Месть носит Prada Вайсбергер Лорен
– Пойду, пожалуй, что-нибудь съем, – сказала Энди.
– Правильно. А я пойду попрощаюсь. Я зашел просто познакомиться, у меня дела.
Они кивнули друг другу и обменялись формальным поцелуем в щеку. Энди не стала ничего говорить Алексу. Если они не знают, куда деваться от смущения, когда речь заходит о Клем, как прикажете непринужденно сообщить, что Софи изменяет ему со студентом-фотографом?
Энди поспешила уйти в столовую и на мгновение забыла обо всем при виде открывшейся перед ней восхитительной картины. Бранч оказался не хуже свадебного обеда в «Риц-Карлтон» – не забыли даже про огромную лягушку, вырезанную изо льда. На серебряных блюдах, подогревавшихся газовыми горелками, лежали бекон, яичница, домашняя жареная картошка, блины и вафли. Были здесь и полдюжины видов хлопьев, и кувшины со снятым, соевым и цельным молоком, и фруктовый бар с нарезанным арбузом, гроздьями винограда, бананами, киви, ананасами, половинками грейпфрута, черешней, ломтиками дыни и ягодами. Сбоку был устроен детский буфет: на маленьких тарелочках лежали мелко нарезанные фрукты и специальные органические мюсли, рядом выстроились всевозможные йогурты с прилагающимися ложечками и пакеты «Бэби мам-мам». Справа за отдельным столом бармен смешивал «Мимозу», «Кровавую Мэри» и «Беллини» со свежевыжатым персиковым нектаром. Женщина в форменном платье поставила перед Энди тарелку и серебряный прибор, а молодой человек в форме спросил, приготовить ли ей простой омлет или фриттату. Только сейчас Энди поняла, что бранч в честь знакомства с мужьями обслуживают официанты.
– Слушай, это просто фантастика, – сказал Макс, присаживаясь рядом и оглядывая стол. – Ничего, мы тоже привыкнем жить на широкую ногу.
Энди оставила комментарий без внимания.
– Не жалеешь теперь, что пропустишь начало игры «Джетс»?
– Почти нет.
Об Алексе и Софи они больше не говорили. Энди не знала, то ли Максу неприятна эта тема, то ли ему действительно все равно, но меньше всего хотела начинать разговор. Они по очереди держали Клементину и ели, бесстыдно набивая животы, пытаясь вежливости ради поддерживать светский разговор с другими родителями. Когда полчаса спустя Энди встретилась со взглядом Макса, говорившим «я готов идти», она не возражала.
Дома Макс великодушно предложил уложить Клементину спать и вызвался подежурить перед телевизором, если Энди хочет сбегать на маникюр, который она старалась обновлять раз в неделю. Не важно, что Энди уже сделала маникюр накануне (мужчины никогда не замечают такие вещи): хорошо, она с удовольствием сходит. Через десять минут она уже сидела за столиком в «Кафе грампи» и звонила Лили.
– Зря я ему не сказала? Надо было сказать?
– Ни в коем случае! – Голос Лили взлетел на несколько октав. – Как тебе такое в голову пришло?
– Я знаю Алекса с колледжа. Он был моей первой любовью. Может, я никогда не перестану его любить. Софи я вижу раз в неделю уже несколько месяцев. Я не считаю ее плохим человеком, но верности в ней ни на грош.
– Все это не твое дело. Пусть сами разбираются.
– Как это – не мое дело?
В трубке было слышно, как завопил маленький Скай. Лили попросила подругу подождать, поставила телефон на паузу и вернулась через минуту.
– То, что происходит между Алексом и его подружкой, тебя не касается. Ты замужняя женщина, ты мать, и кто кому изменяет – не твоя забота.
Энди вздохнула.
– Разве тебе не захотелось бы знать, завяжись у Бодхи интрижка? Ты моя подруга, я бы без колебаний сказала тебе.
– Да, но ключевое слово тут «подруга». Алекс тебе не друг, он твой бывший, и как обстоят дела у него в спальне, не твоего ума дело.
– Слушай, ну с тобой просто со смеху умереть!
– Извини, говорю как есть.
Энди из вежливости спросила о Бодхи, Медвежонке и Скае и быстро попрощалась. Эмили по сотовому не отвечала, поэтому Энди набрала Майлса, зная, что он сейчас едет вместе с женой в Чикаго на встречу с потенциальным рекламодателем, а когда Эмили отправится домой, он полетит в Лос-Анджелес.
Майлс ответил на втором звонке.
– Привет, Майлс. Извини, что беспокою, но я не могу найти Эмили. Не подскажешь, где она?
– Рядом со мной. Говорит, что она тебя избегает. Мы сейчас выбираем машину напрокат.
– Что, такой плохой перелет?
– Я только передаю тебе ее слова.
– Тогда скажи ей, что новая подружка Алекса ходит в мою группу молодых мам и спит со своим студентом, который годится ей в младшие братья.
Энди слушала, как Майлс повторяет услышанное Эмили. Естественно, подруга не выдержала и тут же схватила телефон. Несмотря на разногласия по поводу «Элиас-Кларк», Эмили не могла упустить свежую сплетню.
– Объяснись, пожалуйста. Ты не говорила, что у него ребенок. А это, с учетом твоей одержимости Алексом, подозрительное утаивание информации.
Энди не знала, чему сначала возмутиться: самому обвинению или тому, что оно сделано в присутствии Майлса.
– Майлс тебя слышит?
– Нет, я отошла. Говори по делу.
– Ребенка у него нет. Его подружку зовут Софи, совершенно случайно она очень красива. Ребенок есть у ее брата, прелестная крошка по имени Лола. Так как невестка работает по двенадцать часов в сутки, в группу Лолу возит Софи. Мне кажется, она думала, это будут скорее игровые занятия, а не аутотренинг молодых мам, но все равно зачастила…
– Понятно. А откуда ты знаешь, что она спит со студентом?
– Она и сказала. Черт, да она всем об этом рассказывает! Она настаивает, что спать они как раз не спят, но у них уже давно имеет место смелый…
– То есть ты хочешь сказать, что знаешь об этом лично от нее, а при Алексе смолчала как рыба?
– Да.
– А почему, собственно?
– Что – почему?
– Тебе не кажется, что это важная информация, которая очень пригодится заинтересованному лицу?
– Кажется. Но еще мне кажется, что это не мое дело.
– Не твое дело? – закричала Эмили. – Бога ради, прекрати быть благонравной барышней и набери его номер!
– Ну, не знаю. Ты правда думаешь…
– Да. Все, я кладу трубку, мне еще предстоят два часа за рулем после третьего за неделю перелета. Я готова кого-нибудь придушить.
– Держи меня в курсе дел, – сказала Энди, но Эмили уже отсоединилась.
Энди попросила стакан воды со льдом и уставилась в пространство. Неужели все-таки позвонить и сказать? И к чему это приведет? Алекс будет шокирован, уязвлен, унижен. Почему именно она должна сообщать такую новость? А вдруг это для него не новость? Кто сказал, что он не в курсе, не обнаружил уже сам эту мерзкую интрижку или не выслушал слезное признание Софи? Или еще хуже, может, у них свободные отношения, и хотя Софи терзается чувством вины, поступая по-своему, она действует в рамках договоренности? Тогда Энди окажется в роли навязчивой, всюду сующей нос бывшей подружки, и все шаги к возобновлению общения и, возможно, даже дружбы сойдут на нет, и теперь уже навсегда?
Хотя это казалось абсолютно неправильным и непорядочным, Энди решила ничего не говорить. В умении молчать она постепенно становилась настоящим асом.
Глава 21
В твоих собственных интересах
Макс поставил перед Энди кофе и вернулся к кофеварке сделать порцию и для себя.
Энди отодвинула кофе и застонала.
– Может, тебе чаю?
– Не надо. Горло ужасно болит.
– Врач же вроде сказал, это суточный грипп?
Энди кивнула:
– Да, но Клем мучилась полных три дня, а я уже четвертый. Что-то я не верю этому врачу.
Макс поцеловал жену в макушку, как щенка, и сочувственно прищелкнул языком.
– Бедняжка, ты просто горишь. Еще не пора принимать тайленол?
Энди стерла капельку пота с верхней губы.
– Нет, только через час, – прохрипела она. – Надо заново наговорить вступление на автоответчик на домашнем и на сотовом. Слышишь, какой у меня стал сексуальный голос?
– Судя по голосу, у тебя как минимум чума, – сказал Макс, заталкивая бумаги в свой портфель. – Что еще для тебя сделать, пока я не ушел?
Энди поплотнее закуталась в банный халат, но тут же вновь распустила пояс.
– Ничего не нужно, скоро Айла придет. – Она через силу проглотила слюну и вздрогнула от боли. – Мне обязательно надо в офис. Эмили вчера трижды звонила якобы справиться о моем здоровье, но я знаю – она хочет поговорить об «Элиас-Кларк». Завтра за обедом мы примем окончательное решение.
После ужина у Миранды Эмили и Энди словно поняли, что им не прийти к согласию, и сошлись лоб в лоб, выжидая, кто дрогнет первым.
И Энди знала, на чьей стороне ее муж.
Макс бросил заталкивать бумаги в портфель и повернулся к ней.
– В офис тебе, конечно, ехать нельзя, ты не в форме, но я понимаю, почему она хочет об этом поговорить.
Что-то в его голосе заставило Энди поднять глаза. Много недель Макс иезуитски-тонко выспрашивал о сделке, а в последнее время его интерес к ней стал очевиден. Никогда раньше он не уделял столько внимания работе жены. После ужина у Миранды Макс уже откровенно давал понять, что Энди ведет себя как дура. Конечно, так он не говорил, но его любимым словечком стало «близорукая».
Энди промолчала. Ей хотелось спросить мужа, насколько его энтузиазм насчет продажи журнала связан с «Харрисон медиа», но она понимала, что этот разговор ни к чему не приведет.
– Это же большая честь, такое предложение. Не говоря уже о стопроцентно заслуженной высокой цене.
– Ты это уже говорил.
Тысячу раз.
– Я считаю, такая возможность бывает раз в жизни, – сказал Макс, не сводя глаз с Энди.
Она развернула леденец и сунула в рот.
– Хм. И где я слышала это раньше?
Видимо, по ее тону Макс понял, что разговор окончен. Он поцеловал Клементину, сказал Энди, что любит ее, и ушел. Энди окатило новой волной жара. Не желая оставлять малышку одну на высоком детском стуле, но чувствуя слишком сильное головокружение, чтобы брать Клем на руки, Энди тяжело села на пол рядом с дочкой. Когда через пару минут пришла Айла, Энди едва не бросилась к ней с распростертыми объятиями: теперь она могла пойти в спальню, надеть чистую пижаму и забыться в лихорадочном глубоком сне. Разбудил ее лай Стэнли у входной двери.
Энди поплелась в кухню, протирая глаза. Сон помог, ей стало лучше.
– Кто приходил? – спросила она у няньки, подогревавшей бутылочку.
– Кажется, курьер. Оставил вот это. – Айла протянула большой коричневый конверт. С обеих сторон было написано «Фотографии. Не сгибать».
– Ах да. Я и забыла, что они должны быть готовы сегодня, – сказала Энди, вытаскивая стопку глянцевых снимков со свадьбы Олив. К фотографиям прилагалась записка от Дэниела: «Надеюсь, тебе понравится так же, как нам. Хотели отправить Э., но она целый день в Чикаго. Не могла бы ты передать ей снимки? Жду твоего мнения».
Энди с чашкой ромашкового чая присела за кухонный стол и разложила перед собой десяток фотографий. Она переводила взгляд с одного снимка на другой, и ее улыбка невольно становилась все шире: фотографии оказались превосходными.
Она отправила Эмили сообщение: «Только что получила снимки Олив. Настоящий хит. Обнимаю».
Ответ пришел почти немедленно: «Прекр! У нас терка с Ролексом. Сбрось с курь мне домой? Завтра обязат встреч за обедом. Чмоки».
Энди написала «Договорились» и открыла ноутбук. Репортажи давались значительно легче, когда Энди сама ездила на звездные свадьбы, но отчет Эмили о бракосочетании Олив оказался весьма подробным. Энди заранее составила ей список вопросов на трех страницах и поручила по каждому что-то записать, а еще лучше – взять короткое интервью, и Эмили справилась более чем прилично, старательно ответив по каждому пункту.
Няня принесла поцеловать Клем – они собирались на «развивашки» в «Джимбори», а потом на детский праздник, и в квартире воцарилась блаженная тишина. Идеальные условия для работы впервые за два дня болезни. Когда спустя три часа Айла с Клем вернулись, Энди уже чувствовала себя почти хорошо, а статья была готова на три четверти. Взяв Клем из коляски, Энди покрыла дочурку поцелуями.
– Мне уже гораздо лучше, – заверила она Айлу.
– Точно? А то я могу остаться, – с сомнением предложила няня.
– Нет-нет, я, кажется, действительно выздоравливаю. Я ее сейчас уложу, а там и время ужина подойдет. Спасибо тебе огромное.
Клементина проспала полтора часа и проснулась в полчетвертого с прелестно разрумянившимися щечками и широчайшей беззубой улыбкой. Было огромным облегчением снова видеть ее здоровой… Всякий раз, когда бедную малышку тошнило или она плакала, у Энди внутри все сжималось от боли. Она уже хотела позвонить Агате и заказать курьера, но, взглянув в окно на прекрасный октябрьский день, решила посадить Клем в коляску и пройтись.
– Пойдем с мамой на ее первую за два дня прогулку? Пойдем-пойдем!
Энди надела джинсы и свитер и застегнула на дочери легкий комбинезон. Свежий воздух бодрил, возвращал силы, и Энди радовалась, глядя, как дочка смеется глупым рожицам, которые строит мама. Видя ее улыбку, Энди с абсолютной ясностью понимала, что ни при каких обстоятельствах не согласится еще год работать у Миранды Пристли. Это был кошмарный опыт и для молодой девушки без семьи, а сейчас она ни за что не потерпит круглосуточных звонков, безапелляционных требований, бесконечных поручений, которые неизбежно отдалят ее от семьи, а главное – от Клементины. Они с Максом только начали привыкать к жизни с маленьким ребенком, и отношения у них стали хорошими – не идеальными, но хорошими (а где вы видели идеальные браки?). Энди была счастлива: из них с Максом получились прекрасные родители и настоящие партнеры, а уж такого заботливого и любящего отца могла пожелать для своей дочери любая мать. С карьерой тоже все было в порядке: нигде больше Энди не удалось бы работать по такому гибкому графику – больше, когда случался аврал или номер готовился к выпуску, и меньше, когда в делах наступало относительное затишье. Она сама себе начальница, а соиздательница – ее лучшая подруга. Да, Эмили по-прежнему остается ее подругой, несмотря ни на что. Они слишком много и долго работали, чтобы склонить головы и покорно вернуться в «Элиас-Кларк», пусть даже нет уверенности, что они смогут продать журнал другому, психически более адекватному издателю. Разговор будет нелегким и болезненным, но Энди знала, что ответить Эмили. Время пришло. Как только они завтра встретятся за обедом, она прямо скажет: сделки не будет.
Пять ступенек от тротуара до входной двери оказались настоящим препятствием, когда Энди попыталась подняться по ним с коляской, а раньше она их просто не замечала! С ума сойти, как долго она тут не была – наверное, два или три месяца! Было время – до Клем и даже до Макса, – когда Энди практически жила у Эмили на диване. Они жевали острые роллы с тунцом, поглощали в огромных количествах зеленую фасоль и бесконечно обсуждали свою жизнь вплоть до самых интимных деталей.
Пусть Эмили еще в Чикаго или по дороге домой, а Майлс в Лос-Анджелесе снимает новое реалити-шоу, – Энди сначала решила постучать, прежде чем воспользоваться собственным ключом. Побарабанив по ярко-красной двери, за которой почти сразу начиналась гостиная, она уже хотела открыть замок, когда изнутри послышались какие-то звуки. Смех и разговоры. Слов Энди не разобрала, но в доме явно кто-то был. Она снова постучала. Дверь никто не открыл.
«Ты где?» – набрала она сообщение Эмили.
Ответ пришел немедленно.
«Жду взлт в о’харе. Снимки тебе еще нравятся?»
«А где Майлс?»
«В ЛА до завтра, а что? что случилось?»
«Ничего особенного».
Может, это телевизор? Вдруг на время отсутствия они попросили пожить в доме приходящую уборщицу? Или пустили друзей, пока сами в разъездах? Энди прижалась ухом к двери. Она не смогла ничего разобрать, но не сомневалась – тут что-то неладно. Если бы ей пришлось заключать пари, она бы поставила на то, что Майлс солгал жене насчет Лос-Анджелеса и привел какую-нибудь девицу. Ни Макс, ни Эмили никогда прямо не подтверждали неверность Майлса, но все знали, что это правда.
Не думая о последствиях, а главное – о том, что она скажет Эмили, если подозрения подтвердятся, Энди вставила ключ в замок и распахнула дверь. Клем испустила радостный крик и задергала ножками. Энди проследила за взглядом дочери и не удивилась, увидев Майлса, который лежал на диване, одетый в клетчатую рубашку и дешевые потрепанные брюки. Вид у него был помятый и, пожалуй, даже похмельный. Энди вошла в гостиную и только тут обнаружила, что напротив Майлса сидит Макс.
Все трое заговорили разом.
– Извините за вторжение, но я стучала, и никто…
– Привет, Энди. Давненько тебя у нас не было. Неси Клем сюда, поздороваться с дядей…
– Энди? Что ты тут делаешь? С Клем все в порядке? Ты же знаешь, что…
Тут все замолчали, тоже одновременно. Повисшую паузу прервала Энди.
– Видимо, вы не слышали, как я стучала. Я принесла Эм фотографии, они понадобятся ей завтра за обедом.
Взяв Клем на руки, Энди прошла в гостиную. Сидевший на низком диване Макс поднялся на ноги и расцеловал жену и дочь. Энди оглядела его костюм и портфель, заметила встревоженное выражение на лице и в присутствии Майлса не стала спрашивать, почему муж так рано освободился. На работе у него сейчас не ладилось, она это знала. Макс давно не приходил домой раньше восьми-девяти вечера и страшно расстраивался, что не успевает пообщаться с Клем перед сном. И вот сейчас он оказывается средь бела дня на диване в гостиной Майлса, в руке у него стакан «Снэппи», а вид при этом такой, будто его застали в чужой спальне со спущенными штанами.
Клем восторженно взвизгнула, когда Макс протянул к ней руки, но что-то заставило Энди теснее прижать к себе дочь. Она повернулась к Майлсу.
– А что здесь происходит? – как можно небрежнее спросила она. Никто из мужчин не сделал попытки объяснить, почему Макс не на работе, а Майлс не в Лос-Анджелесе. И почему на лице мужа выражение вины?
– Ничего особенного, – заверил Майлс, хотя его интонация заставляла предположить как раз обратное. – Давай фотографии, я передам Эм, как только она…
– Что передашь? – послышался голос Эмили, и через секунду она вошла в гостиную, нагруженная папками, блокнотами и бутылкой воды. Она была в спортивном костюме, толстых носках, в очках, немытые волосы совсем не гламурно собраны на макушке, на лице ни следа макияжа. Она выглядела как черт-те что.
Энди так поразил внешний вид подруги, что она не сразу вспомнила, что Эмили, по идее, сейчас сидит на взлетной полосе в О’Харе. При виде Энди шок на лице Эмили сменился паникой.
– Энди, что ты тут делаешь? – потрясенно спросила она.
– Что я тут делаю? Принесла тебе фотографии. А вот ты что тут делаешь?
Наступила тишина. Энди с ужасом увидела, как все трое обменялись взглядами.
– Что происходит? Что-то не так, верно? – Она повернулась к Максу: – Ты заболел? Что-нибудь на работе?
Снова молчание.
Наконец Макс сказал:
– Нет, Энди, ничего такого, э-э-э, не случилось.
– Но вы же явно не сюрприз мне планируете на день рождения. Почему такие тайны?
Снова быстрый обмен взглядами.
– Может быть, кто-нибудь уже начнет говорить, а то ситуация становится откровенно странной?!
– Ну что ж, полагаю, вас можно поздравить, – произнес Майлс, проведя рукой по волосам. – Вы с Эмили официально стали успешными предпринимателями, не говоря уже о том, что вам удалось немало зарабо…
– Майлс! – резко сказала Эмили, кинув на мужа предостерегающий взгляд.
– Извини, а это ты к чему? – спросила Энди, поглаживая Клем по спинке и оглядывая присутствующих.
Макс начал оглядываться в поисках пальто.
– Энди, давай отвезем Клем домой, ей уже пора ужинать, и дома я все тебе объясню, хорошо?
Энди покачала головой.
– С Клем все в порядке. Объясните, что происходит. Эмили, что значит «официально стали успешными предпринимателями»?
Никто не ответил.
– Эмили! – Энди слышала, как в голосе помимо воли прорвались истерические нотки. – О чем он говорит?
Эмили указала Энди на диван и присела сама.
– Мы подписали контракт.
– Что?! Кто это «мы»? Какой контракт? – И тут ее как громом поразило: – С «Элиас-Кларк»? Ты нас продала?!
Макс снова оказался рядом, он попытался взять Клем на руки, а когда Энди отказалась отдать дочку, стал теснить жену к дверям:
– Идем, дорогая, я все объясню по дороге. Давай уложим малышку в…
Энди смерила Макса горящим взглядом:
– Перестань затыкать мне рот и немедленно скажи, что тут творится! Ты знал? Ты об этом знал? Ты знал, что она собирается подписать от моего имени, и ты ей позволил?
Эмили сладко и снисходительно улыбнулась, давая понять, что, по ее мнению, подруга слишком бурно реагирует.
– Энди, дорогая, не будешь же ты сердиться на меня за то, что я принесла тебе небольшое состояние? Все будет так, как мы говорили, – у тебя по-прежнему будет время и возможность писать, о чем хочешь и когда хочешь, и больше видеться с Клементиной…
– Как раз об этом мы не говорили, – перебила Энди. Ее недоверие росло с каждой минутой. – Это ты так решила, а я с тобой не согласилась. Откуда у меня будет больше времени? Ты что, с Луны свалилась? Я же окажусь на положении заложницы! Мы обе окажемся!
Эмили ударила ладонью по спинке дивана.
– Ну как же можно так узко мыслить и близоруко смотреть на ситуацию! – Опять это словечко! – Все согласились, что это правильное решение, и я его приняла. Я не стану извиняться за то, что действовала в наших с тобой интересах!
Энди не поверила своим ушам. Происходило что-то невозможное, и это не укладывалось в голове. К глазам подступили злые слезы.
– Я этого не сделаю, Эм. Звони им прямо сейчас и признавайся, что ты подделала мою подпись. Никакой сделки не будет. Немедленно звони, сию же секунду!
Энди видела, как Эмили посмотрела на Макса с выражением «Ты ей скажешь, или мне сказать?».
Клементина заплакала. Энди крепилась изо всех сил, тоже готовая разрыдаться.
Эмили округлила глаза.
– Я не подделывала твою подпись. За тебя подписал Макс.
Энди резко обернулась. Макс втянул голову в плечи, но тут Клементина завопила во всю мощь своих легких, сжав маленькие кулачки и широко открыв рот.
– Энди, дай мне ребенка, – попросил Макс успокаивающе.
– Убери от нее свои грязные лапы, – прошипела Энди отстраняясь. Она сунула руку в карман джинсов и с облегчением нащупала соску. Ротик Клем жадно сомкнулся вокруг нее, и малышка затихла.
– Энди, – умоляюще начал Макс. – Позволь мне объяснить.
Отвращение пронзило ее, как электрошок. Его слова, умоляющий тон, раскаяние – это было невыносимо.
– Как можно объяснить то, что ты подделал мою подпись на контракте, который, как тебе было известно, я не подпишу?
– Энди, дорогая, не преувеличивай! Я не подделывал твою подпись. Я никогда бы на это не пошел.
Эмили кивнула:
– Конечно, нет.
– Тогда что конкретно ты сделал? Ручаюсь, я-то ничего не подписывала!
– Ничего плохого. Как ты, несомненно, помнишь, мои инвестиции в «Декольте» обеспечивают мне восемнадцать процентов голосующих акций, поэтому к чему мне…
– О нет! – ахнула Энди, начиная понимать. Когда они создавали корпорацию и согласились принять начальный капитал от инвесторов, протокол о намерениях был прописан предельно четко: треть принадлежит Энди, треть Эмили, и инвесторы совокупно получают тоже треть. Из этой инвесторской трети на долю Макса приходилось восемнадцать процентов. Ни Эмили, ни Энди об этом не беспокоились, потому что контроль над компанией оставался у них: две трети перевесили бы в любом голосовании. Но Энди и в страшном сне не могло присниться, что Макс встанет на сторону Эмили. Соглашаться с Эмили – ладно. Пытаться повлиять на Энди – пусть. Но фактически отстранить жену от принятия решения и подписать контракт за ее спиной? Такого Энди даже не могла вообразить. Она мгновенно подсчитала: у Эмили и Макса пятьдесят один процент акций.
– Я сделал это ради тебя, – сказал Макс. – Ради потрясающей возможности, которую вы обе заслужили упорным трудом. Подобная удача выпадает не каждый день. Я не хочу, чтобы ты потом пожалела о своем решении.
Он снова попытался коснуться ее руки, но Энди отодвинулась.
– Ты меня обманул, – выдохнула она. Осознание случившегося обрушилось на нее лавиной. – Я много раз откровенно говорила о своем отношении к этой сделке, но ты не захотел меня слушать. Ты подписал против моей воли, за моей спиной!
У Макса хватило наглости принять оскорбленный вид.
– Обманул? – в ужасе сказал он. – Я действовал в твоих интересах, как будет лучше для тебя!
– В моих интересах?! – Энди понимала, что кричит, но была не в состоянии понизить голос или убрать из него истеричные интонации. Бушевавший внутри гнев пугал даже ее саму: он смыл шок и подавленность и теперь грозил приливной волной затопить ее всю. – Ты ни секунды не думал о моих интересах, иначе в жизни бы так не поступил! Ты думал только о себе, о корпорации твоего отца и о фамильной репутации, вот и все!
Макс на миг опустил глаза, но тут же снова встретился с Энди взглядом.
– О нашей корпорации, – негромко сказал он. – И о добром имени нашей семьи. Я сделал это для нас, и для Клементины тоже.
Не будь у Энди на руках малышки, она ударила бы Макса по лицу. Крепче прижав к себе дочь, она сказала:
– Ты просто больной, если мог так подумать.
Эмили вздохнула, давая понять, что устала от этой сцены.
– Энди, ты слишком горячишься. За один год ничего не изменится. Ты редактор, я издатель, все наши будут только рады перейти в «Элиас-Кларк». Решения по-прежнему принимаем мы. Может, нам даже не придется часто видеться с Мирандой – мы всего лишь один из дюжины журналов в ее конюшне.
Энди повернулась к Эмили – вне себя от поступка мужа, она почти забыла о присутствии подруги.
– Ты же там была, ты видела, как она себя ведет! Как ты себе представляешь работу в «Элиас-Кларк»? По-твоему, Миранда будет заходить к нам только на йогу во время обеденного перерыва или на педикюр в конце дня? Будем втроем пить «Мимозу» и со смехом обсуждать парней?
Эмили уловила сарказм, но все равно продолжала улыбаться.
– Будет еще лучше, обещаю.
– Мне все равно, что ты там обещаешь, потому что я ухожу. Я хотела сказать тебе завтра за обедом, но ты, как я вижу, не дождалась.
– Энди… – начал Макс, но Энди резко перебила мужа.
– Ни слова больше, – сказала она дрожащим от гнева голосом, зло прищурившись. – Это мой журнал, моя карьера, а ты приперся сюда с важным видом под каким-нибудь якобы бескорыстным предлогом типа спасти меня от себя самой… Пытался обвести меня вокруг пальца, чтобы поправить свои дела, вытащить из дерьма корпорацию, которую доконала твоя же семейка… Думал, я отнесусь к этому с пониманием? Можешь отправляться ко всем чертям!
Эмили кашлянула. Впервые за время разговора она явно забеспокоилась.
Энди повернулась к ней:
– Передай им, что я увольняюсь, или я скажу сама. Не в моих силах дать сделке обратный ход, но я немедленно подам заявление об уходе. С сегодняшнего дня я в журнале не работаю.
Их взгляды встретились. Атмосфера в гостиной ощутимо вибрировала от взаимного негодования. Эмили уже готова была выкрикнуть что-то непростительное и непоправимое, Энди видела, как подруга открыла рот – и медленно закрыла его. Забыв коляску, мобильный телефон и все остальное, Энди повернулась и вышла из квартиры с Клем на руках.
Глава 22
Подробности, подробности…
Почти всю дорогу обратно Энди бежала – задыхаясь, на грани истерики. Дома, однако, у нее хватило сил приготовить Клементину ко сну: обязательное омовение в кухонной мойке, ночной памперс, пижамка-комбинезон и бутылочка. Все это время она едва сдерживала слезы. Когда же Клем спокойно уснула под «радионяню», Энди наконец разрыдалась. Даже час, проведенный дома, показался ей веком; как же выдержать до утра? Не желая, чтобы Макс видел ее плачущей, она заперлась в ванной и стояла под душем минут двадцать или полчаса. Слезы смешивались со струями горячей воды, а тело содрогалось от рыданий.
Макс еще не вернулся, когда Энди вышла наконец из ванной, одетая в длинную фланелевую ночную рубашку. Взглянув в зеркало, она чуть не вскрикнула: красные прожилки, опухшие щеки и налитые кровью глаза. Из носа все время текло. Слово, которое она не позволяла себе произнести ни разу за год, что они были женаты, настойчиво билось в висках: развод. На этот раз его не избежать. Она не будет жить с этим человеком.
Вспомнив, что сотовый остался у Эмили, Энди подняла трубку домашнего телефона и набрала Джил.
– Энди, можно, я тебе завтра перезвоню? А то мы как раз принимаем ванну. Джаред только что обкакался в воде, у Джейка температура, Джона считает страшно смешным проверить, можно ли выплеснуть закаканную воду из ванны прямо в унитаз, а Кайл сейчас на деловом ужине.
Энди сделала над собой усилие, чтобы голос звучал нормально:
– Конечно. Давай я тебе сама перезвоню.
– Отлично, спасибо. Целую! – И в трубке стало тихо.
Энди набрала домашний в Коннектикуте и долго слушала гудки, пока не вспомнила, что по вторникам у матери собрание книжного клуба. Вернется она поздно, подшофе, смеясь над тем, что еще одно трехчасовое заседание пролетело без единого слова о книге.
Следующей стала Лили. Энди не хотела втягивать подругу в длинный и невеселый разговор, хватит ей забот с Медвежонком и Скаем, но выбора не было. Когда Лили подняла трубку на первом же гудке и со всегдашней жизнерадостностью сказала «Привет!», Энди снова заплакала.
– Энди! Что с тобой, милая? Поговори со мной!
– Зачем только я пошла к алтарю! – взвыла Энди, догадываясь, что фраза малоинформативна, но не в силах сдержаться. Стэнли запрыгнул на кровать и начал слизывать с лица хозяйки слезы.
Читать бесплатно другие книги:
