Багдадская встреча. Смерть приходит в конце (сборник) Кристи Агата
– Совершенная нелепица. Страна абсолютно спокойная и тихая, порядок поддерживается… Полная безопасность.
– Вот именно. Эту историю она определенно сочинила. Поэтому я и спрашиваю, все ли с нею в порядке. Должно быть, из тех истеричных девиц, которым все мнится: то на них викарии заглядываются, то врачи нападают… Как бы не задала она нам здесь неприятностей.
– Ничего, успокоится, – с оптимизмом изрек доктор Понсфут Джонс. – Где она сейчас?
– Я оставил ее в доме – умыться и привести себя в порядок, – сказал Ричард и, немного помявшись, добавил: – У нее, кстати, не было с собою никакого багажа.
– Неужели? Да, ситуация неловкая… Как думаете, она же не ждет, что я одолжу ей свою пижаму? У меня их всего две пары, и одна изрядно потрепалась.
– Как-нибудь обойдется до следующей недели, пока не придет грузовик. У меня, признаться, из головы не выходит, что она делала там совсем одна, посреди пустыни…
– Девушки в наше время такое вытворяют… – туманно заметил доктор Понсфут Джонс. – Возникают везде, где не надо. Такое неудобство, когда хочешь заняться делами… Казалось бы, тихое, уединенное место, никаких гостей и быть не должно, однако ж появляются, да еще тогда именно, когда ты и без них прекрасно обходишься… Посмотрите-ка, никто уже не работает. Должно быть, на ланч пора. Пойдемте в дом.
С трепетом ожидавшая встречи с доктором Понсфутом Джонсом Виктория обнаружила, что ее ожидания совершенно разошлись с действительностью. Маленький, кругленький, наполовину облысевший, с задорным огоньком в глазах, он шагнул ей навстречу с распростертыми объятиями, чем окончательно поставил в тупик.
– Ну и ну, Венеция… то есть Виктория. Вот так сюрприз. Представь, вбил себе в голову, что ты приедешь только в следующем месяце. Но я все равно рад тебя видеть. Просто счастлив. Как Эмерсон? Надеюсь, астма его не слишком беспокоит?
Не зная, что и думать, Виктория собралась с духом и осторожно заметила, что с астмой все не так уж плохо.
– Не следует так кутать горло, – заметил доктор Понсфут Джонс. – Большая ошибка. Я так ему и сказал. Все эти профессора и академики, которые ни на шаг не отходят от университетов, слишком озабочены своим здоровьем. Не думай о нем – и останешься здоров… Надеюсь, ты здесь хорошо устроишься. Моя супруга прибудет на следующей неделе… или через неделю… ей немного недужится. Да, надо обязательно найти ее письмо. Ричард говорит, твой багаж затерялся. Справишься без него? Послать грузовик до следующей недели я не смогу.
– Ничего, обойдусь. Ничего другого и не остается.
Доктор Понсфут Джонс усмехнулся:
– Мы с Ричардом помочь тебе можем немногим. Зубную щетку найдем, их у нас в запасе добрая дюжина. И вата есть, если понадобится. Так, дай-ка подумать… тальк… носки… носовые платки. Боюсь, это всё.
– Обо мне не беспокойтесь, – сказала Виктория и счастливо улыбнулась.
– А вот кладбища для тебя пока не нашли, – предупредил археолог. – Некоторые стены уже откопали… есть много черепков из дальних траншей. Может, получится что-то собрать… В общем, занятие тебе найдется – скучать не будешь. Забыл, ты с фотографией знакома?
– Кое-что знаю, – осторожно сказала Виктория, радуясь про себя, что речь зашла о предмете, хорошо ей знакомом.
– Хорошо, хорошо. Можешь проявлять негативы? Я – человек старомодный, до сих пор пользуюсь пластинами… Темная комната у нас довольно примитивная. Вам, молодым, привыкшим работать со всеми этими современными штучками, такие условия могут и не понравиться.
– Ничего против не имею, – сказала Виктория.
На складе экспедиции нашлись зубная щетка, зубная паста, губка и тальк.
От всех разом свалившихся перемен шла кругом голова. Ясно было одно: ее приняли за некую Венецию, девушку, которая собиралась присоединиться к экспедиции, по специальности антрополога. Кто такие антропологи, Виктория не знала. Надо бы посмотреть в словаре, если таковой найдется. Девушка эта, Венеция, приедет не раньше чем через неделю. Что ж, раз так, то ближайшую неделю – если только не удастся уехать в Багдад на какой-нибудь попутке – Виктории предстоит играть роль Венеции Как-там-ее. Доктор Понсфут Джонс, счастливо живший в собственном мире и не вполне ясно представлявший мир действительный, опасений не вызывал, а вот Ричард Бейкер серьезно ее беспокоил. Ей не нравилось, как он смотрит на нее, задумчиво и недоверчиво, и она чувствовала, что, если только не будет предельно осторожной, он раскусит ее очень скоро. К счастью, в свое время девушка некоторое время – правда, недолго – служила секретарем-машинисткой в Археологическом институте в Лондоне и нахваталась словечек и фраз, которые могли оказаться теперь как нельзя кстати. Но, опять же, нужно быть настороже и не допустить серьезного ляпа. Впрочем, мужчины настолько уверены в своем превосходстве, что любой ее ляп будет рассматриваться не столько как подозрительное обстоятельство, сколько как очередное доказательство непобедимой женской пустоголовости.
Итак, она получала недельную передышку, паузу, в которой отчаянно нуждалась. Для «Оливковой ветви» ее исчезновение наверняка стало источником серьезного беспокойства. Они знают, что Виктория сбежала из тюрьмы, но не представляют, что случилось с ней потом. Машина Ричарда Бейкера не прошла через Мандали, и в деревне о том, что она в Тель-Асваде, никто и не догадывается. Для них пленница все равно что растворилась в воздухе. Весьма вероятно, они придут к выводу, что ее уже нет в живых. Что она потерялась в пустыне и умерла от истощения.
Вот и пусть так думают. Жаль только, что так же будет думать и Эдвард… Ладно, переживет. В любом случае страдать ему недолго. Пусть пока терзается, корит себя за то, что сам подтолкнул сблизиться с Катериной, а там она и явит себя во всей красе, восставшая из мертвых, да еще и блондинкой вместо брюнетки…
Ход мыслей снова вернул ее к загадке: зачем им (кто бы они ни были) понадобилось перекрашивать ей волосы? Какая-то причина определенно была, но какая? Как ни ломала Виктория голову, ответа не находилось. А ведь волосы скоро начнут отрастать, и все увидят темные корни… Ну и вид у нее будет – фальшивая блондинка без пудры и помады! Да что же за несчастье такое… «Ладно, – успокоила себя Виктория, – я жива, а это самое главное. А раз так, то почему бы и не провести это время – пусть даже всего лишь неделю – с удовольствием? Это же так интересно – оказаться в археологической экспедиции, узнать, что оно и как… Только бы доиграть роль до конца и ничем себя не выдать».
А роль досталась совсем не простая. Ссылки на людей, публикации, архитектурные стили и категории керамики – все требовало осторожности. Но, как говорится, умеющий слушать награды достоин. Внимая беседам двух ученых мужей, она понемногу осваивалась, подбирала и умело использовала нужные словечки.
Оставаясь в доме одна, Виктория украдкой читала имевшиеся в библиотеке экспедиции публикации на археологические темы. Схватывала она быстро и в какой-то момент поймала себя на том, что такая жизнь ей по вкусу. Утром ей подавали чай, после чего она шла на раскоп. Помогала Ричарду с фотографированием. Складывала и склеивала черепки. Наблюдала, как работают другие, восторгалась сноровкой и расчетливостью простых землекопов, радовалась, слыша песни и смех мальчишек, относивших к отвалу корзины с землей. Она уже разбиралась в периодах, понимала, на каких слоях идет работа, знакомилась с результатами предыдущего сезона. Только бы не наткнуться на захоронения – это было единственное, чего она страшилась. Чтение не помогало – Виктория по-прежнему не представляла, что должен делать настоящий антрополог. Если только доберемся до костей или могилы, говорила она себе, придется сильно-сильно простудиться – нет, лучше заполучить острый приступ печеночной колики – и слечь в постель.
Но могилы никак не появлялись, а вот стены дворца вырисовывались все яснее. Завораживающая картина, при этом не требующая от нее никакой демонстрации особых, профессиональных навыков.
Ричард Бейкер все еще поглядывал на гостью с некоторым недоумением, и она ощущала его невысказанные сомнения, но он был неизменно любезен и дружелюбен, а ее неподдельный энтузиазм явно его забавлял.
– Для вас, приезжающих из Англии, здесь все в новинку, – сказал он однажды. – Помню, как я сам был потрясен увиденным в свой первый сезон.
– И давно это было?
Он улыбнулся:
– Довольно давно. Пятнадцать… нет, шестнадцать лет назад.
– Должно быть, хорошо знаете страну.
– Я бывал не только здесь, но также в Сирии и Персии.
– Вы очень хорошо говорите на арабском. Если вас переодеть, смогли бы сойти за араба?
Он покачал головой:
– Нет. Для этого надо кое-что еще. Я вообще сомневаюсь, что англичанину когда-либо удавалось выдавать себя за араба на протяжении некоторого времени.
– А как же Лоуренс?[19]
– По-моему, Лоуренс и не пытался это сделать… Нет, единственный известный мне человек, который практически не отличим от местного, – это парень, родившийся в здешних краях. Его отец был консулом в Кашгаре и других диких местах. Он еще ребенком разговаривал на разных тамошних диалектах, а потом, насколько я могу судить, развил свои способности.
– И что с ним случилось?
– Мы вместе учились, но после школы я потерял его из виду. Факир, так его все называли, потому что он мог часами сидеть абсолютно неподвижно, как будто впадал в транс. Чем он сейчас занимается, я не знаю, хотя и могу предположить.
– Так вы не виделись после школы?
– Странное дело. Буквально на днях я столкнулся с ним в Басре. Так чудн все получилось…
– Чудно?
– Да. Я не узнал его. Вылитый араб – куфия, полосатый халат, старый армейский китель… А еще у него были янтарные четки – они носят такие иногда, – и он перебирал их, пощелкивая, как настоящий правоверный мусульманин, только на самом деле это был армейский код. Морзе. И он передавал сообщение – мне!
– И что за сообщение?
– Мое имя – точнее, прозвище, – а потом сигнал готовности к опасности.
– А опасность действительно была?
– Да. Когда он поднялся и направился к двери, один торговец, тихий, неприметный малый, вдруг выхватил револьвер. Я успел ударить его по руке, и Кармайкл ушел.
– Кармайкл?
Уловив что-то в ее тоне, Ричард быстро повернулся:
– Это его настоящее имя. А что? Вы его знаете?
«Сказать, что он умер в моей постели? – подумала Виктория. – Не слишком ли странно это прозвучит?»
– Да. Я знала его.
– Знали? Откуда? Так он…
Виктория кивнула:
– Да. Он мертв.
– Когда он умер?
– В Багдаде. В отеле «Тио», – сказала Виктория и тут же поспешно добавила: – Дело замяли. Никто не знает.
Ричард задумчиво кивнул:
– Понятно. Так вот оно что… Но вы… – Он посмотрел на нее. – Вы как узнали?
– Я оказалась замешана… случайно.
Ричард внимательно посмотрел на нее.
– Вас в школе не Люцифером прозвали? – внезапно спросила Виктория.
– Люцифером? – удивился он. – Нет. Меня называли Совой – из-за того, что я всегда носил очки.
– А вы знаете кого-нибудь в Басре, кого называли бы Люцифером?
Ричард покачал головой.
– Люцифер – сын зари. Падший ангел. – Он помолчал, потом добавил: – Когда-то так называли парафиновые спички. Если не ошибаюсь, отличались они тем, что не гасли на ветру.
Говоря это, археолог не сводил с Виктории глаз. Но она только нахмурилась.
– Расскажите, что именно случилось в Басре.
– Я уже рассказал.
– Нет. Мне нужно знать, где вы были, когда все это произошло.
– А, понятно… Вообще-то произошло это в комнате ожидания консульства. Я ждал своей очереди, чтобы поговорить с консулом Клейтоном.
– Кто еще там был? Вы упомянули торговца и Кармайкла. Кто еще?
– Было еще двое. Худощавый смуглый француз… или, может, сириец… И старик – похоже, перс.
– Торговец выхватил пистолет, вы ему помешали, и Кармайкл ушел… Как?
– Сначала повернул к кабинету консула. Это в другом конце коридора, где выход в сад…
– Знаю, – перебила его Виктория. – Я останавливалась там на пару дней. Наверное, сразу после вас.
– Вот как? – Ричард пристально посмотрел на нее, но девушка не заметила этого. Она видела перед собой длинный коридор консульства, но только дверь была открыта в другом конце, и за ней – зеленеющие деревья и много солнца.
– Ну так вот, как я сказал, Кармайкл сначала метнулся туда, но потом развернулся и бросился к выходу на улицу. Больше я его не видел.
– А тот торговец?
Ричард пожал плечами:
– Насколько я понял, он выдал какую-то уж совершенно высосанную из пальца историю про то, как накануне вечером на него напали, как его избили и ограбили и как, уже в консульстве, он вроде бы узнал грабителя в сидевшем там арабе. Больше я ничего не слышал, потому что улетел в Кувейт.
– Кто еще жил тогда в консульстве? – спросила Виктория.
– Некто Кросби, он служит в нефтяной компании. И больше никто… Ах да, был еще кто-то из Багдада, но с ним я не встречался. И фамилию не помню.
– Кросби, – задумчиво повторила Виктория.
Она помнила капитана Кросби. Невысокий, коренастый, любитель поговорить. Самый заурядный. Приличный, без особых претензий. И Кросби был в Багдаде в ту ночь, когда Кармайкл пришел в отель «Тио». Не потому ли Кармайкл, вместо того чтобы укрыться в кабинете генерального консула, так резко повернулся и бросился на улицу, что в конце коридора увидел знакомый силуэт Кросби?
Поглощенная этой мыслью, Виктория даже смутилась, когда, подняв голову, наткнулась на пристальный и внимательный взгляд Ричарда Бейкера.
– Зачем вам нужно все это знать? – спросил он.
– Просто интересно.
– Есть еще вопросы?
– Знаете кого-нибудь по фамилии Лефарж?
– Нет… вроде бы нет. Мужчина или женщина?
– Не знаю.
Виктория снова подумала о Кросби. Кросби? Люцифер?
Можно ли поставить между ними знак равенства?
Вечером, когда Виктория, пожелав мужчинам спокойной ночи, отправилась к себе, Ричард обратился к доктору Понсфуту Джонсу:
– Я бы хотел, с вашего позволения, взглянуть на то письмо от Эмерсона. Интересно, что именно он написал об этой девушке.
– Конечно, коллега, конечно. Оно где-то здесь… Помню, я еще делал какие-то заметки на обратной стороне. Если не ошибаюсь, он отзывался о Веронике в высшей степени положительно, говорил, что она очень умна. На мой взгляд, очаровательная девушка. И держится с достоинством – не стала поднимать шум из-за утерянного багажа. Другая на ее месте уже на следующий день потребовала бы отвезти ее в Багдад за новым нарядом… Достойная девушка. Кстати, как случилось, что она потеряла багаж?
– Ее усыпили хлороформом, похитили и держали под замком в деревенском доме, – бесстрастно ответил Ричард.
– Да-да, вы так мне и говорили… Теперь вспомнил. Невероятно. Напоминает случай… Так, а какой случай? Ах да! Конечно. Элизабет Каннинг. Помните, ее не было две недели, а потом она появляется с абсолютно невероятной историей о каких-то, если я правильно помню, цыганах… Интересный, по-своему, пример противоречия в свидетельских показаниях. И ведь такая простушка, что участие в деле мужчины представлялось весьма маловероятным. Малышка Виктория… Вероника… никак не запомню правильно… ремилое создание. Так что, скорее всего, без мужчины тут не обошлось.
– Она была бы еще привлекательнее, если б не красила волосы, – сухо заметил Ричард.
– А она их красит? Надо же… А вы, оказывается, хорошо разбираетесь в такого рода вещах.
– Я спрашивал о письме Эмерсона, сэр…
– Конечно, конечно… Только вот куда я его сунул? Будьте добры, поищите сами. В любом случае оно мне и самому нужно из-за тех пометок на обратной стороне… наброска крученых проволочных бус…
Глава 20
Это случилось на следующий день, после ланча. Уловив едва слышный звук автомобиля, доктор Понсфут Джонс досадливо фыркнул и, выпрямившись, обозрел пустыню. Опасения подтвердились – машина катила прямиком к лагерю.
– Визитеры, – злобно бросил он. – И надо же, в самый неподходящий момент. Только-только собрался прикрыть ту раскрашенную розетку на северо-восточной стене… Наверняка какие-нибудь идиоты из Багдада. Развлекай их теперь светской болтовней да еще води по всему раскопу!..
– А вот тут-то Виктория нам и пригодится, – сказал Ричард. – Слышите, Виктория? Вам поручается провести экскурсию.
– Боюсь, наговорю глупостей, – отозвалась девушка. – Вы же знаете, опыта у меня никакого.
– А по-моему, вы прекрасно справитесь, – любезно возразил Ричард. – Ваши утренние комментарии по поводу выпуклых кирпичей вполне достойны места в каком-нибудь справочнике.
Едва заметно покраснев, Виктория приняла укол к сведению – демонстрировать эрудицию следует более осторожно. Порой, ловя внимательно-насмешливый взгляд из-за стекол очков, ей становилось не по себе.
– Хорошо, я постараюсь, – смиренно сказала она.
– Мы сваливаем на вас всю черновую работу, – сочувственно добавил Ричард.
Виктория улыбнулась.
Она и сама немало удивлялась тому, как много успела сделать за прошедшие пять дней. Проявляла фотографические пластины, фильтруя воду через вату и при свете допотопного фонаря со свечкой, имевшей обыкновение гаснуть в самый ответственный момент. Столом служил упаковочный ящик, и, чтобы работать на нем, приходилось становиться на колени или сгибаться в три погибели, а сама темная комната, по меткому замечанию Ричарда, напоминала современную модель средневековой темницы. В следующем сезоне удобств будет больше, заверил ее доктор Понсфут Джонс, но в данный момент каждый пенни был на счету, и все деньги уходили на оплату труда землекопов и достижение результатов.
Наполненные глиняными черепками корзины поначалу не вызывали у нее ничего, кроме насмешливого удивления (хотя она и старалась его не выказывать), – ну какой может быть толк от этого мусора?
Интерес появился потом, когда Виктория стала отыскивать подходящие фрагменты, склеивать их и укладывать в ящики с песком. Когда научилась распознавать формы и типы. Когда наконец дошла до того, что стала мысленно реконструировать древние сосуды и пытаться представить, для чего они использовались три с лишним тысячи лет назад. Глядя на примитивные строения, раскопанные на небольшой площади, она воссоздавала в своем воображении первоначальный вид этих жилищ и людей с их нуждами и потребностями, надеждами и страхами. Поскольку фантазии ей было не занимать, картины выстраивались легко и быстро. День, когда в стене дома нашли замурованный горшочек с полудюжиной золотых серег, стал для нее едва ли не праздником. Должно быть, приданое дочери хозяина, с улыбкой заметил Ричард.
Миски с зерном, золотые серьги, отложенные как приданое, костяные иглы, ступки, фигурки и амулеты. Вся повседневная жизнь небольшого селения и его безымянных обитателей, людей простых и самых обыкновенных, открывалась перед ней.
– Вот что мне интересно прежде всего, – призналась она Ричарду. – Знаете, раньше я всегда думала, что археология – это только царские могилы и дворцы.
Виктория помолчала, потом со странной улыбкой добавила:
– Цари Вавилона… Но мне во всем этом куда интереснее простые люди, такие, как я сама. У меня есть святой Антоний, помогающий найти потерянные вещи, и фарфоровая свинка – на удачу, а еще была ужасно симпатичная миска, голубая изнутри и белая снаружи, – я любила готовить в ней тесто для кексов. Она разбилась, а купленная новая оказалась совсем другой. Я понимаю людей, которые так тщательно склеивали битумом свои любимые чашки и горшки. Жизнь, в общем-то, все та же, ведь правда? Как тогда, так и теперь.
Размышляя об этом, Виктория наблюдала за приезжими, поднимавшимися по склону холма. Ричард двинулся им навстречу, и она потянулась следом.
Оказалось, что к ним пожаловали два француза, оба любители археологии, путешествующие по Сирии и Ираку. После вступительных любезностей Виктория провела гостей по раскопу, сопровождая показ изложением заученных фактов с добавлениями от себя – удержаться от собственных комментариев было выше ее сил, тем более что они раскрашивали сухое повествование волнительными деталями.
Потом она заметила, что второй француз тащится за ней, едва волоча ноги, и цвет лица у него совсем больной. Вскоре, попросив мадемуазель извинить его, он сказал, что вынужден вернуться в дом, что нездоровится ему с самого утра, а теперь на солнце стало еще хуже.
Бедняга направился к дому, а его товарищ, понизив доверительно голос, сообщил, что все дело, к несчастью, в желудке. «Багдадский живот», они ведь так это называют? Вообще-то, ему не следовало никуда сегодня ехать.
Экскурсия закончилась, но француз задержался, разговорившись с Викторией. Наконец объявили перерыв, и доктор Понсфут Джонс с решительным видом радушного хозяина предложил гостям выпить чаю перед отъездом.
Француз, однако, повел себя неуверенно, объяснив, что им не хотелось бы задерживаться до темноты, потому что потом найти дорогу домой будет не так-то просто. Ричард Бейкер поспешил выразить свое полное согласие. Прихворнувшему другу помогли покинуть дом, и автомобиль умчался в клубах поднятой пыли.
– Началось, – проворчал доктор Понсфут Джонс. – Теперь каждый день будут являться.
Он отломил краюху лепешки и густо намазал ее абрикосовым джемом.
После чая Ричард отправился к себе. Он собирался заняться почтой – ответить на одни письма, написать другие, – чтобы отправить ее на следующий день в Багдад.
Войдя в комнату, Ричард вдруг нахмурился. Не отличаясь особенной аккуратностью и не придавая большого значения собственному внешнему виду, он всегда придерживался определенного порядка в отношении одежды и бумаг. Теперь он с первого взгляда понял, что в ящиках кто-то рылся. Не слуги – в этом у него сомнения не было. Значит, тот, второй, француз, сказавшись больным, вошел в дом и бесцеремонно копался в его вещах. Правда, ничего не пропало. Деньги остались на месте. Что же тогда они искали?
Ричард прикинул возможные варианты и помрачнел.
Он поспешил в комнату древностей, выдвинул ящик с печатями и оттисками и угрюмо усмехнулся – все на месте, ничто не тронуто.
Ричард вышел в гостиную. Доктор Понсфут Джонс разговаривал во дворе с бригадиром. В кресле, подобрав под себя ноги, читала книгу Виктория.
– Мою комнату кто-то обыскал, – без околичностей объявил он.
Виктория удивленно вскинула голову:
– Зачем? И кто?
– Это не вы сделали?
– Я? – возмутилась Виктория. – Конечно, нет. С какой стати мне рыться в ваших вещах?
Он посмотрел на нее в упор.
– Должно быть, тот чертов француз. Прикинулся больным, вошел в дом…
– Что-нибудь украли?
– Нет. Всё на месте.
– Тогда зачем же кому-то…
– Я подумал, может, вы знаете, – перебил ее Ричард.
– Я?
– Ну, вы же сами говорите, что с вами случаются всякие странности.
– А, вы об этом… – На ее лице проступило встревоженное выражение. – Но тогда непонятно, почему обыскивали вашу комнату. Вы же не имеете никакого отношения…
– К чему?
Секунду-другую она не отвечала, молча обдумывая что-то, потом посмотрела на него:
– Извините. Что вы сказали? Я не слушала.
Ричард не стал повторять, но задал другой вопрос:
– Что вы сейчас читаете?
– Выбор художественной литературы здесь невелик: «Повесть о двух городах», «Гордость и предубеждение», «Мельница на Флоссе». Я читаю «Повесть о двух городах».
– Раньше не читали?
– Нет. Всегда считала Диккенса нудным.
– Откуда такое представление?
– А теперь читаю – и не могу оторваться.
– И где вы сейчас? – Ричард заглянул ей через плечо и вслух прочел: – «И вязальщицы считают: «Один».
– Какая она страшная, – сказала Виктория.
– Мадам Дефарж? Да, хороший образ. Хотя мне всегда представлялось сомнительным, что таким образом можно вести счет имен. Правда, я ведь и не вязальщик.
– А мне кажется, очень даже можно, – подумав, не согласилась, Виктория. – Лицевая и изнаночная… в каком-то месте петлю можно пропустить, как бы по ошибке. Да, замаскировать можно – со стороны будет просто выглядеть как не очень хорошая работа …
Внезапно, словно высвеченные вспышкой молнии, два факта сошлись у нее в голове и вызвали эффект, равный по силе взрыву. Имя – визуальная картина. Человек с вязаным красным шарфом, тем шарфом, который она подняла второпях и сунула в ящик комода… И на эту картину наложилось имя. Дефарж. Не Лефарж, а Дефарж, мадам Дефарж.
Вежливый голос Ричарда вернул ее в действительность:
– Что-то случилось?
– Нет… нет, просто вспомнила кое-что.
– Понятно. – Он вскинул брови в привычной для себя надменной манере.
Завтра, подумала Виктория, они все поедут в Багдад. Завтра закончится ее передышка. Больше недели она прожила в безопасности и покое, получив возможность собраться и прийти в себя. И ей было хорошо здесь, просто замечательно. «Может, я трусиха?» – подумала Виктория. Одно дело – болтать о своей любви к приключениям, и совсем другое – пережить настоящее приключение. Ей оно очень и очень не понравилось. Она помнила жуткий запах хлороформа, агонию борьбы и кошмарное ощущение удушья. Она помнила, как испугалась, ужасно испугалась, когда там, в верхней комнате, оборванец-араб произнес страшное слово «букра».
И вот теперь нужно ко всему этому вернуться. Вернуться, потому что она поступила на службу к мистеру Дэйкину, получает деньги от мистера Дэйкина и должна эти деньги отрабатывать, смело и не падая духом. Возможно, даже придется снова пойти в «Оливковую ветвь». Виктория поежилась, вспомнив доктора Рэтбоуна и испытующий взгляд его темных глаз. Он предупреждал ее…
Но, может быть, возвращаться и не придется. Может быть, мистер Дэйкин скажет, что теперь, когда они знают, ей лучше не возвращаться. Но в пансионат зайти надо, хотя бы за вещами, потому что в чемодане, сунутый туда второпях, лежит красный вязаный шкаф. Уезжая из Басры, она просто побросала все в чемоданы. Может быть, для нее игра закончится, когда мистер Дэйкин получит тот самый шарф и скажет, как в кино: «Хорошая работа, Виктория».
Она подняла глаза и встретилась взглядом с Ричардом Бейкером.
– Кстати, – сказал он, – вы сможете завтра забрать свой паспорт?
– Паспорт?
Вопрос заставил ее задуматься. С характерной для себя безалаберностью она так и не определилась с планом действий в отношении экспедиции. Ввиду скорого приезда из Англии настоящей Вероники (или Венеции) ей нужно организованно ретироваться. Вариантов два – незаметно исчезнуть или сознаться в обмане и принести соответствующее покаяние, – но к какому из них склониться, Виктория пока еще не решила, поскольку сам этот вопрос еще не стал проблемой, требующей решения. Ей всегда больше нравилась позиция в духе мистера Микобера – авось все как-нибудь само собою образуется.
– Ну-ну, – протянула она, – я еще не знаю.
– Паспорт необходимо предъявить в местной полиции, – объяснил Роберт. – Они запишут его номер, ваше имя, возраст, особые приметы и все такое. Поскольку паспорта у вас нет, думаю, нужно по крайней мере послать им вашу фамилию и имя, а также описание. И кстати, как ваша фамилия? Я ведь всегда называл вас просто Викторией.
Она не стала уклоняться от брошенного вызова:
– Перестаньте. Вы не хуже меня знаете, как моя фамилия.
– Не совсем так. – В улыбке Ричарда проступило что-то жестокое. – Я вашу фамилию действительно знаю, а вот вы, думаю, нет.
Его глаза за стеклами очков пристально смотрели на нее.
– Уж свою фамилию я, разумеется, знаю, – бросила Виктория.
– Тогда назовите ее мне – прямо сейчас.
Голос его прозвучал жестко и твердо.
– Лгать бессмысленно. Игра окончена. Вы мастерски вели свою партию. Читали литературу по предмету, демонстрировали эрудицию, но на таком поле жульничество не проходит. Я расставлял для вас ловушки, и вы попадались в них. Я нес полнейший вздор, и вы принимали его за правду. – Он выдержал паузу. – Вы – не Венеция Сэвил. Кто вы на самом деле?
– Кто – я сказала вам при первой нашей встрече. Я – Виктория Джонс.
– Племянница доктора Понсфута Джонса?
– Я не его племянница, но моя фамилия – Джонс.
– Вы много чего наговорили.
– Ну да. И всё – правда! Но я видела, что вы мне не верите. И меня это бесило, потому что, пусть я и привираю иногда – ладно, не иногда, а частенько, – но то, что я сказала тогда, никакая не ложь. Да, я назвалась Понсфут Джонс – для пущей убедительности. Я и раньше так себя называла, и каждый раз все получалось лучше некуда. Откуда мне было знать, что вы едете именно сюда?
– Да, такого удара вы, должно быть, не ждали, – с мрачным видом заметил Ричард. – Но выдержали стойко, даже бровью не повели.
– Это только со стороны так кажется. На самом деле у меня все поджилки тряслись. Но я знала, что с объяснениями нужно подождать, пока я не буду здесь, где мне, по крайней мере, ничто не угрожает.
– Ничто не угрожает, – задумчиво повторил Ричард. – Послушайте, Виктория, та невероятная история с хлороформом, которой вы меня потчевали… неужели все так и было?
– Конечно! Это истинная правда! Поймите, если б я хотела вас обмануть, то сочинила бы что-нибудь позанятнее и рассказала бы более гладко!
– Сейчас, зная вас чуточку лучше, я, пожалуй, склонен согласиться с этим аргументом. Но и вы должны признать, что тому, кто слышит ее впервые, поверить в такое очень трудно.
– Однако теперь вы уже не считаете ее невероятной. Почему?
– Потому что, – медленно произнес Ричард, – если вы замешаны в историю с Кармайклом, то я допускаю, что так могло быть.
– Со смерти Кармайкла все и началось.
– Вы должны все мне рассказать.
Виктория посмотрела на него в упор:
Читать бесплатно другие книги:
