Конкурс неприятностей Волынская Илона
– Мой скелет при мне! – выдавила Лидка. – Эту ногу я у биологички взяла!
Две ненормальные снова зашлись в беззвучном хохоте, видно представив, как Лидка изымает ногу у биологички.
– В кладовке! – простонала она. – Там этих некомплектных скелетов… – она помахала рукой, давая понять, что много. – Так почему не помочь хорошему человеку? – она кивнула на новенькую. – Она целый багажник лошадячьей жратвы приперла!
– Тетя Ася живет у нас: у нее от развода душевные терзания… а у нас свежий воздух. И за квартиру платить не надо, – отсмеявшись, выдохнула новенькая.
– Берите с нее за выдыхивание… выдышивание… за ваш свежий воздух – уедет! Ты не могла бы решать свои проблемы дома, а не здесь? – злобно поинтересовалась я.
– Не могла бы, – отрезала она. – Тетя Ася не хочет «быть нахлебницей», – она скроила настойчиво-просительно-простодушную физиономию, явно изображая тетку. – Она нам помогает. Ездит со мной сюда. А потом рассказывает, что тут грязно, плохо пахнет, в навозе глисты, на лошадях опасно, а девочки грубые и постоянно ругаются.
– Вот ж… толстая! – со всем гневом невинно оскорбленной высказалась Лида. – И ничего мы не ругаемся!
Что, в общем-то, правда – слышала я, как она в самом деле ругается, а это так, просто немножко эмоций.
– Мама пока еще держится, а папу она уже зомбировала – он начал выступать на тему, а не запретить ли мне таким опасным спортом заниматься. Сегодня тетя Ася решит добить семейство страшной историей о том, как лошади людей едят… и меня оставят в покое.
Я б в такой ситуации скандалила, обижалась, но так подставить тетку, чтоб та сама себя сумасшедшей выставила и на ее слова никто бы даже внимания больше не обращал, – нет, не додумалась бы!
– Теперь я понимаю, как олигархи народ дурят, – важно сообщила Лида. – Это у них природное свойство, в ДНК прописано, генетически передается.
– Особенности воспитания, – не согласилась я. Новенькая надулась.
– Хочу напомнить, что соревнования приближаются, – в дверь заглянула Светлана Викторовна. – Нам очень нужны победы, если мы хотим сохранить хотя бы то скудное финансирование, которое горадминистрация нам оставила. Костик уже работает Арсенала. А ты… Если Дама завтра-послезавтра будет в норме, готовься на ней по выездке, – скомандовала она Лиде.
– Правда?! Можно?! – Лида замерла, восторженно глядя на Светлану Викторовну.
– Должен же кто-то выступать, – пробормотала та и тут же спохватилась: – Ты отлично справишься, еще полно времени на подготовку. И снимите с Дамы это седло! – бросила она новенькой. – Если седлаешь лошадь без спроса, делай хотя бы правильно – подпруга затянута так, что кобылу скоро пополам перережет, – она кивнула и вышла.
– Поздравляю! Дама для выездки даже лучше Симки, я видела, как Ольга с ней тренировалась!
– Хоть с выездкой все нормально, – Лида ответила мне кривой улыбкой: в сущности, я напомнила, что лошадь она получила только потому, что Ольга исчезла… а соревнования остались. А я и не пытаюсь прикидываться святой! Нечестно: почему на Даме ездит кто угодно, кроме меня? Вон даже новенькая на нее целится!
– Спорим, на конкур она меня на Бахтате засунет? – продолжала бурчать Лида. – Как будто на этом танке можно выиграть! Он же прет куда сам хочет!
Да хоть Бахтат – все лучше, чем как я: все к соревнованиям готовятся, а я денники чищу!
– Недавно ты на нем очень даже неплохо справилась, – откомплементила ее новенькая.
Мы с Лидой переглянулись. Справилась она нормально – с Бахтатом. Но ведь Ольгу так и не нашли. Ее шлем нашли в стороне от того места, где Лида обнаружила Даму, – на уходящей от основной трассы проселочной дороге. Внутри шлем был испачкан кровью. Милиция привозила собак, обыскали все окрестности по нашу сторону залива. Вроде бы нашли свидетеля, видевшего на том проселке «жигуль» с молоденькой девушкой, спавшей на заднем сиденье, но правда ли она спала или была ранена, и была ли это Ольга, никто сказать не мог. На приехавших с милицией Ольгиных родителей мы все старались не смотреть. Слова «маньяк» и «похищение» витали в воздухе, на конный и с конного я теперь ездила только на такси и маялась совестью, что родителям приходится столько денег тратить. А ведь я даже в соревнованиях не участвую!
– А вот я пойду и спрошу насчет конкура! – объявила Лида.
– Может, не надо? – крикнула я ей вслед, но Лидка уже выскочила из конюшни. – Лиде победа нужна не меньше, чем Светлане Викторовне, – пояснила я новенькой. – Из своего биологического лицея она может в Англию поступить, у них специальные факультеты для конников есть.
– Equestrian Department, – кивнула новенькая. Она была в курсе.
– Там победы нужны, чтоб ей грант на обучение дали. А Светлана Викторовна на соревах больше Костика выдвигает… ну и Ольгу… выдвигала.
– Слушай, а вот эти хлысты… – новенькая вдруг показала на стенку, где на крючках ровненько, как по линейке, висели хлысты. Светлана Викторовна у нас выездюк, а все выездюки – психи насчет аккуратности. Я тоже.
– …их каждый может взять? – она зачем-то осторожно, точно боясь обжечься, дотрагивалась кончиком мизинца до хлопушек хлыстов.
– Каждый, – буркнула я. Ну да, какая ей разница, кто и на ком поедет? Ей папочка любую лошадь купит, а надо будет – и любые соревнования.
– На барьерах Ольга была с хлыстом, я помню, – новенькая прикоснулась к пустому крючку. – А потом его нашли?
Я нахмурилась: действительно, одного хлыста не хватало. А ведь этот крючок уже пару дней пустует, вдруг сообразила я.
– Специально хлыст никто не искал. Хотя в роще и вдоль дороги так все облазили, что заваляйся он где-нибудь в кустах – наверняка бы заметили… Хотя у Ольги свой хлыст был! – добавила я. Но ведь и его не нашли, даже с собакой. А правда, куда он делся?
– Пошли снимем с Дамы мое седло! – новенькая опять резко сменила тему. Я только плечами пожала.
– Ой, а поседлала-то, поседлала! – я всплеснула руками – точь-в-точь моя бабушка, когда видит прополотую мной грядку на даче. Не, на самом деле неплохо для первого раза, но новенькая и так от передозировки скромности не помрет. – Снимай! Куда сразу за подпругу хватаешься! Сперва заправь стремена… Седло снимай только вместе с вальтрапом… И поможешь мне ссадины ей намазать. – Лида свинтила к Светлане Викторовне – так не мучиться же лошади! Я вытащила из ящика мазь с антисептиком и принялась обрабатывать царапины от щепок и веток на груди Дамы.
– Что-то не похоже на ссадину.
– Где? – Изысканно-кремовую, точно дорогущее вечернее платье, шкуру Дамы пятнал прямоугольник… ожога! Глубокого, сквозь шерсть и до самой кожи! – Полина! Что это? – я протянула дрожащие пальцы к крупу лошади.
– О-о, как мило! – новенькая глянула на меня исподлобья. – Ты в первый раз назвала меня по имени, а всего-то понадобилось – лошадку поранить! Если всех ваших лошадей перебить захотят, мы даже станем друзьями?
– Совсем офигела?! Что ты несешь! – вскинулась я.
– Седло несу! – пропыхтела она, волоча свою амуницию к седловой. – Я ж не знаю, может, все нормально. Может, это клеймо?
– Тебе тут что, вестерн? Ковбои клеймят диких мустангов, и те с перепугу становятся домашними? Если конь от элитных производителей, ему раньше татуировку делали, а теперь просто чип под кожу вставляют! – заорала я, хотя понимала, что для такой идеи все-таки были основания. Темный ожог на крупе Дамы имел форму небольшого ровного прямоугольника. – Лошадка моя маленькая, как же тебе было больно! Погоди! Ее обожгли – она ржать должна была на всю конюшню! Или понести, если под седлом была! И никто не заметил?
– И ржала, и понесла, – прислоняясь к косяку седловой и с нарочитым старанием обтирая пальцы тряпкой, бросила Полина. – И все заметили.
– И наездницу не нашли, – закончила я. Ожог не свежий, края мягкие – Дама беспокойно переступила от моего прикосновения к больному месту, но шарахаться не стала. Значит, лечили. Кто у нас Дамой занимается? Да кто угодно, кроме меня: и Светлана Викторовна, и дядя Гриша, и Лидка, и Костик… Никто из них про ожог не упоминал. Хотя я тоже про мелкие порезы, царапины и потертости у моего Димона без особой нужды не треплюсь: дело-то житейское…
– Ну и что тогда получается? – прикинула я. – Ольга выперлась из конюшни с какой-то раскаленной штырякой наперевес? Ладно, плевать, что штыряку никто не видел! Так Дама же не сразу понесла, Ольга должна была с этой штукой еще тренироваться – и она не остыла? Штука… – уточнила я. Холод липкой змеей зашебуршился внутри. Никто ведь не знает, где Ольга и… что с ней сейчас. Так что словом «остыть» лучше не пользоваться.
– У Ольги не было штыряки, – очень серьезно заверила новенькая… Полина. И сняла со стены… хлыст. Демонстративно подняла хлопушкой вверх. Я посмотрела на прямоугольник хлопушки, на ожог… Забрала хлыст у Полины и потянулась приложить хлопушку к ранке на крупе. Дама шарахнулась, едва не врезавшись в стену.
– Понятно… что ничего не понятно! – Я уставилась на гибкую хлопушку хлыста. – Как этим… можно обжечь?
Заменить на железную? Все равно идиотизм получается!
– Бывают еще и химические ожоги. Понятия не имею, как это делается в реале! Но наверняка можно.
– Ну и как это, по-твоему, выглядело? Кто-то – кстати, кто у нас такой продвинутый химик? – намазал какой-то фигней хлыст… чтобы испортить Даме шкуру? И как они могли знать, что Ольга возьмет именно этот хлыст вместо своего собственного? И что Дама понесет, а не просто сбросит Ольгу?
– А если этот «кто-то» как раз хотел, чтоб Дама сбросила Ольгу? И чтобы та свернула себе шею.
– Не свернула бы, Ольга классно ездила. Или все-таки бы свернула? – Я задумалась. Лошади существа нежные, боли не любят, а Дама у нас вообще нервная… дама. – А на фига?
– Может, она вот-вот получит наследство от дядюшки-миллионера? – пожала плечами Полинка. – Ты ее вообще хорошо знала?
– Конечно, – уверенно кивнула я. – Она здесь уже год училась, когда я пришла, она мне и седловку показывала, и остальное. Я все ее соревнования видела, на некоторые даже сама ездила…
– А если не здесь? Ну, там, что у нее дома, где она учится?..
– В каком-то техникуме. С родителями у нее все в порядке. Во всяком случае, она не жаловалась… Мы, конечно, между собой треплемся, но так, все больше с лошадьми…
– А треплетесь все больше о лошадях, – заключила Полина. – Ну хоть парень у нее был? Не могли ж вы об этом не трепаться?
– Чего тут трепаться – с Костиком они год встречались, даже на пикники ходили в лес, на ту сторону залива.
– Это который возле нашего поселка? – уточнила Полина. Я кивнула. Лес у миллионерского поселка на той стороне залива не то что наша чахлая рощица – настоящий, там даже грибы-ягоды собирать можно!
– У Костика сейчас новая девушка, а у Ольги никого. Мы ж все мечтаем о парне-коннике – чтоб умный, красивый, образованный и не гад.
Полина поглядела на меня с интересом, а потом заозиралась, точно рассчитывала углядеть тут идеального парня-конника.
– В конном спорте матриархат, – усмехнулась я. – Один Костик – много нас. Только девушки могут удерживать полутонную зверюгу одними коленками… мыть, чистить и вывозить навоз тачками.
– То есть у тебя парня нет? – нахально усмехнулось малолетнее чудовище. – А у меня есть – чемпион области по теннису! До него я с баскетболистом встречалась, но не сложилось. А у Настьки скрипач! Лол! – она захихикала.
Пойду найду стенку покрепче – надо же себя обо что-то убить. Мало того что у этой мелочи тринадцатилетней сапоги стоят дороже, чем все мои шмотки за всю жизнь, так у нее уже двое парней было! А можно мне хоть одного? Хоть плохонького? Ну хоть чтоб не молчать, когда девчонка на два года моложе – так небрежно про парней?
– Девки, трымай портки, ховайся в кусты! – в конюшню влетела злобно-веселая Лида. – Мало нам разного навоза за последние дни привалило – пятиборцы выпендриваться приехали! Сейчас нас припашут по-полному мажориков обслуживать!
Я на новость среагировала в лучшем Лидином стиле. Она одобрительно кивнула:
– А еще культурную из себя строила! Как пятиборцы заявились, сразу в человека превратилась.
– Кто такие пятиборцы? – Полина вертела головой как любопытная сорока, глядя то на меня, то Лиду.
– Спортсмены такие… особенные. Плавают, фехтуют, стреляют, бегают – и все одновременно!
– Плывут и фехтуют? – обалдела Полина.
– Да-а… это было бы круто! – мечтательно протянула я, на мгновение представив себе этих паразитов, плывущих дистанцию в 200 метров… со шпагами в зубах! – Жалко, они не согласятся.
– Стреляют они и правда на бегу: добежал, стрельнул, дальше побежал, – уточнила Лида. – А у нас к конкуру тренируются – барьеры брать.
– Парни, которые ездят верхом и еще умеют кучу всего? – мелкая поглядела на нас в полном обалдении. – Так чем вам плохо? Сама ж говорила…
– Я говорила, что парень должен быть конником и не быть гадом! А пятиборцы… ну полные гады и аж ни разу не конники!
В конюшню не вошла, а ворвалась Светлана Викторовна и отрывисто скомандовала:
– Трое пятиборцев. Седлаете им Симку, Топаза и еще Луидора возьмите у частников, чего он стоит без дела.
– Топаз не вычищен, – мрачно глядя на носки своих ботинок, буркнула я.
– Так вычисти! – раздраженно бросила завуч. – Полиной я займусь сама. Поработаем рысь, потом покажу, как правильно ходить с большой лошадью – Даму возьмем, под седло ее сегодня рано. После того что случилось… – Светлана Викторовна помрачнела, но тут же снова выдавила улыбку: – Сходи в большую седловую, там открыто, принеси недоуздок и чомбур[10].
Взгляд Полины стал затравленным. Все понятно.
– Пошли покажу, – я потянула ее за собой. – Нам все равно в большую седловую надо за амуницией, потому как если у наших суперменов во время тренировки что порвется – штаны например! – обслуга будет виновата! То есть мы!
– Если бесценные пятиборцы дружно повесятся на территории школы, тоже мы будем виноваты – почему столбы вовремя не поспиливали, – пробурчала Лида.
– Чего вы их не пошлете в дальний круиз? – поинтересовалась Полина.
– Ну мы же школа Олимпийского резерва – пятиборцы всегда у нас тренируются. Спорткомитет за их тренировки платит. Школе, конечно, не нам…
Не сильно торопясь – не хватало лететь к этим халявщикам как на пожар! – мы обошли конюшню по кругу. Большая седловая отличается от обычной тем, что в нее нельзя залезть просто так, без разрешения нашей завуч или тренера Петровича. Уздечки и седла, вальтрапы, ногавки, шлемы всадников, запасные краги и даже парочка запасных штанов – там хранится все самое новое, стильное и брендовое. Только для соревнований, ну и для VIP-ов вроде Полинки или пятиборцев.
Я толкнула дверь… и замерла на пороге. Светлана Викторовна поместила в большую седловую все наши материальные ценности. Включая трех переодевающихся пятиборцев.
– Здравствуйте, Сашенька! – ехидно протянул хорошо знакомый голос. Мое личное Господне наказание и тяжкий крест, он же Неподъемный Мешок, небрежно бросил футболку на сундук с седлами. – Вы дверь прикроете… или подождете, пока я и штаны сниму? – и этот гад многозначительно поиграл мышцами на груди.
Да он… Да знала бы я, что он тут… Щеки у меня горели: не от стыда – па-адумаешь, майку он снял! – от дикой злости. Сейчас я захлопну дверь… и вслед мне раздастся регот, вон губы уже подрагивают… Конечно смешно, стою тут как дура…
– Вы нам не мешаете! – из-за спины у меня невозмутимо вырулила мелкая. – Мы тут только кое-что возьмем… Так, где этот чомбур? – она штопором ввинтилась между пятиборцами. – Прошу прощения, вы позволите… Носочки ваши разрешите убрать, мне иначе не добраться… Ой нет, лучше вы сами, а то они у вас тут так аккуратненько… стоят… еще поломаю случайно. Вы их там, в уголочке, к стеночке прислоните… Вот это чомбур, да, Саш? Ах нет, простите, я уже заметила, что это ваши трусы…
Я поняла, что если сейчас отпущу дверь седловой, то тихо сползу на землю. Еще я поняла, что девочки из богатых семейств – это не только дорогие шмотки и дешевые понты! Во всяком случае, эту конкретную девчонку я начинаю обожать!
– Саш, ты заходи и бери что нужно. – Полинка распахнула освобожденный от носков и трусов сундук, широким гостеприимным жестом предлагая мне покопаться в снаряге. – А вы, если стесняетесь… вот вальтрапчиком прикройтесь! – и она сунула пятиборцу в руки ярко-желтый вальтрап.
Мы выходили обратно, расталкивая наваленной на руки амуницией так и не вернувших дар речи пятиборцев.
– Вы шлем поскорее наденьте, – напоследок бросила Полинка моему личному Кресту-Мешку. – А то у вас уши почему-то ужасно красные. Вам их беречь надо, – и захлопнула дверь каблуком сапога. – А теперь бегом, пока им какой-нибудь умный ответ в голову не пришел!
И мы рванули, едва не теряя амуницию по дороге, вихрем ворвались в конюшню, Полинка швырнула седло на пол у денника Топаза, бухнулась сверху и начала хохотать.
– Как я их, а? – она запрокинула голову, смех распирал ее, заставляя подрагивать щеки, растягиваться губы, сиять глаза… – Не прикольно? Или он все-таки тебе нравится?
– Кто? – опешила я.
– Тот пятиборец… Кстати, ничего, мускулы такие… – она выставила руки перед собой, показывая что-то, больше похожее на пивной живот, чем на мускулы.
– У Мешка? – рассеяно переспросила я. Сейчас для пятиборцев у меня в башке точно места нет! Разворошив кучку снаряжения, я протянула Полинке… хлыст. – Между вальтрапами спрятали, могла его и не заметить.
Полинка недоуменно посмотрела на хлыстик – а потом в ее глазах блеснуло понимание.
– Ольгин? – она не столько спрашивала, сколько утверждала. – Ну вот, теперь мы знаем, почему она взяла хлыст из седловой. Кто-то спрятал ее собственный, – она задумчиво повертела хлыстик. – Он все хлысты в седловой своей химией пропитал… а потом вымыл? – продолжала вслух рассуждать она, и я вспомнила, как аккуратно Полинка дотрагивалась до хлыстиков – точно боялась обжечься. – Или только один, и его подсунул Ольге? И она взяла? – она еще подумала и пожала плечами, признавая, что не знает.
Меня пробрала дрожь, словно в такой знакомой, привычно-безопасной конюшне затаилось нечто… жуткое. И ждет. Подбирается. Рядом в деннике часто и нервно переступила с копыта на копыто Дама. В соседнем зафыркал Портосик.
– Ключ от седловой только у Светланы, – выдавила я.
– Только на фига вашей завучихе Ольгу устранять? – критически поинтересовалась Полинка.
– Ну-у… В приказе… отправить Банни на бойню… все-таки ее подпись… – с трудом выдавила я. Мысль об этом не давала мне покоя уже много дней – я ее гнала, а она все возвращалась. – И она даже не сказала… ну, что подделка…
Полинка задумалась:
– Имхо, она взрослая… и начальница… странно, если бы она вдруг стала перед тобой оправдываться. – Полинка еще покрутила хлыст. – Ты лучше Топаза чисть!
– Не командуй! – огрызнулась я. – Ты-то мне точно не начальница, – но за щетку взялась. Если Мешок вовремя не вознесет свой VIP-зад в седло, завуч устроит мне бойню прямо здесь!
– Кстати, почему тот пятиборец – Мешок?
– По совпадению имени Миша… и посадки в седле, – буркнула я.
– Если плохо ездит – чего понты гнет? – резонно поинтересовалась Полинка. Как будто я сама об этом не думала!
– Он в остальном крутой: кмс по плаванию и вроде бы то ли по стрельбе, то ли по фехтованию. К нам они учиться приходят в последнюю очередь, у нас опасный спорт, а пятиборец – создание нежное, тре-епетное, – в такт движениям щетки протянула я.
– Не знаю, как он тебе, но ты ему точно нравишься, – сообщило коварное дитя и невинно похлопало глазками.
Я дернулась, будто мне Топаз копытом на ногу наступил:
– С ума сошла! Я когда ему что-то говорю, он вообще сквозь меня смотрит!
– Поэтому у тебя и парня нет, – умудренно покивала головой наглая мелочь. – Ты их совершенно не понимаешь! Если он крутой, думаешь, ему по приколу девчонку слушаться, вместо того чтоб самому перед ней выпендриваться?
– Мелкая еще семейного психолога из себя строить! – я кинула в нее щеткой.
– Я не мелкая! – с достоинством сообщила эта мелкая, поднимая с пола щетку. – Я изящная. Типа, фея. А Портосик – мой радужный пони, мася моя, вот кому я сейчас вкусненького дам… – и она нырнула в денник ворковать, и щетку мою уперла, между прочим! Могла бы уже и свои купить!
Я поседлала Топаза и повела из конюшни, чтобы наш чудо-мальчик мог его оседлать – взгромоздить себя на пристроенное мною седло. Троица пятиборцев, уже одетая, расслабленно тусовалась у дверей большой седловой – ждала, пока личный транспорт прибудет.
Мы с Топазом остановились позади их тесной компании: ну да, мы не видим не только меня, но и коня тоже, он же такой ма-аленький! Так и будем теперь перетаптываться у них за спинами в шесть ног – две мои, четыре конские?
– Мальчики, достаточно, если я кашляну, или Топазу тоже заржать, чтобы привлечь ваше внимание? – вежливо поинтересовалась я.
Они умолкли на полухохоте, дружно обернулись и изумленно воззрились на Топаза – типа, лошадь заговорила! И наконец соизволили опустить глаза на меня.
– Берейтор привел вашего коня, сэр Майкл! – наконец торжественно провозгласил один. – Скачите же в бой и привезите в Камелот голову дракона! Ну или еще какие-нибудь интересные части тела…
Они снова зареготали, стреляя в меня глазами: ну и когда я начну смущаться? А чего мне смущаться, я и так знаю, что они имеют в виду… лапу. И да – я берейтор! Я воспитываю лошадей, чего вам никогда не светит. Но сейчас я вообще-то ваш тренер! Ну и где ко мне респект и уважуха?
– Парни, а вам тренироваться не надо? – неожиданно раздраженно бросил мой Мешок.
– У меня Лидка – она мне не нравится! – отмахнулся его приятель. – Ругается – жуть, и не потреплешься с ней!
– У тебя Симка! – отрезала я. – Это лошадка такая… – Лидка ему не нравится! С вами не ругаться – вас бить надо, лентяи! – А ты давай в седло! – рявкнула я на Мешка. – Или я увожу Топаза, а Светлане Викторовне говорю, что ты работать отказался.
Его рассеянный взгляд устремился поверх моей головы, последовала пауза, потом он расслабленно двинулся к Топазу, в стиле «никто ничего не говорил, но мне вот тут пришло в голову – а не потренироваться ли?»
– Шагом… только шагом! Едешь до бочки, там я тебя на корду возьму – будем рысь отрабатывать, – бросила я.
– Его на корду возьмут! Девушка знает толк в извращениях! – раздался сзади делано-уважительный шепот.
Мой Мешок метнул злобный взгляд на приятелей, еще посидел – то ли опять делал вид, что меня не слышит, то ли вспоминал, как стронуть коня с места. Наконец шевельнул коленями, Топаз в ответ вздохнул, поглядел на меня: только мы с тобой понимаем, что такое чувство долга! И с величием похоронной процессии мы двинулись к бочке. Навстречу на Портосике так же неспешно ехала Полинка. Оглядела обвисшего в седле пятиборца и одними губами шепнула:
– Таки Мешок…
– Видишь, как девчонка сидит? – не выдержала я. – Все на одной линии: пятка-бедро-плечо…
Ноль внимания, взгляд в пространство.
– Пятку опусти… – мученически выдохнула я.
Никакой реакции.
– Ширинку застегни…
Он быстро глянул вниз.
– Ты меня слышишь! – бурно возрадовалась я, вытаскивая из кармана корду. – Так, давай два круга учебной рысью, потом строевой…
– А может, просто поболтаем? – наконец отрывая взор от горизонта и глядя на меня с высоты коня и своего каэмэсского статуса, предложил он.
Это «поболтаем» имела в виду Полинка, когда говорила, что я ему нравлюсь? Фигня-я-я! Ему не я нравлюсь – ему работать влом!
– Поворачивай-на-круг! – я глянула на него исподлобья. – Только не пили поводом! – заорала я, видя как он дергает голову коня в сторону. – Рот Топазу повредишь!
Умница Топаз двинулся на круг, я встала на центральном пятачке, постепенно разматывая корду. Мешок трясся в седле, снова перестав удостаивать меня вниманием. Правда, посмотреть и без меня было на что! С одной стороны поблескивал залив – на противоположном берегу возвышались загородные дома местных олигархов, Полинкин тоже где-то там, только выше по течению. Ну а с другой Костик верхом на Арсенале шел на систему из четырех препятствий. Разгон! Костик приподнимается в стременах… Ровно за три такта до препятствия – посыл! Арсенал взмывает над барьером, и оба они – и вытянувшийся струной Арсенал, и подавшийся к его шее Костик – как одно целое, порыв и полет! И полутонная громада коня приземляется… легко, изящно, не сбиваясь с ноги! Барьер, еще барьер!
– Выпендрежник! – пятиборец презрительно поглядел на идеально ровную спину Костика, похоже, не замечая как сам пытается выпрямиться в седле.
– Он хотя бы на лошади выпендривается, а ты просто так!
– Выпендривается чем может, потому что больше ничего не умеет! – выпалил мой Мешок. – Спорим, ни нормально плавать, ни там стрелять…
– Прикол в том, что здесь не он учится стрелять, а ты – брать препятствия. Если хочешь в своем пятиборье участвовать, – кротко заметила я. – А как Костик плавает, ты еще увидишь, правда это будет совсем не нормально.
Что я, не знаю, как они с Арсеналом летом тренировки заканчивают? Вон Костик с Арсеналом только успели свалить с конкурного поля, а девчонки уже начали подтягиваться к заливу – так, невзначай, словно у них тут какие-то дела: мелькнула выпасающая сразу двух пятиборцев Лида, даже Светлана Викторовна с Полинкой появились.
В неровный стук копыт Топаза вплелся другой, уверенный и словно бы щегольской, и из-за угла снова появились Арсенал и Костик – оба раздетые! В смысле Арсенал без седла и узды, а Костик – без рубашки и ботинок с крагами, в одних только старых, плотно облегающих бриджах. Девчонки по кустам дружно издали тихий протяжный стон!
Арсенал с Костиком выехали на «наш», попадающий на территорию школы, кусочек берега – здесь широкий речной залив резко сужался, превращаясь чуть ли не в тихую заводь. Чуть дальше – отсюда не видно – он становился таким узеньким, что через него перекинули мостик, тот самый, по которому Полинка и Настя могли добраться к нам на великах. Тихая гладь залива морщилась под ветром, отчего отражающиеся в воде богатые виллы на другом берегу казались рисунком на мятой ткани. Арсенал раздвинул осоку грудью и вошел в воду. Волны лизнули точеные копыта, конь погрузился по бабки – Костик подобрал ноги, ложась жеребцу вдоль спины и позволяя воде подхватить себя. Вода распалась перед плывущим конем на два полотнища. Только голова человека и виднелась на темном фоне лошадиной шеи, мокрые волосы путались с мокрыми прядями гривы.
– Он не плывет, он катается! Это ж как не фиг делать! – возмущенно взвыл пятиборец.
– Вот научишься хоть чему-нибудь, тоже сможешь плавать с лошадьми – тогда сам поймешь, фиг или не фиг, – хмыкнула я. Как всегда – когда профессионал что-то делает, кажется, что это легко, и никто не задумывается, сколько лет тренировок вбухано в эту самую легкость. – Давай работать, – я похлопала Топаза по шее, бросила последний взгляд на плывущего коня… Арсенал переплывал залив, потихоньку выгребая к противоположному берегу – Костик обожал проехаться между дорогими виллами, заставляя местных девчонок (и даже не девчонок) бросаться к окнам. На миг всадник повернул голову, и мне стало видно его лицо…
Я два раза плавала с конем – Костик страховал. Это… кайф, блаженство, которое словами не передать: прохладные речные струи вокруг тебя, а под тобой – громадное могучее тело, точно живой, наделенный чувствами и, да, разумом корабль. Так вот, у плывущего с конем человека не может быть такого напряженного, кажется даже раздувшегося, как у утопленника, лица. И таких пустых, как стеклянные шарики, глаз!
– Топаза держи! – крикнула я, бросая корду и кидаясь к воде. Ломанулась сквозь тугие стебли осоки, по колено вбегая в залив. Вода хлынула в ботинки, каблук провалился в придонный ил… Стиснутые на гриве пальцы Костика разжались… поток подхватил его, смывая со спины Арсенала… Рука Костика судорожно дернулась, потянулась ухватиться, но коня уже рядом не было. Арсенал почувствовал исчезновение всадника… тревожно заржал и попытался повернуть…
«Я хорошо плаваю, я хорошо плаваю!» – забормотала я, кидаясь в воду…
Мимо меня точно пушечное ядро пронеслось. Мой пятиборец на совершенно невероятной скорости ворвался в воду – меня окатило брызгами как от разогнавшейся моторки. В одно мгновение он скрылся под водой… а через секунду вынырнул точно акула, чтобы снова исчезнуть… и выметнуться рядом с бьющимся в судорогах Костиком! Заложил круг, ловко извернулся… ухватил Костика за волосы и поплыл, волоча за собой безвольно болтающееся тело. От берега навстречу ему уже плыли оба его приятеля.
Арсенал тоненько, жалобно заржал! Растерявшийся конь плыл по кругу, не зная, куда ему податься: то ли к берегу, то ли обратно к людям, устроившим позади непонятную возню. С каждым гребком его все сильнее сносило прочь из нашей узкой заводи – прямо на широкую часть залива! Оттуда он до берега не доплывет! Я рванула ногу, выдергивая ее из завязшего в иле ботинка, и как была, в одежде и одном ботинке, поплыла к Арсеналу.
– Стой, куда?! Он выплывет! – взмывая в воде, заорал мой пятиборец.
Не похоже. То ли конь перестал видеть берег, то ли исчезновение всадника так на него подействовало, но Арсенал бессмысленно кружил в воде – и его несло прямо на меня! Отлично! Я потянулась к гриве… Конь покосился на меня налитым, полным ужаса глазом – и заработал ногами…
– Не туда! – отплевываясь, прохрипела я. Перепуганный конь сам загребал прочь от берега, на широкую воду. – Стой, дурашка! – я отчаянно старалась его догнать… Оставшийся на ноге ботинок налился тяжестью. Меня заносило в сторону, мы с Арсеналом кружили в каком-то дурацком танце: он от меня, я вроде бы за ним, но куда-то вбок… Я почувствовала, что начинаю уставать… с трудом обернулась… и увидела берег фиг знает где!
– Арсена-ал! – я попыталась ухватить коня за шею – рука только плюхнула по воде, я забарахталась, почти как Костик.
Темная тень мелькнула подо мной… меня схватили за ногу!
– А-а-а! – завопила я, брыкаясь не хуже Арсенала.
Блуп! – вода передо мной разлетелась, и в брызгах и плеске вынырнул пятиборец:
– Какого брыкаешься? Я с тебя ботинок снимаю! – и он снова нырнул.
Я почувствовала его пальцы на своей щиколотке, а потом повисшая на ноге тяжесть исчезла. «Блин, классные были ботинки!» – успела искренне пожалеть я, когда вода снова расплеснулась и пятиборец стал подталкивать меня к берегу.
– Надо помочь Арсеналу! – я на всякий случай отплыла от него подальше, а то вдруг он меня, как Костика, за волосы утащит. Меня даже удобнее – за косу.
– Сам выплывет! У него инстинкт! – настигая меня в два гребка, рявкнул он.
– Он конь, а не крокодил! Кони переплывают, а не плавают!
Арсенал жалобно заржал. Конь отчаянно пытался поднять голову над водой и с каждым ударом копыт пугался все больше и плыл все хуже… Пятиборец злобно выругался и, легко развернувшись в воде, ринулся на помощь. Арсенал снова заржал и потянулся к человеку, едва не притопив его – пятиборец мгновенно нырнул.
– Тупая лошадь! – снова выныривая, выругался пятиборец.
– Он просто боится!
– Так успокой его – ты же у нас великая конница! – закладывая дугу вокруг Арсенала, крикнул он.
Я не великая… Только вот Арсенал сейчас утонет!
– Спокойно, мальчик! – стараясь говорить непререкаемым тоном Светланы Викторовны, выдала я и, скользнув ближе, положила Арсеналу руку на холку. – Спокойно… – Оглаживать лошадь в воде – это, скажу я вам, то еще занятие! Я начала подталкивать коня обратно к берегу.
Рядом возник пятиборец и положил коню руку на шею с другой стороны. Арсенал шумным дыханием вспенил воду… и поплыл, с каждым мгновением все увереннее и увереннее. Только вот плыть было… далеко.
– Не доплывет! – глотая воду вперемешку со слезами, простонала я. – Они в воде устают быстро… лошади…
– Он сильный, как паровоз! – отфыркнулся пятиборец. – Доплывет как миленький! – и подпихнул Арсенала вперед. Пару мгновений казалось, что он волочет коня на себе…
– Э-ге-гей! – по берегу неслись всадники – Лида на Симке и Светлана Викторовна на Бахтате. Симка громко заржала. Это ржание подстегнуло Арсенала – отчаянно вытягивая морду, он заработал ногами… толчок, еще толчок… и ослабевший конь ушел под воду.
– Не смей, тварь непарнокопытная! – пятиборец рывком вздернул голову коня над водой. – Плыви!
Арсенал поплыл… поплыл… и окончательно пошел на дно…
– А-а-а! – я хлебнула воды, пытаясь кинуться следом…
Вода вспенилась, взбурлила… и из нее воздвигся конь! Спотыкаясь и то и дело роняя голову, на подгибающихся ногах он побрел к берегу по песчаному дну. С распахнутыми попонами в руках завуч и Лида уже бежали навстречу Арсеналу и принялись в четыре руки сгонять воду с его крупа и боков. Я подгребла еще разок, другой… И встала, пошатываясь, по шею в воде. Рядом со мной с фырканьем всплыл пятиборец.
– Надо же, доплыл! – выдохнул он. – Я думал, утонет…
– Чего ж говорил – доплывет?
– Ну и где я был не прав?
Я попыталась сделать то, что уже давно хотела, – стукнуть этого Мешка! Ну замахнулась, да… Ноги у меня подкосились, и я плюхнулась с головой. Сквозь взбаламученную воду увидела шарящую руку, потом меня ухватили – хорошо, не за волосы, а за плечо – и выдернули наверх. Он меня еще и встряхнул, типа, чтоб обтекала быстрей.
– Вы бросили Топаза одного! – на секунду отвлекаясь от обхаживания Арсенала, рявкнула Светлана Викторовна.
– Он не тонул, – невозмутимо отбрил пятиборец.
– А если б вы утонули, оба?
– Оба не могли. А она – запросто, – с достоинством сообщил Мишка.
Завуч метнула на меня мрачный взгляд:
– Костик без сознания. Дядя Гриша повез его в больницу. Арсеналу тоже надо вызвать ветеринара. Лида, ты за мной!. А вы приведете Бахтата в конюшню! – кутая несчастного Арсенала в попону, Светлана Викторовна повела его к школе. Лида вертелась в седле, не зная, то ли и впрямь ехать следом, то ли остаться. Я махнула ей рукой – езжай. И бессильно привалилась к могучему плечу Бахтата.
– Нами заниматься, кажется, никто не собирается, – заключил Миша.
– Тебе тоже вызвать ветеринара? – вяло попыталась приколоться я. Цепляясь за бок Бахтата как за стенку, доползла до стремян и кое-как взгромоздилась в седло. – Ну, чего встал? На ногу мне опирайся и садись сзади.
Мешок… Миша… окинул меня задумчивым взглядом, оценил мои босые ноги, подумал немного, уцепился за седло, запрыгнул на круп Бахтата и… обхватил меня обеими руками за талию.
– Ты что… – я приподняла руки и уставилась на переплетенные на моем животе пальцы. – Так и собираешься ехать?
– А иначе я упаду, – невозмутимо объявил он.
– Ну да… – полчаса назад я бы просто подняла Бахтата на задние – и иди себе пешком! А сейчас неудобно: он, наверное, устал, пока спасал Арсенала… и меня. Я легко торкнула Бахтата пятками, и он неспешно, как запряженный в телегу с бочкой тяжеловоз, повез нас к школе. А я могла думать только о сцепленных на моем животе Мишкиных пальцах. И старалась отлепиться животом от собственной футболки, чтоб не чувствовать этого прикосновения. С меня текло, холодные струйки бежали по бокам Бахтата, а щеки у меня пылали так, что хоть грейся! О том, что Бахтат – неимоверно сильный конкурный конь с тяжелым характером и я вообще-то его боюсь, я вспомнила только у самой школы.
– Миш… Ну ты это… слезай… приехали уже.
Все так же молча он соскочил с крупа и встал рядом, поглаживая Бахтата по гладкой черной шее и странно так поглядывая на меня снизу вверх.
– Ты и правда… классно плаваешь… и бегаешь, – вообще-то я хотела сказать ему «спасибо», но получалось как-то так… – Надо тебя по-настоящему к конкуру подготовить…
– В одном ты оказалась права, – неожиданно сказал он.
Именно я, в целом одном – и даже права?! Ну лестно, че… Осталось только выяснить – в чем именно?
– Как ваш Костик купается – это действительно ненормально.