Огненная цепь Гудкайнд Терри
Никки ожидала, что скрытое кладбище будет небольшим, но место упокоения Исповедниц оказалось весьма просторным. Ряды деревьев разделяли кладбище на небольшие, уютные участки. Все было устроено так, что попасть сюда можно было только со стороны дворца, через изящную застекленную дверь, выходящую на небольшую увитую диким виноградом колоннаду. В сером сумеречном свете это место внушало священный трепет.
Они нашли Ричарда у невысокого холмика. Он стоял перед полированным могильным камнем, проводя пальцами по вырезанному в камне имени:
КЭЛЕН.
Где-то во Дворце Ричард отыскал кирку и несколько лопат, которые уже лежали наготове поблизости. Оглядевшись, Никки увидела неподалеку хозяйственные постройки, частично скрытые углом Дворца; видимо именно там Ричард все и нашел.
Приближаясь, Никки видела, что он находится на грани чего-то очень опасного… для него самого. Она сложила руки в ожидании, пока он нежно водил пальцами по имени, высеченному на камне. Кэлен.
— Ричард, — наконец мягко произнесла Никки тем почтительным тоном, который один, казалось, был здесь уместен. — Надеюсь, ты помнишь о том, что я тебе говорила: что бы ни произошло, мы всегда рядом, и в любой момент готовы прийти на помощь.
Он отвернулся от надписи на камне.
— Не волнуйся за меня, Никки. Под этим камнем ничего нет. Она не здесь. Я могу доказать это, и вам придется мне поверить. Я намерен вернуть свою жизнь. И когда я сделаю это, вам необходимо будет осознать, что происходит что-то неправильное. Тогда нам придется во многом разобраться, понять, что случилось, и, наконец, начать поиски Кэлен.
Не сводя с нее пристального взгляда, Ричард ожидал, посмеет ли она снова бросить ему вызов. Затем, не говоря ни слова, он поднял лопату и помогая себе ногой, вонзил ее в поросшую травой землю перед каменным надгробием Матери-Исповедницы.
Зедд стоял рядом и наблюдал, молча и неподвижно. Он принес с собой два фонаря, которые стояли на каменной скамье неподалеку, испуская слабый, но устойчивый свет. После дождя от земли поднимался сырой туман. Хотя небо было покрыто стального цвета облаками, через них все же пробивался кое-какой свет — было ясно, что солнце еще не село. Учитывая толстый слой серых облаков, скрывающий звезды, и отсутствие луны, эта ночь должна была стать самой черной из ночей.
Даже не считая дождя и наступающей темноты, это было не самое лучшее время, чтобы вскрывать могилы и тревожить мертвых.
Глядя, как яростно работает Ричард, направляемый гневом, Кара, наконец, не выдержала и подняла лопату.
— Думаю, чем скорее мы с этим покончим, тем лучше.
Она вонзила лопату в мокрую землю и тоже начала копать. Зедд с мрачным видом наблюдал за ними. Никки тоже хотела бы помочь, но сомневалась, что три человека смогут рыть одну могилу, не мешая друг другу. Она могла бы воспользоваться магией, чтобы скорее убрать землю из могилы, но почему-то была уверена, что Зедд этого не одобрит. Видимо, ему было нужно, чтобы Ричард добился всего сам, силой своих мускулов, своим потом. Самостоятельно.
Копать становилось труднее, потому что Ричард и Кара все больше углублялись в землю. Им приходилось пробиваться через спутанные корни деревьев, разросшиеся далеко за края могилы. По толщине корней Никки предположила, что могила должна быть гораздо старше, чем это следует из воспоминаний Ричарда. Если он и осознавал это, то не говорил ничего, упрямо продолжая копать. Никки подумала, что он может оказаться прав, и толстые корни означают, что в этой могиле никто не похоронен. Если Ричард прав, здесь должно было быть вырыто лишь небольшое углубление, чтобы в нем поместилась церемониальная урна с пеплом. Но в такое почему-то не верилось. Одна за другой лопаты выбрасывали комья земли, и открытая могила становилась все глубже и глубже.
Зедд не говорил ничего, просто стоял и смотрел. Каждая морщина на его лице говорила Никки о том, что в нем все больше разгорается гнев за такое надругательство над могилой Матери-Исповедницы. Даже если это поможет уладить все вопросы. Похоже, он неимоверным усилием сдерживает желание высказать все, что вскипало в его душе. Никки надеялась, что он подождет с высказываниями, пока Ричард не найдет похороненную здесь правду, но, глядя, как яростно сжимаются челюсти волшебника, совсем не ожидала, что сказанные им слова будут приятными и понимающими. Поведение Ричарда полностью уничтожало такую возможность.
Когда головы Ричарда и Кары, мокрые от дождя и пота, оказались вровень с поверхностью земли, лопата Ричарда резко ударилась обо что-то твердое.
Он и Кара замерли. Ричард выглядел ошеломленным и смущенным; по его теории, в этой могиле не должно было быть ничего, кроме, возможно, маленькой урны с пеплом. И еще более трудно было предполагать, что эта урна будет захоронена так глубоко.
— Должно быть, это урна с пеплом, — наконец произнес он, ища глазами Зедда. — Это должна быть она. Ты не стал бы высыпать пепел прямо в землю. На похоронах должна была быть хоть какая-то урна. Нужно было убедить всех, что это и есть пепел Кэлен.
Зедд ничего не ответил.
Кара на мгновение задержала взгляд на Ричарде и резко погрузила лопату в землю. Опять раздался громкий звук. Тыльной частью руки она убрала с лица прядь светлых волос и взглянула на Никки.
— Ну, похоже, вы что-то нашли, — зловещий голос Зедда, казалось, смешивался с туманом, заполняя все кладбище. — Полагаю, нам тоже стоит посмотреть на вашу находку.
Ричард смерил деда взглядом и опять принялся копать. Они с Карой очистили от земли поверхность чего-то плоского. Было слишком темно, чтобы разглядеть ясно, но Никки и без того знала, что это было.
Это была правда, что вот-вот раскроется.
Это был конец заблуждениям Ричарда.
— Ничего не понимаю, — пробормотал Ричард, смущенный размерами своей находки.
— Расчистите как следует крышку, — приказал Зедд со сдерживаемым недовольством.
Ричард и Кара тщательно счистили землю; становилось слишком ясно, что это был гроб. Когда они очистили его полностью, Зедд встал на краю ямы, вырытой ими.
Старый волшебник поднял руки над открытой могилой. Ричард, Кара и Никки наблюдали, как тяжелый гроб начал подниматься вверх. Грязь отпадала, и длинный предмет показался из темной пустоты. Сделав шаг назад, Зедд, используя дар, мягко поставил гроб на траву возле открытой могилы.
Крышка гроба была покрыта искусной резьбой в виде ветвей папоротника и покрыта серебром. Это выглядело почтительно, печально, красиво. Ричард в ужасе смотрел на гроб, гадая, что он может содержать.
— Открой его, — скомандовал Зедд.
Ричард на момент поднял на него взгляд.
— Открывай, — повторил Зедд.
Наконец, Ричард опустился на колени и концом лопаты поддел крышку гроба. Кара забрала фонари со скамьи и вручила один Зедду. Второй фонарь она держала над плечом Ричарда, помогая ему лучше видеть.
Наконец Ричарду удалось достаточно отделить крышку, чтобы она сдвинулась в сторону.
Лампа Кары осветила иссохшие кости. Казалось, стенки гроба сохранили тело от влияния влаги, и оно постепенно высыхает, превращаясь в прах. Кости местами потемнели под влиянием неизбежного процесса разложения. Длинные волосы покрывали череп, спадая на кости плеч. Высохшие сухожилия еще скрепляли суставы скелета, удерживая их вместе — даже после смерти пальцы сжимали почти рассыпавшийся букетик цветов.
На теле Матери-Исповедницы еще сохранились остатки простого атласного белого платья, через квадратный вырез которого виднелись голые ребра.
Остатки букета были обернуты в перламутровую бумагу, обвязанную широкой золотой лентой. На ленте серебряной нитью были вышиты слова: «Возлюбленная Мать-Исповедница Кэлен Амнелл. Она всегда будет в наших сердцах».
Больше не могло быть никаких сомнений относительно истинной судьбы Матери-Исповедницы. Никакого сомнения относительно того, во что верил Ричард. Все его воспоминания были лишь фантазией. Все его мечты обернулись в прах и лежали в гробу, стоящем у его ног.
Грудь Ричарда тяжело двигалась, словно он заставлял себя делать усилие, чтобы дышать. Он смотрел на высохший скелет в открытом гробу, на остатки белого платья, на золотую ленту, обвивающую почерневшие остатки того, что когда-то было букетом прекрасных цветов.
Никки почувствовала себя больной.
— Теперь ты удовлетворен? — спросил Зедд ровным тоном, под которым явственно чувствовался тлеющий гнев.
— Ничего не понимаю, — прошептал Ричард, не в силах отвести глаза от ужасной картины.
— Разве? Мне кажется, все достаточно ясно, — сказал ему Зедд.
— Но я ведь знаю, что она не похоронена здесь. Я не могу объяснить… Почему все противоречит моим воспоминаниям? Противоречит истине?
Зедд сжал его руку.
— Тут нечего понимать, потому что никакого противоречия нет. Его не существует.
— Но я точно знаю…
— Девятое Правило Волшебника: противоречие в действительности существовать не может. Ни частично, ни полностью. Верить в противоречие — значит отказаться от веры в существование мира вокруг вас и природы вещей в мире. Нельзя назвать реальным что-то, поразившее ваше воображение, только потому, что вам хотелось бы, чтобы так было.
— Перед тобой факты. Тут не может быть никаких противоречий.
— Но, Зедд, я верю, что…
— Ах, ты веришь. Ты хочешь сказать, что существование этого гроба и давно похороненного тела Матери-Исповедницы оказалось для тебя неожиданностью? Ты не хочешь этого принимать, а потому ищешь убежища в слепом тумане веры? Я правильно понял?
— Ну, в таком случае…
— Вера — это способ самообольщения, ловкий трюк, сотворенный со словами и чувствами, основанными на иррациональных понятиях, которые легко выдумать. Вера — это попытка принудить истину подчиняться прихоти. Проще говоря, это попытка вдохнуть жизнь в ложь, подменить действительность прекрасными пожеланиями. Вера — это убежище дураков, неосведомленных, введенных в заблуждение, не думающих. Все это не для рациональных людей.
— В реальном мире противоречий не бывает. Чтобы поверить в них, ты должен отбросить самое важное, что у тебя есть — здравый смысл. И цена этой сделки — твоя жизнь. При таком обмене ты всегда рискуешь потерять все, что у тебя есть.
Ричард запустил пальцы в мокрые волосы, откидывая их назад.
— Но, Зедд, тут все же что-то не так. Я уверен, хотя не могу понять, что именно. Ты должен мне помочь.
— Именно это я и делаю. Я позволил тебе представить нам доказательства, о которых ты говорил. Они тут, в этом гробу. Они оказались не такими, как хотелось бы тебе, но от действительности уйти невозможно. Вот тут, перед тобой то, что ты искал. Кэлен Амнелл, Мать-Исповедница, как и сказано на этом могильном камне.
Зедд выгнул бровь и склонился к внуку.
— Если, конечно, ты не сможешь доказать, что все это — обман, что кто-то злонамеренно похоронил тут это неизвестное тело, как часть сложного плана, чтобы заставить всех поверить, что они правы, в то время как ты — один! — ошибаешься. Если тебе интересно мое мнение, это была бы весьма тонкая интрига. Боюсь, только, что здесь перед нами достаточно ясное доказательство, которое ты искал, и в нем нет никакого противоречия.
Ричард не сводил глаз с давнего трупа, лежащего перед ним.
— Что-то здесь не так. Это не правда. Это не может быть правдой.
Челюсти Зедда сжались.
— Ричард, я позволил тебе совершить страшное святотатство. Теперь я имею право спросить, почему при тебе нет меча. Где Меч Истины?
Дождь мягко ласкал листья деревьев. Волшебник ожидал ответа. Ричард смотрел на гроб.
— Я отдал меч Шоте в обмен на информацию, которая была мне нужна.
Глаза Зедда сделались огромными.
— Что ты сделал?
— Я должен был, — сказал Ричард, не глядя на деда.
— Должен? Был должен?
— Да, — кротким голосом ответил Ричард.
— И что за информацию получил ты взамен?
Ричард оперся локтями о край гроба, спрятав лицо в ладонях.
— Информацию, которая поможет мне разобраться в том, что происходит. Мне нужны ответы. Я должен знать, как найти Кэлен.
Зедд яростно ткнул пальцем в гроб.
— Вот Кэлен Амнелл! Прямо под этим могильным камнем, как тут и написано! И это вся информация, которую ты получил от Шоты, когда она выманила у тебя меч?
Ричард и не пытался отрицать, что меч у него отняли обманом.
— Огненная Цепь, — сказал он. — Она сказала Огненная Цепь, но она и сама не знала, что это значит. Еще она сказала, что я должен найти убежище предков в Долине Небытия.
— Долина Небытия! — передразнил Зедд. Он долго и пристально смотрел в черное небо, потом вздохнул. — Я не думаю, что Шота объяснила тебе, что такое эта Долина Небытия?
Ричард кивнул головой, не поднимая глаз.
— Еще она говорила, что мне нужно остерегаться гадюки с четырьмя головами.
Зедд опять сердито вздохнул.
— Только не говори мне, что ни ты ни она не знаете, что это значит.
Ричард опять кивнул, по-прежнему не глядя на деда.
— И это все? Это и есть та ценная информация, за которую ты отдал Меч Истины?
Ричард заколебался.
— Было еще кое-что. — Он говорил так тихо, что за нежным шепотом дождя его слова были едва слышны. — Шота сказала, что я ищу… что-то, давно похороненное.
Тлеющий гнев Зедда грозил в любой момент превратиться во взрыв.
— Вот, — проговорил он, указывая пальцем, — вот, то, что ты ищешь. Мать-Исповедница, Кэлен Амнелл, она давно похоронена.
Ричард молча опустил голову.
— И за это ты отдал Меч Истины. Бесценное оружие. Оружие, которое в равной степени несет и добро и зло. Оружие, созданное волшебниками древности, которое вручалось только избранным. А ведь это ты был избран. И ты отдал его ведьме. Ты хоть представляешь, чего мне стоило в прошлый раз забрать этот меч у Шоты?
Ричард покачал головой, уставясь на землю около гроба. Похоже, он сомневался, что голос его послушается.
Никки знала, что Ричард может многое сказать в свою защиту. Знала, что есть множество доводов, рассуждений, вытекающих из его верований и действий, но не говорил ничего, даже когда ему представлялась такая возможность. Пока его дед бушевал, он молча стоял на коленях, опустив голову, не сводя глаз с открытого гроба, в котором лежала его разбитая мечта.
— Я доверил тебе большую ценность. Я думал, что в твоих руках опасное оружие не принесет вреда, Ричард. Ты разочаровал меня — и подвел всех остальных, ради погони за призраком. Ну что ж, вот тебе то, что давно похоронено. Может быть, ты и считаешь, что совершил удачную сделку, но мне вовсе так не кажется.
Кара стояла неподалеку, держа фонарь. Ее волосы прилипли к голове, мокрые от небольшого, но непрекращающегося дождя. Видно было, что она хочет сказать что-нибудь в защиту Ричарда, но ничего не могла придумать. У Никки было то же чувство — она боялась сказать что-нибудь, потому что чувствовала, что если раскроет рот — сделает только хуже. Тишину туманной ночи заполняло лишь мягкое шипение дождя да шелест листьев.
— Зедд, — запинаясь сказал Ричард, — я очень сожалею.
— Сожаление не заберет меч из рук Шоты. Сожаление не спасет тех, кто может пострадать от рук Самуэля, вооруженного магическим мечом. Я люблю тебя, как сына, Ричард, и всегда буду любить, но я никогда не был так разочарован в тебе. Я и предположить не мог, что однажды ты сотворишь что-то столь легкомысленное и опрометчивое.
Ричард кивнул, явно не желая оправдываться.
Сердце Никки разрывалось от боли за него.
— Оставайся тут и похорони Мать-Исповедницу, как должно. А я пока подумаю, как отобрать меч у ведьмы, которая оказалась намного умнее, чем мой внук. Ты должен наконец понять, что нужно отвечать за результаты своих поступков.
Ричард кивнул.
— Хорошо. Я рад, что ты понял большую часть моих слов. — Он повернулся к Каре и Никки, его взгляд внушал такой же ужас, как и взгляд Ралов. — Я хочу, чтобы вы вместе со мной вернулись в Башню. Мне нужно знать все об этом Звере. Все.
— Я должна остаться и охранять Лорда Рала, — сказала Кара.
— Нет, — ответил Зедд. — Ты пойдешь со мной и расскажешь мне все, что произошло у ведьмы. Подробно. Я хочу знать каждое слово, которое произнесла Шота.
Кара выглядела измученной.
— Зедд, я не могу…
— Иди с ним, Кара, — тихо, но настойчиво сказал Ричард. — Сделай, как он просит. Прошу тебя.
Никки понимала, каким беспомощным чувствовал себя Ричард в присутствии деда, неважно, насколько он был уверен в своих действиях, неважно, что он думал, что считал необходимым. Она вспомнила, что всегда чувствовала себя подобным образом в присутствии своей матери, когда та начинала говорить о ее неправильных действиях. Никки никогда не могла защититься от ее обвинений, не могла противостоять представлениям матери о том, как и что она должна была делать. Ее мать всегда могла представить действия Никки мелкими и эгоистичными. Независимо от возраста, она всегда оставалась ребенком для тех, кто ее воспитывал; даже когда она уже училась во Дворце Пророков, мать продолжала считать ее десятилетней глупышкой.
Поскольку Ричард любил и уважал своего деда, все произошедшее оказалось для него намного более трудным, чем для Никки. Несмотря на все, чего Ричард достиг, несмотря на силу, знания, способности, он не мог оправдаться, и сознавал, что действительно разочаровал деда. А поскольку дед был любим и уважаем, его слова ранили еще больнее.
— Иди, — сказала Никки, и мягко провела рукой по спине Кары. — Делай, что он говорит. Я думаю, Ричарду нужно дать время побыть одному, чтобы подумать.
Кара перевела пристальный взгляд с Никки на Ричарда, подумала, видимо решила, что Никки сможет помочь лучше и согласно кивнула.
— Ты тоже пойдешь с нами, — сказал Зедд Никки. — Покой Матери-Исповедницы должен быть восстановлен; об этом пусть позаботится Ричард. Я должен знать твою роль во всем этом, каждую мелочь, так, чтобы я мог придумать как справиться с этими неприятностями; не только из-за ранения, но и из-за этого нового изобретения Джеганя.
— Хорошо, — сказала Никки. — Идите к лошадям, я вас догоню.
Зедд бросил заключительный взгляд на Ричарда, все еще стоявшего на коленях около гроба, и кивком выразил свое согласие.
Как только они с Карой скрылись за туманом и можжевельником, Никки присела возле Ричарда и положила руку ему на спину, между опущенными плечами.
— Все будет в порядке, Ричард.
— Интересно, будет ли хоть что-нибудь хоть когда-то снова в порядке.
— Возможно, сейчас тебе так не кажется, но это обязательно будет. Зедд справится со своим гневом и поймет, что ты изо всех сил старался действовать ответственно. Я знаю, что он любит тебя, и наговорил все это вовсе не для того, чтобы обидеть.
Ричард кивнул не глядя, он стоял на коленях перед открытым гробом, в котором лежал труп женщины по имени Кэлен Амнелл, женщины, которая, как он вообразил, была его любовью.
— Никки, — спросил он наконец. За шумом дождя его голос был едва слышен. — Ты могла бы кое-что сделать для меня?
— Что угодно, Ричард.
— Не могла бы ты еще один раз… последний раз, побыть Госпожой Смерть? Для меня.
Она погладила его по спине и поднялась. Капли дождя на ее лице смешались со слезами. Невероятным усилием она заставила свой голос не дрожать.
— Не могу, Ричард. Ты сам научил меня ценить жизнь.
Глава 49 (MagG)
Тяжелая, облицованная панелями дверь приоткрылась. В дверном проеме показалась голова Рикки.
— Кто-то едет.
Никки отодвинула кресло от полированного библиотечного стола.
— Едет?
— Кто-то приехал в Башню.
— А ты знаешь, кто это может быть? — спросила Никки, вставая.
Рикка встряхнула головой.
— Зедд сказал, что щиты предупредили о том, что кто-то едет в Башню. Он думал, что ты знаешь. Говорю вам, от всей этой магии, которая собралась тут, у меня постоянно мурашки по коже бегают.
— Пойду, найду Ричарда.
Рикка кивнула и исчезла за дверью. Никки поспешно засунула книгу на место, на одну из полок шкафа красного дерева, которыми была заставлена тихая библиотека. Книга содержала скучный отчет о положении дел в Башне во время Великой Войны. Никки было довольно странно читать обо всех этих людях, когда-то живших в Замке Волшебника тысячи лет назад. Порой содержимое книги казалось просто старинными преданиями, но она напоминала себе, что описываемые события происходили здесь, в том самом месте, где она находится. Она подумала о Дворце Пророков, который всегда был заполнен людьми, в котором многие годы кипела жизнь, и не могла представить себе его опустевшим. Дворец Пророков, в котором осталось бы всего несколько человек. А ведь Замок Волшебника значительно больше Дворца. Вернее, был больше, потому что Дворца Пророков уже не существует. А Замок все стоит.
Книга оказалась скучной, но Никки было все равно. Это — всего лишь способ убить время. Она никак не могла заставить себя сосредоточиться на чем-нибудь, требующем усилий или напряженных размышлений. Она была слишком рассеяна.
Новая луна, которая зародилась в ночь, когда они вскрыли могилу Матери-Исповедницы, выросла в полную луну и уже приближалась к своей последней четверти. Но мало что изменилось с той страшной ночи. Несколько дней спустя Зедд поговорил с Ричардом, сказал ему, что он очень его любит и сожалеет, что был так строг, хотя, возможно, должен был лучше разобраться во всем, прежде чем говорить то, что сказал. Зедд пообещал, что они вместе поищут способ вернуть меч Ричарду и все снова будет в порядке.
Возможно, эти слова были искренними, возможно, все сказанное было совершенно верным, но удар нанесенный Ричарду был слишком силен, и отмахнуться от этого факта было невозможно. Он не только разочаровал и возмутил дедушку, он не смог доказать свою правоту, не сумел никого убедить, что его, как они считали, фантазии, были на самом деле правдой. В эту попытку он вложил все силы, которые у него еще оставались. Он был уверен в победе, но проиграл.
Ричард только кивнул в ответ на слова Зедда. Никки показалось даже, что для него не имела большого значения эта более мягкая позиция деда. Всем его идеям, надеждам и усилиям пришел конец. Больше ничего не могло ему помочь. В ночь новолуния жизнь ушла из него.
Зедд расспрашивал Кару и Никки много часов. Никки ошеломило то, что Кара узнала от Шоты о Звере, который превратился в Гончую Крови. И это произошло потому, что Никки неосторожно дала Зверю попробовать вкус крови Ричарда. Она была в ужасе, что только она одна несет ответственность за ту опасность, которой подвергается жизнь Ричарда.
Зедд был очень удивлен способом, которым Никки спасла Ричарду жизнь, но волшебник спокойно уверил ее, что если бы она не сделала этого, Ричард, скорее всего, умер бы прямо там. Он мягко объяснил, что она дала Ричарду шанс на жизнь, и теперь у них есть время подумать, и понять, как можно справиться со Зверем, созданным Сестрами Джеганя, а заодно разобраться со странным заблуждением Ричарда и заняться возвращением его меча. Из того, что Шота рассказала о Звере, в дополнение к тому, что Никки уже было известно, ей начало казаться что у них почти нет шансов на успех. Она понятия не имела, как можно уничтожить такое создание, порожденное силами тьмы.
Ее очень смутил рассказ о том, как Шота выложила Ричарду романтический план Кары относительно Никки. К счастью Зедд не стал комментировать эту часть истории Кары.
В эти дни Никки не покидало ощущение полной беспомощности и безнадежности. Имперский Орден беспрепятственно разорял Новый Мир, Зверь преследовал Ричарда, а сам Ричард был, мягко говоря, не в себе.
В какой-то степени поведение Ричарда напоминало Никки ее собственное состояние до встречи с ним. Ее всегда учили, что ей повезло — она родилась со способностями, и теперь обязана посвятить себя всем нуждающимся. Как бы тяжело она ни работала, потребности нуждающихся всегда опережали ее способности, ее долги перед другими все время росли, а ее собственная жизнь принадлежала ей все меньше и меньше. То, что происходило сейчас с Ричардом, не имело с ее историей ничего общего, кроме такого знакомого ей чувства полной безнадежности.
Долгие дни после того, как открытая могила показала Ричарду правду о его фантазиях, он сторонился всех обитателей Башни. Одна лишь Кара, после того, как ответила на все утомительные вопросы Зедда о посещении Шоты, наотрез отказалась позволить ему оставаться одному. Поскольку Ричард не был настроен разговаривать с кем бы то ни было, Кара стала его молчаливой тенью.
Странно было наблюдать, как эти двое даже сейчас понимают друг друга. Они казались Никки единым целым, слова были им не нужны, их вполне заменяли взгляд, легкое пожатие плеч, или… вообще ничего. Казалось, они просто читают мысли друг друга.
Никки поняла, что в своем страдании Ричард воспринимает ее, как постороннего человека. Это открытие не доставило ей удовольствия, но она подчинилась. Она держалась неподалеку на случай нападения Зверя, но не лезла на глаза и старалась не нарушать его одиночества.
Первые четыре или пять дней после приезда в Башню, Ричард провел во Дворце Исповедниц, блуждая по его великолепным залам. Никки пряталась в комнатах для гостей, стараясь не попадаться ему на глаза, пока он бесцельно бродил по пустым помещениям. После этого он около недели ходил по улицам и переулкам Эйдиндрила, будто вновь проживая жизнь, которая когда-то была там. В городе Никки было труднее держаться поближе к нему, чтобы он этого не узнал. Потом Ричард все время проводил в лесах, окружающих Эйдиндрил, иногда оставаясь там на ночь. В лесу Ричард был как дома, поэтому Никки решила не следовать за ним туда, зная, насколько для нее будет трудно сделать так, чтобы он об этом не узнал. Ее немного успокаивали их узы, которые всегда позволяли ей знать где и как далеко он находится. Тем не менее, если он не возвращался в Башню, Никки всю ночь шагала из угла в угол не в силах уснуть.
Наконец, Зедд попросил Ричарда находиться поблизости от Башни, чтобы в случае нападения Зверя он и Никки могли бы прийти на помощь. Ричард согласился без комментариев и возражений. После этого он проводил все дни на внешних валах Башни, глядя вдаль.
Никки отчаянно хотела сделать для него хоть что-нибудь, но Зедд настоял, что они должны просто ждать, пока не увидят, что настало время привести его в чувство. Возможно, Ричард сам поймет, что его отношения с Кэлен — всего лишь выдумка. Правда, Никки сомневалась, что время способно помочь в этом случае. Она была рядом с Ричардом достаточно долго, чтобы понять, насколько глубоко укоренились его фантазии и как много они для него значат. Она чувствовала, что ему нужна помощь, но не знала, какую помощь можно предложить в этом случае.
Никки быстро спустилась из библиотеки в облицованный деревянными панелями зал; ее ноги стремительно неслись по толстым коврам. Она промчалась по лабиринту лестниц и коридоров, позволив своим узам вести ее к Ричарду, заставляя волшебную нить показывать дорогу вместо того, чтобы запоминать помещения и находить дорогу через Башню.
Пока она продвигалась все ближе к нему, она вспомнила о поцелуе, который перед расставанием связал их узами. Она чувствовала себя виноватой за тот поцелуй, хотя это было восхитительно. Он длился намного дольше, чем было необходимо. Хотя она могла бы просто прикоснуться пальцем к его руке или плечу, чтобы установить эту связь, она избрала для этого такой чувственный способ.
Но прямо перед этим Кара сказала, что хотела бы, чтобы он запомнил ее, думал о ней, потянулся к ней своими мыслями. Этот поцелуй должен был заставить его вспоминать о ней. Тем не менее, она чувствовала, что все это было преждевременно, учитывая его состояние — ведь он любил другую женщину, пусть и в своих мечтах, а Никки отнеслась к этому без должного уважения. В некотором смысле она сожалела о том поцелуе. С другой стороны, она очень жалела, что коснулась поцелуем всего лишь щеки, а не губ.
За нее это сделала Шота.
Она пришла в ярость, когда Кара рассказала, что Шота целовала его и пыталась заставить остаться с нею. Никки понимала чувства ведьмы — однако, понимание вовсе не делало ее счастливей.
Никки отдала бы что угодно, лишь бы иметь возможность поддержать его, утешить, успокоить, сказать, что все будет в порядке, показать, что рядом с ним есть люди, которые заботятся и беспокоятся о нем.
Но знала, что для таких слов время еще не пришло.
В то же время она понимала, что так продолжаться не может. Он не может больше оставаться таким. Его жизнь не может больше тянуться так бездумно. Он обязан взять себя в руки.
Никки бежала через бесконечную череду залов и огромных пустых комнат все ускоряя темп, подгоняемая внезапной потребностью как можно скорее оказаться рядом с ним.
Ричард стоял на краю стены, опираясь руками на массивные зубцы и глядел вниз через просвет между ними. Казалось, ему доставляет странное удовольствие стоять вот так, на краю мира. Серые тени, отбрасываемые облаками медленно ползли по холмам далеко внизу.
Казалось, он совсем потерял представление о времени. Все дни стали похожи один на другой, заполненные бессмысленным, пустым, монотонным существованием. Он даже не сознавал, как долго он стоит тут, пристально глядя в никуда.
После смерти Кэлен больше ничего не имело значения. Ему трудно было даже представить, что она когда-то была. Теперь он не знал наверняка, была ли она когда-нибудь в действительности или нет.
Была или нет — теперь в любом случае все было кончено.
Кара находилась рядом. Она всегда была рядом. В дороге это утешало, он знал, что может на нее рассчитывать во всем. Хотя то, что она всегда рядом, иногда раздражало — он никогда не мог остаться действительно в одиночестве.
Он задумался, а уверена ли она, что находится достаточно близко, чтобы успеть схватить его, если он шагнет в пропасть.
Он знал, что не уверена.
Крыши Эйдиндрила далеко внизу, казались отсюда совсем крошечными. В некотором смысле он чувствовал странное родство с этим городом. Город был пуст. И он был пуст. Жизнь покинула их обоих.
С того дня, как он раскопал могилу — он даже мысленно не мог назвать ее могилой Кэлен, а не то, что произнести вслух — он не видел причин дальше оставаться живым. Если бы человек мог умереть просто по собственному желанию, он уже давно был бы мертв. Но смерть, теперь, когда он так страстно призывал ее, внезапно стала очень застенчивой. Дни тянулись бесконечно.
Он был настолько ошеломлен тем, что нашел в могиле, что казалось, его спутанные мысли крутятся на месте, снова и снова возвращаясь к одному и тому же. Похоже, он вообще потерял способность думать. Для него больше ничего не имело смысла. То, что он считал правильным, больше таковым не являлось. Весь его мир перевернулся вверх дном. Как мог он продолжать жить, если и сам не знал, что в этом мире было реальным, а что — нет?
Он не знал, что еще можно сделать. Впервые в жизни он был настолько сбит с толку, что ощущал себя побежденным. Он ведь всегда находил множество выходов из любых положений, он всегда готов был бороться, искать новые решения. Теперь он не видел выхода. Он перепробовал все, что мог придумать. Ни одна попытка не увенчалась успехом. Он оказался в конце пути, не осталось больше ничего.
И все время внутренним взором он продолжал видеть в гробу ее тело.
Он видел, слышал, чувствовал, но не мог думать, не мог собрать воедино свои чувства и мысли. Похоронная процессия живых… имитация смерти… его неудача… а он был так уверен… Безумный неудачник. Что хорошего в жизни, если чувствовать такое. Он мечтал, чтобы его забрала тьма, мечтал оказаться в объятиях небытия.
Он был вне страдания, вне печали, вне горя; была только эта бездумная, пустая, слепая агония, которая не давала ни секунды передышки. Он отчаянно хотел избежать этой правды, отказывался признавать ее, но не мог, и это не давало ему дышать.
Ветер, прилетевший с гор, растрепал ему волосы, пока он безучастно смотрел на крутые склоны высотой в тысячи футов.
Что хорошего принес он другим? Он разочаровал Зедда. Он отдал Шоте Меч Истины ни за что. Никки считает, что он безумен, бредит. Только Кара верила ему. В самом деле, верила. Она была единственной, а он ошибся, когда раскопал могилу.
Он подумал, что Никки должно быть права — он вправду сошел с ума. Все правы. Он просто все выдумал. Он видел это в их глазах; все они смотрели на него как на безумца.
Ричард не сводил пристального взгляда с темных массивных камней внешней стены Замка Волшебника. Они спускались на многие тысячи футов; у подножия скалы начинался лес. Порывы ветра подталкивали его. Вид высоты вызывал головокружение. Головокружение падения.
Что хорошего принес он другим, а больше всего себе?
Он украдкой глянул на Кару. Она была близко. Недостаточно близко.
Ричард не видел причин продолжать терпеть эту муку. У него больше не было разума. Разум был его жизнью.
У него больше не было Кэлен. Она тоже была его жизнью.
Судя по тому, что все ему говорили, судя по тому, что он увидел в гробу в ту ужасную ночь, у него никогда ее не было. Это было лишь заблуждение безумия. Прихоть. Желание, чтобы так было.
Он снова бросил быстрый взгляд на внешнюю стену Башни, на скалы и деревья внизу. Это было очень, очень длинный путь вниз.
Он вспоминал людей, которые рассказывали, что перед смертью каждый заново проживает свою жизнь.
Если бы это было возможно, он вновь пережил бы каждый драгоценный миг, который провел рядом с Кэлен.
Или думал, что провел.
Это будет длинный путь вниз.
Достаточно длинный, чтобы снова пережить такие замечательные, романтичные времена, наполненные любовью. Достаточно длинный, чтобы вновь пережить каждое драгоценное мгновение рядом с ней.
Глава 50 (MagG)
Никки открыла окованную железом дубовую дверь и окунулась в яркий дневной свет. Пухлые белые облака высоко скользили в сверкающем голубом небе — в любой другой день эта картина подняла бы ей настроение. Порыв ветра бросил волосы ей в лицо; она убрала их и внимательно посмотрела на узкий мостик вдалеке. В самом его конце на дальней стороне вала стоял Ричард, глядя вниз через просвет между зубцами стены. Кара, стоявшая ближе, обернулась, услышав звук открываемой двери.
Никки пробежала по мостику; далеко внизу под нею раскинулся внутренний двор. С высоты можно было разглядеть несколько каменных скамей, розовые кусты у стены Башни, место, где сходились несколько стен. Когда она, наконец, подошла к Ричарду, он оглянулся и коротко улыбнулся ей. Даже такая улыбка согрела ее, несмотря на то, что это была всего лишь вежливая формальность.
— Рикка говорит, кто-то приближается к Башне. Я подумала, что ты захочешь знать.
Кара, отставшая на несколько шагов, подошла чуть ближе.
— А Рикка знает, кто это?
Никки покачала головой.
— Боюсь, нет, и это меня немного волнует.
Не двигаясь, не отводя глаз от отдаленных холмов, Ричард сказал:
— Это — Энн и Натан.
Брови Никки удивленно поднялись. Она глянула через край стены. Ричард указал на дальний участок дороги, ведущей к Башне.
— Там три всадника, — заметила Никки.