Джонсборо, твоя дочь помогает конюхам и наездникам, белым и чёрным, готовя лошадей к скачкам. Джимс уверял меня, что этот народ просто обожает Кэти О’Хару.

Вечером господин Джеральд готовился устроить разнос мисс Кэти, дожидаясь, когда она вернётся домой. Он не пустил меня в гостиную, пока распекал дочь. Мисс Кэти вышла притихшая и белая как полотно. Такой я никогда её не видела. Она больше не говорила ни слова о мисс Беатрис и не ездила на «Волшебный холм».

Но так и не исправилась. Ненадолго хватило. На следующее же утро она ускакала ещё до того, как все проснулись, а возвратилась, когда солнце уже село.

Родители были измучены тревогой и не знали, что предпринять. Словно гадюка пробралась к ним за пазуху! Госпожа не хотела пороть дочь – ничего хорошего из этого не вышло бы. А господин не хотел продавать её коня. У них ни в чём не было согласия!

Мисс Кэти не делилась со мной своими чувствами или мыслями. Она никому ничего не рассказывала, разве что этому коню. Вельзевул оправдывал своё имя.

Дильси нечасто заходила в церковь, но в это воскресенье она подошла к концу службы, чтобы перехватить меня.

Священник прочитал хорошую проповедь, и я чувствовала себя «спасённой».

– Уилксы продолжают делать ставки? – спросила я.

– Да. Мамушка…

Я не стала сокрушаться на тему, чем занимаются Уилксы. Это их личное дело. Я просто старалась потянуть время, понимая, что Дильси неспроста пришла к церкви и ей не терпится выложить новости. Сердце понимает раньше, чем голова.

И вот что рассказала Дильси. Моз, слуга господина Эшли Уилкса, был вчера на скачках и, пока господа делали ставки, пошёл поболтать с конюхами и наездниками и тут заметил мисс Кэти. Она спрятала свои чудесные волосы под мужскую шляпу, надела мужской костюм для верховой езды и выглядела как черноволосый, зеленоглазый мальчишка. С ней говорил фермер Эйбл Уиндер. Он не знал, что это мисс Кэти, и хотел нанять её наездником. «Если ты справляешься с этой рыжей бестией, парень, то и с моей кобылкой сладишь. Плачу доллар вперёд, и половина выигрыша твоя».

Моз слышал, что мисс Кэти отвечала не своим голосом. Она старалась говорить низко и хрипло. В тот день она в забегах не участвовала, но настраивалась на это!

Мне не хотелось, чтобы Дильси видела мою слабость, поэтому я притворилась, что меня это не волнует.

– А, да она просто балуется. Господин Джеральд всё знает.

Дильси улыбнулась с видом «ловлю тебя на слове» и сказала:

– Бывает, и мне хочется «спастись», но я сожалею, когда вру.

Ей показалось это смешным, а мне – нет.

Всю неделю я следила за мисс Кэти, как ястреб – за кроликом. Я встала раньше неё и предложила сготовить ей завтрак, пока не проснулась кухарка. Нет, она не голодна. Нет, ей не хочется ни кофе, ни чаю.

– Что-то ты рановато, Мамушка.

– Кто-то же должен следить за тобой.

Она улыбнулась, как невинная девочка, и, постукивая кнутовищем по ногам, обтянутым брюками, вышла за дверь.

Когда она умчалась прочь, солнце лишь розовой полоской показалось над Возвышенностями. Кухарка в ночной сорочке вошла на кухню, позёвывая.

– Боже милостивый, Мамушка! – воскликнула она. – С тобой всё в порядке?

– Рада, что ты наконец встала, – ответила я. – Дрова уже в печке.

Я попросила Большого Сэма и полевых работников быть начеку, и, прежде чем мисс Кэти пришла вечером домой, я знала почти все места, где она побывала. Я знала, когда она скакала через ограды и когда неслась меж пней, которые выкорчевали, но ещё не сожгли.

Мисс Эллен была в отчаянии. Она даже думала отправить мисс Кэти в Саванну к мисс Полине. Я содрогнулась, представив их вместе под одной крышей, и, полагаю, господин Джеральд тоже. Может, он верил собственным словам, когда говорил жене: «Девочка вырастет из этого».

Неделя подходила к концу. В субботу я встала и принялась за дела, когда Кэти спустилась на кухню. Нет, она ничего не хочет есть, и не моё дело, где она будет сегодня скакать. Почему волосы убраны под шляпу? Она не объяснила.

После её ухода я разбудила Порка и Тоби. Пока Тоби протирал глаза, я сказала ему взять с собой ловчую узду. Потом поднялась в спальню хозяев. Без стука скользнула внутрь. Господин Джеральд спал, вытянув голую ногу из-под скомканных одеял, а мисс Эллен лежала тихо, будто в гробу.

Я потрясла господина Джеральда за плечо, и он легко очнулся ото сна. Сев, он бросил взгляд на мисс Эллен, но я приложила палец к губам и махнула головой в сторону коридора. Когда мы вышли, я сказала:

– Господин Джеральд, вы нужны вашей старшей дочери.

Его лицо мучительно исказилось, но он пошёл одеваться.

Порк стоял у парадной двери. Господин Джеральд в лучшем жакете и шляпе пил кофе с виски. Он бросил взгляд на Порка, словно спрашивая: «И ты тоже с нами?», но Порк напустил на себя торжественный вид, словно явился в храм.

Тоби правил, сидя рядом с господином Джеральдом. Я сидела сзади, свесив ноги за борт.

Я думала, что мы поедем прямиком на ипподром, но когда оказались в Джонсборо, то свернули к магазину Фрэнка Кеннеди. Господин Джеральд купил шандровых леденцов, которые я обожала.

Внутри толпились фермеры и управляющие. Одни продавали овцекоз, жеребят, чернокожих мальчишек, другие покупали прессованный табак, виски, пилки для копыт и живицу для лечения животных – самые разные товары.

Господин Фрэнк жил над магазином, рано вставал и поздно закрывался. Он был неказистым, как взъерошенная курица, но мы все знали, что когда-нибудь он разбогатеет. Он скупал землю, которая подешевела из-за паники, пока у других не было денег.

– Прекрасное утро, Фрэнк.

– Джеральд! Как хорошо, что ты заглянул.

Господин Фрэнк не спрашивал, почему господин Джеральд приехал без всякого товара на продажу, потому что он вообще не задавал ему никаких вопросов, а господин Джеральд не спешил отвечать. Господин Фрэнк интересовался Сьюлин, её здоровьем и настроением. Он был к ней неравнодушен. Господин Джеральд рассказал, что она учится в Женской академии, где изучает французский, танцы, вышивку и тому подобное.

Господин Джеральд вспомнил отца Фрэнка, которого знал с тех самых пор, как приехал на Возвышенности.

– Благородный человек, – сказал он. – Твой отец – благородный человек.

Отец Фрэнка Кеннеди был ирландцем.