Дело о пустой консервной банке Гарднер Эрл

Она подняла голову, расплывшись в почти кокетливой улыбке:

– Добрый день, лейтенант!

Трэгг подошел, встал перед ней:

– Здравствуйте. Как вы поживаете?

– Хорошо, спасибо.

– Вы прекрасно выглядите.

– В самом деле, – согласилась миссис Джентри. – Кажется, убийство оказывает на нее благотворное влияние. Она все хорошеет.

– Да будет тебе, Флоренс, ты говоришь так, как будто я больная какая-нибудь.

– Не глупи. Ты сама знаешь, что и чувствуешь себя, и выглядишь гораздо лучше, когда тебя что-то интересует. – Миссис Джентри обернулась к лейтенанту: – Ребекка слишком много времени проводит у себя в фотолаборатории, все дома да дома. Я стараюсь убедить ее выйти погулять, заняться гимнастикой, и все напрасно.

– Вот тебе на! Ты не знаешь, что нужно для организма? Мне же не удастся воспользоваться нашей машиной, даже если бы я и умела водить. А от пеших прогулок никакого удовольствия – топать по тротуару, когда мимо несутся авто и обдают тебя ядовитым газом… Не понимаю, почему разрешают машинам ездить по улицам жилых районов, лейтенант! По-моему, это возмутительно и угрожает здоровью людей.

– Возможно, что и так, – согласился Трэгг. – Ну, что-нибудь новое у вас есть?

Миссис Джентри молча покачала головой.

Ребекка же затрещала без умолку:

– Почему же? Мистер Мейсон был здесь всего лишь около часа назад. Производил, как он сказал, окончательную проверку данных.

Приятное лицо Трэгга несколько утратило обычное мальчишеское выражение.

– Ах так, вы говорите – мистер Мейсон? Он уже несколько раз побывал здесь?

– Да, время от времени заглядывает, – подтвердила Ребекка.

– Интересно, а что Мейсона-то занимает в этом деле? – Лейтенант Трэгг долгим взглядом посмотрел на миссис Джентри.

– Ну как же!..

– Мейсон ведь адвокат, – продолжал Трэгг. – Его особенно и не интересует поимка убийц. Его интересуют гонорары, и он их получает, поскольку всегда представляет интересы какого-то конкретного клиента. У меня не было возможности выяснить, кого он представляет в данном случае… А он ничего не говорил? Нет?

– Кажется… нет, – неуверенно посмотрела на Трэгга миссис Джентри. – По-моему, нет.

Лейтенант нахмурился.

– Это довольно странно, – удивился он. – Миссис Джентри, мне надо с вами откровенно поговорить о несколько неприятном для вас деле.

– Что такое? – заволновалась она.

– Это касается вашего старшего сына.

– Да?!

– Как вы думаете, всегда ли он говорит правду?

– Артурчик, – с вызовом ответила миссис Джентри, – хороший мальчик.

– Ну конечно, хороший, – согласился Трэгг. – Но меня интересует, признайтесь, всегда ли он говорит вам правду.

Ребекке не сиделось на месте и хотелось поскорее снова включиться в разговор.

– Конечно, Флоренс, – выпалила она, – припомни-ка, что с тех пор, как он начал…

– Да подожди, Ребекка, – повернулась к ней Флоренс.

– Это-то меня и смущает, – извиняющимся, но настойчивым тоном заметил Трэгг. – Но ваша золовка как раз попала в точку, об этом-то я и хотел поговорить с вами, миссис Джентри. Вы хотели сказать, мисс Джентри, что с тех пор, как Артур начал интересоваться этой… стенографисткой мистера Хоксли, он стал несколько более скрытным, чем раньше?

– Скрытным – не то слово, – фыркнула Ребекка. – Если хотите знать мое мнение, у них ничего путного все равно не выйдет. Мальчишка, ухаживающий за женщиной настолько старше его… Когда я была девушкой, мы, конечно, ничего подобного себе не позволяли.

– Ребекка! – оборвала миссис Джентри. – По-моему, было бы лучше тебе оставить Артурчика в покое.

– Да это не столько касается Артурчика, сколько этой рыси! Какая елейность, когда она разговаривает с тобой! – Голос Ребекки мгновенно изменился и приобрел интонации Опал Санли: – «Здра-авствуйте, мисс Джентри. Ка-ак пожива-ают ваши домоча-адцы сегодня?» Уууу!.. Мне так и хочется выставить ее вон, сказать ей: им всем было бы гораздо лучше, если бы ты, дрянь, не вымазала Артурчика в этом деле, отвязалась бы от него совсем!

– Ребекка! – грозно перебила миссис Джентри. – Прекрати!

Трэгг одарил Флоренс одной из своих обаятельных улыбок.

– Прошу прощения, – сказал он. – Это, конечно, моя вина, я посвятил ее во все это, и, как вы догадываетесь, сделал это намеренно… Скажите, миссис Джентри, вы абсолютно уверены, что ваш сын был уже в постели, когда раздался тот злополучный выстрел?

– Нет, – медленно выговорила миссис Джентри. – Нет, я не уверена, что он был в постели.

– Но, возможно, вы уверены в другом? Что в постели его не было? – спросил Трэгг с тактичной настойчивостью в голосе.

– Не знаю, а почему вы спрашиваете об этом?

– Потому что и сам не знаю. – Трэгг все еще улыбался. – Только поражаюсь, до чего доходит порой материнская любовь… Вы так печетесь о своем сыне… Даже если вы и слышали, миссис Джентри, что-то, что могло показаться вам выстрелом, первой вашей мыслью было пойти и убедиться, все ли в порядке с вашим чадом. Как я понимаю, комната Артурчика расположена между вашей и лестницей?

Миссис Джентри выдержала взгляд полицейского.

– У вас, лейтенант, есть какие-то особые доказательства? Почему вы хотите впутать Артурчика в это дело?

– Я не впутываю его в это, миссис, но справедливости ради должен вам сказать, что два отпечатка пальцев на телефонном аппарате в доме мистера Хоксли принадлежат вашему сыну.

Миссис Джентри пыталась было что-то возразить, но тотчас передумала, не открыв и рта.

– Отпечатки пальцев в краске оставил на телефоне кто-то, кто коснулся окрашенной двери гаража, которую ваш муж незадолго перед этим покрасил. Он этим занимался примерно до девяти тридцати вечера, насколько я осведомлен. Очевидно, ваш сын, которого в то время дома не было, вернулся после этого, вошел в дом. Вероятно, в темноте. Спустился за чем-то в погреб, не зная, что дверь в гараже окрашена, он добирался до нее на ощупь… Вы следите за ходом моих рассуждений, миссис Джентри?.. Если бы у него был фонарь или если бы в погребе был свет, он заметил бы, что дверь окрашена, и ему не пришлось бы идти на ощупь с вытянутыми руками.

– Вы совершенно правы, лейтенант, – согласилась Ребекка. – Лично я внезапно подумала тогда, что слышала, как кто-то ходил по коридору буквально перед тем, как меня разбудил звук выстрела.

– Кто-то ходил по дому? – переспросил Трэгг.

– Да.

– И вы говорите, миссис Джентри, что и вы подумали, будто слышали, как кто-то ходит?

– Нет, я слышала Мефистофеля, нашего кота.

– Тем не менее вы встали с постели и велели мужу спуститься по лестнице?

– Ну да.

– Зачем?

– Потому что беспокоилась.

– О чем?

– Я подумала, что этот звук может быть и выстрелом.

– Вам не показалось, что стреляли в вашем доме?

– Да нет… то есть я вообще не очень придала всему этому значения.

– Но все же вы подняли мужа и послали его обследовать, что творится в доме?

– Да.

В течение нескольких секунд Трэгг выжидательно молчал, давая миссис Джентри осмыслить значение его вопросов и ее ответов, потом спокойно продолжал:

– Ваш сын спустился вниз в темноте. Он нащупал гаражную дверь, открыл ее и вошел в гараж. Открыл другую дверь и проник в квартиру Хоксли. В поисках на ощупь гаражной двери в темноте он задел пальцами левой руки невысохшую краску. После того как пробрался в квартиру Хоксли, он чиркал спичками, чтобы осветить себе путь. Ваш муж – левша. Ваш сын, напротив, не левша. Он доставал спички из кармана правой рукой и зажигал их тоже правой рукой. Поэтому ничего не касался пальцами левой руки, пока не поднял трубку телефона в квартире Хоксли. Краска на пальцах у него к тому моменту еще не высохла. Очевидно, все это произошло в течение нескольких минут после того, как он задел окрашенную дверь гаража. Когда вернулся, он…

Ребекка судорожно сглотнула, будто у нее вот-вот готово было вырваться восклицание.

Трэгг повернулся к ней.

– Ну? – спросил он спустя некоторое время, так и не дождавшись ее реакции.

– Я только хотела предположить… – начала было Ребекка.

– Не уверена, что лейтенанту Трэггу интересно узнать твою версию, Ребекка, – предостерегающе проговорила миссис Джентри.

Трэгг продолжал все так же любезно улыбаться:

– Так о чем же вы все-таки подумали, мисс?

– Да так. Будто ничего… Но… дверь моей фотолаборатории открывается в подвал. А прямо на входе висит занавеска, так что, когда открываешь дверь, занавеска загораживает свет.

– Вы имеете в виду, что занавеска достаточно далеко от двери, так что можно открыть и закрыть ее, прежде чем пройти за занавеску? – спросил Трэгг.

– Именно так.

– Неплохая у вас фотолаборатория, – ответил Трэгг.

Ребекка так вся и засветилась от гордости.

– В ней отличнейшее оборудование! Причем мы сделали его сами. У меня увеличитель, работающий при дневном свете, так что можно использовать рассеянный свет, делая увеличение фотоснимков и…

– Но ведь вы, мисс, хотели что-то сказать о самой фотолаборатории? – напомнил Трэгг.

– Да, хотела.

– И что же?

– Знаете, – сказала она, – у меня там лежал непроявленный кусок пленки в коробке на полке с отснятыми кадрами, которая уже была готова к проявлению. И я хотела вложить этот новый кусок…

– Она считает, – перебила золовку миссис Джентри, обращаясь к лейтенанту Трэггу, – что ваши люди действовали неосторожно и открыли дверь фотолаборатории, откинули занавеску и засветили…

– Да нет, я не об этом хотела сказать, – холодно посмотрела Ребекка. – Спасибо за подсказку, Флоренс, но я сама знаю, что мне говорить.

– Так что же вы хотели сказать, мисс Джентри?

– Что эти пленки, возможно, были засвечены не днем полицией, а предыдущей ночью кем-то, кто чиркал спичками. Ведь я обнаружила обгоревшую спичку на полу. Тогда-то я и подумала, что кто-нибудь из ваших людей закуривал сигарету. Но теперь склоняюсь к мысли, что, может быть, кто-то искал что-то в темноте и чиркал спичками. Ведь человек не сразу сообразит, что зажечь спичку в темноте все равно что включить электрический свет.

– Это очень интересно, – заметил Трэгг. – И у вас в фотолаборатории много разных материалов, мисс Джентри?

– Да нет, не очень. У меня нет денег, чтобы покупать их.

– Это довольно дорогостоящее времяпрепровождение, – уточнила миссис Джентри.

– Не скажи, Флоренс. Оно окупается.

– Вы работаете на других?

– Случается, – сказала Ребекка.

– Соседи, бывает, просят, – пояснила миссис Джентри.

– Проявляю и печатаю-то я немного, – добавила Ребекка. – На этом не разбогатеешь. А вот увеличивать фотографии иногда приходится. Хотелось бы иметь побольше средств, чтобы не думать о расходах. Я могла бы делать великолепные снимки, если бы у меня было достаточно денег, чтобы приобрести небольшую автомашину. Чтобы выезжать и…

– У нее отлично получается, – согласилась миссис Джентри. – Я всегда ей говорю: надо специализироваться на фотографировании детей.

– Детей! – так и вскинулась Ребекка. – Это в тебе говорит твоя материнская закомплексованность! Ты хочешь, чтобы твоих маленьких карапузиков снимали без конца – на дни рождения, когда они первый раз надели длинные штанишки, новые костюмчики… Но это только захламляет дом и ровным счетом не дает ничего ни уму, ни сердцу.

– Такие фотографии много значат для нас с Артуром, – деликатно заметила миссис Джентри, не желая, видимо, спорить с золовкой.

– А для меня они ничего не значат! Просто лишний расход фотоматериалов. Уж эти мне семейные альбомы, заполненные всякой чепухой, – ища поддержки, обратилась она к лейтенанту Трэггу. – Я же хочу делать снимки такие… С необычными облаками, деревьями, упирающимися в небо, цветы… Я бы уверенно завоевывала призы, будь у меня достаточно средств на машину… А то приходится пользоваться фотоматериалами с истекшими сроками годности.

– Что вы имеете в виду? – спросил Трэгг.

– Да, знаете, лейтенант, пленки годны в течение определенного срока. Вы, наверное, обращали внимание когда-нибудь, что, покупая их, все смотрят на срок изготовления эмульсионного слоя.

– Вы имеете в виду проставленную в штампе дату, указывающую, что она пригодна до определенного числа, месяца, года?

– Совершенно верно, – подтвердила Ребекка.

– Но все же ее можно использовать и после этого срока?

– Конечно. Но это зависит от того, в каких условиях хранилась пленка, в каком месте. Ее вполне можно использовать еще месяцев шесть после истечения указанного срока, а если она хранилась в сухом прохладном месте, то и спустя годы.

– И вы покупаете бумагу и пленку с истекшим сроком годности? – спросил Трэгг.

– Естественно, ведь ее можно приобрести в некоторых магазинах с очень большой скидкой.

Трэгг некоторое время обдумывал услышанное, а затем спросил:

– А что же случается, однако, с пленкой, если она становится слишком старой?

– Ну… разное. Обычно она как бы покрывается налетом, мутнеет.

– Те пленки, – продолжал свою мысль Трэгг, – которые находились в коробке, были старые, то есть просроченные?

– Да.

– Тогда, может быть, ваши пленки помутнели от давности хранения?

– Возможно, – с некоторой неуверенностью подтвердила Ребекка. – Но ведь до этого случая у меня не было проблем с ними. Человек, у которого я их покупаю, никогда не подводил.

– А на этот раз оказались покрытыми налетом?

– Да, и явно.

– Очень интересно, – сказал Трэгг. – Но мы несколько отклонились от темы, а ведь я собирался огорошить миссис Джентри сообщением, что ее сын оказался в очень опасном положении. Он уличен в попытке запутать показания по делу об убийстве. Не исключено, конечно, что он стремится выгородить виновного.

– Не знаю, что заставляет вас так думать, – возмутилась миссис Джентри. – Артурчик – хороший мальчик. Он…

– Почему я вам это говорю, – прервал ее Трэгг, – так это потому, что знаю: ваш сын и в самом деле хороший мальчик. Но я знаю также, что он, однако, очень молод, романтичен и склонен к чрезмерной галантности. Он пытается кого-то выгородить, а это особенно опасно. Так вот, миссис Джентри, думаю, ваш сын – хороший парень, но, по-моему, Опал Санли – и постарше его, и более опытна, и неплохо разбирается в жизни. Мне кажется, их связь никак не назовешь добропорядочной. А уж после совершения убийства совершенно убежден, что связь эта вынуждает вашего сына скрывать от нас что-то очень важное и ставит его самого тем самым в весьма щекотливое положение по отношению к закону.

Миссис Джентри, пряча глаза, едва сдерживала рыдания.

– Он не мог… совершить ничего дурного, – настаивала она еле слышно.

– Дело совсем не в этом, – повысил голос Трэгг. – Если он не скажет всей правды, нам придется принять меры, чтобы он признался во всем. Мне казалось, что к вам необходимо зайти и откровенно поговорить, поскольку вы так озабочены сложившейся ситуацией и так любите его.

– Вот видишь, Флоренс, – упрекнула Ребекка. – Ты не слушала меня. Может быть, теперь ты послушаешь лейтенанта. Когда мальчик что-то скрывает от собственной матери…

– Да что же Артурчик скрывает? – яростно воскликнула миссис Джентри.

– Да многое, – презрительно фыркнула Ребекка. – Они с этой девицей устраивали всякие тайные свидания, о которых он никогда не говорил. Я пыталась тебя предостеречь…

– Мне кажется, – миссис Джентри поджала губы, – лучше, если бы ты немного подождала с этими высказываниями, пока мы не останемся одни, Ребекка. Ты всегда подслушивала, когда дети по телефону назначают свидания, а потом расспрашивала их. Артурчик в том возрасте, когда это неприятно. Он уже не мальчик и становится достаточно зрелым.

– Так ведь эта тварь вовлекла его в дело, – уверенная в своей правоте, настаивала Ребекка. – Я же стараюсь помочь лейтенанту Трэггу, вот и все. Мне это все тоже не очень-то приятно. Артурчик будто мой собственный сын. Но, в конце концов, когда молодой человек начинает ухаживать за женщинами… И эти отпечатки пальцев проясняют многое. Он ошивался у нее по ночам…

– Да перестань ты, наконец! – негодующе воскликнула миссис Джентри. – Ты же не знаешь, что он там без конца ошивался. А что касается… этого… так ведь Опал Санли не оставалась там ночевать.

– Откуда ты знаешь? – не унималась золовка.

– Так она же приходит и работает днем.

– Но ведь довольно часто она бывала у Хоксли и ночами.

– Только когда этого требовала работа.

Ребекка фыркнула.

Лейтенант Трэгг, с живым интересом следивший за ходом дискуссии и выражением лица обеих женщин, примиряюще промолвил:

– Прошу меня извинить, миссис Джентри, за то, что я, может быть, сгустил краски, изложив что-то не так. Меня интересует только одно: каким образом отпечатки пальцев вашего сына появились на телефонном аппарате.

– А вы абсолютно уверены, что они принадлежат именно моему сыну?

– Абсолютно.

– А может, он пользовался краской… Ну, скажем, позже?

– Вы имеете в виду, миссис, – поднял брови Трэгг, – после того, как уже был произведен выстрел?

– Ну нет. Я имею в виду еще раньше… до того, как его отец начал красить.

– По-моему, его отец смешивал краски, которые он принес из хозяйственного магазина.

– Наверное, – согласилась миссис Джентри.

Из кухни пришла Хестер и молча остановилась в дверном проеме.

– Что такое, Хестер? – бросила на нее взгляд миссис Джентри.

– Да я пришла спросить, надо ли еще принести консервов из погреба.

– Да, надо. – Миссис Джентри взглянула на лейтенанта Трэгга. – Простите, я вас оставлю на одну минутку, лейтенант. Кажется, я не успела еще кое-что закончить из того, что наметила сделать сегодня…

– Конечно, – согласился Трэгг. – Я понимаю, ваши хлопоты по дому… Пожалуйста…

Миссис Джентри обернулась к служанке:

– Освободи в погребе полку слева от запасов тридцать девятого и сорокового годов, Хестер, и перенеси банки наверх да сложи в кладовой. Мы будем открывать их в первую очередь, пока они не кончатся.

– Если вы идете вниз, в погреб, – остановил собравшуюся уходить служанку Трэгг, – я осмотрю помещение после того, как вы вернетесь.

– Конечно, – согласилась миссис Джентри.

Слышно было, как Хестер открыла дверь в погреб. Послышались ее тяжелые, громыхающие шаги по ступенькам, ведущим вниз.

– Хотите знать мое мнение? – спросила Ребекка лейтенанта. – По-моему, та пустая консервная банка имеет прямое отношение к тому, что произошло в доме через улицу. Вам не кажется, что сообщение предназначалось кому-то, кто…

– Вот что, Ребекка, – жестко обрезала ее миссис Джентри, – лейтенанту Трэггу, как я тебе уже говорила, малоинтересны твои версии, а я, вполне естественно, не желаю в который раз выслушивать твои бредни о том, что это якобы была закодированная переписка между Опал Санли и Артурчиком. У тебя, кажется, сегодня собрание в кроссворд-клубе?

Ребекка надменно фыркнула:

– Я вполне способна вести свои дела сама, Флоренс. У меня еще час времени. А твои попытки отделаться от меня вызывают у лейтенанта Трэгга все большие подозрения относительно Артурчика. Ты знаешь не хуже меня, что это сообщение на крышке консервной банки с равным успехом может и вовсе не относиться к их тайной переписке. Звонить они друг другу не осмеливались. Боже праведный, да уже даже по тому, как ведет себя с нею Артурчик, можно определить, что она – замужняя женщина. У нее кто-то есть…

Из погреба донесся отдаленный голос Хестер, звавшей хозяйку, – голос, ровным счетом, как видно, не выражающий никаких эмоций:

– Миссис Джентри, здесь еще одна.

Хозяйка подошла к двери погреба, опасливо обернувшись через плечо и беспокоясь, что оставляет один на один Ребекку и полицейского, но интуитивно сознавая, что это, может быть, именно то, чего так хочется лейтенанту Трэггу. И уж конечно, Ребекке.

– Что там, Хестер? – окликнула она служанку.

– Еще одна, мисс…

– Что… еще одна?

– Еще одна пустая консервная банка на полке, – донеслось снизу.

Миссис Джентри обернулась и увидела, что лейтенант Трэгг пододвигал стул поближе к золовке, готовясь, видно, к задушевной беседе с нею.

Услышав голос служанки, но не разобрав, что она сказала, Трэгг отвлекся, поднял голову.

– Хестер говорит, – сообщила миссис Джентри, – что на полке в подвале появилась еще одна пустая жестяная банка.

Лейтенант поднялся со стула и быстрыми длинными шагами подошел к двери погреба. Оттеснив элегантным движением миссис Джентри, он, перепрыгивая через две ступеньки, быстро спустился в погреб.

– Где? – коротко бросил он.

– Вот. Я… – мямлила Хестер.

– Ради бога, не прикасайтесь! – закричал Трэгг, но его команда несколько запоздала. Послышался барабанный стук пустой жестяной банки, катившейся по цементному полу.

– Я не имел в виду, чтобы вы роняли ее.

– Но вы же велели только… не прикасаться к ней, – флегматично ответила Хестер.

Трэгг аккуратно поднял банку, держа ее таким образом, чтобы пальцы касались ее в одном месте. Он поставил ее на верстак и достал из кармана небольшой кожаной футляр чуть больше очечника, верх которого застегивался на «молнию».

Обе женщины, спустившись следом, завороженно наблюдали за его действиями, когда полицейский плавным движением руки сначала открыл «молнию», а потом вытащил оттуда кисточку из верблюжьей шерсти и три маленьких пенальчика. Взяв один из них, куда был насыпан мелкий белый порошок, Трэгг макнул в него кисточку и нанес ровный слой порошка на поверхность банки.

Лейтенант внимательно рассматривал отпечатки пальцев, которые четко проступили на ней.

– Дайте-ка мне взглянуть на ваши руки, – попросил он Хестер. И когда та протянула их, Трэгг открыл другой пенальчик, наполненный липкой черной жидкостью, которой смазал кончики пальцев. Затем зафиксировал отпечатки ее пальцев в своем блокноте.

– Зачем это? – туповато спросила Хестер. – Что я сделала-то?

В лейтенанте Трэгге не наблюдалось того непомерного высокомерия сыщика, который прошел путь от дворника до начальника отдела убийств. Напротив, он всегда был учтив и любезен, тем паче когда вдруг нападал на след, ведущий его к важному открытию.

– Прошу прощения, – ободряюще улыбнулся он. – Я думал, вы понимаете. Мне необходимо найти отпечатки пальцев, оставленные человеком, который поставил эту консервную банку на полку. Но для того чтобы это установить, мне нужно отпечатки ваших пальцев отсюда убрать. Ясно?

Миссис Джентри знала, что Хестер не вполне поняла, что имел в виду Трэгг под словом «убрать», поэтому она пояснила:

– Лейтенант хочет выяснить, Хестер, какие отпечатки пальцев – твои, и стереть их, чтобы они не мешали.

– А-а, – все еще непонимающе закивала Хестер.

Но Трэгг не стирал ничего. Просто-напросто он тщательно проверял, сличая с помощью увеличительного стекла отпечатки пальцев Хестер на бумаге и на банке. Он действовал крайне осторожно, чтобы не оставить следов своих собственных.

– Где стояла эта банка? – спросила Ребекка.

Лейтенант Трэгг, казалось, не обратил внимания на ее вопрос. Тогда Ребекка повернулась к служанке:

– Где ты нашла ее, Хестер?

Та без слов кивнула на полку.

– Хм, – произнесла Ребекка. – Опять в том же самом месте, где и прошлый раз!

Миссис Джентри опустила голову, подтверждая ее слова.

– У прежней на крышке было что-то написано с внутренней стороны, – напомнила Ребекка. – Мистер Мейсон обнаружил.

– Увы, я прозевал это в тот раз! – засмеялся Трэгг. – Всегда твержу: не следует недооценивать способностей мистера Перри Мейсона. Он очень хитрый и очень ловкий адвокат. А у вас, миссис Джентри, есть в погребе открывалка, чтобы заглянуть в банку?

– Конечно! А как насчет отпечатков пальцев?

Трэгг отрицательно помотал головой:

– Все принадлежат одной Хестер. Очевидно, тот, кто ставил банку сюда, предусмотрительно протер ее, так что больше никаких отпечатков на ней нет.

– Да разве это возможно – поставить сюда банку, да чтоб не оставить никаких следов? – недоверчиво посмотрела Ребекка на лейтенанта.

– Да, возможно, если постараться специально избежать этого, – пояснил Трэгг.

Миссис Джентри показала ему, где лежит открывалка.

Лейтенант вставил банку в держатель, прошелся ножом по краю крышки и вытряхнул из банки провалившийся туда кружочек жести.

Выражение лица Хестер не менялось: она тупо, отчужденно следила за руками Трэгга, проделавшего эту операцию, в то время как миссис Джентри и Ребекка, вплотную подойдя со спины к лейтенанту и сгорая от нетерпения, старались заглянуть через плечо Трэгга, пока тот наклонял кружочек жести так, чтобы свет позволил ему более тщательно осмотреть его поверхность.

– Да, – протянул удовлетворенно Трэгг, – здесь что-то есть. Похоже, еще одно закодированное сообщение.

– Да что вы! – воскликнула Ребекка дрожащим от волнения голосом. – Но пожалуйста, лейтенант, не говорите мне, что произойдет еще одно убийство!