Вороны не умеют считать Гарднер Эрл

Глава 14

Напротив дома Ширли стояло несколько машин. В это время люди обычно возвращаются с работы, так что эти машины не привлекли моего особого внимания.

Я подал свою машину назад до тех пор, пока не уперся в бампер чьей-то машины, и вырулил на дорогу.

За рулем машины, следующей впереди меня, сидел мужчина лет тридцати пяти. Казалось, он не торопился. Пассажир рядом с ним больше походил на водителя. Они молчали, не смотрели по сторонам. Я посигналил и обогнал их. В зеркале заднего вида я заметил, что, как только я выехал на дорогу, со стоянки у дома Ширли тронулась какая-то машина. Ее водитель явно спешил – он еле-еле успел вписаться в ряд следом за мной, едва не задев заднее колесо моей машины. Рядом с этим водителем тоже сидел какой-то молчаливый тип.

Я замедлил ход и задумался.

На полицейских эти люди не были похожи. Может, частные сыщики? Если так, кто-то им неплохо заплатил.

Я включил сигнал левого поворота. Машина, шедшая впритык за мной, прижалась к левой кромке. Вторая – тоже. В последний момент я переключил сигнал на правый поворот, резко крутанул руль и, вызвав целую бурю недовольства у водителей – завыли клаксоны, зазвучала ругань, – юркнул в улицу направо. Мои преследователи, видимо, не ожидали такого. Одна машина не смогла пробиться сквозь поток транспорта, однако вторая все-таки сумела свернуть вслед за мной.

Я затормозил у светофора, опустил стекло и крикнул:

– В чем дело, ребята?

Они даже не посмотрели в мою сторону. Но когда я вышел из машины, водитель тоже сошел на тротуар, сделав вид, будто ищет номер какого-то дома.

Я вернулся в машину, выжал газ и, нарушив все правила, умчался в боковой проезд. Через квартал обернулся: «хвоста» не было.

Убедившись, что преследователи отстали, я поехал к конторе Питера Джеррета.

Тот вовсе не хотел со мной разговаривать. Дескать, он собрался закрыть контору и уйти. Уже поздно, и он приглашен на ужин. Он и так рассказал все, что знал, более того, дал ценную информацию. Не могу ли я прийти завтра?

– К сожалению, не могу, – ответил я.

Он нетерпеливо посмотрел на часы и пригласил меня в кабинет.

Теперь у меня было достаточно времени более внимательно рассмотреть Джеррета.

Он был высок, сухопар, лет пятидесяти двух, с большими залысинами. Недостаток волос на голове как бы компенсировался очень густыми бровями. Когда он начинал говорить о деле, то пригибал голову и в упор смотрел на собеседника из-под своих густых насупленных бровей. Должно быть, его взгляд производил впечатление.

Я выдержал этот взгляд и спросил:

– Зачем вам понадобилось выводить меня на эту Филлис Фейбенс?

– Я иногда занимаюсь антиквариатом. Это у меня хобби. Вот и вспомнил, что как-то купил у мисс Фейбенс подвеску.

– Часто вы занимаетесь такими делами?

– Какими? Антиквариатом?

– Да.

– Время от времени. Сейчас реже – спрос не тот.

– И что вы делаете с этим добром? Меня интересует финансовая сторона.

– Простите, но это уже мое личное дело.

– Спасибо за честность. Тогда ответьте на другой вопрос: вы не рассказывали сержанту Бьюде о вашем «хобби»?

– Он меня о нем не спрашивал.

– А по своей инициативе вы ни о чем не рассказываете?

– Как, впрочем, и вы.

– Вы сбывали антиквариат Кеймерону?

– Нет.

– Допустим, Филлис Фейбенс сказала правду: она действительно продала вам гранатовую подвеску. Что стало с этой подвеской?

– Я ее продал.

– Мистеру Кеймерону?

– Нет.

– Каким же образом она попала к Кеймерону, да еще с изумрудами вместо гранатов?

– Я не уверен, что это та самая подвеска.

– Выходит, вы плохо помните эту подвеску?

– Совершенно верно.

– Вы даже забыли, какие в ней были камни – гранаты или изумруды?

Он промолчал.

– Интересное дело, – продолжил я. – Вы такой специалист и не помните, что купили – драгоценность или дешевую побрякушку.

– Когда подвеска была в моих руках, изумрудов в ней не было.

– Значит, вы не уверены, что это та самая подвеска?

– Нет. Помню только, что Филлис Фейбенс продала мне украшение такого же стиля. Это было уже давно. И я забыл подробности – пришлось заглянуть в записи. Я, мистер Лэм, хотел вам помочь, а в ответ вместо благодарности слышу обидные вещи.

– В таких играх результат часто совсем не тот, какого ожидают.

– Согласен.

– Мне показалось, что Филлис Фейбенс специально подставили, чтобы запутать следы.

– Очень жаль. Я действительно хотел помочь вам.

– Мисс Фейбенс держалась совершенно спокойно, охотно отвечала на вопросы и с такой готовностью вызвалась помочь, что я сразу насторожился.

– Уверяю вас, мистер Лэм, я вовсе не собирался вас запутать…

– Интересная получается история. Вы покупаете у Филлис Фейбенс подвеску и продаете ее по каналам, которые держите в секрете. Подвеска оказывается у Роберта Кеймерона. Он заменяет гранаты и искусственный рубин на прекрасные изумруды и снова приносит ее вам для оценки. Вы показываете подвеску Наттоллу, потом возвращаете ее Кеймерону, а тот – уже после оценки – опять вынимает из оправы изумруды, возможно, для того, чтобы вставить те самые гранаты и рубин.

– Ничего не понимаю.

– Вы сыграли немаловажную роль в этой истории. Сначала купили подвеску, потом продали ее, потом некий человек вставляет в подвеску изумруды и снова приносит вам, чтобы вы оценили ее у Наттолла. И после этого вы утверждаете, что торговля антиквариатом для вас лишь хобби? Вы прямо как Рим.

– Как это понимать?

– Все дороги ведут к вам.

– У меня есть только одно объяснение.

– Какое же?

– Подвеска, купленная мною у Филлис Фейбенс, и подвеска, которую приносил для оценки Кеймерон, – вещи разные. Хотя в какой-то момент я готов был поклясться, что оправа одна и та же.

– Когда Филлис принесла вам подвеску, вы не придали ее приходу особого значения?

– Конечно, нет. То был вовсе не шедевр. Мало ли таких вещей проходит через мои руки!

– Эта подвеска довольно необычной формы. Вы напрасно говорите, что таких много.

– И все же она не уникальна.

– Выходит, могли быть две подвески в одинаковой оправе: одна с изумрудами, другая с гранатами?

– Вполне возможно. Но, честно говоря, мне до сих пор кажется, что подвеска, найденная у Кеймерона, – та самая, что я купил у Филлис Фейбенс.

– Тем более важно выяснить, где он ее приобрел.

– Это очень сложно.

– Почему?

– Я не могу открыть вам тайны, связанные с рынком антиквариата. Во-первых, не имею права предавать клиентов. Во-вторых, это может повредить мне самому. Но одно скажу: по-моему, мистера Кеймерона самого заинтересовало, кто вставил в подвеску изумруды и откуда они взялись.

– Вы хотите сказать, что Кеймерон расспрашивал вас о человеке, которому вы продавали драгоценности?

– Я этого не говорил.

– У Кеймерона были связи в колумбийском правительстве, которое, по сути, контролирует рынок изумрудов, и, может быть, он хотел что-то разузнать для своих друзей?

– Возможно. Больше я вам ничего сказать не могу. Профессиональная этика не позволяет.

– Благодарю. Извините, что обрушился на вас из-за Филлис Фейбенс. Надеюсь, инцидент исчерпан?

– Всегда к вашим услугам, – проговорил Джеррет и простился со мной.

Я вышел на улицу, сел в машину и на всякий случай огляделся по сторонам. Футах в ста стояли две машины, в каждой по два человека – те самые ребята, от которых я сумел отвязаться.

Я завел мотор и выехал на дорогу.

Машины остались на месте. Холодок пробежал по моей спине. Как эти ребята узнали, что я поехал к Джеррету? Телепатия? В подобные вещи я не верил. Догнать мою машину они не могли – я запутал все следы. И все же они ждали меня под дверью Джеррета.

Глава 15

До нашего агентства я добрался затемно.

Когда подошел к вахтеру, чтобы расписаться в журнале, он как-то странно посмотрел на меня и прошептал:

– Вас ждут.

Я обернулся: из-за угла появился какой-то человек. На нем была рубаха по последней молодежной моде, испещренная надписями. Он заглянул через мое плечо в журнал, увидел фамилию и, уставившись на меня, воскликнул:

– Ага! Мистер Лэм!

– В чем дело?

– Именно вы-то нам и нужны.

– Шутите?

– Разве я похож на шутника?

– Еще как: ваша рубашка сверху донизу исписана словом «закон».

Незнакомец смутился: ему, наверное, казалось, что в этой рубашке он выглядит, словно миллионер на отдыхе.

– Какой наблюдательный, – ухмыльнулся он.

– Это у меня с детства. Еще в 1921 году, когда я покидал детский сад Святого Викентия, воспитатели отмечали мои незаурядные способности.

– Ладно, хватит, – прервал он меня. – Пойдем к сержанту.

– К какому еще сержанту?

– К сержанту Бьюде.

– Сержант прекрасно знает адрес моего агентства и мог бы приехать ко мне сам.

– Значит, не хотите отправиться со мной?

– Не очень.

– Мы можем оформить этот вызов официально.

– Предъявите ордер на арест?

– Повестку.

– А что вам, собственно, нужно?

– Узнаете от сержанта.

– Я не хочу уклоняться от дачи показаний, но мы уже говорили сегодня с сержантом. Добавить мне нечего.

– Не уверен.

– Вы думаете, Бьюда рассердится, если я не приду к нему?

– Он послал меня за вами. Так что решайте сами.

– Ладно, поехали.

– Моя машина стоит у подъезда.

– Спасибо, я уже на своей.

– Почему? – подозрительно спросил он.

– Чтобы вам не пришлось везти меня обратно.

Он немного подумал.

– Ладно, двинулись.

Человек в модной рубашке поехал вперед. Я следовал за ним. Мы миновали Седьмую улицу, пересекли Верширский бульвар и направились в сторону Голливуда.

Куда мы едем, человек в модной рубашке не сказал. Он просто медленно вел машину, постоянно косясь в зеркало заднего вида и пропуская вперед обгонявшие машины, так что приходилось держаться прямо за ним. Было очевидно, что он мне не доверяет.

Неожиданно его машина повернула налево. Дорога шла вдоль квартала богатых особняков, построенных в конце двадцатых годов: оштукатуренные стены, черепичные крыши, аккуратные лужайки, пальмы, гаражи на три машины с комнатами для водителей наверху.

Парень в модной рубашке прижал свою машину к обочине. Я понял, что мы приехали, – напротив стоял полицейский автомобиль. У двери дома прогуливался человек. Подошел мой провожатый, сказал:

– Можете выходить.

Мы направились в дом.

– Добрый вечер, Лэм, – приветствовал меня сержант Бьюда, выходя нам навстречу. – Знаете, кому принадлежит дом?

– Знаю.

– Откуда?

– Гарри Шарплз давал нам этот адрес.

– Вы уже были здесь?

– Нет.

– Что вам известно о Шарплзе?

– Немного.

– Меня интересуют его деловые связи.

– О них я практически ничего не знаю. Вы уже спрашивали меня об этом.

– Да, но с тех пор многое изменилось.

– Что с ним случилось?

Бьюда не ответил, но в его взгляде я прочел немой укор.

После небольшой паузы он спросил:

– А с чего вы взяли, что с ним могло что-то случиться?

Я тяжело вздохнул.

– За кого вы меня принимаете? Ваш сотрудник приезжает за мной. Мы едем к этому дому. Возле него стоит полицейская машина. У двери – охранник. Появляетесь вы и спрашиваете о Шарплзе. Если бы я не подумал, что с ним что-то случилось, то какой я сыщик – такого надо в шею гнать.

– Шарплз хотел, чтобы вы были его телохранителем, не так ли?

– Да.

– Чего он боялся?

– Не знаю.

– А как вы полагаете?

– Понятия не имею.

– Неужели вас не интересовали мотивы, побудившие его сделать это предложение?

– Если бы я его принял, меня бы заинтересовали мотивы.

– А вы не приняли?

– Нет.

– Почему?

– Хотите, скажу вам правду?

– Да.

– Мне показалось, что на самом деле Шарплз вовсе не боится.

– Почему вам так показалось?

– Вчера он пришел к нам в агентство и попросил расследовать одно дело, связанное с Кеймероном. Можете проверить у Берты и нашей секретарши Элси Бранд – они подтвердят. Мы вместе поехали к Кеймерону и обнаружили его труп.

– Раньше вы промолчали об этом.

– Вы сами сказали, что многое изменилось.

– Вы думаете, что Шарплз пришил Кеймерона и тут же бросился к вам в агентство…

– Не говорите глупостей. Вы спросили, почему я отказался работать на Шарплза. Вот я и пытаюсь вам объяснить.

– Итак?

– Представьте себе, что, когда мы ехали к Кеймерону, Шарплз мне чем-то не понравился.

– Что же вам не понравилось?

– Опять вы за свое. Юрист назвал бы это просто гипотезой. Предположим, я ничего не заметил, но Шарплзу показалось, что я заметил. Возможно, он испугался, что я знаю о нем то, чего мне знать не следует. Он предлагает мне стать его телохранителем, а в полицию сообщает, что ему грозит опасность. Вот я с ним неразлучен. В один прекрасный день он отправляется погулять где-нибудь в глухом месте неподалеку от окрестностей города. Я, естественно, с прогулки не возвращаюсь.

– Убийство?

– Ну что вы! Просто какие-то злодеи нападают на нас, связывают и похищают. Шарплзу чудом удается бежать, он обращается в полицию, и вы находите мой хладный труп. Газеты сообщают: отважный сыщик погиб при исполнении своих обязанностей.

– Очень смахивает на мелодраму.

– Скорее на фильм ужасов.

– И потому вы отказались работать на него?

– Я этого не говорил. Я просто выдвинул гипотезу.

– Так почему же вы отказались на него работать?

– Сам не знаю.

– Черта с два вы не знаете!

– Напрасно вы мне не верите, сержант, – я и правда не знаю. Шарплз предложил мне солидный куш, а я почему-то отказался. Это действительно трудно объяснить.

– Понятно. Плохое предчувствие?

– Пожалуй.

– Вас кто-то предупредил об опасности?

– Нет, просто предчувствие.

– Веселенькая история. К сожалению, мы не можем послать вашему предчувствию повестку с вызовом на допрос. Подсознание не положишь в целлофановый пакет как вещественное доказательство.

– А что, собственно, случилось?

– Пойдемте. – Бьюда открыл дверь, и мы оказались в просторном холле. Паркетные полы здесь были натерты до блеска, на стенах – дорогие ковры, с потолка свешивались хрустальные люстры.

Сержант провел меня в комнату, служившую Шарплзу одновременно библиотекой и кабинетом.

В комнате царил разгром.