Вороны не умеют считать Гарднер Эрл

Глава 23

В Мехико я получил телеграмму от Рамона Хурадо. Текст был краток: «Сеньора Лерида» – и адрес.

– Что это? – спросила Берта.

– Насколько я понимаю, адрес некоей сеньоры Лериды, проживающей в Лос-Анджелесе.

– Черт возьми! – заорала Берта. – Ты что, думаешь, я слепая? Кто-то решил над нами поиздеваться?

– Никто.

– Значит, это ты издеваешься надо мной! Что это за адрес?

– По-моему, Рамон Хурадо – хороший дипломат.

– И в чем это проявляется?

– Он тонко намекает нам на обстоятельства, находящиеся вне его компетенции.

– Знаешь, Дональд, мне так надоели загадки, что я готова растерзать тебя!

– Успокойся, Берта. Похоже, твое подсознание восприняло флюиды от этих древних камней.

– Какие еще флюиды?

– Ну как же? Древние ацтеки совершали в этих местах человеческие жертвоприношения – вот в тебя и вселился кровожадный дух. Послушай, а не отправиться ли нам в ресторан?

– Похоже, и ты возомнил себя дипломатом, – огрызнулась Берта.

– Благодарю за комплимент.

– Иди ты со своей дипломатией и со своим Рамоном Хурадо!.. – И Берта надолго разразилась бранью, которую я молча выслушал. А когда она отвела душу, мы все-таки пошли в ресторан.

На следующее утро мы вылетели в Лос-Анджелес. Когда под нами показалась голубая гладь Калифорнийского залива, Берта, наклонившись ко мне, спросила:

– Дональд, кто убил Кеймерона?

– Не знаю.

– Почему же ты не знаешь?

– Хотя бы потому, что не могу понять причины убийства.

– А если бы понял, это облегчило бы дело?

– Конечно.

Берта молча уставилась в иллюминатор. Я устроился поудобнее в мягком кресле и заснул.

Когда проснулся, мы уже подлетали к Лос-Анджелесу. Берта сидела нахмурившись – по-видимому, что-то подсчитывала в уме.

– Дональд, – спросила она, – как ты думаешь, сколько мы сможем заработать на этом расследовании?

– Понятия не имею.

– Жаль! Сегодня, между прочим, мы все время бездельничали. А сколько денег ушло на транспортные расходы!

– Что поделаешь!

– Болван ты, Дональд! Шарплз предлагал целую кучу денег, но тебе он, видите ли, показался жуликом!

– Ты что, не понимаешь, где бы мы сейчас были, согласись я работать на Шарплза?

– Где?

– В лучшем случае – в Медельине, в худшем – в провинциальной каталажке на берегу тропической реки.

– Подумаешь! Шарплз в этой каталажке недолго просидел.

– Шарплз говорит по-испански и знает местных жителей. И все равно вынужден был дать взятку. Если у тебя столько денег, что их хватит на подкуп всей колумбийской полиции, тебе можно позавидовать.

– Ничего, я бы как-нибудь выкарабкалась.

– Ну как же! Наняла бы переводчика и с его помощью предложила взятку начальнику тюрьмы!

– Заткнись! – рявкнула Берта.

Мы подъезжали на такси к Лос-Анджелесу.

– Зайдешь в агентство? – спросила Берта.

– Не сейчас.

– Как хочешь.

Простившись со мной, Берта пошла в агентство, а я на служебной машине отправился к Доне Грэфтон.

Дона сразу же пригласила меня в дом.

– Здравствуйте, – сказала она, широко улыбаясь. – Я давно хотела поблагодарить вас, но ваша секретарша сказала, что вы куда-то уехали.

– Поблагодарить? За что же?

– Не скромничайте: вы помогли мне.

– Разве?

– Конечно. А куда вы уезжали?

– В Колумбию.

– В Южную Америку?

– Да.

– Наверное, это прекрасно – путешествовать по всему свету… Но быстро вернулись…

– Я кое-что выяснил.

– Можно спросить: что именно?

– Вам знакомо такое имя – Фелипе Муриндо?

– Я никогда с ним не встречалась, но мистер Кеймерон много рассказывал о нем. Это управляющий прииском.

– Что же рассказывал Кеймерон?

– Что это простой, добрый, исполнительный человек. Кажется, совершенно неграмотный, зато честный.

– Фелипе Муриндо погиб.

– Да что вы?! Как это произошло?

– Несчастный случай – на складе взорвался динамит.

– Какой ужас!

– Это несчастный случай в кавычках.

– Вы хотите сказать…

– Да. Убийство.

– Но кто его убил?

– Если бы я знал, это помогло бы найти убийцу Роберта Кеймерона.

– Вы полагаете, что эти две смерти связаны между собой?

– Похоже.

– Но как? Муриндо убили в сотнях миль отсюда… – Дона нервно рассмеялась. – Ничего не понимаю: одного человека убили в Штатах, другого – в далекой Колумбии. Какая тут может быть связь?

– Вы очень взволнованы, Дона. Почему?

– Почему? Вы, наверное, привыкли к сообщениям об убийствах, а я…

– Когда вы впервые подумали, что Роберта Кеймерона убила ваша мать?

Дона гневно посмотрела на меня:

– Что вы несете?!

Я молчал.

– Мистер Лэм, – пробормотала она, – сначала вы мне очень понравились, я решила, что вы настоящий джентльмен. Теперь я вижу, как ошиблась…

– Извините, Дона, но меня не очень интересует, какое я произвожу на вас впечатление. Скажите лучше, когда вы впервые подумали, что Кеймерона убила ваша мать?

– Она его не убивала.

– Вы не умеете лгать. Так когда же вы впервые…

– Больше говорить на эту тему я не стану.

– Я понимаю, что даже себе самой вы не хотите признаться, что так подумали. Вы, наверное, хотите забыть о своих подозрениях. Но я очень прошу: расскажите мне все.

– Боюсь, мистер Лэм, что мне придется указать вам на дверь.

– Что ж, в таком случае мне придется прозвонить сержанту Бьюде – он вызовет вас в полицейское управление и допросит. Поверьте, я хочу помочь вам.

– Обвинив мою мать в убийстве?

– Выяснив обстоятельства этого убийства. Рано или поздно они все равно всплывут на поверхность.

Дона молчала. Подождав немного, я сказал:

– Жаль, что откровенного разговора не получилось. Я надеялся, что вы мне доверитесь, в этом случае я постарался бы вам помочь. Что ж, придется обратиться в полицию.

– Но как вы можете помочь мне?

– Пока не знаю. Сначала нужно выяснить все обстоятельства. Я прекрасно видел тот нож, который метнула в вас Хуанита. Потом вы этот нож спрятали, подменив его кухонным, надеясь, что я ничего не замечу. Поймите: запираться бессмысленно.

– В то утро мама должна была встретиться с Кеймероном, – еле слышно проговорила Дона.

– Кто-нибудь просил вас молчать, что вы знаете об этом?

– Мама.

– Что она вам сказала?

– Она сказала, что не смогла встретиться с ним.

– Вы ей поверили?

– Нет. Я знала, что она говорит неправду.

– Вы знали, что они встретились?

– Я была почти уверена в этом.

– Давайте поступим так: я расскажу вам, к каким пришел выводам, и, может быть, тогда вы перестанете бояться сказать лишнее.

– Давайте, – кивнула Дона.

– Гарри Шарплз и Роберт Кеймерон были назначены опекунами наследства Коры Хендрикс. Она владела приисками, которыми, по сути дела, не занималась. Опекуны же приобрели новое оборудование, наладили дело, и прииски начали приносить доход. Наследников тоже было двое. Опекуны старались скрупулезно выполнять условия опеки, не отдавая предпочтения ни одному из наследников. Но годы шли, и один из наследников, точнее наследница, превратилась в роковую красавицу и вскружила голову обоим опекунам.

Дона внимательно слушала меня.

– Фелипе Муриндо стал управляющим прииском. Он получал неплохое жалованье, мог откладывать на старость. После его смерти выяснилось, что в медельинском банке есть счет на его имя. Не так плохо для парня, никогда даже в школе не учившегося.

– При чем здесь это? – спросила Дона.

– Года три назад Кеймерон решил проложить новый штрек. Работу начали, но почему-то вскоре прекратили.

– Ну и что?

– Дело в том, что в действительности работа не прекращалась. В этом дальнем штреке Муриндо обнаружил месторождение изумрудов и сам добывал их. Кеймерон регулярно прилетал в Латинскую Америку. Он был солидным бизнесменом, никто его ни в чем не заподозрил… «А как же таможня?» – спросите вы. Таможенники никогда не будут обыскивать с пристрастием такого уважаемого человека.

– Вероятно, все так и было, как вы говорите.

– Кеймерон сумел провезти в Штаты огромное количество необработанных изумрудов. Их огранкой занимался человек, имя которого мы пока не знаем.

– А что было дальше с изумрудами?

– Шарплз и Кеймерон скупали старинные украшения. Возможно, тот человек, который вынимал из старинных оправ полудрагоценные камни и вставлял на их место изумруды, занимался и их огранкой. Наверное, у Шарплза с Кеймероном были свои выходы на рынок. Так или иначе, им удавалось сбывать изумруды, не привлекая внимания. А это совсем не просто: мир торговцев драгоценностями полнится слухами, к тому же рынок изумрудов жестко контролирует колумбийское правительство.

Шарплз и Кеймерон попали в довольно затруднительное положение: они не могли официально декларировать доходы от продажи изумрудов – ведь они занимались этим нелегально. По всей вероятности, они решили привлечь к своему промыслу Ширли Брюс и делить доходы на три части, никого больше не посвящая в тайну.

В один прекрасный день Кеймерон ушел из дому, забыв, что у него на столе остались лежать изумруды, а когда вернулся, их не было. Он ничего не мог понять, но вдруг увидел, что у Панчо, сидевшего на подсвечнике, в клюве зажат изумруд. Наверное, Кеймерон уговаривал Панчо вернуть камень, но тот понимал, что заслуживает наказания, и, боясь хозяина, полетел к отверстию под коньком крыши, чтобы покинуть дом, по-прежнему крепко сжимая в клюве изумруд.

В отчаянии Кеймерон схватил пистолет и выстрелил в Панчо. Пуля прошла всего в нескольких дюймах от бедной птицы. Было очевидно, что, испугавшись, ворона полетела к вам с драгоценным камнем в клюве. Кеймерон пересчитал изумруды – их оказалось на пять меньше, чем было, а он, судя по всему, должен был кому-то дать о них отчет.

Тогда ему пришла замечательная идея. Он взял подготовленную для продажи старинную подвеску, в которой дешевые камни были заменены изумрудами, и вынул их. Положил оправу на стол рядом с двумя изумрудами, а шесть спрятал в клетке вороны. После этого он куда-то собрался, скорее всего к вам. Если бы оказалось, что вы нашли изумруды или кто-то посторонний заметил камень в клюве Панчо, Кеймерон, наверное, воскликнул бы: «Боже мой, я занимался старинной подвеской, вынул изумруды из оправы, чтобы отдать ее ювелиру на переделку. Изумруды лежали у меня на столе, и ворона, наверное, утащила их!» Потом он повел бы вас к себе домой, чтобы вы смогли убедиться в правдивости его слов: на столе лежали оправа с тринадцатью пустыми гнездами и два изумруда, шесть – в клетке, а пять – исчезли.

Дона смотрела на меня широко раскрытыми глазами.

– Пожалуйста, продолжайте, – прошептала она. – Что было дальше?

– Прежде чем выйти из дому, Кеймерон кому-то позвонил. В это время открылась дверь, и в комнату кто-то вошел. Кеймерон знал вошедшего. Жестом предложил ему сесть и подождать.

– И что потом?

– Когда Кеймерон, закончив разговор, хотел положить трубку на место, гость неслышно подкрался сзади и вонзил ему нож в спину.

– А что же с изумрудами?

– В комнате Кеймерона их было восемь. Пять я нашел в вашем сарае. А еще пять полиция обнаружила в сливе раковины.

– Что-то слишком много получается. Ведь вы сказали, что в оправе подвески было всего тринадцать гнезд для камней?

– Так-то оно так, но вороны не умеют считать, и Панчо не знал, что должен вернуть еще пять изумрудов.

– Но кто убил Кеймерона? И за что?

– Чтобы ответить на этот вопрос, надо сначала выяснить, почему Фелипе Муриндо назначили управляющим. Надо также выяснить, какая связь между гибелью Муриндо и гибелью Кеймерона. И наконец, мы должны понять, чем Кеймерон не угодил Шарплзу.

– Может быть, я могу помочь вам найти ответ на последний вопрос?

– Как?

– Ширли Брюс не была так близка с Кеймероном, как с Шарплзом.

– Откуда вы это знаете?

– Так мне кажется. Я допускаю, что именно близость Ширли с Шарплзом создала преграду между ней и Кеймероном.

– Близость… Интимная?

– Я так не говорила.

– А все же?

– Я в этом не уверена. Не был уверен и Роберт Кеймерон. Но он чувствовал себя как бы третьим лишним.

– Все, что вы говорите, очень важно. Продолжайте, пожалуйста.

– Кеймерон и Шарплз были друзьями – не очень близкими, но их связывали общие дела. И эти дела шли хорошо. Кеймерон жил отшельником, Шарплз – совсем иначе. Потом что-то случилось. Что именно – не знаю. Однажды мистер Кеймерон попросил мою мать зайти к нему.

– Когда?

– Утром в тот самый день, когда его убили.

– Ваша мать виделась с ним?

– Да.

– В котором часу?

– Примерно в половине десятого.

– О чем они говорили?

– Не знаю. Но ведь убийство произошло позже, правда?

– Да, Кеймерона убили позже. А вы уверены, что Хуанита была у него действительно в половине десятого?

– Так она мне сказала.

– Когда она вам это сказала?

– В тот же день вечером. Я поняла: случилось что-то страшное. Мама была очень взволнованна. Она пыталась дозвониться мистеру Шарплзу и никак не могла застать его. Тогда она позвонила Ширли Брюс, но та согласилась встретиться лишь на следующий день.

– Что было потом?

– Потом мама все-таки дозвонилась Шарплзу, он что-то ей сказал, и она успокоилась. То есть она, конечно, была возбуждена, но уже не так, как до разговора с ним.

– Когда состоялся этот разговор?

– Ближе к вечеру. Ширли ведет себя как королева, и это нравится маме. Ширли – ее идеал. И вообще маме всегда хотелось, чтобы я походила на нее.

– А теперь, – сказал я, – пришла пора перейти к делу.

– Что вы имеете в виду?

– Сейчас мы поедем к одной женщине.

– К какой женщине?

– К сеньоре Лериде. Вам знакомо это имя?

– Лерида? – переспросила Дона. – Не припомню. Она живет здесь, в Лос-Анджелесе?

– Да.

– А зачем нам нужно к ней ехать?

– Пока не знаю.

– Вы хотите расспросить ее о чем-то?

– Да.

– А при чем тут я?

– Мне нужна свидетельница и переводчица.

– Но почему именно я?

– Думаю, разговор будет вам интересен.

– Этот разговор связан с убийством Роберта Кеймерона?

– Да.

– Хорошо, я поеду с вами. Но предупреждаю: я не скажу ничего… что… что могло бы повредить моей маме…

– Вы знали, что у вашей матери всегда при себе нож?

– Да.

– Она может метнуть его, если понадобится?

– Да, она не раз говорила мне, что женщина должна уметь постоять за себя. Помню, когда я была еще совсем маленькой, она учила меня…

– Чему?

– Метать нож.

– И вы научились?

– Научилась.

– Вы тоже всегда ходите с ножом?

– Нет.

– Никогда не берете его с собой?

– Никогда.

– Кстати, где ворона?

– Наверное, в своей клетке в сарае.

– Она скучает по Кеймерону?

– Еще бы! Знаете, что придумали эти полицейские? Они затянули брезентом отверстие в крыше, которое Кеймерон пробил для Панчо. Тот несколько раз летал туда, даже пытался продолбить брезент клювом – не получилось. Так что бедная птичка вернулась ко мне. Она очень скучает.