Месть носит Prada Вайсбергер Лорен
Словно по волшебству, из кухни появился официант, неся на подносе четыре узких бокала и бутылку «Моэт».
– Нет-нет, это не пойдет, – пробормотал Найджел. Он скрылся в кухне и вернулся с четырьмя элегантными хрустальными стопочками. При ближайшем рассмотрении это оказались чашечки для эспрессо, но Найджел ничего не имел против.
– Это что? – спросила Эмили, осторожно беря чашечку двумя пальцами.
– Найджел, в самом деле, – сказала Миранда с деланным раздражением, однако тоже взяла себе порцию.
– За блестящее сотрудничество блестящих женщин! – воскликнул Найджел, высоко подняв бокальчик.
– Хорошо сказано, Найджел, – подхватила Эмили, подавшись вперед, чтобы чокнуться с ним хрустальной чашечкой. Затем они вместе звякнули о чашки Энди и Миранды и залпом вылили содержимое себе в рот.
– Пейте! – завопил Найджел. Эмили засмеялась.
Энди недоверчиво смотрела, как Миранда сделала маленький глоток, затем еще один. Не желая оставаться в одиночестве с полным бокалом, Энди вспомнила университетские годы, глубоко вздохнула и выпила залпом. Горло обожгло, выступили слезы; Энди даже не поняла, была ли то водка, виски, джин или что-то еще.
– Отвратительно, – объявила Миранда, рассматривая остаток жидкости в своей чашке. – Я шокирована, что такое нашлось в моем доме.
Найджел лукаво ухмыльнулся, сунул руку куда-то себе под юбку и вынул обтянутую кожей серебряную фляжку с монограммой – большой затейливой «Н».
– Не угадала, – сказал он.
Десерт доедали без инцидентов, хотя Энди никак не могла прийти в себя после разговора. Миранда проводила всех до дверей. Энди едва сдерживалась, чтобы не схватить пальто и не выбежать стремглав из этого ужасного места.
– Я безмерно благодарна за прелестный вечер, – выдохнула Эмили, чмокнув воздух у каждой щеки Миранды, словно прощалась со старой знакомой по студенческому клубу.
– Да, дорогая, сегодня ты решительно превзошла себя, – сказал Найджел. Хотя на улице было совершенно не холодно, он натянул митенки и обмотал голову и плечи кашемировым палантином размером с одеяло.
Казалось, только Энди заметила, что Миранда держится подчеркнуто прямо, сжав губы в ниточку.
– Спасибо, что пригласили нас, Миранда. Ужин был прекрасный, – тихо сказала Энди, путаясь пальцами в петлях и пуговицах.
– Ан-дре-а! – Голос Миранды тоже звучал тихо, но в нем звенела сталь. И некая определенность.
Энди подняла голову и чуть не оступилась на месте: Миранда смотрела на нее с такой откровенной ненавистью, что у нее перехватило дыхание.
Найджел и Эмили оживленно болтали о том, как лучше сделать – взять одно такси на всех или по одному на каждого, поэтому не заметили, как Миранда обхватила длинными тонкими пальцами руку Энди у самого плеча и подтянула ее поближе. Энди впервые видела начальницу так близко, и от этого она вся покрылась мурашками.
– Вы подпишете бумаги на этой неделе, – прошипела Миранда ей на ухо, обдавая щеку ледяным дыханием. – И прекратите создавать всем проблемы.
После этого, так же внезапно, как привлекла к себе Энди, Миранда едва ощутимо оттолкнула ее от себя. С тобой покончено. Свободна.
Не успела Энди хотя бы сообразить, как реагировать, в дверях появился швейцар-лифтер, и все начали прощаться. Никто не обратил внимания, что Энди вошла в лифт, не проронив ни слова.
Они высыпали на улицу. Найджел и Эмили, основательно набравшиеся, хохотали, держась за руки.
– Пока, дорогие, – пропел Найджел, усевшись в такси и не предлагая ни подвезти девушек, ни поехать первыми. – Жду не дождусь, когда же мы будем работать вместе!
Эмили высоко подняла руку, когда рядом остановился лимузин. Средних лет мужчина с тронутыми сединой волосами и приятным лицом спросил:
– Вы гостьи мисс Пристли? Она просила доставить вас домой или куда скажете.
Эмили торжествующе посмотрела на Энди и с удовольствием плюхнулась на заднее сиденье.
– Как любезно со стороны Миранды позаботиться, чтобы нас отвезли! – сказала она, блаженно вытянув ноги.
Энди еще не отошла от шока. Миранда ей угрожала? Неужели это не сон? Она не нашлась с ответом подруге.
– Какой потрясающий ужин! Мне очень понравилось, как она переделала квартиру, а уж угощение – умереть за такое можно, – трещала Эмили. – Оглядываясь назад, скажу – и хорошо, что Кэссиди с бойфрендом не спустились к ужину. У Миранды появилась возможность сосредоточиться целиком на нас, поделиться своим мнением о «Декольте». Конечно, некоторые ее фразы были… несколько безапелляционными, но как здорово, что один из величайших умов высокой моды и издательского дела хочет помочь нам вывести «Декольте» на новый уровень! Невероятная удача!
Отчего Эмили вовсе не расстроена? Неужели она пропустила мимо ушей заявление Миранды о намерении распоряжаться в «Декольте», как в собственной частной лавочке? Что она собирается сама нанимать и рассчитывать персонал, диктовать все без исключения решения, от редакторских до рекламных, устанавливать драконовские рабочие часы и дресс-код? Что они сами, Энди и Эмили, автоматически снова попадают в секретарши – без реального влияния, без права сказать слово – пешки под деспотичным правлением Миранды?
– По-моему, мы с тобой на разные ужины сходили, – проговорила она.
– Все-таки Миранда изменилась к лучшему. Сегодня она была сама любезность, – говорила Эмили с восхищенной улыбкой, словно только что вышла с сеанса расслабляющего массажа.
– Эмили, да ты что, не слышала, как она заявила: «Я этого не допущу!» – будто это уже ее журнал? Как потребовала, чтобы Найджел и Нейл появились на июньской обложке? За столом я смолчала, но на июнь у меня есть выход на Брэда с Анджелиной. Кому мы отдадим июньскую обложку – Найджелу, вульгарному, хотя и колоритному журнальному редактору и «музе» Пристли, или Бранджелине? Ты головой подумай!
Эмили прикрыла глаза и с наслаждением выдохнула.
– Тебе не захотелось умереть, когда вошла секретарша? – спросила она.
– М-да, бедняжка, должно быть, готова была провалиться сквозь землю. Разве ты не видишь – Миранда ничуть не изменилась, обращается с помощницами, как с рабынями. Едва соизволила заметить девушку, да и то чтобы отправить восвояси. Готова спорить, Чарлу уволят за то, что она подвезла Найджела.
– Да, но какой же идиоткой надо быть, чтобы подвозить кого-то, когда едешь к Миранде, пусть даже Найджела? Вот уж верх глупости! Мы с тобой никогда бы так не сделали. Хотя ты, может, и сделала бы, но я бы пресекла такие просьбы на корню. Если Миранда ценит свой комфорт, эта девица отправится куда подальше завтра с самого утра.
Энди глядела на проносившиеся мимо роскошные освещенные окна Пятой авеню. Как много изменилось с тех пор, как она ушла из «Подиума»! Потребовалось несколько лет упорного труда, не обошлось и без душевных мук, но Энди начала уже ощущать результаты: у нее появились близкие подруги, любящая сестра и родители, непростая, но увлекательная работа, приносящая удовлетворение, а главное, собственная семья – муж и дочка. Все произошло не так, как она представляла, но разве это важно?
– Скажи, сегодняшний вечер был просто сказочным? – выдохнула Эмили со счастливым видом. Глаза у нее были закрыты, щеки разрумянились от удовольствия.
Энди промолчала.
– Миранда явно делает попытки к примирению. И не только специально для нас – она несомненно изменилась к лучшему. Или ты так не считаешь?
– Эм, я… – Энди замолчала. Ссориться у нее не было сил. А ссора неминуемо последует сразу после слов, которые она не могла не произнести. – Давай встретимся за обедом и раз и навсегда решим с предложением «Элиас-Кларк», а то мы как-то уклоняемся от этого разговора. У нас с тобой разные точки зрения, но мы обязаны – ради себя и остальных – принять окончательное решение.
Эмили открыла глаза, улыбнулась и ткнула Энди пальцем в бок.
– Прекрасно, обед так обед! Я первая готова признать, что в свое время Миранда была клинической сумасшедшей и, очень возможно, до сих пор малость ку-ку, но мы с ней справимся! Энди, послушай меня, вместе мы суперкоманда, а уж в «Элиас-Кларк» развернемся по-настоящему и покажем полный экстра-класс!
– Поговорим за обедом, – повторила Энди, тоскливо предчувствуя неизбежный кошмар. Но сегодняшний ужин ясно показал, что время раздумий и переговоров прошло. Энди все стало очевидно и понятно. Слишком много времени и сил потребовалось для того, чтобы стать той, кто она есть, и больше Миранда Пристли монополию на ее жизнь не получит! Так и придется заявить Эмили. Другого пути нет.
Глава 20
Грузовой контейнер с ботоксом
Заорал будильник. Энди, ничего не понимая, перевернулась на бок взглянуть на часы и едва не упала с кровати: одиннадцать! Как одиннадцать? Уже одиннадцать?
– Расслабься, – сказал Макс, положив теплую ладонь на обнаженное плечо жены. – Мы не опоздаем, у нас масса времени.
– Куда опоздаем?
– Я сказал, что мы не опоздаем.
– А куда мы идем? И где Клементина?
Макс засмеялся. Он в рубашке и джинсах лежал рядом на покрывале и что-то читал в айпаде.
– Клем скоро проснется. Ты спала как убитая не знаю сколько часов. А идем мы в пока не известное место на бранч с группой молодых мам. Вспоминаешь?
Энди застонала – память о вчерашнем вечере вернулась с мучительной ясностью.
Неужели Миранда Пристли при прощании действи-тельно змеей шипела на нее? Группа мамаш – это, конечно, интересно, но вставать, будить ребенка, одеваться и ехать на другой конец города Энди хотелось еще меньше, чем на осмотр к гинекологу.
– Да, к сожалению. Бранч с мужьями. Последние три с половиной месяца мы делились самыми интимными подробностями, включая вас. Пора предъявить собранию объекты коллективного анализа.
– М-да, занятно. Ты сказала, сбор назначен на полпервого?
Энди кивнула. Она уже хотела рассказать Максу об ужине у Миранды, когда зазвонил телефон.
– Мне надо ответить, – сказал муж и вышел.
Энди стянула ночную рубашку и с наслаждением вытянулась под одеялом. Шелковистые простыни приятно холодили обнаженную кожу, и на какое-то время мысли о Миранде отступили. В постели было хорошо, под душем оказалось еще лучше, и Энди наслаждалась мимолетным душевным покоем. Не реже одного раза в день она восхищалась, как сочетание великолепного давления в водопроводных трубах в их доме и неограниченный запас горячей воды компенсирует почти все недостатки городской жизни – смог, скученность, многолюдность, дороговизну и вечные дрязги.
Выйдя из душа, Энди завернулась в полотенце. Макс вошел в ванную и обнял ее сзади, теплую, обнаженную. Зарывшись лицом ей в шею, он глубоко вздохнул.
– Как я хотел разбудить тебя ночью, – сказал он хрипло.
– Так почему не разбудил? – промурлыкала Энди, не желая признаваться, что испытала скорее облегчение, чем разочарование, когда накануне Макс задержался на деловом ужине с клиентом: она была вымотана до предела.
– Последние две недели выдались на редкость напряженными. Тебе надо было выспаться, – сказал Макс, споласкивая бритву горячей водой. – А как прошел ужин?
Энди подошла к шкафу и вытащила первые попавшиеся под руку вещи. Вернувшись в ванную, она начала одеваться.
– Ужин был… интересный.
Макс поднял брови, глядя на жену в зеркало.
– А подробнее?
– Миранда приложила нечеловеческие усилия, чтобы немного побыть человеком – мне почти льстит, насколько она хочет «Декольте», – но быстро снова стала собой.
– То есть?
– Она отнюдь не скрывала своего намерения полностью контролировать журнал и все, что с ним связано. Я почти шокирована ее беззастенчивой откровенностью.
Выражение, появившееся на лице Макса, вызвало у Энди острую неприязнь.
– Что? – вскинулась она.
Макс, подчеркнуто внимательно разглядывая щетину на щеке, слегка пожал плечами.
– Ничего. Я молчу.
– Зато выражение лица очень красноречиво! В чем дело?
Макс положил бритву и повернулся к жене.
– Энди, ты считаешь, что я не понимаю, как трудно тебе было работать у Миранды. Сказать правду – да, я этого не знаю. И никто не знает. Но, может быть, не стоит на этом зацикливаться, чтобы сейчас принять правильное решение?
Энди вдруг осознала, что обнажена до пояса. Почувствовав неловкость, она прикрылась халатом.
– Я хочу сказать, вряд ли сегодня Миранда в состоянии сломать вам жизнь.
Энди взглянула на мужа в упор.
– Миранда действует вовсе не так. Испорченная жизнь – побочное действие работы на Миранду, хотя от этого не легче.
– Энди, ну ты же не спасуешь перед бесцеремонностью! В самом пиковом случае нужно помнить, что на поверку Миранда недалеко ушла от заурядной нахалки-старшеклассницы.
– Только тот, кто никогда у нее не работал, может такое заявить! – Энди произнесла это по возможности спокойно, стараясь сдержать раздражение.
Ей очень хотелось закончить этот разговор, но, много лет пытаясь вычеркнуть Миранду из своей жизни, она ни разу по-настоящему не объясняла мужу, что такое Миранда. Он знал, что мисс Пристли резкая, неуживчивая, «трудная», «тот еще характер». Он был в курсе, что у Миранды репутация жесткой и требовательной начальницы. Он достаточно часто сталкивался с ней за много лет, чтобы лично убедиться, насколько бестактной и отчужденной она может быть. И не просто отчужденной – враждебной! Именно так он охарактеризовал Миранду, когда Барбара впервые их познакомила. Но по какой-то причине – Энди не могла себя заставить копаться в этой теме – истинной ее природы Макс не понимал: злобная, отвратительная моральная садистка, которая до сих пор преследует его жену.
Глубоко вздохнув, Энди присела на край ванны.
– Она не просто бесцеремонна, Макс. С этим я действительно научилась справляться. Все гораздо хуже. Она маниакально сосредоточена на получении лучшего для себя и идет при этом по головам. Помощницы, редакторы, так называемые друзья – потому что у нее нет друзей, только знакомые, от которых ей что-то нужно, – не более чем пешки в видеоигре Миранды, где все подчинено единственной цели – ее победе. Любой ценой. Не важно, дизайнер ты, Ирв Равиц или редактор итальянского «Подиума» – не дай тебе Бог опоздать на обед с Мирандой Пристли. Она не станет кричать, закатывать сцены, объяснять тебе суть воспитанности и уважения. Приехал ты или нет, она сделает заказ, когда будет готова, съест свой обед и преспокойно уйдет. Ей абсолютно не важно, что у тебя заболел ребенок или твое такси попало в аварию, потому что Миранде на тебя наплевать, она не воспринимает тебя как живого человека со своими чувствами и нуждами. Она не играет по правилам, принятым в обществе, как ты и я. Она давно решила, что самые эффективные средства добиться своего – это унижение, критиканство, умаление заслуг и запугивание. В редких случаях, когда такая политика не срабатывает – например, когда мы отказались продать ей «Декольте», – Миранда предпринимает полномасштабное наступление обаянием: экстравагантные подарки, заботливые телефонные звонки, заманчивые приглашения, – однако все это не более чем очередная форма манипулирования пешками в реалити-игре.
Макс положил бритву и промокнул щеки маленьким полотенцем.
– Судя по твоему описанию, она законченный социопат.
Энди пожала плечами:
– Я не психиатр, но она действительно настолько отвратительна.
Макс заключил жену в объятия, поцеловал в щеку и сказал:
– Я тебя прекрасно понимаю, она действительно ужасная женщина, и мне невыносима мысль, что кто-то будет портить тебе жизнь, но я лишь прошу тебя взглянуть на ситуацию в целом. Ведь сразу откроется столько возмож…
Вопль Клементины прервал его на полуслове.
– Я ее возьму, – сказала Энди, бросая халат на пол и надевая лифчик и свитер. Похоже, Макс так ничего и не понял. Она даже обрадовалась предлогу сменить тему.
Через полчаса они, чудом успев, входили в квартиру Стейси на пересечении Двенадцатой улицы и Пятой авеню. После ужина у Миранды вчера и тягостного объяснения с Максом с утра пораньше голова у Энди раскалывалась от боли. Как выдержать роль любезной гостьи целых два часа?
– Напомни еще раз, кто хозяева? – прошептал Макс, пока они ждали, чтобы швейцар их пропустил.
– Стейси – молодая мамаша из нашей группы. Мужа зовут Марк, кем работает, не помню. Дочку зовут Сильвия, она на несколько недель младше Клементины. Больше ничего не знаю.
Швейцар в форме жестом пригласил их в лифт, и они поднялись в пентхаус, где были встречены очень полной горничной в фартуке и ортопедических клогах. Она поставила коляску Клементины в бескрайней прихожей и провела Макса и Энди в гостиную. Те на ходу переглянулись. В огромном зале, служившем столовой, уже собирались приглашенные. Энди забыла обо всем при виде шестиметровых окон, которые занимали целых три стены. Отсюда открывался великолепный вид на южную часть Манхэттена. Ее подруги по группе здоровались, представляли своих мужей и усаживали младенцев в разные качельки и детские шезлонги, но Энди упоенно любовалась квартирой. Быстрый взгляд, брошенный на Макса, подтвердил, что он тоже засмотрелся на обстановку.
В зале высотой в два этажа глухие участки потолка чередовались с застекленными. Вместе с невероятными окнами это создавало иллюзию движения по воздуху. Слева Энди увидела камин из серого полированного камня размером с торговый павильон; над гламурно-изящным газовым пламенем царил огромный зеркальный телевизор с плоским экраном. Отражаясь в нем, огонь камина и осеннее солнце наполняли комнату радужным, почти райским белым свечением.
Современные низкие диваны в элегантной серо-белой гамме, ниша для чтения со встроенными полками. Отреставрированный кофейный столик нарочито грубой работы и старинный обеденный стол, за которым легко могли уместиться шестнадцать человек. По обеим сторонам от него – прекрасные стулья с высокими спинками, обтянутые кожей цвета слоновой кости, со сверкающими хромированными деталями. Единственным ярким акцентом в комнате служили роскошный мягкий ковер в абстрактных петлях кобальтово-синего, красного и фиолетового рисунка и подвесная люстра ручной работы, спускавшаяся с потолка на целый этаж: стеклянные шары, спирали и трубки переплетались причудливым синим лабиринтом. Даже собака, кавалер-кинг-чарльз спаниель с тиснением «Харлей» на кожаном ошейнике, возлежала на миниатюрном креслице а-ля пятидесятые, с полированными хромированными ножками и туго набитой кожаной подушкой.
– Вау, – с чувством пробормотала Энди, стараясь не пялиться слишком откровенно. – Такого я не ожидала.
– Великолепно, – подтвердил Макс. Обняв жену за плечи, он привлек ее к себе и шепнул: – Жалкое подобие бывшего родового гнезда Харрисонов, но все равно красиво. Такая квартира будет и у нас, когда моя жена станет медиамагнатом.
Он сказал это в шутку, но Энди передернуло.
– Энди! Чем вас угостить? О, вы, должно быть, Макс. Какое удовольствие с вами познакомиться! – сказала подоспевшая Стейси. Она выглядела почти как сотрудница «Подиума»: в модном кашемировом пончо, на шпильках, с тщательно уложенными волосами и безупречным макияжем. Исчезли леггинсы и анорак, прыщи и немытые волосы, которые Энди привыкла видеть на собраниях; преображение было разительным.
– Привет, – сказала Энди, едва не открыв рот от изумления. – Квартира у вас роскошная. И ты прекрасно выглядишь.
– Ты слишком добра, – отмахнулась Стейси. – Что будете пить? Может, «Мимозу»? Макс, готова спорить, вам хочется «Кровавую Мэри», наша экономка отменно их смешивает.
Поцеловав Клем в лобик, Стейси ушла распорядиться насчет напитков. Посмотрев на других матерей, Энди положила Клем в кружок младенцев, блаженствовавших на дизайнерском ковре.
– Зря мы это, – пробормотала она, подкладывая махровую салфетку под головку Клем на случай, если малышка срыгнет.
– И не говори, – согласилась Бетани. – Мику уже трижды стошнило пюре из шпината, а у Такера подгузник протек во-он там, на среднем узорчике.
– А почему Стейси не подстелет одеяло или покрывало какое-нибудь?
Бетани пожала плечами.
– Видимо, ей нет до этого дела. Кто-нибудь в форме подбежит и все вытрет, вымоет и принесет еще еды и выпивки. Тут, без преувеличения, целая армия прислуги.
– Слушай, ты догадывалась? – спросила Энди как можно тише. Тео перевернулся на живот, и Энди погладила его по спинке. Краем глаза она заметила, как женщина в форме прислуги, но отличавшейся от той, в которой была встречавшая их горничная, подала Максу «Кровавую Мэри» – в высоком бокале, такую сочно-красную и освежающую, что хоть на страницу журнала. Макс вежливо принял коктейль, но Энди видела, как он ищет, куда бы его поставить нетронутым, и решила при первой возможности принести мужу апельсинового сока.
– Вообще без понятия. Стейси казалась скорее бродяжкой, чем миллионершей. Хотя кто из нас не казался-то?
Через несколько минут собрались все участницы группы. Завязалась оживленная дружеская беседа, а малыши резвились на полу кто как умел. В целом мужья оказались такими, как представляла Энди, – то есть похожими на Макса: тридцать – сорок лет, с короткими стрижками, при дорогих часах, в рубашках навыпуск или анораках поверх футболок и в дизайнерских джинсах, купленных им женами, несмотря на робкие протесты, что сойдут и старые университетские «Левис». Судя по выражению лиц, мужчины с удовольствием почитали бы газету, посмотрели футбол, пошли в спортзал или полежали на диване вместо того, чтобы маяться среди незнакомых людей и орущих детей и слушать, как жены азартно спорят, на какой неделе лучше начинать давать пюре.
Лишь отдельные спутники жизни вызвали у Энди интерес. Муж Стейси, Марк, был на добрых полтора десятка лет старше остальных. Сильная проседь и очки в тонкой металлической оправе придавали ему авторитетный и солидный вид, но неподдельная радость, сквозившая в постоянной заботе о маленькой Сильвии, и теплота, с которой он здоровался с каждым гостем, сразу располагали к нему. Родители Лолы, врачи-педиатры, выглядели крайне неловко для людей, которые проводят с детьми по двенадцать с лишним часов в день. Оба явились в одинаковых черных слаксах и отглаженных голубых рубашках, будто только что закончили обход и сняли белые халаты. Лола принималась вырываться всякий раз, когда мать брала ее на руки, а папаша явно чувствовал себя не в своей тарелке, не проявлял к дочке никакого интереса и чаще остальных отцов проверял входящие звонки. Оба отчаянно хотели как можно быстрее покинуть это странное сборище, где они не знали ни души, но все знали их дочку.
Еще Энди удивил супруг Аниты, Дин, молодой рокер лет двадцати пяти, с бумажником на цепочке, в высоких мягких кроссовках и с нагеленными усиками. Всем довольный, компанейский, ничуть не смущавшийся, он словно уравновешивал робость своей жены, вечно тушующейся и почти безмолвной. Энди удивилась, когда Дин вытащил из дорожной сумки гитару, уселся среди малышей и заиграл рок-н-ролльную интерпретацию «Мигай, звездочка, мигай» и «Лез паучок по водостоку», но когда Анита начала подпевать и аккомпанировать мужу на тамбурине, цимбалах и профессиональных маракасах, Энди чуть не упала в обморок. Те из малышей, которые уже научились хлопать в ладоши, с удовольствием хлопали, другие пищали или покрикивали. Человек десять родителей тут же достали айфоны и принялись снимать импровизированное представление, а кое-кто из мамаш начал танцевать.
– Видишь? – Энди легонько толкнула Макса в плечо. – Я вожу тебя только в эксклюзивные места.
Макс сосредоточенно копался в настройках телефона, пытаясь увеличить на видео Клементину, которая трясла маракасом.
– Ты права, на такое нужно продавать билеты.
В дверь позвонили, и горничная вошла сообщить Стейси, что прибыли еще гости.
Рейчел огляделась, демонстративно подсчитывая присутствующих.
– Но мы же все здесь. Кто бы это мог быть?
– Может, друзья хозяев? – предположила Сандрин.
– Боже мой, неужели ты пригласила Лори? – закричала Бетани. – Она увидит гитару и сразу начнет водить хоровод! Я не подписывалась учиться персональному росту в субботу!
Стейси рассмеялась. Мужская половина гостиной непонимающе взглянула на женщин, но быстро потеряла интерес.
– Нет, это Софи с Ксандером. – Она повернулась к педиатрам: – Вы говорили, она тоже зайдет?
Мама Лолы кивнула.
– Она так сроднилась со всеми вами, видит вас каждую неделю, вот и попросилась зайти поздороваться. Надеюсь, вы не против?
Что-то в интонациях женщины искренне тронуло Энди. Наверняка нелегко работать врачом, имея новорожденного ребенка. Карьера, конечно, важна, но мало приятного видеть, как твоей дочкой занимается золовка, возит ее на игровые занятия, укачивает, укладывает спать, видит, как малышка делает первые шаги в ходунках. Энди пообещала себе поближе познакомиться с мамой Лолы и пригласить ее на кофе.
Софи, как обычно, выглядела прекрасно. Длинные густые волосы блестели, щеки разрумянились от ветра, а лицо освещала очаровательная улыбка.
– Надеюсь наконец увидеть ее бойфренда, – еле слышно прошептала Рейчел.
– Я тоже, – кивнула Энди. – Ужасно интересно. Хотя если бы она привела своего нового парня, было бы еще лучше. Как его зовут?
– Тома, – прошептал кто-то с утрированным французским акцентом. – Сексуальный, артистичный Тома.
– Где твой бойфренд? – громко спросила бесцеремонная Бетани, сидя на подлокотнике дивана.
Видно было, что Софи нервничает – вероятно, дружок увязался за ней против ее желания. Кроме того, теперь ее явно тяготила собственная откровенность. Интрижка с Тома дошла до страстного флирта, хотя они еще не «подтвердили свои чувства на практике», по выражению Софи, и сейчас она пыталась убедить себя, что ничего плохого не сделала. Но по мечтательному взгляду и тому, как взволнованно Софи переплетала и стискивала пальцы, легко было догадаться, что она влюбилась в красивого молодого студента фотографических курсов и теперь мучается чувством вины, страхом и неопределенностью отношений с прежним бойфрендом. Группа молодых мам стала для Софи возможностью выговориться: полный зал слушательниц, настолько изъятых из реальной жизни, что она не стеснялась делиться с ними подробностями, которые не открыла бы даже близким подругам. Энди понимала, что Софи находится на грани истерики при мысли, что вот сейчас два ее мира могут сойтись воедино. Энди хотелось потрепать ее по руке и успокоить, что никто даже словом не намекнет о ее тайне бойфренду.
Атмосфера в комнате мгновенно изменилась, но тут Клементина внезапно зарыдала столь бурно, что у Энди упало сердце. Она подхватила дочь на руки, осмотрела ее тельце, личико, ручонки и пушистую головенку, ища травму или источник боли. Забыв обо всем, она прижалась лицом к щечке Клементины и шепотом запела, нежно укачивая малышку на плече. Крики Клем постепенно стихли. Энди лихорадочно перебирала в уме возможные причины – устала, проголодалась, описалась, вспотела, замерзла, болит животик, режутся зубки, перевозбуждена, испугалась или просто соскучилась. Она уже хотела попросить у Стейси разрешения унести на время Клем в другую комнату, когда почувствовала дыхание Макса у себя на щеке.
– А не твой ли это Алекс? – спросил он, взяв ее за плечо.
Добрых двадцать – тридцать секунд до Энди доходил смысл сказанного. «Ее Алекс» мог быть только Алексом Файнеманом, это понятно, но отчего Макс заговорил об этом, она понять не могла.
– Мой Алекс? – недоуменно повторила Энди.
Макс развернул ее лицом ко входу, где стоящий к ним спиной мужчина снимал пальто и шарф. Увидев темные волосы незнакомца, его серые кроссовки «Нью баланс» и услышав знакомые остроты, которыми он перебрасывался с горничной, Энди сразу отчетливо поняла, что это действительно ее Алекс.
В ту же секунду Клементина, Макс, Стейси, шумные дети и оживленные родители будто испарились: в поле зрения Энди остался Алекс и только Алекс, однако она не могла представить ни одной правдоподобной причины, почему он оказался на бранче группы молодых мам.
– Ксандер! – завопила Софи, несколько подпортив свой привычный очаровательный имидж. – Иди же сюда, любимый, я познакомлю тебя с моими новыми подругами!
«Ксандер» – это обращение оглушило Энди сильнее внезапно налетевшего грузовика. За десять лет, которые она знала Алекса, никто – ни она, ни приятели по колледжу, ни его мать и брат – не называл его иначе чем Алекс. Даже Александром никто не звал. Ксандер? Это просто нелепо!
Однако вот он, перед ней! Поцеловал свою красавицу подружку в губы и улыбнулся остальным так лукаво, что сердце замирало. Он еще не заметил Энди, и она про себя поблагодарила небеса за эти несколько секунд, которые потребовались, чтобы прийти в себя.
– Это же Алекс? – спросил Макс, забирая у Энди вертевшуюся Клементину. – Ты будто привидение увидела.
– Я не догадывалась, что когда Софи рассказывала нам о своем бойфренде, речь шла об Алексе, – прошептала Энди, надеясь, что больше никто ее не слышит. – Бож-же мой…
– Что?
– Бо-же мой!
– Что с тобой, тебе нехорошо? – забеспокоился Макс.
Ксандер. Бойфренд с многолетним стажем. Люблю его, но все изменилось. По-моему, я ему надоела. Относится ко мне, как к мебели. Недавно съехались, стали жить вместе. Переехали в Нью-Йорк. Тома, мой ученик. Намного моложе. Невинный флирт. Страстные объятия. Серьезный петтинг. Кажется, я на него запала.
Энди удивилась, как это она так долго не могла сложить два и два, но как только поняла, что к чему, у нее перехватило дыхание. К сожалению, не было времени обдумать возможное развитие ситуации, провести телефонную конференцию с Эмили и Лили и поделиться с ними отвратительными подробностями – через мгновение Алекс оказался перед ней.
– А это моя подруга Энди! – высоким от волнения голосом представила Софи. – С мужем… Простите, я забыла, как вас зовут.
– Это мой муж акс. – Энди с облегчением услышала, что ее голос звучал ровно и невозмутимо, хотя ее тошнило от волнения. У нее мелькнула мысль, что Макс и Алекс встречаются всего второй раз – первый был несколько лет назад, в «Хоул фудс».
– А это Ксандер, мой бойфренд. Я предупреждала, что ему будет скучно, но он не захотел сидеть дома в одиночестве.
– Да ладно! За такую возможность я отдал бы все, что угодно! – Макс хлопнул Алекса по спине. – Рад встрече.
– Я тоже, – отозвался Алекс. Судя по виду, он был шокирован не меньше Энди.
– Вы знакомы? – с беспокойством нахмурилась Софи.
«Ох, если бы ты знала все, – подумала Энди, – тебе понадобился бы грузовой контейнер ботокса, чтобы прогнать со лба эти морщины!»
Энди не сомневалась, что Макс солжет, придумает какую-нибудь историю о работе или стародавней вечеринке, поэтому едва устояла на ногах, услышав его ответ:
– Да, Алекс раньше встречался с моей женой.
У Софи отвисла челюсть. Энди прекрасно понимала, о чем она думает: Софи лихорадочно вспоминала пикантные подробности, которыми поделилась на последнем собрании, чего никак нельзя было делать перед знакомыми бойфренда, которому она изменяет. Изумление на ее лице сменилось паникой.
Взгляд Софи заметался между Энди и Алексом.
– Вы что, встречались?!
Энди и Алекс молча кивнули, зато Макс откровенно веселился.
Он засмеялся и высоко поднял Клементину, потом прижал к себе, поцеловал в носик и снова вскинул на вытянутых руках, пока малышка не залилась смехом.
– «Встречались» – это мягко сказано. Они были вместе шесть лет – с самого колледжа! Мне повезло, что они не поженились.
– Так вы та самая Энди? Энди из университета Браун? Бывшая подружка? Боже мой… – Софи зажала рот рукой.
– В то время друзья звали меня Андреа, это звучало профессиональнее… – Энди не договорила. Что тут скажешь? Она не знала, радоваться или огорчаться, что Алекс так много рассказал о ней Софи. Что он говорил и насколько подробно? Ей вспомнилось расставание – исключительно по инициативе Алекса, объявившего, что он переезжает в Миссисипи. Вспомнилось, как он обижался, что она горит на работе, забывая о нем, о ссорах, начавшихся, как только Энди устроилась в «Подиум». Перебранки, обиды, недовольство, невнимание и, как следствие, – отсутствие секса и любви. Рассказал ли он все это Софи?
– Видимо, вы, девочки, не догадывались, что у вас есть общий знакомый? – Алекс явно сгорал от неловкости.
– Да, это точно, – вырвалось у Софи. Вся ее восторженность исчезла без следа.
– Откуда же нам было знать? – как можно непринужденнее сказала Энди. – Для меня он всегда был Алексом, и хотя я знала о существовании подружки, мне никто не назвал ее имени.
– А я не знала, что у легендарной Энди есть ребенок, – парировала Софи, хотя Энди вовсе не имела намерения затеять обмен колкостями. Повернувшись к Алексу, Софи гневно уставилась на него: – Ты не говорил, что Энди замужем и даже родила!
– Кстати, о ребенке. – Алекс ослабил воротник рубашки, вовсе не тесный, и показал на Клементину: – У меня еще не было возможности познакомиться с вашей дочуркой.
Макс повернул Клем лицом к Алексу и Софи. Будто что-то сообразив, малышка расплылась в широкой беззубой улыбке.
– Клементина Роуз Харрисон. Клем, познакомься с нашими друзьями Софи и… Ксандером.
– Какая красавица, – искренне выдохнул Алекс, отчего неправдоподобная ситуация стала еще более гротескной.
– Да, милашка, – поддакнула Софи, озираясь в поисках подходящего предлога. – Извините, я еще не поздоровалась с братом и Лолой.
И ушла, прежде чем кто-то успел среагировать.
– Да, неловко получилось, – сказал Макс с бесовским огоньком в глазах. – Надеюсь, я ничего такого не сказал?
– Ну нет, конечно, – отозвалась Энди, прекрасно понимая, что вытворяет муж.
– Должно быть, она просто удивилась неожиданному знакомству, – робко предположил Алекс.
Анита с мужем-рокером продолжали детский концерт на ковре, когда горничная доложила, что в столовой подан бранч.
– Пообщайтесь, – великодушно разрешил Макс, усаживая Клем себе на плечо. – А эта девушка хочет вернуться к музыке, да, моя умница?
Когда он ушел, Энди и Алекс некоторое время молчали. Алекс разглядывал свои кроссовки, Энди нервно накручивала на палец волосы. В голове вертелось только одно: надо ему сказать. Надо ему сказать.
– Энди, она красавица.
На ужасную долю секунды Энди показалось, что Алекс говорит о Софи.
– Клем? Спасибо, мы ее обязательно оставим.
Алекс засмеялся. Энди тоже не сдержала улыбки. Его смех звучал удивительно искренне и легко.
– Как странно, что ты знакома с Соф. Она постоянно рассказывает мне об игровой группе, куда возит Лолу – похоже, игры оказались не совсем детскими, – но мне и в голову не могло прийти…
– Мне тоже. Бывает же! На Манхэттене тысячи молодых мам, откуда было знать, что мы окажемся в одной группе? Особенно если вспомнить, что у Софи даже нет ребенка… – Последняя фраза, помимо воли, прозвучала резко и даже вызывающе.
– Только ей этого не говори, – засмеялся Алекс. – Она действительно порой забывает, что Лола всего лишь ее племянница. Только о детях и говорит. Если так пойдет, скоро она добьется своего.
Тут уже Энди уставилась в пол. Ей вдруг отчаянно захотелось оказаться далеко отсюда.
– Прости, – сказал Алекс, положив руку ей на плечо. – Нехорошо получилось, да? Слишком много информации? Понимаешь, все так неожиданно…
Энди отмахнулась.
– Мы уже взрослые и давно не любовники. Совершенно естественно, что у каждого своя жизнь.
Музыка стихла, и последние слова Энди прозвучали неожиданно громко, но обернулись только Софи и Макс.