Рыба ушла с крючка Гарднер Эрл
– Да ничего особенного.
– Вы имеете в виду смерть от инфаркта одного из ваших постояльцев?
– А вы откуда это знаете?
– Я веду следствие по этому делу.
– Вот черт возьми! А я-то думал, вам комната нужна.
– И комната тоже нужна. Для этого я и приехал. Я вам плачу деньги, вы мне даете ключ. Все нормально. А теперь мне бы хотелось выяснить кое-какие подробности случившегося.
– Послушайте, дружище, я уже давал показания по этому делу.
– Знаю, но мне бы хотелось, чтобы вы рассказали еще раз.
– Да кто вы такой есть-то?
Я достал кожаный бумажник, извлек служебное удостоверение и помахал им перед носом у администратора.
– Я – следователь. Убедились?
– Ладно, ладно… Ну, так что вы хотите знать?
– Расскажите, что произошло.
– Тут добавить нечего. Приехал, значит, этот мужик, зарегистрировался…
– Примерно в котором часу?
– Да я уж не помню. Где-то около девяти часов вечера, а может быть, в девять тридцать…
– Так, прибыл, зарегистрировался. Под какой фамилией?
– Под своей собственной, конечно. Дядя был солидный – Бакстер С. Джиллет с супругой.
– На какой машине он приехал?
– На «Кадиллаке». Я выходил на крыльцо проверить номер машины. Я всегда так делаю.
– Женщину вы видели?
– Туманно. Вообще-то фактически я ее видел не настолько близко, чтобы хорошо рассмотреть. Просто увидел, что какая-то там фигура в машине темнеет, и все. Место у нас приличное, нос в чужую жизнь я не сую. Если мы будем спрашивать брачные свидетельства у каждой останавливающейся пары, мотель недолго протянет.
– Когда вы впервые поняли, что происходит что-то неладное?
– Когда меня утром вызвала его жена.
– В какое время она вас вызвала?
– Около семи часов утра, я так полагаю.
– Дальше.
– Она была почти в истерике, требовала доктора, говорила, что муж приехал уже больным, а когда она проснулась, он лежал мертвый, и она подумала, что он умер еще ночью, во сне.
– Как вы себя повели?
– Я пришел к ним в номер взглянуть своими глазами. Что парень мертв, я понял с первого взгляда. Ну, я помог ей вызвать врача, а доктор, в свою очередь, предложил вызвать хозяина похоронного бюро и коронера. Я, как мог, старался решить все проблемы без особого шума – такие события, сами понимаете, не способствуют улучшению репутации мотеля.
– Что еще произошло? – спросил я.
– Больше ничего.
– Все это было в ночь с четвертого на пятое?
– Верно. Тогда он и умер, как я понимаю. А она вызвала меня утром пятого.
– Обычно, сдав последний свободный номер, вы ложитесь спать?
– Спать я ухожу раньше. Иногда я их все и не сдаю. Обычно я отправляюсь на боковую примерно в десять – пол-одиннадцатого, но сплю еще вполглаза.
– На что-нибудь необычное в ту ночь обратили внимание? – спросил я. – Ничего такого нетипичного не произошло?
– Ничего, а что такое?
– Да так просто, интересуюсь. Например, на такси никто не приезжал?
Он взглянул на меня с любопытством.
– А почему вы задали этот вопрос?
– Потому что я мысленно пытаюсь разложить в голове все события по полочкам.
– Занятно, что вы об этом спросили, – сказал он.
– Почему занятно?
– Да потому что я… ну, в общем, как я уже сказал, сначала, в первую половину ночи, я сплю обычно вполглаза. Ну а уж ближе ко второй половине засыпаю крепким сном.
– Что вы на этот раз услышали в полусне?
– Когда я лег и погрузился в полудрему, я услышал звук подъехавшей машины. Я ждал, что вот сейчас раздастся звонок в дверь, но звонка не последовало. Я снова уснул, а потом проснулся и думаю: «А почему звонка в дверь не было?» – и опять уснул, точнее, задремал. Знаете, бывает такое ощущение – погружаешься в сон, а сам точно ждешь чего-то.
– И чего же вы дождались?
– Я устроился поудобнее, проспал еще минутки четыре-пять, и вдруг от мысли, что произошло нечто чудное – кто-то приехал на машине, но не позвонил, – сон с меня как ветром сдуло. А ведь перед сном я выходил, проверял и удостоверился, что перед всеми занятыми кабинами стояли машины владельцев. Нет, думаю, надо выйти посмотреть. Но едва я показался на крыльце, одна машина – это было такси, наверное, его-то шум я и слышал раньше сквозь дрему, – рванула с места!
– При вашем появлении такси не остановилось?
– Какое там остановилось – унеслось вихрем.
– Вы не проверили, от какой кабины отъехало такси?
– Это было невозможно: ни зги не видно и в кабинах – ни огонька.
– В котором часу это было?
– Около одиннадцати, я думаю. До этого я уже час пролежал в постели. На часы я не смотрел.
– Что было дальше?
– Вернулся в постель и тут уж захрапел всерьез. А почему бы и нет, все кабины сданы, мотель полон под завязку, чего же ради мне мучиться, клевать носом?
– Ну а потом, когда вы уже спали, что называется, без задних ног, могло быть так, что подъезжала другая машина, а вы ее даже не услышали?
– Да хоть десяток машин! Когда я знаю, что больше не надо подниматься и принимать новых постояльцев, я сплю как сурок.
– Надеюсь, вы читали в газете репортаж о том, как Бакстер был найден мертвым?
– Конечно, читал, а как же! Как я мог пропустить такое! Когда что-то вас вплотную касается, вы уж не пропустите репортаж в газете про это дело.
– Фото видели?
– Конечно.
– Похож он там на себя, мертвого?
– Вот этого я, черт возьми, утверждать не стану. Я вообще-то не очень здорово запоминаю в лицо публику, которой сдаю кабины. Тут ведь ночь за ночью косяком идут новые физиономии. Я вам так скажу – фото в некрологе было не ахти какое. Обычно в таких случаях стараются польстить покойному, а тут не польстили – он в газете получился постарше, так мне кажется.
– Войдя в кабину, вы увидели труп в лицо?
– Нет, он лежал ко мне в профиль, и я не очень-то его хорошо разглядел. Одна рука у него лежала поверх простыни, я принялся искать пульс, но, едва дотронувшись, понял, что умер он довольно давно. Рука была холодная, окоченевшая. Больше мне, Лэм, добавить нечего – все, что знал, рассказал. Меня уж раз десять трясли по этому делу. Ну а вы-то сами, что думаете?
– Я только проверяю факты, – сказал я. – Большое вам спасибо, мистер… простите, не знаю вашей фамилии.
– Фэллон, Герби Фэллон.
– Супруга ваша здесь вместе с вами работает, мистер Фэллон?
– Нет, моя жена умерла год назад, я управляю мотелем один.
– Понятно. Еще раз спасибо.
Я отправился в отведенную мне кабину, нырнул под одеяло, но целый час не мог уснуть.
Глава 17
Поднявшись с первыми лучами зари, я позавтракал в круглосуточном ресторане, выпил три чашки кофе, после чего позвонил Берте Кул.
– Какого черта ты мне звонишь спозаранок? – разозлилась она.
– Требуется твоя помощь, Берта.
– Слушай, Дональд, – сказала она, – а ведь твои дела плохи.
– Сам знаю, что плохи.
– Селлерс считает, что ты замешан в убийстве. Он пока что этого категорически не утверждает, чтобы от него не потребовали всех доказательств, которыми он пока не располагает, но мне он сказал, что ты завяз плотно. Какого черта ты тогда из нашей агентской машины подавал сигналы этой шлюшке?
– Я хотел с тобой поговорить, Берта. Мне нужна твоя помощь.
– Хорошо, – сказала она. – Тебе нужна моя помощь. Раз ты поднимаешь меня ни свет ни заря, тогда уж выкладывай сразу все до конца, что ты от меня хочешь.
– Я хочу встретиться с тобой у дома гостиничного типа на Вектор-стрит.
– Когда?
– Через полчаса.
– О боже, Дональд, пощади. Мне нужно выпить кофе и…
– Кофе выпьешь, но не завтракай. На это тебе не хватит времени.
– Что я должна буду делать на Вектор-стрит?
– Ты мне потребуешься как свидетельница.
– Свидетельница чего?
– Весьма важных событий. Приедешь?
Берта застонала, но согласилась.
– Ладно, приеду.
В семь тридцать Берта Кул встречала меня у дома на Вектор-стрит.
– Доброе утро, Берта.
Берта метнула в меня ненавидящий взгляд.
– Доброе утро, моя задница! Ты прекрасно знаешь, что я, как бешеная собака, если не выпью свои три чашки кофе.
– Сегодня ты их не проглотила?
– Я выпила на бегу только одну, и мне хочется кому-нибудь отгрызть башку.
– Прекрасно, именно в таком настроении ты мне там и понадобишься.
– Что я должна делать?
– Я собираюсь побеседовать с одной женщиной. Думаю, что она окажется очень красивой женщиной. Полагаю также, что она постарается пустить в ход секс, шарм и все лукавство, на какое она способна.
– Ладно, если она со мной будет лукавить, я попросту дам ей в морду, – заявила Берта.
– Вот по этому поводу я как раз хочу тебя предупредить, Берта. Желательно, чтобы ты держалась в сторонке и, так сказать, на линию огня не выходила. Просто сиди и наблюдай. А если ты придешь к выводу, что она врет и пытается использовать свою сексуальную привлекательность, чтобы подсластить ложь, вот тогда приступай к работе. А если она, по твоему мнению, будет говорить правду, тогда просто продолжай присутствовать в роли свидетеля.
– Ладно, – сказала Берта. – Давай скорее с этим разделаемся. Ужасно хочется дорваться до яичницы, жареной картошки, полудюжины сосисок и полного кофейника.
– Прекрасно, только еще раз напоминаю: держись в тени, пока не придешь к определенным выводам.
Мы поднялись на лифте, и я позвонил в квартиру Паулины Гарсон.
Только после третьего звонка сонный голос спросил:
– Да, да, что такое?
– По очень важному делу. Мы должны немедленно с вами увидеться.
– Кто вы такие?
– Я – Дональд Лэм, следователь, который…
– О, ну как же! Мэрилин мне о вас рассказывала. Она говорила, что вы очень милый человек. Так что же вы хотите, мистер Лэм?
– Просто хочу с вами поговорить, причем немедленно.
– Понимаете, я не одета и дома у меня не убрано.
– Я могу обождать несколько минут, но не более. Дело не ждет.
– Хорошо, – сказала она. – Пять минут.
Мы прождали в коридоре у двери семь минут. Берта то и дело поглядывала на свои усеянные бриллиантами часики и сверлила меня глазами, твердыми, как бриллианты на ее запястье.
Молодая женщина, открывшая нам дверь, была облачена в халат с боковыми разрезами на «молниях». На ней были чулки и туфли, волосы старательно расчесаны, тени на веки положены в меру, а рот тщательно подведен помадой.
Глядя в мою сторону и помахивая длинными ресницами, она сказала:
– Доброе утро, мистер Лэм! Сожалею, что я… А это кто?
– Берта Кул, моя коллега. А это Паулина Гарсон, Берта.
– Заходите, – пригласила Паулина.
Берта хмыкнула.
Следуя моим инструкциям, она забилась в угол комнаты и постаралась быть максимально неприметной. Паулина села на стул, а мне указала на легкое креслице, обитое цветастым материалом. Утренний свет, просачивавшийся сквозь тонкие розовые портьеры, смягчал ее черты, молодил лицо. Она смахивала на наивную розовощекую девчушку.
Она тщательно разложила складки халата на коленях, так что через секунду халат соскользнул с шелковой поверхности чулок, открывая изрядную часть ноги выше колена.
– Очень хорошо, Дональд, – сказала она. – У меня такое ощущение, как будто я вас давно знаю, честное слово. Мэрилин считает вас чудесным человеком. Так что же случилось?
– Давайте вернемся к ночи четвертого числа.
– Четвертое, четвертое, – стала она припоминать, нахмурившись, и вдруг расхохоталась низким, горловым смехом. – Ой, Дональд, ну не сильна я по части воспоминаний о моих прошедших вечерах, а дневника я не веду!
– Эту ночь вам, должно быть, не трудно вспомнить, потому что вы встретились с человеком по имени Бакстер С. Джиллет из Санта-Аны.
– Неужели? – кокетливо спросила она, демонстрируя ямочки на щеках.
– Безусловно.
– И что же произошло дальше?
– Дальше вы пошли с ним ужинать, при этом с вами еще кто-то был, вероятно, вы были вчетвером. Есть предположение, что вы потанцевали, выпили, и на этом Джиллет хотел все закончить – и ужин, и знакомство – и уехать домой. Но вот тут-то и начался криминал.
– Боже правый, Дональд, вы говорите о каких-то совершенно незнакомых мне вещах. Кто он такой, этот Бакстер Джиллет, про которого вы толкуете?
– Точной последовательности событий я не знаю, но знаю, что Джиллету подмешали снотворное и отвезли в мотель «Голубые небеса», неподалеку от Санта-Моники. Затем кто-то отвез и вас в тот же мотель. Вы вошли в номер к Джиллету, разделись, легли к нему в постель и…
Она с негодованием вскинула голову.
– Я разделась в комнате, где находился незнакомый мужчина?!
Наши глаза встретились.
– Да, вы разделись в комнате, где был незнакомый мужчина.
Она с достоинством выпрямилась и запахнула халат на коленях.
– Дональд, я считала вас джентльменом, но вы меня разочаровали. Вы предъявили мне беспочвенное и оскорбительное обвинение. Боюсь, что мне придется попросить вас покинуть мой дом.
– Вы были связаны с Жанеттой Лэтти, не знаю уж, до какой степени. При ее содействии вы встречались с мужчинами.
– Разве это преступление?
– В зависимости от обстоятельств.
– Если вы пытаетесь пришить мне какое-то дело, то вам еще придется это доказать.
– А когда сюда приехала Мэрилин Чилан, ваша знакомая по Солт-Лейк-Сити, вы ей тоже устроили пару свиданий. Но скоро оказалось, что Мэрилин по своим взглядам не годится для этого занятия и действует строго по правилам, которые ей выдали в напечатанном виде. Хотя правила эти – чистейшее очковтирательство, респектабельная ширма для делишек, которыми занималась Лэтти.
Выражение благородного негодования слетело с лица Паулины. Внезапно откинув голову, она расхохоталась. Халат при этом еще раз распахнулся, и теперь я мог видеть изрядное пространство над чулком.
– Дональд, я должна была бы безумно на вас разозлиться, но что-то в вас есть такое, ну, бесконечно милое. Поэтому буду с вами откровенна. Я и замужем побывала, и развелась, я все знаю. И действительно, я несколько раз встречалась с мужчинами, с которыми меня знакомила Жанетта Лэтти. И не знаю, как другие девушки, но я нарушала правила. – Она похлопала ресницами, глядя на меня. – Я ведь живое существо, в конце концов, Дональд, во мне есть нормальные, горячие человеческие эмоции. Если мне кто-то нравится, – она опять поработала ресницами, – то во мне просыпается нежность. Вот и все, что я знаю. А дело какого-то Джиллета мне совершенно неведомо. А теперь я постараюсь помочь вам, Дональд, насколько это в моих силах, потому что, скажу вам честно, вы мне нравитесь. Что-то в вас есть такое… Я знаю, что вы полезете на стену, если я скажу, что вы – душка, но я не знаю, как сказать иначе, и потому рискну вам сказать в глаза: вы, Дональд, – просто прелесть. Да, ночью четвертого я развлекалась, нас было две пары.
– Вы видели Мэрилин в ту ночь?
– Видела. Мэрилин обедала в том же ресторане, где сидели мы. А затем мы перешли в ночной клуб, но моего партнера что-то угнетало, совесть, что ли, его грызла, не знаю… Он хотел на этом закончить вечер и уехать домой, и так он и сделал.
– Каким образом? – спросил я.
– Отвез меня к Жанетте Лэтти и пожелал спокойной ночи.
– Вы вернулись к Жанетте Лэтти?
– Как всегда. Все обставлялось так, чтобы мужчине казалось, что мы живем у Жанетты на Рода-авеню. У ее дома они нас забирали и сюда же привозили обратно. В дом мы их не приглашали, ну, разве что в редких, очень редких случаях. У Жанетты для этих случаев имелась специальная гостиная. Но в большинстве случаев мы туда не приглашали… Ну а тот вечер закончился вообще рано. Обычно мы говорили нашим кавалерам, что живем тут с мамой, что мама больна, она слегла…
– Зачем надо было ехать с ними к дому Жанетты?
– Ну, подумайте сами, Дональд, – сказала она. – Жанетта вела бизнес. Она хотела держать нас под контролем и не желала, чтобы мы встречались еще с кем-то на стороне самостоятельно.
– Вы знали фамилии мужчин, с которыми вы ужинали вечером четвертого?
– Боже, Дональд! Ну откуда мне это знать! Мы обычно называем друг друга по имени. Но что-то мне не помнится, чтобы его звали Бакстером. Это было бы трудновато произнести. А фамилии мы вообще не спрашиваем. Я могла называть его уменьшительным именем или смешной кличкой, но как именно – не припомню.
– А как он вас называл?
– Меня все называют одинаково. Я всем представляюсь – Полли.
– Вы абсолютно уверены, что после того, как этот человек доставил вас обратно к Жанетте Лэтти, вы больше не ездили ни на какие развлечения?
– Конечно. Я в этом уверена, – сказала она, играя ямочками на щеках. – Простите, Дональд, за то, что я поначалу, когда вы пришли, ломала комедию. Вообще-то я, конечно, не образец добродетели и… вы, как мужчина, должно быть, уже почувствовали, что я люблю мужчин!
Я взглянул на Берту.
Берта Кул вздохнула, поднялась из кресла, вышла на середину комнаты и, глядя сверху вниз на Паулину, сказала:
– Значит, ты любишь мужиков? Так, да?
– Да, так.
И тогда Берта рявкнула:
– Не мужиков ты любишь, а их деньги, грязная потаскушка!
Лицо Паулины побелело, челюсть отвисла.
– Да будет вам известно, Паулина, что вашему приятелю Бакстеру Джиллету подмешали в еду или выпивку несколько капель какого-то наркотика, отключающего сознание. Ему дали сверхдозу, что его и убило. Вы участвовали в заговоре, и вам угрожает обвинение в убийстве первой степени, если вы не докажете свою невиновность. Или Джиллету сразу дали смертельную сверхдозу, или у него было слабое сердце, не выдержавшее этого наркотика.
– Я об этом знать ничего не знаю, – отрезала Паулина, отчаянно пытаясь держаться с достоинством. – Я требую, чтобы вы вдвоем покинули мой дом! Более того, миссис Кул, я намерена подать на вас в суд за оскорбление личности. Вы сделали замечание, унижающее мое достоинство, и я не намерена сидеть тут и глотать обиды.
– Давай-давай, иди в суд, – сказала Берта. – А я тебя перед присяжными догола раздену. Ты еще, сучка, будешь тут комедию ломать с Дональдом – «он милый, он просто душка»! Мне ты мозги не запудришь – ты избалованная деньгами девка по вызову, и если ты думаешь, что сможешь скрыть информацию об убийстве, то тебя еще не такой допрос ждет. Теперь слушай меня внимательно! Через четверть часа ты будешь давать показания в полицейском управлении. И халат запахни – мне твои ляжки не нужны. Давай рассказывай, причем только правду!
– Я вам рассказала правду и требую, чтобы вы отсюда убрались! Иначе я вас силой выставлю.
– Силой она меня выставит! – заявила Берта. – А ну, попробуй!
Паулина сделала неловкую попытку ухватить Берту за плечо. Но тут Берта схватила Паулину и отшвырнула ее от себя так, что та пролетела полкомнаты, едва удержавшись на ногах. При этом халат разорвался и открылся лифчик, трусики и чулочные подвязки.
– Туфельки, видишь, она на высоком каблуке надела, чтобы ножки выставлять для Дональда! – продолжала бушевать Берта. – Ты вот послушай лучше, что я тебе сейчас скажу, сестренка. Фигурка у тебя хорошая, и ты ею торгуешь. Ты продаешь ее отборной клиентуре и думаешь: «Ах, какая же я удачливая девчонка – и квартирка у меня хорошенькая, и кормят меня и поят богатые дяди, и все-то у меня идет распрекрасно». А вот что ты запоешь в тюремной камере, когда на тебя наденут бесформенную арестантскую робу да стоптанные сандалии без каблуков, и бесконечная череда одинаково нудных дней, похожих один на другой, унесет твою молодость, красоту, обезобразит фигурку, и выйдешь ты из тюремных ворот отвратной старухой без будущего, но с прошлым, которое будет всплывать каждый раз и бить тебя по лицу, когда ты будешь пытаться начать честную жизнь. И жратва в тюрьмах содержит в основном крахмал, а не протеин. Станешь жирной, дряблой, жрать-то и в тюрьме хочется, а кормят там картошкой да хлебом и тому подобным. Послушай, что я говорю, – спозналась с убийством, узнаешь полицию и тюрьму. Не знаю уж, какой там дьявол приказал тебе держать язык за зубами по этому делу, но он поставил на карту все твое будущее…
Паулина рванулась к Берте.
Берта с размаху ударила ее правой рукой по физиономии. Паулина пошатнулась, Берта добавила ей наотмашь левой рукой.
– Давай, давай, дорогуша, – приговаривала при этом Берта. – Похами мне. Я обожаю, когда мне хамят. Ах ты, сучонка лживая. Да я из тебя дух вышибу!
Паулина забилась в угол комнаты.
– Начинай рассказывать! – приказала Берта, глядя на нее ненавидящими глазами. – Думаешь, ты хитрая штучка? Да ты просто дурочка и ничтожество – они же тебя подставили! Вот те, кто организовал весь этот рэкет, вот они – хитрецы, они тебя использовали и как приманку, и как товар на продажу, вот и все. А когда дело дойдет до расплаты, они тебя и секунды одной не поддержат – без колебаний вышвырнут волкам на растерзание, чтобы спасти собственные шкуры. Ты для них – просто женское мясо, таких же, как ты, они еще сколько угодно найдут. Неужели ты у них там недостаточно крутилась, чтобы знать, что и как было?
Паулина попыталась что-то возразить, и тогда Берта угрожающе шагнула к ней. Паулина подняла руки, прикрываясь.
– Не надо! – выкрикнула она.
– Тогда начинай говорить и не городи вздор!
– Да, это… это правда, – выдавила из себя Паулина.
– Вот так-то лучше, – сказала Берта. – Давай раскрывай всю подноготную, и побыстрее, потому что у нас не так много времени.
– Мне поручили разогреть этого Бакстера Джиллета, и мы должны были… ну, в общем, люди, которые всем этим руководили, хотели с ним что-то сделать…
– Что за люди?
– Не могу назвать фамилии, они меня убьют.
– Может быть, я назову фамилии? – вмешался я. – Допустим, Джордж Дикс?
– Вы знаете? – воскликнула она.
– Грязная потаскушка, вбей себе в голову, что Дональд Лэм знает все ваши махинации насквозь. Теперь рассказывай, и чтобы никакого вранья.
Паулина упала в кресло и разрыдалась.
– И прикройся, ради бога. На меня ни твои слезы, ни нижнее белье все равно не действуют. Мне нужны факты.
– Ну вы и так уже почти все знаете. Им что-то было нужно от Джиллета. Я должна была размягчить его, а они намеревались его куда-то увезти. Но он не захотел никуда ехать. Поэтому мы с ним расстались, и Джиллет уехал с Джорджем Диксом. Дикс вел машину Джиллета, и еще с ними была девушка Джорджа. А меня они оставили у Жанетты. А потом позвонили и сказали, чтобы я приготовилась к ночной поездке.
– Где ты в это время находилась?
– У Жанетты Лэтти. Мы сидели и разговаривали. Она была несколько раздражена тем, что вечер оборвался так рано, и дала понять, что я, наверное, не смогла заинтересовать клиента.
– И что же ты сделала?
– Жанетта вызвала для меня такси и…
Читать бесплатно другие книги:
