Негр Артур Иванович Соболева Лариса

– Да мало ли что я говорил. На кассетах записи переговоров есть, но, Артур, это же сплошняком шпионский базар. Вещи своими именами не называются, какие-то недомолвки, намеки, шутки, понятные только тем, кто в курсе, есть записи попоек. И только одна-единственная запись спора Игоря и Кирилла, одна. А ее можно привязать к чему угодно, хоть к плохой погоде, я, конечно, грубо выражаюсь, но чтоб тебе было понятнее. Документы есть, все в сохранности, и опять «но». Понимаешь, голову даю на отсечение – они чистые. Нет, наверняка грязные, но, попробуй, докажи обратное.

– А взорванные поезда и самолеты?

– О! – хохотнул Иван. – Это уже мой блеф. Как-то Генпрокуратура крутила подобные дела, хвост притащился в наш город. К кому, как думаешь?

– К Кириллу?

– Разумеется. И ни фига у нас не вышло, как видишь, Кирилл вышел чистым из воды. Документация в порядке до такой степени, что Кирилл выглядел кристально-чистым бизнесменом, еще жалобу настрочил на нас. Так вот, эти же документы хранил Игорь, то есть финансовые отчеты и прочая бухгалтерия. Блефовал наш Игорек, блефовал. И тем самым уничтожил себя и семью. Документы он берег, потому что не доверял Кириллу, то есть, если бы Кирилл вздумал прижать его, а Игорь ему на стол копии – бац. При сверке в дурацком положении оказался бы Кирилл. Понял? Так многие делают, хранят все, что связано с деньгами и прошло через руки, особенно когда речь идет о таких крупных суммах. Я жутко переживал, рассказывая о взорванных поездах, потому что блефовал. Нет, Кирилл к этим поездам и взрывам имеет непосредственное отношение, но откуда я знал, что Игорь завязан на том же? И как еще мне было поймать Кирилла? Только так: документы, припрятанные Игорем, попали ко мне, колись, Кирилл Львович. Он и раскололся.

– Стало быть, Кирилла привлекут? А заодно и столичных воротил?

– Кто тебе сказал? Мы, конечно, попробуем его крутануть, но маловероятно, что он расквакается. Кирилл засунет язык в одно место и будет нем как рыба. За такие дела он и дня не проживет даже в тюрьме. Наймет крепкого адвоката...

– Нашего отца? – иронично усмехнулся Артур.

– Ну почему? В нашем городе много хороших адвокатов. Думаю, Кирилл воспользуется услугами юристов из Москвы, а уж те постараются вытащить его. Пока главное обвинение против него – соучастие в убийстве. Если бы Кирилла не захлестнули эмоции, он и здесь выкрутился бы, хотя вряд ли, я ведь тоже не лыком шит. Нашего друга нервная система подкачала, а истрепала нервишки ему жена Мариночка. Ее пусть благодарит.

– Так я не понял, как ты сообразил, если зацепиться было не за что?

– Да все та же кассета. Спор, конечно, ерундовый, однако я подумал: а зачем Игорь хранил ее? Явно с задней мыслью. Кассета находилась в папке, папка – у бабки, ее искал убийца. Ну, я больше не знаю, как тебе еще объяснить. И вдруг подыхающий Гарелин называет цифры, а ты говоришь, чей это номер телефона. Догадки превратились в уверенность. А тебе я выдавал поначалу домыслы за истину, ну, сие есть уже мой дар небес, не все же тебе талантами блистать. Видишь, как все просто.

– Выходит, сын и мать Дашки погибли...

– ...из-за глупости Игоря, – закончил Иван. – А проще – из-за ничего, из-за пустого базара. Представляешь? Два мужика не поделили бабу, один шантажировал другого, блефуя, как последний шулер, второй наделал в штаны, боясь высшего начальства, и устранил его. Вот и вся подоплека. Тьфу, противно. А следствие предстоит долгое... Слушай, уже темно, пора Дашку в машину сажать.

Она шла скорым шагом, не разбирая дороги, сворачивая и сворачивая в переулки, где поменьше народу. По щекам рекой текли слезы, в сознании не вмещалось услышанное, от этого можно вообще свихнуться. Артур догнал ее:

– Даша, иди в машину...

– Оставь меня! – закричала она. – И ты! Ты знал! Все знали, одна я как дура... как полная дура...

– А что ты хочешь? – завелся и Артур. – Чтобы я стал сексотить? Как бы ты воспринимала меня после этого?

– Да мне нужен был всего лишь маленький толчок, повод. Я же из жалости его не бросала, мучилась, но не уходила. Он же в ногах у меня валялся... Если б кто-нибудь из вас... Никита и мама были бы живы, ты понимаешь?

– Даша, – попытался схватить ее за локоть Артур, – ты сейчас перевозбуждена, тебе надо отойти от всего... Что сделано, то сделано, назад ничего не вернуть, пойми. Завтра ты по-другому будешь воспринимать...

– Не трогай меня! – выкрикнула она, вырывая локоть.

– Ну, ты! Тебе девушка чего сказала?

Их окружили четверо парней. Черт, а Иванушка заблудился в переулках.

– Гля, черномазый попался, – обрадованно воскликнул самый хлипкий.

– Ребята, ребята... – залепетала Даша, утирая слезы.

– Отойди, девушка, мы ща разберемся с чернилой, – наступал, видимо, главарь. – Ты чего к нашим девушкам пристаешь, чернило?

– Ребята, это мой муж, – влезла между ними Даша.

– Муж? – хихикнул первый. – Это чернило?!! Тогда ты сука.

К счастью, завизжали тормоза – подъехал Иван, поспешил на помощь:

– Эй, братва, в чем дело?

– Ну, ты, пацан, вали отсюдова, в натуре, – блатным тоном сказал третий.

– Ты как меня назвал, чмо? – поставил руки в бока Иван, запрокинув слегка назад голову, чем выказывал свое пренебрежение. – Какой я тебе пацан, неуч?

Раздался свист. Хлипкий схватил Дашу сзади за локти и держал. Остальные накинулись на Ивана и Артура. Началась самая банальная уличная драка без правил.

Два брата с небывалым удовольствием били парней, однако получали и сами. Даша попыталась кричать, но хлипкий зажал ей ладонью рот. Она укусила его, а потом изо всех сил ударила каблуком по голени, тот взвыл громче сирены. А Даша ринулась в самую гущу драки и моментально получила удар неизвестно от кого, упала на тротуар. Артур рассвирепел по-настоящему, с Иваном они уложили парней (вот где пригодились знания борьбы), а Ваня вынул пистолет и прорычал больше для вида, наводя оружие на каждого по очереди:

– Кому первому пулю всадить в лоб? А? Кому? Ща стрелять буду!

Парни не стали дожидаться выстрелов, подскочили и дружно понеслись по улице, топоча по тротуару, как большой табун лошадей. Хлипкий хромал и подвывал от боли, но бежал, не отставая от хулиганов. Артур помог подняться Даше:

– Целая? Почему ты всегда лезешь, дуреха, куда не надо? Куда попали?

– В глаз! – огрызнулась она. – Может, ты и врезал, откуда мне знать?

В машине включили свет, Иван присвистнул:

– Дашка, дней десять на улицу не покажешься. Завтра затмишь солнце фонариком. Ух, ты, око заплыло, одна щелочка. Как быстро...

– Ей не привыкать, она уже была Нельсоном, – сказал Артур, потряхивая кистью руки. – Черт, руку разбил об чьи-то зубы. Ну, мы дураки... взрослые люди... с пацанами... Дураки!

Они переглянулись и вдруг, ни с того ни с сего, втроем и хором, совершенно неожиданно принялись хохотать. Что у них там внутри переломилось – неизвестно, но определенно что-то переломилось.

Да им эти ребята необходимы были! Хохотали без удержу, долго, до слез.

Вот когда оцениваешь жизнь и все, что с нею связано, радуешься мелочам вроде безоблачного утра, чирикающего воробья и прочей ерунде, к которой привыкаешь, считая повседневностью, и в дни обычные просто не замечаешь. Сбросив груз с плеч, Артур чувствовал себя вполне счастливым, мчался по городу, только и задерживаясь взглядом на мелочах, ранее не существовавших для него. Дашка вновь не отходит от зеркала, любуясь синяком и делая примочки, а ругается... особенно, если слышит кличку «Нельсон». Впрочем, результат позавчерашней драки очевиден: получили разрядку, выплеснули негативные эмоции. А сегодня Артур подскочил как от укуса: работа! Дашка провожала его уныло, одной ей не хотелось оставаться. Он поставил ее на стул и скомандовал:

– Разбирай антресоль, там ты много чего найдешь для себя. Говорят, женщинам это помогает.

Выдернув из сложенных пакетов один, Даша развернула. Женская сумка из... похоже на крокодиловую кожу. Развернула второй – платье.

– Чьи это вещи? – спросила она подозрительно.

– Твои.

– Но у меня никогда не было этих вещей.

– Твои, честно. Я привозил их из поездок тебе, но неловко было дарить, поэтому складывал.

Даша спрыгнула со стула, обняла Артура:

– Ты такой... Ты очень... я просто...

– Ясно, слов нет, – улыбнулся в ответ он. – Ууу... мы что ж, рыдать собираемся? А вообще-то плачь, Дашка, это полезно. Ты тут плачь, меряй, а я поехал.

Влетел он вихрем в клинику, помчался вверх по лестнице, перемахивая через три ступеньки. Внизу дежурная странно смотрела... Артур взглянул на часы – не опоздал.

– Доброе утро, Ольга, здравствуй, Женя...

Евгения... мда. Обижена, смотреть в его сторону не желает. А что за страдание нарисовано на личике Оленьки? Но Артур поспешил направить стопы к Старперу. Догнала Ольга:

– Артур Иванович, подождите... Вы еще не знаете?

– Что? Опять кто-то умер?

– Вас... уволили. За прогулы.

Мать честная! Да ведь он должен был явиться на работу три дня назад! Уволен как злостный прогульщик, нарушитель трудовой дисциплины. Ну и ну!

– Это все Женька, – выдала подружку Ольга, плача. – Влила в уши Старперу...

– Оленька, – прервал ее он, улыбнувшись, – не надо слез. Все, что ни делается, – к лучшему, уж поверьте.

– Куда вы?

– К Старперу.

Вторично назвал Георгия Денисовича по кличке, от этого стало почему-то весело. Когда он вошел в кабинет, главный говорил по телефону. Увидев Артура, Георгий Денисович несколько стушевался, положил трубку и нервно смахнул со стола листы бумаги в ящик – как обычно. Он приготовился к скандалу, потому взял слово первый после неприветливого приветствия:

– Вы нарушили дисциплину. Какой пример вы подаете остальным работникам? Это теперь каждый может не явиться на работу, прогулять. У нас полетел график... Вы меня вынудили принять меры...

И осекся. Артур улыбался, будто видел пред собой папу родного, что показалось Старперу неуместным. Он нахмурился:

– Почему вы улыбаетесь?

– Я пришел поблагодарить вас и проститься.

У Старпера вытянулось лицо: а где же извинения, просьбы не увольнять? В принципе, он не прочь восстановить Артура, хотел лишь немного его проучить.

– Понимаешь, Артур... Я ценю твой талант, но так же нельзя. Это вынужденная мера, воспитательная...

– Понимаю. Я не в обиде.

– Придешь через месяц, возьму тебя обратно.

– Через месяц я буду далеко, а вот годика через два, возможно, приду проситься.

– Ты уезжаешь? – расстроился Старпер. – Куда?

– Далеко, Георгий Денисович, далеко, хотя... шарик наш не такой уж большой, как поглядишь.

– А диссертация? – осталась последняя надежда у Старпера.

– Защищу обязательно, но, наверное, чуть позже.

Простились мирно, это правильно, не стоит становиться в стойку революционера, пыхтеть от злобы и биться тупым лбом о стену. В жизни без того всего много. Так он думал, спеша домой к Даше.

Даша надела роскошное платье нежно-розового цвета, ткань ворсистая, но тонкая, по всему изделию пришиты мелкие искусственные жемчужины. Наряд, конечно, не для улицы и вообще слишком вычурный, но в нем можно спокойно отправиться в ЗАГС, если немного ушить. Рассматривая себя в зеркале со всех сторон, Даша потянулась к магнитофону, нажала на клавишу.

Ритмичная музыка ударила по мозгам. Нет, сейчас не тот настрой, что-нибудь понежнее бы... Даша перебирала кассеты, некоторые вставляла в шахту, слушала секунды, брала следующую. Так случайно наткнулась за контейнером с компакт-дисками на кассету с собственным голосом. Сначала она в недоумении присела, затем отмотала на начало. Слушала и слушала сеанс гипноза, стараясь отыскать в памяти хоть след от того, что наговорила. И не заметила вернувшегося Артура. Он подошел к магнитофону, выключил, через паузу спросил:

– Давно слушаешь? (Она кивнула.) Вот дурак, не выбросил.

– Артур, скажи, это все? Лучше сейчас скажи: это все, что мне предстояло узнать? Я хочу, чтоб сегодня был последний день, когда я узнаю еще что-то.

– Все, Дашенька, все, клянусь, – Артур присел рядом, привлек ее к себе. – Ты вспомнила?

– Нет. Только вертикаль... Как странно, в самые страшные моменты после... всего, вижу, как поворачивается земля набок. Так страшно становится... не знаешь, как на вертикальной стене удержаться. Вон это откуда. Почему она открыла чужим дверь?

– Кто?

– Мама. Ночью открыла чужим... Странно.

– Не знаю. Гарелин мертв, а Цинцаль... парень немного сдвинулся, по последним данным Вани. Мы вряд ли узнаем.

– Откуда берутся Гарелины?

– Я ведь не психиатр, Даша, и не социолог.

– А я где-то читала, что рождаются люди с лишней хромосомой. Эта лишняя хромосома как раз и является причиной супержестокости у человека. Получается, убийцами рождаются? А как быть с Кириллом? С Игорем? Они ведь тоже убийцы, косвенные. Да и Марину туда можно отнести. Значит, убийцами все-таки становятся?

– Даша, постарайся сейчас об этом не думать. А меня уволили.

– Как?!! – Даша отстранилась с ужасом. – И ты так спокоен?!!

– А что, головой о стену биться?

– Но почему ты улыбаешься? Это, по-моему, не весело.

– Мне на это плевать. Я ведь давно собирался уехать, почти год со мной ведут переговоры. А когда тебя привез из Тмутаракани, почти сразу дал согласие, сказал, что приеду с женой.

– Угу, не все иссякли новости. Постой, постой... еще тогда? А если бы я не согласилась выйти за тебя замуж? Решил за меня еще тогда!

– Я бы заставил. И потом, решать – это мужское дело.

– И куда же мы поедем, деспот?

– В Индию.

– Куда-куда?! – Ей идея с Индией не понравилась.

– В Индию. У меня на практике был один индус. Его отец владеет клиникой с прекрасным оборудованием. Зная мою страсть к экспериментам и исследованиям, мне обещают предоставить условия и для научной работы. Ты вдумайся: Гималаи, роскошные храмы, апельсины растут на улицах, слоны и бегемоты...

– Бегемоты в Африке, уж тебе-то не знать... В Индию! Черт знает что! Там жара дикая, кобры в дома заползают, холера и чума каждый год... А я что там буду делать?

– Родишь парочку мулатиков с серыми, как у тебя, глазами. Не мулатиков, так креолов, я, честно говоря, не разбираюсь в расовых смесях. Это хорошее занятие для женщины. Еще ты будешь писать... письма, роман напиши про нас.

– Да кому это интересно? Роман! Нет, меня только сумасшедшей можно назвать: добровольно иду в рабство. Может, мне передумать и сбежать от тебя?

– Я тебе передумаю!

– Но я не хочу в Индию. Надолго?

– На два года. Пока на два, а там посмотрим. Даша, не шуми. Будет так, как я сказал. Помнишь, ты говорила, что жила чужую жизнь? Она не удалась, потому что была чужая. Живи теперь свою, а в ней придется заново учиться, многое осваивать, переосмысливать, а главное – перечеркнуть прошлое. И ты должна делать это сама, я могу лишь помочь.

– Я постараюсь, – вздохнула Даша, но тут же всплеснула руками: – Надо же, в Индию! К кобрам и крокодилам!

У моих приятелей сын с удивительно темной кожей, жесткими черными волосами и огромными черными глазами, он полная противоположность родителям. Однако в лице его легко обнаруживаются черты и матери и отца. Когда припекает солнце, он становится похож на мулата, да и клички у юноши – Цыган и Мулат.

Родители, конечно, в недоумении: откуда он такой? Я прочла им рассказы о Ганнибале и высказала в шутливой форме предположение – а вдруг их сын потомок того самого Ганнибала и... к примеру, Асечки Ивановны? Или его далекий предок – Алешка, тот самый Алешка, которого Уткин привез в подарок царю Петру вместе с Ибрагимом, именуемым позже Абрамом Ганнибалом. Два брата, но один известен, оставил после себя память, а мы его знаем еще и как прадеда великого русского поэта Пушкина. Второй затерялся на просторах России, но он же был.

– Все может быть, – сказала мама.

– Жаль, мы не знаем родственников до седьмого колена, – вздохнул папа.

Эх, если бы знать!..

Если бы знать...

Почему не в ресторане? Шумно потому что, да и Артур с Дашей не хотели всяких там пышностей с танцами и громким оркестром, решили устроить скромный ужин дома. Но родители возразили: а друзья? Даша все равно отказалась от ресторана. Родители предложили отметить бракосочетание у них в кругу родственников и близких друзей, если молодожены не желают праздновать такое прекрасное событие. Подготовку мама взяла на себя. Таким образом, народу все равно собралось человек двадцать с небольшим, а площадь у родителей позволяла принять такое количество гостей и не ущемлять каждого теснотой. Заодно это был и прощальный вечер, вскоре Артур и Даша уезжали. Бедная Дуська рвала и метала, захлебывалась от злости лаем, Катя закрыла ее в своей комнате, а собака настойчиво скреблась в дверь. Едва сели за стол...

– Даша, тебя к телефону, – сообщила из прихожей Алла Константиновна, она была необыкновенно счастлива и даже помолодела.

– Меня?! – немало удивилась Даша, проходя в прихожую. – Слушаю.

– Даша, я поздравляю тебя... Марина! Опять! И здесь отыскала! Уж сегодня слышать контральто бывшей подруги нет никакой охоты. Марина звонила каждый день то трезвая, то пьяная и всякий раз слезно просила прощения. Прикрыв дверь в гостиную, Даша заговорила тихо:

– Прошу тебя, не звони больше. Это невыносимо.

– Даша, мне так плохо... так плохо... Никого рядом, я одна...

– У тебя есть двое детей, – зло сказала Даша. – Занимайся ими, а меня оставь наконец в покое!

– Дашка, если бы ты знала... Прости меня, Даша...

– Хорошо, прощаю, коль ты хочешь это услышать. А теперь сделай так, чтобы я о тебе навсегда забыла.

Она положила трубку, в которой о чем-то еще умоляла Марина. Сзади ее обнял Артур, Даша вздрогнула, так как не услышала, когда он проник в прихожую и подошел к ней.

– Жена, ты сердита?

– Конечно. Опять Марина звонила. Она меня доконает.

– В Индии Марина нас не достанет. Дашка, плюнь на нее, повернись...

Она обняла его за шею, приподнялась на цыпочки... Неожиданно выскочила Дуська и со свирепым рычанием бросилась к ним. Даша взвизгнула, поджала одну ногу, Артуру пришлось подхватить ее на руки. Узнав своих по запаху, Дуська засеменила на кухню, грозно рыча. Артур спросил:

– Дашка, что ты так реагируешь на Дуську? Она же для виду...

– Я поняла!.. – потрясенно произнесла Даша.

– Что? Что ты поняла?

– Дружок... Артур, я внимательно прослушала запись, сделанную во время сеанса гипноза, там нет ни слова о Дружке... Понимаешь, впечатления свои я рассказываю подробно, а о Дружке... Боже мой... это просто... невероятно...

– Ну и что? – Артур тряхнул ее, не опуская на пол, мол, очнись.

– Он не лаял. А он злой пес. На чужих он должен был лаять. Понимаешь? И мама открыла ночью дверь не чужому... Артур...

– Ты хочешь сказать... Роман? Твой брат?

– Не знаю... Предположение настолько чудовищно... не знаю.

– Хочешь, съездим туда? У нас в запасе время есть, узна...

Даша прикрыла ладонью губы Артура, медленно покачала головой:

– Не хочу. Я боюсь узнать правду. Лучше не знать.

Распахнулись двери гостиной. Иван и отец скорчили недовольные мины.

– Ну, кто так делает? – канючил Иван. – Ну что это за свадьба? Мы там, а они здесь... целуются без свидетелей.

– Марш к народу! – приказал отец.

Артур внес Дашку в гостиную, где за длинным столом галдели гости, встретив их традиционным «горько»!

Целуясь с Артуром, она думала: «Ромка? Не может быть. Он не мог впустить в дом Гарелина. А если его заставили? Почему тогда его тоже не убили? А кто сказал Гарелину, где стоит моя кровать в больнице?.. Нет! Этого не может... а вдруг все-таки... Все, все, все, хватит об этом. Лучше не думать».

Даша села за стол, счастливо улыбаясь, а в голове звучало: лучше не знать, лучше не знать...