Брачные игры чародеев Тихомиров Артем

— Знаю.

Делать ничего не оставалось. В течение десяти минут мы орали, стучали в дверь и выли на разные голоса. Я пытался колдовать, чтобы подать находящимся в доме существам какой-нибудь сигнал, но удар затылком не позволил мне сосредоточиться должным образом. Леопольд, пребывая в состоянии нездорового возбуждения, вообще чуть не спалил сам себя. Я вовремя остановил чародея. Его одежда уже начала дымиться.

— Так, спокойно, — сказал я.

— Клянусь, еще немного — и мне придется применить геомантию!

— Знаю, знаю… Это мы всегда успеем.

— Я хочу к Ирме.

— И это знаю…

Тут с другой стороны раздались шаги, и Селина спросила, кто мы и что тут делаем.

Я объяснил, чему маленькая блондинка несказанно удивилась.

— Тебе надо найти ключ, он в моих штанах, которые остались в спальне. А потом ты вернешься и сунешь ключик в замок…

— Ваше сиятельство, уж с этим я как-нибудь справлюсь, — ответила Селина, удаляясь.

— Вот видишь, — сказал я, утирая трудовую испарину с алебастрового чела.

— Вижу. Живи я такой кошмарной жизнью, я бы давно…

— А я рассчитывал на малюсенькое слово благодарности.

— Малюсенькое слово благодарности! Устраивает? — пробурчал Леопольд.

— Мне надо тебе кое-что сообщить, мой старый друг…

Ничего сообщить я не успел. Селина материализовалась по другую сторону порога и заскрипела ключом в замке.

Мы встретились, словно брат и сестра — улыбаясь. Только сословные нормы не позволили мне заключить эту прелестницу в жаркие объятия.

— Как дела? — спросил я, хватая свободной рукой Леопольда за шиворот. Он хорошо взял с места, но моя хватка была железной. Потеряй я бдительность хоть на секунду, чародей уже был бы в двух кварталах от моего дома.

— Дела преотлично, граф… — сказала служанка.

Извивающийся и изрыгающий проклятия Леопольд ее ничуть не удивил. После общения с Тристаном и работы в герцогской цитадели эту девицу ничто не способно было поразить.

Чародей затих. Его внимание приковала Селина. Будь он до сих пор фокстерьером, я бы назвал этот взгляд взглядом, брошенным на большую сочную сардельку.

— Дела преотлично. Кроме одного. Тристан сбежал.

— Что???

— Как есть — сбежал. Дал деру вскоре после того, как вы ушли.

— И?

Блондинка пожала плечами.

— Откуда мне знать? Я вышла из дома и покричала. Он, конечно, не отозвался, и я прекратила кричать, думая, что глупо изображать из себя пастушку, которая сзывает…

— Селина, Селина, это катастрофа! Вы видели наводнение?

— О нем кричали люди, пробегающие по Радужной улице. Я думала, они шутят.

— Так вода сюда не добралась?

— Нет.

— Какое наводнение? — спросил Леопольд, отрывая взгляд от служанки.

— Я мертвец, я мертвец, я мертвец… — пробормотал я.

— Почему?

Народ хотел знать.

— Юный герцог сбежал, и если он попал в бурные воды, представьте, что могло случиться! И это я виноват! Вместо того чтобы посадить его на цепь в подвале, я позволил ему свободно разгуливать по дому!

— А кто такой Тристан? — спросил Леопольд.

Через секунду я с громким криком зачем-то взбегал на второй этаж. Потрясенный ужасными известиями, Браул так и не услышал предупреждения, исходящего от Селины. Он вообще потерял способность соображать, а потому, заскочив в комнату, где мы недавно ворковали с Фероцией, замер как вкопанный. Было чувство, что передо мной незримая стена.

Мои волосы стояли дыбом, глаза, наверное, выскочили из орбит и покачивались на ножках, словно у краба, а цвет лица вообще нельзя было определить.

Такой вот конфуз. На грани разрыва сердца.

В комнате были две прекрасные персоны. Одну я знал хорошо, но другую видел впервые. Она показалась мне сгустком огня, вдруг принявшим форму миниатюрной девушки. Крохотуля сидела в одном из моих кресел и прикладывала к лицу скомканный и пропитавшийся слезами платок.

Мое появление заставило незнакомку вздрогнуть. Точнее, подпрыгнуть. Безусловно, она уже знала о Брауле Невергоре, но, держу пари, ей и в голову не приходило, что все настолько скверно.

— Ничего, ничего, дорогая, — сказала Гермиона Скоппендэйл, обнимая ее за плечики. — Ничего страшного. Это всего лишь мой сумасшедший брат.

Новость ничуть не успокоила великолепную рыжульку, и, вместо того чтобы сказать: «А, теперь все ясно!» — она разразилась рыданиями. Интересно, в который уже раз?.. Слезы низвергались водопадами, и количество сухих платков в моем доме падало с катастрофической скоростью.

Гермиона посмотрела на меня сурово.

— Браул, ты это нарочно? Зачем пугаешь бедняжку? Она и так не в себе… И прекрати моргать, как баран, которого огрели коромыслом!

— Тебе легко говорить…

— Да, мне легко. Не скрываю, — ответила Гермиона, пока рыженькая высмаркивалась. Звук получался такой, словно открывали форточку, к которой не прикасались много лет.

У меня резало глаза — настолько ярко-алой была моя новая гостья (от роскошных волос до платья). А уж ее красота… Ну не знаю, с чем и сравнить. Мигонская аристократия не испытывает нехватки в сногсшибательных девушках, но эта являлась чем-то из ряда вон.

— Дорогая, я ненадолго покину тебя, — промурлыкала Гермиона рыженькой на ушко.

Та кивнула, пряча лицо. Оно было прекрасным даже во время безутешных рыданий. Но каким же оно станет, когда слезы скорби осушатся и на эти румяные щечки вернется радостная улыбка?

— Нас не представили, — промычал я, пытаясь соблюсти остатки приличий.

— Ах… такие странные обстоятельства… Ирма, это Браул. Браул… это Ирма Молейн…

Я сказал:

— Очень приятно… для меня такая честь… я польщен… судьба была благосклонна к этому дому, когда…

После слова «когда» Гермиона бросилась вперед, словно собака по команде «фас», и закрыла мне рот рукой.

Мои перлы окончательно вывели рыжульку из равновесия, и потолочные своды огласились истерическим визгом.

— Хватит! — шикнула Гермиона, пытаясь вытолкнуть меня за дверь.

— А что? — фыркнул я. — Я…

— Ты явно не тот, кто поможет осушить слезы с ее щек!

— Но ты сама сказала мне в записке…

Вцепившись в косяк, я дал Гермионе понять, что хозяин тут я, но моя сестрица навалилась на меня плечом, после чего я вылетел в коридор.

— Все повернулось не так… Ты отправился к Вольфраму и бросил Ирму, которая пришла вскоре после твоего бегства с поля боя…

— Но ты сказала… И потом, я поступил наоборот — вышел лицом к лицу со злодеем!

— Правильно, я и забыла… — Сунувшись в комнату, Гермиона сообщила сюсюкающим голосом: — Дорогая, я скоро… пожалуйста, успокойся…

И, послушав, как сердечная подруга сморкается, закрыла дверь, чтобы в коридоре мы остались наедине.

— Она не станет рвать на себе волосы? — спросил я.

— Такую возможность не исключаю, — ответила юная чародейка. — С каждым часом положение все хуже…

— Но этой красавице-то я смогу помочь, — сказал я.

— Как? Она уже израсходовала все твои носовые платки. Боюсь, придется бежать в лавку за новой партией.

Я сверкнул улыбкой и поиграл бровью.

— У меня есть кое-что получше!

Гермиона посмотрела на меня с сомнением.

— Что у тебя может быть получше? Ты выглядишь очень странно, Браул. Словно неделю валялся на помойке, поливаемый дождями и осыпаемый градом.

— Почти так оно и было, милая сестрица. Но я расскажу. А сейчас… Подожди минутку здесь. — Я чмокнул Гермиону в шелковую щечку и помчался в том направлении, где несколько минут назад оставил Леопольда.

Он все еще был там. Когда я, подобно вихрю, преодолел оставшееся расстояние, стало ясно, что Леопольд время зря не терял. Я застал чародея за тем, что он совершенно не умеет делать: за построением глазок. Объектом этих обезьяньих гримас была Селина. Заливаясь ярко-красным, служанка теребила край передника и опускала очи долу, как делает всякая девица, не избалованная вниманием хлыщей из высшего света.

Не знаю, чем это должно было кончиться, но я появился вовремя. Бег сбил мое дыхание с нужного ритма, и я не мог излить на Леопольда гневные тирады, родившиеся в моем мозгу в тот момент, поэтому я поступил проще. Я сграбастал чародея обеими руками и поволок в сторону его возлюбленной.

— Ты что делаешь? — прокричал Леопольд, когда я тащил его, словно кошка мышку, на второй этаж. — Пусти!

— Нет. Твой дедуля поручил мне контролировать тебя, иначе может случиться беда! — пропыхтел я, задыхаясь.

— Ты рехнулся! Ты заодно с этим старым хрычом!

— Ты ничего не знаешь! А когда узнаешь, волосы твои поднимутся на дыбы, как дикие мустанги!

Леопольд спросил, почему это я так уверен, но мы уже прибыли на конечную станцию. Гермиона смотрела на наше силовое вальсирование изумленными глазами. Она отправляла меня на переговоры с Вольфрамом, но, конечно, не ожидала таких результатов. Вместо того чтобы слететь с крыльца и получить палкой по хребту, я выиграл первый приз.

Волшебнице пришлось посторониться, дабы не быть сбитой с ног.

— Да отпустишь ты меня или нет? — рявкнул чародей.

— За этой дверью тебя ждет твое счастье! — ответил я и дал ему пинка, благодаря которому он влетел в комнату с пронзительным воплем, словно запущенный из катапульты в небеса винторогий козел.

— Уф! — сказал я, закрывая дверь и наваливаясь на нее спиной.

— Браул, ты свихнулся, — заметила Гермиона.

— Мне все об этом говорят. Но безумие в моем положении — самый лучший выход.

Волшебница приклеилась к двери, чтобы послушать, что за ней творится. Творилось там такое, что трудно описать словами. Шум, производимый влюбленными, намного превышал то, что могли бы устроить взбунтовавшиеся в зоопарке животные, если бы все разом принялись голосить на разные лады.

— Гермиона, ты должна мне объяснить эту несуразность. Почему ты не у загородной подруги, а у меня дома?

— А ты объясни мне, где ты взял Леопольда?

— Как это? В доме у старика!

— Похитил? С ума сойти!

— Я шел вести переговоры — по твоему наущению. Впрочем, бежим в какой-нибудь уголок и все обсудим! Время поджимает!

Я схватил Гермиону за руку и потащил, сам не знаю куда. Вскоре выяснилось, что в библиотеку. Красота! Селина и Тристан здесь поработали на славу. Комната приняла такой вид, словно в ней никогда не бесчинствовали пикси, а собирались обсудить философские проблемы исключительно важные, степенные господа.

Я захлопнул двери, набрал полную грудь воздуха и выдохнул. Сестрица смотрела на меня, как принято говорить, с некоторой опаской. Наверное, сейчас со стороны Браул менее всего производил впечатление человека, с которым можно оставаться наедине, но Гермиону сложно напугать. Она трудностей не боится и всегда смотрит опасности в лицо. Даже в такое дикое, как мое в данный момент.

— Итак, — взвизгнул я, чувствуя, что у меня открывается второе дыхание, — давай сначала ты!..

Гермиона заняла стратегическую позицию возле окна.

— Браул, разве я могла усидеть за городом? Разве могла спокойно поглощать плюшки с чаем и кататься на лодке по маленькому милому озеру?

— Конечно, нет!

— Я убежала, рассыпав перед подругой десять тысяч извинений.

— Ты всегда была лучшей девушкой Мигонии.

— Браул, успокойся и перестань бегать по комнате, словно за тобой гоняется рой пчел!

— Не могу. Ты же понимаешь — Тристан исчез. Последствия могут быть ужасными…

— Да. Но нам надо подумать, иначе что толку?

— Так, мы топчемся в прологе. У тебя есть мысли, где искать Тристана? — спросил я.

— Уж точно не дома…

Я подстегивал мысли как мог, но все равно они больше напоминали жирных, раскормленных свиноматок, чем резвых барашков. Разлеглись — ни пройти ни проехать.

— Хотя бы удачно то, что я пригласила сюда Ирму. Бедняжка чуть с ума не съехала, сидя дома. А уж когда я рассказала ей про то, что Леопольд стал собакой, то и… И с Селиной повезло. Оказывается, они знакомы…

— Да-да-да! — Я носился по библиотеке и потирал руки, не подозревая, что скопировал этот жест у Вольфрама. — Да-да-да!

— Браул, этим «да-да-да» ты меня беспокоишь, — сказала Гермиона.

— Значит, проблему с Ирмой мы решили. Влюбленные воссоединились…

— Хм… — выразила сомнение юная волшебница.

— Теперь…

— Браул! — Сестрица взяла меня за плечи — как стремительно она бросилась ко мне! — и заставила сесть на пуфик. — Дыши ровнее! Никакие проблемы не решены! Над Фероцией по-прежнему висит дамоклов меч. Она рассказала о том, что знает? О книге Исирода!

— О! Еще как! Это было… словно лопатой по затылку!

— Я слушаю…

Я покосился на Гермиону и понял, что соперничать с этим сгустком энергии — пустая затея. Вымотанный бессонницами, проделками Профитроля-младшего и разговором со стариком, я не чувствовал себя на этом свете. Легкость в моем туловище была двусмысленной. Словно я воздушный шарик, наполненный теплым воздухом. Еще немного — и взлечу.

Гермиона приложила свои прохладные ладошки к моим вискам и прошептала заклинание Утренней Свежести.

Хотя сейчас было не утро, эффект не заставил себя долго ждать. Мой череп словно опустили на мгновение в прохладный живительный эликсир, сваренный исключительно на волшебных травах. И перед взором моим запрыгали веселые искорки.

— Теперь ты можешь говорить связно? Начни с того момента, когда сюда явилась Фероция.

Вот она, моя возлюбленная сестра. Холодный разум, четкая речь и непреклонный взгляд.

Браул Невергор восстал из пепла, в который успел обратиться несколько минут назад, и приступил к своей повести.

21

— Мы пойдем в Волшебную Страну вместе! — сказала Гермиона.

Волшебная Страна — это измерение, куда отправил меня Вольфрам. У этого мира столь длинное и сложное название (загляните в «Путеводитель по совмещенным локальным пространствам» Трехо Альманзора), что мы условились дать ему эту простую и непритязательную кличку. Главное, она отражала суть — страна и впрямь обещала быть волшебной дальше некуда.

— Зачем? — тут же спросил я. — Эта миссия возложена целиком на мои мужские плечи.

— Вот именно. Хорошо зная свойства твоих плеч, я не уверена, что все пройдет гладко. К тому же надо учитывать страшные опасности, о которых мы ничего не знаем!

Гермиона указала на «Путеводитель по совмещенным локальным пространствам», который лежал перед ней на круглом столе. Книга была раскрыта на интересующей нас странице.

— Этот Трехо Альманзор — халтурщик, — сказал Леопольд Лафет Третий.

— Определение подходит как нельзя лучше, — подтвердила волшебница. — Словно нарочно, про Волшебную Страну сказано меньше всего. И карта больше похожа на детские каракули, чем на научно подтвержденные данные. Чем должен руководствоваться путешественник, если он решит провести там отпуск?

Я пропустил эти слова мимо ушей, так как был занят придумыванием достойного ответа. Намек на ненадежность моих плеч резанул Браула по живому. Даже домашние хомячки вроде меня испытывают дискомфорт, когда вторгаются в их святая святых. У них тоже есть чувство собственного достоинства.

Леопольд не замедлил спросить, почему я сплю с открытыми глазами, когда решаются вопросы всекосмического значения, а я ответил, что ничего я не сплю, а размышляю. В результате мои плечи остались неотомщенными, и заседание генеральной ассамблеи в составе трех волшебников и одной рыжей баронессы (Ирмы Молейн) со скрипом покатилось дальше. Почему со скрипом? Да очень просто. Это сейчас мы немного успокоились, а всего несколько минут назад в зале заседаний (в библиотеке) кипели весьма нешуточные дебаты. Я, Леопольд и Гермиона непременно должны были обсудить последние события и дать им подходящую оценку. Оценки разнились, что не могло способствовать стремительной выработке единой стратегии. Одним словом, дело едва не дошло до драки. Участники съезда, осознав, что, ступив на силовой путь, никому не сделают лучше, выбросили белые флаги.

В общем, когда температура в комнате упала и пыль немного улеглась, Гермиона сказала:

— Сделаем предварительные выводы. Вольфраму нужен Тигриный Жаворонок, волшебная птичка, способная излечить его от Чудовищного Синдрома. По мысли злодея, она является достойной заменой заклинаниям, содержащимся в книге Слядена Исирода. И хотя у нас нет доказательств, что старик не лжет, мы должны исходить именно из этих предпосылок…

— Он лжет! Я его знаю, — безапелляционно заявил Леопольд.

В поисках моральной поддержки он обратил свой раскрасневшийся фасад к возлюбленной. Ирма Молейн тоже раскраснелась, что, в комплексе с ее естественной окраской, снова наводило меня на мысль о пожаре.

Так голубки смотрели друг на друга и могли бы делать это бесконечно долго, если бы не сердитый кашель Гермионы. Точно так же, как раньше Ирма рыдала, полностью отдаваясь этому занятию, теперь она улыбалась до ушей и не сводила влюбленного взгляда с Леопольда.

Честно говоря, никогда не видел девушек, всецело влюбленных в таких типов, как мой приятель. Что она нашла в этой сплющенной камбале, ума не приложу.

— Идем далее, — сказала Гермиона. — Есть ли у нас возможность избежать этой опасной экспедиции?

— Нет, — ответил я. — Если не Жаворонок, то подвенечные фанфары, гремящие над головами совсем не тех людей.

При упоминании подвенечных фанфар Леопольд вздрогнул. Вслед за ним вздрогнула Ирма Молейн. Ее глаза готовы были вновь наполниться слезами, но Гермиона остановила слезоотделение властным жестом, какой я нередко видел у ее тетки Шеневьеры.

— Мы добудем ему этого проклятого Жаворонка, и пусть подавится! — свирепо сказала она.

Ирма Молейн, мало что понимающая во всех этих магических делах, спросила:

— Но что, если вы не вернетесь из Волшебной Страны?

Она перевела взгляд с Гермионы на бледного Леопольда, с Леопольда — на меня, и я тут же дал ответ:

— Тогда, конечно, вам придется смириться с судьбой. С другой стороны, Фероция тоже Леопольда не получит.

Трудно выйти замуж за человека, провалившегося в тартарары, да еще в другом измерении. Есть и еще один светлый момент: коварные планы банкира и старого чародея пойдут прахом!..

— И это вы называете светлым моментом? — спросила Ирма, покрываясь краснотой, словно рак, брошенный в кипящую воду.

— Ну…

Гермиона не дала мне договорить.

— Дорогая, не обращай внимания, не надо. — Сестрица подскочила к готовой закатить истерику барышне. Ловко и стремительно, словно фокусник на базарной площади, Гермиона прочитала заклинание, и Ирма обмякла. Волшебница схватила подушку и подсунула ее под голову сердечной подруге, чтобы той было удобнее почивать.

— Зачем ты это сделала? — спросил Леопольд.

— Сон для Ирмы — лучшее средство от стрессов. И если бы некоторые не болтали всякую чушь, мне бы не пришлось принимать радикальные меры! — Гермиона посмотрела в мою сторону.

— А что такого? Я отошел от железной логики и фактов?

— Ирме нужны не факты, а утешение и душевное спокойствие, — заявила Гермиона. — Она не из тех, кто встречает превратности судьбы с открытым забралом!

Я покачал головой, как старый учитель.

— Леопольд, боюсь, тебе придется беречь свою суженую как зеницу ока. Если на каждую встряску она будет реагировать столь бурно…

Гермиона не дала Браулу излить свои соображения. В разъяренном виде она опаснее тигрицы, и мне не стоило об этом забывать, если я не хотел получить хорошую затрещину, как в старые добрые времена.

Волшебница призвала меня заткнуть фонтан и вернуться к теме нашего разговора. На это я ответил, что не вижу смысла.

Но Гермиона видела. Любит, чтобы все было разложено по полочкам.

— Ты ведь не слишком регулярно путешествуешь по иным мирам, Браул? — спросила она.

— Нет. Собирался составить расписание и посетить все, но что-нибудь да отвлекает. К моим ногам липнут страждущие целыми пачками, а с таким грузом нелегко путешествовать.

— Выходит, опыта у тебя нет никакого, — заключила Гермиона. — А у тебя, Леопольд?

Леопольд оторвался от созерцания своей спящей возлюбленной и ответил, что чихать он хотел на все измерения, вместе взятые. Его интересует только личное счастье.

Вот ведь эгоист.

— Если ты не хочешь идти в экспедицию, оставайся, — сказал я.

— Ни в коем случае. Когда мне еще представится случай сразиться с драконом?

— Их будет несколько. Драконов.

— Вот видишь.

— И у тебя будет шанс не вернуться, — заметил я.

— Ничего. Я должен доказать Ирме, что и в наше время еще сохранились рыцари и герои.

— Браво!

— Я нафарширую себя амулетами, талисманами и разными заклинаниями, — сказал Леопольд. — Пусть драконы идут, хоть толпой навалятся.

— Нет! — сказала Гермиона. — Мы не будем ждать, пока они это сделают. Мы должны пробраться через Волшебную Страну тихо, скрытно, с соблюдением всех мер предосторожности. Чем лучше мы будем маскироваться, тем больше у нас шансов на успех.

Я нехотя согласился. Нелегко было объяснить героическому началу в моем сердце, что разум в таком деле важнее эмоций.

Леопольд упирался, как баран, за что Гермиона назвала его остолопом.

— Дорогая, пойми, — вступился я за друга, — впервые за столько лет у него появилась возможность сбросить тиранический гнет своего деда. Какой дурак от этого откажется?

— Я сказала остолоп, а не дурак, — уточнила волшебница.

Как трудно с женщинами иной раз!

— На карту поставлена вся его жизнь, — сказал я адвокатским тоном. — Леопольд просто не может сидеть в стороне и ждать, пока кто-то другой будет решать его судьбу.

— Я и не предлагаю. Я лишь настаиваю на скрытной партизанской вылазке. Мы не можем себе позволить поставить на уши Волшебную Страну. Мы — волшебники и должны понимать, что любое активное вмешательство в жизнь иных миров чревато катастрофой.

— По-моему, похищение Жаворонка непременно ее и вызовет, — мрачно сказал Леопольд. — Вот в книге «Артефакты за гранью» Альспена Зуд-Инна написано, что подобные вещи вызывают серьезные энергетические перекосы в ткани миров. Он упоминает о Жаворонке вскользь, но, думаю, намек ясен: если мы утащим птичку с собой, случится…

— Леопольд, — сказал я, — нам не нужны пораженческие настроения.

— И это я слышу от вечного нытика!

— Успокойтесь оба! Будем решать по обстоятельствам. В конце концов, мы можем вернуть Жаворонка на место, когда он сделает свое благое дело.

— Ха! Попробуйте потом вырвать его из лап Вольфрама, я на вас посмотрю! — усмехнулся Леопольд.

— В этом есть доля истины, — заметил я. — Не верю, что старик, излечившись от Синдрома, враз станет шелковым и ласковым, словно новорожденный котеночек!

— Это уж точно! — пробурчал Леопольд, погружаясь в яркие, но не слишком радужные воспоминания. Так и вижу, как мрачное детство и мрачная юность шествуют перед его внутренним взором и повсюду над ними витает инфернальный дух его предка.

— У нас есть средства заставить Вольфрама отказаться от претензий на владение Жаворонком, — сказала Гермиона.

Я восхитился в очередной раз. Сколько смелости и непоколебимости в этой девушке, и все — высшего качества, самой дорогой пробы!

— И какие же? — спросил я.

— В случае форс-мажора мы применим секретное оружие. Графиню Эльфриду и мою мать с теткой. Против такого альянса Вольфраму не устоять.

Отлично! После того как эти три свирепые дамы обработают старика, от него останется лишь мокрое место. Сто процентов. Вопрос лишь в том, не останется ли то же самое от нашей веселой компании? Что произойдет, если суровые чародейки подумают, что мы перегнули палку, резвясь на вольных хлебах?

Я немедленно высказал свои сомнения и в ответ услышал издевательский смех. Гермиона назвала современных мужчин (и меня в особенности) бесхребетными слизняками и заверила, что если мы боимся, она берет это дело в свои руки.

— Знаете, — сообщила девица, прикладывая руки к вискам, — от таких забот у меня начинает болеть голова.

— Теперь ты знаешь, что чувствую я, — улыбнулся Браул Невергор.

— Кстати, а почему ты так спокоен? — прищурилась Гермиона. — Тристан Профитроль сбежал, а ты и в ус не дуешь!

— Я устал дуть.

Страницы: «« « ... 678910111213 » ... »»