Все включено: скандал, секс, вино Жукова-Гладкова Мария

Глава 14

Когда мы приехали домой к родителям Сергея, его отец с Колобовым уже нализались до состояния, предшествующего «морде в салате», и стали лучшими друзьями. Колобов клялся, что Ваниного сына лично вытянет и всех следаков, судей и прокурорских купит с потрохами. Серегин отец непрерывно выяснял, уважает его Александр Иванович или нет. Мама, сидевшая за тем же столом, заливала в себя валерьанку, чередуя ее с корвалолом, и закусывала этот коктейль валидолом. Рядом горсткой лежали еще какие-то таблетки. Возможно, за этот вечер она вылечится от всех болезней. Ни папу, ни гостя она не воспитывала и не ограничивала.

Телохранители поставили сумки с Серегиным барахлом в коридоре. Я, правда, еще во дворе извлекла из одной ноутбук, который решила взять к себе домой для ознакомления с содержимым. И вообще надо будет потом еще разок съездить в Серегину квартиру, заняться тем компьютером. Но не сегодня. Сегодня я устала. А завтра мне вставать раньше обычного, чтобы опять не опоздать на прием к начальнику Крестов. Вернее, к одному из его заместителей.

Теперь уже Серегиной маме я сказала, какая фамилия у ее сына, на всякий случай записала ее на той же бумажке, где был список продуктов и вещей, которые следует взять, и попросила завтра вечером позвонить мне. Судя по виду, мать Сергея так устала, что была готова заснуть прямо за кухонным столом.

Телохранители подхватили своего шефа, я распрощалась с Серегиными родителями, и мы квартиру покинули. Колобова загрузили в джип багажом, я сама села за руль «шестерки» и поехала домой, где с большим интересом выслушала рассказ Стаса.

«Захомутать», по его собственному выражению, Елену Сергеевну труда не составило. Она была готова к приключениям. Стас где-то читал, что существует категория женщин, занимающихся проституцией не за деньги, не из-за бешенства матки, а только ради приключений.

– Секундочку, – перебила я его. – При чем тут проституция? Ведь не она же деньги берет, а…

Стас кивнул. Я открыла рот.

– Да, Юлька. Она берет деньги. Совмещает приятное с полезным.

– Ничего не поняла.

– Тетка жаждет материальной независимости, ну и приключений в придачу. Она получает удовольствие, адреналинчик в крови вырабатывается, а тут еще и бабки на маленькие женские радости.

– Ей что, Редька мало дает?

– Ну откуда я знаю? Похоже, мало. Вообще Елена Сергеевна просто уникум. Это шлюха, стерва, сука, феминистка, извращенка и совратительница малолетних в одном лице. Но вообще мне понравилась, – закончил Стас.

Я снова открыла рот.

Сосед пояснил, что давно не получал такого удовольствия от общения с женщиной, как сегодня с Еленой Сергеевной. Более того, она его сразу же раскусила. И поставила все точки над «i». Сказала, что сама подрабатывает в свободное от ублажения мужа время, и предложила провести вечер просто в удовольствие обоим. Платили они за все пятьдесят на пятьдесят.

– Мне было с ней очень интересно, – признался Стас.

– Ты ее трахнул?

– Нет, до постели у нас не дошло. Но, Юлька… я хочу снова с ней встретиться. У меня раньше такого не бывало. Я воспринимал всех этих тетенек как… работу. Надо. Я так зарабатываю деньги. А Алена… ну она просто супер!

Я в большом удивлении смотрела на Стаса. Уж не влюбился ли он? Но в кого?! В Серегину тещу! В эту старую суку! Хотя… Какую же старую? Ей всего сорок четыре, бабки для ухода за лицом и телом имеются. Если быть объективной, то она еще – ого-го! И опыт есть. Так что даст фору многим молодым красоткам. Да и не смотрится она шлюхой… Дочь ее – да, но не Елена Сергеевна. «Породистая сука, – мелькнуло у меня в голове. – Вот она кто. Холеная, лощеная, всем пресыщенная и жаждущая развлечений и приключений на свою голову».

Но Сереге вроде бы не нравилась. Или это он для меня играл роль, а на самом деле нравилась? И еще как? И что там вообще происходило в семейке Креницких, в которую влился и Сергей? Почему он все-таки женился на Алле? Не из-за ее ли мамаши? Мог он предпочесть мне мамашу, а не Аллу, которую я, в особенности теперь, после личной встречи, не считала своей соперницей? И неужели Елена Сергеевна и была той причиной, из-за которой мне пришлось долгие ночи лить слезы в подушку? Ведь даже если альфонс Стас на нее так запал… Что оставалось Сергею, который не зарабатывал на женщинах?

– Я тебя прошу только об одном, – сказала я Стасу, – меня не сдавай.

– Ну что ты, Юлька! Женщины приходят и уходят, а соседки остаются. И я постараюсь у нее побольше узнать про их семейные дела. Тебе ведь не Елена Сергеевна нужна, а твой парень. Поэтому мы с тобой в любом случае не конкуренты.

Стас ушел, я легла спать, поставив будильник, но проснулась от какого-то другого звонка.

За окном было темно. Но что-то где-то упорно звонило. Или это у меня в голове? Нет, вроде прекратило. Затем я опять услышала звонок. В дверь.

Я бросила взгляд на часы. Начало третьего. Да кого ж это могло принести? И, главное, чем мне это грозит?

Я накинула халат, схватила с тумбочки сотовый, чтобы, в случае чего, сразу же начать звонить по введенным в память телефонам, и на цыпочках отправилась к двери. Выглянула в глазок. На площадке стоял взъерошенный Стас.

Я распахнула дверь.

– Что случилось?!

– Ну, слава богу, проснулась, – выдохнул он, заходя в квартиру.

– Ты что, по телефону вначале не мог позвонить?

– Я звонил. Ты не услышала.

«Так это меня телефонный звонок разбудил?»

– Что случилось? – повторила я, пригласив Стаса на кухню. Кот, узнавший соседа, уже направился к заветному холодильнику и занял свой пост.

– Юлька, Алена только что звонила. Ну то есть Елена Сергеевна. Ее мужа убили.

Я захлопала глазами.

– Он в квартире мертвый лежит. Она рыдала в трубку. Она не знает, что делать. Она меня спрашивала. А я тоже не знаю. Я ей сказал, что у меня соседка все знает про убийства и трупы. Ну ты же в курсе, что в таких случаях делают?

Я молча слушала Стаса, и с каждым его следующим словом голова моя начинала работать все яснее и яснее.

– А она не объяснила, почему она позвонила тебе, а не в милицию, не в «Скорую», не каким-то другим приятелям и подругам в конце-то концов? Вы же, кажется, только сегодня познакомились? Ну то есть вчера, – добавила я, взглянув на настенные часы, висящие у меня над холодильником.

– Я тоже об этом спросил, – ответил Стас.

«Ну слава богу, сообразил».

– Она сказала, что моя визитка ей первой попалась. Я же ей сегодня визитку оставил, сказал, что живу с сестрой, ну и что сестра часто отсутствует. Дашки, например, сегодня нет. Юля, ведь ты же хотела, чтобы я тебе сообщал, если что…

– Ты все правильно сделал, Стасик. Спасибо тебе огромное.

– Но, Юля, Алене-то что делать? Неужели тебе ее не жалко? Ты не представляешь, в каком она была состоянии… Ты подумай, что бы ты чувствовала, если бы у тебя дома труп лежал.

Возможно, я и ошибалась, но мне показалось, что Елена Сергеевна – великолепная актриса. Она могла разыграть этот спектакль специально для Стаса, а могла… для меня. Ведь выяснить адрес по номеру телефона – не проблема. А тут здрасьте-пожалуйста: чей сосед вдруг воспылал к ней любовью? Я бы тут же обратила внимание на такое совпадение. А Аллочка наверняка сказала про мой визит в компании с накачанными мальчиками.

Но я еще не знала главного: как умер Креницкий? И кто его убил, если он умер насильственной смертью? А может, он жив-здоров, и все это – игра, рассчитанная на определенного зрителя?!

– Звони ей, – велела Стасу. – Говори, что ты сейчас приедешь вместе с соседкой. И пусть сама звонит в «Скорую» и милицию.

– Но если он уже мертв…

– Пусть звонит, чтобы вызов зафиксировали. Чем раньше, тем лучше. И их все равно надо вызывать на место.

Уже из машины по сотовому я позвонила Пашке, не очень надеясь, что его удастся разбудить. Но любимый оператор, как выяснилось, еще не ложился. Правда, оказался в своем обычном состоянии, ну если только его усугубленном варианте.

– Подъехать сможешь? – спросила я у него. – Только такси вызови.

– А ты за мной не подъедешь? – промычал Пашка.

– Нет, я прямо еду туда. Паша, соберись! С работы выгонят, на что пить будешь?

– Твоя правда, – пробурчал оператор и пообещал быть.

К знакомому мне дому мы подъехали не первыми. Перед дверью парадного уже стояли несколько машин, на которых прибыли сотрудники органов. Значит, Елена Сергеевна вызвала только милицию? Или «Скорая», как всегда, задерживается?

Когда мы вышли на площадке, дверь в квартиру Креницких была открыта. Мужчина в штатском попытался преградить нам со Стасом дорогу, потом узнал меня.

– Ну вы оперативно работаете, Юлия Владиславовна! Мы сами только приехали, а тут и вы к свежачку. Андрей сегодня не дежурит, но Генку вы, кажется, тоже знаете? Проходите, там трупак сейчас фотографируют. И вы снимочек для своей газетки сделаете. Человек-то известный. Столько иностранных помоек освободил от хлама! У вас новый оператор? А Паша где?

Я сказала, что Паша скоро подъедет (очень на это надеялась), и попросила сразу же препроводить его ко мне. Однако перед тем, как добраться до трупа, мне пришлось уклоняться от ногтей Елены Сергеевны, бросившейся на меня, аки голодный коршун на мышь, потом, правда, резко затормозившей и заявившей во всеуслышание, что это я прикончила ее мужа.

– Да зачем он мне сдался?

– Потому что моя дочь увела от тебя мужика, а ты теперь его назад заполучила, хоть и в тюрьме, но тебе этого мало, ты решила нас всех истребить.

– Так, гражданочки, – Генка появился откуда-то из нутра квартиры, где мне побывать пока не довелось, – что тут происходит? Юль, никто на прибалта не откликнулся?

– На телерепортаж – нет. А газета пока не выходила.

Судя по всему, органам тоже ничего раздобыть не удалось. А Елена Сергеевна вознамерилась воспользоваться возможностью отправить за решетку теперь меня.

– Ты думаешь – журналюга, так с тебя все, как с гуся вода? А вы, молодой человек, вносите в протокол: это она его прибила. За то, что он мужа моей дочери с работы выгнал. Она на хорошие деньги рассчитывала, думала, мужик ее содержать будет, а он теперь безработный. Так что она его вначале в тюрьму засадила, раз толку с него теперь как с козла молока, а потом решила с моего мужа деньги поиметь. Но у нее ничего не получилось, и она его убила со злости.

Генка тупо уставился на Елену Сергеевну, потом уточнил, правильно ли он ее понял: она утверждает, что я убила Креницкого за то, что он выгнал с работы своего зятя и за то, что не дал мне денег? И я еще решила истребить всю семью Креницких? Есть еще какие-то причины?

– Да ей никакие причины не нужны, – выдала Елена Сергеевна. – А вообще Юлия Владиславовна давно хотела за него замуж. А я своей дочери не позволю ему передачки носить!

– За кого замуж? За вашего мужа? И кому передачки носить? Нельзя ли поконкретнее?

– Передачки зятю. Мужу моей дочери, с которым она пока не успела развестись. Под стать они друг другу – Юлия Владиславовна и мой зять. Теперь вместе будут честных людей убивать. То есть нет, не будут. Теперь они вместе сидеть будут. Так им и надо. Чего вы на нее наручники не надеваете? – кивнула на меня Креницкая. – Не видите, что ли, как по ней тюрьма плачет?

Генка странным взглядом посмотрел на Елену Сергеевну, потом попросил меня прояснить ситуацию. Я прояснила, в каких мы состоим отношениях, а также не стала скрывать, что сегодня вместе с двумя телохранителями приезжала за вещами Сергея. Елены Сергеевны тогда в квартире не было.

– Ты Креницкого видела? – спросил Генка.

– Нет, только Аллу. Я вообще была в одной комнате – Серегином кабинете. Как и один из телохранителей. Его зовут Виктор, фамилию не знаю. Второго увела к себе в комнату Алла Креницкая. Судя по звукам, совершила с ним грех прелюбодеяния.

– Не смей пятнать честь моей дочери! – завизжала Елена Сергеевна.

В это мгновение из своего крыла показалась Аллочка, которой, как выяснилось, на свою честь давно было наплевать. Аллочкину физиономию покрывали длинные ленты из огуречной кожицы. Как они на ней держатся? – хотелось спросить мне. Это было гораздо интереснее трупа.

– Мама, прекрати изображать из себя идиотку, – проворковала Аллочка. – Хотя я понимаю, что для тебя это сложно. А чего с отцом-то, кто-то может мне внятно объяснить?

– Вот она его убила! – Елена Сергеевна ткнула в меня пальцем.

– Да у нее возможности такой не было, – рявкнула дочь на мамочку.

Я прибалдела: вот уж от кого не ожидала поддержки. Мы быстро переглянулись с Генкой. А мамочка теперь ругалась с дочкой. Обе обвиняли друг друга в разврате. И убийстве отца и мужа. Вспомнили и Серегу – мужа и зятя – и высказали друг другу свои претензии.

Сотрудники органов слушали с большим интересом, возможно, кое-кто из них узнал для себя что-то новое из раздела «про это». И мамочка, и доченька были хорошо осведомлены о сексуальных пристрастиях друг друга, а также о партнерах и их количестве, превосходящем все возможные пределы. И как тут только жил Серега?

Затем Аллочка напомнила мамочке, как та чуть ли не каждый день грозилась убить отца, – и вот, значит, привела угрозу в исполнение. Мамочка не осталась в долгу и заявила, что это сделала Аллочка, потому что отец собрался «перекрыть ей кислород»: больше не давать денег, которые она так бездумно тратит. Отец хотел, чтобы дочь наконец взялась за ум, училась и начинала зарабатывать сама.

Они с такой ненавистью орали друг на друга, что я не удивилась бы, если бы одна из них убила другую. По-моему, присутствующие при сцене сотрудники органов думали то же самое. Интересные отношения были в семье Креницких. Но какое место в ней занимал Серега? Почему он тут жил? Это же свой домашний ад! Но, значит, его тут что-то держало… Вопрос: что?

Генка, которому надоело слушать мамочку с доченькой, позвал меня в глубь квартиры – туда, где мне еще не доводилось бывать. Я подозревала, что труп лежит именно там. Так и оказалось. Тут как раз прибыл Пашка, несколько растрепанный (но он всегда такой) и даже способный связно формулировать свои мысли, что откровенно порадовало.

Елена Сергеевна с Аллочкой не обратили на наш уход никакого внимания, как и на приезд Пашки: увлеклись выяснением отношений, а Пашку, наверное, приняли за члена оперативной группы. Он же сам в кадрах криминальной хроники не появляется, а то, возможно, мамочка с дочкой могли бы его и покалечить – узнав, что он постоянно работает в паре со мной. Стас остался рядом с любимой женщиной, но пока не произнес ни слова.

– Слушай, а ты не знаешь, почему они друг друга так ненавидят? – тихо спросил меня Генка, когда мы немного удалились от места скандала.

Я призналась, что размышляю о том же самом. Потом уточнила, как убили Редьку.

– Сразу «убили»! – усмехнулся Генка. – Вон что значит криминальный репортер!

– Ну вас же в таком количестве тут бы не было, если бы умер от естественных причин, – заметила я. Пашка включил камеру. – Пришел бы участковый, ну или по крайней мере кто-то один. Ну пусть двое. Но здесь же целая бригада! Да и ты, насколько мне известно, не в местном отделении трудишься.

– Логично, – кивнул Генка и пропустил меня вперед в одну из спален, где на широкой кровати и лежал труп Павла Степановича.

Знакомый судмедэксперт поднял голову, мы с ним поздоровались, Пашка тоже – это был один из его постоянных собутыльников. Другие находившиеся в комнате сотрудники органов тихо переговаривались. Прислушиваясь к ним, я поняла, что на труп им глубоко плевать – уже насмотрелись такого добра в достатке, печальных результатов семейных скандалов в том числе, а вот в апартаментах, подобных Редькиным, бывать доводилось нечасто. Бытовуха скорее встречается в «хрущобах» и «брежневках» после совместного распития спиртных напитков, а не в «благополучных» элитных домах. В таких чаще заказные… С контрольным выстрелом в голову. Тут же никто не стрелял, по крайней мере сегодня.

– Значит, бытовуха? – спросила я Генку.

– Похоже на то. Иди взгляни.

Я подошла к трупу и увидела у него на виске не то что вмятину, а… В общем, результат приложения некоего тяжелого предмета. Предмет мне вскорости тоже продемонстрировали – это оказалась тяжелая бронзовая статуэтка какого-то ангелочка.

– Получил ангелочком и улетел на небушко, – хмыкнул Генка.

– Думаешь, на небушко? – поднял голову судмедэксперт. – Сомневаюсь…

Прерывая содержательный спор, я уточнила, послужил ли этот удар причиной смерти. Хотя бронзовой статуэткой в висок… И врезали сильно.

– Вообще все как-то странно… – медленно произнес судмедэксперт. – Такой удар обычно смертельный. Но… Вскрытие покажет. Я пока воздержусь делать выводы.

– Неужели они думали… – открыла рот я.

– Юлька, ты этих двух красоток сейчас слышала? – Генка кивнул в сторону коридора, где так и продолжались вопли. – Они вообще способны думать?

Я тут же вспомнила про Анну Каренину, бросающуюся в реку. Но почему они убили мужа и отца, кстати, теперь их единственного кормильца – если это они, конечно? И что в квартире делал телохранитель Витька? Я не могла сказать про его поход неведомо куда ментам: тогда летело и мое алиби. Но куда же он все-таки ходил? Зачем? И ведь Витька, наверное, не такой идиот, чтобы кокнуть Редьку статуэткой. По-моему, он должен был бы использовать какой-то другой способ. Зачем ему было привлекать к себе внимание? Ведь он не мог точно предугадать, как я поступлю. Я ведь могла его и заложить. А моих отпечатков на статуэтке уж точно нет.

Генка попросил меня подробно рассказать про мое дневное посещение этой квартиры, что я и сделала (кое-что утаив). Координаты Витьки и Коли обещала выяснить завтра с утра у Колобова. Про себя добавила, что выясню у Колобова еще ряд фактов – лично для себя. Меня также спросили, кто такой Стас. Я пояснила. Его появление среди ночи в квартире Креницких сыграет не на пользу Елене Сергеевне.

А вообще мне было страшно интересно, кто это так постарался. Хотя Павла Степановича было жалко. Ведь любого человека жалко…

Глава 15

На следующее утро опять пришлось отложить поездку за разрешением на свидание, а связываться с Колобовым. Услышав новость, он надолго замолчал на другом конце провода.

– Вот что, Юля, – наконец произнес собеседник ничего не выражающим голосом, – я сейчас свяжусь со своими ментами. Выясню, что там произошло у Редьки. А ты, пожалуйста, позвони своим знакомым. И давай встретимся. Своим знакомым скажи, что Витя к ним подъедет. Куда точно, можешь сказать?

Я продиктовала координаты.

– Ни о чем не беспокойся. Давай договоримся на… два часа. Вместе пообедаем. Обменяемся информацией.

Александр Иванович назвал ресторанчик в центре города, где предлагал увидеться. Я обещала быть. Невольно вспомнился мой вчерашний обед… Я ведь так и не поняла, зачем меня приглашал Редька и почему он так быстро нажрался, не сказав мне ничего конкретного… Или на него так давили обстоятельства?

Генкино дежурство закончилось, вместо него со мной разговаривал Андрей – и сообщил убойные новости: у Редьки остановилось сердце – примерно в то время, когда мы с Витей, Колей и Аллочкой находились в квартире Креницких – в диапазоне от шести до восьми вечера. Удар по голове был нанесен уже после смерти. Он тоже мог быть смертельным, но наносили его гораздо позднее… Мертвому человеку.

Я вспомнила, что на «вмятине» не было крови. А ведь должно же было прорвать кожу. Значит…

– То есть он умер от естественных причин? – уточнила я.

– Похоже на то, – подтвердил Андрей. – Наши эксперты сказали, что сердечко было не очень. Ну, сама понимаешь: все время ходить по лезвию бритвы, да неумеренные возлияния, развлечения не по возрасту. Ты говоришь, он вчера упился до морды в салате? Это тоже могло поспособствовать. Официально: острая сердечная недостаточность.

– Ты можешь поконкретнее сказать? Что это означает?

– То и означает. Юля, ты в первый раз, что ли, такой диагноз услышала? Спазм это. Кровеносный сосуд перехватило. Ток крови нарушился – и все, готовься слушать «Похоронный марш» Шопена. Вот до чего пьянка доводит, – усмехнулся приятель.

«И переживания из-за каких-то денег», – добавила я про себя.

Но Андрей еще не закончил. На бронзовом ангелочке были найдены свежие отпечатки пальцев Елены Сергеевны. Ее дочь Алла рассказала, что слышала и видела прошлым вечером. Отец вчера вернулся гораздо раньше обычного, вернее, был доставлен шофером, как багаж, и уложен спать. Такое случалось и раньше, поэтому не особо удивило Аллу. Потом прибыла я с телохранителями. В нашей невиновности Алла не сомневалась (что меня до сих пор удивляло, я ожидала, что она постарается подставить меня или, по крайней мере, парней). Потом появилась мамочка и направилась к отцу. Елена Сергеевна орала на мужа долго и упорно. Ответов отца Алла не слышала, хотя он мог отвечать и тихо.

– Так кто ж его по башке стукнул? – спросила я.

– По всему выходит, что дражайшая супруга. Может, он умер во время скандала? Ведь ты же говоришь, что видела, как Креницкая с твоим соседом подъехали к дому сразу после вас. Хотя… Нет, нестыковка. По башке его стукнули значительно позднее. Или Елена Сергеевна… Тьфу, ничего не понимаю!

– А она сама что говорит? Кстати, где она?

– Пока в ИВС. Ближайшем к дому. Надеюсь, скоро будет в пятом изоляторе, который давно по ней плакал, – хмыкнул Андрей. – Вряд ли ее выпустят под подписку. И вообще таких нужно даже не под стражей содержать, а под наблюдением санитаров. А еще лучше – и тех, и других.

Но Елена Сергеевна с пеной у рта доказывала свою невиновность и катила бочку на меня. Но тут Андрей меня успокоил: нанести удар по голове Креницкого я не могла, так как в это время точно не находилась в его квартире.

– А нашла его мертвого Елена Сергеевна? – спросила я.

Как сообщил мне Андрей, супруга решила перед тем, как лечь спать (а ложилась она всегда поздно), проверить, как там себя чувствует муженек. Зашла – а он не двигается. Она поняла, что он уже холодный.

«И тогда она позвонила Стасу», – добавила я про себя. А не устроила ли Елена Сергеевна эту комедию специально, чтобы отвести подозрения от себя? Только просчиталась. Решила, что в органах одни идиоты работают. Или она просто действовала инстинктивно? И не виновна? Но тогда кто? Алла? Хотя на статуэтке-то ведь отпечатки Елены Сергеевны…

Я распрощалась с Андреем, попросила его держать меня в курсе дела и стала собираться на встречу с Колобовым. Но тут раздался телефонный звонок.

– Это Юлия Владиславовна? – спросил женский голос.

– Она самая, – ответила я.

– Меня зовут Людмила. Я прочитала вашу последнюю статью и хотела с вами встретиться. Мне дали ваш телефон в редакции и сказали, чтобы я связалась прямо с вами…

Я чуть не выразилась непечатно. Там что, свихнулись? Если они будут давать мой телефон всем читателям, то мне придется вскоре менять номер. Правда, в следующую минуту я была готова благодарить того, кто это сделал. Как выяснилось, Димона Петроградского.

А звонившая женщина узнала на опубликованной сегодня с утра фотографии своего соседа Толика.

– Так вы можете сегодня со мной встретиться? – спросила я. – Я подъеду к вам.

– После работы. Я звоню с работы. Вот купила утром ваш еженедельник, прочитала и… Давайте часов в шесть? Я уже буду дома. Вы подъедете прямо ко мне?

Я попросила продиктовать адрес.

После этого я помчалась на встречу с Колобовым, который уже сидел в оговоренном месте на пару с телохранителем Колей. Витя в ближайшее время должен был к нам присоединиться – когда его отпустит следователь.

– А мне можете сказать, куда Витя отлучался, когда я собирала Серегины вещи? – посмотрела я вначале на Колобова, потом на Николая.

– За этим тебя и пригласил. Ты молодец, Юля, что ничего не открыла ментам. Хотя я понимаю, почему. – Колобов усмехнулся, его примеру последовал телохранитель. – Убивать мне Редьку было незачем, мне от него живого было гораздо больше пользы, чем от мертвого. Тем более Серега в Крестах. Фирма-то, пока Серегу не выдернем, может развалиться. Они ведь на пару все дело тянули. А теперь ни директора, ни зама. Наташка, секретарша, девка, конечно, толковая, но это ж все равно не то. Несколько дней продержится, а потом? Сейчас адвокат хлопочет, чтобы Сереге меру пресечения изменили, а там уж мы откупимся.

Я с невинным видом спросила, на сколько потянет Серегин оправдательный приговор. Пока не знаю, ответил Колобов, но не очень дорого. Я не стала сообщать, что милый друг звонил из Крестов на Редькин сотовый и уже точно называл сумму. Но почему Серега звонил Редьке, если тот только что выгнал его из фирмы? Или эти двое затеяли какую-то свою хитрую игру? То есть пытались затеять.

Но я не собиралась делиться с Колобовым своими мыслями. Наоборот, мне требовалось получить от него информацию. Он знал, о чем я опять спрошу, и, усмехаясь, заметил:

– Интересно, что Витя делал в квартире Креницких?

Я кивнула.

– Во-первых, снимал отпечатки пальцев.

– Где и чьи?

– На дверце сейфа, Юленька. Витенька у нас – мастер на все руки. Я у себя держу только высококлассных спецов.

Коля заржал. Я ждала продолжения.

Колобов пояснил, что ему требовалось точно знать, не украли ли деньги Сергей или Павел Степанович. Для этого следовало проверить их сейфы.

– Но как?..

Витя, конечно, не демонстрировал мне вчера все предметы своего мастерства: они лежали в его многочисленных карманах. Но вначале в квартире Сергея, а потом у Креницких ему удалось вскрыть сейфы и проверить содержимое.

– Он что, знал их местонахождение?

– Юленька, опытному человеку несложно обнаружить место. Ведь наши люди же действуют очень типично. Даже простые домушники ищут деньги и ценности в одних местах. Сколько в газетах пишут – не держите деньги в белье, в книгах, в ящиках столов. А все равно держат! А потом удивляются: откуда вор знал, где искать? Думают: наверное, его кто-то навел. А сами идиоты. Коля, сколько времени вы искали сейф у Сережи?

– Минуты полторы, – хмыкнул телохранитель (или правильнее будет сказать: многостаночник?). – И вскрыли быстро. Замок фиговый.

– Ну не совсем фиговый, конечно, – постарался смягчить резкость Колиных слов Александр Иванович. – Хваленая Швейцария. Наши бизнесмены ее шибко уважают. Но что такое швейцарский замок для русского мужика с руками? Наши – те, кому это по работе нужно, – Колобов ехидно ухмыльнулся, – давно все эти швейцарские замки освоили. И ихние заграничные принципы.

Александр Иванович добавил, что если я решу дома ставить сейф, то он советует мне приглашать русского специалиста по замкам, практикующего, так сказать, в частном порядке, а не представителя какой-нибудь фирмы. Тогда надежнее будет. Александр Иванович может мне кое-кого порекомендовать из своих орлов.

– Было бы что хранить, – грустно улыбнулась я, потом невольно вспомнила о почти тринадцати тысячах долларов, полученных от Сереги и рассованных как раз по бельевому шкафу и ящикам разных столов. Надо будет перепрятать.

Вслух я сказала, что можно не иметь замков, а иметь охранников, типа Сары и Барсика, про которых Александру Ивановичу уже известно. У моей соседки Татьяны, кстати, всего одна дверь и пара стареньких замочков, но она никаких взломщиков не боится. Правда, несколько лет назад, когда она только начинала заниматься своим змеиным бизнесом, приходили два домушника. Один успел сделать ноги, только завидев выползающую змею, а второй рухнул на пол с сердечным приступом. Татьяна, вернувшись домой, мужика собственноручно откачала, потом выяснила, кто навел. Оказалось, из агентства по недвижимости, куда Татьяна обращалась для покупки квартиры бывшему супругу. Мужик был настолько рад, что жив остался и что Татьяна милицию вызывать не намерена, что пел соловьем и выражал готовность выполнить все Татьянины указания. Указание было одно: больше к ней не заявляться.

Я как раз спросила у Колобова про «подозрительных мужиков».

– Это Редькины, – сообщил он уже известный мне факт. – Были посланы у тебя деньги искать. Но дальше коридора не прошли. – Колобов опять ухмыльнулся.

– Какие деньги они у меня искали? – устало спросила я. – Те, которые у вас сперли в гостинице?

Колобов кивнул.

– Значит, Редька считал, что они у меня? Тогда почему вы отправили Виктора проверять Редькин сейф? Если он ищет деньги у других, разве это не доказательство его невиновности? Я понимаю, почему вы обыскивали квартиру Сергея. Кстати, кто там бардак устроил?

– Твои незваные гости, друзья Сары и Барсика, – хохотнул Колобов. – Очень кстати змейки оказались. А то бы у тебя был такой же бардак. До Серегиного сейфа эти идиоты, кстати, не добрались. А Сергей вполне мог положить деньги в квартире Креницких. Ведь он мог бы поменять шифр замка – и теперь пользоваться сейфом единолично. Серега по сообразительности всегда давал фору тестюшке. Поэтому тот его и держал рядом. Свой человек, родственник.

Но в сейфе Креницких лежала только какая-то «мелочь»: тысяч тридцать долларов, двадцать – евро, рублей на миллион. Более того, на нем не было отпечатков пальцев Сергея, только одного Редьки.

– Значит, теперь вы убедились в том, что по крайней мере Павел Степанович у вас ничего не крал? – уточнила я.

Колобов долго молчал, глядя в рюмку, потом поднял на меня глаза:

– Сам не крал. У него не было возможности, как я тебе говорил. Но он явно считал, что это сделал Сергей. Или они действовали на пару. Сергей не должен был знать, что я повезу деньги. Он мог узнать об этом только от Редьки. Потом, если они действовали на пару, Сергей мог захотеть его кинуть. Или наоборот – его захотел кинуть Редька и обеспечил ему отдых в Крестах, а сам принялся искать деньги. Думал: быстро найдет. Ан нет, не тут-то было. Ни в своей квартире, ни у тебя Серега их не укрыл. Или они все-таки у тебя?

– Думаете теперь своих молодцев ко мне послать? – устало посмотрела я на Колобова.

– Так они уже были. – Александр Иванович с Колей расхохотались.

Я смотрела на них в полном недоумении.

– Юленька, ну я же тебе сказал, что у меня профессионалы работают! Они не стали тебе громить квартиру. Зачем? А ты даже не поняла, что в твоих вещах кто-то рылся?

Я покачала головой, ругая себя последними словами. Как я могла этого не заметить? Хотя в последние дни мне было некогда проверять свои шкафы.

– Юля, я не зря сегодня про белье говорил. Убери деньги в другое место. У тебя там, конечно, копейки, но для тебя, как я понимаю, это немало. И не волнуйся: пока все цело. Мои мальчики не воры. И несолидно это: пачкаться такой мелочью. У девочки-журналистки последнее отбирать.

Александр Иванович дал мне конкретные рекомендации, куда именно в моей квартире можно надежно положить оставляемое на черный день.

– Значит, вы поэтому и возили меня за город? Чтобы спокойно обыскать мою квартиру?

Александр Иванович только хитро улыбнулся, помолчал, выпил и заявил:

– А теперь давай думать вместе, где они могут быть. Юля, я ведь с тобой не просто так разговариваю. У тебя голова работает, и ты способна на неординарный подход. Если окажешь мне реальную помощь – получишь свой процент.

– Всего один?

С Колей началась настоящая истерика. Колобов тоже не удержался и рассмеялся.

– Юленька, деточка, это – двадцать тысяч долларов. Можешь ты напрячь мозги за двадцать тысяч «зеленью»?

Я открыла рот – после того, как посчитала, сколько будет сто процентов. За два миллиона долларов можно убить не одного человека. А «прибалт» и Редька уже мертвы. Сергей в тюрьме. Колобов напряженно ищет деньги. И сколько вокруг меня активности!

Вот только кто их прихватил? И зачем Сереге требовалось алиби? И вообще, мог ли он решить подставить меня, даже пожертвовать мною за два миллиона? Мог, ответила я сама себе, как бы мне ни было это неприятно. Мог и подставил.

Но хоть Колобов считает, что я не причастна к делу. Или как раз наоборот?

Перед тем, как распрощаться, я спросила его мнение о том, что произошло в квартире Креницких. Что Александру Ивановичу удалось выяснить у знакомых сотрудников органов?

– Похоже, Редька в самом деле умер от естественных причин, – вздохнул он. – Нервничал он здорово в последнее время. Признаюсь: сам сорвался, когда в гостинице обнаружил пропажу.

Ну и вообще жизнь современного бизнесмена в России – это постоянный напряг. Чиновники, налоговая, таможня, другие сборщики дани. Где купить подешевле, где продать подороже. Теперь я вспоминаю: он жаловался на сердце. Ну и тут все одно к одному…

– А кто его по голове статуэткой шарахнул?

Александр Иванович грустно усмехнулся. На этот счет его мнение совпадало с мнением компетентных органов. Шарахнула Елена Сергеевна – тем более ее отпечатки пальцев это подтверждали. Елена дико орала на мужа после возвращения со встречи с молодым любовником. Возможно, этот крик и послужил причиной остановки его сердца. А потом она через некоторое время вернулась в комнату. Опять хотела учинить скандал – а муж не отвечает. Ну не подумала она, что он уже мертв. И добавила попавшейся под руку статуэткой. Хотя бы для того, чтобы он ей ответил. Удар не рассчитала. В состоянии аффекта была. Статуэтку на пол потом бросила.

– Она что, такая дура? – спросила я.

– Интеллектом никогда не блистала, – ответил Колобов. – У нее другие таланты, – и усмехнулся.

Глава 16

После встречи с Колобовым заехала в «Пятерочку», закупила еды, потом остановилась у палаточного городка, купила фруктов. Посмотрела на часы: подходило время встречи с Людмилой, которая узнала на фотографии ныне убиенного Толю. Поехала к Людмиле.

Меня встретила женщина лет тридцати пяти или тридцати семи на вид, усталая и явно видавшая лучшие времена. Ее волосы следовало бы подкрасить: в каштановых волосах седина заметнее, чем, например, у блондинок, не помешала бы и стильная стрижка с укладкой. Остатки наложенной с утра туши еще не были смыты с ресниц, помада уже «съедена». Одета Людмила была в старые леггинсы и вытянутый трикотажный свитер, явно секонд-хендовский.

– Вы Юлия Владиславовна? – посмотрела она на меня с удивлением. – А вы в жизни не такая, как на экране.

– Лучше или хуже? – спросила я. – И давайте без отчества.

Она еще раз оглядела меня внимательнейшим образом и объявила:

– Не знаю. Но точно другая.

Людмила пригласила меня на кухню, все время внимательно разглядывая, словно какое-то экзотическое животное, сбежавшее из зоопарка.

– А как вы пишете? – спросила Людмила, когда мы уселись на кухне. Выяснилось, что она с бо€льшим интересом читает мои статьи, нежели смотрит репортажи.

Мне всегда трудно ответить на такой вопрос, и вообще я считаю его идиотским. Сажусь и пишу. Вначале собираю материал, для себя набрасываю план статьи, потом набираю текст.

– Но как? – не унималась Людмила, впервые встретившая живого репортера лицом к лицу.

– На компьютере, – пожала я плечами.

– А я вот где-то читала, как один известный писатель, тот, которого мы читали еще в советские времена, говорил, что не признает никакие компьютеры. Что для него очень важно слышать, как шуршит бумага. А современные авторы сами себя лишают этого удовольствия.

«Удовольствие сомнительное, – подумала я. – И почему не пользоваться достижениями технического прогресса, если они вполне доступны? Если следовать логике пожилого писателя, то можно и стирать руками или на стиральный доске, а не в машине – чтобы наслаждаться, как булькает вода у тебя под носом. Да и современные издательства берут рукопись только в электронном варианте».

Людмила смотрела на меня, подперев щеку рукой. Ведь она старше меня всего на каких-то шесть-семь лет, а кажется, что между нами пропасть. Мне было жаль ее – как часто жаль людей, живущих воспоминаниями о прошедших временах, о тех, которые уже никогда не вернутся, а ведь в ее возрасте вполне можно было бы жить настоящим. Но она просто плыла по течению. Однако я пришла к ней не для того, чтобы обсуждать технический прогресс и процесс написания статей. Мне требовалась информация о Толике.