Содержанка никуда не денется Гарднер Эрл

– Все было отлично спланировано, – продолжал я, – и Даунер с самого старта вступил в игру. Даунер знал, что у него на хвосте должен сидеть некий частный сыщик, так как жена его, или Хейзл Клюн, если предпочитаете это имя, консультировалась с детективами. Даунер знал, что Хейзл осведомлена о тайнике в чемодане. Поэтому чемодан уже стал ненадежным. Поэтому он решил везти деньги с собой в поясе.

Даунер отправляется в Сан-Франциско. Хочет всех убедить, будто лишился пятидесяти тысяч. Специально все перепутывает и прихватывает мой чемодан. План сработал. Весь фокус проделал Даунер. Околпачил вас и всех прочих, за исключением одной только личности.

– Кого именно? – задумчиво насупившись, полюбопытствовал Селлерс.

– Убийцы. Теперь, если желаете вылезти из лужи, вам остается лишь доказать, что у Баксли действительно был сообщник. Это вас оправдает.

Сержант принялся почесывать левой рукой скулу.

– Парень прав, Фрэнк, – сказал инспектор Хобарт. – Вы выберетесь из лужи, когда сможете доказать, что у Баксли был соучастник. А я выберусь из лужи, когда найду убийцу.

– Он перед вами, – указал Селлерс.

– Может, да, может, нет, – усомнился Хобарт.

– Можете задержать его по подозрению, – предложил сержант.

Хобарт качнул головой:

– Как главного свидетеля, и только.

– Я вынужден пойти на крайние меры, – настаивал Селлерс. – Арестую его по подозрению в убийстве.

Хобарт минутку подумал.

– Мне это не нравится, но если вам лично поможет, можно устроить.

– В номере, где был убит Даунер, должны найтись какие-нибудь подсказки, – заявил я инспектору Хобарту.

Селлерс ухмыльнулся:

– Прислушайтесь-ка к нему. Он поведает вам, как расследуются убийства.

Инспектор жестом сделал сержанту знак помолчать и спросил:

– Какие подсказки, Лэм?

– Парня зарезали ударом в спину, – начал я.

– Точно.

– Он упал лицом вниз.

– Точно.

– Если на Даунера сильно давили, вряд ли он стал бы подставлять спину.

– Может, он не догадывался о присутствии в комнате посторонних, – вставил Селлерс.

– Может быть, – согласился я.

Инспектор Хобарт заинтересовался.

– Продолжайте, – попросил он. – Как, по-вашему, дело было?

– Даунер был убит, как только распаковал чемодан, – продолжал я.

– Зачем распаковывать, раз он знал, что чемодан не его? – спросил инспектор Хобарт.

– Об этом я вам и толкую. Из чего вы заключаете, что это не он подменил чемоданы? Почему его укокошили, как только открылось, что их кто-то подменил?

– У вас есть ответы на эти вопросы? – поинтересовался Хобарт.

– Вполне могут быть, – объявил я.

– В данный момент вы находитесь в Сан-Франциско, – напомнил он. – Удастся ли вам отмыться от всего этого полностью и не слишком сильно повредить шкуру, зависит от степени сотрудничества с полицией Сан-Франциско.

– Смотря что, – оговорился я, – понимается под сотрудничеством.

– Когда мы тут сотрудничаем, – пояснил Хобарт, – значит, действуем вместе в разумных пределах.

– Поглядывайте за ним, – предупредил Селлерс. – Башковитый мерзавчик, кого хочешь переиграет, дай ему только шанс.

– Допустим, – продолжал я, – Стэндли Даунер переоборудовал чемодан. Устроил тайник. Хотел спрятать в нем пятьдесят красивеньких новеньких тысячедолларовых банкнотов. А теперь спросим, где же он собирался их взять?

– Давай дальше, умник, – подхватил Селлерс. – Хорошо излагаешь. И времени у нас навалом. Расскажи-ка нам, где же он собирался взять пятьдесят тысячедолларовых банкнотов.

– Он задумал их слямзить.

– У кого?

– У сообщника Баксли.

– У сообщника Баксли! – вскричал Селлерс. – Что ты мелешь? Стэндли Даунер сам был сообщником Баксли!

– Что дает вам основания для подобного утверждения?

– Все на это указывает! Факт, что Баксли пришел в панику и позвонил Хейзл Даунер, и… узнав, что за ним слежка…

Убежденность в голосе сержанта Селлерса, преисполненном самоуверенности в начале тирады, начала понемножку гаснуть, и в конце концов он совсем смолк.

– Вот именно, – подчеркнул я. – Вы допустили единственную ошибку, которой никогда не должен допускать следователь. Оттолкнулись от предположения, а потом ради его подтверждения принялись искажать очевидное.

– Ладно, – буркнул Селлерс. – А ты как думаешь?

– Я думаю, Баксли умнее, чем вам кажется.

– Давай дальше.

– Баксли с сообщником оба знали, что Даунер опасен и что он в курсе их дел. Баксли, обнаружив вашу слежку, нарочно навел вас на Хейзл Даунер. Использовал ее взамен красной тряпки, помахав ею у вас перед носом, чтобы вы не додумались про его подлинного сообщника.

– Ладно, малыш, – сдался Селлерс, стараясь казаться беспечным. – Настраиваюсь на твою волну, разрешаю коммерческое вещание. Кто сообщник?

– Не знаю.

Физиономия сержанта начала заливаться краской.

– Хочешь сказать, будто хороводил меня для того только, чтобы признаться в неведении о дальнейшем?

Я встряхнул головой:

– У меня есть догадка.

– А именно?

– Давер Инман, хозяин «Полного судка». Я подготавливал почву для его обработки, да в этот момент вы вмешались и спутали мне всю игру.

– При чем тут «Полный судок»? – спросил он.

– С первой минуты все факты были в вашем распоряжении, – напомнил я. – Просто вы головой думать не пожелали. Допустили ошибку, купившись на красную тряпку, и…

– Давай не робей, заводи старую пластинку, – подбодрил меня Селлерс. – Я уже прямо до тошноты успел ее наслушаться. Не обращай внимания на мои ошибки, умник. Почему ты считаешь, будто деньги у Инмана?

– Потому что, – растолковал я, – Баксли поехал туда, купил сандвичи и положил их в бумажный пакет. Потом сел, съел, а пакет выбросил в мусорный ящик. Зачем он это сделал?

– Затем, что заметил за собой слежку.

Я покачал головой, возразив:

– Он заметил за собой вашу слежку уже после того, как вы с напарником потащились за ним из забегаловки. Все, что Баксли до этого делал, было заранее оговорено.

– Тогда зачем он сперва уложил сандвичи в пакет, а потом съел?

– Затем, что ему требовался пакет, чтобы выбросить в мусорный ящик пятьдесят тысяч, причитающихся партнеру, который их мог бы оттуда достать. Он проделал все прямо у вас перед носом, а у вас не хватило ума раскусить. А впоследствии, когда вы его сцапали, заявил, будто вы обнаружили все сто тысяч, так как должен был дать сообщнику время забрать деньги и перепрятать в надежном месте.

– Что за чертовщину ты мелешь? – завопил Селлерс, однако в его голосе звучала паника.

– Взгляните-ка вот с какой стороны, – предложил я. – Если Баксли заказывал сандвичи навынос, он, не заметив вас и не придя в панику, спокойненько унес бы их с собой. Если бы он вас заметил и запаниковал, то не стал бы есть сандвичи. Откусил бы кусочек, сунул обратно в пакет и выбросил. Он, однако, сидел и ел как ни в чем не бывало. Потом швырнул пакет в мусорный ящик, вытер руки салфеткой, сел в машину и поехал по своим делам. Потом засек вас и решил на приманку подкинуть вам Даунера.

Поставьте себя на место Баксли. Представьте, что вы набираете номер, оглядываетесь и обнаруживаете за собой слежку полиции. Помните – вы игрок опытный. И прожженный мошенник. Неужели вы бросите трубку, выскочите, прыгнете в автомобиль и попробуете удрать от полицейской машины?

Вы не сделаете ничего подобного, а повернетесь к телефону и, когда кто-то в квартире Даунера ответит, скажете: «Все отменяется. Кажется, у меня на хвосте копы. Тебе лучше рвать когти». После чего бросите еще монетку, наберете другой номер, притворитесь, будто секундочку побеседовали, повесите трубку, потянетесь, зевнете и вразвалочку выкатитесь из будки.

Либо полиция намеревается его забрать, либо нет. Если намеревается, ничего не поделаешь. Он нарочно разыгрывал всю эту панику, чтобы вы не вернулись к единственному месту, куда по его планам не должны были возвращаться, – к мусорному ящику возле «Полного судка».

Тут все следы ведут в «Полный судок». Все происходило именно там. Именно там всегда останавливался броневик, чтобы водители выпили кофе.

Разумеется, я не уверен в причастности лично Инмана, хозяина забегаловки. Может быть, в деле замешана одна из девчонок, только ставлю все свои деньги на то, что это кто-то из «Полного судка», и что пятьдесят тысяч были в бумажном пакете с гамбургерами, и что Баксли швырнул его в мусорный ящик.

Селлерс взглянул на инспектора Хобарта.

Инспектор Хобарт почти неприметно кивнул.

– Предположим, я это куплю, – рискнул Селлерс. – Что дальше?

– Меня не волнует, купите или нет, – сказал я. – Я просто рассказываю, как мне представляется дело.

– Ладно, тогда каким образом у Хейзл Даунер в сумочке очутилась записка с твоим именем?

– Не было у нее записки с моим именем. У нее была записка с фамилиями Кул и Лэм. Ей на самом деле хотелось выяснить, не обманывает ли ее Стэндли с малюткой по имени Ивлин Эллис, победительницей нескольких конкурсов красоты, которая принялась строить Стэндли глазки. Хейзл желала узнать, далеко ли они продвинулись. И решила кого-то нанять последить за Даунером. Обратилась к телефонному справочнику. Смотрятся наши фамилии весьма симпатично – Кул и Лэм. Она и нацарапала их на клочке бумаги. Собралась предложить нам работу и установить, не осталась ли на мели или Стэндли попросту развлекается на стороне, что особого значения не имеет.

Селлерс вопросительно посмотрел на инспектора Хобарта.

Хобарт рассмеялся и сказал:

– О’кей, Фрэнк, если вам требуется мое мнение, парень выложил факты и предположения. Он хочет заставить нас отказаться от убеждения, будто где-то соврал. А по поводу забегаловки подбросил вам ценную идею.

– Почему вы так думаете? – спросил Селлерс. – У вас есть фактические доказательства?

– Нет, черт возьми, – пробурчал Хобарт, – только я не один год работаю на своем месте. И до того навострился, что могу сразу сказать, когда врут, а когда говорят правду. Подмечаю у парня и то и другое.

Селлерс повернулся ко мне:

– Я не намерен изображать из себя невинного младенца. Я намерен все это проверить. Я намерен все это обдумать. Но никакие твои песни и пляски не принесут ничего хорошего. Посидишь в камере.

Я отрицательно покачал головой:

– Нет, не посижу.

– Это ты так считаешь, – уперся Селлерс. – Только попробуй отсюда выбраться, и тебя ждет немалый сюрприз.

– Не собираюсь я ничего пробовать и никаких сюрпризов не ожидаю. Я собираюсь послать за адвокатом. Дождавшись же адвоката, собираюсь собрать пресс-конференцию и предать дело о сфабрикованном обвинении такой гласности, что кое-кому плохо станет.

– Что ты имеешь в виду под сфабрикованным обвинением?

– Сами смекните, – предложил я. – Положение ваше в Лос-Анджелесе незавидное. Баксли заявляет, будто вы нашли сто тысяч. Вы утверждаете, будто нашли пятьдесят. Получается неувязочка. Вы мечетесь в поисках выхода, приезжаете в Сан-Франциско и пытаетесь выведать у меня подноготную, предъявив сфабрикованное обвинение, чтобы выпутаться самому.

– И ты можешь со мной обойтись таким образом? – возмутился Селлерс.

– Могу, если бросите меня в камеру, – заверил я.

– Ах, ничтожный крысенок! Дурачок хилый! Да я тебя надвое переломлю!

– Нет, не переломите, – провозгласил я. – Вы в Сан-Франциско. У них своих проблем хватает. Они не желают ввязываться в ваши проблемы в Лос-Анджелесе. Инспектору Хобарту предстоит расследование убийства.

– И, как я полагаю, вы думаете, будто сумеете мне помочь, – вмешался инспектор Хобарт.

– Совершенно верно, – подтвердил я.

– Нет, каков негодяй! – изумился Селлерс.

– Постойте минуту, – попросил я. – Мне не хочется вам досаждать, сержант, разве только когда обстоятельства вынуждают. И я не намерен ничем помогать Хобарту, если только не получу взамен шанс вести дальше собственную игру. Ну, вам желательно было меня послушать – я поговорил. Теперь требую адвоката.

Селлерс дотянулся, крепко шлепнул меня по щеке ладонью, потом тыльной стороной правой руки по другой, потом отвел руку:

– Ну, малыш…

– Прекратите, сержант! – твердо прозвучал ледяной голос Хобарта.

В нем послышалось нечто заставившее Селлерса замереть на месте.

– На мой взгляд, нам лучше поговорить, – продолжал Хобарт. – У меня у самого имеются кое-какие идеи.

– Не позволяйте ему себя обыграть, – сердито предупредил Селлерс. – Мерзавец сообразительный. Признаю.

– Раз такой уж сообразительный, значит, способен доставить нам неприятности, – заметил Хобарт, – и раз такой уж сообразительный, значит, способен нам кое-чем услужить. У меня есть идея. Пойдемте со мной. Я хочу посоветоваться.

Повернувшись ко мне, он бросил:

– Сидите на месте, Лэм. Не двигайтесь.

И они вышли из комнаты.

Я просидел в одиночестве минут пятнадцать. Затем инспектор Хобарт вошел в комнату, пододвинул к столу стул, распечатал пачку сигарет, предложил одну мне, одну вытащил для себя, закурил, уселся, глубоко затянулся и, заведя речь, выпускал изо рта дым, в результате чего слова выходили, окутанные туманной аурой.

– Лэм, вы лжец, – объявил он.

Я смолчал.

– И чертовски искусный, – продолжил инспектор. – Перемешиваете чуточку лжи с чуточкой правды. Я знаю, все, вами сказанное – и ложь, и правда – это смесь логики и чепухи. Но не знаю где что.

Я молчал.

– Что меня по-настоящему раздражает, – рассуждал он, – так это ваше мнение о полиции как о жутком сборище идиотов. Порой, как вы знаете, самостоятельные парни могут вляпаться в крупные неприятности, проворачивая такие дела, какие вы пробуете провернуть.

Я сидел и молчал.

Он взглянул на меня и с усмешкой добавил:

– А смешнее всего, что я не виню вас за это.

На какое-то время воцарилось молчание. Потом он опять глубоко затянулся и продолжал:

– А не виню я вас вот по какой причине. Не знаю почему, но мне кажется, будто вы постоянно держите нашу сторону, однако настолько поглощены собственной персоной, что не можете нам довериться, и постарались оставить побольше узлов на веревке, чтобы умудриться выбраться и прояснить это дело, пока вас не сшибли с ног. По-моему, у вас были пятьдесят тысяч да сплыли, и очень уж хочется их вернуть.

Ну а теперь вот сержант Селлерс сидит в луже. Такое случается иногда с полицейскими. И ему надо как можно достойнее оттуда выбраться. Почему-то мне кажется, что вы вручили ему весьма ценную ниточку.

Я скажу, что решил с вами сделать, Лэм. Решил выпустить вас вон в ту дверь. Решил вручить вам ключи от Сан-Франциско. Решил дать вам пошуровать вокруг по собственному разумению. Одно помните – если споткнетесь и угодите в болото, увязнете так глубоко, что мы никогда с вами больше не встретимся. Честно предупреждаю, что поручу разбираться другим. Сам же буду полеживать дома, смотреть телевизор или что-нибудь в этом роде. Ясно?

Я кивнул.

– А сейчас, – продолжал он, – мне предстоит раскрыть убийство. Я решил отпустить вас на свободу и дать пошуровать в надежде, что вам, может быть, удастся отыскать какие-нибудь доказательства.

Мне не ведомо, какую игру вы затеяли, но, на мой взгляд, убийства она не касается. Лично я убежден, что вы связаны с этим делом крепче, чем следовало, и, по-моему, вертитесь до горячего пота из-за того, что жареные пятьдесят тысяч случайно попали вам в руки и кто-то вас перехитрил.

Но скажу вам одну вещь. Мозгов у вас вполне хватит, чтобы при желании причинить Селлерсу серьезные неприятности. У нас нет достаточных оснований навешивать на вас убийство. Так что, если попробуем вас задержать и вы спустите всех собак на Фрэнка Селлерса, заявив, будто он вами пользуется для прикрытия как козлом отпущения, дело может приобрести громкую огласку, поскольку тут не родной город Селлерса и наши газеты с удовольствием швырнут грязью в Лос-Анджелес.

Могу конфиденциально уведомить вас об отбытии Селлерса в аэропорт. Улетает обратно в Лос-Анджелес. На мой взгляд, вам бы лучше держаться подальше от аэропорта, пока самолет не поднимется в воздух. Сержант вне себя. Мне пришлось потратить немало слов, прежде чем он согласился прислушаться. Вам все ясно?

Я кивнул.

Инспектор Хобарт ткнул пальцем в сторону двери:

– Убирайтесь отсюда ко всем чертям. Только помните пару вещей. Одна заключается в том, что мне предстоит расследование убийства, а другая – в том, что вы частный детектив, у которого свои проблемы, способные в высшей степени усложниться.

Если вы раскопаете какое-либо свидетельство об убийстве, я желаю об этом знать.

– Как мне с вами связаться? – спросил я.

Он вытащил из кармана визитную карточку, нацарапал на ней пару телефонных номеров и швырнул мне через стол с примечанием:

– По одному из них вы найдете меня в любой час дня и ночи.

– Вам очень нужно раскрыть это дело?

– Как любому другому на моем месте, – буркнул Хобарт. – Настолько, черт побери, что я связался с сержантом Селлерсом. Настолько, черт побери, что решился вас выпустить, хоть и знаю, что следовало бы вместо этого перекинуть через колено и задать хорошую порку, внушив, что в полиции сидят не такие отъявленные недоумки, как, похоже, вам кажется. Я ответил на ваш вопрос?

– Вполне, – сказал я. Встал и направился к двери.

– Постойте минутку, Лэм, – окликнул инспектор, когда я взялся за ручку двери. – Как вы относитесь к Селлерсу? Сильно обиделись на те две пощечины?

Я оглянулся и подтвердил:

– Сильно.

– Это каким-либо образом отразится на нашем сотрудничестве?

– Не отразится.

– И вы даже согласны иметь дело с Селлерсом?

– Не в том смысле, на какой он рассчитывает.

Хобарт ухмыльнулся.

– Идите. Проваливайте отсюда к дьяволу, – сказал он.