Дело о зарытых часах Гарднер Эрл
– Нет. Не можете.
– Значит, вы обнародуете?
– Возможно.
– Мне показалось, вы представляете интересы Милисент?
– Верно.
– Но тогда как же…
– Да так. Я представляю ее одну, а больше никого. То, что она заявит мне, останется между нами. А что мне скажете вы, я использую в ее интересах.
– Если у нее будет алиби, скажем, от семи вечера до полуночи, избавит ли это ее от подозрений?.. – Доктор Мейком умолк в нерешительности.
– Давайте же, – поторопил его адвокат.
– Я… хотел бы рассказать вам небольшую историю.
– Ох, – вздохнул Мейсон, – я предпочел бы простой ответ на простой вопрос.
– Но если все не так просто? Были же ступеньки, по которым все это вышло на свет.
– Сначала расскажите, что именно вышло, а потом уже можно и по ступенькам пройтись в свободное время.
– Нет, я так не могу… Я только по-своему или никак.
Мейсон нетерпеливо посмотрел на часы.
– Я буду предельно краток, – заверил доктор. – Ведь вы тоже своего рода врач. А врач обязан знать о своем пациенте все: его эмоциональную природу, проблемы, духовный кризис…
– И что дважды два четыре, – в тон ему сказал Мейсон. – Допустим, я в этом разбираюсь, переходите к миссис Хардисти.
– Как только я начал лечить ее, мне стало ясно: ее что-то мучает, в ней нет психической гармонии. Как всегда, заподозрил семейные неполадки.
– Вы о них расспрашивали?
– Не сразу. Нужно было завоевать доверие.
– Но потом узнали? Что именно?
– Такое не разглашается, мистер Мейсон.
– Тогда зачем песню завели?
– Чтобы вы поняли: я знаю миссис Хардисти лучше, чем вы предполагаете.
– Не обманывайтесь, доктор. Адвокат сильнее врача, он просто лучше подготовлен для того, чтобы разбираться в психике клиента, лучше оснащен. Конечно, вы не согласитесь, но это меня нисколько не трогает, ведь я даже не имел возможности поговорить с миссис Хардисти. Зато хорошо вижу, как вы ходите вокруг да около, пытаетесь произвести на меня впечатление и рассказать только то, что найдете нужным, а остальное утаить… Продолжайте… Почему-то я думаю, в конце концов мы достигнем взаимопонимания.
Мейсон замолчал и закурил.
Профессиональные навыки доктора Мейкома заявляли свои права. Он постепенно доказывал адвокату, как безгранично доверяет ему Милисент. Ведь он знал ее еще девушкой, когда все ее внимание было поглощено работой и карьерой. Он следил за ней, видел, как росла ее неудовлетворенность, как ей хотелось стать сексуально привлекательной… а поклонники отдавали дань только ее уму и прочим добродетелям.
Когда появился Хардисти, все стало по-другому. Он понял: добиться успеха можно, если пробудит в Милисент чувственность. И не просчитался.
Теперь уже Мейсон не прерывал доктора, покуривая с самым незаинтересованным видом, даже не пытаясь быть вежливым слушателем.
Это обескураживало доктора. Нахмурившись, он сказал:
– Ну да, вас же пригласил ее отец… следовательно, он вас проинформировал…
Дальнейший рассказ доктора звучал несколько живее:
– Я не сомневался, замужество приведет девушку к кризису. Именно замужество с таким типом. Она по-настоящему несчастлива. Держало ее только чувство гордости.
Мейсон скучающе молчал.
– И это вам известно?.. Ну ладно. Переходим к последним дням, вернее, часам. Вчера Милисент не явилась на прием, я забеспокоился, все ли в порядке, и выяснил, что она уехала в горы, где должен находиться ее муж. Я испугался, как бы не вышло нежелательной сцены между супругами, а это свело бы на нет мои усилия.
– И что вы сделали?
– Отправился за ней.
– Когда?
– Я предпочел бы свою последовательность изложения, мистер Мейсон. Право на коррективы за вами. – Доктор кисло улыбнулся.
– Ладно, – кратко проговорил Мейсон. – Все бы ничего, но мало времени. Вам хочется изложить историю в таком виде, в каком вы ее отработали… Хотите убедиться в ее непробиваемости?.. Забавное желание, будь по-вашему!
– Я не отрабатывал истории, если я колеблюсь, то лишь потому, что боюсь причинить вред миссис Хардисти.
– Предоставьте ее моим заботам. Я ее адвокат, валяйте дальше.
– В поисках ее я поехал в горный домик.
– Нашли?
– Только не там. Нашел уже в Конвейле, где она ехала следом за машиной своей сестры.
Доктор умолк, глаза его торжествующе поблескивали, все было так стройно.
– Дальше.
– Дальше вам должно быть понятно. Я видел, она близка к обмороку, перехватил ее машину, чтобы отправить пациентку к себе. Я держал ее примерно до десяти вечера, пока она не начала реагировать на препараты, а затем отвез к отцу, где сделал ей снотворный укол и велел никому ее не беспокоить.
– Теперь все? – потянулся Мейсон, зевнув. – Вы чуть не усыпили меня.
– Но теперь вам ясно, она была у меня, я самолично сделал ей укол, после чего она проспала полсуток.
– Закончили? – спросил Мейсон.
– Да.
– Прелестно. Теперь начнем перепроверку.
– Пожалуйста.
– Значит, вы отправились в горный домик защищать свою пациентку от нежелательных эмоций и расстройств?
– В основном так. Как всякий профан, вы вольно обращаетесь с терминологией, но суть дела уловили.
– О’кей. И обнаружили Милисент только в Конвейле?
– Да.
– Когда?
– Э… дайте сообразить. Люди не смотрят поминутно на часы, как полагают юристы, которым подавай время по минутам.
– Чувство времени свойственно всем людям. Утро, день, вечер.
– Ну, это было после шести вечера, ближе к семи.
– Или в семь?
– Спорить не буду, не знаю.
– Но не раньше шести?
– Вряд ли.
– Как вы узнали, что Милисент отправилась в домик?
– Не могу об этом говорить, это было бы неэтично.
– По отношению к кому?
– Зачем вы спрашиваете? Есть этика.
– Понятие растяжимое… От кого-нибудь из своих пациентов получили эти сведения?
Доктор задумался, на мгновение глаза его блеснули.
– Да, от пациента, его я не назову.
– Бог с ним. И вы сообразили, что миссис Хардисти что-то угрожает?
– Нужно говорить точнее. О какой угрозе вы думаете?
– Я думаю, вы решили, что вашей пациентке вредно быть в домике.
– Можно и так сказать.
Мейсон располагающе улыбнулся:
– Тогда скажите, за каким чертом вы увезли ее обратно в домик, найдя в Конвейле.
Доктор долго моргал.
– Я этого не говорил!
– Нет, конечно. Это говорю я.
– Сомневаюсь, что к таким выводам можно прийти на основании сказанного…
– А я почти не слушал, что вы тут мне вдалбливали. Протекторы вашей машины, эти новенькие покрышки, отпечатавшиеся у горного домика, красноречивее вас.
– Нельзя доказать, чья была машина, вы ее не видели.
Мейсон устало потянулся.
– Так вы возили в домик Милисент или не возили?
– Я не обязан отвечать.
– Вы даже не обязаны со мной говорить, но полиция спросит то же самое, и уж ей-то вы ответите.
– Полиции не будет до меня никакого дела.
– Шанс на тысячу.
– Посмотрим.
– Пока мы видим одно: почему-то вы не желаете отвечать. А молчание говорит против вас.
– Хватит!
– Пожалуй, хватит. Выводов у меня больше чем достаточно, благодарю вас.
Доктор нервно поглаживал подбородок. Рука его подрагивала.
– Вы правы. Я возил туда Милисент. Но это один из пунктов врачебной программы, которую я выработал для нее. И мне думается, если я заявлю об этом, ни один полицейский чиновник не сумеет понять, в чем именно состояла моя система, почему я поступил так, а не иначе.
– Сильно сомневаюсь, чтобы ваши медицинские полномочия были столь велики… Но пока остановимся на вашей версии. Вы ведь домашний врач Блейнов?
– Да.
– И как таковой делаете подобное заявление?
– Разумеется.
– И давно вы любите Милисент Блейн?
Доктор оторопело выпучил глаза.
– Мне думается, всему есть предел, – пробормотал он. – Предполагать такое…
– Но ведь вы ее любите?
– Это вас не касается.
– Ошибаетесь. Это крайне важно, доктор… Ошибаетесь, да. Вы отработали историю, которая может показаться правдоподобной в том случае, если вы только врач. Если же с ролью врача переплетается роль любовника, доказывать свой медицинский авторитет затруднительно.
– Не вам решать, – с достоинством произнес доктор.
– Ол райт. Давайте попробуем разобрать вашу историю. Вы сделали миссис Хардисти укол, после которого она сразу уснула.
– Да.
– Через сколько времени снотворное начинает действовать?
– Минут через десять.
– В доме вас не видели?
– Я сделал ей укол в машине.
– Как врач или как любовник?
– Мистер Мейсон, буду крайне признателен…
– Вы можете не отвечать, но зачем так кипятиться?
– Потому что вопрос оскорбителен! Только поэтому!
– Ладно. Сколько вы практикуете?
– Свыше двадцати лет.
– За эти годы случалось ли вам при подобных обстоятельствах делать уколы своим пациентам?
– Что вы имеете в виду?
– Вы прекрасно понимаете. Врач входит в дом, дожидается, пока больная ляжет в постель, делает укол, ждет, пока препарат подействует, дает инструкции и уходит.
Глаза доктора забегали.
– Вы же чуть ли не тайком, где-то в машине делаете укол и отправляете наркотизированную одну, наказав ей, чтобы ее никто не беспокоил!.. Ни в какие ворота не лезет.
– Я считал, в тех условиях это самое правильное, и не собираюсь обсуждать те симптомы, которые меня к этому вынудили, вы все равно не поймете.
– Допустим. Может, и мистер Блейн чего-то не понимал, не одобряя вашего присутствия в доме.
– С чего вы взяли?..
– Но ведь почему-то вы не вошли в дом? Он не доверял вам как специалисту?
– Не думаю.
– Значит, его не устраивала ваша близость с его дочерью.
– Я предпочитаю в это не вдаваться.
– Не будем. Но скажите, не могла ли Милисент притвориться сонной, а потом выпить чашку черного кофе или просто принять кофеин?
– Нет! Ни в коем случае. Снотворное сильное.
– Хорошо. Видите сами, доктор, в вашей стройной истории столько прорех и так все хромает, что вы уже сейчас потеете, хотя я не задал и десятой доли тех вопросов, на которые следовало бы ответить.
– Не верите мне?
– Ваши рассказы неубедительны и противоречивы, и поверьте мне как практику, все развалится при первом же хорошем натиске. Вы никогда не сможете членораздельно объяснить, какого черта понеслись с Милисент к домику, зачем приспичило делать ей укол в машине.
– А я и не обязан разъяснять.
– Мне – возможно, это уж на ваш вкус, но кое-кому придется. Так что если все это состряпано для защиты Милисент, то надо пересмотреть рецепт.
– Что заставляет вас предполагать, что я что-то такое выдумываю для ее защиты?
– Ну не из любви же к искусству… Вывод сделать вовсе несложно. Вы встретились с Милисент и возвратились с ней в горную хижину, так как знали, что там Хардисти. Видимо, вы решили сделать ему какое-то предложение… не знаю. Затем он был убит из пистолета или ею, или вами. Позднее вы извлекли пулю, чтобы, как говорится, «труднее было отгадать».
– Что за абсурд!
– Бывает… Ладно, подойдем к делу с другой стороны. Милисент была там одна, ссорилась с мужем, требовала, чтобы он вернул украденные у отца деньги, грозила оружием. Они боролись, пистолет выстрелил, Хардисти был ранен… В панике Милисент побежала к дороге, где ее нашла Адель. Пистолет спрятали или выбросили… Сестры уложили раненого в постель, а затем Милисент вызвала вас… Вы примчались на помощь, но Хардисти уже умер. Тогда вы извлекли пулю… Роль Адели мне не ясна. Но вы категорически собирались отрицать свое участие в этом деле и… если бы не ваши новенькие покрышки… Вот так-то.
Послышался стук в дверь. Вошла служанка.
– Прошу прощения, доктор, но какие-то господа настоятельно хотят вас видеть. Как их там?.. Джеймсон и Мак Гир… у них к вам вопросы.
Мейсон сочувственно вздохнул:
– Ну вот вам, пожалуйста. Они оказались даже проворнее, чем я думал. Помощник шерифа и представитель местной прокуратуры! Уже! На пороге! А теперь послушайтесь моего совета. Если пуля действительно выпущена Милисент – нечаянно, в самозащите, в отчаянии, – вам самая пора об этом заявить. А я уж постараюсь, чтобы она легко отделалась. Если же будете придерживаться своей дурацкой тактики, миссис Хардисти обвинят в убийстве первой степени.
Доктор гордо произнес:
– Я не боюсь закона.
– Это постоянная беда с вами, врачами… Знаете, какую диету прописать больному, когда ему поставить клизму, поэтому считаете себя умнее всех. И во всем… А вот адвокату никогда не пришло бы в голову диагностировать аппендицит. И тем более браться его удалять. Вы же совершенно безмятежно беретесь защищать человека, обвиняемого в самом страшном преступлении, и думаете своим дилетантством спасти его от виселицы.
Доктор Мейком ответил с холодным спокойствием профессора:
– Мне нечего менять в той истории, которую я рассказал, Мейсон… Мейбл, введите джентльменов.
– Стойте, Мейбл! – успел крикнуть адвокат, пока она еще не ушла. – Войдите сюда и прикройте за собой дверь.
Служанка нехотя подчинилась.
– Не будьте безумным до такой степени, – попросил адвокат Мейкома. – Если эти двое увидят меня здесь, они сотрут вас в порошок. Решат, мы все в сговоре, и не поверят ни одному вашему слову. Отсюда есть запасной выход?
– Из кабинета нет. Где они дожидаются, Мейбл?
– В холле, сэр. И похоже, не станут долго ждать.
– Скажите им, Мейбл, у доктора больной, которому он оказывает первую помощь. Как только наложит повязку, сразу их примет, – приказал Мейсон.
– Выполняйте, Мейбл, – подтвердил доктор.
Служанка ушла.
– Забинтуйте мне голову, доктор, да не жалейте бинтов. Оставьте одни глаза, чтобы я видел, куда иду. На руку тоже сделайте марлевую петлю. И не пожалейте какой-нибудь особо пахучей гадости, чтобы им не хотелось и носа повернуть в мою сторону.
Доктор принялся за дело. Его руки двигались быстро и уверенно, заматывая голову адвоката. Он добавил липкого пластыря и побрызгал чем-то вроде йодоформа. То же проделал и с рукой.
– Все готово?
– Вполне, – сказал доктор.
– Ол райт. Предупреждаю в последний раз: не переоценивайте свои силы. Это – опытные специалисты!
– Не беспокойтесь обо мне. Кроме клизмы, врачей учат еще и не терять головы в критических случаях. – Он распахнул дверь и крикнул: – Мейбл! Пригласите джентльменов и выпустите больного.
Согнувшись, чтобы изменить фигуру, Мейсон вышел в коридор. Оба офицера уже двигались навстречу, прижавшись к стене, чтобы не задеть больного. Носы они действительно отвернули.
Мейсон услышал густой баритон доктора:
– Добрый вечер!.. Чем могу быть полезен?
Мейбл распахнула дверь перед Мейсоном. Прощаясь с ней, он поклонился:
– Спокойной ночи!
Женщина не ответила, но с такой силой и яростью хлопнула дверью, что зазвенели стекла.
Глава 12
Пол Дрейк дожидался в холле отеля.
– Мы нашли ее, Перри. Адель Блейн.
– Где она была?
– Вот именно, что была. Потом мы ее снова потеряли, а пряталась она в отеле «Сент-Бенито», в Лос-Анджелесе.
– Каким образом вы ее потеряли?
– Послушай, как мы ее нашли…
– Ну, примерно знаю, как ищут. Под каким именем она зарегистрировалась?
– Под именем Марты Стивенс.
– Что-то знакомое… Ага, это же экономка Блейна. Чего ради Адель взяла имя старушки?
– Не знаю. Только эта Марта далеко не старушка. И в прекрасных отношениях с дочками Блейна и с ним самим. Она ему делает уколы.
– Что за уколы?
– Инсулина.
– Блейн диабетик?
– Угу. Колется утром и вечером. Мог бы и сам, но, понимаешь, неудобно. К этому делу приставлена Марта.
– Она медсестра?
– Нет. Милисент была медсестрой, наверное, она и научила Марту делать уколы. Что у тебя нового?
– В огонь льется масло.
– То есть?
– На бумажке, которую мне дала Делла, было имя врача Мейкома из Роксбери… Это домашний врач Блейнов.
От досады на самого себя Дрейк прищелкнул языком.
– Мне бы следовало об этом подумать!.. А что навело тебя на след?
– Следы новых покрышек – слепой не увидит – около горной хижины. Машина доктора.
– Ну и что он?
– Спокойный и компетентный врач. Влюбленный в свою пациентку… Это бывает сплошь и рядом.
– В Милисент?
– А то в кого? Наверняка знает больше, чем намерен сказать. Эти врачи – доки по части хранения тайн! Только не всегда понимают, когда это нужно, а когда опасно… Есть предположение, что он был с Милисент в домике.
Информация была настолько неожиданной, что Дрейк присвистнул.