Секреты Российского флота. Из архивов ФСБ Черепков Александр

2-й этап: боевые действия флотилии в условиях, когда оба берега Днепра были заняты нашими войсками

11.07 директивой адмирала т. Кузнецова и генерала армии т. Жукова были созданы три отряда:

Березинский и Припятский — в подчинении командующего Западным фронтом.

Днепровский отряд — в подчинении командующего Юго-Западным фронтом. […]

1. Березинский отряд. Бой у Нов. Белицы 15–16.07.41 г.

Березинскому отряду в составе МН «Винница», «Витебск» и «Житомир» (остальной состав отряда, следовавший с Припяти, к моменту боя подойти не успел) с приданным отрядом партизан была поставлена задача: совместно с СП 66-го СК к исходу дня 15.07.41 овладеть д. Стасевка. К рассвету 15.07 мониторы сосредоточилась в районе м. Паричи, где согласовали вопросы взаимодействия с полком. […]

14.00. Отряд вышел на выполнение боевой задачи.

16.00. По МН «Винница», идущему головным, с северо-западной оконечности д. Нов. Белицы был открыт пулеметный и винтовочный огонь. Одновременно с того же направления полевая батарея противника открыла артогонь. Все МН открыли ответный огонь по батареям и засадам противника.

16.30. Батарея была подавлена, пехота противника беспорядочно начала отход, преследуемая пулеметным и артогнем кораблей. В процессе боя для преследования противника и для связи с полком был брошен партизанский отряд. Возвращавшиеся три бомбардировщика противника открыли пулеметный огонь по кораблям, но, очевидно, поняв бессилие своего огня по МН, улетели. Полк перешел в наступление.

В результате боя МН «Винница» получил шесть прямых попаданий, из них 4 75-мм и 2 45-мм снарядами. 4 снаряда попали в боевую и дальномерную рубку, один — в башню и один — в баллер руля. Убито 4, ранено 2. Потеряв управление, МН «Винница» был выброшен на мель. В процессе боя МН «Житомир» был обстрелян своей сухопутной батареей (принят за танк противника), попаданий не было.

20.00. От командира 66-го СК было получено приказание флотилии немедленно отходить за д. Паричи…

Огнем кораблей уничтожено два 76-мм орудия и убито свыше 100 солдат и офицеров, взято в плен 6 солдат и захвачена минометная батарея в д. Новая Белица, расчет которой разбежался. До 23.50 продолжались попытки снять МН «Винница», но безуспешно. С 23.06 с направления д. Белица батарея противника крупного калибра вела огонь по кораблям (корректировали огонь цветными ракетами с левого берега), после пулеметных очередей с корабля в направлении на ракетчиков корректировка прекратилась. Огонь был редким и с большим рассеиванием. Огонь прекратился с отходом МН «Житомир» и МН «Витебск».

МН «Винница» был подорван личным составом. На рассвете 4 пикирующих самолета противника, не найдя остальных кораблей, бомбили остатки МН «Винница».

Действия отряда с 21.07 по 15.08.41 г.

[…] Возвращаясь 26.07 после удачной операции в районе Паричи, МН «Смоленск», пренебрегая охранением, шел впереди БКА. В 23.30, проходя район Здудичи, был внезапно обстрелян противником прямой наводкой из 37-мм автомата и пулеметов. МН не успел открыть огонь, весь расчет башни главного калибра вышел из строя.

МН получил 10 прямых попаданий (8 убито, 5 ранено). Вследствие повреждений левой машины, пройдя несколько километров, МН сел на мель. Выручили БКА, подоспевшие к месту боя и отвлекшие огонь противника на себя. МН под прикрытием БКА исправил повреждения машины, выбросил за борт боезапас, снялся с мели и вышел из боя.

Засада противника была уничтожена БКА. Если бы не подоспевшие вовремя БКА, корабль был бы расстрелян противником.

При правильно организованном охранении кинжальная батарея противника была бы своевременно обнаружена и уничтожена без тяжелых для себя последствий. […]

18.08 авиацией противника были обнаружены в районе Береговая Слобода стоящие на позиции МН «Витебск» и КЛ «Белоросс». В результате атаки 6 пикировщиков, сбросивших 24 бомбы по 100 кг (прямых попаданий не было), МН «Витебск» получил одно осколочное попадание в борт (4 бойца легко ранены) — остался в строю. КЛ «Белоросс» получила 32 осколочных попадания (выведено из строя одно орудие, левая машина и радиостанция, ранено 8 бойцов, КЛ требовала заводского ремонта).

Одновременно три пикировщика бомбили СКА № 2 и № 3, стоящие у с. Горваль: СКА № 2 получил 7 осколочных попаданий, один краснофлотец убит и два ранено (СКА остался в строю), СКА № 3 имел прямое попадание в носовой погреб, бомба взорвалась под днищем и взрывной волной загнула нос катера, придав кораблю вид гондолы. СКА пришел в Киев на ремонт своим ходом. Ранено два краснофлотца.

Второй налет выполнялся 8 пикировщиками, которые, не найдя другой цели, бомбили идущий БКА. Несмотря на «кипящую» вокруг катера воду, БКА остался невредим.

В итоге налет 17 пикировщиков вывел из строя на 10 суток одну КЛ и один СКА. Убит 1, ранено 11 бойцов.

Выводы по Березинскому отряду:

1. Трудные навигационные условия на Березине компенсировались благоприятной местностью прибрежной полосы: наш берег возвышенный, берег противника — низкий и заболоченный; густая растительность облегчала маскировку кораблей, которая на реке имеет исключительное значение.

Типовыми операциями было огневое сопровождение на фланге или на стыке сухопутных войск.

Наиболее выгодные корабли: МН типа «Смоленск» с малой осадкой и гаубичной артиллерией и БКА с преимущественно зенитным вооружением и съемным ротным минометом (для уничтожения засад, разведки боем и для уничтожения переправ артиллерийским огнем). Корабли с 45-мм артиллерией подобного применения не нашли.

2. В задачах, возлагаемых на отряд… зачастую не указывалась ближайшая войсковая часть, непосредственно взаимодействующая с кораблями… Такое положение могло привести и приводило к тяжелым последствиям (обстрелам кораблями своих войск и наоборот).

Связь с корпусом или дивизией осуществлялась через офицера связи со своей рацией 5-го АК.

Боевые действия Днепровского отряда с 13.07 по 16.08.41 г. на участке р. Днепр — Триполье — Кременчуг.

[…] Корабли Днепровского отряда с 13.07 тремя группами стояли на позиции с задачей охраны переправ.

1-я группа (Триполье — Стайки) под командованием капитан-лейтенанта Гулько в составе одного МН, двух КЛ. В огневое соприкосновение с наземным противником группа вступила 1.08.

2-я группа (Ржищев — Ходорово) под непосредственным командованием капитана 1-го ранга Кравец в составе двух МН, одной КЛ, одного СКР, одной плавучей зенитной батареи. На участке этой группы находилась и основная часть судов и средств подвижной базы снабжения.

В огневое соприкосновение с наземным противником группа вступила 2.08.

3-я группа (Канев) под командованием капитан-лейтенанта Афанасьева в составе одного МН, двух КЛ, одной плавучей зенитной батареи. В огневое соприкосновение с наземным противником группа вступила 6.08.

С 13.07 по 1.08 боевая деятельность Днепровского отряда сводилась к отражению воздушных атак противника на ж.д. мосты и переправы.

Кременчугская операция.

10.08 38-я Армия с большим напряжением сдерживает наступление немцев… Из состава Днепровского отряда выделяется группа в составе МН «Жемчужин» и КЛ «Передовой» и «Верный» под командованием капитан-лейтенанта Павлова и направляется в распоряжение Кременчугского УРа с задачей связаться в Кременчуге с прибывающей дивизией и не допустить переправы противника через Днепр в этом районе.

В Черкассах командир группы узнал, что наши резервные части еще не подошли. На западном берегу на подходах к Кременчугу наших частей нет, на восточном — отдельные сторожевые посты.

Продолжая движение к Кременчугу, при подходе к району Тарасовки по кораблям с восточного берега внезапно был открыт огонь. Корабли с боем без особых повреждений прорвались через полосу огневого заграждения. Однако командир группы решил вступить в единоборство с противником и составом корабельного десанта при поддержке кораблей уничтожить противника.

Корабли повернули на обратный курс и вступили снова в бой. Попаданием снаряда по МН «Жемчужин» выводится машина. На КЛ «Передовой» попаданием снаряда в трубу главной магистрали свежего пара канлодка остается без хода. КЛ «Верный» под огнем отбуксировывает КЛ «Передовой» к восточному берегу, туда же подходит и МН. Противник под воздействием артиллерии кораблей замолчал.

Командир группы решил: подбитым кораблям оставаться на месте, а КЛ «Верный» прорываться в Черкассы.

При обратном прорыве КЛ «Верный» вела бой с противником в течение 2 часов, прорвалась в Черкассы, имея разрушения в палубной надстройке и без повреждений в жизненной части корабля.

12.08 противник возобновил минометно-артиллерийский огонь по МН и КЛ. Корабли вступили в огневое противоборство.

В 13.40 12.08, расстреляв боезапас, командир группы, не дождавшись идущих на помощь МН «Левачев», роты морпехоты на машинах и аварийных партий, приказал корабли взорвать…

Выводы по операции:

Командир группы пренебрег разведкой и, не дождавшись связи с сухопутными войсками, оказался в тяжелом положении, подвергнувшись внезапному нападению превосходящих сил противника (дивизии «СС»).

Вступление в единоборство с сухопутным противником, вместо того, чтобы дождаться взаимодействия и связи с подходившими сухопутными частями (обстановка позволяла), является неграмотным тактическим приемом.

Командир группы не использовал прекрасные буксировочные качества КЛ «Верный» и отверг предложение командира КЛ старшего лейтенанта Терехина: «Прорваться через огневую зону противника, отбуксировывая подбитые корабли, под прикрытием огня всех кораблей».

Командир группы неверно оценил обстановку, решил, что его окружает противник, и взорвал корабли вместо того, чтобы, высадив личный состав, организовать охрану кораблей до подхода помощи. […]

Боевая деятельность кораблей Киевского отряда с 4.08 по 18.09 в системе КИУРа.

Киевский отряд кораблей был создан 4.08 с начала осады противником КИУРа, под командованием капитана 3-го ранга Паличек. […] Представляет тактический интерес использование МН «Смоленск».

На горах в р-не Бета-Литовская стояла дальнобойная батарея противника (все время меняя свою позицию), огонь которой с позиций КИУРа был невидим. Батарея безнаказанно обстреливала железнодорожный мост и город (в КИУРе она получила кличку «Черт»).

МН «Смоленск», замаскировавшись в протоке против Бета-Литовской, вел наблюдение за этой батареей, по вспышкам батареи противника огневым налетом заставлял ее замолкать, как только она открывала огонь. Позиция стреляющего корабля была настолько удачной, что все попытки противника нащупать его огнем и самолетами успеха не имели. «Смоленск» простоял, не меняя позиции, две недели.

По показаниям пленных, немцы называли огонь кораблей «адом», не могли понять, откуда стреляют корабли. 

Боевая деятельность Припятского отряда кораблей с 11.07 по 20.08 на участке р. Припять — Туров — Мозырь.

Противник продвигается вдоль заболоченных берегов р. Припять на восток. 75-я СД ведет оборонительные бои, сдерживая натиск противника, медленно отходит в направлении Мозырь.

12.07 МН «Бобруйск» был послан в Давид-Городок в набеговую операцию. Пройдя за ночь на территорию, занятую противником, монитор стал на позицию, замаскировался и в течение дня проводил скрытую разведку объектов. С заходом солнца обстрелял Давид-Городок (выпустив более 100 снарядов) и ночью вернулся в Туров.

С 21.07 Припятский отряд входит в систему Мозыревского УРа и выполняет огневые задачи на флангах УРа. 20.08 переходит в подчинение 5-й Армии.

Выводы:

В условиях заболоченных берегов р. Припять корабли отряда оказывали существенную поддержку сухопутным частям. Наносили противнику удары с фланга и с тыла, тем самым помогали нашим частям сдерживать натиск численно превосходящего противника.

Используя прекрасные условия естественной маскировки, корабли редко обнаруживались противником. Система огня противника (протаскивание огневой завесы вдоль берегов) говорит, что противник стреляет на «авось».

Набеговая операция на Давид-Городок оправдала себя. Противник потерял около батальона пехоты, 4 орудия, около 20 мотоциклистов.

Общие выводы по 2-му этапу:

1. Основные операции 2-го этапа заключались в позиционных боях кораблей по поддержке сухопутных войск при наступлении и обороне.

В этих операциях огонь кораблей показал эффективность своего воздействия на противника, дезориентируя противника в направлении стрельбы. Как общее положение, противник оставлял населенные пункты, по которым корабли открывали огонь (в д. Худяки был случай, когда случайно выпущенный снаряд при разряжении пушки попал в место расквартирования немецкой танковой группы, и этого было достаточно, чтобы немцы на три дня покинули деревню).

В этих операциях наибольшее применение нашли корабли с дальнобойной и гаубичной артиллерией и бронекатера с зенитным вооружением (катера вооружены ДШК). Для бронекатеров не хватало минометного вооружения (примененный на БКА Киевского отряда миномет дал хорошие результаты). Промежуточная между этими калибрами артиллерия большого применения не имела.

2. Благодаря хорошей маскировке кораблей живучесть их от воздействия авиации и артиллерии противника значительно была повышена. Неоднократные поиски кораблей авиацией противника были безуспешны.

Пользуясь хорошей маскировкой, огонь кораблей обычно являлся неожиданностью для противника. В целях маскировки от наземного наблюдения противника приходилось рубить мачты. На 3-м месяце войны ни один корабль мачт не имел, все было выброшено.

Отрицательно влияют на маскировку высокие рубки и надстройки, этим объясняется высокий процент попаданий в них. Для речных кораблей надо иметь рубки, утопающие в шахтах, чтобы убирать их при постановке на позицию (это, кстати, увеличит и сектор обстрела).

3-й этап: действия флотилии при условии, когда один берег занят противником, и ликвидация флотилии

Каневский прорыв кораблей Днепровского отряда с 17.08 по 19.08.41 г.

К 17.08 противник вышел к Днепру на западный берег от Стайки до Гребени, от Ходорова до Канева, от Худяки до Кременчуга. Наступает на участке Ржищево. […]

Корабли Днепровского отряда на позиции Сушки — Зубново (ниже Канева в 20–25 км) в составе МН «Ростовцев», КЛ «Смольный», СКР «Ворошилов», ПБ «Белоруссия», двух БКА, трех ТЩ и в Черкассах в составе МН «Левачев», КЛ «Верный», двух катеров типа «А». Подвижная база питания в оз. Лязерн.

Навигационная обстановка: Каневский мост взорван, судовой ход завален, фарватер на подходах к мосту завален баржами и понтонами в результате бомбовой атаки противника. Навигационная обстановка от Кременчуга до Киева ночью не освещается. Господствующий берег — западный.

Подготовка к операции. Около 17.00 16.08 командир Днепровского отряда получил задачу: «Днепровскому отряду немедленно с боем прорываться Киев».

Командир отряда, переоценив опасность прорыва, не учтя, что в Канев вошли только передовые части противника, а Ржищев еще удерживается 146-й СД, считал, что прорыв невозможен. Лучшим выходом из создавшегося положения считал отвод кораблей в озеро Лязерн, где их использовать как батареи, а при подходе противника к озеру — взорвать корабли, и на эту тему начал радиопереговоры с командующим ПВФ.

Разведка и установление прохода на засоренном участке реки начата только на рассвете 17.08 и закончена была к 9.00 17.03. К этому же времени прибыли корабли черкасской группы. Прибыли для проведения операции комиссар и начальник штаба ПВФ.

С 10.00 17.08 корабли начали приемку запасов и подготовку к прорыву. В 12.00 был спущен на корабли приказ на прорыв в Киев и проведено совещание командиров и комиссаров кораблей.

Организация прорыва. 17.08 обстановка несколько осложнилась; на Каневском участке шло накапливание сил противника. К северу от Канева в районе Зарубенцы появляются мелкие группы противника, к югу от Канева противник форсирует р. Рось в направлении Тоганцы — Мошны.

В 7.00 17.08 Ржищев был оставлен нашими частями.

Время прорыва назначено на 21.45 — тремя колоннами под прикрытием шестнадцати артполков 26А, 64-го СК и 37А.[…]

В 23.45 1-я колонна с боем прорвала участок Канев — Ситники. Прямо видимые огневые точки, обнаружившие себя стрельбой по буксиру «Москва», быстро подавлялись монитором и канлодкой («Левачев» и «Смоленск» — Примеч. авт.). По огневым точкам с обратного берега била артиллерия 26-й Армии.

В 00.15 17.08 при тех же условиях прорвалась 2-я колонна. […]

3-я группа, снявшись с якоря, по сигналу вышла по назначению. В районе Сушки ТЩ № 34 сел на мель, мотор заглох и не заводился. Командир колонны (ст. лейтенант Савицкий — Примеч. авт.) приказал буксиру «Ф» оказать помощь. Сам на ПБ «Белоруссия» малым ходом пошел вперед, дважды на пути сев на мель. В 3.30 17.08 достиг Прохоровки (в 10 км от Канева), получил донесение с буксира «Ф», что ТЩ № 34 утонул при буксировке. До рассвета оставался 1 ч. 45 м. Командир 3-й колонны донес обстановку и запросил указаний. До получения ответа колонна стала на якорь на рейде Прохоровка.

В 4.30 18.08 3-я колонна получила разрешение следовать в оз. Лязерн, где впоследствии и была уничтожена личным составом кораблей при отходе наших частей.

К 7.00 18.08 корабли 1-й и 2-й колонн достигли Трактомирово и стали на якорь, где простояли до 20 часов. […] В 22.00 1-я колонна без боя прошла Ходорово, имела короткий бой в районе Щучинка, Ржищев, Гребени и с рассветом подошла к Стайке.

В 22.30 2-я колонна прошла с боем от Ходорово до Гребени и с рассветом достигла Стайки.

Остальной участок до Киева отряд шел без боев… При подходе к Киеву и в самом Киеве до 1-го моста включительно по кораблям противником был открыт артиллерийский и минометный огонь. Под прикрытием дымзавес с бронекатеров и артогня артиллерии 37А, применяя зигзаг, корабли продолжали движение и в 13.30 19.08 вошли в гавань.

На прорыве потерь кораблей не было, и только на подходах к Киеву МН «Ростовцев» получил три пробоины, повреждение левой машины (3 краснофлотца убиты и 5 ранено). Буксир «Москва» получил одно попадание в камбуз (1 убит и 3 ранено).

Борьба за Окуниновскую переправу

С 18.00 23.08 мотомехгруппа противника, прорвавшись на стыке 5 А и 27-го СК, подошла к Окуниновской переправе (Печкинский мост). Два танка ворвались на мост, сбив противотанковую батарею, стоявшую в охране моста.

Неоднократные попытки нашей авиации уничтожить Печкинский мост успеха не имели. К исходу дня 23.08 командующий Юго-Западным фронтом поставил флотилии задачу: хотя бы ценою всей флотилии уничтожить Окуниновскую переправу. До подхода резервов к Десне задержать противника у переправы Остер, подорвав мост.

Оценив обстановку и конструкцию Печкинского моста (судовая ферма была металлической конструкции, а боковые имели деревянные быки), было принято решение, изложенное в следующих радиограммах […]: «Противник захватил Печкинский мост. Подойти к мосту, прямой наводкой разрушить деревянный бык… Задачу выполнить любой ценой. Комфлот».

Одновременно командиру бригады было приказано подготовить ТЩ с минами и в случае неуспеха корабельной артиллерии быть готовыми взорвать мост…

Мост был взорван, и к месту переправы была подведена КЛ «Смоленск», позднее прибыл СКР «Пушкин». Противник от переправы отказался и распространился по западному берегу Десны.

При выполнении задачи по уничтожению Окуниновской переправы заслуживают внимания действия канлодки «Верный».

Получив задачу, КЛ «Верный», встав в 10–12 км от моста, в 23.30 23.08 послала разведку на оба берега. К 4.00 24.08 разведка установила расположение противника в районе моста. С рассветом КЛ «Верный» с дистанции 5 км открыла огонь, уничтожив легковую машину, 2 грузовика, но моста не разбила, остальные корабли также существенных повреждений мосту не нанесли. К 15 часам КЛ «Верный», выйдя на дистанцию 1,5–2 км, стала обстреливать левый бык прямой наводкой. В этот момент налетела наша авиация. КЛ «Верный» перенесла огонь по зенитной батарее противника. Самолеты подожгли мост в 5–6 местах. Немецкая команда бросилась тушить мост. КЛ «Верный» перенесла огонь на быки горящих ферм, одновременно ведя огонь шрапнелью по живой силе противника. В 17 часов от прямых попаданий по быку левая ферма моста рухнула. КЛ «Верный» переменила позицию.

В 18 часов к мосту подошла немецкая пехота на 20–25 машинах. КЛ «Верный» открыла огонь, рассеяла пехоту и разбила часть машин. Вновь переменила позицию, став у Сухолучья на траверзе подбитого парохода. Позднее налетели 9 самолетов противника и бомбили пароход. КЛ «Верный» осталась незамеченной. […]

Первый Окуниновский прорыв

С прорывом Днепровского отряда торопились, ввиду опасности занятия противником Домантово. Прорыв был намечен в ночь на 26.08. В прорыве участвовали: мониторы «Левачев», «Флягин», канлодки «Димитров», «Кремль», СКР «Парижская коммуна», СКР «Пушкин», СКР «Река», БКА и ГС «Каманин».

Отряд был разбит на две группы: 1-я группа — МН «Флягин», КЛ «Кремль», КЛ «Димитров». Во вторую группу входили все остальные корабли.

Командовал прорывом командир Днепровского отряда капитан 1-го ранга Кравец.

Взаимодействие с 5 А на прорыве организовано не было. Отряд прорывался без артподдержки с берега. В результате длительных переговоров по радио выход отряда опоздал, вследствие чего проход мостов состоялся не в 22.00 25.08, а в 3.00 26.08. Перед подходом к мосту в результате посадки на мель монитора «Левачев» и нерешительных действий командира МН «Флягин» (командир капитан-лейтенант Гулько) боевой порядок был нарушен.

Первым прошел мост ГС «Каманин», получив одно попадание снаряда, за ним монитор «Флягин», не имевший повреждений. СКР «Парижская коммуна» после прохода моста, получив попадание снаряда, загорелся и через некоторое время взорвался.

Канлодка «Димитров», не учтя прибойного течения к левому берегу, врезалась в сваленную ферму и затонула.

Следующий за ней СКР «Река», получив попадание и врезавшись в «Димитров», затонул. Личный состав выбросился вплавь за борт. Концевым следовали монитор «Левачев» и ГС «Каманин», которые благополучно прошли мост.

Выводы:

Несмотря на легкие условия прорыва, погибло три корабля в результате плохой организации операции. Необходимо было использовать Припятский отряд для создания отсечного огня по обоим берегам в районе моста при проходе кораблей под ним.

Вследствие запоздалого выхода и излишних радиопереговоров операция оказалась несогласованной по времени с моментом наступления 5 А для уничтожения Окуниновской группировки.

Второй Окуниновский прорыв

28.08 противник свои основные силы сосредоточил в Страхолесье — Домантово. 29.08 прорвавшаяся в Домантово колонна танков атаковала и уничтожила МЗ «Пина», СКР «Водопьянов», СКР «Рулевой», ТЩ №1, ТЩ №2.

К 30.08 закончилась переправа 5-й Армии, мосты были взорваны, переправочные средства убраны.

Противник прочно закрепился на западном берегу Днепра на участке Домантово — Козаровичи, район Окуниново, подготовляя переправу в районе Домантово. Против Домантово на острове было скопление войск противника.

Общее руководство прорывом возложено на военкома и начштаба ПВФ. К прорыву готовились мониторы «Бобруйск», «Житомир», «Витебск», канлодки «Каганович», «Трудовой», СКА № 1, № 2, № 5 и два БКА.

Операция намечалась на ночь 31.08 при поддержке артиллерии 5А. Отряд был разбит на 2 группы; 1 группа — МН «Житомир», МН «Витебск», СКА № 2, 1 БК. Задача первой группы — подавление кинжальных батарей и живой силы на острове (фарватер проходил между западным берегом и островом). Командир первой группы капитан 3-го ранга т. Пецух.

Вторая группа — монитор «Бобруйск», два СКР и КЛ «Трудовой».

Отставлены от прорыва за неисправностью механизмов канлодка «Каганович», 1 БКА (выведены за остров в районе Навозы и в дальнейшем с отходом частей были подорваны).

[…] Прорыв начался после артподготовки по участку Домантово с наступлением темноты. 1-я группа, ведя интенсивный огонь по участку Домантово и Окуниново, прорвалась без повреждений. 2-я группа в районе Домантово была встречена сильным огнем танков, развернувшихся по берегу, в результате чего загорелись СКА № 1 и № 5 и от пожара в погребе взорвались. От попадания снарядов канлодка «Трудовой» затонула.

При проходе второй группы монитор «Бобруйск», имея попадания нескольких снарядов, продолжая движение. При подходе этой группы противник осветил участок ракетами и поджогом стога сена. На участке Козаровичи монитор «Бобруйск» получил попадание в машину и, прижатый к левому берегу, отстреляв боезапас, был взорван личным составом.

Печкинский мост первая группа прошла без повреждений. При подходе к Киеву на участке Сваромье монитор «Житомир» сел на мель. Более суток продолжались попытки сняться с мели. За это время противник, подтянув артиллерию, со стороны Сваромья огнем вывел из строя машину и разрушил корпус корабля. Корабль отстреливался, продолжая работы по съемке с мели. В результате отхода наших частей с этого участка монитор был взорван.

Остальные корабли пришли в Киев без повреждений. […]

Эвакуация Киева

Приказом Военсовета 37-й Армии от 17.09 войска армии оставляли Киев в течение 17 и 18 сентября. Флотилии была поставлена задача не допустить переправы противника на участке КИУРа и на Десне от Летки до устья.

18.09 после выполнения задачи прикрытия отхода войск с реки, корабли были подорваны, и личный состав ПВФ сосредоточен в Дарнице под командованием начальника штаба ПВФ (18.09 во время обстрела противником штаба был ранен командующий ПВФ. В тяжелом состоянии отправлен на самолете в Харьков).

При ликвидации флотилии были подорваны мониторы «Левачев», «Флягин», «Ростовцев», «Витебск», КЛ «Смольный», один БКА, четыре ТЩ, один СКА.

Личный состав был сформирован в отряде из двух батальонов по 360 чел. в батальоне, отдельной роты морпехоты в 120 человек и роты командного состава в 140 чел. […]

Общие выводы по боевой деятельности ПВФ

Боевые действия ПВФ проходили в условиях отступления частей КА и господства противника в воздухе. В этих условиях поврежденные в бою или севшие на мель корабли приходилось уничтожать, вместо восстановления их. По этим причинам было уничтожено 5 мониторов, 4 канлодки, 3 сторожевых корабля, 5 сторожевых катеров, большое количество тральщиков и бронекатеров. Кроме того, потерей театра дополнительно были уничтожены 4 монитора, 1 канлодка, 1 сторожевой катер.

Всего флотилией выпущено 122-мм снарядов гаубиц — 3000,120-мм — 2300, 75-мм и 76-мм — 8000,45-мм — 2900, 37-мм — 1900. Общее количество выстрелов — 41 000.

За время боевых действий ориентировочно кораблями и частями флотилии уничтожено: самолетов противника — 14, танков — свыше 50, бронемашин — около 6, орудий — свыше 25, живой силы — свыше 10 000 человек, большое количество минометов, мотоциклов, автомашин с разным войсковым имуществом.

Погибло кораблей от авиации: 2 КЛ, повреждено 3 МН и 1КЛ.

Погибло кораблей от танков: 1 МЗ, 3 СКР, 2 СКА, 3 ТЩ, 1 БКА, 2 ПБ; повреждено — 1 МН, 1 БКА.

Погибло кораблей от артиллерии: 1 БКА; повреждено — 4 МН, 3 КЛ, 1 БКА.

Примечание: поврежденными приведены только те корабли, которые нуждались в аварийно-заводском ремонте.

Анализируя гибель и повреждение кораблей, можно привести следующие выводы:

Ни один военный корабль металлической конструкции борта и палубы от воздействия противника не погиб, кроме бронекатеров с двигателями на легком топливе. Корабли деревянных конструкций от попадания бомб и зажигательных снарядов гибли.

Наибольшее количество повреждений и гибель кораблей были от артиллерии противника, стрелявшего из засад прямой наводкой. В этом отношении наибольшей вред принесли танки, используемые как кинжальные батареи. 

3. Наивыгоднейшая артиллерия на реках.

Средний расход боезапаса на одно орудие: 122-мм гаубица — 1500, 120-мм на низкой тумбе — 275, 102-мм — 430, 75/76-мм — 260, 45-мм — 83, 37-мм — 1208.

Наибольшее применение находят корабли с дальнобойной и гаубичной артиллерией. Мало применима по наземным целям 45-мм артиллерия.

4. Наивыгоднейшая броня, применяемая на реках. Наличие противопульной брони при частых интенсивных

обстрелах кораблей из пулеметов с берега и самолетов является необходимым условием для речного корабля. Более толстая броня имеет смысл только тогда, когда обеспечивает от проникновения 45-мм снаряда. Промежуточная броня только снижает живучесть корабля.

Примеры:

Пинские мониторы и бронекатера, имевшие противопульную броню, не имели разрывов снарядов внутри корпуса и башен. Требовалось прямое попадание по механизмам и вооружению для их повреждения (МН «Смоленск» имел 10 попаданий; механизмы и артиллерия целы, убитых и раненых — 14. МН «Винница» имел 6 попаданий. Механизмы и артиллерия целы, убитых и раненых — 6 чел. МН «Бобруйск» имел 3 попадания. От прямого попадания по механизму он вышел из строя. Убитых и раненых — 4. БКА № 41 имел 3 попадания. Механизмы и орудия целы, убитых и раненых — 3).

Днепровские мониторы, имевшие 25-мм броню рубки, при попадании 37-мм снаряда, пробивались им, и снаряд рвался внутри. (МН «Левачев» имел одно попадание в боевую рубку, убито и ранено 8 человек.)

Придавая большое значение малой осадке корабля, выгоднее иметь противопульную броню, покрывая на отдельные операции жизненные участки корабля мешками с песком (в этом отношении показателен опыт МН «Витебск» при 2-м Окуниновском прорыве).

5. В июле — августе ширина фронта флотилии доходила до 900 км, причем в ряде участков речная коммуникация была прервана вышедшим к берегу противником. В этих условиях бесперебойное питание отряда достигалось наличием при них подвижных баз. […]

Госпитальное судно при отрядах себя не оправдало, раненых отправляли в армейские госпитали. Надо иметь санитарные катера для отправки раненых на берег к санитарным машинам.

Капитан 2-го ранга БРАХТМАН (подпись).

Снято 2 копии. 18.11.42 г.

ТАЛЛИНСКИЙ ПЕРЕХОД: АВГУСТ 1941 г.

Из всех событий, ставших своеобразной прелюдией к начавшейся 8 сентября 1941 г. Ленинградской блокаде, одним из самых трагичных стал переход кораблей Краснознаменного Балтийского флота из Таллина в Кронштадт 28–29 августа 1941 г. Как известно, в 1939–1940 гг. Советский Союз заметно расширил свои границы на западе, в его составе появились новые союзные республики, каждой из которых придавалось определенное значение в осуществлении господствовавшей в то время военной доктрины и в геополитических интересах СССР. Если бы «империалистические хищники», как считалось тогда, напали на Советский Союз, то ответом на их агрессию стала бы война «малой кровью, могучим ударом, на чужой территории». Сомневаться в правильности подобных установок партийного и военного руководства в те времена было опасно.

В этих условиях представлялось целесообразным выдвижение основных ударных сил ближе к западной границе, а что касается Краснознаменного Балтийского флота, то ему вменялось в обязанность обеспечение правого фланга наступающей Красной армии. Базирование флота тоже передвигалось на запад: его базами стали хорошо оборудованные порты Клайпеды, Риги и Лиепаи, а главной базой — Таллин вместо Кронштадта. Нападение фашистской Германии на Советский Союз 22 июня 1941 г. флот, в отличие от армии, встретил организованно. В первый день войны все налеты вражеской авиации на корабли были отбиты, ни один корабль не был потоплен. Дальше дела пошли хуже.

Под натиском противника 8-я армия Северо-Западного фронта откатывалась на восток, в первые недели войны немцы заняли Клайпеду, Лиепаю и Ригу. В этой ситуации корабли КБФ, при почти полном господстве немецкой авиации в воздухе и при постоянно усиливающейся минной опасности, стягивались в Таллину. После короткой паузы, связанной с перегруппировкой сил, 30 июля Гитлер приказал возобновить наступление на Ленинград. Главный удар 18-я немецкая армия наносила между озером Ильмень и Нарвой, имея целью выход к Ленинграду и установление связи с финскими войсками. Другой удар 18-я армия наносила по Таллину. 5 августа ее войскам удалось выйти на ближние подступы к Таллину, а спустя два дня — к побережью Финского залива западнее и восточнее города и тем самым блокировать его с суши. Так началась трехнедельная оборона столицы Эстонии. Таллин обороняли части 10-го стрелкового корпуса 8-й армии, отряды морской пехоты, полк латышских и эстонских рабочих, всего 27 тысяч чел., которых поддерживала корабельная артиллерия, береговые батап и авиация КБФ. К 10 августа продвижение противника удалось остановить, несмотря на слабость оборонительных сооружений, а 14 августа оборона города была возложена на Военный Совет КБФ (командующий — вице-адмирал В.Ф. Трибуц, его заместитель по сухопутной обороне — командир 10-го стрелкового корпуса генерал-майор И.Ф. Николаев). 20 августа немцы, подтянув свежие силы, возобновили наступление и вышли к пригородам Таллина. По времени это совпало с их прорывом к Ленинграду. Ввиду того что 10-й стрелковый корпус выполнил свою задачу, сковав значительные силы немцев в районе Таллина, что армейские части и флот требовались для обороны Ленинграда, 26 августа Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение перебазировать флот и гарнизон Таллина в Кронштадт и Ленинград. Это решение запоздало. 27 августа противник прорвался в Таллин, где завязались уличные бои. 28 августа началась эвакуация. Корабли КБФ, торговые, пассажирские и вспомогательные суда вышли с таллинского рейда и взяли курс на Кронштадт. Это перебазирование вошло в историю Великой Отечественной войны под названием «Таллинского перехода». Примерно так описаны события в «Истории Второй мировой войны» и в энциклопедии «Великая Отечественная война. 1941–1945».

О таллинской эпопее написано крайне мало. Даже в фундаментальных научных исследованиях «Таллинскому переходу» уделяется, как правило, несколько строк, в лучшем случае абзацев, причем в общем контексте обороны Ленинграда. Основной упор в описании перехода делается на доблесть моряков-балтийцев. Из последних публикаций, на наш взгляд, следует выделить трехтомную книгу И. Бунича «Балтийская трагедия», в которой достаточно объективно и точно воссоздана картина обороны Таллина и прорыва кораблей КБФ в Кронштадт. О последних днях обороны Таллина, об обстановке во время «Таллинского перехода» говорят также архивные документальные материалы, полученные из Управления ФСБ России по Ульяновской области и недавно рассекреченные Центральной экспертной комиссией ФСБ России. Эти документы дают возможность взглянуть глазами очевидцев на обстоятельства обороны Таллина, перехода по плотно заминированному Балтийскому морю, а также на то, что происходило на некоторых кораблях во время перехода, словом, лучше представить картину событий на таллинском участке Северо-Западного фронта в августе 1941 г. Оценка, данная непосредственными участниками тех событий, зачастую расходится с официальной точкой зрения, о чем будет сказано ниже. Документы можно достаточно четко разделить на три группы. Первую группу составили не являющиеся секретными выписки из судовых журналов кораблей, участвовавших в переходе. Как правило, эти выписки охватывают период времени от 28 до 29 или 30 августа, т.е. от момента отхода корабля от пристани в Таллине до прибытия его в Кронштадт, ценность такого рода документов состоит в том, что весь маршрут этого похода можно проследить буквально по минутам и воссоздать картину того, что происходило на каждом конкретном корабле. Впрочем, полагаться на хронометрическую точность этих записей было бы, на наш взгляд, опрометчиво. Не стоит требовать от вахтенного начальника, чтобы он, посмотрев на часы, сделал точную очередную запись в тот момент, когда видел, что на его корабль пикировал ревущий «юнкере», что рядом уходил под воду переполненный людьми транспорт, когда он слышал крики и мольбы о помощи тонущих людей.

Ко второй группе относятся агентурные донесения, составленные по «горячим следам» через несколько дней после прибытия кораблей из Таллина в Кронштадтскую военно-морскую базу, когда люди почувствовали себя в относительной безопасности, когда шок от пережитых впечатлений в некоторой степени прошел, можно было проанализировать происшедшее и воссоздать его сравнительно объективную картину. Эти донесения составлялись со слов агентов — участников перехода. К этой группе документов можно отнести свидетельства других очевидцев, которые направили в органы госбезопасности свои соображения о том, что произошло на Балтике 28–29 августа 1941 г. Все эти лица являлись специалистами в той или иной военно-учетной специальности, свое дело знали, и потому имели возможность профессионально указать на ошибки, допущенные командованием КБФ в ходе организации подготовки и проведения перехода.

Наконец, третья группа представлена отчетами, докладными записками и другими подобного рода документами, написанными сотрудниками органов госбезопасности, участвовавших в переходе из Таллина в Кронштадт. Документы, составленные чекистами, причем не обязательно моряками, рисуют столь же трагическую картину, правда, упор сделан не на описании организационных промахов и технических недочетов, а на «человеческий фактор». В документах можно найти примеры как героизма, так и трусости, малодушия, шкурничества, а также поведения людей в стрессовых ситуациях. Безусловно, при анализе этих документов следует учитывать то обстоятельство, что они написаны в первые же дни после перехода, когда порой верх брала не объективная оценка случившегося, а чувства и эмоции. Отсюда — резкая критика армейского и флотского руководства, виновного, по мнению участников прорыва, в безобразной организации перехода и в гибели многих тысяч людей.

22 августа 1941 г. был перехвачен подписанный 17 августа приказ Гитлера, требовавший уничтожения всего КБФ на минно-артиллерийской позиции в районе средней части Финского залива. Эта задача возлагалась на береговые батареи, торпедные катера, подводные лодки и авиацию. Несмотря на такое предупреждение, сколь-нибудь серьезного противодействия мероприятиям врага организовано не было: действия против его береговых батарей не проводились, кое-какие попытки траления мин в фарватере оказывались бессмысленними, т.к. после этого фарватер никем не охранялся, и немцы снова ставили мины. Очень остро сказывалось почти полное господство противника в воздухе. В самом Таллине штабы и другие флотские учреждения были перегружены ненужными подразделениями (финотдел и т.п.), множеством сотрудников, в том числе политработников, которые не имели конкретных занятий. Правда, последних только перед самым концом обороны послали на фронт. В город за несколько дней до ухода флота было вызвано еще много офицеров и других сотрудников, до машинисток включительно. В дни обороны корабли КБФ в большинстве своем совершали рейсы из Таллина в Кронштадт и обратно сравнительно благополучно, т.е. имелась возможность заблаговременно разгрузить главную базу от ненужных людей и учреждений^{112}. Интересно, что защитники Таллина вплоть до последнего дня не считали свое дело проигранным и сходились во мнении, что при надлежащей организации обороны противнику можно было нанести сокрушительный удар.

Для защиты города строилось несколько оборонительных линий, но к началу боевых операций ни одна из них не была готова, к тому же возводили их без учета опыта предыдущих боев. Так, например, на эстонском участке фронта танки были явлением редким, однако позиции оборудовались с упором на капитальную противотанковую оборону: возводились надолбы, рылись рвы, на что уходило много средств, времени и сил. В то же время строительство простых и дешевых блиндажей, защищавших от минометного огня, который широко использовали немцы, совершенно игнорировалось. Пехота, расстреливаемая минометами, несла большие потери и отходила^{113}. Кроме того, наступательного духа наша пехота не имела. Отмечались неоднократные случаи, когда противник, сметенный огнем корабельной артиллерии и береговых батарей, откатывался на 10 и больше километров, но этот успех никто не закреплял^{114}.

В «непобедимость» вермахта защитники Таллина не верили в августе 1941 г., т.е. задолго до разгрома немцев под Москвой. Например, гитлеровцы несколько раз прорывали линию обороны и окружали передовые зенитные батареи, однако достаточно было послать подкрепление в 50–60 человек, снятых с островов или дальних батарей, оставляя их сокращенном расчете, чтобы враг отступал. «Противник действовал осмотрительно и, вместе с тем, при активном отпоре, трусливо, — сообщалось в агентурном донесении от 1 сентября 1941 г. — Он был бит в районе 105-й, 106-й и 794-й батарей. Можно было нам держаться долгое время. Корабельные резервы, да и береговые полностью не были использованы. Ясно одно, что если бы тот народ, который оказался утопленным, был выведен на линию обороны, да если бы он себе в течение 1–2 ночей сделан бы блиндажи, Таллин надолго бы остался в наших руках»^{115}.

В тот же день, 1 сентября 1941 г., командир 10-го зенитно-артиллерийского дивизиона старший лейтенант Котов довел до сведения Особого отдела КБФ[108] свои личные соображения относительно обороны Таллина, обстоятельств эвакуации и прорыва в Кронштадт. Он писал: «Твердой организующей руки в обороне Г[лавной] Б[азы] не было. Мощные огневые средства, морская и зенитная артиллерия не были полностью использованы, зачастую последние бездействовали вследствие отсутствия связи и взаимодействия между различными родами войск и особенно командованием армейских и арт[иллерийских] частей…. Отсутствие связи и взаимодействия приводило к обстрелу своих войск. Разведка работала скверно»^{116}.

Как уже говорилось, в связи с общим ухудшением обстановки на Северо-Западном фронте Ставка Верховного Главнокомандования привяла решение эвакуировать флот и гарнизон из Таллина. Имеющиеся в нашем распоряжении документы рисуют из рук вон плохую организацию. Оборудование кораблей для вывоза личного состава, техники, боеприпасов и снаряжения началось только 27 августа, когда в Таллине уже шли уличные бои. Агентурное донесение от 31 августа 1941 г. показывает, как, например, происходила погрузка людей и грузов на транспортное судно «Балхаш»^{117}.

Известие о погрузке госпиталя было получено в ночь на 28 августа и явилось для всех полной неожиданностью. Сама погрузка проходила крайне неорганизованно, без единого начальника, поэтому каждый грузил, что хотел: велосипеды, сундуки, чемоданы и даже пиво. Личный состав (около 4 тысяч чел.) занял всю верхнюю палубу, причем так плотно, что не было возможности сидеть. Когда во время перехода возникла необходимость вести огонь по противнику, из-за тесноты получили ранения 9 человек, из-за которых скончались. Эти ранения люди получили в результате «дружеского огня».

Крайне неорганизованно осуществлялся вывод людей с позиций посадки на корабли. Начальник 6-го отделения 3-го отдела КБФ старший политрук Карпов 30 августа 1941 г. докладывал своему руководству, что в результате непродуманных маршрутов отхода и отсутствия «маяков» большое количество военнослужащих направлялось в Беккеровскую гавань, где транспортов уже не было. Сам Карпов направлял отдельные группы бойцов в Минную гавань, где проходила посадка, и с последней группой взошел на борт спасательного судна «Нептун», приписанного к ЭПРОНу.[109] Кстати, Таллине 6-е отделение насчитывало 14 человек, на «Нептун» погрузилось четверо, а в Кронштадт прибыло только двое. Судьба остальных сотрудников отделения по рапорту Карпова не прослеживается^{118}.

О просчетах в организации погрузки личного состава свидетельствует и агентурное донесение от 31 августа 1941 г.: «Посадка на корабли в Таллине была не организована, бес-планова и настолько поспешна, что сейчас крайне трудно установить не только число и размещение отступающих по кораблям и погибших, но и убедиться в том, что из Таллина и островов эвакуированы все. Многие командиры не отрицают, а утверждают довольно значительная часть людей, особенно занятых баррикадными боями, осталась в Таллине»^{119}. Более того, в первые дни отсутствовала точная цифра кораблей, вышедших из Таллина: одни командиры называли 163, другие — 190 единиц^{120}.

Непродуманность эвакуации приводила к тому, что пришлось бросать боевую технику и автотранспорт. Так, когда возникла необходимость эвакуировать личный состав и материальную часть 3-го и 4-го зенитных полков ПВО Главной базы КБФ, отличившихся в обороне Таллина, для погрузки подали не баржи, а транспорты, которые из-за мелководья не могли подойти к пристани на 1000–1500 м. Почти всю мат-часть пришлось или уничтожить, или бросить. Из-за большой волны шлюпки за личным составом долго не приходили, хотя час отправления давно прошел. Уже оформилась мысль о создании партизанского отряда, но тут выручил катер, который за 3–4 всех перевез, благо немец «прошляпил», как говорилось в агентурном несении, и дал возможность благополучно погрузиться^{121}.

Хаос, царивший во время эвакуации, подтверждает и командир зенитно-артиллерийского дивизиона старший лейтенант Котов, чьи личные соображения, адресованные в Особый отдел КБФ, мы уже цитировали.

Например, забытая группа бойцов во главе с лейтенантом Лопаевым вплоть до 28 августа сдерживала натиск противника и ушла с позиций только тогда, когда стало известно, что все соседи и начальники ушли. Сам Котов получил приказ сосредоточить свой личный состав и матчасть сначала пристани Вимси, потом в Беккеровской гавани. Котов доставил матчасть дивизиона в Беккеровскую гавань, «но грузить не было на что. Хозяина не было. Огромные толпы красноармейцев, краснофлотцев и командир подвергались панике. Начальников не было. Большие толпы направились на прорывы (из разговоров мне известно, что многие из них вернулись, увидя транспорт на Купеческой пристани). Материальная часть орудий, приборов, автотранспорт, лошади и многое другое ценное имущество в огромном количестве осталось на пристани. Из разговоров известно, что часть л[ичного] с[остава] также осталась не погруженными»^{122}.

Возникшая в результате неразберихи паника, отсутствие твердо единого руководства эвакуацией, как только что было сказано, приводили к тому, что на пристанях метались, не видя выхода, вооруженные толпы красноармейцев и краснофлотцев. Здесь же стихийно формировались отряды, которые под началом командиров-«самозванцев» отправлялись в Ленинград по сухопутью. Одну такую громадную толпу, направлявшуюся неизвестно под чьим командованием в центр города для прорыва в Ленинград, увидел ранним утром 28 августа начальник 4-го отделения 3-го отдела КБФ батальонный комиссар Горшков^{123}. Можно посмотреть по карте, где Ленинград, и где Таллин, и станет ясно, могли бы эти толпы дойти до цели. Итак, погрузить на корабли удалось далеко не всех бойцов и командиров, не говоря уже о матчасти, которую пришлось или уничтожить, или бросить. 28 августа 1941 г. начался выход кораблей из таллинских гаваней. По общему мнению уцелевших участников перехода, ситуация вышла под контроля командования КБФ буквально с первых минут после выхода с таллинского рейда. Каждый корабль фактически предоставлялся на волю капитана, команды и пассажиров, и на некоторых судах возобладал принцип «спасайся, кто может». К чести многих других следует сказать, что они даже в тех нечеловеческих условиях сумели организовать спасение людей с погибших судов.

Имеющиеся в нашем распоряжении документы не позволяют воссоздать полную картину этой трагедии на Балтике. В то же время основные обстоятельства перехода прослеживаются достаточно четко. Мнение уцелевших участников сходится в одном: переход кораблей из Таллина в Кронштадт был организован бездарно, если не сказать преступно.

Помимо недостатков, имевших место в ходе подготовки к эвакуации, документы позволяют выделить основные ошибки, допущенные командованием КБФ, которые привели к катастрофическим последствиям. Корабли, разбитые на три или четыре каравана (данные разнятся), начали покидать Таллинский рейд днем 28 августа 1941 г., хотя погрузка людей, боеприпасов и матчасти была в основном завершена еще утром. В первую половину дня в Таллине стояла пасмурная погода, мешавшая действиям вражеской авиации, которая имела полное господство в воздухе. Кроме того, имелась возможность днем форсировать район сплошных минных полей и еще засветло достичь острова Гогланд, который находился в наших руках.

Флот, уходящий из Таллина, включал в себя боевые корабли (крейсер «Киров», эсминцы, сторожевики, тральщики, подводные лодки, катера-охотники и др.) и множество судов гражданского назначения: (пассажирские теплоходы, ледоколы, буксиры, танкеры и пр.), наскоро приспособленных под транспорты. Две эти группы кораблей резко различались скоростью хода, вооружением, степенью противоминной защиты, что сказалось практически сразу по выходе в открытое море. В голове караванов шли тральщики, за ними транспорты, переполненные бойцами таллинского гарнизона, беженцами и техникой, и последними — боевые корабли, прикрывавшие отход. Высший командный состав КБФ шел в основном на крейсере «Киров».

Первые несколько часов похода прошли относительно спокойно, но затем начался настоящий ад. Тральщики, шедшие впереди, подсекали мины, которые или взрывались в тралах, выводя их из строя, или всплывали на поверхность. В последнем случае их полагалось расстреливать, а это делалось далеко не всегда. Полоса, протраленная тральщиками, оказалась узкой. Отмечено много случаев, когда корабль, отвернув от одной мины, подрывался на другой и в считаные минуты шел ко дну. Более быстроходные боевые корабли, обгоняя транспорты и тральщики, выходили на непротраленные места и погибали. Когда небо прояснилось, в действие вступила вражеская авиация, которая, как уже говорилось, имела полное господство в воздухе. Первые наши истребители участники прорыва увидели только на следующий день, уже на подходе к Кронштадту, что дало им основание иронизировать: «Мы шли от Таллина до Кронштадта под прикрытием немецких пикировщиков»^{124}.

Если боевые корабли, имевшие зенитные орудия, могли встречать «юнкерсы» плотным заградительным огнем, который мешал по крайней мере прицельному бомбометанию, то гражданские суда могли противопоставить налетам лишь стрельбу из легкого стрелкового оружия. Получая сильнейшие повреждения от бомб и мин, корабли, особенно почти беззащитные транспорты, один за другим уходили под воду. Упомянутые выше агентурные донесения, рапорты, докладные и служебные записки составлены с эмоциональностью, не характерной для такого рода документов. Тем более эмоциональность не характерна для судовых журналов. Сухие, официальные строки судовых журналов уцелевших кораблей зримо показывают, через какой кошмар пришлось пройти участникам «Таллинского перехода».

Цитируем выборочно записи в вахтенном журнале эсминца «Суровый» за 28 августа 1941 г.: «18.20. Впереди по курсу подорвался большой транспорт, наполненный людьми. 18-.22. Подорвавшийся транспорт вместе с людьми ушел под воду. 18.25. Впереди по курсу подорвался транспорт с людьми. 18.30. Подорвавшийся транспорт с людьми ушел под воду»^{125}. Итого — за 10 минут уходят под воду два транспорта, «наполненные людьми». И подобные записи встречаются едва ли не в каждом судовом журнале.

Вечерняя темнота снизила воздушную опасность, зато многократно возросла опасность минная. Продолжаю цитирование вахтенного журнала эсминца «Суровый»: «19.30. Впереди по курсу подорвался какой-то корабль буксирного типа. 20.25. Впереди по курсу взорвалась большая подлодка. 20.26. Рассеялся дым, и впереди на месте подлодки была ровная поверхность моря. 20.35. Впереди крейсера “Киров” появился колоссальный столб огня и дыма. 20.40. Сзади, в районе, где примерно должна находиться “Верония”, появился колоссальный столб огня и дыма. 20.50. Справа, обгоняя, шел какой-то небольшой транспорт. Взрыв — черный дым. 20.51. Черный дым рассеялся, транспорта не оказалось.

22.10. Прямо по носу подорвался транспорт. 22.58. Справа по борту подорвался транспорт на мине. 23.24. Подорвался какой-то корабль»^{126}.

Названия погибших кораблей в вахтенном журнале «Сурового» отсутствуют. В то же время по нашим документам можно составить картину гибели некоторых конкретных судов. Например, транспорт «Верония», имевший на борту значительную часть управления 10-го стрелкового корпуса, а также бойцов и командиров различных частей гарнизона, около 12 часов дня 28 августа покинул таллинский рейд и взял курс на Ленинград. В начале дня плавание проходило относительно спокойно, налеты отдельных вражеских самолетов отбивались зенитным огнем транспортов и кораблей охранения. Так продолжалось до вечера, когда «Юнкерс-88» сбросил на «Веронию» серию бомб, одна из которых разорвалась рядом с бортом корабля и повредила машинное отделение. «Верония» потеряла ход. От выпущенных паров, окутавших транспорт, на корабле началась паника, многие бросились в море. Вскоре, однако, выяснилось, что «Верония» может самостоятельно держаться на воде. Паника улеглась, оставшиеся на борту занялись спасением находившихся в море. Поднять на борт удалось не всех, в частности, утонул прокурор 10-го стрелкового корпуса Старостин. Спасательное судно «Сатурн», на котором находилось около 800 человек, взяло «Веронию» на буксир, но, пройдя несколько кабельтовых, «Сатурн» подорвался на мине. Люди с «Сатурна» перешли частью на «Веронию», частью на какой-то буксир. Этот буксир, нагруженный до предела, вскоре сам был торпедирован[110] и моментально пошел ко дну. Из 800 человек, находившихся на борту «Сатурна», спаслось лишь незначительное количество[111]. Приблизительно в 22 часа «Верония» подорвалась еще раз (по другим сведениям, была торпедирована) и в течение 1–2 минут пошла ко дну.

Очевидец гибели транспорта заместитель начальника Особого отдела 10-го стрелкового корпуса лейтенант госбезопасности Доронин писал: «Во время потопления на “Веронии” были слышны многочисленные револьверные выстрелы»^{127}. Судя по всему, люди заканчивали жизнь самоубийством, не желая живыми уходить в морскую пучину. К своему сообщению Доронин приложил список сотрудников Особого отдела корпуса, находившихся на «Веронии». Сколько их уцелело — неизвестно, список в деле отсутствует.

Картину гибели этого транспорта видел и другой сотрудник органов госбезопасности, начальник 6-го отделения 3-го отдела КБФ старший политрук Карпов, о котором упоминалось выше. Его рассказ расходится с предыдущим лишь в частностях^{128}. Кроме гибели «Веронии» Карпов, находившийся на борту спасательного судна «Нептун», видел потопление множества других кораблей, в частности миноносцев «Калинин», «Артем» и «Володарский». Картину их гибели на основе имеющихся документов можно воссоздать достаточно подробно. Увиденное Карповым подтверждают свидетельства других очевидцев, а также записи в судовых журналах кораблей, находившихся неподалеку от этих эсминцев.

Из-за резко возросшей минной опасности ночью многие корабли стали на якорь. Плавающие мины пытались отталкивать шестами. В то же время некоторые корабли продолжали движение и гибли на минах.