Игры ангелов Робертс Нора
Она давно должна была вернуться, думал Броуди. Сколько времени можно стричься? К телефону она не подходила, за последний час он позвонил ей четыре раза. Он по ней скучал. Это смущало его. Он не стал унижаться и звонить ей на мобильный. Ее машина стояла на обычном месте. Броуди взлетел по лестнице и нетерпеливо постучал в дверь.
– Это Броуди! – крикнул он. – Открывай!
– Извини. У меня разболелась голова.
– Открой дверь! – Он подергал ручку.
– Мне нужно поспать, и все пройдет. Я позвоню тебе завтра. Голос ее ему не понравился.
– Рис, открой дверь!
– Ну ладно, ладно. – Щелкнул замок, дверь открылась. – Неужели я непонятно объяснила? У меня болит голова.
Она была бледна как смерть. Он заметил на столе сумки.
– Ты давно вернулась?
– Не знаю. Примерно час назад.
Голова у нее болит, как же! Он достаточно хорошо ее знает: ей бы ногу отрезало, но продукты она бы убрала.
– Что случилось?
– Не мог бы ты уйти? Я хочу побыть одна.
– Как только пойму, что происходит, я тут же уйду, – сказал он. – Что у тебя с руками? – Он взял ее руку – решил, что она в крови. – Что за черт? Это чернила?
Она беззвучно расплакалась:
– Я не могу это смыть. Не могу смыть... Я не помню, когда я это сделала. Не помню...
Он подхватил Рис на руки и отнес на кровать. Она не сопротивлялась.
В некоторых местах на полу и на стенах ванной остались красные разводы. А в раковине валялась куча влажных салфеток. Рисунок с зеркала она содрала.
Она подошла к нему сзади и сказала:
– Я не помню, как я это сделала.
– Где красный фломастер? – спросил он не оборачиваясь.
– Не знаю. Я, наверное, убрала его на место. – Она пошла на кухню, выдвинула ящик. – Его здесь нет! Должно быть, я забрала его с собой и выбросила. Я ничего не помню. Как и в прошлый раз.
– А что было в прошлый раз?
– Меня сейчас стошнит.
– Не стошнит.
Глаза у нее покраснели от слез.
– Тебя не стошнит, – повторил он и подошел к ней. – Ты мне еще не рассказала про прошлый раз. У тебя бренди есть?
– Я не хочу никакого бренди.
– А я и не спрашиваю, хочешь ты или нет. – Он открыл буфет, достал бутылку, налил бренди в стакан. – Давай залпом.
Рис взяла стакан, глотнула бренди.
– На этом рисунке могла быть я. Если я все выдумала...
– Тебя что, когда-нибудь душили?
– Это все просто видоизменилось. Меня однажды пытались убить, и последние два года я боюсь, что это повторится. Эта женщина на рисунке чем-то напоминает меня.
– Потому что у вас обеих длинные темные волосы. Вернее, у тебя они были длинные до сегодняшнего дня. – Он легонько коснулся рукой ее волос. – На рисунке не твое лицо.
– Я же плохо ее разглядела.
– Но ты ее видела.
– Не знаю...
– Я знаю. – Он открыл холодильник и с удовольствием отметил, что она запаслась его любимым пивом, – Ты видела двоих людей у реки.
– Почему ты в этом так уверен? Ты же их не видел.
– Я видел тебя. Что еще ты не помнишь?
– Я не помню, как ставила отметки на карте. Не помню, как собрала все свои вещи в дорожную сумку. Были еще и всякие другие мелочи. – И, помолчав, она добавила: – Мне нужно в больницу. Я не справляюсь.
– Полная чушь! – Он отхлебнул пива, заглянул в сумку с продуктами. – Что это тут за трава?
– Я купила ее на рынке. Ты меня слушаешь? Ты видел, что я там устроила? – Она показала на ванную.
– А если это была не ты?
– Кто же еще? – взорвалась она. – Броуди, да пойми ты, я не в себе. Я придумываю убийства и пишу на стенах.
Голова у нее раскалывалась, сердце ныло.
– Ты сообщила об убийстве, пошли слухи. А если они дошли и до убийцы? А если он тоже тебя видел? Получается, что выйти сухим из воды ему не удалось.
– Потому что был свидетель, – прошептала она.
– Ну да. Но свидетель – жертва насилия. И убийца решил на этом сыграть. В городе этой женщине никто не верит – она здесь новенькая и немного со странностями. Так, может, ее подтолкнуть? Есть вероятность, что она сорвется и уедет отсюда. Да если и не уедет, все равно доверия ей это не прибавит.
– Но это же...
– Безумие? Вовсе нет. Ход умный и расчетливый.
– Значит, ты хочешь сказать, что я не спятила, а это убийца проникает ко мне в квартиру и пытается меня запутать?
– Я ищу ту женщину, которая выжила. У нее забрали все самое дорогое – просто так, безо всякой причины. Но она не хочет сдаваться. Такие сильные люди мне в жизни редко попадались.
– Боюсь, ты преувеличиваешь.
Он улыбнулся:
– Собери самое необходимое. Переночуешь у меня.
– Я не могу так.
– Сможешь. – Он заглянул в сумку с покупками. – А что у нас на ужин?
– Ой, чуть не забыла! Гребешки!
Она кинулась к сумке – наконец-то она пришла в себя.
– Слава богу, к ним положили пакет льда.
– Мне нравятся гребешки.
– Интересно, есть хоть что-нибудь, что тебе не нравится? Ты не даешь мне распасться на части.
– Я тебе сколько раз говорил, истеричные женщины меня раздражают.
– Ты же обнимал меня, когда я плакала. Это тебя тоже раздражало?
– Тебе было действительно плохо. Главное, чтобы это не вошло в привычку.
– Я люблю тебя. Я в тебя влюбилась по-настоящему. Он молчал секунд десять.
– Ни одно хорошее дело не остается безнаказанным. Она расхохоталась:
– Вот поэтому я и сошла с ума. Ты не беспокойся, ты не обязан отвечать взаимностью. Когда проходишь через то, через что пришлось пройти мне, ничего не принимаешь на веру.
Он смотрел на нее уважительно, но с опаской, как смотрят на тикающую бомбу.
– Ты смешала в одну кучу доверие, чувство благодарности и нашу тягу друг к другу.
– Знаешь, голова у меня, может, и больная, но с сердцем все в порядке. Если это тебя пугает, я позвоню Линде-Гейл и переночую у нее.
– Возьми все, что тебе нужно, – сказал он строго. – И все, что пригодится для ужина.
– Вина хочешь? – спросил Броуди.
– Нет, спасибо. – Рис разложила по тарелочкам зелень и морковь. – Джоани хватит удар, когда она увидит ванную.
– Так перекрась ее.
– Плитку не перекрасишь.
– У Мака наверняка есть растворители. И квартирка эта далеко не Версаль, давно нуждается в ремонте.
– Броуди, у меня и раньше случались провалы в памяти.
– И это вовсе не значит, что все началось снова. Я за последние две недели виделся с тобой довольно часто и могу твердо сказать: во сне ты не ходишь. – Он принялся за салат. – А у Джоани кто-нибудь замечал за тобой какие-нибудь странности?
– Джоани считает странным, что мне для овощного супа минестроне нужна бамия. Когда я в первый раз вышла из больницы, бабушка повела меня по магазинам. А потом я обнаружила у себя в шкафу кошмарный коричневый свитер и спросила, откуда он взялся. Она на меня очень странно посмотрела. Оказалось, я сама купила его и сказала ей, что он пуленепробиваемый. Она подошла к плите и ловко пошлепала гребешки рукой.
– Были и другие случаи. Меня мучили кошмарные сны – я слышала выстрелы, крики. Я пыталась взламывать двери. Однажды ночью вылезла в окно. Сосед обнаружил меня на тротуаре, в ночной рубашке. – Она поставила тарелку перед Броуди. – Вот тогда-то я и решила лечь в больницу. Может, у меня рецидив?
– И происходит это почему-то, когда ты одна. И только у тебя в квартире. Не верю.
– Ты возвращаешь меня к жизни. Два часа назад я валялась по полу и выла. Я провалилась в пропасть.
– А теперь поднялась обратно.
– Не знаю, что делать дальше.
– Пока что поешь гребешков. Они удались на славу.
– Ладно. – Она осторожно попробовала гребешки. – Я подстриглась.
– Я заметил.
– Так тебе нравится или нет?
– Нормально.
– Ты мастер говорить комплименты.
– А я вообще парень мастеровитый.
– Если тебе не нравится, так и скажи.
– Если бы не нравилось, я бы так и сказал. Или сказал бы, что, если хочешь носить на голове швабру, это твое личное дело.
– Именно так ты бы и сказал, – согласилась она. – Общение с тобой идет мне на пользу. Я и сама стала другая... Не хочу говорить, какая я была, потому что назад вернуться нельзя.
– Может, и не надо?
– Наверное. С тобой я чувствую себя такой, какой хотела бы быть. Но все же нам лучше не общаться так тесно.
– Если ты насчет того, что ты якобы в меня влюблена...
– Нет. Вообще-то ты должен гордиться тем, что я в тебя влюблена. Других женщин отпугнул бы твой мерзкий характер. Но если я опять впадаю в безумие, я не самый лучший партнер для серьезных отношений.
– Если я отступлю, получится, что я боюсь трудностей. И вообще, мне все это интересно. – Он взял ее за руку. – Мне интересно все, что происходит с тобой.
– Знаю.
– Давай не будем загадывать, Рис. Все само образуется. И она поверила ему.
Они поели, убрали со стола, и, когда она села рядом с чашкой чая, он решился на следующий шаг.
– Ты сможешь побыть здесь часок одна?
– А в чем дело?
– Я хочу вместе с Риком осмотреть твою квартиру.
– Не надо. Сегодня утром я зашла к нему. Видела его, Дебби и Хэнка. И когда я сказала, что хочу показать рисунок в Джексоне, они посмотрели на меня с такой жалостью...
– Но если кто-то проник к тебе в квартиру?
– Но как он мог это сделать?
– Например, раздобыл дубликаты ключей. Где ты держишь свою связку?
– В сумке или в кармане куртки.
– А где лежат сумка и куртка, когда ты работаешь?
– В кабинете Джоани. Там есть шкаф с дубликатами всех ключей.
– Кто-то мог пробраться в кабинет, сделать слепки.
– Ты думаешь, это кто-то из Фиста? Но женщину-то никто не узнал. Наверное, поэтому я решила, что, раз она нездешняя, то и он тоже приезжий.
– Или этот кто-то бывает здесь довольно часто. Кто знал, что сегодня ты уедешь?
– Да весь город.
– Да, у нас слухи распространяются быстро. – Он хмуро посмотрел на нее. – У тебя вид усталый. Ложись-ка спать. А я еще немного поработаю.
– Хорошо... – Она покосилась на дверь. – Может...
– Да, я проверю все двери. Иди спать, Худышка.
– Спасибо, что подставил плечо, Броуди.
– Никакого плеча я не подставлял.
Она склонилась над ним, поцеловала в губы.
– Подставлял. Раз двадцать за сегодняшний вечер.
8
Броуди, с фонариком и лупой в руках, сидел на корточках перед дверью в квартиру Рис. Чувствовал он себя довольно глупо.
Он хоть и считал, что возможность спать по утрам сколько хочешь – это главное достоинство писательского ремесла, но сегодня он встал рано, вместе с ней. Она уверяла, что прекрасно доберется до кафе и пешком, но он ее и слушать не стал. Разумеется, женщине, которая стала свидетельницей убийства, не стоило отправляться за три километра по предрассветной мгле.
А теперь он решил поиграть в детектива. Он сам никогда дверей не взламывал и не знал точно, как это делается, но видимых следов не заметил.
Он достал ключи, которые она дала ему, отпер дверь, зашел. Первым делом он отсоединил ее ноутбук, положил в сумку, чтобы забрать с собой.
Потом открыл ящик письменного стола. Там он обнаружил два сломанных пополам карандаша, черный фломастер и кожаную записную книжку. И открыл ее.
Это был альбом для фотографий. На первой была изображена старушка, она сидела на лавочке в цветущем саду. Ее лицо кто-то жирно перечеркнул черным фломастером. На других снимках были люди в длинных фартуках, мужчина у огромной печи, группа мужчин и женщин с бокалами шампанского. И у всех лица были перечеркнуты.
На последней фотографии Рис стояла в толпе каких-то людей. Броуди догадался, что это ее коллеги из «Манео». Под каждым была подпись: «Убит». А под изображением Рис было написано «Безумна».
Он сунул альбом в карман сумки с компьютером. Броуди было немного неловко вторгаться в мир Рис, но он решил обследовать и комоды. Вещей у нее было немного. Путешествует налегке, понял Броуди. Вот на кухне все было иначе. Все вещи лежали в безукоризненном порядке. Но в буфете он обнаружил ступку, доверху заполненную таблетками, и пестик.
Броуди отправился в ванную. В аптечке стояли ряды пустых пузырьков.
«Умен, сволочь, – подумал Броуди. – Ловко расставил ловушки».
Он осмотрел стены. Надписи были сделаны печатными буквами. Но кое-где буквы налезали друг на друга, и от этого слова казались еще страшнее. И надпись, с пола переходящая на стену, тоже впечатляла. Тот, кто это устроил, хорошо все продумал.
Броуди достал фотоаппарат, все сфотографировал.
Нет, в такую квартиру ей возвращаться нельзя. Надо заехать к Маку, может, у него есть растворитель для фломастеров. Заодно и краску можно купить.
Вскоре он вернулся и принялся отчищать ванную.
Рис дернула за ручку и с раздражением поняла, что дверь не заперта. Ей стало тошно от подступившего к горлу страха. А если Броуди лежит там раненый или хуже того...
Почему он так задержался? И дверь открыта.
Она осторожно вошла.
– Броуди!
– Тут я.
– С тобой все в порядке? – Она остановилась, принюхалась. – Это что? Краска?
Он вышел из ванной с валиком в руке:
– Да уж, извини, ароматы не очень...
– Ты перекрашиваешь ванную?
– Это ерунда. Там стена всего полтора квадратных метра.
– Спасибо тебе, – дрожащим голосом сказала она. И заглянула в ванную.
Цвет он выбрал бледно-голубой. От надписей и разводов не осталось и следа.
– Мне нравится цвет, – сказала Рис и прижалась к нему. – Я отплачу тебе кормежкой.
– Согласен. Но если хочешь перекрасить и остальное, сама берись за дело. Не скажу, что обожаю малярные работы.
Она уткнулась носом ему в шею.
– Вот смену закончу и приступлю.
– Я начал, я и закончу. – Он чмокнул ее в макушку. – Мне не хотелось, чтобы ты снова на это смотрела.
– Но сегодня мне можно будет переночевать у тебя?
– Не будешь же ты этим дышать.
– Слушай, ты что-то толок?
– Не понял.
– На столе ступка с пестиком. «Вот черт, забыл убрать».
– Рис...
– Выглядит все так, будто... – Она посмотрела на него с отчаянием. – Я их не принимаю. Держу на всякий случай.
– Это очередная ловушка. – Он положил валик в поддон. – Он расставляет ловушки, но ты не должна в них попадать.
– Как ты думаешь, что он хочет этим сказать? – Она запустила руку в ступку с таблетками. – Может, советует добавить водички, намазать на хлеб и впасть в забвение?
– Плевать, что он хочет этим сказать. Главное – его не слушать.
– Если я не буду слушать, как я дам ему понять, что он не запихнет меня обратно в больницу? Я не хочу возвращаться назад во тьму из-за какого-то убийцы. – Она высыпала таблетки в раковину, включила воду. – Мне они не нужны.
Он подумал про фотографии, которые успел убрать. Ей не нужна защита, понял он. Ей нужно, чтобы кто-то верил в нее, верил, что она нормальна.
– Есть еще кое-что. Это тебе совсем не понравится. – Он достал альбом с фотографиями. – Он сделал это, чтобы тебя расстроить. Не поддавайся.
Она открыла книжку:
– Как он мог? Он перечеркнул их, будто они – ничто.
– Они и есть ничто – для него.
– Я бы так никогда не сделала, – сказала она. – Он допустил ошибку: это совсем на меня не похоже. – Она провела пальцем по перечеркнутым лицам. – Я их любила. И никогда бы не стала их вычеркивать из своей жизни. – Она просмотрела страницу за страницей, отложила альбом. – Мне надо возвращаться на работу. За меня не беспокойся.
Она вошла в кухню, и Пит задорно ей подмигнул.
– Броуди делает тебе ремонт? – спросила Джоани. Рис застыла на месте:
– Откуда вы все знаете?
– Карл сказал Линде-Гейл, что Броуди купил краски. А машина Броуди все еще здесь. Так что догадаться нетрудно.
– Да, он оказывает мне огромную услугу.
– Надеюсь, цвет не дикий?
– Светло-голубой. Он перекрашивает только ванную. Джоани выложила жареное мясо на тарелку.
– Хорошо, когда есть рукастый мужчина. Не помню, чтобы Броуди какой-нибудь еще даме помогал с ремонтом. А ты, Пит, помнишь?
– Вроде не было такого.
Джоани положила к сэндвичу картошку и салат.
– Заказ готов! Денни, как поживаешь?
– Отлично. – Помощник шерифа подошел к стойке. – Шериф спрашивает, не может ли Рис к нему заглянуть.
– Шериф меня вызывает? – встрепенулась Рис.
– Он хочет, чтобы вы заглянули к нему на пару минут. В болоте на Лосиных прудах нашли тело какой-то женщины. Шериф хотел показать вам фотографии.
– Иди, – сказала Джоани.
– Хорошо, – понуро ответила Рис. И сняла фартук. Денни был на машине, так что доехали они быстро. Он проводил ее в кабинет шерифа.
Рик встал из-за стола, пошел к Рис навстречу, усадил ее в кресло.
– Тело нашли мальчишки. Женщина подходит под ваше описание. Смотреть на снимки нелегко...
– Ее задушили?
– Кое-что указывает на то, что да. Ну, готовы?
Рик достал из папки снимок, показал. Рис взглянула и тут же отвернулась:
– Ужасно...
– Понимаю, это тяжело. Она пролежала пару дней в болоте.
– Пару дней? Но ведь прошли недели.
– Если тогда она просто ушла с ним, убийство могло произойти и позже. Рис, это та женщина, которую вы видели?
Она заставила себя снова взглянуть на снимок. Волосы длинные, темные. Рис пыталась соотнести это изуродованное лицо с лицом той женщины у реки.
Читать бесплатно другие книги:
