Огненная цепь Гудкайнд Терри

Глава 27 (MagG)

Никки не могла, просто больше не могла. Чтобы выжить, ей необходимо было сделать вдох. Удушье вызывало боль и окутывало ее саваном паники, мешающим думать. Необходимость дышать и невозможность сделать это с каждой секундой становилась все ужаснее.

Она не знала, что делать.

Она вспоминала, как не мог дышать раненый Ричард. Она помнила, как его кожа сначала стала пепельного цвета, а потом начала синеть. Она помнила свой страх, когда видела, как он задыхается. Теперь то же самое происходит с ней.

Кронос улыбался. Такой злобной и устрашающей улыбки она еще никогда не видела. Но это было уже неважно.

— Неплохо для колдуньи — суметь убить волшебника. Вот только ты добилась этого обманом, поэтому, в конце концов, не такое уж это большое достижение. Всего лишь хитрость и ничего больше.

Он не знает… Никки поняла, что он все еще не знает кем… чем она была. Не догадывается, что она не простая колдунья.

Но чтобы быть хоть кем-нибудь, ей нужно дышать.

Ее поле зрения сжалось в черный тоннель, на другом конце которого она видела искаженное гневом лицо Кроноса. Изо всех сил она пыталась вдохнуть. Ей начинало казаться, что ее тело забыло, как это делается.

Недостаток воздуха вызывал пульсирующую боль в ребрах. Этого она не ожидала. Несмотря на все усилия, живительный воздух просто не мог проникнуть в ее легкие. Она предполагала, что кто бы ни нанес ей этот удар, он серьезно повредил ей спину, так что она никогда больше не сможет вдохнуть.

И вдруг Кронос сжал зубами ее грудь, впиваясь в нее магическим шипом, движимый порочным желанием получить удовлетворение, причиняя мучительную боль.

Внезапный удар острой боли заставил ее втянуть в себя воздух раньше, чем она поняла, что совершила.

Казалось, горячий животворный воздух затопил ее легкие. Бессознательно она с помощью Хань вызвала колющую боль.

Кронос вскрикнул и отшатнулся, схватившись за руку, которой касался ее тела. Кровь стекала по его запястью и впитывалась в рукав балахона.

Никки могла бы ранить его, заставить освободить себя, но она все еще была слишком дезориентирована, чтобы собрать силу, необходимую чтоб пробить магические щиты волшебника. Она, задыхаясь жадно глотала воздух, несмотря на то, что каждый вдох причинял боль. Но удушье причинило бы боль гораздо более сильную.

— Ты, грязная сука, — завопил он. — Как ты посмела использовать против меня свою силу! И ты еще надеешься, что я приму такой подарок. Ну ничего, скоро ты узнаешь, где твое место.

Его лицо покраснело от гнева. Тоненькой ниточкой своего Хань Никки чувствовала мощные щиты, которыми окружил себя этот человек. Однако несмотря на это, она все же смогла сжечь его пальцы. Он прижимал к груди дрожащую руку. Она прекрасно понимала, что он намерен мстить, и это будет долгое и страшное возмездие.

Он кричал на нее, проклинал и обзывал, рассказывая, что он намерен сделать и какая ее ожидает судьба, когда он с ней покончит. Наблюдавшие за ними солдаты широко улыбались, выслушивая его планы.

Он считал, что она была обычной колдуньей и ему не составит большого труда справиться с ее даром. Он не знал, что она была больше чем колдунья — она была Сестрой Тьмы. Но даже если бы Кронос знал это, он, возможно до конца не понимал, как и многие другие, все ужасное значение этого звания. Сестра Тьмы владела не только своим собственным даром, но и силой волшебника. Эта сила переходила к ней в момент, когда ее жертва пересекала завесу мира мертвых.

И будто объединенного дара колдуньи и волшебника было недостаточно, в эту мощную смесь в момент смерти вплеталась Магия Ущерба. Пока умирающий волшебник находился на грани жизни и смерти, его собственный Хань действовал как канал, по которому сущность Магии Ущерба скользила через завесу.

Людей, способных управлять Магией Ущерба было совсем немного: Ричард, обладающий ею от рождения и несколько обученных Сестер Тьмы. Все Сестры Тьмы были сейчас пленницами Джеганя, за исключением Никки и трех бывших наставниц Ричарда из Дворца Пророков, а также возглавлявшей их Сестры Улиции.

Кронос погрозил Никки кулаком.

— Жители Алтур-Ранга — предатели! Они осквернили святое место! Отворачиваясь от путей Ордена, они отворачиваются от самого Создателя. С нашей помощью Создатель свершит свою месть и поразит грешников. Мы очистим Алтур-Ранг не только от их плоти и костей, но и от их неправедных идей. Имперский Орден снова будет управлять Алтур-Рангом, а Джегань Справедливый будет оттуда управлять миром во славу Создателя.

Никки чуть не расхохоталась. Кронос понятия не имел, что говорит с той, которая первой начала называть Джеганя Справедливым. Она тогда сказала императору, что такая демонстрация его правосудия привлечет к нему большее количество людей без необходимости завоевывать их силой. Он желал бороться со всеми, но только она смогла заставить его увидеть в таких действиях свою выгоду; ведь в результате люди добровольно принимали его сторону. Она не раз повторяла Джеганю, что имя, которое она дала ему, привлечет к нему людей.

И оказалась права. Даже слишком права. Многие принимали намерения за факты. Имени, которое она дала Джеганю, теперь верили очень многие, даже те, кто почти ничего не знал ни о нем, ни об Ордене. Ее поражало, как легко красивым словом (независимо от того, соответствует оно правде или нет) убедить огромное количество людей в том, чему они по вашему мнению должных верить. Она предполагала, это потому, что для многих проще позволить кому-то думать вместо них.

Гневная тирада Кроноса дала ей время, чтобы прийти в себя. Сила вернулась и Никки не стала терять время впустую.

Она вытянула руку, направив на него кулак. Она пустила силу по всей длине руки, фокусируя в точке прямо перед собой. Собственно, в этом не было необходимости, она решила сделать все именно так просто для того, чтобы Кронос видел ее откровенную угрозу.

Уверенный в своих способностях и магических щитах, он пришел в ярость от этого враждебного жеста.

— Как смеешь ты угрожать…

Она выпустила заряд Магии Приращения и Магии Ущерба, сплетенные в единый ужасающий узел. Он прорвал щиты волшебника как молния бумагу, и прямо посередине его груди образовалось отверстие размером с дыню.

Глаза Кроноса расширились. Его рот открылся в немом крике, пока разум еще осознавал, что происходит непоправимое.

Через отверстие в его теле Никки видела небо. А потом сила удара швырнула в пустоту остатки его внутренностей, и смертельно раненное тело Кроноса повалилось назад.

Он не знал, что его сила была несравнима с той, которой владела она. Его щиты состояли только из Магии Приращения и были бесполезны против Магии Ущерба.

Окружившие ее солдаты мгновенно похватали оружие. Мощные руки тянули тетивы к щекам. Поднятые копья с железными наконечниками были обращены на нее, так же как и мечи, топоры, пики.

Без промедления Никки вызвала противоположную магию в виде уничтожающего пламени, которое в смертельной ярости смело офицерские палатки и волной накрыло стоящих на пригорке людей. Разрушительная волна начала распространяться кругами, набирая скорость, отделяя плоть от костей в убивающей жаре. Земля не просто была залита кровью — это было кровавое наводнение.

Температура, сосредоточенная в эпицентре взрыве была такой, что огонь охватил соседние деревья. Одежда солдат, бежавших на подмогу с оружием в руках тоже загорелась, как и плоть солдат, находившихся поблизости. Стоявшие ближе всех были разорваны грозным магическим ударом. С увеличением расстояния сила заклинания снижалась, всего лишь разбрасывая солдат, находящихся дальше всех от источника удара.

Такое чрезмерное усилие забирало много сил, а потому было опасным, но результат стоил таких усилий. Ситуация в корне изменилась — вместо высокомерных скотов, насмехающихся над плененной женщиной долину наполнило неуправляемое паникующее стадо.

Чтобы не потерять инициативу она сосредоточила высокую температуру на деревьях, растущих на высоком берегу ручья за лагерем. Этот метод давал большую отдачу при небольшом количестве затраченных сил. Жидкость, содержащаяся в стволах деревьев немедленно закипала и массивные стволы с грохотом взрывались, разбрасывая тяжелые куски дерева в толпу солдат, поражая их десятками.

Никки стремительно призвала жидкий огонь и наслала этот ад на хаос, царящий в долине, сжигая людей, их лошадей и их пожитки в ревущей ярости магического огня. Крики людей и животных слились в один непрекращающийся ужасный вопль. Воздух был наполнен масляным дымом и запахом горящей плоти.

Наконец они перестали нападать. Используя передышку, Никки изо всех сил попыталась подняться с пропитанной кровью земли. Она поскользнулась в луже крови. Са`дин подбежал к ней сквозь густой туман и подталкивал головой, помогая обрести равновесие. Она обняла его за шею, радуясь, что ее магия не повредила ему, и конь уцелел.

Наконец ей удалось схватиться за поводья и хрипя от усилия она втянула себя на лошадь, прежде чем солдаты успели выстрелить, ударить ее копьем или мечом. Она пришпорила Са`дина, а поскольку солдаты снова начали наступать, Никки продолжала непрерывно бросать в толпу ревущие огненные шары. Ослепленные горящие люди вопили, вертелись, натыкались на своих товарищей или палатки, распространяя смертельный пожар.

Внезапно из дыма галопом выехал человек на огромном боевом коне. С боевым кличем он поднял свой меч. Прежде чем Никки успела сделать хоть что-нибудь, Са`дин с гневным ржанием укусил огромного коня за ухо. Раненая лошадь закричала от ужаса и боли, крутясь и взбрыкивая. Солдат свалился прямо в горящие тела.

Никки накинула сеть магической силы на солдат, прорывающихся в ее сторону. Это заняло всего мгновение, но было достаточно, чтобы остановить их сердца. Они резко остановились, держась за грудь. В каком-то смысле удушье и смерть товарищей по непонятной причине были более пугающими, чем их гибель от более понятных причин. С точки зрения Никки это было более эффективно, потому что не требовало столь большой затраты сил, как магический огонь или молния. Так много солдат окружало и атаковало ее, что она нуждалась во всей своей силе, если надеялась уйти живой из этого лагеря.

Если солдаты, находящиеся рядом, видели, что происходит, в отдаленных частях лагеря никто толком ничего не понимал, кроме того, что происходит что-то непонятное. Однако, будучи хорошо обученными воинами, они насторожились.

Со всех сторон понеслись стрелы. Полетели копья. Одна из стрел застряла в волосах Никки, другая ударила в плечо, поцарапав его. Никки ударила Са`дина пятками по ребрам и прижалась к его шее. Она изумлялась той силе, с какой конь прыгал. Он бесстрашно перескакивал прямо через ряды атакующих солдат. Копыта жеребца с отвратительным звуком ударили одного из них по черепу так, что солдат перевернувшись отлетел в сторону, пока Са`дин перескакивал через горящие палатки. Воздух был наполнен ужасными криками. Пока они мчались через лагерь, Никки пользовалась каждой возможностью, чтобы снова и снова наносить смерть и разрушения.

Но с возвышенности позади нее начинал подниматься злобный рев тысяч и тысяч мужчин, расположившихся в долине. Сила и свирепость этого крика пугала.

Никки отчетливо вспомнила предупреждение Ричарда, что достаточно одного удачного выстрела, одной стрелы. Тут были тысячи стрел, и Никки силой магии ограждала себя и коня от опасности.

Пока Са`дин нес ее сквозь солдат, лошадей, палатки и фургоны, Никки убрала свою защиту и вновь превратила свою силу в орудие убийства, словно косой срезая все живое попавшее в зону ее действия. Острое и плотное воздушное лезвие резало бегущих ей наперерез солдат. Ее конь то бежал ровно, то прыгал, то огибал препятствия, от этого смертельное воздушное лезвие одних солдат обезглавливало, другим отрезало только ноги. Дико кричали лошади — их ноги тоже были перерезаны и они падали на землю. Им вторили раненые люди, кричащие от ужаса и боли. Но среди воплей страдания и боли опять начинали раздаваться нарастающие гневные крики.

Во время бешеной скачки через лагерь, Никки заметила группу солдат, которые поспешно усаживались на лошадей и разбирали пики и копья. Она пожалела, что не может уничтожить оружие, но была вынуждена сосредоточиться на том, чтобы самой удержаться в седле, поскольку Са`дин не обращал никакого внимания на препятствия, встречавшиеся на его пути, включая случайные фургоны. Казалось, конь решил как можно быстрее вывезти ее из опасного места, так как группа солдат конных и пеших бросились за ними в погоню.

Миновав последние палатки, Никки оглянулась через плечо. Было очень шумно. Вверх тянулись языки пламени. В нескольких местах к небу тянулись столбы черного маслянистого дыма. Она понятия не имела, скольких врагов она уничтожила, но ее преследовали несколько тысяч солдат. Во время этого сумасшедшего галопа она чувствовала, что ее спина пострадала довольно серьезно.

Во всяком случае, Кроноса она уничтожила. Они пытались обмануть ее, но эта хитрость стоила им второго волшебника. О его присутствии не знал никто и это могло доставить страшные неприятности защитникам Алтур-Ранга. В этом случае удача оказалась на их стороне.

Если только волшебников не было трое.

Глава 28 (MagG)

С вершины холма уже можно было разглядеть раскинувшийся в отдалении город, и вид этот был прекрасен. Однако быстрый взгляд через плечо показал Никки, что гремящая копытами конница уже просто наступает ей на пятки. Она могла четко разглядеть поднятые копья и пики, приготовленные для нападения топоры и мечи. Сверкающее в свете солнца оружие напоминало иглы огромного дикобраза… стальные иглы. Облако пыли, поднятое нападающими почти закрывало темнеющее на востоке небо. Кровожадные боевые кличи внушали ужас.

И это была лишь только конница. А вслед за ней потоком движется еще и пехота.

Бьющее в глаза солнце не давало Никки разглядеть, что происходит в городе. Но пока все шло как должно. Она сама хотела, чтобы люди как можно дольше оставались незамеченными. Это утешало, а пока она оставалась один на один с преследующими ее, словно стая разъяренных шершней, врагами.

Она объяснила Виктору и Ицхаку каким путем собирается возвращаться обратно, чтобы они могли сосредоточить основные силы защитников на этом направлении. Она надеялась, что они успели приготовиться, ведь у них было так мало времени. Но все же время у них было.

Приближаясь к городу Никки, наконец, изловчилась и просунула правую руку в рукав платья, затем дотянулась до другого рукава и продела в него левую. Удерживая поводья одной рукой и склоняясь к конской шее, она в конце концов справилась с застежками платья, улыбаясь этой маленькой победе.

Показались первые небольшие дома городской окраины. Хотя были более короткие пути, чтобы попасть в город, Никки продолжала спускаться с холма по главной дороге. Проходя через городские ворота, эта дорога превращалась в широкий бульвар, пересекавший город с востока на запад — главную улицу города. По мере приближения городские здания становились выше, дорога стала прямее, вдоль нее высились ряды деревьев. Она заметила, что на стволах, там, где кора деревьев треснула, сохранились шкурки, сброшенные цикадами. Это снова вызвало мимолетное воспоминание о той ночи в убежище, о теплой руке Ричарда.

Са`дин взмок и покрылся пеной. Она понимала, что конь, должно быть, очень устал, но все же он упорно продолжал двигаться не сбавляя скорости. Никки немного придержала коня, чтобы подпустить погоню чуть ближе. Она хотела, чтобы они думали, будто почти догнали ее. Ведь хищник, догнавший добычу, обычно не замечает ничего вокруг. А у этих солдат инстинкт преследования был столь же силен, как у настоящих волков. Никки хотела, чтобы они отбросили всякую осторожность в погоне за ней. Она даже немного наклонялась в седле, делая вид, что ранена и в любой момент готова упасть.

Она скакала прямо посередине дороги, поднимая за собой шлейф пыли, и уже начала узнавать некоторые постройки. Она узнавала некоторые окна. Справа она увидела знакомый деревянный дом, выкрашенный масляной краской и рядом с ним дом с красными ставнями. Вниз, вдоль ряда плотно стоящих строений, убегала тенистая дорожка. Насколько она знала, там располагалась прачечная, а на веревках еще сохло белье. Среди рядов развешанного белья Никки заметила притаившихся мужчин. Все они стояли пригнувшись. Она поняла, что почти добралась.

Впереди показались три старых кирпичных здания. В последнем угасающем свете она почти не узнала их. Поперек дороги лежали шипы, для маскировки покрытые слоем грязи. Стремительно проскочив мимо, за углом она обнаружила нескольких мужчин, готовых натянуть преграду как только она проедет.

— Ждите пока они пройдут подальше! — окликнула она мужчин, сидящих в засаде, достаточно громко, чтобы они смогли ее услышать, но не настолько, чтобы ее могли услышать преследователи.

Она увидела, как один из защитников кивнул ей, и надеялась, что они поняли. Если преграду натянуть слишком рано, можно остановить лишь тех, кто идет впереди, дав возможность следующим перегруппироваться и избежать ранений. В этом случае защитники города теряют шанс разбить конницу. Никки же было нужно, чтобы мужчины в засаде проявили себя когда большая часть конницы уйдет вперед.

Взглянув через плечо, Никки увидела огромных солдат с оружием наизготовку, которые с грохотом подъезжали к кирпичным зданиям. Большая их часть уже миновала заднюю часть здания, когда внезапно на пути появилась преграда в виде острых железных шипов. Задние лошади, не успев остановиться, яростно врезались в животных, идущих впереди.

Одни всадники с криками падали на землю, другие, кувыркаясь летели через головы своих коней.

Из окон дождем посыпались стрелы, пока поднявшиеся на ноги солдаты пытались остановить хвост конницы, все еще двигавшейся вперед. Всадники, замыкавшие колонну отчаянно старались замедлить движение, но стрелы поражали их снова и снова, летящие со всех сторон и неумолимо настигающие свою цель — и людей и лошадей. Многие солдаты поднимали руки чтобы защититься, но только тогда осознавали, что слишком торопились броситься в погоню, и не захватили свои щиты.

Пока последние из всадников еще продолжали врезаться в образовавшийся затор, Никки двинулась от развилки по дороге вправо. Всадники преследовали ее по пятам, заняв всю широкую улицу.

— Подождите, пока пройдет половина! — прокричала она, промчавшись мимо мужчин, скрывавшихся за высокой каменной стеной.

Снова столкновение, ужасные, полные боли и ужаса, крики животных, неожиданно остановленных в момент неистовой скачки. Солдаты яростно крича вылетали из седел. Мужчины с копьями наперевес вырвались из-за угла дома и понеслись вперед, поражая врагов прежде, чем им удалось подняться на ноги и приготовиться к борьбе. Защитники города подхватывали валяющиеся на земле топоры, мечи, цепы, используя против имперцев их же оружие.

Часть дважды одураченной конницы не имела намерения оказаться одураченной снова и отделившись от главной колонны свернула в переулок налево. Другая часть повернула в узкую улочку направо.

Не успели всадники, следующие за ней, пройти и нескольких шагов и у них не оставалось ни малейшего шанса прервать свое движение, когда Никки миновала третий барьер острых шипов. Снова началось столпотворение. Позади нее лошади врезались в острые шипы. Переулки наполнились ужасными криками животных, застрявших на железных шипах, они полностью заблокировали проход для тех, кто двигался следом. Кричали всадники, которых жестоко добивали защитники города. Одновременно группа, свернувшая вправо, очутилась в такой же железной западне. Враг застрял в узких улицах среди кирпичных зданий, словно в непроходимом горном ущелье.

Результаты такого столкновения были ужасны. Груда искалеченных людей и животных перекрывала проход, в который ударились бегущие на полной скорости лошади. Человеческая плоть, тела животных, раздробленные кости тех и других смешались в одну кровавую кашу, животные и люди кричали от боли. Удар был столь силен, что под напором искалеченных тел барьер рухнул и через образовавшийся проход хлынуло месиво мертвых тел. Огромные боевые лошади скользящие на крови убитых падали, увлекая за собой всадников, одетых в броню. Устоявшие на ногах лошади старались выбраться в образовавшийся проход и затаптывали тех, кто еще оставался жив.

Защитники города с копьями наперевес бросились к образовавшемуся проходу, чтобы закрыть его. Лошади, в панике от вида резни, оказались перед рядом мужчин, выкрикивающих боевые кличи и бросающих в них копья. Беспощадно атакованные животные визжали ужасающе и отчаянно, в попытке убежать они сбивали с ног друг друга. Вечерний воздух наполнился звоном оружия и множеством стрел, которые дождем обрушились на всадников, еще сумевших избежать смерти в этой жуткой мясорубке.

Никки сомневалась, что отборные войска Имперского Ордена вошли бы в город верхом, если бы не были так разъярены. Их лошади не были предназначены для сражений на улицах города, они просто не могли бы свободно маневрировать на узких и извилистых городских улицах. В таких условиях кавалерия не может эффективно уничтожать противника. Да к тому же в городе слишком много укромных уголков, где защитники города могли бы скрыться от преследования конницы. Задача кавалерии заключалась в том, чтобы стремительно смести любое сопротивление на подступах к городу, если бы горожане решили остановить войска Ордена. Кроме того кавалерия могла бы останавливать всех, кто попытался бы сбежать оттуда после того, как он будет захвачен. Если бы командиры должным образом контролировали ситуацию, Никки сомневалась, что они позволили бы коннице войти в городские улицы и конечно, учитывала все это, когда отправлялась прямо в осиное гнездо.

Вся бессмысленная глупость вступления в город конных воинов была слишком очевидна. Их убийство было настолько быстрым, насколько и жестоким. Зрелище множества разорванных на части животных и человеческих тел выглядело ночным кошмаром. От запаха крови перехватывало дыхание.

Когда она заметила, что небольшая группка врагов старается вырваться из города, Никки направила свой Хань, используя сконцентрированный шип силы, чтобы переломать кости ведущей лошади. Ноги животного подогнулись, в нее на полном ходу ломая ноги врезались следующие, прежде чем всадники смогли замедлить ход и остановиться. Кавалеристы, замыкавшие колонну видя, что произошло, успели вовремя отреагировать и свернуть в сторону. Никки видела, как подскочившие горожане перекрыли им пути к отступлению.

Никки срезала угол, стремясь поскорее добраться до главных ворот, чтобы помешать коннице Имперского Ордена ускользнуть из западни. Огибая крайний дом она столкнулась с кучкой кавалеристов, прорвавшихся через оборону вооруженных копьями горожан. Никки швырнула в сторону врагов ревущий огненный шар. Жидкий огонь расплескался вдоль улицы освещая ее, наполняя жаром и поражая с флангов вражеских всадников. Ослепленные животные пятясь поднимались на дыбы, сбрасывая своих всадников прямо на задние ряды солдат.

Никки помчалась вокруг здания, чтобы подобраться сзади к врагам, попавшим в ловушку. На этот раз горожане превосходили их по численности, растерянные имперцы были дезорганизованы и не имели шансов удрать. Люди бились за свою свободу с такой пламенной решимостью, с какой этим воякам еще не приходилось сталкиваться. В этом случае их тактика запугивания и угроза резни не действовали.

В угасающем сумеречном свете Никки разглядела Виктора. Его тяжелая булава размеренно крушила каждую голову каждого солдата Имперского ордена, которая только попадалась ему на глаза. Она направила Са`дина через поле битвы.

— Виктор!

Мужчина оглянулся с убийственно-угрюмым видом.

— Что? — отозвался он, стараясь перекричать шум сражения. С его оружия капала кровь.

Никки подъехала ближе.

— Прямо за кавалерией идут пехотинцы. Это будет новым испытанием. Нельзя позволить им передумать и отменить сегодняшний штурм. У них есть время на размышление, а я собираюсь пойти дать им повод для беспокойства, чтобы заставить их войти в город.

Мрачная усмешка сверкнула на лице Виктора.

— Хорошо. Мы будем готовы.

Как только армия войдет в Алтур-Ранг, у имперцев не будет возможности держаться вместе. Они вынуждены будут разделиться, чтобы двигаться по узким улицам. И как только они это сделают, защитникам будет проще расправиться с мелкими группами врагов, ведь каждая отдельная группа окажется окруженной спрятавшимися лучниками, копейщиками, не говоря уже о многочисленных ловушках.

Алтур-Ранг огромен. Поскольку уже вот-вот стемнеет, захватчики не смогут уверенно ориентироваться тут и неминуемо заблудятся. Узкие извилистые улицы не позволят им координировать свои действия и успешно отражать атаки. Их встретят не беспомощные люди, как это бывало прежде; они не смогут воевать так, как привыкли. Их ожидает неуклонное изматывающее преследование. Каждая минута такого продвижения означает постоянное уменьшение численности захватчиков пока они все не будут уничтожены. Разумеется, некоторые решат свернуть в переулки, чтобы найти пути к спасению. Но Никки была уверена, что безопасного места для них в городе не найдется нигде.

— Как ты? — окликнул ее Виктор. — Ты вся в крови.

— Неудачно упала с лошади. Но все в порядке. Мы должны покончить с ними сегодня же. — Напомнила они Виктору.

— Спешишь последовать за Ричардом?

Она улыбнулась, но отвечать не стала.

— Мне нужно идти ворошить осиное гнездо. Я приведу их за собой.

Он кивнул.

— Мы готовы.

Заметив троих имперцев, которые бросив своих лошадей пытались спастись пешком, Никки задержалась, чтобы запустить мерцающий магический снаряд вдоль узкой извилистой улочки. Три глухих удара — и три бегущих человека превратились в три куска плоти и раздробленных костей.

— Да, Виктор, — обернулась она. — И последнее…

— Что?

— Никто не должен уйти живым. Ни один.

Под звуки бушующего позади него сражения, Виктор мгновение оценивающе смотрел на нее.

— Я понял. Ицхак будет тебя ждать, иди и начинай дразнить гусей как можно скорее.

Никки кивнула, придерживая поводья, чтобы удержать Са`дина на месте.

— Я проведу их правее…

Внезапный свист пламени заставил ее обернуться. На востоке были видны рассыпавшиеся вспышки огня. Этому было только одно объяснение…

Виктор выругался и залез на лошадиный труп, вытягивая шею, стараясь разглядеть то, что происходило в отдалении. Над крышами в темнеющее небо поднимались клубы дыма.

Он угрюмо бросил на Никки подозрительный взгляд.

— Ты не смогла добраться до Кроноса?

— Я уничтожила Кроноса, — раздраженно процедила она сквозь зубы, — И еще одного волшебника. Оказалось, что у них был еще один одаренный. Похоже, они хорошо подготовились. — Никки натянула поводья, поворачивая Са`дина туда, откуда доносились отдаленные крики. — Но они не готовились встретить Госпожу Смерть.

Глава 29 (MagG)

— Как думаешь, что это может означать? — спросила Бердина.

Верна заглянула в синие глаза Морд-Сит.

— Энн ничего не объяснила.

В библиотеке царила полная тишина, нарушаемая лишь мягким шипением нескольких масляных ламп. Ряды великолепных резных полок орехового дерева тянулись вдоль помещения и скрывались во мраке. Несколько горящих ламп не могли наполнить светом все обширное помещение, а Верна не стала зажигать все лампы, висящие на стенах и укрепленные на торцах огромных книжных шкафов.

Обширное помещение внушало робость. Верне вдруг почудилось, что если она осветит его полностью, то нарушит покой древнего святилища и разбудит призраки всех прежних Лордов Ралов, дух которых словно еще витал в этом месте.

Горящие лампы разрезали темноту; в круге света, образованном ими можно было хорошо рассмотреть тяжелые массивные балки высокого потолка. Их поддерживали массивные деревянные колонны, украшенные позолоченными резными узорами в виде виноградных лоз, сами же балки были расписаны символами, в которых была особая странная красота. Пол устилали роскошные ковры приглушенных тонов с вытканным на них сложным рисунком.

И повсюду: на полках вдоль внешних стен, в шкафах, ряд за рядом пересекавших огромное помещение, стояли книги. Тысячи книг. Их кожаные корешки, в большинстве спокойных цветов с золочеными или серебряными надписями добавляли этому месту пестрое ощущение роскоши. Верне редко доводилось видеть столь огромные библиотеки. Хранилище во Дворце Пророков, где она провела немало часов, содержало книг не меньше. Но там это было простое помещение, прагматично обустроенное для одной цели — хранения книг и обеспечения места, где их можно прочитать. Библиотеки же Народного Дворца словно выражали почтение к книгам и к тем знаниям, которое в них содержалось.

Знание было властью, и в течение многих веков каждый очередной Лорд Рал получал эту власть в свое распоряжение. Другой вопрос, насколько мудро он ее использовал. Единственной проблемой для него было то, как найти необходимую информацию в таком огромном собрании, или, по крайней мере, узнать, что она тут содержится.

Конечно, когда-то здесь работали писцы, которые помимо работы по созданию копий наиболее важных книг отвечали за определенные секции книжных полок. Тогда владелец легко мог получить необходимую информацию, задав несколько вопросов, тем самым, сужая область поиска для этих людей. Теперь, в отсутствие таких специалистов, бесценная информация, содержащаяся в тысячах этих томов, была куда более трудно доступна. В некотором смысле объем информации сам по себе делал ее почти бесполезной — так солдат, который несет слишком много оружия, становится неспособным воевать.

Книги, собранные в этой библиотеке представляли собой невообразимый объем работ многих ученых и пророков. Короткая прогулка между шкафами показала, что тут собраны работы по истории, географии, политике, естествознанию и пророчества, пророчества, пророчества. О многих из них Верна никогда раньше даже не слышала. Человек мог провести целую жизнь, затерявшись здесь, и все же Бердина рассказывала, что в Народном Дворце таких библиотек много. В некоторые из них допускались все желающие, но были и такие, куда не пускали никого кроме самого Лорда Рала и его особо доверенных лиц. Библиотека, куда пришли Верна и Бердина относились к последней категории.

Бердина рассказала, что знает верхне-д`харианский, а потому Даркен Рал иногда позволял ей входить в закрытые библиотеки, чтобы посоветоваться по поводу переводов древних рукописей. В результате Бердина смогла получить некоторое представление о том, какое богатое и опасное знание содержат хранящиеся во Дворце книги.

Все же, не все пророчества были одинаково неприятными. Многие не имели большого значения и, на первый взгляд, были довольно безопасны. Но большинство людей не осознавали главного: для правильного толкования пророчества крайне важно правильно определить период времени, к которому оно относится. Без этого любое пророчество остается всего лишь записанной ничего не значащей сплетней

Именно поэтому ни одно пророчество нельзя было воспринимать без должного внимания, говорит оно о важных глобальных событиях или о мельчайших событиях повседневной жизни. Тот, кто самонадеянно не обращал внимания на такие предупреждения, однажды обнаруживал, что предсказанные события темной тенью сходили со страниц рукописей и завладевали его душой и жизнью.

В то время как были книги не представляющие вообще никакой опасности, существовали тома, которые для любого неподготовленного читателя были опасны от первого до последнего слова. В этой особой библиотеке хранились некоторые их самых опасных книг пророчеств, о которых было известно Верне. Во Дворце Пророков такие книги никогда не попадали в общее хранилище, они лежали отдельно, и доступ к ним был запрещен всем за исключением небольшой горстки людей. Присутствие в собрании таких книг вероятно и было причиной, по которой никто кроме Лорда Рала не мог попасть в эту особую библиотеку. Верна всерьез сомневалась, что охранники позволили бы ей войти в помещение без сопровождения Морд-Сит.

В таком месте, исследуя бесчисленные книги, которых никогда прежде не видела, Верна могла бы провести много счастливых часов. К сожалению, на эту роскошь времени у нее не было. Она могла только праздно размышлять, а видел ли когда-нибудь Ричард все эти сокровища, которые принадлежали теперь ему, как Лорду Ралу.

Бердина провела пальцем по чистой странице «Книги Глендхилла по Теории Отклонения».

— Говорю вам, аббатиса, эту книгу мы с Лордом Ралом изучали в Замке Волшебника в Эйдиндриле.

— То есть ты хочешь сказать…

Верна нашла, по меньшей мере, забавным, что Ричард вообще знаком с Теорией Отклонения Глендхилла. А, учитывая его отвращение к пророчествам и то, что эта книга повествовала главным образом о нем самом, это был невероятно любопытный факт.

Казалось, конца не будет все новым мелким подробностям, что Верна постоянно узнавала о Ричарде. Насколько она успела узнать, его неприязнь к пророчествам частично объяснялась тем, что он ненавидел загадки. Но также ей было известно, что по большей части, его враждебное отношение к разного рода пророчествам и предсказаниям происходила из его веры в свободную волю человека. Он верил, что каждый сам — а никакая не рука судьбы — несет ответственность за свою жизнь, какая бы она ни была.

В то время как чрезвычайно сложное, с множеством ветвей, недоступное пониманию большинства людей пророчество фактически вращалось вокруг основных предопределенных моментов его жизни, Ричард все же не раз доказывал ошибочность этого пророчества, одновременно в то же самое время исполняя его.

Временами Верну посещало неприятное подозрение, что предсказанное древними книгами появление Ричарда в этом мире предназначено для того, чтобы доказать несостоятельность самого понятия пророчества.

Действия Ричарда всегда было нелегко предугадать, даже — или вернее особенно — в пророчествах. Поначалу Верну очень расстраивали его действия, она никогда не могла предвидеть, как он отреагирует на ту или иную ситуацию, да и просто, что выкинет в следующий момент. Тем не менее, вскоре она пришла к пониманию, что его видимая непоследовательность, его резкие переходы от одного вопроса к другому, не имеющему никакой видимой связи с предыдущим, происходили от его уникальной сущности, его исключительной логичности.

Большинство людей не могли бы добиваться поставленной цели с такой целеустремленной решительностью. Множество срочных дел, требующих внимания, отвлекали бы их. Ричард, словно в битве с несколькими противниками одновременно, располагал происходящие события по их важности, временно оставлял некоторые без внимания, решая проблемы по мере необходимости, но всегда держал в памяти свою главную цель. Это иногда создавало у окружающих ложное впечатление, что он бросается от одной проблемы к другой, но в действительности он словно переправлялся через бурную реку, перескакивая с одного камня на другой и твердо придерживаясь выбранного направления.

Временами он казался Верне самым милым человеком из всех, кого она когда-либо встречала. А порой — самым невыносимым. Она давно потеряла счет минутам, когда ей хотелось придушить его. Помимо того, что он был тем, кто рожден повести их за собой в последней битве, он, благодаря только своим личным качествам, стал их вождем, Лордом Ралом, олицетворением того, за что она боролась, как Сестра Света.

В точности так, как предсказывали пророчества.

Совершенно вопреки всем пророчествам.

Возможно, больше всего того, что он значил для всех остальных, Верна ценила Ричарда как друга. Она от всей души желала ему счастья, такого, как было у них с Уорреном. В те короткие месяцы после их свадьбы она чувствовала себя живой, как никогда раньше. После его гибели она ощущала себя живым мертвецом. Да, она жила, но лишь наполовину.

Верна надеялась, что однажды, возможно, когда они, наконец, одержат победу над Орденом, Ричард сможет встретить свою любовь. Он так любит жизнь; ему необходимо разделить с кем-нибудь это чувство.

Она улыбнулась про себя. С первого дня, когда она встретила его и надела ему на шею Рада-Хань, чтобы увести во Дворец Пророков и научить пользоваться своим даром, ее жизнь словно закрутилась в водовороте по имени Ричард. Она отчетливо помнила тот день в деревне Племени Тины, когда забрала его с собой. Это было грустно, потому что шел он против своего желания, но это было настолько важно, что она двадцать лет потратила на его поиски.

Естественно, он пошел с ней не по доброй воле. Две Сестры Света, отправившиеся вместе с Верной, умерли, стараясь заставить Ричарда надеть на себя ненавистный ошейник.

Надеть ошейник… Верна нахмурилась.

Это было странно. Она попыталась точнее вспомнить, как вышло, что она сумела заставить его надеть на себя ошейник; ведь он должен был сделать это сам. Ричард ненавидел ошейники после того, как побывал в плену у Морд-Сит, и все же он надел его добровольно. По какой-то причине… Казалось, она помнит только то, что она сумела заставить его…

— Верна, это и в самом деле странно… — коричневое кожаное одеяние Бердины скрипнуло, когда она наклонилась, пристально вглядываясь в последние страницы древнего тома, раскрытого на столе перед ней. Она тщательно просмотрела лист, перевернула его и подняла глаза. — Я знаю, что тут был текст. Теперь его нет.

Наблюдая, как блики света танцуют в синих глазах Бердины, Верна остановила поток воспоминаний о далеком прошлом и полностью сосредоточилась на важных делах, требующих внимания сейчас.

— А теперь это не та же самая книга, так?

Бердина нахмурилась, а Верна продолжила, пытаясь объяснить.

— Возможно, у них одинаковые названия, но это другая книга. Ты была в Хранилище; это были разные копии той книги. Да?

— Ну хорошо, предположим, что ты права и это не та же самая книга… — Бердина запустила пальцы в волну каштановых волос. — Но если у них одинаковые названия, почему ты думаешь, что копия из Хранилища в Замке Волшебника содержит полный текст, а в этой пропущены большие куски текста?

— Я не утверждала, что в той копии нет пропусков. Я только хочу сказать, что вы с Ричардом изучали копию, которая находится в Хранилище, а не эту. То, что ты помнишь, как вы ее читали и не обратили внимания на чистые страницы, ничего не доказывает, потому что эта книга — не та же самая. Важнее, что обе копии могли содержать одинаковый текст, просто писец, который делал эту копию, возможно, оставил посреди текста чистые страницы. И можно найти сколько угодно причин для этого.

Бердина смотрела скептически.

— И каких же?

Верна пожала плечами.

— Иногда в книгах с неполными пророчествами, вроде этого, оставляют чистые страницы про запас, на случай, если в будущем новый пророк завершит предсказание.

Бердина уперла кулаки в бедра.

— Прекрасно. Вот и ответ на один из вопросов. Когда я просматриваю книгу, я вспоминаю то, что прочла. Возможно, я многого не понимаю, но общий смысл я все же помню, помню, что я это уже читала когда-то. Итак, почему же я не могу вспомнить ни единого слова из тех частей, которые отсутствуют в этой копии?

— Первое, что приходит в голову, это что ты не можешь ничего вспомнить просто потому, что на пустых страницах не было ничего. Как я уже говорила, пустые страницы мог оставить тот, кто делал копию.

— Нет, я имела в виду не это. Я хочу сказать, что главное свойство пророчеств — это их длина. Поскольку ты обладаешь даром, ты можешь полнее понять прочитанное. Но не я. А так как я никогда не могла правильно понять пророчества, я больше помню их внешний вид. Я помню, какими длинными они были. Это пророчество не полное. Я никогда не понимала их, но отлично помню, какими длинными они мне казались, и как трудно было уловить смысл такого длинного пророчества.

— Когда что-то трудно понять, оно всегда кажется более длинным, чем есть на самом деле.

— Нет. — Бердина осуждающе отвернулась. — Не то. — Она повернулась к последнему пророчеству и перевернула страницу. — Вот здесь только одна длинная страница, а за ней несколько пустых. Не могу сказать, что я так же хорошо помню другие книги, но по некоторым причинам именно эту я читала наиболее внимательно. Могу сказать, что я совершенно уверена — она намного длиннее. Я не смогла бы с уверенностью сказать, какой длины были другие пророчества, но наверняка знаю, что это, последнее, занимало больше чем одну страницу. Оно было гораздо длиннее, чем то, что я сейчас вижу перед собой. Не имеет значения, насколько точно я помню его содержание или количество страниц, но уверенно утверждаю, что оно занимало значительно больше чем одну страницу.

Это было то подтверждение, которого ожидала Верна.

— Пока я не вижу смысла во всем этом, — продолжала Бердина, — хотя я и правда помню эту часть. Там речь идет о самом начале ветвления, которое имеет отношение к запутанному вопросу возвращения к истокам магии, затем о расколе орды, превозносящей дела Создателя — эта часть, по меньшей мере, очень напоминает Имперский Орден — но остальное я вспомнить не могу. Все, что должно быть после упоминания о «вожде, потерявшем доверие» словно стерто. Я не выдумала это, Верна, вовсе нет. Я не могу сказать, почему я так уверена в том, что остальная часть текста отсутствует, но это так. Но еще больше меня беспокоит не то, почему эта часть текста пропала из книги, а то, почему содержание исчезнувшего текста стерлось из моей памяти?

Верна наклонилась ближе и подняла бровь.