Содержанка никуда не денется Гарднер Эрл

– Вы… вы кто?

– Меня зовут Лэм, – представился я. – Я следователь.

– Ох, силы небесные, – вымолвила она. – Вы – тот самый, чей чемодан…

– Совершенно верно, – подтвердил я. – И желал бы узнать, каким образом мой чемодан у него оказался.

На ней была пижама, облегающее творение из шелка веселенькой расцветки. Верх расстегнут до третьей пуговицы, а нижняя часть пижамы была сшита так, чтобы продемонстрировать каждый изгиб тела.

Красотка недавно плакала.

Она оглядела меня и сказала:

– Очень жаль, но пришли вы напрасно. Ваш чемодан забрала полиция. Ничем не могу вам помочь.

– Где все это случилось? – спросил я.

– На десятом этаже.

– Когда?

– Должно быть, сразу после его приезда. Он приехал поездом, получил забронированные апартаменты и…

– Апартаменты? – переспросил я.

– Именно так.

– Почему апартаменты?

– Такой заказ он сделал по телефону.

– Но почему апартаменты? Почему не простой номер?

– Лучше было б спросить у него, – заметила она. – Только на это теперь мало шансов, не так ли?

– Безусловно, – подтвердил я.

– Садитесь, – пригласила она и расположилась сама на диване, глядя на меня снизу вверх большими прозрачными и влажными глазами, которые старались казаться наивными, но каким-то образом сами себе противоречили. В них было выражение грешной невинности.

– Как я понимаю, – продолжала она, – вы работаете на ту женщину.

– На какую женщину?

– На ту женщину – Хейзл Клюн. Она называет себя Хейзл Даунер.

– Она вам не по вкусу?

– Она просто… просто тварь.

– Все мы божьи твари.

– Золотоискательница!

– Из чего это следует?

– Вы сами знаете или, по крайней мере, должны знать. Впилась изо всех сил в Стэндли, потому что жаждала денег.

– Он давал ей деньги?

– Разумеется, он давал ей деньги. Поэтому она и отставила своего постоянного дружка и вцепилась в Стэндли. Выдаивала его досуха.

– И что она делала с теми деньгами? – допытывался я.

На сей раз глаза ее полыхнули огнем.

– Вам известно, что она с ними делала, – отрезала Ивлин Эллис. – Тратила все, что могла выманить, на модные шмотки, а потом слямзила еще пятьдесят тысяч, подменив чемоданы. А когда Стэндли, бедняжечка, не сумел расплатиться, они решили, будто он их наколол, и пришили его.

– Вот теперь, – заявил я, – вы меня начинаете заинтересовывать.

– Спасибо, – саркастически поблагодарила она. – Мне так редко случается заинтересовывать мужчин, что я в самом деле потрясена до глубины души, услыхав от такого внушительного, дюжего и накачанного, законченного красавца, как вы, подобное признание. – И демонстративно зевнула.

– У него в чемодане были пятьдесят тысяч? – спросил я.

– Были.

– И что стряслось с чемоданом?

– Хейзл его куда-то спрятала. Изловчилась подставить ваш таким образом, чтобы он прихватил не тот, а потом, когда Стэндли прибыл сюда, открыл и обнаружил, что чемодан чужой… ну, было уже поздно. Он… его… кое-что связывало.

– Связывало? Что вы хотите сказать?

– Он был связан с другими людьми, и им не понравилось, как… развивались события.

– Что вы имеете в виду под развитием событий?

– Он был должен им деньги.

– И не отдал?

– Я же вам говорю. Он не смог заплатить. А они посчитали, будто он им мозги пудрит.

– А он собирался расплачиваться? – уточнил я.

– Ну конечно!

– И у него были пятьдесят тысяч?

– Как минимум. А возможно, и больше.

– И откуда взялась такая сумма наличными?

Она выпятила подбородок, опустила глаза и угрюмо буркнула:

– Я не знаю.

– Может быть, тут я могу помочь.

– А возможно, и нет.

– Вы хоть что-то из этого рассказали полиции?

– Нет.

– Почему нет?

– Они и без того все узнают, а когда узнают, с той тварью, с Хейзл, наверняка будет покончено. Если б я все рассказала полиции и полиция начала бы копать по моей наводке, вышло бы, будто я подставляю ее из ревности. Она заявила бы, будто вся эта история – вранье ревнивой соперницы, а полиция могла бы купиться на это и дать ей шанс замести следы. А поскольку я ничего не сказала полиции и играю в молчанку, они сами ей сядут на хвост и дойдут до конца, прежде чем она успеет убраться в укромное место. Я ответила на вопросы, которые задавала полиция, вот и все. Самостоятельной инициативы не проявляла.

– Вы знали, что он приехал сюда на «Жаворонке»? – спросил я.

– Да.

– Почему вы его не встречали?

– Он не захотел.

– Вы знали, что он привезет с собой чемодан?

– Я знала, что он привезет с собой крупную сумму наличными, чтобы расплатиться с долгами. Я не знала, что он повезет ее в чемодане.

– Вы знали, что он собирается остановиться в этом отеле?

Она посмотрела на меня, легонько пошевелилась в своем облегающем шелке, как будто устраивалась поудобнее, и объявила:

– Послушайте, мистер Лэм, вам известно, что я не девочка.

– Вы знали, что он забронировал здесь номер?

– Естественно.

– И что это апартаменты?

– Конечно.

– Но не пошли встречать его к поезду?

– Он считал это слишком опасным.

– Он собирался вам позвонить по приезде?

– Да.

– Но так и не позвонил?

– Нет. Я впервые узнала, что он в самом деле приехал, когда явилась полиция. Горничная обнаружила его тело.

Она вытащила из пачки салфетку и промокнула глаза.

– В котором часу это было?

– Я точно не знаю… между двумя и тремя пополудни.

– Значит, вы уже несколько часов должны были гадать, куда он подевался.

– Я знала, что он со мной свяжется сразу, как только вокруг будет чисто, и не хотела, чтоб он возникал раньше.

– Как я понял, полиция думает, что он был убит около десяти утра.

– Полиция мне об этом не сообщила, – бросила она.

– Откуда вы знаете, что у него был мой чемодан?

– Мне сказали в полиции. Они меня расспрашивали. Хотели выведать все, что мне о вас известно.

– И что вы им рассказали?

– Все, что известно.

– А именно?

– Ничего.

– Ивлин, так не пойдет, – предупредил я. – Вы знали о его прибытии с самой первой минуты. Поднялись в апартаменты, чтобы с ним встретиться. Вы были с ним вместе, когда он открыл чемодан и обнаружил, что чемодан чужой и что денег в нем нет.

Парень был в жуткой горячке, иначе перевозил бы деньги в поясе. Когда у тебя на руках пятьдесят тысяч и ты здорово опасаешься, как бы тебя не застукали с ними, но тем не менее суешь их в чемодан, для этого надо быть в жуткой горячке.

Дальше, как мне представляется, он, открыв чемодан, велел вам отправляться на вокзал Сазерн Пасифик и заявить, что вышла ошибка. Вы знали, как выглядит чемодан Стэндли, и должны были опознать его, пообещать предъявить квитанцию или что там еще требуется и велеть не отдавать его никому другому. После чего можно было пойти на небольшой подкуп, немножечко пококетничать, может, выпить по маленькой с кем-то из служащих, приложить старания и заполучить чемодан.

Я догадываюсь, что у вас должно было быть мое описание. В любом случае вы явились туда, убедились как следует, что чемодан исчез, и пустились меня разыскивать.

Она зевнула.

– Ну как? – спросил я наконец, прерывая молчание, царившее в комнате.

– Сейчас мне хотелось бы с вами расстаться, – сказала она.

– Да неужели? – переспросил я. – А что, если мне сейчас этого не хотелось бы?

– Я могу позвонить в службу охраны отеля, – предложила она, – или могу позвонить в полицию.

Зевнула еще раз, прикрывая для маскировки рот наманикюренными пальчиками.

– Я тоже могу кое-куда позвонить.

– Прошу вас, Дональд. В любое время. Полиция будет ужасно рада.

– И что вы теперь собираетесь делать? – спросил я.

– Лягу в постель… в одиночестве.

– Я хотел спросить, вы работаете или…

Она встала, пошла к двери и отворила ее.

Я уселся в кресло, взял лежавший на столе экземпляр журнала «Век металлоизделий» и погрузился в чтение.

Ивлин несколько секунд постояла у двери, потом закрыла ее, вернулась и объявила:

– Ладно, раз по-хорошему не получается, попробуем по-плохому.

– Бравая девочка! – похвалил я. – Жду звонка в полицию.

– Обязательно, – пообещала она, – только сперва я еще кое-что сделаю.

Ивлин вцепилась в ворот пижамы и рванула его. Отскочили пуговицы, на шелке расползлась дыра. Затем занялась нижней частью пижамы.

– Всегда предпочитаю иметь шанс предъявить вещественные доказательства попытки насилия, – пояснила она. – На судей это производит неотразимое впечатление.

Я встал, прихватил с собой журнал и направился к выходу.

– Я так и думала, что вы меня поймете, – заключила она и добавила вслед: – Кстати, пришлите мне новую пижаму, Дональд. Эта погибла по вашей вине.

Я даже не задержался, чтобы взглянуть на нее. Услышал гортанный смех, а потом стук закрывшейся двери.

Остановился у конторки клерка и завязал разговор:

– Думаю, вам приятно было бы иметь одну из моих визитных карточек.

И протянул сложенную десятидолларовую бумажку.

– Безусловное удовольствие повстречаться с вами, мистер Десятка, – подтвердил клерк. – Заходите почаще. Чем могу помочь?

– Сколько операторов работает у вас на коммутаторе в дневные часы? – поинтересовался я.

– Что вы имеете в виду под дневными часами?

– Девять утра.

– Двое.

– И каким образом распределяются внутренние звонки в отеле? По какой-то особенной схеме?

– Ну да. В нормальное время, не в пиковое, мы устанавливаем границу на шестом этаже. Коммутатор устроен так, что звонки из номеров, расположенных ниже шестого, принимает девушка слева, а из номеров выше шестого – девушка справа.

– А девушку справа, дежурящую по утрам, – подхватил я, – зовут…

– Нам не хотелось бы никаких скандалов, – предупредил он, – то есть никакой болтовни насчет того, будто девушки-телефонистки распространяются об услышанном.

– Разумеется, – согласился я. – Вы этого не потерпите, и я этого не потерплю. Это было бы преступлением. А теперь что касается девушки справа… Вам известно ее имя, а может быть, даже адрес?

– Возможно, на это посмотрят косо, – засомневался он.

– Я просто хочу с ней немножко поговорить.

– Поймите, отель оказался в довольно-таки щекотливом положении в связи с убийством.

– Понимаю, – заверил я. – И не намерен никоим образом причинять неприятности или распространять неприглядные слухи. – Поскольку он продолжал сверлить меня взглядом, я присовокупил: – Я вообще нем как рыба.

Он нацарапал на клочке бумаги имя и адрес, перевернул его, пододвинул ко мне, обменялся со мной рукопожатием и попрощался.

– Искренне рад свести с вами знакомство. Если вам еще что-нибудь здесь понадобится, не забывайте – всегда рад услужить.

– Спасибо, – поблагодарил я. – Не забуду.

Я вышел, подозвал такси и взглянул на врученную клерком бумажку.

Девушку звали Бернис Гленн, а дом ее находился неподалеку.

Я уселся в такси, откинулся на сиденье, взглянул на часы и произвел в уме некоторые арифметические подсчеты. Не стоит рассчитывать, что я намного опережаю преследователей. Каждая минута должна быть на счету, однако период между вечерней проверкой всех имеющихся в Сан-Франциско ниточек и временем открытия фотомагазина неизбежно останется пустым.

Я оставил такси ждать с включенным счетчиком, поднялся в лифте на третий этаж и постучал в дверь квартиры Бернис Гленн.

Молодая женщина с лошадиной физиономией, слегка приоткрывшая дверь, кажется, удивилась при виде меня.

– Берни нету, – сказала она.

– А вы кто?

– Эрнестина Гамильтон, ее соседка. Мы вместе снимаем квартиру.

– Почему вы считаете, что мне нужна Берни?

– Ну… они… я… я просто предположила. – Она издала нервный визгливый смешок.

– Фактически, – объявил я, – я хочу поговорить с вами обеими. Берни скоро вернется?

– У нее свидание… вы же знаете, что это значит.

– Вечернее?

– Дневное.

– С утра или после обеда?

– С утра.

– Можно войти и побеседовать с вами?

– Я не одета. В квартире не убрано. Я занимаюсь уборкой после обеда.

– Я большой мастер по мытью посуды.

– В квартире таких размеров вы едва ли сумеете проявить мастерство. Два человека на кухне будут только толкаться. Зачем вам понадобились мы обе?

– Это длинная история, – уклонился я.

– Ну, заходите, садитесь. Берни вы не дождетесь, она явится поздно, а мне надо поспать как следует, но я с удовольствием с вами поговорю, если вы извините меня на минуточку.

Она открыла дверцу шкафа, сдернула одежду с вешалки, юркнула в ванную и заперлась.

Я оглядел кухоньку. Пахло недавней готовкой. Перемытые тарелки были составлены в раковине, но не сполоснуты и не вытерты. В кастрюле на газовой плите дымился кипяток.

Я принялся споласкивать тарелки горячей водой, взял посудное полотенце и начал перетирать.

Только управился, как ощутил позади чье-то присутствие и оглянулся.

Эрнестина Гамильтон сняла очки, надела платье для коктейлей, и в воздухе поплыл головокружительный аромат.

– Силы небесные, что это вы делаете? – изумилась она.

– Что сделано, то сделано, – объявил я, помахивая полотенцем. – А вы что с собой сделали?

– Я всегда переодеваюсь после обеда, – пояснила она. – Это несколько скрашивает однообразие. Я… вы застали меня врасплох. Не стоило вам мыть посуду. Господи помилуй, чего ради? И вообще, кто вы такой? Что вам нужно?

Я аккуратно пристроил на вешалке свернутое полотенце, подошел к диванчику под окном, взял ее за руку и провозгласил:

– Я жажду поговорить. Мне нужна информация.

– Кто вы? Вы… ох, держу пари, офицер полиции… только ни капельки не похожи ни на одного из известных мне офицеров полиции.

– А вам известны многие? – полюбопытствовал я.

– Не очень, – призналась она.

– И где же вы с ними знакомитесь?

– Главным образом по телевизору.

– Вы имеете в виду настоящих копов или артистов?

Она рассмеялась:

– Ладно, сдаюсь.

– Весьма соблазнительно – заметил я, – довести розыгрыш до конца, разрешив вам считать меня офицером полиции, только это не соответствует истине. Я частный детектив.

Эрнестина вытаращила глаза и охнула:

– О-о-о… сыщик!

Я бросил взгляд на стоявший в углу телевизор и отвесил ему легкий поклон.

– За что это? – спросила она.

– За соответствующее воспитание, – объяснил я. – А теперь расскажите-ка мне про Берни.

– Что именно?

– Что она сообщала вам про покойника?

– Насчет убитого?

– Да.

– Я… м-м-м… А почему она должна была сообщать мне что-нибудь?

– Как вам известно, абсолютно глухие в отелях не служат. Значит, им досконально известно обо всем, что творится. Поджидала его Ивлин Эллис в то утро или нет?

– Как ваше имя? – спросила девушка.

– Дональд.

– А дальше?

– Вполне хватит Дональда.

– Никак не могу раскусить вас, Дональд.

– И не пытайтесь, – посоветовал я. – Расскажите про Стэндли Даунера.

– Никогда в жизни его не встречала.

– Знаю. Расскажите мне то, что вам докладывала о нем Берни.

– Почему вы считаете, будто она мне о чем-то докладывала?

– Долго объяснять.

– Нельзя ли все-таки получить объяснение?