Чары старой ведьмы Бабкин Михаил
– Драконом-то Боня выглядит только лишь внешне, – успокоил Тимку волшебник, – а внутри он все тот же Хозяйственный, каким и раньше был. Не бросит Боня тебя, не волнуйся! Тем более, что проку от него в той драке никакого, – Олаф рассмеялся. – Только огонь пускать и умеет. А колдовать – нет. Так что Хозяйственный лишь помехой в нашем деле будет. А тебе он крайне необходим – кто же тебя поближе к волшебной стене поднесет? Остальные драконы заняты, все до одного.
– Могу и сам, на тапке, – буркнул Тимка. – Не в первый раз.
– Ну, знаешь ли! – рассердился волшебник. – Ты что, обиделся на Бонифация, что ли? За невнимание к тебе? Брось! Он ведь такой же, как ты – попалась ему интересная игрушка, вот и играет в нее до самозабвения. Ничего, скоро ему до смерти надоест изображать из себя великого дракона, уж поверь мне. Тогда-то я его обратно в человека и превращу. С натуральным драконом такого у меня, конечно, никогда не получалось бы, а вот с Боной все будет в порядке! Можешь не сомневаться.
– Правда? – посветлел лицом мальчик. – Поскорей бы. А то я ужасно боялся, что он чешуйчатым навсегда останется… Вион говорила, будто бы когда-то аж трое человек в драконов превратились, по собственному желанию. И полетели мир завоевывать. А их поубивали. Вдруг и Боня тоже захочет завоевать себе весь мир. И его тоже убьют, – грустно закончил мальчик.
– Читал об этих случаях, мда-а, – припомнил Олаф. – Печальная история. Только все немного не так было: вовсе те новоявленные драконы и не собирались мир завоевывать! Не нужен он им был. Телом они и впрямь драконами стали, верно, а вот душой как были людьми, так ими и остались. И потому не ужились с настоящими драконами… И люди их не приняли, чудищ таких. Так что все очень и очень нехорошо закончилось, – волшебник пожевал губами и замолчал.
– А как закончилось? – робко спросил Тимка. – В каком смысле – нехорошо?
– Смерти они стали искать, – неохотно ответил Олаф, – на драконов принялись нападать, на людей… Просто так, без причины. Ну и нашли в конце концов то, что искали… С тех пор никто из людей больше к драконам и не обращался с просьбой стать такими же, как они – могучими и крылатыми. И долгоживущими. Слишком уж дорогую цену приходится платить за все это удовольствие, рано или поздно. Слишком большую!
– Вон как, – задумчиво протянул Тимка, – значит, обманула меня Вион… Зачем? А еще говорили, что драконы никогда не врут!
– Не врут, – подтвердил, посмеиваясь, волшебник, – что правда, то правда. Только лишь иногда немного преувеличивают и фантазируют. И, разумеется, в свою пользу. Так что она тебя ничуть не обманывала. Видишь ли, драконы абсолютно уверены, что они – самые лучшие и совершенные создания, цари природы. Можно сказать, зациклены на своем совершенстве! И человеческих чувств им, увы, никогда не понять… Вот драконесса и объяснила тебе то, что случилось с теми превращенными людьми, со своей, драконьей, точки зрения. С понятной для нее.
– Угу. Сообразил, – Тимка почесал в затылке. – Надо же, как все сложно. Так сразу и не разберешься.
– А в жизни ничего простого не бывает, – Олаф явно хотел что-то добавить от себя, наверное, какой-нибудь поучительный пример привести из своей непростой жизни, но тут рядом что-то громко дилинькнуло. Как в микроволновке, по окончании работы.
– О! – волшебник, разом позабыв об интересной беседе, повернул голову. – Нига, ты?
– Готово, – звонко сообщила книжка, – все скопировала. Теперь переводить буду. Серьезная задачка, скажу я вам!
– Переводить ты можешь и в другом месте, – Олаф бережно взял чудесную книгу, поднял ее высоко над головой. – Пора и на улицу, к драконам. Ну-ка, миленькая, посвети нам как следует, не ленись! – Нига ярко вспыхнула. – Надеюсь, вопросов больше нет? Тогда за дело, – волшебник широким шагом направился к выходу из пещерки. Тимка поспешил за ним, боясь остаться один в темноте. Хотя вопросы у него и были, самые разные, например: почему драконы до сих пор не съели тутошнюю золотую пентаграмму, магическую звезду драконьего колдуна? Но задавать этот вопрос Тимка не стал, не в спину же его Олафу кричать… Тем более что волшебник, похоже, и не заметил той пентаграммы, отвлекся на серебряную страницу из таинственного завета. Да и не такой уж, по правде говоря, это был важный вопрос – так подумал Тимка. И очень, очень ошибся! Но об этом он пока что и не догадывался.
На улице было темно и шумно. Темно, потому что за всеми учеными разговорами внутри пирамиды Тимка и не заметил, как снаружи наступила ночь – прохладная, темная, облачная и безлунная. А шумно – потому что вокруг Драконьей Главы вовсю кипела работа.
Тимка с удивлением обнаружил, что работяг заметно прибавилось: вместе с драконами трудились и гномы! Весело трудились, с песнями и шутками. И никакой грусти-печали по поводу зряшнего расхода золота Тимка у гномов не обнаружил. И бунта тоже вроде бы не намечалось: не бунтуют с такими веселыми рожами! Даже и с бритыми.
Гномы деловито, без лишней суеты сыпали в подготовленные драконами канавки всякий золотой лом: крупные и мелкие самородки, толстые рулоны золотой фольги и тугие мотки драгоценной проволоки. Похоже, гномы основательно подчистили свои закрома и сокровищницы – золота было много! То там, то сям возле контуров будущей пентаграммы лежали кучи желтого металла, и гномы буднично, по-простому ссыпали его в канавы обычными совковыми лопатами, старательно трамбуя золото сапогами. А драконы тут же плавили утрамбованное золотое месиво своим огненным дыханием.
От гномьих гор к Драконьей Главе, туда и обратно, челноками сновали дежурные драконы-грузовозы с громадными веревочными кошелками в лапах. Где они их взяли, эти кошелки, Тимка понятия не имел, никогда их раньше в глаза не видел. Но предназначены те кошелки были явно не для грибов и ягод – тяжело нагруженные драконы высыпали из них золото на землю и немедленно, налегке, улетали назад, к гномьим горам.
Возле входа в драконью гору на складном стульчике сидел Добуц и наигрывал что-то меланхолическое на маленьком аккордеоне. Что-то грустное и незнакомое. Наверное, какую-нибудь гномью народную песню, что-то вроде «Прощай, любимое золото» или «Плач сиротинушки»… очень уж это у него жалостливо выходило!
Олаф решительно прошел мимо гнома и пропал за углом пирамиды, откуда сразу донесся его уверенный голос. Волшебник то ли отчитывал кого-то за нерадивость, то ли давал ценные указания – Тимка не разобрал.
Тим присел на корточки возле гномьего короля и тоже загрустил. Добуц покосился на мальчика, но ничего не сказал. И лишь доиграв печальную мелодию, уныло заметил:
– Ты небось думал, что я только в волшебный свисток дудеть умею? Или всех подряд убивать и наказывать? Эх-хе, да я с детства, можно сказать, еще с грядки мечтал стать музыкантом! Да вот не вышло. Надо же кому-то и королем быть, – Добуц уперся подбородком в аккордеончик и, мечтательно прикрыв глаза, задумался о своей нелегкой королевской доле.
– Интересно, с чего это гномы такие веселые? – поинтересовался Тимка. – Как будто и не с золотом расстаются, а с хламом ненужным. С мусором. Неужели им не жалко?
– Жалко, – не открывая глаз ответил Добуц, – но не очень. Во-первых, золото мы хоть и отдаем, но не все и не насовсем, а как бы взаймы. С частичным возвратом по окончании охотничьего колдовства. Во-вторых, за остающуюся у них часть золота драконы нам хорошо заплатили. Авансом. А в-третьих… В-третьих, мой славный трудовой народ сейчас отчаянно весел, потому как основательно напился перед работой ракушечной воды, заправленной моим бальзамом долголетия. Пришлось пожертвовать из личных запасов, эхе-хе… Чтобы бунта не было, – гномий король приоткрыл один глаз и устало глянул на Тимку. – Лучшее средство от народных волнений – это, конечно, вовремя устроенный праздник с бесплатным угощением. От короля, так сказать, ешь и пей сколько влезет! С последующей глобальной работой. И чтобы все в ней участвовали! И чем глобальнее та работа, тем меньше остается времени у гномов на всякие глупые размышления и бунты, – Добуц посмотрел на своих суетящихся с лопатами подданных, сокрушенно покачал головой: – Вон как разрезвились, от дармового-то бальзама! Любо-дорого посмотреть. Тьфу! Глаза бы мои их больше не видели, – и хотел было растянуть меха, но Тимка остановил его.
– Я что-то не понял. «Во-вторых» не понял! То есть насчет драконьей оплаты. Они что, золото у вас купили? Вот так новость. Я думал, драконы гномов только грабят! И чем же они вам заплатили? Даже представить себе не могу.
– Заплатили, – покивал гномий король, – как обычно и заплатили. Когда у драконов грабеж не получается, а золота страсть как хочется, вот только тогда они и платят. Не иначе! Своей чешуей и платят. Она же у них все время обновляется – старые чешуйки выпадают, новые растут. Вот выпавшими чешуйками и платят.
– Хм. А вам их чешуя для чего? – призадумался Тим. – Ага! Я все понял! Вы ее в своих подземных работах используете. Она же крепкая как сталь! Или еще крепче. Вы ее на свои лопатки наклеиваете, вот чего. Чтобы рылось быстро и весело. По скоростному.
У Добуца от неожиданности отвисла челюсть и стукнула по аккордеону.
– Что? Драгоценную чешую на лопатки лепить? Да у нас самый сумасшедший гном и то до такого не додумается! Фантазии не хватит. Слыханное ли дело, драконью чешую на рабочие инструменты переводить?! Хотя мысль, конечно, интересная, – успокоившись, почесал в затылке гномий король. – Интересная, но нереальная. Я первый не позволю драконью чешую так глупо использовать! Личным королевским указом. Вплоть до скармливания ослушников червям-камнеедам, в живом виде.
– Тогда для чего же она вам на самом деле нужна? – Тимка с несчастным видом обхватил голову руками. – Не понимаю! Хоть тресни, никак не соображу.
– Молодой потому что, – назидательно сказал гном, бесцельно щелкая клавишами аккордеона, – неопытный. Мало чего видел. И слышал! Гномы-то никогда гномами не станут, если их грядки вовремя не поливать настойкой из драконьей чешуи, так и останутся грибами. А драконы никогда свои яйца откладывать не смогут, если не будут время от времени гномье золото есть. Именно гномье! Еще и помереть могут, – Добуц замолчал, растянул меха и заиграл опять что-то медленное и грустное, под стать своему нынешнему настроению.
– Тогда я тем более ничего не понимаю, – забеспокоился Тим, усаживаясь возле стульчика по-турецки, – получается, что вы друг от дружки зависите?
– Получается, – согласился гном.
– Так чего же вы тогда воюете? – не унимался Тимка. – Вам наоборот, дружить надо!
– Вот так и дружим, – вздохнул Добуц, легонько давя на клавиши, – воюя. Воюем и дружим. Интересно, правда?
– Правда, – вздохнул мальчик. И так они еще долго сидели, молчали и думали каждый о своем: Тимка о странной взаимосвязи гномов и драконов, об их непонятной вражде. А о чем думал Добуц, знал только он сам.
Тем временем работа продолжалась: гномы уже продвинулись далеко в сторону и скрылись где-то за пирамидой; дежурные драконы все так же носились по небу грузовыми драконолетами, исправно доставляя золото к месту работ. Становилось жарко – расплавленное золото постепенно остывало, отдавая свое тепло воздуху, залитые драгоценным металлом фрагменты невероятной пентаграммы багрово светились в темноте вулканической лавой.
– Ладно, – сказал наконец Тимка, вставая и зевая во весь рот, – я спать пошел. Если меня будут спрашивать, то я в пещерке колдуна. Там пол теплый, – и ушел, подобрав за порогом рюкзак и «трический» меч. Но идти в пещеру было лень, да и воздух там был спертый, и потому Тимка передумал и устроился в главном зале, на крышке летающего сундука. Где и проспал безмятежно почти всю оставшуюся ночь.
Утро принесло неожиданности. Впрочем, Тим уже давно привык к разным неожиданностям, – главное, лишь бы только они были нестрашными. А так – привык.
Для начала он проснулся не на крышке сундука, а на вполне приличной раскладушке и даже на матрасе. И даже с подушкой.
Раскладушка стояла гораздо дальше от того места, где находился летающий сундук, и Тимка поначалу не мог понять, как это он вдруг, ни с того ни с сего очутился в новом месте, да еще и на новой лежанке. А после сообразил: скорей всего, Олафу среди ночи для чего-то потребовался магический сундук со всеми его колдучими штучками-закорючками, и волшебник, обнаружив на сундуке спящего мальчика, попросту перенес Тимку в сторону, подальше от сундука. Самолично. А создать раскладушку с матрасом для Олафа было вообще пустяковым делом! То-то Тимке снилось, что он летает… Во всяком случае, спасибо волшебнику за заботу – мальчик давно так хорошо не высыпался.
Кроме раскладушки в Драконьей Главе за ночь появилась еще одна вещь, очень даже Тимке знакомая: посреди зала, опираясь горбом о странное толстое кольцо, лежало гномье вогнутое зеркало – аккурат под потолочным отверстием. Тимка, потягиваясь и зевая, лениво встал с раскладушки, подошел к зеркалу, присел и посмотрел, на чем это оно держится, заглянул в него.
Внутри зеркальной чаши лежали Тимкины – вернее, бывшие змеиные – ножны, те самые, от волнистого прозрачного кинжала. Ножны, в которых мальчик последнее время хранил камень-зрачок. А опорой зеркалу служил громадный сухой бублик. Тот, что Тим видел когда-то в кладовой у Олафа.
– Ух ты, до чего же у нас Олаф, оказывается, хозяйственный, – с уважением сказал Тимка, на всякий случай поковыряв пальцем бублик и убедившись, что он как был изначально твердокаменным, так с тех пор им и остался. – Не ожидал.
– Ты звал меня? – рявкнул сверху кто-то до боли знакомым голосом. – Или мне это послышалось?
Тимка задрал голову: из далекого потолочного отверстия свесилась рыжая драконья башка на длинной и не менее рыжей шее.
– Боня! – взвизгнул Тим. – Это ты?
– Я, а то кто же, – довольно сказал дракон, ныряя вниз и распахивая крылья, – давненько не виделись. Я уже и соскучиться успел, – Хозяйственный сделал над мальчиком круг и плавно приземлился рядом. – Ну, здравствуй, Тим-Тимыч. Целоваться не будем, боюсь тебя поцарапать. А будем мы сейчас пить чай и вести важную беседу… Вернее, пить будешь ты, а я – говорить. Что-то мне последнее время чая вовсе не хочется, – мимоходом сообщил дракон, – отвык, наверное. Давай-давай, расстилай скатерку и завтракай, нечего на меня оглядываться! – Боня прилег напротив Тимки, блаженно вытянул хвост и сложил крылья:
– Хорошо-то как! Пол холодный-прехолодный, одно сплошное удовольствие… Значит, так – ситуация у нас следующая: все работы закончены, большая пентаграмма полностью готова, гномы отправлены домой, драконы ждут сигнала Олафа. А Олаф ждет, когда ты наконец проснешься.
– Ого, какой я нынче важный, – с набитым ртом сказал Тимка, – сам себе завидую. Могли бы и разбудить, чего уж там! Не испортился бы.
– Олафу виднее, – покачал головой Хозяйственный. – Он и мне советовал поспать перед сражением. Да какой там сон! Я и спать, похоже, разучился. Не хочется и все тут. Так, ты поел?
– Угу, – Тим дожевал бутерброд, отряхнул крошки с рук. – Что, прямо сейчас и начнем? Со змеюкой сейчас воевать будем?
– Сейчас, – кивнул дракон. – Только нам наверх подняться надо. Ты как, со мной полетишь или сам, на тапке?
– С тобой. На тебе, – Тимка мило улыбнулся Боне. – Сто лет верхом на личном драконе не ездил! На персональном.
– Скажешь еще – сто лет, – рассмеялся Хозяйственный. – Не далее как позавчера катался. Про Вион забыл?
– Она нас тогда обоих катала, – возразил мальчик, – а ты меня сегодня и одного. Персонально. Чувствуешь разницу?
– А как же, – согласился Боня, – конечно, чувствую. Двое-то тяжелее, чем один! Ну-ка, упакуй рюкзачок и меч не забудь. Вот так… Залезай! – Хозяйственный подставил мальчику крыло.
– А зачем нам рюкзак наверху? И меч, – Тимка удобно устроился между зубцами спинного гребня. – Пить чай и от мух саблей отмахиваться? Сомневаюсь, – мальчик нетерпеливо постучал пятками по броневым бокам дракона. – Полетели, чего ждешь!
– Гляжу я на тебя и удивляюсь, – с досадой сказал Боня, повернув к Тимке чешуйчатую морду, – как это ты до сих пор понять не можешь, что нельзя разбрасываться личным имуществом! Да хотя бы и чай – вот приспичит тебе попить, а мне, значит, вниз за рюкзаком лететь? Не налетаешься туда-сюда. И оружие тоже должно быть всегда под рукой. Тем более в сражении. Мы же драться сейчас будем! Пускай не мы, а драконы, там, снаружи… Мало ли что может случиться!
– И как ты собираешься тричем махать? – Тимка настолько удивился, что даже забыл обидеться. – У тебя же рук нет! Одни лапы. Не удержишь, однако, – мальчик озадаченно уставился в желтые драконьи глаза.
– Да уж как-нибудь, – отводя взгляд, смущенно ответил Боня, – там видно будет, – похоже, он и сам толком не знал, для чего ему нынче может понадобиться меч. – Дело не в том, буду я им махать или нет, – нашелся Хозяйственный, – а в принципе! Все свое ношу с собой. Уяснил?
– Ну конечно, – вдруг заулыбался Тимка, – прав был Олаф! Ты каким был, таким и остался. Узнаю Боню Хозяйственного, узнаю, и это замечательно!
– Еще бы не узнал, – буркнул дракон, расправляя крылья, – я вон какой заметный! Один такой, рыжий.
Тимка засмеялся, но ничего объяснять Боне не стал. Все равно не поймет.
Дракон взмахнул крыльями, и они полетели.
Глава 16
Битва с Черной Змеей
Вид с вершины пирамиды открывался изумительный. Потрясающий вид, одно слово!
Вокруг Драконьей Главы, далеко разбросав острые лучи, блестела новенькая, свежеотлитая пентаграмма. Ее ровные линии золотыми полосами поисчеркали зеленую траву; снаружи, за концами колдовской звезды, сверкал отраженным солнечным светом охранный круг. Тоже золотой.
А за кругом чинно, сложив крылья, сидели боевые драконы. Было тихо, как на торжественном официальном приеме, когда приглашенные гости уже собрались, а виновник торжества запаздывает, но вот-вот должен появиться. Некоторые драконы тихонько переговаривались между собой, некоторые откровенно зевали.
Чуть поодаль от всех драконов, напротив главного входа в пирамиду, стояли Белый Дракон, Изер и Олаф. Видимо, они совещались: здоровенные драконы, изогнув шеи, низко склонили головы к человеку, а волшебник, глядя на грозных собеседников снизу вверх, что-то старательно им втолковывал. Должно быть, давал последние инструкции: Олаф то и дело указывал рукой то на возвышающийся рядом с ним летающий сундук, то на пирамиду, то на небо.
На сундуке, в позе отдыхающего лесоруба, облокотившись на ручку непомерно здоровенного топора, стоял гномий король и из-под козырька ладони внимательно разглядывал небо. Изо рта у него торчал свисток и было ясно, что Добуц обязательно им воспользуется, дай только повод! И гораздо охотнее, чем топором.
Небо было совершенно безоблачным, глубокая чистая синь раскинулась от далекого ровного горизонта до высоких гномьих гор. Сами гномьи горы были густо усеяны мелкими разноцветными крапинками, точно пасхальные куличи цветным сахаром.
– Что там такое пестрое, а? – Тимка прищурился, но не смог ничего разобрать, слишком далеко было. – Горные кусты зацвели, что ли? Барбарисы всякие. Кактусы.
– Нет, – Хозяйственный мельком глянул на горы, повернул голову к мальчику. – Гномы с утра пораньше зрительские места позанимали, им ведь тоже интересно поглядеть, как мы змеюку разделывать будем. Такое зрелище, ого-го! И причем совершенно бесплатное.
– Ох, я бы тоже лучше со стороны поглядел, – признался Тимка, – что-то страшно мне. Аж в животе холодно и зубы чешутся. Там чесаться нечему, а они чешутся.
– Может, у тебя новые зубки режутся? – предположил Хозяйственный, заглядывая одним глазом в рот Тимке. – Вот победим Змею и сразу к зубному врачу пойдем. Немедленно!
– Отстань! – сердито топнул ногой Тим. – Я лучше с десятью летучими змеями подряд сражусь, чем один раз к зубнику пойду! Давай, командуй, – мальчик пихнул дракона локтем.
– Как скажешь, – согласно кивнул Боня, хлопнул крыльями и стремительно рванул вниз, к волшебнику. Сделав круг над головой Олафа и что-то ему крикнув, рыжий дракон немедленно вернулся назад.
– Сейчас начнется, – торопливо пообещал Хозяйственный мальчику, – ох, что будет! Приготовься, – и они оба стали напряженно следить за волшебником.
Ожидание оказалось недолгим: для начала Олаф протянул руку к сундуку, и резная крышка мигом распахнулась. Из сундука вереницей вылетели непонятные предметы – маленькие, серые. Растянувшись длинной цепочкой, они плавно осели вдоль всего защитного круга.
– Оловянные обезьянки с дубинками, – прокомментировал зоркий Боня, – двадцать штук. Я их, помнится, видел когда-то у Олафа. Хм, зачем они здесь нужны?
– Раз с дубинками, значит, дубасить будут, – глубокомысленно заключил Тимка. – И я подозреваю, кого… А это зачем? – мальчик, приглядываясь, подался вперед: волшебник вынул из сундука красный хрустальный посох, постучал им в землю, к чему-то прислушался и удовлетворенно кивнул. Следом за посохом из сундука появилась ярко раскрашенная маска. Олаф осторожно надел ее себе на лицо. Затем волшебник выудил из объемистого сундукового нутра печально знакомый Тимке и Боне предмет – большие песочные часы.
– Сейчас кверху ногами ка-ак загремит! – злорадно прошептал Хозяйственный. – А то я не помню, как эта штуковина меня переворачивала! Ну-ка, ну-ка… – Боня даже пасть приоткрыл от предвкушения замечательного зрелища – великого волшебника, болтающегося в воздухе вверх тормашками. Но ничего подобного не произошло: Олаф внимательно осмотрел песочные часы, перевернул их заполненной песком колбой вверх и поставил на землю. А сам, как ни в чем не бывало, остался стоять на месте. Даже не шелохнулся, не то чтобы в воздух взлетел.
– Эх, не удался переверточный фокус, – разочарованно протянул Хозяйственный, – досадно. Да-а, волшебник – он и есть волшебник! Не то что я…
– Смотри, началось, – шепотом оборвал его Тимка. – На круг смотри, на золотой, – и умолк, зачарованно глядя вниз.
Над золотым кругом разгорелось зеленое сияние. Оно становилось все выше и выше, охватывая пирамиду со всех сторон и заключая ее словно в прозрачный изумрудный цилиндр. Вскоре сияние сомкнулось высоким куполом над Драконьей Главой – как будто бы драконью гору накрыли зеленым колпаком. Но вдруг сочный зеленый цвет стал блекнуть, и через пару секунд о защитном колпаке напоминала лишь едва видная легкая дымка. Как у плохо протертого оконного стекла.
– Есть защита! – воодушевленно сообщил Тимка дракону, словно тот и не видел происходящего. И, к месту вспомнив одного делового поросенка, мальчик с чувством продекламировал:
– Никакой на свете зверь не ворвется к нам теперь!
– Ты прям стихами заговорил, – заметил Боня, с интересом оглядываясь по сторонам. – А скажи-ка мне, поэт ты наш, какая рифма будет к слову «змея»?
– Дохлая, – убежденно ответил мальчик. – Или замороженная.
– Ну, это ты совсем не в рифму ляпнул, – недовольно покачал головой дракон, – на стихи ничуть не похоже.
– Да. Зато по существу, – Тимка с угрожающим видом достал из кармана зрачковый камень. – Сейчас я ее насмерть зарифмую. А подать-ка сюда змеюку! – и внезапно замер, к чему-то внимательно прислушиваясь. – Ты ничего не слышишь? – с тревогой спросил мальчик Боню. – Треск какой-то… У нас под ногами. В пирамиде!
– Слышу, – так же тихо ответил дракон, – но я думал…
Что он думал, Боня не стал уточнять: дракон одним прыжком подлетел к отверстию в крыше, заглянул туда. И, ахнув, стремительно прыгнул в дыру.
Тимка резво подбежал к темному провалу, упал на живот и заглянул в прохладный сумрак.
Там, глубоко внизу, у самого пола, сумрака уже не было: из пещерки колдуна неравномерно выплескивались всполохи плотного багрового света. Не огня, нет, а именно света, но очень похожего на текучее жидкое пламя: свет выпучивался из дверного проема странными вязкими завихрениями и пузырями, полными яростно сверкающих точек.
Гномье зеркало ходуном ходило на своей необычной подставке, так и норовя соскользнуть с нее; лежавшие внутри зеркала змеиные ножны тревожно моргали тусклыми фиолетовыми вспышками.
– Пожар, что ли?! – истошно завопил Тимка в гулкую пустоту. – Горим-не горим? Боня!!! – громкое эхо заглушило его последний вопль.
Из клубов жуткого света неожиданно вырвался дракон. Очумело мотая головой, он слепо рванулся в сторону, чуть не стукнулся головой о стену, потом опомнился и, судорожно махая крыльями, взлетел вверх. Тимка отпрянул: Боня пробкой от шампанского вылетел из лаза, в полете неуклюже завалился на бок и грузно рухнул на каменную плиту крыши.
– Боник, ты чего? – не на шутку перепугался мальчик, поспешно становясь на колени. – Убился, да? Где болит?! – Тим схватил дракона за переднюю лапу. – Давай я тебе пульс пощупаю. Или нет, лучше искусственное дыхание сделаю, – мальчик торопливо отбросил от себя лапу, в растерянности застыл над Бониной мордой. – Ты мне сначала только скажи, куда тебе дыхание делать надо? – Тимка легонько похлопал дракона ладонью по носу, – в рот… то есть в пасть, или в ноздри? Я, понимаешь, никогда раньше драконов не откачивал, – с тревогой пояснил мальчик. – Опыта у меня нету!
– Ой, погоди, – жалобным голосом попросил Хозяйственный, – не до тебя сейчас… Уф-ф, словно иголками всего поистыкали! Дай отдышусь, – дракон неуверенно встал на лапы, помотал головой. – Как в гномью морозилку слазил, – с отвращением пробормотал Боня, оглядывая себя. – Странно, что на мне инея и сосулек нет. Не поверишь – насквозь промерз! Бр-р-р… Ну и пожарчик у нас внизу разгорелся, ах ты! Ледяной, елы-палы! Студеный, колдовской.
– Что горит-то? – не слушая Хозяйственного, нетерпеливо спросил мальчик. – Там ведь и гореть нечему, в пещерке колдуна!
– Есть, есть чему, – дракон, кряхтя, подвигал крыльями, как будто проверяя – не отвалились ли они от мороза? – Пентаграмма там горит, и не просто горит, а холодный свет из нее фонтаном так и хлещет! Ой, не нравится мне это. Что-то не то происходит, понимаешь? Не то! – Хозяйственный испуганно уставился на Тимку. – Непредвиденное!
– Тогда полетели к Олафу, – мальчик решительно махнул рукой в сторону далекого и маленького волшебника, – авось докричимся до него сквозь стену. Ты же громко кричать-рычать можешь! Или огнем пару раз плюнешь, нас и заметят с той стороны.
– Нет, – тоскливо сказал дракон, – ничего не выйдет. Олаф мне все заранее объяснил – защитная стена у нас мощная и потому звуконепроницаемая. И с той, с наружной стороны, очень даже видимая! Это для того, чтобы драконы о нее сгоряча не побились, когда Змею будут потрошить… Так что они нас не увидят, как бы я ни старался. Даже если бы весь огнем изошелся, и то не заметили бы!
– Хорошенькое дело, – возмутился Тимка, – это что же – получается, что мы тут наглухо заперты?
– Точно, – убито согласился Боня. – Для нашей собственной безопасности, чтобы ничего плохого с нами не случилось. Так Олаф и сказал – ни о чем не беспокойтесь, я гарантирую стопроцентную безопасность!
– Стопроцентную опасность он нам сделал, – буркнул Тимка, – уж не знаю, что там в пещерке происходит, но лучше бы оно все поскорее закончилось. Как там, Змею не видно? – мальчик подошел к краешку крыши и бесстрашно перегнулся через низкое ограждение.
Никакой крылатой змеи внизу не было, а были там лишь драконы, нетерпеливо смотревшие в небо и по сторонам, был Добуц, упражнявшийся с топором на крышке сундука, был Олаф, бесцельно ходивший туда-сюда вокруг своего сундука и нервно потиравший ладони, были гномы-зрители, которых вообще можно было не считать за участников сражения… Короче говоря, армия была наготове, но войны не предвиделось – враг не явился.
– Ладно-ладно, – сказал Тимка, сурово грозя далекому волшебнику зрачковым камнем, – мы еще выберемся из-под колпака, мы еще разберемся, где опасней-безопасней, мы…
И тут внизу, внутри пирамиды, что-то взорвалось. Массивная каменная плита под Тимкиными ногами подпрыгнула, как живая, швырнув мальчика через ограждение.
Тимка успел в падении уцепиться за длинный выступ крыши и повис, болтая ногами, над покатой стеной пирамиды.
– Боня, – пропыхтел Тим: кричать у него сейчас не получалось, перехватило дыхание, – падаю. Спаси, – и замолчал, изо всех сил пытаясь удержаться на весу: пальцы соскальзывали с гладкого края плиты.
– Держись! – рявкнул у Тимки над ухом Бонин голос, рядом мелькнула драконья голова, и мальчика тут же потянуло вверх, словно его уцепили за шиворот крюком подъемного крана.
Хозяйственный поставил Тимку рядом с собой, быстро оглядел его с ног до головы – все ли в порядке? – и снова сунулся головой за ограждение: что-то там привлекло его внимание.
– Беда, – дрожащим голосом произнес мальчик, глядя на свои пустые руки, – к-камень!
– Что – камень? – глухо донеслось из-за ограждения. – А-а, камень… Верно, он сейчас потребуется. Иди-ка сюда, полюбуйся! Сработало приманочное колдовство, с точностью до наоборот, но срабо… – Хозяйственный умолк на полуслове, резко поднял голову и с ошеломленным видом уставился на Тимку.
– Что – камень? – замирающим шепотом переспросил дракон.
– Уронил, – мальчик испуганно посмотрел на Бонифация. – Когда падал, тогда и уронил. Он там, внизу. На земле!
– Окх, – дракон издал звук, как будто подавился чем-то невкусным, и замер в гробовом молчании. Тимка на цыпочках подбежал к ограждению, с опаской выглянул из-за него.
Змея была тут, внизу. Не снаружи, за защитным кольцом, где ее ждали бравые змееловы, а здесь, у самой Драконьей Главы! Вернее, и снаружи нее, и внутри – почти все туловище змеюки пряталось в самой пирамиде, а голова, громадная, как гусеничный вездеход, торчала из маленького для нее бокового выхода драконьей горы. Змея безостановочно вращала головой: то ли пыталась понять, как и куда это она ни с того ни с сего попала, то ли пыталась высвободиться, Тимка не понял.
– Крылья ей мешают наружу выбраться, – с трудом проглотив невкусное, хрипло сказал Боня, – изнутри в стену упираются. А вовнутрь тоже никак, голова в проходе застряла. Э-э, того и гляди буянить начнет! Освобождаться.
– Скорее летим вниз, – Тимка оглянулся на дракона, – камень где-то там. Скорее, пока не поздно!
– Разумеется, – Боня быстро оценил обстановку, – только трич захвати. И рюкзак! А то она запросто всю пирамиду сейчас развалит. И тю-тю, плакали наши вещички.
– А как же, – подхватывая меч и рюкзак, сказал мальчик, – святое дело. Все свое ношу с собой! Полетели, – он взгромоздился на дракона.
Камень действительно лежал на земле. Он был хорошо заметен на вытоптанной площадке, возле входа в пирамиду – черное веретено на желто-сером фоне. И лежал камень почти у самой морды Великой Змеи.
К счастью, Змея камень не заметила. Как и дракона с мальчиком – ей было не до них, потому что она изо всех сил пыталась высвободиться, выбраться из пирамидной ловушки. Из ловушки, в которую ее засунуло испорченное лишней пентаграммой волшебство Олафа. Впрочем, даже если бы Змея и заметила зрачковый камень, ничего бы особенного не произошло – откуда ей было знать, что этот камушек для нее смертельно опасен? Вблизи-то она его никогда не видела. Другое дело Тимка и Боня… Но Змею больше волновали собственные проблемы. И драконы, которых она заметила сквозь прозрачное заграждение, драконы, которые непонятно почему в упор не видели свою незваную гостью! И это больше всего ее нервировало.
– Может, подождем, пока она не уберется куда подальше? – громким шепотом предложил Хозяйственный, поглядывая из-за угла пирамиды на страшную змеиную морду. – Пока хотя бы в драконью гору не влезет, а? Тогда и подберем зрачок, без лишнего риска.
– Ну да, – вполголоса возразил Тимка, – а ну как она камень в землю случайно башкой втопчет? Или обломками его засыплет. Мы же тогда без оружия вообще останемся! Не мечом же ей нос щекотать.
– Мечом? – призадумался Боня. – А почему бы и нет? Обычным драконьим огнем Змею на удивишь, и не то видала. А вот молниевое лезвие… Значит, так – я лечу с тричем к змеюке и отвлекаю ее от тебя. А ты быстренько бежишь, подбираешь камень и заколдовываешь гадюку в надгробный памятник. Вот и все.
– Что-то слишком просто получается, – засомневался Тимка, – очень уж подозрительно легко. Да и меч… Ну как ты его ухватишь? Как?
– Молча, – усмехнулся Хозяйственный. – В буквальном смысле молча. А насчет простоты… Все гениальное – просто. И легко. Ну-ка, Тим, дай сюда мой тричик, – с этими словами Боня прикусил зубами рукоять протянутого ему меча, дернул головой – ножны остались в руках у Тимки – и взлетел. Набрав приличную высоту, рыжий дракон стал бесшумно планировать вниз, по пологой дуге, вылетев в итоге к змеиной морде с другой стороны, с противоположной от Тимки.
Мальчик с замиранием сердца следил за Бониными пируэтами – по сравнению со Змеей дракончик выглядел, как легкая птичка колибри рядом с тяжелым отбойным молотком. Но как кусючая птичка, с опасным сине-огненным клювом!
– Давай, Боня, давай, – шептал Тимка, возбужденно сжимая кулаки и не отводя глаз от смелой драконьей птахи. – Коли!
Словно услышав Тимкино пожелание, Боня спикировал вниз и с лету ткнул синим клинком в глаз Змее. Разумеется, безрезультатно – чудище было надежно защищено магической броней, и удар замороженной молнии никакого вреда ему не нанес. Лишь на короткий миг невидимая броня стала видимой, пошла в месте удара крупными бирюзовыми пятнами, тем дело и закончилось. Но свое удар сделал – Змея обратила внимание на нахальное крылатое существо.
Гадина приподняла голову, насколько это было для нее возможно, и зло зашипела. Тимка зажал уши: такое шипение, наверное, мог издавать только очень большой и очень простуженный паровоз, когда полностью стравливал пар. Но Хозяйственный не испугался – он продолжал носиться рыжей осой над рассерженной змеей, то и дело втыкая в нее свое волшебное жало. Без толку втыкая, но зато надежно отвлекая чудовище от Тимки.
– Пора, – решил мальчик. Не скрываясь и не пригибаясь, – теперь не было никакого смысла таиться – он напрямую побежал к зрачковому камню. Помчался не чуя ног, как в решающем спортивном забеге! В забеге, от которого зависела и его, и Бонина жизни.
Змея уловила рядом с собой какое-то движение, начала поворачивать голову в сторону бегущего к ней Тимки, но дракон резко ткнул гадину мечом прямо в нос, и бирюзовые пятна, вспыхнувшие на змеиной защите, временно ослепили чудовище.
Мальчик подбежал к змее почти вплотную, подхватил с земли камень и, отскочив назад, прижался к теплой стене пирамиды.
– Ну все, – часто дыша, сказал Тимка, – вот мы тебя… – он хотел было взглянуть, каким концом наружу лежит у него в ладони камень, какой луч вырвется из зрачка, если им сейчас воспользоваться: нужен был лишь замораживающий!
Но Змея не дала мальчику возможности разобраться, уж больно достал ее наглый дракончик, явно беззащитный и не владеющий боевой магией. Утробно рыкнув, чудище на миг замерло, поймав дракона с мечом пристальным взглядом, словно взяло на мушку. И Тимка понял, что сейчас произойдет: Змея вот-вот откроется, выключит на секунду свой непробиваемый кокон и испепелит Хозяйственного одним ударом! У Бони-то ведь нет никакой защиты… Никакой?
– Ура! – завопил Тимка, вскидывая камень. – Бей гадов! – и что было силы сдавил зрачок обеими руками.
В этот миг Змея открылась и прицельно плюнула в Бонифация синим огненным шаром. Земля вздрогнула под Тимкиными ногами, увесистый осколок стенной кладки стукнул мальчика по плечу. От неожиданного удара сцепленные в замок руки повело в сторону, и выстрел из камня пришелся точно в Хозяйственного!
Это, к счастью, был все-таки размораживающий луч. Потому что сделать такое нарочно ни Тимке, ни Боне в голову, конечно же, не пришло. Некогда им было заранее изобретать такие сумасшедшие варианты ведения боя!
Расколдованная молния бывшего «трического» меча с оглушительным треском вонзилась в раскрытую змеиную пасть – из пасти и из глаз Змеи ударили короткие струи пара; плотный синий шар безвредно пролетел сквозь призрачного Хозяйственного и растаял в магической стене – там, за большой пентаграммой. Сбитый воздушной волной, дракон-призрак с беспомощным видом повис на месте вверх тормашками, нелепо суча лапами и размахивая хвостом.
Змея захрипела, отчаянно рванулась назад и, вырвав головой здоровущий кусок стены, скрылась в пирамиде. Земля вдруг часто задрожала, словно началось гибельное землетрясение – это внутри драконьей горы билась от боли и ярости непобедимая Черная Змея. Которой влепили на полную катушку. И кто? Дракон-недомерок, не волшебный и не опасный: Тимку змея так и не заметила.
Мальчик отбежал подальше от пирамиды, стоять возле нее становилось опасно – от безумных скачков и таранных ударов то и дело вываливались со своих мест стенные камни и скатывались к подножию горы.
– Боня! – во всю мочь крикнул Тимка, подбегая к невесомому дракону и задирая к нему голову. – Сейчас я тебя исправлю! – но его голос потонул в шуме падающих камней. Впрочем, дракон и так все понял, энергично махнул лапой – мол, давай! И мальчик одним метким выстрелом из камня вернул Боню в реальное состояние.
– Тимка, ты гений стратегии! – взревел дракон еще в полете, – полководец! – Хозяйственный шлепнулся рядом с Тимкой, не успев толком расправить крылья. – А ты заметил, как я ей? Ого-го! Кстати, ручку от меча подбери, вон она… Потом мне новый клинок наколдуешь. Ай да я! Ай да мы, – поправился Боня и горделиво приосанился. – Да ежели я весь из себя такой бравый, то что нам стоит самим Змею победить? Не дожидаясь подмоги.
– Так и придется сделать, – крикнул Тимка сквозь грохот, – подмоги все равно не будет. Она вся там, – мальчик пренебрежительно махнул рукой в сторону защитных стен, – бдит! К бою готовится.
– Лезь, – дракон повел головой, – запрыгивай на спину. Рюкзак только не забудь! Решено – летим сражаться. И поскорее, а то на земле не устоишь, так трясет, что лапы подгибаются, – и Боня демонстративно улегся. Что было весьма кстати: Тимке легче было забраться к дракону на спину.
…Пирамида рушилась. Окончательно и бесповоротно. Это особенно хорошо было заметно сверху – Боня взлетел под самый купол волшебной защиты. Сгоряча дракон набрал такую высоту, что Тимка ощутимо стукнулся затылком об этот невидимый потолок, даже шишку себе набил. Но возмущаться не стал, некогда было ругаться – внизу творилось нечто невообразимое.
В стенах пирамиды то там, то здесь образовывались здоровенные выбоины, в которых мелькали то морда, то когтистая лапа Змеи. Камни из стен сыпались лавиной, поднимая столбы пыли, но прочно сложенная Драконья Глава пока что держалась. Наконец пришла очередь и крыши: то ли Змея не видела отверстия выхода, то ли задалась целью разгромить все, что могла – ни Тим, ни Боня не знали. А знали они одно: как только драконья гора рухнет, чудище немедленно примется за них. Однозначно!
– Крышу ломает, – не поворачивая головы, крикнул Хозяйственный мальчику. – Как доломает, так непременно за нас возьмется! Убивать, стало быть, начнет. Ты смотри, момент не пропусти – как только змеюка высунется, так сразу и стреляй! И не вздумай камень снова уронить, ремнем выпорю. Больно!
– А у тебя ведь ремня нету, – ехидно ответил Тимка, тем не менее продолжая смотреть на крышу и держать наготове камень, – и рук нету! Ничего у тебя не получится.
– Там посмотрим, – буркнул дракон; ждать оставалось недолго – крыша уже пошла крупными трещинами. Удар, еще удар…
Каменная плита лопнула, взметнувшись к небу тысячами осколков. Из провала медленно, как кобра из корзинки факира, поднялась Черная Змея.
– Ох ты, – сказал Хозяйственный, – ну и дела, – и заложил вираж, на всякий случай уходя в сторону от ее морды. Потому что увидеть их Змея больше не могла – у нее не было глаз. Удар молнии, так неожиданно поразивший ее, выжег Змее пасть и вырвал глаза, оставив вместо них черные запекшиеся провалы.
Змея расправила крылья – одно крыло было порвано, другое явно сломано – подняла голову к небу, распростерла над собой когтистые лапы и зашипела; по ее черному ободранному туловищу как капли пота вдруг покатились быстрые синие шарики, но покатились снизу вверх, к голове! И, слившись, охватили ее громадным синим шаром.
– Бей змеюку, чего ждешь? – дракон нетерпеливо замахал крыльями, отчего неожиданно подпрыгнул в воздухе.
– Бью, – сказал Тимка и старательно прицелился. – Убил! – и сжал камень.
За долю секунды до Тимкиного выстрела с морды Змеи сорвался гигантский синий шар: с легкостью пролетев сквозь купол непробиваемой защиты, он ушел в небо. К солнцу.
– Вот тебе и хваленая защита, – негодующе сказал дракон, – вот тебе и гарантированная надежность. Тьфу, елы-палы, – Боня плавно подлетел к застывшей змее, обогнул ее по кругу.
– Ты давай, не ленись, – скомандовал он Тимке, – морозь ее, морозь! И поосновательнее, чтобы другим неповадно было.
– Без чешуйчатых знаем, – пыхтя от усердия, ответил мальчик, – а я что все время делаю? Только знаешь чего, – Тимка наклонился вперед, поближе к драконьей голове, – мне кажется, что она сдохла еще до моего первого выстрела… Когда шар из нее вылетел, вот тогда и сдохла. Я ее мертвую уже заколбасил. По-моему.
– Мертвую, не мертвую, какая разница! – в азарте огрызнулся Хозяйственный. – Лупи, не останавливайся. Зря я, что ли, вокруг нее мотаюсь?
– Да устал я уже ее морозить! – Тимка со злостью стукнул пятками по драконьим бокам. – У меня руки уже отваливаются. Сейчас камень уроню, чесслово!
– А ремня? – хохотнул дракон. Потом смилостивился: – Ну ладно. Еще разочек и хватит. В пасть ей стрельни, для уверенности. Чтобы – наверняка!
– Ага. Контрольный выстрел, – фыркнул мальчик. – Знаем, телеки иногда все же смотрим. Эх, стрелять так стрелять! Подлетай поближе, – Тимка заранее протянул вперед руку с камнем.
Змеиная пасть вблизи напоминала темную зубастую пещеру, из которой почему-то нестерпимо воняло паленой резиной. Тимка с отвращением повел носом, не глядя сунул руку между далеко разнесенными клыками и из последних сил сжал камень. Камень, как обычно, дернулся, сработав, а после легко выскользнул из Тимкиной ослабевшей руки. И нырнул Змее в широкую глотку. И медленно-медленно стал опускаться в заколдованное нутро гадины, тонуть в собственном волшебстве, под своим собственным весом; зрачковый камень все глубже и глубже погружался в глотку Змеи, пока вовсе не пропал из виду. Навсегда.
– Опаньки, – растерянно сказал мальчик, – ой-ой. Караул, – и замолчал, не в силах поверить в происшедшее.
– Что случилось? – забеспокоился дракон. – Руку о клыки поцарапал? Ты смотри там, поосторожней, а то вдруг она ядовитая. Хотя яд, мне кажется, должен был вместе со змеюкой замерзнуть. Но на всякий случай ты…
– Я камень в нее уронил, – плачущим голосом сообщил Тимка, – в самое горло, – и зашмыгал носом.
– Ну и что? – хмыкнул дракон. – Вытащим, не бойся! Прищепку какую-нибудь к веревке привяжем и вытащим. Или магнит какой особый, колдовской… Олаф придумает. Он умный.
– Да нет же! – Тимка уже плакал навзрыд, торопливо вытирая глаза рукавом, – там внутри колдовство замораживающее, как ты не понимаешь… Камень в нем утонул! Никакая веревка туда теперь не пролезет. И Олаф ничего сделать не сможет, много он сам себе помог, когда окаменел! – мальчик сорвался на крик и разревелся в полный голос.
– Стоп! – грозно приказал Бонифаций. – Прекрати реветь. Иду на снижение. Чур, меня не нервировать! – и полого полетел вниз, к защитной стене, где и приземлился.
– Знаешь что, – сказал дракон, повернув голову к хнычущему у него на спине Тимке, – а может, так оно и лучше, то, что камень нынче внутри Змеи лежит. Меньше соблазнов у некоторых будет! Вдруг когда-нибудь кто другой нашелся бы, такой же как и ты, специалист по зрачковым камням! Но с другими целями. С не очень хорошими. Мда-а… – Боня весело подмигнул мальчику, ласково дунул ему в лицо горячим воздухом. – А ты брось переживать, брось! Камушек свое дело сделал, – Хозяйственный кивнул в сторону черной рукастой колонны, торчащей из развалин драконьей горы. – Вон какую статую отгрохали! Всем на удивление. А теперь можно и без всяких морозильных зрачков пожить… Что нам тот камень! И без него добрые дела можно делать, по-другому. Главное, что все живы и здоровы! Верно?
– Да-а, – всхлипнул Тимка, размазывая слезы по щекам, – тебе легко говорить! А я так хотел его домой привезти. Эх, какой классный сувенирчик потерялся! Все бы во дворе от зависти лопнули. Теперь не лопнут… Оби-и-идно! – и мальчик с недоумением уставился на дракона красными от слез глазами. Потому что Боня, сначала тихо, а потом все громче и громче, стал хохотать. И в перерывах между хохотом лишь повторял:
– Су-увенир… А я-то думал! – и бил от смеха хвостом по земле. Тимка задумчиво почесал в затылке, потом несмело улыбнулся. А после и вовсе расхохотался. За компанию.
Так они и смеялись, когда волшебные стены внезапно исчезли, и перед ошарашенными драконами предстала удивительная картина: полностью разрушенная Драконья Глава, блестящая стеклом и устремленная к небу заколдованная Змея, и два пыльных хохочущих чудака. Мальчик и дракон.
Глава 17
Пора возвращаться
– У меня нету слов, – стоя у развалин, сказал Олаф. Он задрал голову и с сожалением принялся разглядывать черный блестящий обелиск. – Давно мне так стыдно не было, – волшебник утер потное лицо беретом, повернулся к Тимке. – Напортачил, как распоследний двоечник-неумеха! Меня за такую ошибку в былые времена лишили бы права заниматься волшебством. Навсегда. Не заметить лишней пентаграммы, немыслимое дело! Позор! – Олаф раздраженно нацепил берет на голову. – Виноват. Прошу прощения.
– Да чего уж там, – принялся успокаивать волшебника Тимка, – с кем не бывает. Я вот тоже иногда лужу не замечу, а потом весь в воде по самые уши. Пустяки!
– Пентаграмма – это не лужа, – сухо сказал волшебник. – И не пустяки. Что ж, хорошо, что все обошлось, могло быть гораздо хуже. Гораздо!
– Главное, что все живы и здоровы, – назидательно заметил Тимка, старательно подражая Бониному голосу, – никто не пострадал, и ущерб нанесен незначительный. Всего лишь Драконью Главу в лепешку раскатали, – своим голосом закончил мальчик.
– Да. Похоже, драконам придется строить себе новый дом, – окинув развалины оценивающим взглядом, согласился Олаф. – Ничего, гномы помогут. Надеюсь, что помогут, – волшебник вдруг улыбнулся Тимке. – Кстати, о гномах! Есть очень хорошая весть и, надеюсь, ты обрадуешься. Мне Добуц рассказывал о гномьем житье-бытье, пока мы Змею караулили, и случайно обмолвился об одной гномьей традиции… Ох, и любит гномий король традиции!.. Так вот, оказывается, что гномы испокон веков занимаются изготовлением хрустальных молоточков! Тех, которые открывают золотые Двери Путешествий. Только гномы до сих пор не знают… или успешно забыли, для чего нужны эти молотки, представляешь? Считается, что это просто древний народный обычай, идущий из глубины веков. Такой особый экзамен на зрелость: сделал молоточек, как положено – значит, ты настоящий гном, честь тебе и хвала. А не сделал – будь любезен учиться дальше молотковому ремеслу. Хотя к добыванию золота ремесло это никакого отношения не имеет. – Олаф озадаченно покачал головой. – Чувствую, что без древних волшебников здесь не обошлось…
– А как они проверяют, правильно или неправильно их молотки сделаны-то? – живо заинтересовался Тимка. – Гвоздики ими в стены заколачивают? Или орехи колют? Хрустальные, – и хихикнул.
– Нет, – с очень серьезным видом ответил Олаф, – дают драконам на пробу. Если молоток на вкус сладкий, тогда все в порядке. А если безвкусный или горький, то все, иди учись дальше! Совершенствуй свое ненужное в повседневной жизни умение.
– И здесь драконы, – изумленно сказал мальчик. – Шагу без них не ступишь! Везде натыкаешься.
– Более того, – волшебник опять снял берет и вытер лицо, было очень жарко, – молотки изготавливаются только на открытом драконьем пламени! На живом, так сказать… Гномы специально приглашают драконов на свой праздник мастерства – так у них называется день изготовления молотков – и платят им. Щедро платят! Разумеется, золотом. На этот день всегда объявляется перемирие – это если гномы и драконы опять враждуют… Драконы, само собой, тоже очень любят этот праздник, – Олаф не выдержал, распахнул тяжелый черный халат и принялся обмахиваться беретом: день выдался жарким, а к вечеру припекло вовсе уж невыносимо. Под длинным халатом волшебник был одет в обычную белую рубашку, белые брюки и белые туфли. Как раз по погоде.
– Халат и берет нужны были для работы, – пояснил Олаф, перехватив Тимкин взгляд, – форма у нас такая рабочая, понятно? Положено.
– Пойдемте лучше в тень, – пожалел волшебника Тимка, – а то вы так свариться можете, в своей спецовке. Сняли бы вы ее, – и пошел прочь от развалин.
– И то дело, – согласился волшебник и, снимая на ходу халат, посмотрел в небо.
В небе кружились драконы. Один из них, рыжий и самый маленький, восседал на змеиной голове, гордо расправив крылья. Он что-то вещал кружившим вокруг него остальным драконам, а те молча внимали ему.
– Теперь разговоров будет на весь вечер, – усмехнулся Олаф, – а то и на всю ночь. Есть что порассказать! – и догнал мальчика. – Так вот, о молотках, – волшебник перекинул халат через плечо, – молотков, увы, нет.
– Как?! – Тимка от неожиданности даже остановился и повернулся к Олафу. – Почему?
– Они их расплавляют после проверки, – волшебник с ненавистью содрал с головы душный берет и огляделся, словно собрался зашвырнуть его подальше. – За ненадобностью и расплавляют… Но для тебя! Ха, для тебя сегодня будет специально устроен день, вернее, вечер мастерства. С изготовлением особого молотка, – Олаф передумал выбрасывать берет и сунул его в карман халата. – Лично Изер и Добуц работать будут. Сказали – с превеликой радостью. Это честь для тебя, поверь!
– Верю, – кивнул мальчик. – А вы объяснили им, зачем мне молоток нужен? Не испортят они работу от радости? От превеликой.
Читать бесплатно другие книги:
