Варкрафт Кристи Голден

17

Внутри куб оказался таким же черным, как и снаружи. Кадгар поднялся по лестнице, немного постоял на последней ступеньке, а затем сделал шаг вперед и вошел. Стена за его спиной немедленно сомкнулась, а на той, что впереди, появилась полоса света. Юноша ощутил, как поверхность под его ногами колеблется. Здесь было тихо – совершенное беззвучие, мертвая тишина, с которой Кадгару еще не приходилось сталкиваться.

– Алоди? – позвал он.

Голос юного мага прозвучал громко и странно безжизненно: ни резонанса, ни отзвука. Тишина поглотила звуки, словно он ничего и не говорил – словно он вообще не обладал даром речи.

А затем молчание снова нарушили – но уже не он.

– У нас совсем мало времени, Кадгар, – произнес другой голос.

Теплый, хрипловатый, женский. Кадгар ахнул, когда перед ним материализовался некий сгусток.

– Я использовала последние наши силы, чтобы привести тебя к нам.

Сгусток шевельнулся, вытянулся. Теперь он напоминал стоящего человека, все еще покрытого черной глянцевитой субстанцией, из которой состояла остальная часть куба. Пока Кадгар восторженно пялился на чудное явление, пришелец придал себе окончательную форму. Черное вещество стало больше напоминать ткань, а фигура облеклась плотью. Проявились детали.

Кадгар снова ахнул.

– Я знаю тебя! В библиотеке… – выдохнул он.

Тот самый таинственный призрак, что показал ему книгу, а затем исчез. Ту самую книгу, на странице которой было написано: «Спросить Алоди».

– Опасность угрожает всему живому, – продолжала Алоди. – Мы на тебя рассчитываем.

И печально добавила:

– Страж предал нас.

Кадгар вспомнил проблеск зловещей зелени в глазах Медива, заставивший его совершить путешествие в Кирин-Тор. Он наделся, что ошибся.

– Я видел Скверну в его глазах, – сказал он Алоди.

– Она поглотила Стража, – ответила та. – Если его не остановить, этот мир сгорит в огне.

Кадгар покачал головой. Это было невозможно.

– Но он же… Как это могло случиться?

Как может единственный человек, которому доверили благополучие целого мира, желать его гибели? Какое же искушение могло заставить его полностью отринуть долг?

Алоди смотрела на Кадгара из-под капюшона с неподдельным участием. Но причина, которую она назвала, поразила юношу.

– Одиночество, – вот и все, что она сказала.

Кадгар уставился на нее. Неужели нечто настолько простое действительно могло так сильно извратить человеческую сущность?

– Как и всем Стражам до него, Кирин-Тор доверил Медиву охранять этот мир. В одиночку. Его сердце, – угрюмо произнесла она, – было честным и преданным. Настолько преданным своему делу, что он решился отыскать все возможные формы магии и в совершенстве овладеть ими.

Юный маг слушал ее с болью в душе. Он не хотел это слышать. Не хотел знать – но ему пришлось.

– Во время этих поисков, в глубине пустоты, он наткнулся на нечто коварное – на некую силу ужасающей мощи…

Алоди махнула рукой, и черные стены куба исчезли. Внезапно оказалось, что Кадгар парит в пространстве, посреди круговорота из разных цветов, образов и форм. Некоторые он мог опознать и назвать: океаны, звезды, пурпурный, синий. Другие были настолько незнакомыми, что разум отказывался воспринимать их. И в центре этого бушующего, изысканно-прекрасного хаоса стоял Страж Азерота.

Лицо его было юным и светилось от радости при виде чудного зрелища. В глазах горел острый, яростный интеллект, а маленькие морщинки вокруг этих зелено-голубых глаз и у рта наводили на мысли о доброте и дружеском озорстве. Это был Медив, знакомый Ллейну, Тарии и Лотару. И Кадгар тут же понял, почему они были так преданы старому другу. Медив воплощал саму идею Стража.

Но внезапно один оттенок, словно дурная нить в безупречном тканом гобелене, начал омрачать все небесные картины работы Стража. Его зловещие щупальца, сиявшие тошнотворной зеленью, просачивались сквозь все полотно, как капли крови, пролившиеся в чашу с чистой водой. Все больше и больше цветов уступали место зеленому, и прекрасные образы становились гротескными и уродливыми. Медив скривился и зажмурился, а когда открыл глаза, они горели изумрудным светом – таким же зеленым, как дымка, сочившаяся изо рта мертвеца во время первой встречи Кадгара со Скверной.

Юноша почти забыл об Алоди, но ее голос, к счастью, напомнил ему о том, что все это произошло в прошлом.

– Скверна, – сказала она.

Кадгар длинно и прерывисто вздохнул.

– Несмотря на его благородные побуждения, она поглотила Стража, извратив самую его душу. Она превратила его любовь к Азероту в неутолимую жажду сеять Скверну повсюду…

Помолчав, Алоди добавила:

– Тебе придется встретиться с ним лицом к лицу, Кадгар.

Парнишка почувствовал, как кровь отливает от щек.

– Я… у меня не хватит сил победить Стража!

– Страж – это всего лишь имя, – улыбнулась Алоди. – Настоящие стражи этого мира – люди, его населяющие. Я знаю, что ты видишь то, чего не видит Кирин-Тор – вот почему ты ушел от них. Никто не может выстоять против тьмы в одиночку.

Она была права. Кадгар всегда считал, что Страж не должен оставаться один, что все это бремя не должно лежать на плечах одного человека. Он также думал, что Кирин-Тору следует проявить больше участия в делах людей, с которыми маги делили этот мир, а не горделиво держаться в стороне от них. Но при всем при том…

– Я не понимаю, чего ты хочешь от меня. Алоди подошла ближе к нему. Ее странные, призрачные очертания пульсировали вокруг человеческого силуэта. Женщина повернулась к Кадгару, впервые позволив юноше рассмотреть свое лицо. Он тихо охнул. Вокруг лица Алоди ясно виднелась паутина следов Скверны, однако они не были зловещими и зелеными. Скорее, они напоминали шрамы – остатки того, что было прежде, но уже прошло. Шрамы от затянувшейся раны.

– Нет, – проговорила Алоди. – Понимаешь.

И он понял. Он не страдал, подобно Медиву. И он не был одинок. Когда-то у Медива были друзья, Ллейн и Лотар, но он не мог остаться с ними. Его долг – вознестись над другими, якобы для того, чтобы защищать их – сделал его уязвимым. Его, но не Кадгара.

– Лотар, – выдохнул юный маг, – Лотар мне поможет.

Лицо Алоди, покрытое шрамами Скверны, озарилось улыбкой – но ее тело начало таять. Однако Кадгар все еще слышал ее голос, звучавший из недосягаемого далека.

– Доверяй своим друзьям, Кадгар. Вместе вы сможете спасти этот мир. И всегда помни – из света приходит тьма, а из тьмы… Свет!

Мороуз подбежал к тяжело дышавшему, съежившемуся на полу комку, в котором не всякий узнал бы его господина. Он поспешно поднял Медива и потянул к источнику. Но где же девчонка? Он ведь просил ее оставаться со Стражем! Потом взгляд кастеляна упал на руны, которые Страж начертал на полу – и Мороуз все понял.

Слуга побледнел, но все же помог шатающемуся хозяину добраться до источника.

Двигаясь осторожно, будто пьяный, Медив шагнул в центр бассейна. Белые струи магической энергии впитывались в тело и душу Стража, успокаивая его, лаская, смывая демоническое клеймо Скверны. Взгляд Медива стал осмысленным, и маг даже сделал мужественную попытку улыбнуться.

– Благодарю тебя, Мороуз.

Голос его был таким слабым, что сердце старого слуги облилось кровью.

– Ты придешь в себя, Страж, – сказал Мороуз с уверенностью, которой вовсе не испытывал. – Как и всегда.

Медив махнул исхудавшей рукой.

– Нет, – пояснил он, – за Гарону. Благодарю за то, что позволил мне провести время с моей дочерью.

Острый взгляд Мороуза смягчился. Он открыл было рот, чтобы заговорить, но внезапно застыл. Тонкая струйка зелени начала загрязнять безупречную белизну источника. Старик мигнул, против всякой вероятности надеясь, что это ему лишь привиделось – но нет. Отвратительное зеленое мерцание лилось в бассейн.

– Прости меня, старый друг. Похоже, это я привел орков в наш мир…

Мороуз, не в силах поверить, замотал головой. Медив так долго боролся с этим. Он не может проиграть – не сейчас, ни тогда, когда…

– Скверна… Она извратила меня… Я даже не знаю, что еще мог сотворить, – голос Медива сорвался. – Я просто не помню.

Сердце Мороуза разрывалось на части. Он двинулся в обход круглого бассейна. У него на глазах голубая магия тщетно боролась, а потому уступила место ненавистной зелени.

– Все, что, как мне казалось, я защищал, я уничтожил. – Окончательно сломленный, Медив завалился набок и обреченно свесил голову. – Я не могу контролировать Скверну. И никто не может.

Внезапно он вскочил на ноги. Его тело, вновь налившееся силой, омывал зеленый свет оскверненной магии, но глаза, лишенные белков и зрачков, были непроглядно-черными. Мороуз попятился. Он хотел сказать своему любимому хозяину, чтобы тот боролся, чтобы вернул все обратно, как тот всегда делал прежде. Однако в этих чертах не осталось и следа от того Стража, о котором так долго заботился кастелян: ни тени добродушного юмора, ни капли боли при мысли о страданиях других людей, ни любви к молодой женщине, которая…

Все исчезло. Абсолютно все. И единственная мысль, оставшаяся у Мороуза, – невероятно древнего, оберегавшего столько Стражей Азерота, – к тому моменту, когда стоящий перед ним демонический призрак начал высасывать его жизнь, звучала так: «Как жаль, что я не умер, прежде чем это началось».

Ллейн волновался за Лотара. Его друг собственными глазами видел гибель единственного сына и ничего не мог поделать. Ллейн знал, что если бы потерял своего мальчика, Вариана, то что-то в его душе необратимо сломалось бы. Поэтому он ничего не сказал, когда Лотар уехал, сообщив лишь, что «направляется в Златоземье». Как часто они с Лотаром и Медивом бывали там в минувшие годы? Не считая того, что в те дни они отмечали пьянкой и разгульным весельем радостные события, а не пытались утопить в стакане боль.

И все же этим утром, когда Ллейн отправил Кароса с приказом привезти Лотара из таверны «Гордость Льва», командующий почтил свой долг перед давним другом и сюзереном и явился ко двору, несмотря на душевные муки. Карос также поведал королю по секрету, что с Лотаром была Гарона. Ллейн мог лишь предположить, что Медив, заметив возникшее между этими двумя притяжение, позаботился о том, чтобы они были вместе. Ллейн доверял Гароне. Он не сомневался, что засада не была делом рук Дуротана – и, если эта женщина и Андуин смогут утешить друг друга, он не собирался осуждать их. Конечно, до тех пор, пока командующий будет соответствующим образом выполнять свои обязанности. Лотар выглядел вполне дееспособным, но Ллейн заметил в старом приятеле жесткость, прежде ему несвойственную. А также упрямство и решимость. В результате король и его полководец целый час пререкались, пытаясь нащупать действенную стратегию, после чего Ллейн чувствовал себя совершенно вымотанным. По возвращении он только и успел, что смыть с себя пот и кровь битвы, поцеловать жену и сына и урвать пару часов сна – а затем, еще до приезда Лотара, провел долгие часы в зале военного совета.

Ллейн, Варис и еще горстка офицеров изучали модель Штормграда, казалось, уже тысячный раз вглядываясь в нее покрасневшими от недосыпа глазами.

– Пять легионов на то, чтобы блокировать перевал Мертвого Ветра, – сказал король, втыкая в карту маркер. – Еще по десять здесь, здесь и здесь, вдоль Красногорья. Здесь проведем линии снабжения. А с юга и востока дорогу им преградит Восточное Море. – Тут он взглянул на Лотара. – Если удержим эти позиции, у нас будет преимущество.

– Сдерживание, – буркнул Лотар. Ллейн вздохнул и потер глаза.

– Да, до тех пор, пока не будет лучшего варианта.

– А когда их станет в десять раз больше? – возразил Лотар. – Что тогда?

Ллейн опустил взгляд на доску.

– Если бы у нас был легкий ответ… – начал он, но Лотар перебил его:

– Наша главная задача сейчас – помешать открытию этих Врат. Если не сможем, то остальное лишь вопрос времени – они просто задавят нас числом.

– И что же ты предлагаешь? – сухо спросил Ллейн.

Лотар облокотился о стол так, что его лицо оказалось лишь в паре дюймов от лица Ллейна.

– Бросить на них все, что у нас есть. Уничтожить Врата, освободить наших людей и покончить с непосредственной угрозой.

– А что с теми орками, которые останутся здесь?

– Мы о них позаботимся.

Не слишком заманчивое предложение.

– После того, как они разграбили все королевство? – бросил в ответ Ллейн.

Раздался громкий треск, вспыхнул бело-голубой свет, и в конце стола появился Страж Азерота.

– Господа.

Сердце Ллейна радостно забилось от облегчения. Медив сейчас выглядел лучше, чем когда-либо с момента их воссоединения после шестилетней разлуки: здоровый цвет лица, черты больше не казались такими заостренными и болезненными, спина выпрямилась, плечи расправились.

Лицо Ллейна расплылось в довольной ухмылке, которую он не сумел бы сдержать, даже если бы захотел.

– Медив! – воскликнул он. – Живой и здоровый!

– Так и есть, – заверил его старый друг. – Я чувствую, что силы вернулись ко мне.

– Ты нам нужен, – поспешно сказал Ллейн и указал на карту. – Мы мучились, перебирая разные варианты действий.

Бросив косой взгляд на Лотара, король добавил:

– Кое-кто из нас считает, что вариантов вообще нет. Нам необходим свежий взгляд.

– Я принес вам не только свежий взгляд, но и новую надежду, – отозвался Медив. – Я встречался с Дуротаном.

– Ты встречался с Дуротаном, – повторил Лотар.

Неужели в его голосе и правда мелькнула скептическая нотка? Обеспокоившись по-настоящему, Ллейн обернулся и обнаружил, что его старый друг вертит в пальцах одну из фигурок-моделей.

– Он выжил? – недоверчиво спросил Лотар.

Медив развернулся к нему:

– Да. Он уверил меня, что восстание против Гул’дана набирает силу. С помощью Северных Волков и их союзников мы сможем уничтожить Врата.

У Медива всегда была слабость к драматическим жестам – он любил являться в последний миг, чтобы спасти положение. Сейчас он делал то же самое. Ллейн снова ощутил прилив надежды.

– Это не меняет мой план, – прямо, почти грубо заявил Лотар.

– Какой план? – поинтересовался Медив.

– Андуин считает, что нам надо бросить все силы в атаку, – объяснил Ллейн. – Но меня беспокоит то, что так мы оставим все прочие части королевства без защиты. Я согласен с тем, что мы должны предотвратить появление новых подкреплений и спасти пленников. Но орки уже ясно продемонстрировали, что могут причинить чудовищные разрушения и убить еще множество невинных людей.

Медив, поразмыслив, кивнул.

– Сколько легионов вам понадобится, чтобы сдержать орков и защитить королевство?

Ллейн раздраженно взглянул на Лотара и ответил на вопрос Стража:

– Всего двадцать пять. Пять для того, чтобы перекрыть перевал, десять для обороны Красногорья, и десять – для защиты города.

– Мы уже потеряли восемнадцать легионов. Что оставляет нам один… два… три!

Тряхнув фигуркой, Лотар начал вытаскивать вставленные в нее металлические флажки и бросать их по мере счета на стол.

Король пропустил его слова мимо ушей.

– Это возможно, Медив?

Лотар швырнул фигурку на стол и выкрикнул:

– Нет, это невозможно!

Воцарилось неловкое молчание.

– С тремя легионами, Северными Волками и моими силами, – начал Медив, – мы…

Лотар пристально взглянул на старого друга.

– Со всем должным уважением, Страж, – напряженно сказал он, – твои силы в последнее время, в лучшем случае, ненадежны.

Снова развернувшись к Ллейну, командующий добавил:

– Я не могу бросить три жалких легиона против Орды, надеясь, что он волшебным образом спасет наши задницы!

Похоже, его слова не вывели Медива из равновесия. Маг обратился к королю:

– Ллейн. Разве я когда-нибудь тебя подводил?

– Подводил ли ты его? А где ты вообще был последние шесть лет? – перебил Стража Лотар.

Ллейн разрывался на части. Лотар сказал правду. Они и в самом деле не могли рассчитывать на Медива – но сей час он выглядел на много лучше. Намного сильнее, намного больше напоминал былого себя. То, что истощало его силы, явно было побеждено. И, конечно же, Лотар не мог забыть, как Страж «волшебным образом спас их задницы», когда тролли были в шаге от того, чтобы захватить королевство. Медив заслужил их доверие в прошлом, и даже сейчас справлялся, несмотря на усталость.

– Пожалуйста, Андуин, – начал Ллейн. – Медив – Страж…

Но Лотар не дал ему договорить.

– Но не тот, которого ты помнишь! Он потерял силу! Он ненадежен! И его не окажется рядом, когда ты будешь нуждаться в нем больше всего.

Ллейн сурово сжал губы. Теперь, больше чем когда-либо прежде, ему надо было, чтобы Лотар оставался в форме. Король быстро подошел к командующему:

– Приди в себя, Андуин.

Он говорил твердо и сдержанно, однако не потерпел бы неповиновения.

Лотар смотрел на него – растерянно, отчаянно и озабоченно.

– Я бы отправился прямиком в преисподнюю ради тебя, Ллейн, если бы думал, что есть хоть малейший шанс на победу! И ты знаешь об этом! Но то, что он предлагает, – самоубийство!

– Это все из-за Каллана? – спокойно и чуть печально спросил Медив.

Лицо Лотара окаменело, и он застыл на месте. Затем медленно обернулся и взглянул на Стража.

– Это было трагичной…

Лотар посерел, но тут же вспыхнул.

– Ты. Не. Смеешь.

Ллейн понимал, до чего же это ужасно для них обоих. Медив явно был очень слаб, и выстроенная им молниевая стена, разделившая противников, спасла много жизней – почти ценой его собственной. То, что несчастный Каллан оказался по другую сторону от барьера, и вправду было трагично. «Конечно же, – грустно подумал Ллейн, – для Лотара естественно затаить обиду на Медива. Возможно, даже свалить на него всю вину за смерть Каллана». Но сейчас не было для этого времени. Времени вообще почти не осталось.

– Если бы Каллан не старался так отчаянно заслужить твое одобрение, возможно, он до сих пор бы был с нами, – сказал Медив.

Лотар дрожал всем телом. На лбу его выступил пот.

– Медив… – начал Ллейн.

– Каллан не был готов. Ты знал об этом, но все равно разрешил ему изображать из себя солдата.

Слова прозвучали недобро, и Ллейн уже открыл рот, чтобы отчитать Стража, потребовать от него извинений – и чтобы потом они могли сосредоточиться на сложившейся критической ситуации. Но было уже слишком поздно.

Лотар взорвался. Нечленораздельно взревев от ярости, он бросился на Медива. Ллейн, Карос и другие собравшиеся кинулись вперед, чтобы растащить их. Медив, отступая, вскинул руки. Защитная магия заплясала на его ладонях, однако он, в отличие от Андуина, сдержался и не высвободил заклинание.

– Остановитесь! – во весь голос гаркнул Ллейн. – Андуин…

– Ты убил его!

Теперь Льва Азерота удерживали уже пятеро, но даже они с трудом справлялись с вырывающимся Лотаром. Тот не сводил глаз с Медива. Страж оставался спокоен и сдержан, несмотря на почти безумную выходку Лотара.

– Ты мой друг, так?! – рявкнул воин. – Мой добрый, старый друг…

Ллейн оглянулся на Медива, который ответил ему печальным взглядом. Предстоящее решение убивало короля, но он знал, что должен так поступить.

– Варис, – неохотно произнес Ллейн, – отведи командующего Лотара в камеру и дай ему чуток там остыть.

Король тяжело сглотнул. Как до такого дошло?

Варис заколебался, и Ллейн отлично понимал, почему. Это был Андуин Лотар. Лев Азерота. Командир Вариса, служивший всем примером и вызывавший уважение. Но, похоже, даже у героев был предел прочности.

Сердце Ллейна переполняла боль за старого друга. Но, несмотря на то, что он любил Лотара как брата, безопасность королевства всегда значила для Ллейна неизмеримо больше, чем личные пристрастия.

– В таком виде ты для нас бесполезен, – неохотно проговорил Ллейн.

Лотар, к его чести, ушел сам, без сопротивления, хотя взгляд, которым он напоследок наградил Стража Азерота, был полон незамутненной ненависти.

Медив шагнул к столу и взглянул на карту. Он взял фигурки, символизирующие три легиона, а поставил их перед маленькой моделью Великих Врат.

– Мы спасем королевство, милорд, – заверил короля Медив. – Ты и я.

Лотар с горькой иронией размышлял о том, как всего несколько дней назад и сам навещал беглого послушника в тюремной камере. А теперь он оказался по другую сторону решетки. «Какая причуда судьбы», – думал он.

Что же произошло? Конечно, он до сих пор испытывал боль и опустошение, обрушившиеся на него после гибели сына. И не только боль. Его терзала вина, и именно на чувстве вины сыграл Медив, чтобы заставить Андуина наброситься на него. Но, во имя Света, зачем? Медив был его другом – по крайней мере, так считал сам Лотар. И как Ллейн мог не заметить, что сделал Страж?

Лотар спрятал лицо в ладонях, мечтая, чтобы все вернулось к моменту до встречи с Кадгаром, когда Медив был частью его прошлого, а Каллан – частью настоящего, когда все было нормально. «Нет, – мысленно поправил себя Лотар. – Не все». Ему не хотелось терять Гарону.

Он услышал, как ключ поворачивается в замке и дверь открывается. Надеясь вопреки всему, что Ллейн изменит свое решение, Лотар поднял голову. Однако на пороге камеры стояла Гарона, словно он призвал ее силой мысли.

Посреди всего того ужаса, отчаяния и пронзительной боли, которые испытывал сейчас Лотар, нашелся островок спокойствия. Воин встретился взглядом с Гароной.

– Зачем ты здесь? – просил Лотар у нее. Она была орком и, конечно же, думала о сражении.

– Король. Он решил вступить в бой с Ордой. С помощью вашего Стража Дуротан покончит с Гул’даном.

У Лотара внутри все сжалось.

– Не доверяй ему.

– Я говорила тебе, – нахмурилась Гарона. – Орки не лгут.

– Не Дуротану.

Лотар встал и подошел к прутьям тюремной решетки, когда Гарона сделала несколько шагов к нему.

– Не доверяй Медиву.

Женщина удивленно взглянула на него. Ему хотелось сказать ей множество слов, предостеречь ее, но у дверей ждал Варис. У них было мало времени.

Однако Гарона и не нуждалась в объяснениях.

– Я постараюсь защитить вашего короля, – кратко сказала она.

Подчиняясь внезапному импульсу, Лотар попросил:

– Не надо идти с ними.

– Почему?

Он подошел к решетке и сжал прутья. Гарона, приблизившись вплотную, накрыла его руки своими ладонями: теплыми, сильными, внушающими спокойствие. Она, испытавшая столько боли, отчего-то понимала нежность лучше, чем любой встречавшийся Лотару человек.

Андуин вспомнил последнюю ночь, ее пальцы на собственном теле и протянул руку через решетку, чтобы погладить ее по щеке.

– Не хочу, чтобы ты пострадала, – мягко произнес он.

Прошло двадцать лет с рождения Каллана. Двадцать лет со дня смерти Келли. И в первый раз за эти годы ее милое, нежное лицо не занимало первое место в его мыслях – и в его сердце. Это было глупо, безрассудно, невероятно – но совершенно реально.