Украинское национальное движение и украинизация на Кубани в 1917–1932 гг. Васильев Игорь

2. Административно-территориальное устройство и украинизация

Создание в 1920 г. Кубано-Черноморской области, объединившей после окончания Гражданской войны Кубанскую область и Черноморскую губернию, не было оформлено законодательно. Но уже в рамках этой административной единицы проводились реформы местного самоуправления. Такие, как «волостизация». Вместо станичного самоуправления вводилось волостное, т. е., ликвидировалась казачья специфика (1).

Чтобы смягчить и одновременно углубить этот процесс, стали проводиться первые украинизационные мероприятия. Украинская секция при подотделе нацменьшинств Окружкома ВКП (б) Кубанской области была создана в апреле 1920 г. Она поставила своей целью изучение потребностей украинцев региона в национальной школе, заказывала украинские книги (2).

В 1924 г. последовали более планомерные и последовательные территориальные преобразования. С июня по ноябрь Кубань входила в состав Юго – Восточной области. На основании постановления президиума ВЦИК от 19 октября 1924 г. и постановления крайисполкома от 16 ноября 1924 г. Юго – Восточный край был переименовал в Северо-Кавказский (3).

Украинизационные мероприятия так же стали более активными.

После создания Северо – Кавказского края подобный отдел был создан в Кубанском округе. Поэтому 14 июня 1925 г. была создана украинская секция при ПО «Нацмен» Окружкома ВКП(б). 23 ноября 1925 г. за развитие и углубление украинизации высказалась 2-ая Кубанская окружная конференция ВКП(б). Ею было принято постановление «О работе среди украинского населения Кубанской области». В постановлении количество украинцев на Кубани определялось в 70–80 % от всего населения. Поэтому было решено считать конечной целью украинизацию Кубани (4). Были намечены конкретные меры. Особенно это касалось украинизации партийной, комсомольской, агитационной работы (5). 3 июля 1926 г. на заседании Кубокружкома ВКП(б) был утверждён перспективный план украинизации Кубани (6). Референдумов местного населения по поводу проведения либо отмены украинизации партийцы постановили не проводить (7). Решение о начале проведения украинизации советского аппарата в украинских районах было принято на уровне Северо-Кавказского комитета ВКП(б) в ноябре 1926 г. Курс на уже начавшуюся украинизацию партийной работы подтвердило и детализировало совещание секретарей украинских секций райкомов Кубанского округа в марте 1927 г. (8).

Решением президиума ВЦИК от 2 июня 1924 г. на территории Кубани и Черноморья образовывались четыре округа: Армавирский, Кубанский, Майкопский и Черноморский. Наиболее активной украинизации должны были подвергнуться Кубанский (61 % украинцев) и Черноморский (36 % украинцев, самая многочисленная этническая группа) округа (9).

Округа делились на районы. Их состав на территории Кубани был объявлен в постановлении Кубчероблисполкома от 19 июля 1924 г.10). Тогда при реорганизации местных органов власти и проведении границ мелких территориальных единиц настойчиво декларировался национальный принцип (11). Он корелировался с идеей приближения власти к массам, упрощения и удешевления деятельности советского аппарата (12). Одной из официально декларируемых целей районирования было «примирение казака, крестьянина и горца» (13). Именно округа со значительной численностью украинского населения должны были осуществлять основные мероприятия по обеспечению его прав (14). Поэтому, например, в Кубанском округе ещё в ноябре 1925 г. был принят перспективный план по украинизации Кубани (имелась в виду территория, входившая в состав округа). Предполагалось выявление населённых пунктов, делопроизводство в которых должно было быть украинизировано немедленно. «… Ввиду того, что вопрос украинский имеет серьёзное значение на Северном Кавказе, необходимо округам с украинским населением, в строгом согласии с национальной политикой партии, разрешить все вопросы, связанные с жизнью украинского населения» – говорилось в резолюции Третьей краевой партконференции, принятой в декабре 1925 г. (15).

Однако окружные планы воспринимались с оглядкой, как не имеющие достаточно веской санкции центральной власти (16). Действительно, уже в 1926 г. КрайОНО в соответствии с решением Крайисполкома приостановило сплошную украинизацию местных отделов образования до особого распоряжения (17). Такие решения вызывались сопротивлением населения и многочисленными трудностями, с которыми сталкивались местные власти при проведении украинизации.

Участие в украинизационных мероприятиях принимали и районные власти. В основном речь идёт о районных съездах советов, проводившихся в середине 1920-х гг… Эти съезды обращали внимание на необходимость развития местной украинской школы, выпуска украиноязычной литературы. Но они не могли принимать самостоятельных решений и лишь апеллировали к окружному руководству. Такой, съезд, например, состоялся в административном центре Каневского района станице Каневской.

Своё влияние на развитие украинизации оказывали местные учительские конференции. Например, такая конференция Славянского, Поповичевского и Темрюкского районов Кубанского округа, которая состоялась 9-12 января 1926 года. Ее резолюции "Українiзацiя на Кубанi”, "Про роботу хати-читальнi ст. Полтавської”, "Про роботу дослiдно-показової школи Куб. Укр. Педтехнiкуму за 1-й трисеместр” i "Про роботу українських секцiй педколективiв”(«Украинизация на Кубани», «О работе избы-читальни ст. Полтавской», «О работе опытно-показательной школы Куб. Укр. Педтехникума за 1-й триместр» и «О работе украинских секций педколлективов») получили одобрение в регионе, в переводе на русский были опубликованы московским журналом (18).

В второй половине 1920 – х гг. существовал план превращения Славянского района в Украинский национальный район. Делопроизводство и культурную жизнь района планировалось полностью украинизировать (19).

За этими мероприятиями последовало имевшее место в 1924–1926 гг. «оживлением» местных советов, когда жителям решено было временно дать реальную возможность влиять на работу местного самоуправления (20). «Оживление» совпало с компанией «Лицом к деревне». 26 августа 1925 г. было принято постановление Северо-Кавказского исполкома «О работе советов в бывших казачьих областях Северо-Кавказского края». Наряду с разрешением ношения казачьей формы и холодного оружия была предоставлена возможность переводить делопроизводство местных советов на украинский язык пока ещё по желанию станичников (21). Дело в том, что в основных «украинских» округах, Кубанском и Черноморском, среди казаков процент жителей, названных по итогам переписи украинцами, был ещё выше, чем среди населения в целом. В Кубанском – свыше 77 % украинцев, в Черноморском – 84 % (22).

В 1925 – 1927 гг. украинизация органов власти была направлена на создание отдельных украинских поселковых и районных советов, организацию культмассовой работы на украинском языке, создание и укрепление сети украинских школ (23). В станице Северской на украинском языке стало вестись преподавание в одной из школ. На нём же проводится большая часть культурных мероприятий, концертов и спектаклей (24).

Украинская школа была и школой украиноязычного делопроизводства. Именно на украинском языке порой велась школьная документация (25).

Во время украинизации советов проводились их перевыборы. С их помощью подбор депутатов становился более лояльными. В его состав избирались приехавшие с Украины батраки-иногородние, активисты, отвечавшие за проведение официальных кампаний, и просто станичники, наиболее восприимчивые к пропаганде (26). Впоследствии переизбранные советы иногда принимали постановления о поэтапной украинизации местной школы, администрации, судопроизводства. Такое решение, например, было принято14 марта 1926 г. г. в станице Уманской (27).

Одновременно всё более активно проводился курс на общую коренизацию. Так, при Кубанском окрисполкоме в конце июня 1927 г. была утверждена должность инструктора по нацменьшинствам (28).

В декабре 1928 г. Северо-Кавказский крайком утвердил трёхлетний план украинизации 37 районов, 19 из них на Кубани (29). 7 июля 1929 г. бюро Кубанского окружкома ВКП(б) принимает местный план по украинизации районов округа: в 1929 г. – Славянского (90 555 украинцев (69, 13 % населения района в соответствии с переписью 1926 г.)), в 1930 – Павловского (60 922 украинца (83, 50 % населения района)), Краснодарского (151 809 украинцев (53,16 % населения)), Брюховецкого (68 352 украинца (82, 76 % населения)), Тимашевского, и Каневского (46 001 украинец (84, 54 % населения)); в 1931 – Приморско-Ахтарского (30 942 украинца (76, 75 % населения)), Тимрюкского (48 267 украинцев (72, 50 % населения)), Абинского (43 962 украинца (74, 58 % населения)), Кореновского (76 201 украинец (64, 95 % населения)), Горячеключевского (18 877 украинцев (63, 77 % населения)) и Северского (42 199 украинцев (63, 50 % населения)). В этих районах предполагалось украинизировать всё делопроизводство, включая партийную работу, пропаганду, агитацию, судопроизводство. Тотальной украинизации подлежала сфера образования и культуры (30). Примечательно, что в начале сплошной украинизации в 1928 г. численность украинцев в округе согласно подсчётом местных статистиков была более 828 тыс. украинцев. По данным статистики украинцами называли себя более 500 тыс. казаков и 328 тыс. иногородних (31).

Новопокровкий (19 187 украинцев (26, 50%населения)), Тихорецкий (46 582 украинца (35, 20 % населения)) и Усть – Лабинский (20 419 украинцев (23, 21 % населения)) районы не подлежали сплошной украинизации. На их территории должны были создаваться отдельные украинские сельсоветы (32).

Подлежавшие сплошной украинизации Ейский (90 489 украинцев, 65,27 % населения), Староминской (65 885 украинцев, 84,77 % населения) и Кущёвский (68 232 украинца, 77, 90 % населения) районы входили тогда в состав Донского округа (33).

В Армавирском округе украинизации подлежал Армавирский район. В его состав 6 ноября 1929 г. вошла территория Успенского района (27 109 украинцев, 46,09 % населения, самая крупная этническая группа по переписи 1926 г.) (34).

В Черноморском округе украинизации, прежде всего, подлежал Крымский район, переданный из состава Кубанского округа в 1925 г. (32 747 украинцев, 57, 50 % населения). Удельный вес украинского населения района сильно повысился после выделения из его состава территорий с большим количеством греческого населения (35).

В округе в начале 1920 гг. из-за наличия отдельных поселений с большим числом украинцев считались заселёнными украинцами Сочинский и Туапсинский районы (36). Соответственно, 8 691 украинец (15, 86 % населения), и 7 645 украинцев (25, 99 % населения) (37). Но процент украинцев на этих территориях был явно недостаточен для проведения их украинизации. Тем не менее, в Сочинском районе она имела место, первоначально по общеокружной программе. Значительно большее внимание украинизаторов привлекли Анапский (29 430 украинцев, 54, 53 % населения) и Геленджикский (7 215 украинцев, 43, 20 % населения; для сравнения – русских – 27, 43 %, других национальностей – 29, 38 %) районы (38). Уделялось внимание украинизации и в городе Новороссийске, несмотря на относительно небольшой процент украинского населения (15 476 украинцев, 22, 78 % населения) (39).

Таким образом, сплошной украинизации в первую очередь подлежали районы с наибольшим удельным весом украинцев или их наибольшей численностью. Славянский район оказался первоочередником из-за влияния активистов-украинофилов и наличия украинизированного педтехникума в станице Полтавской. Город Краснодар подлежал украинизации при 30 % украинского населения (40).

Но в целом сплошная украинизация не должна была проводиться на территориях, где украинцев меньше половины населения.

При этом необходимо иметь в виду, что выше приведённые цифры взяты из всесоюзной переписи населения. Ими в основном и оперировали чиновники-украинизаторы. Однако критерии оценки национальной принадлежности оставляли возможность для произвольных толкований. Т.П. Хлынина обращает внимание на нечёткость и противоречивость формулирования национальной принадлежности в вопросах для проведения переписи населения 1926 года. Это ставило опрашиваемых в тупик и зачастую не позволяло им сформулировать свою национальную идентичность.

В соответствии с более ранней переписью 1920 г. на территории Кубано-Черноморской области русскими назвали себя 80 % населения. Украинцами же только 11 % (41).

Принятию плана украинизации предшествовали активные административные преобразования, особенно в районах проведения сплошной украинизации.

11 февраля 1927 г. центр Медвёдовского района был перенесён в станицу Тимашевскую, более подходившую для этой роли по экономическому и культурному значению и условиям связи. Район переименован в Тимашевский. При этом сельсоветы Краснопольский, Нововеличковский и Старомышастовкий были преданы Краснодарскому району ввиду близости их расположения и пожеланию населения.

Тогда же были упразднены: Поповичевский район ввиду несоответствия административных границ сельскохозяйственным районам и Уманский по причине его маломощности. Часть советов Поповичевского района – Бойкопонурский, Гречанобалковский, Днепровский, Зареченский, Казаче-Куирпильский, Могукоро-Гречаный, Поповичевский, Старовеличковский, Хмельницкий – была присоединена к Тимашевскому району. Остальная часть территорий распределена между Краснодарским, Приморско-Ахтарским и Славянскими районами.

Территория Уманского района была разделена между Повловским и Каневским районами. К Каневскому отошел Крыловской сельсовет, к Павловскому – Белый, Куликовский, Новоплатнировский, Уманский (42).

Видно, что перед началом сплошной украинизации подлежащие ей территории претерпели административно – территориальную реформу, призванную повысить их управляемость и ускорить хозяйственное развитие. Дело в том, что эта местность считалась средоточием казачьего «черноморского» духа. Её население надо было в первую очередь сделать безопасным в преддверии «великого перелома». В официальных документах специально отмечалось, что активная фаза украинизации началась после окончания организационного оформления Северо-Кавказского края (43).

В 1929 г. во время XVI партийной конференции было объявлено о завершении районирования в СССР. Тогда же были ликвидированы сравнительно крупные субрегиональные территориальные единицы – округа. Функции оперативного управления передавались на места. При этом ужесточался контроль за выполнением планов центральной власти (44). Завершение районирования фактически совпало с началом самой активной фазы украинизации.

Несмотря на самые разные меры, в том числе и касающиеся административно-территориального деления, украинизация на местах столкнулась со значительным сопротивлением.

При этом в некоторых населённых пунктах украинизация проходила успешнее, чем в других. Например, в станица Полтавской. В 1925 г. здесь уже прошла украинизация школьного образования (45). Партийные и советские органы станицы перешли на украиноязычное делопроизводство одними из первых. Здесь сказалась длительная традиция интереса станичников к украинской культуре, долгое и относительно стабильное влияние интеллигентов – украинофилов. Например, Николай Михновский, которого с начала XX ст. называли отцом украинского национализма, до 1924 г. работал учителем в станице Полтавской (46). Однако и здесь в средине 1920 —х гг. процесс украинизации сталкивался с сопротивлением, в том числе и в сфере школьного образования (47). В указанный период в станице продолжала действовать русская школа-девятилетка (48).

Похожая ситуация наблюдалась и в станице Каневской. Когда в станице организовали украинский кружок, то на его открытие пришло 278 человек (49). В станице учителями работали местные уроженцы. Одного из них, Филиппа Григорьевича Иваненко, старожилы продолжали помнить и в начале XXI в. В станице действовала капелла бандуристов (50).

Изменения административно-территориального устройства и реформы в системе местного самоуправления 1920 – начала 1930 гг. были призваны сделать регионы страны по-настоящему подконтрольными большевикам. Помимо прочего, они должны были способствовать нейтрализации недовольных и укреплению базы сторонников, подготовке базы для решительных преобразований. Украинизация преследовала те же цели. Поэтому она проводилась параллельно административной реформе и должна была способствовать её успеху. В целом на местах украинизация сталкивалась с многочисленными трудностями. Но в ряде населённых пунктов проходила достаточно успешно.

Примечания:

1. Основные административно-территориальные преобразования на Кубани (1793–1985). Краснодар, 1986. С. 62–63.

2. Украинизация Кубани. Материалы по истории Кубани 1920 – 30 гг. Краснодар, 1991. С. 15–16, 24.

3. Основные административно-территориальные преобразования на Кубани (1793–1985). Краснодар, 1986. С. 77.

4. Бершадская О.В. Осуществление политики украинизации на Кубани в период 1925–1932 гг. // Вторые кубанские литературно-исторические чтения. Краснодар, 2000. С. 121.

5. Харченко В. Мы начинали на хохлацком и первый трактор был «Фордзон» // Зори. 2008. 1 мая. С. 3.

6. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп.1. Д. 658. Л. 5.

7. Бершадская О.В. Указ. соч. 2000. С. 121 – 122.

8. Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы // www.protichka.narod.ru/history/ukr.html

9. Макаренко М.Ю. Казачество Юга России в первой трети XX в.: социально-демографический облик // Голос минувшего. 2009. № 1–2. С. 97.

10. Основные административно-территориальные преобразования на Кубани (1793–1985). Краснодар, 1986. С. 77 – 78.

11. Она же. Влияние административно-территориальных образований на развитие национальной ситуации на Кубани // Дикаревские чтения (3). Краснодар, 1997. С. 3 – 5.

12. Основные административно-территориальные преобразования на Кубани (1793–1985). Краснодар, 1986. С. 77.

13. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 85. Л. 32.

14. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 711. Л. 69.

15. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп.1. Д. 658. Л. 18.

16. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп.1. Д. 658. Л. 5–7.

17. Там же. Л. 9.

18. Там же. Л. 16. Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы // www.protichka.narod.ru/history/ukr.html

19. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 685. Л.26.

20. Лукаш С.Н. Воспитательные ценности культуры казачества. Ростов – н/Д – Армавир, 2008. С. 149–150.

21. Бершадская О.В. Указ. соч. С. 121.

22. Макаренко М.Ю. Казачество Юга России в первой трети XX в.: социально-демографический облик // Голос минувшего. 2009. № 1–2. С. 97.

23. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп 1. Д. 407. Л. 2.

24. Харченко В. Мы начинали на хохлацком и первый трактор был «Фордзон» // Зори. 2008. 1 мая. С. 3

25. ГАКК. Ф. Р – 861. Оп. 1. Д. 5. Л. 5.

26. ЦДНИКК. Ф. 12. Оп. 1. Д. 56. Л. 22.

27. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп.1. Д. 658. Л. 17.

28. В президиуме окрисполкома // Красное знамя. 1927. № 148. С. 7.

29. Кульчицкий С. Смертельный водоворот. Рождение и гибель украинской Кубани //www.day.kiev.ua/178897(март 2008 г.).; ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 938. Л. 51.

30. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп. 1. Д. 560. Л. 6.

31. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 711. Л. 69.

32. Бершадская О.В. Осуществление политики украинизации на Кубани в период 1925–1932 гг. // Вторые кубанские литературно-исторические чтения. Краснодар, 2000. С. 122.; Климчук Ф.Д. Расселение этнических украинцев на юге и юго-западе России (по материалам переписи 1926 г.) // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2008. Вып. 3. С. 260–263.

33. Основные административно-территориальные преобразования на Кубани (1793–1985). Краснодар, 1986. С. 94.; Климчук Ф.Д. Указ. соч. С. 261–263.

34. Климчук Ф.Д. Указ. соч. С. 263.; Основные административно-территориальные преобразования на Кубани (1793–1985). Краснодар, 1986. С. 9.

35. Климчук Ф.Д. Указ. соч. С. 262.; Основные административно-территориальные преобразования на Кубани (1793–1985). Краснодар, 1986. С. 93.

36. Украинизация Кубани. Материалы по истории Кубани 1920 – 30 гг. Краснодар, 1991. С. 1.

37. Климчук Ф.Д. Там же. С. 263.

38. Там же. С. 260–261.

39. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп.1. Д. 658. Л. 17.; Климчук Ф.Д. Там же. С. 262.

40. ГАКК. Ф. Р-346. Оп. 1. Д. 56. Л.2.

41. Хлынина Т.П. Русские, великороссы и украинцы…: методика подсчёта и численности украинского населения в Адыгее в 1920-е гг. // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2008. Вып. 3. С.287–291.; Она же. Адыгея в 1920 – е годы: проблемы становления и развития автономии. Краснодар, 1997.С. 37.

42. Основные административно-территориальные преобразования на Кубани (1793–1985). Краснодар, 1986. С. 91–92.

43. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 711. Л. 68.

44. Основные административно-территориальные преобразования на Кубани (1793–1985). Краснодар, 1986. С. 95.

45. Волыняк. П. Указ. соч. С. 90.

46. Чумаченко В.К. К истории Северо-Кавказского украинского научно-исследовательского института в Краснодаре // История регионального научного сообщества: проблемы изучения. Краснодар, 2007. С. 88.; Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы // www.protichka.narod.ru/history/ukr.html

47. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп.1. Д. 658. Л. 5–7.

48. Там же. Л. 30.

49. Ф.И. Усатый. Ст. Каневская // Красное знамя. 1928. № 99. С. 5.

50. КФЭЭ – 2001. Видеокассета № 96/1. Краснодарский край, Каневской р-н, ст. Каневская, иссл. – Святка Н.П., иссл. – Матвеев О.В.

3. Украинизация в сфере языка

Украинизация в сфере языка на Кубани началась с признания необходимости образования и пропаганды на родном, понятном для местных жителей языке. Именно так преимущественно ставился вопрос в первой половине 1920 гг. Этим родным языком автоматически объявлялся украинский. В первую очередь его стали внедрять в школьное образование.

До начала сплошной украинизации в 1928 г. украинизация в сфере языка тормозилась заботой об интересах иногородних – выходцев из центральных районов России, лояльных к советской власти. Но в последствии был взят курс на размывание сословного самосознания казаков. Украинизация в конце 1920 – х гг. считалась эффективным средством достижения этой цели (1).

Кубанский говор был признан филологами-украинофилами ещё более украинским, чем говоры на территории Украины. Кубанский говор объявлялся основой для литературного украинского языка. (Эта идея была концептуально обозначена в статье М.А. Садиленко «Об устойчивости кубанского языка) (2).

И поэтому (!) было предложено усиленно подгонять его под стандарты украинского литературного языка. С этим мнением согласились и представители партийного руководства. Поэтому со второй половины 1920-х гг. особый упор делался на слова и выражения канцелярского обихода (3). Дело в том, что литературный украинский язык, создававшийся на базе западно-украинских диалектов и полонизмов, уже не включал в себя многие староукраинские элементы, ещё сохранявшиеся в кубанском диалекте (4). В таких условиях бытовало и представление о кубанском диалекте как о самостоятельном языке, отличном от украинского. Так, на страницах газеты «Красное знамя» некто Рейнгард утверждал, что на Кубани говорят не по-украински, а на «самостийной кубанськой мове». Идея о самостоятельном «кубанском языке» находила определённый отклик в кругах, облечённых властью. Тем более, что её в средине 1920 гг. поддерживал нарком просвещения Луначарский (5).

Давление на население в пользу языковой украинизации население стало ощущать уже в середине 1920 – х гг. Уже тогда оно вызывало недоумение и протесты. Во время проведения 2-ой Кубанской окружной партконференции 19 ноября 1925 г. в президиум поступила записка с вопросом: «Скажите, как смотрит крайком на обязательное проведение украинизации? Известно ли крайкому, что население не желает обучаться украинскому языку, и почему этот вопрос нельзя выносить на обсуждение хлеборобов станицы?». Тогда представители власти ещё не настаивали на проведении сплошной украинизации и советовали местным руководителям проявлять гибкость (6). В середине 1920 —х гг. местные власти нередко отказывались принимать от украинских школ документацию на украинском языке. Так, например, было в станице Крыловской (7).

У участников конференции особенно много вопросов вызвала пропаганда и партийная публицистика на украинском языке. Её введение казалось многим функционерам крайне неудобным (по причине недостатка знатоков украинского языка). Однако в этом вопросе руководство решило быть настойчивым (8). Украинский язык считался всё более нужным для ведения различных разъяснительных кампаний на селе, которых к концу 1920 гг. становилось всё больше (9).

Массовое введение украинского языка во всех сферах культуры пропаганды и делопроизводства было предпринято после решения о начале сплошной украинизации в 1928 г. Даже в тех районах, где украинцы составляли явное меньшинство, все объявления органов власти должны были печататься на двух языках (10).

При этом уже в середине 1929 г. краевая национальная комиссия высказывала мнение, что Кубань не готова к переводу официального делопроизводства на украинский язык (11). Высказывались пожелания, что бы русское делопроизводство было сохранено в тех населённых пунктах, где говорили не на литературном украинском языке, а на «местных украинских наречиях» (12). Примечательно, что наречия именовались «украинскими», а язык делопроизводство предлагалось оставить русский. Это говорит об уже далеко зашедшей естественной русификации местных говоров Юга России, возникших в следствии эволюции украинских говоров.

Было решено сначала ускорить подготовку образовательного фундамента для украинизации. Украинская школа была и школой украиноязычного делопроизводства. Именно на украинском языке велась школьная документация в украинских школах (13).

С начала 1930 г. имели место попытки массово перевести на украинский язык официальное делопроизводство на уровне районов. Они были предприняты в соответствии с постановлением Президиума Совета национальностей ВЦИК СССР от 11 февраля 1930 г. «О практическом осуществлении национальной политики в Северо-Кавказском крае» (14). Украинизации подлежали как органы власти, так и самые разные предприятия и организации (15). Тогда же было введено обязательное изучение украинского языка для партактива украинизируемых районов (16). Эту компанию планировали завершить к 1 января 1932 г (17).

Для подготовки к ней стали организовываться курсы украинского языка для работников органов власти, государственных и кооперативных предприятий. Такие курсы были организованы. Например, в Приморско-Ахтарском районе (18). Там украинизация проводилась почти насильственно (19). В районе были предприняты конкретные меры по переводу государственного и хозяйственного делопроизводства на украинский язык. Так 11 марта 1931 г. в Приморско-Ахтарском районе был украинизирован рыболовецкий колхоз «Октябрь» (20).

В Ейском районе было решено издать русско-украинский фразеологический справочник для работы украинизированных учреждений объёмом 1,5 печатных листа тиражом от 800 до 1000 экземпляров (21). Преподавание украинского языка вводилось на всех находящихся в районе курсах переподготовки и повышения квалификации. Переписка на русском языке между учреждениями района была категорически запрещена. Должна была проводиться специальная проверка правильности правописания в украинских вывесках и объявлениях (22).

В связи с этим в начале 1932 г. на повестку дня было поставлено повышение статуса уполномоченных по работе с национальными меньшинствами (23).

В Сочинском районе на курсы по изучению украинского языка никто не являлся. Поэтому там решили направлять на них ответственных работников по 3 раза в неделю с контролем посещаемости.

В станице Марьянской в каждое учреждение было решено направить как минимум одного человека, знающего украинский язык. Работника учреждений предписывалось так же посещать кружки украинского языка, проверять своё знание языка у учителей украинских школ (24).

Коллективным хозяйствам давались украинские названия (или они буквально переводились с русского, если названия колхозов уже существовали ранее). В станице Старомышастовской был колхоз «Червоный стяг». В станице Динской – «Червоный прапор». В станице Нововеличковской колхоз носил название «Друга пятырычка» (25). В 1930 г. в Армавирском районе действовали колхозы имени Т.Г. Шевченко, «Червонный берег», сельскохозяйственная артель «Украина», «Червона Украина в Кропоткинском районе (26). Колхоз им Т.Г. Шевченко В 1930 г. вызвал колхоз «Украина на социалистическое соревнование в перевыполнении плана хлебозаготовок (27). В 1932 году хорошие показатели во время уборки урожая зерновых показали колхозы «Червона зирка» и «Шлях Ильича» (28).

Точно так же менялись вывески официальных учреждений, терминология, названия должностей. Председателей советов стали именовать «головами», сами советы – «радами». «Голова станрады» – такая табличка, например, висела на дверях председателя стансовета станицы Гривенской (29). Но, например, в станице Старолеушковской Украинских вывесок практически не было (30).

Строгие указания о немедленном проведении украинизации зачастую всё же выполнялись. Компания приняла значительный масштаб. «Украинский язык был кругом на Кубани» – вспоминает А.Д. Петько (31).

Так, В 1931 г. удалось ускорить проведение украинизации в Кущовском и Старо-Минском районах. Этого удалось добиться только после роспуска Ново– Сергиевского стансовета и привлечения к уголовной ответственности руководителя Старо-Минского ЕПО за игнорирование компании украинизации.

Результаты украинизации оставили свой след и в архивных документах. Сохранились некоторые документы Брюховецкой КК – РКИ, большинство из которых напечатано на украинском языке. Есть подобные документы и во многих других фондах, но они представлены фрагментарно: Иногда попадаются официальные бланки на украинском языке, на которых печатались различные выписки из постановлений Краснодарского горкома партии. Документы Каневской КК – РКИ часто имеют печати, вырезанные на украинском языке. Они соседствуют с документами, имеющими русскоязычные печати (32).

Но чем активнее проводилась украинизация в области языка, тем больше трудностей она встречала, сильнее становилось противодействие её проведению.

Управляющий Абинским филиалом Госбанка СССР Н.Е. Буканов отказался принять от колхоза «1 мая» платёжные документы на украинском языке. В результате колхоз понёс убытки. Он, коммунист с 1919 г., был обвинён в «великодержавном шовинизме». Но выяснилось, что Н.Е. Буканов выполнял инструкцию Северо-Кавказской конторы Госбанска СССР об обязательном ведении бухгалтерии и других денежный документов только на русском языке, что было связано с необходимостью минимизации возможности ошибки (33).

В станице Старомышастовской председатель правления колхоза всё переписку на украинском языке клал под сукно, и не отвечал ни на один запрос, присланный ему на украинском языке (34).

В июне 1931 г. исполком Северского района констатировал неэффективность украинизации. Поэтому было принято решение с 1 августа перевести на украинский язык все органы власти, учреждения и учебные заведения. Была украинизирована районная газета «Социалистическое табаководство». Были созданы трехмесячные курсы по изучению украинского языка. В августе сроки украинизации были передвинуты на декабрь. Оказалось, что курсы украинского языка посещали всего пять человек (35). Вообще, случаи неявки на языковые курсы были распространённым явлением (36).

В 1931 г. в Ейском районе на курсы украинского языка записалось 150 человек, окончили только 26 (37). В Краснодарском сельском районе кружки по изучению украинского языка самоликвидировались, так как их никто не посещал (38).

Функционеры Абинского райкома ВКП(б) отказывались ехать на курсы украинских избачей (39).

В 1931–1932 гг. в Совпартшколе для нацмен г. Новороссийска преподавание на украинском языке вообще не велось. В школе не было создано отдельного украинского сектора. Причем среди курсантов школы заочной формы обучения украинца были третьими по численности (47 человек) после русских и армян. Все они занимались на интернациональном отделении, где преподавание велось на русском языке (40).

Газета «Ударник колгоспу» за январь 1932 г. констатирует трудности, которые встретила украинизация в станице Ясенской. Из числа учреждений на украинский язык перешли только станичный совет и медпункт. «Если стансовет будет нам писать на украинском языке, мы его распоряжения выполнять не будем» – заявляло правление колхоза (41).

В районе только Шкуринский сельский совет перешел на украиноязычное делопроизводство. Медленно шла украинизация в Ейском и Краснодарском районах. К концу 1931 г. делопроизводство на украинском языке было введено только в пяти населённых пунктах последнего района. В станицах Нововеличковской, Пашковской, Марьянской, Васюринской, Динской, Новотитаровской работа по украинизации неприкрыто и откровенно саботировалась. Эти районы не удалось сделать центрами украинской культуры, как планировалось ранее (42). Делопроизводство, ведение бухгалтерии, и изучение литературной украинской речи массово игнорировалось (43). Такая же ситуация сохранялось и в следующем году. Проблема в значительной степени состояла в том, что курсы украинского языка надо было посещать во внерабочее время и не оплачивалось (44).

Массе населения было присуще пренебрежительное отношение к украинскому языку как простонародному и примитивному (45). (Что было характерно и для крестьян Украины) (46).

В 20–30 – е гг. XX в. в официальных источниках не раз отмечалось плохое знание кубанскими украинцами (или теми, кто под ними подразумевался) украинского литературного языка и необходимость разработки учебных пособий на кубанском диалекте (47). В Ейском районе органы управления не раз фиксировали всевозможные «извращения» украинского литературного языка. Они имели место в районной газете, на украинских вывесках, в штампах и бланках (48).

Население Кущевского района ссылалось на незнание украинского языка. Подобная ситуация наблюдалась в станице Уманской (49).

На производстве украинизационные мероприятия проводились по большей части под давлением сверху. На новороссийском заводе «Красный пролетарий» работало немало нацмен, в том числе и украинцев. До 1931 г. нацменработы на заводе не проводилось. Русский язык эффективно выступал в роли языка межнационального общения (50). Подобная ситуация складывалась и на заводе имени Седина. Должность уполномоченный по нацменделам в штате предприятия существовала лишь для проформы (51).

Тиражи газет с переводом их на украинский язык резко падали. Количество экземпляров газеты «Колхозный путь», органа Ейского райкома ВКП(б) уменьшился с 13 до 5 тысяч экземпляров. Поэтому уже с конца 1931 г. из краснодарской окружной газеты «Красное знамя стали исчезать материалы на украинском языке (52). Причиной этому стало отсутствие интереса к украинской прессе среди населения. Так, в 1931 г. в избах-читальнях Краснодарского сельского района, никто не проявлял ни какого интереса к украинской прессе (53).

С начала 1933 г. украинизация была резко свёрнута. Украинский язык на Кубани практически оказался под запретом.

В целом процесс украинизации в области языка на Кубани начался со школьного образования. Потом, середины 1920 гг. – точечная украинизация делопроизводства государственного аппарата. 1928–1932 гг. – массовая украинизация делопроизводства, сопровождавшаяся административным принуждением к её проведению. Тогда же имело места активное издание периодики и книг на украинском языке.

С усилением языковой украинизации усиливалось и сопротивление её проведению. Прежде всего, в форме саботажа. Дальнейшему обострению ситуации вокруг насильственного внедрения украинского языка положило конец свёртывание украинизации.

Примечания:

1. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 711. Л. 69.

2. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 658. Л. 10.

3. Совещание по вопросу украинизации // Красное знамя. 1928. № 167. С. 5.; ЦДНИРО. Ф. 7. Оп.1. Д. 658. Л. 6.

4. Царинный А. Украинское движение // Украинский сепаратизм в России. М., 1998. С. 173–181.

5. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 685. Л. 22.; Украинский язык и украинизация на Кубани 1920-30 годы // www.protichka.narod.ru/history/ukr.html

6. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп. 1. Д. 85. Л. 46.

7. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 658. Л. 14.

8. Там же. Л. 244–245.

9. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 658. Л. 13.

10. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 711. Л. 76.

11. Хлынина Т.П. Политика украинизации Кубани: 20 —е – 30 – е годы // Дикаревские чтения (4). Белореченск. 1998. С. 31.

12. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 711. Л. 66.

13. ГАКК. Ф. Р – 861. Оп. 1. Д. 5. Л. 5.

14. Она же. Украинизация Северо-Кавказского края: замыслы и воплощение // Кубань – Украина. Вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2006. Вып. 1. С. 40.

15. Иванцов И.Г. Указ. соч. С. 187–188.

16. Бершадская О.В. Указ соч. С. 123.

17. Иванцов И.Г. Указ. соч. С. 192.

18. ГАКК. Ф. Р-577. Оп. 1. Д. 101. Л. 3.

19. Иванцов И.Г. Указ. соч. С. 188.

20. ГАКК. Ф. Р-577. Оп. 1. Д. 110. Л. 97.

21. Иванцов И.Г. Указ. соч. С. 195.

22. ЦДНИКК. Ф. 438. Оп. 1. Д. 62. Л. 21.

23. Б.И. Закончилось краевое совещание по работе среди нацменьшинств // Молот. 1932. № 3166. С.4.