Негр Артур Иванович Соболева Лариса
– Разве тебе не любопытно, что было в папке? – удивился Иван.
– Нет!
– А мне любопытно, – сказал Артур. – Так что?
– Видишь, Даша, – улыбнулся Иван, – народ просит продолжить. Ладно, не буду долго мучить. Расскажу лишь один эпизод дела, вам сразу станет ясен масштаб. У мужа моей знакомой был друг, у которого есть большие связи наверху или рядом с верхом. Чем они занимались: выбивали деньги у правительства на отправку в районы стихийных бедствий, «горячие точки» и... в подобные места вагоны, самолеты, вертолеты с медикаментами, оборудованием, одеждой, едой.
– А где тут криминал? – разочаровалась Марина, ее уже развезло.
– Мы подошли к сути. Отправляется состав в... ну куда? В Чечню, к примеру. Летят по рельсам пятнадцать-двадцать грузовых вагонов и не долетают. В Чечне проклятые боевики взрывают состав или его разграбляют...
– Я спрашиваю: где криминал? – настаивала Марина.
– Да дело в том, что туда состав шел... пустой. Следовательно, взорвался не случайно. А теперь только вспомним, сколько стоит маленький пузырек йода. Я пока лекарствами не пользуюсь, точную стоимость не знаю, ну, пусть пять рублей он стоит. А если этими пузырьками заполнить половину вагона? Цифра серьезная получится. Но в вагоны якобы грузили не только йод, но и дорогостоящие лекарства, оборудование. Представляете теперь масштаб воровства? И никто не несет ответственности, ведь с боевиков не спросишь. Вот вам и фраза: кому война, а кому и мать...
– Боже мой, – ужаснулась Даша. – А люди, кто вел самолет или поезд?
– Дашенька, – посмотрел на нее выразительно Иван, – кто же думает о людях? Тут деньги! А деньги – это вкусно. Я верно говорю, Кирилл Львович?
Все выжидающе уставились на Кирилла.
– Я понимаю: вы делились, – Иван смотрел прямо Кириллу в глаза, – и делились хорошо с теми, кто помогал вам в столице, но это уже дело не мое, а Генпрокуратуры. Меня же интересует: почему вы наняли убийцу, чем помешали вам Игорь и Даша, тем более ее мать и сын? Ведь Игорь справлялся неплохо с поставленными задачами, замечательный был делец и подлец. Что же произошло?
– Да че там, колитесь, Кирилл Львович, – со свойственной простотой произнес Боря. – Это финиш.
– Вы не докажете, – выдавил Кирилл.
– Запросто, – сказал Иван. – На кассетах ваши с Игорем беседы, базар на сделках в Москве, телефонные переговоры, ваши неосторожные угрозы. А Гарелин, которому вы заказали устранение своих друзей, перед смертью назвал цифры – номер вашего рабочего телефона. Я всегда говорил: смотрите чаще телевизор, там же учат, как совершать преступления, но люди не...
– Я так и знала! – неожиданно громко взвыла Марина. – Это ты! Какая же ты мразь! Негодяй! Ты все это устроил?
– Заткнись! – гаркнул побелевший Кирилл. – На себя в зеркало посмотри, это ты нам всем испохабила...
– Стоп, стоп, – поднял руки Иван. – Меня семейные драмы не касаются. Я жду, Кирилл Львович.
– Ой, негодяй, – выла протрезвевшая Марина. – Какая гнида...
– Дайте ей рюмку, пусть заткнется!
Кирилл в сердцах бросил салфетку на стол, встал. Боря торопливо схватил рюмку, но тут же поставил на стол, налил полбокала водки и протянул Марине, которая выпила залпом, прихлебывая. Артур брезгливо поморщился.
– Драмы? – задумчиво произнес Кирилл. – А как назвать обман, подлость, лицемерие, предательство? Легче всего обвинять... Игорь... Я не думал его убивать, не хотел этого... но он сам на это пошел. От меня мало что зависело.
– Но все же зависело? – спросил Иван.
– Как посмотреть... Вон сидит, – указал на жену Кирилл, – не последнее лицо в «драме». А я должен был освободиться от Игоря без последствий, ведь он угрожал не только мне.
– Что? – дошло обвинение мужа до Марины, она истерично заорала: – Я еще и виновата? На меня вешать вздумал?.. Ты его из-за меня? Свинья!
– Было бы наивно полагать, – горько усмехнулся Кирилл, – что ты послужила причиной, но свою роль Марина сыграла в этой... драме...
Сашка
– Петр Абрамович! – влетел на веранду слуга. – Пушкин прибыл!
– Какой такой Пушкин? – ворчливо произнес глубокий старик. – Развелось нынче Пушкиных, как собак нерезаных.
Пушкины не очень жаловали Ганнибалов, видимо, из-за брата Петра Абрамовича Осипа, который жену свою, урожденную Пушкину, бросил. Петр Абрамович потому тоже не стремился поддерживать родственные связи.
– Да Александр Сергеевич, сын Надежды Осиповны.
Старик отбросил плед, укрывавший ноги, браво вскочил:
– Где он? Подать мне его!
Юный Пушкин сразу попал в объятия двоюродного деда. Петр Абрамович трепал его за кудри, радостно приговаривал:
– Забыл совсем деда, не навещаешь, Сашка!.. Экий большой вырос! В деда пошел, в Осипа Абрамовича, точно в него!
Старик приказал подать завтрак. Излишне суетясь, не зная, какое место предоставить внуку. Наконец, сев за стол, лукаво поинтересовался:
– А что нынче пьют молодые люди? Зная пристрастия деда, Александр ответил:
– Да все пьют, особенно водку.
– Водку! – обрадованно подпрыгнул старик. – Правильно. Русский мужик, Сашка, без водки не мужик, а каблук бабий.
Они выпили, причем, старик сначала понаблюдал за внуком, затем выпил сам и похвалил гостя:
– Молодец! Так ее, родимую. Что наша креолка?
– Матушка? Прекрасна как всегда.
– Я рад, рад... А матушка Надюшки, бабка твоя, – стерва, каких свет не видел! Отобрала-таки у меня Михайловское! Бывал там?
– Бывал, истинный рай.
– Рай, точно так. А она выдрала у меня мой рай.
Петр Абрамович очень любил выпить, особенно когда такой повод: приехал внук его брата, которого Осип очень ждал. Пили они довольно много, чему несказанно был рад Петр Абрамович, хорошо закусывали, беседовали.
– Дед, я хотел бы послушать про Ганнибала, арапа Петра Великого.
– Да я тебе записки покажу, целую тетрадку исписал.
– Вот славно!
– А знаешь, как он деда твоего называл? Януарий! Вот потеха! Януарий... Прабабка твоя Христина из себя выходила, слыша имя сие. «Шортово имя!» – ругалась. Наша матушка всегда ругалась. Прадед твой Абрам Петрович больно любвеобильный был, а она ревнива... слов нет. Сашка, а ты баб любишь?
– Кто ж их не любит!
– Молодец! В нашу породу! И я люблю... Вернее, любил. Эх, старость проклятая, всех благ земных лишает человека... Кроме одной! Так выпьем?
До поздней ночи Пушкин разбирал почерк двоюродного деда прямо у него в комнате, а тот лежал, наблюдал за внуком.
– Сашка, – приподнялся он на локте, – чем же ты занимаешься?
– Да так, стишки пописываю.
– Разве ж это занятие для мужчины?! А служить где собрался?
– Не решил пока. Ты спи, а я посижу еще немного, можно?
– Сиди, сиди...
Петр Абрамович лег на спину, время от времени вдруг говорил вслух:
– Стишки... баловство это. Делу надо служить. А стихи... Кому они нужны?
Летняя ночь издавала свои звуки: лягушки в пруду и сверчки переговаривались, а соловей тормошил воображение. Петр Абрамович заснул, а Сашка Пушкин, прочитав его записки о Ганнибале, вышел из дома, блуждал по саду, вслушиваясь в ночь и в себя...
Юность... она не всегда прекрасна, если уродился со скромной внешностью, если девушка, которую ты выбрал, отдает предпочтение другому, если таланта бог не дал. Началось все с соперничества из-за Марины, кончилось совсем другим.
Куда было тягаться Кириллу с Игорем, только и оставалось ему, что хотя бы лицезреть свой предмет страсти в облике Марины. Однако она довольно быстро сообразила, сколько можно поиметь с влюбленного в нее по уши Кирилла. Его предки устроили провалившуюся на вступительных экзаменах девушку на работу, она занимала у него деньги и никогда не отдавала, а он и не требовал вернуть долги. Раскусил же ее Кирилл на том самом вечере у Артура, посвященном защите диплома, где она вела себя как последняя дешевка.
В возникших притязаниях Марины на Артура Кирилл увидел одно: девушке хочется шикарной житухи, ради этого она готова на все. А кто может предоставить ей шик в полном объеме? Уж во всяком случае, не Игорь, которому светила скромная зарплата и сначала комната в общаге для медиков, а потом, многие-многие годы спустя, хреновенькая квартира где-нибудь на выселках. Со свойственной рациональностью Кирилл надумал купить Мариночку и первое, что решил сделать, – это затянуть ее к себе домой, где ей еще не приходилось бывать. Кирилл, чтоб не травмировать маму, которой современные девушки страшно не нравились, не приводил домой подружек, к тому же вдали от родителей чувствуешь себя свободнее. Кирилл решил: пусть девочка посмотрит на истинно богатых людей. Он почти насильно затащил ее к себе для так называемого серьезного разговора. Тогда-то она и обомлела.
Небольшой особнячок в центре города привел девушку в совершенно дикий восторг, а от пальцев бабули она не могла глаз отвести. Да, бабуля не снимала бриллианты даже в ванной. Маме в тот день привезли пять пар летней обуви, каждая стоимостью с месячную зарплату инженера. Мамочка долго не могла выбрать, а потом решила купить все. Не хило? Только на одну-единственную подобную пару обуви Марине приходилось копить месяцами, отказывая себе во всем. Попав в комнату Кирилла, она впервые посмотрела на него заинтересованно:
– А ты, скромняга, не выпячиваешь своих высокопоставленных родителей. Люблю скромных, в них есть что-то от аристократов.
У нее это здорово получалось: врать и льстить, не моргнув глазом, врать искренне. Кирилл перевел тему на Дашку и Артура, взывал к ее совести.
– А что я такого сделала? – удивленно хлопала глазами Марина, ведь про поцелуи на кухне он не знал. – Подумаешь, подразнила немного Артура, а Дашка обиделась. Но скажу честно, я довольна. И готова пожертвовать нашей дружбой, лишь бы Дашка бросила Артура. Ты удивлен? А не надо удивляться. Ну, зачем он ей? Да я же для Дашки старалась.
Вот это речуга! Потрясная, если не знать Мариночку, но он уже видел ее насквозь. Она же не сводила с Кирилла глаз, в которых горело открытие: он то, что мне нужно. Под сверлящим взором Кирилла Марина потупилась и сказала:
– А ты настоящий друг, защищаешь Артура... Вот уж не думала. Когда ты обхаживал меня при Игоре, я была о тебе иного мнения.
– Здесь другое. Я не скрываю, что ты мне нравишься. Идет честная борьба.
Он тоже врал, насчет честной борьбы врал, ибо в тот момент использовал слабости Марины, не думая, что делает гадость Игорю. Больше от встреч с ним она не отказывалась, а Игоря стала избегать, к удовлетворению Кирилла.
Буквально через пяток дней Мариночка позволила ему себя соблазнить. Впрочем, соблазнила скорей она его, оголилась сверх всякой меры: разрез сбоку чуть не до ушей, декольте спереди, сзади вырез до поясницы – тут и монах согрешит. Произошло это дома у Кирилла прямо на ковре, ничего не попишешь: страсть взыграла, во всяком случае, у Кирилла – точно. Она убежала в слезах, называя себя предательницей, не разрешив ему проводить ее домой.
Что она спала с Игорем, Кирилл догадывался, его это мало волновало, так как задача – отбить, превалировала. На следующий же день она, «сгорая от страсти», вновь уступила. Девушка призналась в пылу откровения, что именно с ним она стала женщиной в полном смысле, короче, умело воздействовала на мужскую психику, а Кирилл поверил, ибо в постели мужики тупеют от счастья, он и потерял голову окончательно.
Через тройку недель ту же голову огрела новость: Марина залетела и не будет делать аборт, так как ее страшила участь бездетных женщин после первого прерывания беременности. Он, имея простреленные любовью мозги, предложил ей руку и сердце, она хапнула их с радостью.
Не в восторге от Мариночки были родители и бабуля, считая, что Кирилл достоин более совершенной девушки. Но разве можно нервировать единственное дитя? Чадо приходило в ярость при уговорах оставить вульгарную девицу. Кирилл вышел победителем в борьбе с родителями, мечтающими об одном: о счастье отпрыску. Он отвоевал свое право на счастье, женившись на Марине.
Безмятежный рай длился до рождения Эдьки. И вдруг грянули преждевременные роды, Марина не доносила ребенка целый месяц, Кирилл ужасно беспокоился, устроил ее в лучшую больницу... Только вот какая штука: Кирилл хоть и плохой, а все ж таки медик, недоношенного ребенка от рожденного в срок отличить в состоянии. Удар был ниже пояса: ребенок не его. Чей? Конечно, Игоря! Кирилл бесился, в одиночку переживал, хренел от вранья жены, но... Он ведь хотел обмануться? Так в чем дело? Марина за время их совместной жизни была образцовой женой, а врет, потому что боится потерять мужа – оправдывал он жену. Да сколько людей усыновляют чужих детей! И Кирилл повел себя благородно: ни разу не показал, что знает правду и ненавидит Эдьку, впоследствии он даже полюбил мальчика.
Дошли слухи, что и у Даши родился сын. Значит, прошлое останется прошлым. Зато дочь принесла самые счастливые минуты. Но после рождения Элечки Марину как подменили, ее тянуло из дома в гости и на банкеты, ювелирные магазины приводили в священный трепет, она становилась жуткой мегерой, если Кирилл отказывал в покупке модной шмотки или украшений, в общем, все больше наглела. Благо, он мог удовлетворить акульи аппетиты жены, но она оказалась неблагодарной тварью.
Откуда взялась Дашка с идеей воссоединения! Хотя поначалу его тоже потянуло к старым бескорыстным друзьям. Глядя на Дашу, Кирилл догадывался: девочка хочет под благовидным предлогом видеться с Артуром, ну и пожалуйста. Его уже не пугал Игорь, Мариночка сроду не откажется от благосостояния, но ведь ему в голову не приходило, что его жена вообще ни от чего не отказывается.
На «пятерочнике» у Артура Марина слишком много пила, хохотала, как дура, танцевала, как шлюха, изрекала одни глупости. В те времена Мариночка обожала дорогие напитки, посему вылакала сама бутылку «Мартини» (литр!) и потребовала еще. У Артура выпивки было полно, уж ему-то несут и несут, но «Мартини» не оказалось. Марина потопала за пойлом, а Игорь, поскольку остальным было лень, вызвался сопровождать ее.
До магазина Марина выкручивала стан и делала массу намеков. Игорь, тоже прилично накачанный спиртным, понял однозначно и затащил ее под лестницу на обратном пути. После блицпрелюбодеяния Марину вдруг замучила совесть, Игорь стряхивал известку с ее одежды, а она вслух раскаивалась в содеянном, что явилось поводом окончательно нажраться в лоскуты. Тогда еще ничего не подозревающий Кирилл загрузил жену в машину, но сначала отвез Дарью и такого же пьяного Игоря домой.
Марину влекло к Игорю больше, чем в студенческие годы, но она твердо заявила «нет», и то было ее истинное желание, желаннее трудно представить.
– Это подло с нашей стороны, я Дашке в глаза не могу смотреть. Случилось по пьянке, давай забудем.
– Дашке все равно, – заявил Игорь.
– Кириллу не все равно. Он готов для меня в лепешку разбиться, а я неблагодарная свинья.
– Ну и пошла к чертям, – разозлился он.
Год никаких шашней. На «пятерочниках» оба честно демонстрировали друг другу пофигизм, Кирилл был спокоен и уверен в ней. Но однажды... Игорь позвонил Марине в редакцию, попросил выйти на минуту проститься, возможно, навсегда. Ждал ее на параллельной улице, чтоб народ из газеты не подумал ничего такого. Она не замедлила явиться, сгоряча накинулась:
– В чем дело? Что за шутки?
– Я еду на войну. Буду иметь дело с пушечным мясом.
Он не шутил. Ее как током ударило: его же и убить могут. Госпиталь, конечно, на отшибе, а все же... и внутри заныло, задребезжало.
– Когда ты уезжаешь?
– Через шесть часов.
– Поехали.
Знакомая Марины подалась работать куда-то в Грецию на плантации, оставив ключ от квартиры с аквариумами и цветами в горшках. Там они провели несколько бурных часов, что называется – пытались надышаться перед смертью. Прощаясь, он сказал грустно:
– Мне всякий раз надо уходить на войну, чтобы переспать с тобой?
– Ты не простился с Дарьей, – вздохнула она тяжко, ее опять терзала совесть.
– Простился. Мы с утра поссорились, я хлопнул дверью.
Первый раз Марина не ночевала дома, а помчалась к приятельнице Зине, старше лет на двадцать. Та догадалась позвонить Кириллу, прикинулась больной, просила позволить Марине остаться на ночь у нее. Когда это он отказывал любимой жене? Марину пуще прежнего грызла совесть, она пила водку и рыдала:
– Я такая дрянь! Такая развратная тварь... Я блядь, да? Блядь?
– Ты хуже, – успокаивала Зина, – ты блядь и проститутка в одном лице. Одному продаешься, другому отдаешься. Да не кисни. А может, Маринка, так и надо? Отрываться по полной программе? Я вон всю жизнь порядочная была, а муж бросил, встретил «настоящую» любовь, скотина, моложе меня на пятнадцать лет. Мне и вспомнить нечего, одна преснятина и семейная каторга: кухня, стирка, уборка, койка.
Дома Марина была паинькой, обожала детей, мужа, родителей мужа, от которых ее выворачивало. И только в ночные часы пускала слезу в подушку, думая об Игоре. Он вернулся целым и невредимым, провел с Мариной день и ночь в той же квартире, домой приплелся выжатый, как лимон. Встречи продолжились до тех пор, пока не прилетела из Греции знакомая, местом встречи стала машина за городом. Это у них вошло в привычку.
Как-то Артур собрался в командировку, Игорь попросил ключ, чтобы засесть за диссертацию, ибо жили они с Дашей в однокомнатной квартире, где просто невозможно сосредоточиться. Разумеется, друг дал ключ и... нелетная погода. Проторчав в аэропорту часа три, Артур рванул домой, так как прогноз был неутешительный. Открыл вторым ключом, а его встретили сладострастные стоны. Ворвавшись в спальню, Артур получил шок от «работы над диссертацией». Оне-с тоже в шокнутом состоянии, Марина изображала кающуюся Магдалину, ударилась в рев:
– Артур, не говори ни слова нашим... умоляю тебя.
– Да освободите вы Дарью и Кирилла, черт вас дери! – в негодовании орал он. – Так будет честнее. Ну, на хрена вам это надо? А сейчас выметайтесь.
Спускаясь по лестнице от Артура, Игорь угрюмо вымолвил:
– Он прав, мы утопаем в дерьме. Может, Марина, сойдемся?
– Я подумаю... Дай мне время, – всхлипывала она от стыда.
С тех пор отношения Артура и Марины взметнулись к вершине неприязни. Кирилл, ошибочно полагая, что на его собственность в лице Марины не покушаются, решил поднять материальное положение друга Игоря. Сколько можно перебиваться с копейки на копейку? Таким образом, втянул его сначала в орбиту аптечных дел, ведь все аптеки находились под пятой Кирилла. Игорь проявил талант, выполняя поручения друга, но на работу к нему переходить почему-то отказывался. Постепенно Кирилл привлек Игоря и к крупным делам, где тот оказался просто незаменимым, в нем проснулся талант дельца и организатора. Отношения с Мариной вновь разладились, она категорично отказалась бросить мужа, главный ее довод был: где им жить и на что? Игорь в очередной раз послал подружку, надеясь, что сделал это последний раз.
Он занялся устройством быта семьи, а Даша к частым переменам в настроениях мужа относилась скептически, обдавала холодом, отказывалась верить в его искреннее желание укрепить семью. Став на тропу обмана, Игорь заподозрил и жену в измене с Артуром, опускался до слежки, высказывал свои подозрения вслух, вызывая у нее элементарное отвращение. Уличить в коварстве жену не удавалось, а выход бешенству был необходим, Игорь пил, оставаясь при том энергичным и деловым. А Мариночка тосковала.
Как-то ехал Игорь по улицам города в собственном автомобиле и вдруг видит: ловит любимая подружка такси. «Скорпиончик» Мариночки поломался, бедняжка без колес. Усадил и повез...
– Мне в другую сторону! – воскликнула она.
– Перебьешься. Сначала заедем кой-куда.
Кой-куда – лесополоса за городом. Вернулись на круги своя, как и раньше, роман разгорался с новой сокрушающей силой. Но сколь веревочке ни виться, а конец всегда придет – об этом почему-то некоторые забывают. Пьющим людям вообще свойственна неосторожность.
Улики обнаружил Кирилл у себя в ванной. Вернулся он домой, а там жена с Игорем водку хлещут на кухне, ожидая главу семейства. Мыл он руки и вдруг обратил внимание на кусок ткани возле раковины. Поднял и остолбенел: трусики дорогой жены, а она не разбрасывала белье где ни попадя. Его как ножом в спину ударило. Исследовал кафельный пол. Ну, уж сперму от крема отличить он может. Однако торопились любовнички, улики оставили! В комнатах неудобно – дети дома, могут войти, так они на скорую руку в ванной...
Удар по самолюбию был страшный. Как ни захлестнула волна негодования и обиды, а Кирилл сдержался, дождался ухода Игоря. Первый раз в жизни он влепил пощечину жене и даже не объяснил, за что. От неожиданности и удивления Марина задохнулась, но он упредил возможные вопросы, бросил в лицо улику:
– Забыла надеть, алкота. Ну, ты и тварь!
– Да, Кирилл, пора нам объясниться. Я ухожу от тебя, – гордо заявила она.
– Иди, дорогая, иди. Сейчас же убирайся.
Она решительно принялась бросать вещи в чемодан. Он остановил:
– Стой. Куда ты это берешь? Так иди, без вещей.
Марина психанула, в прихожей сняла шубу из голубой норки...
– И это оставь, – забрал шубу Кирилл, – у меня дочь растет, ей скоро понадобится. А ты иди, иди.
– Что ж, мне голой по морозу...
– Да! – гаркнул он. – И босой! Здесь ничего твоего нет! Свою зарплату ты пропиваешь. Я даже на косметику тебе деньги даю. Какой пришла в мой дом, такой и пошла вон!
– И уйду! Босой уйду! Надоел! Детям скажешь, скоро приеду за ними.
– Детям я скажу, что их мамочка спилась и лечится от водки. Ты их не получишь! Я сказал: какой пришла в мой дом, такой и уйдешь! А пришла без детей. Вот и вали.
– Ты посмеешь?..
– Посмею. Я их запросто отсужу. Пару видеокассет суду как покажу... А там ты запечатлена во всей красе, лыка не вяжешь. Поверь, материнства тебя лишить – тьфу.
– Если хочешь знать, Эдик не твой сын!
Пьяная дура. Ляпнула в запале. Сказанного он уже не мог ей простить. Не нанося удары по лицу, Кирилл избил ее... сурово. Марина даже пикнуть не смела, боясь напугать детей. Когда ярость в некоторой степени вышла, он схватил за волосы изменницу:
– Ты думаешь, я идиот? Не знал? Знал! Да ты полная дура и неблагодарная тварь. Я никогда Эдьке ни намеком не показывал, что он мне не родной. Мне было трудно это делать, но я справился. И теперь сын меня любит, а ты вызываешь у него раздражение и отвращение, я ведь не раз мальчика утешал. Попробуй, скажи, что я ему не отец, ты наживешь себе лютого врага в лице твоего сына, не моего. И спроси его, с кем он останется. Спроси. Не с тобой! А топать-то тебе, дорогуша, некуда. Ты у меня теперь будешь на правах рабыни.
– Зачем я тебе нужна такая?
– Не хочу слыть рогоносцем и становиться посмешищем. Ясно? Пшла вон!
Марина страдала. Пожаловалась Зине, та, оглядев синяки на теле подруги, от хохота чуть не умерла:
– Аксиньюшка ты наша! Прям новый «Тихий Дон»! Ну, застукали тебя, идиотку, прими наказание, заработала. Вот додумалась... в ванной! Дома! У тебя что, бешенство? Ладно, шутки в сторону. Значит, уйти от мужа хочешь? Скажи, а ты сможешь жить без шубок на каждый сезон, без брюликов чуть ли не в носу, без отдыха на островах, без домработницы?
– Нет, – поразилась открытию Марина, у нее даже мурашки поползли от ужаса, она же привыкла жить на широкую ногу.
– Любовь страстная хороша, когда в ней нет места быту. Так что, милая моя, пади в ножки мужу, залейся слезами раскаяния и стань верной женой. Понимаю, это трудно, но у тебя, подруга, выхода нет. Или уходи к Игорю, только тогда придется от всего-всего отказаться, а пылкая страсть на бытовой почве очень скоро заканчивается.
Но Марина не из тех, кто отказывается от чего-либо, засосала ее двойная жизнь. Игорь зверел, видя синяки на ее теле, они практически не сходили, так как Кирилл время от времени напоминал жене, кто тут хозяин, даже без повода, так сказать, авансом. Раз, не поставив в известность Марину, Игорь в благородном порыве на пару с гневом обрушился на Кирилла:
– Не смей избивать Марину.
– А ты откуда знаешь, что я избиваю ее? Продолжаешь трахать мою жену? Она у меня сегодня получит.
– Ты! Садист! Она мне рассказала...
– Знаю я ваши россказни. Короче, друг вшивый, чтоб я тебя больше не видел, понял? Вали в госпиталь и препарируй трупы мальчишек из «горячих точек», я больше в твоих услугах не нуждаюсь.
– Эх! Какой умный! – ядовито выкрикнул Игорь и поднес под нос друга кукиш. – На это погляди. Так просто ты от меня не избавишься, не надейся. С какой стати я буду бросать из-за бабы золотую жилу? Марина мне мила, но не до такой же степени. Думаешь, я не предвидел подобный вираж с твоей стороны? Вы у меня все на крючке, так что придется потесниться и поделиться. Я сохранил все документы, попадавшие мне в руки, снимал ксерокопии, выкрадывал подлинники, делал аудиозаписи бесед по телефону и в кабинетах, где мы обстряпывали делишки. Все собрано в одну папку...
– Дурак, куда ты лезешь? – с сожалением произнес Кирилл. – Тебя раздавят.
– Попробуйте. Если со мной что случится, Дашка знает про папку.
– Ты Дашку посвятил? Подонок! Как ты мог?! Дашку!
– Да пошел ты!.. Я вам устрою Варфоломеевскую ночь!
Последний удар оказался страшно тяжелым, как и наглая измена Марины. Близкий друг не только похотливый кот, прыгнувший в постель к жене, но и негодяй редкий. Откуда ненависть? Скорее Кирилл имел право на ненависть, ведь его много лет обманывали друг и жена. Подтверждая угрозы, Игорь принес копию кассеты с записью спора меж ними:
– На! Послушай, приятель. Но это лишь малая толика.
Решались технические вопросы доставки, у Кирилла рассудок помутился от ужаса, но он нашелся, что сказать другу:
– А ты не боишься, что и тебя упекут надолго?
– Согласен! – оживился Игорь. – Лишь бы и ты загудел!
– Больной! – крикнул Кирилл в бешенстве. – Даже не представляешь, что ты наделал. У тебя хоть остатки совести сохранились? Ты же дерьмо без меня был! Подонок!
– Брось корчить из себя оскорбленную добродетель и благодетеля. Наличие подлости у нас одинаково. Я тебе ничем не обязан, а вот ты мне – да! Потому что моя лишняя извилина, которой у тебя так не хватает, сказочно обогатила тебя.
– Хорошо, – пошел на мировую Кирилл, делал он это скрепя сердце, но ему ничего не оставалось. Игорь представлял собой реальную опасность, за ненадежного партнера не поглядят по головке столичные воротилы. – Забирай Марину и катитесь куда подальше. Так больше продолжаться не может.
– Я предлагал, она не хочет.
– Ах, не хочет... Да я ее вытолкаю взашей к тебе пинками...
– Ты больше ее пальцем не тронешь.
– Слушай, кретин, я даю тебе последний шанс, цени. Улепетывай из города вместе с Мариной под мышкой, уговори ее. Она любит деньги, у тебя они есть, а я дам за ней хорошее приданое, но с условием: папку кладешь мне на стол.
– Поцелуй меня смачно в задницу, – ухмыльнулся Игорь.
– Чего же ты хочешь, идиот? Чего?!
– Делаем вид, что ничего не произошло, продолжаем бизнес, но!.. Кирюша, надо делиться поровну. Хватит меня иметь в качестве рабочей лошади. Я тебе делаю деньги, а сам получаю гроши. Папка же полежит пусть у меня дома. Я ее под подушку каждую ночь класть буду, чтоб сны снились сладкие.
– Хорошо, – выдавил Кирилл, – я согласен.
Нет, он не был согласен, чувствуя себя раздавленным, понял, что от Игоря мирным путем он не избавится, оставалось... За меньшее люди расплачиваются жизнью! После принятого решения его свели с одним типом, рожей которого только тараканов давить. Когда Кирилл выставил ряд условий, Мордоворот сказал:
– Я лишь свожу людей, а не устраняю. Ваши условия мне не понять. Приведу парня, с ним и обмозгуете. Даю стопроцентную гарантию в его надежности.
Кирилл встретился с Гарпуном. Первое условие, выдвинутое им, было: убрать вне города, подальше. Второе: чтоб произошло все «случайно». Третье: чтоб от Игоря следов не осталось. И четвертое: его жена в курсе дел, следовательно, она догадается, что муж погиб не случайно, вычислит...
– Значит, уберем и ее, – сказал Гарпун очень просто, вызвав омерзение у Кирилла.
– Но тогда обоих разом, – выставил он условие. – Иначе будет очень заметно, что их... ну, вы поняли меня. После вам предстоит пробраться в их квартиру и найти папку с документами и кассетами. За это плата будет отдельная.
Ни один из вариантов, предложенных Гарпуном, не устраивал Кирилла. Дашка в поездки с мужем не ездила, как же быть? Впрочем, пару раз в год они отвозили сына на каникулы к матери Даши. Нашелся идеальный вариант: городок маленький, расположен далеко и в другой области, там «случайности» пусть и произойдут. Кирилл начал, было, давать советы Гарпуну, однако тот быстро поставил на место заказчика:
– Как сработать – это мои проблемы. Выполню все четыре условия.
И он уехал в родной город Даши и Марины. Кирилл ненавидел Игоря до такой степени, что забывал о существовании еще одной твари: собственной жены. Вспоминая о ней, терзаемый обидой и ревностью, он таскал ее за волосы, а потом занимался с ней сексом в самых извращенных формах, надеясь, что она оставит его и уйдет к Игорю, таким образом проблемы решатся, и он получит папку. Не очень вязалось с логикой? И все же логика в его действиях была, логика, вызванная отчаянием и страхом перед будущим. А она терпела. Кстати, где-то и Кирилл должен был иметь выход ненависти. Но близилось время расплаты и... долгожданного избавления не произошло. На зимние каникулы, которых с нетерпением ждал Кирилл, Никита заболел гриппом, к бабушке его не возили.
– Я подожду, – уговаривал себя Кирилл, – я терпеливый. Это верный ход.
Да, он просчитал все. Не учел только, что Гарпун окажется совершенной машиной убийства, не пощадит ни сына, ни мать Дашки, что сама Даша уцелеет, а он долго не будет знать о ее местонахождении, что папка не попадет в его руки, что вмешается еще одно лицо – Артур, которого Кирилл искренне любил. А план-то гениальный был.
Пауза, возникшая после исповеди, давила, потрясая откровением и грязью. Марина и Кирилл перебивали друг друга, сыпали упреки и вываливали всю дрянь, копившуюся годами. Боря аж вспотел, глубоко и шумно вздохнул:
– Ого... Ну, вы, братцы, и дали. Такое во сне не привидится.
– Господи, – подняла растерянные глаза Даша, – кому же верить теперь?
– Мне, – сказал Артур, обнимая ее за плечи. – Мне верить.
– Оставь! – резко отодвинулась она. – Ты тоже меня обманывал.
– Боря, – подал голос Иван, – звони и скажи, что мы закончили, могут ехать. Уж извините, Кирилл Львович, от тюрьмы и от сумы... знаете сами.
Звякнули наручники. Боря, разговаривая по мобильнику, вышел в коридор. Марина обводила отчаянно-потерянным взглядом присутствующих, остановилась на муже в наручниках. Кирилл как-то сразу сник, сгорбился, а она протянула плаксиво:
– Кирилл... Кирилл, что же теперь будет?
– Привыкай к новой жизни, – грубо ответил он. – Побаловала, и хватит. Это тебе будет лучшим наказанием.
Даша подскочила, глядя на Марину испепеляющим взглядом, бросила:
– Не он мразь, а ты.
– Даша, прости... – разрыдалась Марина. – Я не хотела... Я мерзкая... но я люблю тебя, Даша. Прости...
В комнату вошел Боря и с удовольствием сообщил:
– Все, Кирилл Львович, карета подана. Пройдемте.
– Кирилл! – закричала истошно Марина. – Кирилл, а как же я?.. Как я? А? Кирилл, я же не могу без тебя...
– Дешевка! – выкрикнула Дарья.
Кирилл лишь слегка задержался у выхода, даже не оглянулся, затем тяжело шагнул за порог, бросив в оправдание себе:
– У меня не было выхода... Прости, Даша.
Дашу трясло, в этом доме она больше не могла оставаться, претил воздух в комнате, она бросилась к выходу со всех ног, слыша за спиной:
– Даша!.. Даша!..
Вылетела на улицу... У подъезда толпились вооруженные люди, милицейская «карета»... Но ей-то что до этого? Сына и маму не вернуть. Кирилла под конвоем запихнули в машину, а злорадного торжества нет, лишь боль сдавливает грудь. А унижение? Ее обманывали долгие годы. Как с этим справиться? В голове сумбурные обрывки ругани Марины и Кирилла, их отвратительная исповедь, а по телу Даши течет липкий пот, словно ушатом помоев окатили или в сортир окунули. Гадко. Подальше отсюда! Куда-нибудь, но подальше...
– Поезжай за ней, – бросил Иван, садясь в машину к Артуру.
– А ты не поедешь с Кириллом? – тронулся с места тот.
– Боря доставит нашего друга куда надо. Езжай, а то упустим.
– Ну, ты и садист. Моральный. Я же говорил, без Дашки цирк устраивай. Она сейчас сама не своя. Погоди, все же заставлю сесть ее в машину...
– Не трогай. Дашке сейчас трудно, пусть немного одна побудет. Она мне нужна была для атмосферы плюс фактор неожиданности. Все равно бы узнала, ведь Даша у нас главный свидетель. Ничего, успокоится, на суде для нее не будет откровений. А здорово мы его раскололи? Я ведь и тебе не все сказал. Дело в том, что на кассетах – мизер, зацепиться в принципе не за что. А документы – сплошной блеф Игоря.
– Ничего не пойму! Ты же говорил совершенно определенно...
Читать бесплатно другие книги:
