Страж державы Пронин Алексей

Но, как известно, на всякого мудреца довольно простоты. Вот и план, разработанный старлеем Слобцовым, был предельно прост. Но только на первый взгляд. Автофургон, замаскированный под карету «Скорой помощи», подвернулся как нельзя более кстати. Именно на нем, в случае удачного исхода, они и должны будут смыться отсюда, не привлекая большой скоростью передвижения по городу праздного любопытства парижан и гостей французской столицы. К тому же Миссионер, на пару с де Линаром, отыскал внутри массу полезных вещей, с помощью которых стало возможным осуществление выбранного им варианта развития событий.

В последний раз поправив галстук, старший лейтенант российской полиции вышел из фургона. Оглянулся. На улице не было никого, кто бы мог отметить несоответствие между медицинской окраской авто и вышедшим из него мужчиной в строгом черном костюме. Машина стояла перед старинной постройки жилым домом, расположенным с обратной стороны отеля.

Внутри жилого дома, на втором этаже, в квартире, окна которой располагались как раз напротив нужной стороны отеля «Плаза», ждала своего часа Мари. Хозяев, на их счастье, не было дома. На крыше отеля, закрепив две лебедки, используемые отрядами спецназа при штурме зданий и освобождении заложников, дожидался условного сигнала де Линар.

Все были на своих местах.

Старлей Слобцов быстрым шагом обошел жилой дом, направляясь к отелю. Конечно, вход с парадной двери был ему противопоказан, но это и не входило в его планы. Маршрут его движения лежал через другой вход. Служебный.

Никто не заметил, как он оказался на кухне ресторана. По-хозяйски зайдя в святая святых местного шеф-повара, месье Гангренуар наугад озадачил первого попавшегося под руку официанта.

– Заказ для 536-го номера готов? – Вопрос был задан требовательным и бесстрастным тоном.

– Ваш человек уже приходил. Вы можете подождать минутку?

– Пищу проверяли?

– Да.

– Где официант, который доставит заказ?

Собеседник показал рукой на суетливого паренька, который уже нагружал отполированный до блеска столик на колесах готовыми к отправке блюдами. Миссионер направился к нему.

– Ну что, Мишель, ты готов? – Имя официанта он прочитал на его форменной рубашке.

Повезло. Парень был примерно одних с ним габаритов.

– Почти. Вы будете сопровождать меня?

– Да.

– А до этого приходил совсем другой человек.

– Мы просто поменялись ролями. Поспеши!

Не дай бог, если сейчас войдет тот парняга, который уже приходил сюда и должен вот-вот вернуться. Мишель, поставив последнее блюдо на столик, подмигнул Миссионеру:

– Ну что, поехали?

– Поехали.

Они вышли из кухни и направились к служебному лифту, по которому доставляющие еду официанты поднимались на нужный этаж. Старлей Слобцов, шедший впереди, за несколько шагов до лифта остановился и обернулся к официанту:

– Постой, дружок, что-то меня прихватило. Туалет далеко?

– Тебе повезло, вот он, слева.

Туалет оказался рядом, за одной из немногих дверей, которые находились по дороге из кухни к лифту.

– Подожди секундочку, я мигом.

– Ничего, бывает, – усмехнулся Мишель.

Три шага – и он уже за спиной Мишеля, который неожиданно для себя провалился вдруг в темноту. Присев на одно колено, чтобы подхватить оседающее безвольное тело, старлей Слобцов перевалил его через спину и быстро пошел к туалету. Оставив обед сиротливо стоять в коридоре, Миссионер с официантом через плечо вошел внутрь. Униформа Мишеля, втиснутого в маленькую каморку для уборочного инвентаря, пришлась ему почти впору, свой костюм он оставил около официанта.

Одновременно с хлопнувшей туалетной дверью открылся лифт, и из него вышел мужчина в черном костюме. Миссионер, беззаботно насвистывая мелодию когда-то услышанной им песни знаменитого французского певца, пошел ему навстречу.

– По-моему, это ваш заказ, месье.

Мужчина в черном костюме строго зыркнул на него глазами.

– Пятьсот тридцать шестой номер, – как ни в чем не бывало продолжил Миссионер.

Строгий мэн, остановившись напротив, профессионально ощупал его взглядом, после чего просканировал все приготовленные блюда, не забыв присесть, чтобы осмотреть и тележку.

– Поехали.

Пока он нажимал кнопку вызова лифта, старлей Слобцов незаметным движением достал из кармана брюк предмет, напоминающий очертаниями детский водяной пистолет, но предназначенный не для воды, а для усыпления животных и в особых случаях для отдельных двуногих. Сейчас как раз и был тот самый особый случай. Воспользовавшись ослабленным вниманием своего провожатого, он прилепил «оружие ветеринара» к нижней стороне тележки. Ее вряд ли будут осматривать дополнительно, а вот он сам еще не подвергался тщательному досмотру.

Двери лифта бесшумно разъехались в разные стороны. Весь недолгий подъем мужчина не прекращал сверлить Миссионера глазами. На пятом этаже к нему присоединились еще двое его собратьев, со знанием дела обыскавших официанта. Сопровождающие Слобцова лица остановили его перед дверью, на которой красовались заветные цифры – 536. Габаритная рука распахнула ее настежь, и официант со своей тележкой, от которой исходили терзающие обоняние запахи, вошел в номер.

Искомый объект сидел за столом и курил сигарету. Справа и слева от него вальяжно расположились прибывшие из-за океана заинтересованные лица. На столе стояла распечатанная бутылка виски и ведерко со льдом.

С появлением в номере официанта разговор оборвался на полуслове.

– Ну-ка, давай выкладывай на стол, что привез, – сказал полноватый мужчина в очках с золотой оправой, – а то мы изрядно проголодались.

– Один момент, месье.

Дверь номера захлопнулась. Изобразив на лице доброжелательную улыбку, Слобцов подтолкнул тележку к самому краю стола, за которым восседали трое присутствующих.

– Немного виски для аппетита? – обратился к полковнику второй американец, высокий, с густыми бровями.

– Не возражаю, – ответил Тихомиров, пристально всматриваясь в лицо официанта.

– Позвольте наполнить ваши бокалы, – вежливо произнес Миссионер и, не дожидаясь ответа, потянулся к открытой бутылке.

Возражений не последовало. Подняв со стола бутылку левой рукой, он нагнулся, чтобы дотянуться горлышком до бокалов. Внимание ценителей крепких напитков переключилось на золотисто-янтарную жидкость. Этот момент стал переломным в судьбе высокопоставленных представителей ЦРУ. Правая рука старлея Слобцова мягко и быстро выхватила из-под тележки «оружие ветеринара», и три острые иголки одна за другой вонзились в тела присутствующих. Злая колдунья в образе месье Гангренуара мановением волшебной палочки околдовала присутствующих, замеревших на месте.

За дверью все было тихо. Никто не врывался внутрь, не кричал «руки вверх!» и не тыкал излюбленным сорок пятым калибром ему в грудь. Миссионер перевел дух. Отсчет пошел на секунды. Одним рывком он оказался у окна и открыл его.

Де Линар, притаившийся на крыше отеля, поглядывая на часы, всматривался вниз, чтобы не упустить момент, когда распахнется наружу искомое окно. Как только это произошло, он нажал на кнопки, и два барабана закрутились, разматывая тросы, пока они не остановились прямо напротив окна номера 536. К этому времени Миссионер уже подтащил спящего полковника к окну. Оставалась самая малость.

Он пристегнул его к одному из спустившихся тросов, после чего пристегнулся сам. Аккуратно, чтобы полковник не слишком раскачивался, вытолкнул тело из окна и вслед за ним шагнул в открытое пространство.

Барабаны лебедок закрутились, поднимая груз наверх. Первое, что увидел Миссионер, – это довольную улыбку де Линара, уже втащившего Тихомирова на крышу. Но это было еще полдела.

Открыв лежавшую рядом спортивную сумку, бельгиец достал оттуда гарпун. На втором этаже стоящего напротив тыльной стороны отеля здания распахнулось окно. Прицелившись, он нажал на спуск. Стрела с острым победитовым наконечником, со свистом рассекая воздух, вошла в стену чуть выше только что открывшегося окна. Закрепив конец троса, он первым скользнул вниз к окну. К тому, у которого стояла красотка в медицинском халате и в шапочке. Отцепившись от каната, де Линар приготовился к приему груза, уже скользящего следом. Последним в окне показался старлей Слобцов, ножом перерезавший натянутый, как струна, трос.

Бельгиец, переодевшийся в форму врача, с помощью Мари переложил спящего полковника на носилки и накрыл его простыней.

Врачи «Скорой помощи» без помех вынесли пациента на носилках к стоящему рядом с домом автофургону. Как только носилки оказались внутри, Миссионер захлопнул дверь, и карета «Скорой» понеслась прочь от места своей недавней дислокации, запутывая следы.

Через двадцать минут они навсегда покинули фургон, пересев в специально подготовленную машину, и еще около получаса наматывали круги по парижским улицам.

Радость прибывших из Лэнгли американцев по поводу того, что полковник Тихомиров объявился, как и обещал, не была и не могла быть долгой. Потому что они допустили хотя и всего одну, но оказавшуюся в итоге роковой ошибку. Спенсер Уильямс, считавший себя тонким знатоком человеческой психологии, все важные дела с нужными людьми начинал решать только после того, как этот человек был как следует накормлен и немножечко «принял на грудь». Чувство сытости отрицательно действует на концентрацию внимания и ослабляет волю. От сытого человека всегда легче добиться согласия или уступок.

Но в данном случае это не сработало. Вернее, сработало, но в самую противоположную сторону. Этот момент оказался единственной зацепкой для группы Миссионера, позволившей им увести Тихомирова из-под носа товарищей из Лэнгли.

Шок настиг Уильямса с Фишером на самом подъезде к месту встречи в виде взволнованного и дрожащего голоса Робертсона, возвестившего им о том, что полковник Тихомиров исчез. Вернее, не исчез – его украли. Украли, не оставив за собой никаких следов и зацепок.

Прибывшее на место начальство застало в номере недавно разбуженных руководителей местной резидентуры – бледных, как мел, Робертсона и Стиклера, отвечавших за обеспечение безопасности встречи, и нетронутый, но еще не успевший остыть обед. Распорядившись, чтобы отель тщательно обыскали в поисках следов, и усевшись за стол, Фишер и Уильямс под хорошую закуску и выпивку – не пропадать же продуктам – выслушали подробный отчет незадачливых резидентов о том, что же тут произошло.

Конечно, прибывшие с ними бойцы вскоре нашли и бессознательное тело настоящего официанта и побывали на крыше, выяснив способ, которым воспользовались злоумышленники, чтобы повергнуть боссов из Лэнгли в шок и трепет. Разыскали они и квартиру, из которой был интернирован русский полковник. Нашли часа через два и карету «Скорой помощи», напичканную шпионской аппаратурой. Но, к своему сожалению, не нашли лишь одного – ответа на вопрос, чьих это рук дело и где искать столь ловкие и оперативные руки. Что им оставалось? Только ждать и надеяться на чудо. А чудеса в закулисных играх случаются довольно часто.

Правда, чудеса эти, как правило, рукотворные и имеют в сухом остатке двойное дно.

Пригород Парижа Леваллуа-Перье

18.20 местного времени

Ворота за въехавшим во двор авто наглухо захлопнулись. Уютный двухэтажный домик с аккуратно подстриженным газоном, купленный Мари Паскаль полгода назад, встретил их тишиной и уютом. Де Линар и Миссионер аккуратно вытащили из машины полковника Тихомирова и занесли его в дом, заботливо усадив в кресло. Но передышки, которая должна была логически последовать после удачных ратных трудов, к сожалению, не последовало. Старлей Слобцов с бельгийцем спиной прочувствовали прикосновение холодного металла. Де Линар, попробовавший было дернуться, неукоснительно получил жесткий удар по голове и присоединился к спящему полковнику.

– Твой друг устал, пусть немного передохнет. – Из просторного холла, занимающего почти весь первый этаж, вышла неотразимая Сара Абельман. С улыбкой, не предвещающей на этот раз Алексу Ковальски никаких чувственных удовольствий. – Сюрпрайз! – с издевкой протянула она.

Это точно. Сюрпрайз, еще какой сюрпрайз! Реальность перешла в более суровое качество. В виде недавней компаньонки из солнечной Иудеи.

– Ты злишься на меня из-за того, что я уделил тебе в отеле недостаточно много внимания? Я не виноват. Тебя после душа моментально сморил сон.

– О, это сильно. Даже в такой трудной ситуации чувство юмора тебе не изменяет. Это хорошо, и, я думаю, мы найдем с тобой общий язык. Да, я забыла закончить свою мысль. Прошу тебя, не дергайся без нужды, иначе наша общая подружка сразу же получит в лоб маленькую блестящую пульку. А вот и она.

В дверях, ведомая двумя потомками Моисея, появилась Мари с залепленным скотчем ртом и скованными сзади наручниками руками.

– Проводите девушку наверх и не спускайте с нее глаз. И приберите этих, – Сара небрежным жестом указала на спящего полковника и де Линара. – Мне они пока не нужны.

Вот так да! Сара-то у них за главного!

– А ты, оказывается, успел насолить не только мне. – Сара повернула голову в сторону гостиной: – Исаак! – Оттуда вышел, потирая ушибленную шею, недавний пациент Кубель, неприятно оскалившийся при виде Миссионера. – Я побеседую с ним немного, потом он твой.

Исаак, на физиономии которого отобразилась плотоядная улыбка средневекового живодера, молча кивнул. Лицо Миссионера не выражало никаких эмоций. Он просчитывал варианты. Увидев, вернее, угадав, о чем он сейчас размышляет, Сара коротко бросила держащим его на прицеле бойцам:

– Наденьте на него наручники. – Холодная сталь защелкнулась за спиной на запястьях. – Ну вот, теперь мы можем спокойно поговорить.

– Ты думаешь, у нас с тобой что-нибудь получится?

– Будем надеяться. Исаак, Арон, проводите его в холл.

Два бугая, с двух сторон подтыкая Миссионера оружием, подвели его к креслу. Старший лейтенант российской полиции с удовольствием сел и, развалившись поудобнее, постарался расслабиться. Несколько минут релаксации должны привести его мысли в порядок, после чего можно будет постараться исправить ситуацию в лучшую сторону.

– Мне кажется, что ты решила еще раз выразить благодарность за добытую для вас голову Эмира и вручить мне в награду подарочную копию «Меча Гедеона». – Миссионер внимательно смотрел за реакцией оппонентки, чье лицо при последних словах едва заметно нахмурилось. – МОССАДу этого показалось мало? Или тут сыграл свою роль пресловутый еврейский менталитет? Жадность, возведенная в степень морали?

Руки Сары дрогнули, но она сумела удержать себя в руках.

– Успокойся, Сара. Лично я против евреев ничего не имею. Прекрасные люди с чувством юмора и, особенно, с чувством меры.

Миссионер сознательно шел на то, чтобы вывести Сару из состояния равновесия, поскольку в его голове уже почти сложилась мозаика необходимых движений, направленных на полное искоренение агентов МОССАДа на территории частных владений Мари Паскаль.

– Зачем ты так, Алекс? Не бережешь себя, совсем не бережешь. – Сара, с лица которой исчезла улыбка, однозначно посмотрела на стоящего рядом со старлеем Слобцовым Кубеля.

Тот все понял и без замаха, с видимым удовольствием ударил навинченным на «узи» глушителем в живот пленника. Согнувшемуся пополам Миссионеру стоило больших усилий удержать на лице насмешливое выражение.

– А мне не больно, а мне не больно, – детским фальцетом пропел он и показал Саре язык.

Расчет оказался верным. Ее еще недавно улыбающиеся глаза налились кровью, и она, подобно быку на корриде, бросилась вперед, чтобы излить рвущийся наружу гнев на дерзкого пленника. Но, к глубокому разочарованию быка, тореадор был готов к отражению нападения. Когда Сара оказалась на достаточно близком расстоянии, Миссионер ударил ее носком ботинка в колено. Красотка рухнула на пол, но ее болевые ощущения на этом не закончились.

Автомат в руках стоящего справа от Миссионера инквизиторски настроенного Исаака Кубеля снова закрутил прежнюю траекторию. Но на этот раз вместо человеческой плоти глушитель уткнулся в мягкую обшивку кресла. Миссионер, сорвавшись с места, рассчитал все наверняка. Его голова с размаху врезалась в переносицу ошалевшей от боли Сары. Носовая перегородка хрустнула, раздробившись на несколько частей, и кровь хлынула ручьем на завалившееся назад бездыханное тело. Но расслабляться было некогда. Второй иудей, Арон, стоявший слева от Миссионера, уже направил на него свой ствол. Нога Миссионера, описав полукруг, успела войти в соприкосновение с металлом, опередив на долю секунды палец, лежавший на спусковом крючке.

Автомат ушел в сторону, но Арон не смог остановить инерционное движение. Пули, предназначавшиеся пленнику, мягко вошли в тело стоявшего напротив собрата по вероисповеданию. Поразивший не ту цель израильтянин все же удержал в руке свое оружие. Но и Миссионер, успев развернуться лицом к противнику, не собирался подставляться под пули и другой ногой подбил запястье держащей автомат руки. Освободившийся от хватки «узи» стукнулся об стену и упал на пол. Теперь команды играли в равных составах, если не считать того факта, что руки старлея Слобцова были скованы за спиной наручниками.

Они стояли напротив, изучающе оглядывая друг друга. Никто из них не торопился, догадываясь о том, что любое неверное движение может обойтись каждому слишком дорого. Первым решился Арон. Классический правый крюк скользнул по щеке, не причинив особого вреда. А вот выпад левой успел достичь цели, но не смог пробить мощный пресс Миссионера. Противник не остановился на достигнутом и, стремясь закрепить успех, снова выбросил вперед правую руку. Но на этот раз его удар провалился в пустоту.

Без рук, как без рук, здраво рассудил Миссионер, сгибая колени и опрокидываясь на спину. Превозмогая боль во все туже затягивающихся на запястьях наручниках, он продернул их за спиной через прижатые к животу ноги. И тут противник набросился на него сверху. Его руки потянулись к шее Миссионера, но вовремя выставленные вперед скованные наручниками запястья помешали нападавшему это сделать. Шея израильтянина наткнулась на холодный металл. Миссионер всем телом вывернулся вбок, подминая его под себя и давя наручниками на его кадык. Хватка оппонента ослабла, и теперь все его силы сосредоточились на том, чтобы доступ кислорода в легкие не прекратился совсем. К великому сожалению Арона, давление металла на горло усиливалось все больше и больше. Расширившиеся от ужаса глаза с последним вздохом едва не вылезли из орбит, а Миссионер все давил и давил на его шею, впав в состояние яростного гипнотического транса.

Вместе с хрустом кадыка до его слуха донесся звук шагов со стороны лестницы, ведущей на второй этаж. Глухая злость, заполнившая все его сознание, рвалась наружу. Он уже перестал осознавать реальность и, действуя в режиме автопилота, бросился вперед. Его первобытный крик заставил спустившегося вниз бойца замереть на пороге. Миссионер, подпрыгнув, бросил вперед правую ногу, вложив в этот удар всю саккумулировавшуюся в нем нечеловеческую энергию. Подошва его ботинка впечаталась в грудную клетку очередного противника, поступательное движение назад которого не сумела прервать даже закрытая на замок входная дверь. За парня можно было уже не волноваться.

Дальнейшие события разбились в сознании Миссионера на отдельные кадры. Вот он подбирает с пола укороченный «узи» с глушителем. Вылетает из комнаты, едва успевая отпрянуть в сторону. Пули, предназначавшиеся ему, пролетают мимо. Он давит на спусковой крючок. Последний из оставшихся воинов Иудеи кубарем скатывается с лестницы и сбивает начинающего терять силы Миссионера. На этом раскадровка заканчивается, свет гаснет.

Конец фильма.

Он очнулся, почувствовав, как чья-то рука прощупывает пульс на его шее. Старлей Слобцов открыл глаза и увидел склонившуюся над ним Мари, успевшую за время короткого затмения освободиться от пут.

– Кто ты, прекрасная дева? – Руки Миссионера потянулись вверх.

– Полегче, супермен, – с улыбкой отпрянула на безопасное расстояние Мари.

– А где Линар и Тихомиров?

– Они на втором этаже. В отключке.

– А ты как здесь оказалась?

– После того как двое охранявших меня бойцов, услышав шум, побежали вниз и не вернулись, я еще минут пять прислушивалась. Потом осторожненько спустилась. Увидев, что на тебе лежит прошитый пулями гость, я поначалу подумала, что и ты мертв. Первым делом я нашла ключи от наручников, освободила руки, отлепила ото рта скотч и сразу к тебе.

– Слушай, Мари, может, ты все-таки освободишь мои руки от этих железок?

– Чтобы ты сразу набросился на меня и лишил невинности?

– В каком месте?

– Ах ты, скотина! – замахнулась на него рукой Мари.

– Все, все, сорри. После этой мясорубки я ничего не соображаю.

– Ладно, ковбой, так уж и быть, освобожу тебя от наручников.

Мари пару раз провернула в замке маленький ключик, и Миссионер привстал, разминая затекшие запястья. Все тело ныло от полученных ударов.

– Машутка, не в службу, а в дружбу, пока выдалась свободная минутка, организуй своему спасителю что-нибудь выпить и закусить. Аппетит зверский.

– Слушаюсь и повинуюсь, мой господин.

Мари встала и, покачивая бедрами, пошла на кухню. Ее короткая юбка посреди горы трупов смотрелась явно не к месту. С трудом подавив возникшее из ниоткуда дикое, необузданное желание, появляющееся у представителей рода человеческого после преодоления нешутейных опасностей, он, перешагивая через тела поверженных противников, прошел в гостиную, бухнувшись в то самое кресло, в котором совсем недавно сидел в качестве пленника. До смерти хотелось курить. Миссионер, похлопав себя по карманам, пришел к неутешительному выводу. Ну что ж, придется курить трофейные. Обыскав лежащего рядом Арона, он позаимствовал у него едва початую пачку «Мальборо» и зажигалку «Зиппо».

В дверном проеме появилась Мари с подносом в руках. У Миссионера, еще не успевшего за столь короткий срок вернуть свой рассудок в привычное житейское состояние, неизвестно из-за чего защемило сердце какой-то доселе неизвестной тоской.

– Что с тобой? Тебе плохо? – Озабоченный голос Мари вернул его на землю, в гостиную, полную трупов и крови.

Глядя на бездыханных коллег, ему почему-то расхотелось есть. Сделав из горлышка приличный глоток самогона, названного каким-то англоязычным извращенцем со специфическим чувством юмора «Белой Лошадью», Миссионер ответил:

– Надо пристроить коллег. Чтобы не мозолили лишний раз глаза.

Емкость с «Белой Лошадью» качнулась еще раз. Мари, недоумевающе глядя на главу концессии, растерянно кивнула.

Не по-христиански как-то это было. В одной неглубокой яме пришлось упокоить пятерых человек. Засыпав тела землей, вровень с поверхностью, и замаскировав свежевырытый грунт растительностью, они в молчании расселись вокруг братской могилы.

Чувство тоски не проходило, волнами накатывая невеселые мысли о том, что вот так же, как сейчас, их более разворотливый противник, в отличие от них, не терзаемый муками совести, прикопает и их где-нибудь в леске, под сенью вековых деревьев. А может, даже и не прикопает вовсе, а сбросит в реку, привязав для верности камешек потяжелее, или по-простецки, не мудрствуя лукаво, выбросит на свалку или в какой-нибудь заброшенный подвальчик, на потеху не брезгующим человечинкой крысам.

Старлей Слобцов оглядел своих собратьев по борьбе. Мари старалась держаться бодро, но было видно, он почувствовал это интуитивно, что в ее голове носились примерно те же самые предательские мыслишки. Де Линар, оторвавший свой взгляд от погоста, красноречиво взглянул на Миссионера:

– Там, в комнате, бутылка виски…

Бельгийцу не пришлось повторять дважды. Крепкий напиток, несколько раз прошедший по кругу, оказал всем троим неоценимую услугу – вернул трезвость мысли и вдохнул дополнительные силы.

Глава 3. Момент истины

Полковник Тихомиров пришел в себя от легкого укуса иголки, попавшей точнехонько в пульсирующую жилку на сгибе локтя. Не подавая виду, что сознание вернулось к нему, он едва заметно приподнял левое веко и сквозь мутную пелену увидел склонившийся над ним приятный женский силуэт. Мари, запустив в кровь релаксирующюю жидкость, бережно согнула локоть пациента, придавив ваткой место укола. Закончив процедуру, она еще на пару мгновений задержала свой взгляд на бесчувственном лице. Минут через десять придет в себя.

Захлопнувшаяся за женским силуэтом дверь позволила Тихомирову открыть глаза и попробовать осознать себя в абсолютно новой реальности. Укол подействовал, и он ощутил, как его тело вновь приобретает привычное состояние. Вместе с релаксацией вернулась память, отчетливо зафиксировавшая лицо официанта – последний кадр перед тем, как провалиться в темноту.

Полковник узнал его.

Это было лицо старшего лейтенанта Слобцова, ключевой фигуры в хитроумной комбинации особого департамента полиции. «Сработало!» – пронеслась в мозгу оптимистичная мысль. Полковнику вдруг захотелось незамедлительно вскочить и как можно быстрее убедиться в том, что первый и самый сложный этап пройден успешно. И снова увидеть лицо старлея Слобцова, который был неотразим в униформе официанта. Предупреждая желание Тихомирова, дверь медленно распахнулась, и Миссионер, с початой бутылкой виски и усталым, несколько отрешенным выражением лица, не глядя на полковника, плюхнулся в кресло.

– Очень рад вас видеть, Роман Максимович. – Приглушенный голос Тихомирова прозвучал для Миссионера, как гром среди ясного неба. Сказать, что у него от удивления отвисла челюсть, – значит не сказать ничего. – Не удивляйтесь, старлей Слобцов, – продолжал Тихомиров, не обращая внимания на реакцию собеседника. – Я действительно очень рад видеть перед собой сейчас именно ваше лицо. Я всегда доверял выбору и интуиции генерала Скоробогатова, в чем еще раз только что убедился.

Первый шок от слов полковника прошел, и до Миссионера постепенно стало доходить, что поведение товарища Тихомирова кое для кого в его родном ведомстве вовсе и не было неожиданностью, а было лишь составной частью очередной хитроумной комбинации, ставившей своей целью как следует запудрить мозги нужным людям.

Вот те нате – полковник Тихомиров в томате!

– Михаил Львович, конечно же, в курсе, – предвосхитил Тихомиров готовый вот-вот сорваться с губ Миссионера вопрос. – Моя встреча с товарищами из Лэнгли была запланирована заранее и является составной частью крайне сложной операции. Об этом знают только двое: я и, соответственно, руководитель департамента генерал Скоробогатов. Ну и теперь – вы. – Глядя на все еще остающееся напряженным лицо Миссионера, полковник добавил: – Я вижу, у вас остаются сомнения по поводу искренности моих слов. На вашем месте я сомневался бы точно так же. – Он взглянул на часы. – Не будем терять времени. Арлингтонский вокзал, камера хранения, ячейка номер семьдесят один. Код – число и месяц вашего рождения. Там вы найдете ответы на все вопросы. Код дипломата тот же. Да, и оставьте мне виски.

Арлингтонский вокзал встретил старлея Слобцова суматошной суетой, свойственной не только отечественным заведениям подобного рода, но и, как выяснил для себя русский полицейский по ходу действия, всем без исключения вокзалам мира.

Люди отъезжающие, встречающие, провожающие не обращали на него абсолютно никакого внимания. Лишь однажды миниатюрная прелестная парижанка, шедшая в обнимку со своим превышающим ее в возрасте кавалером, осмотрев его с головы до ног, лукаво подмигнула ему. Конечно, он не удержался и послал ей воздушный поцелуй. Нет, положительно, парижский воздух каким-то совершенно удивительным способом воздействует на вдыхающих его людей, вселяя в них беззаботность и неумолимую жажду эпикурейства.

Старлей Слобцов подошел к нужной ячейке камеры хранения, набрал код и достал оттуда кожаный дипломат. Зайдя в общественный туалет, он заперся в кабинке и открыл его. Внутри лежал запечатанный конверт, папка с документами и тоненький металлический кейс. Вскрыв конверт, он внимательно прочитал машинописный текст, уместившийся на двух стандартных листах формата А4, после чего превратил их в пепел, растворившийся в недрах городской канализации.

Вернув дипломат на место, Миссионер прошел к ближайшему таксофону и набрал обозначенный номер. Сигнал, ушедший в Москву, преобразовался в бесцветный голос среднего пола. После обмена условными фразами трубка еще некоторое время отзывалась длинными гудками.

– Здравствуй, Роман, как тебе Париж? – раздался наконец бодрый голос Скоробогатова.

– Местами очень даже неплох, – подыграл начальству старший лейтенант российской полиции.

– Ну и славно. – Густой смех на том конце трубки мог означать только одно – генерал пребывает в преотличнейшем расположении духа, и виновник этому – старлей Слобцов.

– Действуйте по плану, док, обозначенному в проекте, – добавил голос руководителя. – Утром в понедельник жду с докладом. И попрошу без опозданий, – закончил он с наигранной строгостью.

Старлей Слобцов сидел за столиком кафе и наслаждался чашкой великолепно приготовленного капучино, вкус которого ему сегодня утром так и не дали до конца распробовать Сара Абельман и компания. Окончательно разобравшись в ситуации, перед которой его поставила парочка вышестоящих представителей российской полиции, он анализировал эффективность вариантов улучшения своей позиции в образовавшемся миттельшпиле.

Что от него требуется? От него требуется только одно – грамотно реализовать преимущество, полученное в начале партии, не отступая ни на йоту от выбранной дебютной стратегии. Только в этом случае можно гарантировать успех и сразить наповал короля противника.

Белые начинают и выигрывают. В данном случае под псевдонимом «белые» выступает загадочная аббревиатура особого департамента полиции, сделавшая первый ход. Как и предполагал генерал Скоробогатов, после шороху, который наделал его сотрудник вместе с представителями Интерпола в Гонконге, всемогущественная правящая элита США направила по гонконгскому следу своих ищеек. С целью выяснить, откуда у произошедших событий выросли ноги. Чтобы зачистить в своих рядах источник утечки информации, были выделены немалые средства и задействованы связи в различных российских спецслужбах. Дабы дезориентировать противника и отвести подозрения от истинного виновника торжества, в игру вступил полковник Тихомиров, перешедший на службу в особый департамент полиции из родственной организации и уже несколько лет ведущий игру двойного агента. Успев зарекомендовать себя в глазах заокеанских «рыцарей плаща и кинжала» как вполне надежный источник, он за кругленькую сумму согласился справить американцам необходимые документики, с помощью которых они смогли бы вычислить дерзкого «крота» и вывести его из игры. Для чего была сфабрикована убойная «деза», с которой и отправился в Париж вышеозначенный полковник. На встречу с большими шишками из Лэнгли – Уильямсом и Фишером.

С воздушного корабля шишки попадают на бал, откуда перед самым началом таинственно похищается главная фигура, ради которой, собственно, этот самый бал и был затеян. Американские амигос в шоке – кто посмел подставить кролика Роджера? Тут в голову к ним должны прийти только два варианта – либо товарищ полковник, исправно доселе снабжавший их необходимой информацией, ведет неведомую им двойную игру с целью их окончательной дезориентации, либо где-то глубоко в недрах самого Лэнгли произошла утечка информации от человека, чья неприглядная роль в случившемся в Гонконге конкретном провале может выйти на отсвечивающую предательством поверхность. Задача, поставленная перед старлеем Слобцовым, как раз и заключается в том, чтобы заставить заморских гостей поверить именно во вторую версию.

Главное, от чего он должен сейчас отталкиваться, – это от того, что похищение полковника целиком и полностью лежит на совести непонятно откуда взявшегося Алекса Ковальски. Мало ли таких, как он, безумных авантюристов шатаются по свете в поисках легкой наживы? Миссионер сделал последний глоток почти остывшего кофе, и одновременно с этим глотком разноцветные кусочки стекла из фигурантов предстоящей комедии масок сложились в полноценное панно. В нем нашлось место каждому, включая пока не догадывающихся о вводе в спектакль Фатиму и брата убиенного им Эмира, безумного, прости господи, Салаха аль-Рабани, рыщущего по Парижу в поисках убийц.

Карнавал начинается, милостивые дамы и государи. Просьба всем пристегнуть ремни, затянуть потуже корсеты и сохранять спокойствие до конца полета! Заплатив за кофе, старлей Слобцов вновь прошел к ближайшей телефонной будке.

Он зажмурил глаза, чтобы окончательно собраться с мыслями, и из наступившей темноты проявилась отрубленная голова Мохаммада аль-Рабани, погрозившая ему невесть откуда взявшимся пальчиком, длинный ноготь которого был аккуратно покрыт ярко-красным лаком. Миссионер, невольно вздрогнув, тотчас же разлепил веки. Видение исчезло, но неприятный осадок остался. Не хватало еще, чтобы его по ночам начали мучить кошмары, и веселенькое путешествие в столицу Франции обернулось продолжительным незапланированным отдыхом в отдельной палате больницы имени Кащенко. От этих невеселых размышлений ему вдруг пронзительно захотелось обратно, домой. В уютную постельку, под верблюжье одеяло…

Стоп! Миссионер поднял трубку. Дежурный отеля «Плаза» довольно быстро соединил его с недавно покинутыми апартаментами.

В номере 536 в этот момент царило нездоровое оживление. На авансцене, в удобных мягких креслах а-ля Людовик XVI, восседали два заморских гостя, прилетевших несколько часов назад в Париж из Лэнгли и попавших с пылу с жару прямиком на пепелище надежд разрубить наконец не дающий покоя гонконгский узел. Уж больно чувствительный щелчок по носу получили заокеанские властители мира. И уж больно возжаждали крови – крови отступника, информация которого похоронила тщательно разрабатываемый в течение нескольких лет план. План, который сулил правящему клану заоблачные дивиденды и который лопнул, как сильно надутый воздушный шарик. Кровь эту должен был им доставить в стерильной пробирке их старый и достаточно надежный источник – бывший сотрудник внешней разведки, а теперь полковник какого-то непонятного департамента полиции. Только вот он таинственным образом испарился, добавив американцам очередную порцию головной боли. Особенно одному из боссов контрразведки Энтони Фишеру, у которого в связи с этим неблагоприятным фактом разыгралась мигрень, вследствие чего он был чрезвычайно раздражителен и груб по отношению к своим коллегам. Особенно, конечно, досталось парочке представителей местной резидентуры, только-только оклемавшейся от усыпившего их дурмана. На них-то сейчас и изливал свой гнев отягощенный головной болью Фишер.

– Тони, успокойся, выпей еще виски. – Спенсер Уильямс, занимающийся в Лэнгли «русским» вопросом, чья невозмутимость успела стать притчей во языцех, отщипнул кончик сигары и поднес к ней зажигалку.

Звонок телефона прозвучал, как гром среди ясного неба. Немая сцена была списана с «Ревизора». Замолчавший Фишер жестом показал, чтобы Уильямс снял трубку.

– Алло, господа, это не вы случайно кое-что потеряли часа три назад? – Голос старшего лейтенанта российской полиции казался будничным и абсолютно незаинтересованным.

Уильямс и Фишер обменялись понимающими взглядами. Стоявшие рядом с ними двое мужчин все поняли без слов и исчезли в соседней комнате.

– Что-что? Извините, я вас не понял… – начал тянуть время Уильямс в слабой надежде на то, что они успеют установить местонахождение звонящего.

– Если вас данный факт не интересует, то я попусту теряю время. До свидания.

– Подождите! – чуть не крикнул в трубку Уильямс. – Где мы можем с вами встретиться?

– В Булонском лесу, в месте, где сидящий наверняка рядом с вами толстяк Робертсон по пятницам занимается в машине любовью с Энджелой Найтли, секретаршей вашего посольства. Вас должно быть двое: ты и толстяк. При любых других обстоятельствах наша встреча не состоится. – И в трубке послышались короткие гудки.

Остолбеневший Уильямс перевел свой взгляд на Робертсона, вернее, на его блестящий запотевший лоб. Из соседней комнаты вышел мужчина, отрицательно пожимая плечами. Звонок засечь не удалось.

– Спенсер, ты чего? – Забывший о головной боли Фишер недоуменно смотрел на своего сослуживца, застывшего с трубкой в руках.

– Как Энджела? Хорошо трахается, а, Робертсон?

Робертсон, глава местной резидентуры, абсолютно не ожидавший такого вопроса, только и смог, что раскрыть рот.

– Что? – Фишер переводил взгляд то на него, то на Уильямса. – Что ты несешь, Спенсер?

– Он меня понял, – мстительно произнес Уильямс. – С этим мы разберемся позже.

Оглядев обоих, Фишер плеснул в бокалы по изрядной порции виски и, не дожидаясь содовой, бросил туда лед.

– Ну-ка, парни, давайте-ка выпьем, а то я сейчас сойду с ума. Спенс, что он тебе сказал?

– Я думаю, тебе лучше прослушать запись разговора.

В ту же секунду перед Фишером появился диктофон. Он нажал на кнопку, заполняя пространство гостиничного номера голосом расхитителя русских полковников. Робертсон, регулярно «прикладывающий» секретаршу на свежем воздухе, густо покраснел и до предела ослабил галстук.

Миссионер, закончив разговор, поймал такси. Добравшись до Леваллуа-Перье, он провел, не посвящая Мари и бельгийца в подоплеку готовящихся событий, тщательный инструктаж перед тем, как сделать следующий ход. Ход железным конем на зеленую клетку Булонского леса.

Париж. Булонский лес

20.35 местного времени

Они остановили машину на том самом месте, где Робертсон пользовал после пятничного ужина аппетитную двадцатидвухлетнюю секретаршу из посольства. Столь точная информация, повергшая непродолжительное время назад в смущение беднягу-резидента, была предоставлена Миссионеру в бессрочное пользование Мари Паскаль. Место встречи, хоть и находилось на достаточном отдалении от оживленных пешеходных тропинок, все же имело одно несомненное преимущество – хорошо просматривалось со всех сторон, поэтому исключало любую возможность неожиданного вторжения противника на территорию переговоров. Но Миссионер с де Линаром, ожидая клиентов, все же не забывали поглядывать вокруг.

Черный «Форд Скорпио» с дипломатическими номерами не заставил себя долго ждать, бесшумно вырулив на небольшую площадку рядом с «Опелем» международных солдат удачи минут через пять после того, как сюда подъехал Алекс Ковальски с подельником. За рулем сидел не прекращающий покрываться испариной Робертсон, окончательно раздавленный публичностью своего адюльтера. Рядом с ним грозно восседал Энтони Фишер, в последний момент решивший самолично встретиться с позвонившим. Что стоило ему неимоверных усилий, поскольку Уильямс не хотел уступать и бился до конца. Но контрразведка всегда побеждает. Увидев незнакомый «Опель», Фишер заметно повеселел и даже успокоительно похлопал по плечу Робертсона:

– Если все пройдет успешно, даю тебе слово, что мы позабудем о твоих маленьких шалостях.

Улыбка у Робертсона получилась вымученной, но Фишер уже не обращал на него никакого внимания. Расстегнув костюм, он вышел из машины и развел в стороны руки, показывая, что он безоружен. То же самое продемонстрировал и Миссионер, выйдя навстречу Фишеру.

– Давайте немного прогуляемся, – с нотками вальяжности в голосе произнес старлей российской полиции.

– O’кей, мистер?..

– Мистер Гангренуар, – с тонкой иронией ответил Миссионер, – если угодно.

Впрочем, твердолобый янки вряд ли что-то понял, во всяком случае, его лицо не выразило никаких эмоций.

– Итак, мистер Гангренуар, – Фишеру с трудом удалось произнести фамилию, – на каких условиях вы хотите вернуть нам то, что украли?

– О, мистер…

– Фишер.

– О, мистер Фишер. Украли – это очень грубо сказано. Мы же с вами деловые люди. И кому, как не американцам, знать, что такое деловая хватка. Поэтому я сразу перейду к делу.

После слов Миссионера, не оставляющих сомнений, что пропавший полковник действительно находится у него под крылышком, глаза Фишера загорелись вопросительным огнем.

– Мы хотим, чтобы на стодолларовых купюрах, начиная со следующей недели, вместо старины Бена печатали мой портрет.

Фишер побагровел в мгновение ока.

– Не принимайте мой спич так близко к сердцу, – примирительно всплеснул руками мистер Гангренуар. – Я просто хотел оценить ваше чувство юмора.

Собеседник пришел в себя не сразу, поэтому возникшую паузу пришлось заполнять коварно пошутившему Миссионеру:

– Вас ведь интересует не столько похищенный, сколько документы, которые он захватил с собой из России.

– Вы правы. – Фишер после этих слов встал в стойку, подобно охотничьей собаке, почуявшей зайца. – Документы у вас?

– Так точно.

– Что вы хотите взамен?

– Мы – люди, не обремененные государственной службой, не ходим под присягой, и поэтому нам чужды все эти ваши закулисные игры, интриги и прочая шелуха. Все, что нас интересует, – это красивая жизнь. Бабы пофактурнее, пойло подороже, кокаин почище…

– Сколько вы хотите? – Фишер прекрасно понял, куда клонит его собеседник.

– Ваш первый взнос составит всего два с половиной миллиона долларов. Это, право, сущий пустяк для вас, как вы считаете? – Миссионер холодно и жестко взглянул на Фишера. – Торга не будет. Или вы принимаете мое предложение, или мы обращаемся к другим, более сговорчивым людям. Я ясно выразился?

Фишер напряженно раздумывал. Наконец решился ответить:

– Где гарантия, что вы не блефуете и мы за свои деньги получим именно то, что хотим?

– Во-первых, вы уже могли убедиться в том, что мы – люди серьезные. А во-вторых, получив часть документов, с которыми прибыл сюда русский, вы без труда сможете убедиться, соответствует ли содержащаяся в нем информация вашим пожеланиям, и, соответственно, примете надлежащее решение по поводу того, платить нам во второй раз или нет.

– Документы у вас с собой? – непроизвольно вырвалось у Фишера.

– Не считайте нас за идиотов. Сперва деньги, потом документы. Получите первую часть, убедитесь в подлинности, будем разговаривать дальше. Вас такой вариант устраивает?

– Полностью, – не колеблясь, ответил Фишер.

Дышать сразу стало свободней, мигрень отступила, и ему вдруг неожиданно захотелось напеть себе под нос национальный гимн. Перемена в настроении Фишера не ускользнула от внимательных глаз старлея Слобцова. Клиент попался на крючок. Надо его только умело подсечь и подцепить сачком. А потом очистить от внутренностей и чешуи и бросить в кипящую воду. Царская уха из высокопоставленных сотрудников ЦРУ.

– Когда вы хотите получить деньги?

– Завтра утром. Деньги должны быть в равных долях в двадцати-, пятидесяти– и стодолларовых купюрах, уже имевших хождение, не в банковских упаковках. Номера купюр не должны идти подряд. Вы меня поняли? Иначе наша сделка аннулируется, и мы прекращаем с вами дальнейшее общение. Я думаю, что найти людей, понимающих с первого раза, нам не составит никакого труда. И, конечно же, без глупостей и без резких движений. В противном случае мы не оставим вам ни малейшего шанса на исправление ваших ошибок.

– Я вас понял, отлично вас понял, мистер Гангренуар. – Фишер мысленно ликовал, потирая руки.

Ишь, как раздухарились ребятки! Хоть они и профи, но далековато им до старшего лейтенанта российской полиции.

– Когда вы сможете приготовить требуемую сумму?

Страницы: «« « 12345678 » »»