Я – необитаемый остров Маркович Наташа

Пипец

Еще одна напасть – Юля со Стасом расходятся! Как, ну как такое могло произойти? Мне всегда казалось, что уж у кого-кого, а у них-то все просто прекрасно и замечательно! Оказалось, что они не женаты официально, я и не знала – они же назывались мужем и женой! Пипец какой.

И вот Юля уже сидит у меня дома (в смысле у Юрика, но у меня в комнате) и ревет как корова.

– Да что произошло-то, объясни ты мне! – я нервничаю и пытаюсь сквозь мычание понять суть происходящего.

– Он жениться обещал…

– Когда?

– Что «когда»?

– Когда обещал?

– Год назад.

– Ну и?

– Он сказал, что в течение года на мне женится, что бы ни произошло.

– Дальше.

– Год прошел, а он не женился. Как я теперь ему должна верить?

– Не знаю. Ты с ним говорила?

– Да, вчера пыталась. Молчит как рыба. Знаешь ведь его – из него и так-то слова не вытянешь, а уж в стрессовых ситуациях вообще глухонемым становится. Молчит, скотина, и все, только моргает. Так бы и дала по морде!

Маленькая Юлька сидит вся красная от слез и опухшая. Она так красива в обычном состоянии, просто прелесть, но когда плачет – беда. Превращается в безобразную ведьму. Я давно это заметила. Даже когда она еще не заплакала, а только рожицу скривила, уже все – беги и прячься. Даже странно. Вот прочитает эти строки и закомплексует по поводу своей ревущей внешности. Еще перестанет плакать – вот беда будет, посильнее всех остальных. Мда… Бедная маленькая Юлька.

Я уже вообще ничего не понимаю. То, что Стас любит Юльку, не вызывает никаких сомнений. Он на нее даже дышит и то осторожно, чтобы не повредить, – настолько бережно к ней относится. Выполняет любые ее прихоти, терпит истерики, поддерживает в работе…

И не женится! Не по-ни-ма-ю!

Значит, есть причины и нужно в них разобраться, а не реветь тут. Конструктивней надо быть.

Непосредственно после этой мысли я не выдерживаю и начинаю реветь не хуже Юльки. Так мы и сидим, плачем, пока источник слез временно не истощается.

– Ты-то чего ревешь, – окончательно размазывая косметику, грустно улыбается сквозь слезы Юля.

– Не знаю, расстроилась совсем. Жалко тебя.

– Да ужас! Мне-то как жалко себя, ты не представляешь.

– Да представляю примерно. Ну и что теперь делать?

– Не знаю. Расставаться.

– Трэш. А по-другому никак нельзя?

– Так мы уже семь лет вместе, представляешь? И до сих пор не женаты.

– Да уж…

Действительно, мало хорошего. Мужику положено обещания держать. По крайней мере, если он дорожит отношениями. Конечно, мужчине штамп в паспорт не так уж нужен, но он знает, что для Юльки это важно. Мог бы хоть из желания сделать ее счастливой осуществить этот шаг. Не хочет, сука. Значит, не дорожит настолько, чтобы рискнуть.

– Вы уже точно решили расставаться?

– Да ничего мы не решили. Это просто я понимаю, и все тут. А чего тянуть? Он мог бы все изменить, если бы хоть что-то генерировал. Извинился бы за то, что не сдержал слово, объяснился, рассказал, почему так происходит, что-то новое пообещал. А проще всего – взял бы да и пришел с кольцом, сделал предложение, а утром в загс повел – заявление подавать. Делов-то…

Действительно. Я вспомнила, как мы с Юрой поженились, но говорить об этом не стала. Все равно это понарошку. Ну и Стас, о-ё-ёй!

– Он трус, может быть?

– Ну, видно, да. Не можем же мы думать, что он так просто со мной тусовал, от нечего делать. Семь лет.

– Не можем. Он тебя любит.

– А любит, так хули не женится? – орет Юля и снова начинает безобразно плакать. Видимо, слезный резервуар уже переполнился.

– Значит, боится сильнее, чем любит.

– Вот спасибо!

– Пожалуйста. А чего он боится?

– Как чего? Ответственности. Боится, что не сможет обеспечивать семью. Он же бизнес свой совсем недавно открыл, на ноги даже не поставил толком. А еще ребенка захочу – вдвое больше денег нужно будет. А я ведь захочу, как пить дать.

Так мы еще долго сидели и вытирали друг другу слезы, а потом я напоила ее чаем и уложила спать. Правда, белья с тюльпанами у меня не нашлось, зато обнаружилось глупое синенькое в оранжевый горошек. Очень жизнеутверждающе!

Сама я тем временем пошла на кухню, писать книгу. Решила сделать героическое усилие, быть требовательной к себе, дисциплинированной и выдать четыре страницы. Стоило только мне включить компьютер, как пришел мой драгоценный Юрик. Я услышала звук открывающейся двери, а спустя пару минут увидела его в дверях кухни с золотой Юлиной босоножкой в руках. Юля у нас любит все золотое. У нее аратюнинг.

– Это Юля? – спросил Юра, показывая мне обувь.

– Это золотая босоножка.

– Понятно. А Юля где?

– Спит в моей комнате. У нее горе, она не смогла домой уйти.

Я рассказала про Юлино горе.

Как я и думала, он тут же включил мужскую солидарность и привел тысячу аргументов в пользу того, что Стасу сейчас не время жениться и Юле просто нужно подождать.

У меня случай один был. Я в то время дружила с иностранцем. Русский он знал, но довольно плохо. Без подробностей. И вот сидим мы как-то в ресторане. С нами сидит еще наш друг, причем он изначально мой знакомый, я же их и познакомила. И вот мой иностранец говорит почти по-русски:

– Моему купи, пожалуйста, партнеру, подарок завтра, мне очень сильно некогда.

– Нет проблем, – отвечаю я. – Что купить?

– Не знаю, в сигарном бутике что-нибудь, может? Например, зажигалку или коробочку для сигарет, знаешь, такие красивые?

– Да, портсигар.

– Не надо под сигары, под сигареты коробочку.

– Это портсигар.

– Ты что, не понимаешь, не нужно под сигары! – Парень мой нервный был и тут же запсиховал.

– Так портсигар – это не под сигары, это и есть коробочка для сигарет.

– Не ври.

– Что значит «не ври»? Совсем уже! По-русски портсигар – это коробочка для самых обычных сигарет, не для сигар. Что я не знаю, какие коробочки для сигар бывают?

– Наташа, не трепи мне нервы и не пудри мозги! И не придумывай всякую чушь! – Он уже завелся и даже заговорил русскими идиомами, а я испугалась, что он сейчас разорется как псих на весь ресторан. На чистейшем русском. У него в голове никак не откладывалось, что в Москве в ресторанах не орут, как на итальянских улицах, например.

– Блин! Ну, спроси вон у Пети. – Наш друг все это время с интересом наблюдал за развитием ситуации.

– Ничего я не буду спрашивать! Петя, сука, молчит и не вмешивается.

– Петь, – уже взмаливаюсь я, – ну скажи ты ему, что у нас коробочка для сигарет называется портсигар!

И тут этот мужской гад Петя заводит глаза к потолку и говорит:

– Ну, я не знаю…

– Ага! – торжествует мой иностранный псих и уходит к бару.

– Ты чего? – ору я обиженно на Петю. Нет, ну я просто в шоке! – Зачем ты соврал? Ты не можешь не знать этого!

– Ну, он же мой друг, – заявляет Петя и смеется.

– И что?!

– Как «что»? Что я, мужика буду подставлять? Нормальная солидарность? Доходит до маразма!

Тут, видно, от того, что я сегодня очень долго и дисциплинированно отдавала свою энергию – в ресторане мирно беседовала с управляющей, об игроках заботилась, с дизайнером «заблеванным» отношения выстраивала, Юлю терпеливо слушала, – от всего этого мое эго, видимо, решило, что достаточно я уже добра людям принесла, и решило свое наверстать. Я тут же стала ныть, обливаться слезами и устраивать истерику, направленную на всех мужиков – сволочей и негодяев, трусов, боящихся принимать решения и все такое. Понятное дело, что имела я в виду не всех мужиков, нет мне дела до них, а имела я в виду конк ретного человека, из-за которого происходит вся моя морока, но все же адресную истерику я устроить остереглась. Поэтому досталось всем, особенно Стасу, ибо он сам дал мне сегодня прекрасный повод. Рядом его не было, и сдачи сдать он не мог. Как ни странно, все это сработало мне на пользу.

Юра сначала оторопел, потом предпринял попытки меня успокоить, потом начал мне возражать, потом, когда понял, что к адекватному диалогу я неспособна, удивленно поднял брови, подождал, пока мой фонтан красноречия иссякнет, взял меня на руки и унес к себе в спальню, приговаривая:

– Негде девочке спать, вот и нервничает, бедная.

– Отпусти меня, сволочь! – орала я громко и, как ни странно, искренне, но безуспешно.

Я и правда разозлилась в конце концов. Какого хрена! Что, можно меня в спальню уносить, когда в голову взбредет, а мои желания в расчет никак не принимаются, да? В общем, я уже собралась применить силу, но тут Юра положил меня на кровать, слегка прижал коленкой и заявил:

– Не ори на весь дом, никто тебя насиловать не собирается. Просто позаботиться о тебе хотел.

– Как?

– Спать тебя положить. Твоя кровать, насколько я понял, занята? Или ты лесбиянка и тебе все равно?

– Я не лесбиянка никакая. При чем тут кровать? У меня была подруга лесбиянка, так я с ней спала вместе. Заворачивалась в одеяло и предупреждала: «Меня не трогать!» «Не волнуйся, – отвечала она мне, – я в тебя ну никак не влюблена. Ты вообще не в моем вкусе».

– Психи. Вы все психи.

– Кто?

– Ты, Юля твоя, подруга-лесбиянка, дизайнер твой обожаемый заблеванный, компания твоя тренинговая оптом, повар сербский, швейцар, бухгалтер, посудомойка, официантки, которые помогают салаты делать, игроки твои, Леша с Миланой, все… Один Стас нормальный, как я вижу.

– Ты пока что его плохо знаешь. А мы нормальные. Мышление у нас не коридорное просто. Это ты тухлый, не понимаешь кайфа. «Тухляков надо убивать», – говорил герой одного фильма. Сейчас я тебе расскажу. Он маньяк был, убивал типа людей. Но теория у него была шикарная.

«Я, – говорил он, – убиваю только тухляков. Людей не трогаю. Человека убьешь, потом шуму не оберешься, его же искать будут, он нужен всем. А тухляков никто не хватится, поэтому их можно смело мочить, кому они нужны, тухляки эти. Мочить – и все».

«Как же ты их отличаешь!» – спрашивали его.

«Да их же сразу видно. У тухляков глаза мутные, сонные, а у людей горят, светятся огнем. Тут ошибки быть не может». Понял?

– То есть ты намекаешь, что я – тухляк?

– Ну ладно, ты не тухляк, конечно. Ты наш главный инвестор, а инвесторов нельзя тухляками обзывать, а то они денег давать не будут.

– Вот ведь ехидна, а!

– Ну, почему я ехидна? Я просто честная.

– То есть ты всерьез считаешь меня тухляком? – Юра рывком сел на кровати, и я вдруг увидела, что ему совсем уже не смешно. Что он очень-очень расстроен и рассержен.

– Да нет, конечно, Господи! – я тут же с перепугу включила задний ход. – Тухляки такие безумные дела не затевают, журналы дикие не открывают и на первой встречной не женятся. У тебя глаза горят. Но не всегда, имей в виду! Ты иногда такой зануда, ужас! Так что предрасположенность к тухлячеству есть – кто предупрежден, тот вооружен. Присоединяйся к работе поактивней, что ли. У нас весело.

Я вдруг поняла, что Юра, несмотря на дикую выходку с журналом и женитьбой, страшный формалюга. Одет всегда с иголочки, все у него на местах, дома порядок, бензина полный бак, телефон оплачен раньше, чем отключен, и все такое. Надо его растянуть в другую сторону, что ли?

– Давай мы тебе растяжку придумаем, а?

– Игрокам своим придумывай.

Вот так. Закрыт к тренировке, упертый баран. Мужик.

– Юрик, – я вдруг поняла, что мы сейчас меряемся, у кого длиннее, и решила сдаться. Все равно ведь у него.

– Да.

– Ну, чего мы воюем все время? Давай не будем, пожалуйста. Я сдаюсь заранее.

– Я с тобой не воюю.

– Хорошо. Значит, это я пыталась. Больше не буду. Прости засранку. Просто я, наверное, обиделась на тебя и подсознательно хочу сделать больно, унизить.

– На что это ты обиделась? Мне помнится, что это я должен был обидеться, ибо был отправлен в игнор в грубой форме.

– Ну… – Мне ужасно хотелось высказать все, что у меня накипело, но я подумала, – чего это я? Ведь правда, с его стороны это выглядит именно так. Я ему отказала ради работы. А у него эго, понимаш! А эго хочет быть на первой позиции, а не на любой другой. Это у мужика на первом месте работа, а у женщины обязан быть мужчина. В общем, я промолчала, представьте себе. И язык даже слегка прикусила.

Это возымело свой эффект. Он еще немножко побухтел, а потом мы начали целоваться, конечно. Я сразу стала мягкая-мягкая, потеряла волю и разум и покрылась мурашками вдобавок.

– Открой глаза – попросил Юра.

Я открыла один, но он у меня упорно норовил закрыться. Ну не могу я с открытыми глазами целоваться.

– У тебя глаза становятся мутными, когда я тебя целую, ты знаешь? – спросил Юра, оторвавшись от меня и пристально уставившись в лицо.

– Когда ты разглядел?

– Когда ты их после поцелуя открыла.

– Да? Правда? Надо же.

Чуть не сказала «знаю». Подумаешь, он не первый в моей жизни говорит это. Но я ему не скажу, пусть чувствует себя исследователем и первооткрывателем, в конце концов. Конечно, мы занялись сексом, вы же не думаете, что мы поцеловались на ночь и пошли спать в разные комнаты.

– Мурзик, – промурлыкала я после секса, прижимаясь к нему, – я так по тебе соскучилась.

– Мы же видимся почти каждый день.

– Тупица.

– А, ну да, прости, я буквально воспринял твои слова. Он довольно засмеялся.

– Ты отвернешься от меня? – поинтересовалась я.

– Нет, – он снова засмеялся, – я уже достаточно продвинут в отношениях «М» и «Ж», чтобы не отворачиваться после секса и не засыпать в первые же пятнадцать минут.

– Прекрасно, тогда давай разговаривать.

И мы стали разговаривать. О других планетах почему-то. Потом о войне, о детях, о политике даже. А потом он все-таки уснул, сука. А я долго лежала тихо, как мышка, и любовалась им. Красив. Люблю красивых мужчин, ничего не могу поделать. И не хочу ничего с этим делать. Может, у меня вообще повышенное чувство прекрасного? И отстаньте со своими нравоучениями по поводу того, что красота – не главное и с лица воды не пить! Это, может, вам не пить, а мне, может, пить как раз!

Утром мы с Юрой еще раз позанимались сексом и с интервалом в две минуты в халатах выползли на кухню. А на кухне оказалась Юля, пьющая чай. Она все поняла с полувзгляда.

– Все в мире в равновесии, – грустно произнесла она, – в одном месте уходит, в другом приходит.

И мы от избытка секса и нежности тут же Юльку пожалели и начали наперебой о ней заботиться. Мы были щедрыми-щедрыми! У нас было много, и нам очень хотелось поделиться хоть кусочком своей радости.

День был необыкновенно полярным – ликование от нашего общения с Юрой, от его эсэмэсок сменялось грустью от того, что происходит у Юли.

Сказать, что мы с ней в этот день много разговаривали по телефону, – не сказать ничего. Вернее, Юлька говорила, а я слушала. Мне кажется, если бы она не говорила столько о своей боли и обиде, то эти боль и обида разорвали бы ее на много маленьких кусочков. Женщине в таких обстоятельствах молчать опасно для жизни и здоровья.

Все это и правда больно. Маленькая Юлька.

Ведь они так давно вместе, боже мой! Со школы почти, которая была в маленьком городке в соседней с Москвой области.

Юлька всегда была звездой. Лучшей, всегда и везде. И в совете школьной дружины, и в дворовой хулиганской шайке она была в первых рядах, заводилой, зажигалкой, яркой, красивой.

Стас был скромным и молчаливым деревенским парнем. Ничем особенным не выделялся. Вокруг Юли вились мальчики. Стаса девочки вообще не замечали. Впрочем, ему на это было наплевать. Его интересовала Юля, а не какие-то гипотетические девочки. И вдруг оказалось, что этот скромный молчаливый парень необыкновенно спокоен и уверен в себе. И что никаких метаний в его голове не происходит. Он просто знал, что Юля – его девушка. Правда, дилемма была в том, что Юле на это было наплевать. У нее были другие планы.

В свою очередь и Стасу было плевать на то, что у Юли другие планы. Он взялся за дело и начал тупо ухаживать за ней. Тупо не в смысле глупо, а в смысле без дурацких метаний. Как спортсмен – у него не получается, а он не истерит, не паникует, просто прыгает, прыгает, кидает, кидает…

И нет, наверно, женщины на планете, что устоит перед мужчиной, который спокойно и уверенно гнет свою линию, заботится бесконечно, цветы дарит и в кино приглашает. Который терпеливо и без истерики на каждый отказ отвечает:

– Ничего я еще подожду, – и продолжает в том же духе.

В один прекрасный день, уже учась в институте, в Москве, Юля сдалась на милость победителя и поняла, что не проиграла. Стас начал о ней заботиться уже как о своей женщине. По-мужски, молчаливо.

Если Юля забывала дома зачетку, он даже не дослушивал ее истерику, садился в машину и всю ночь ехал в ее родной дом и обратно, чтобы у Юли в восемь утра была зачетка. Если Юля тупила в каком-то предмете, он садился и терпеливо все объяснял. Если она болела, он поил ее чаем с малиной.

И время от времени приносил кофе в постель просто так. Юлька, по природе своей человек любящий, тоже всю свою любовь обратила на Стасика. Они были самой счастливой парой из всего окружения. Были несколько раз какие-то расколбасы, и они даже разбегались, но все это было так несерьезно, временно и очевидно, что… Просто бесятся от хорошей жизни люди!

Они закончили институты, стали работать и через какое-то время Юля, естественно захотела оформить отношения. Ну, важно это женщинам, что ты сделаешь! Для нас это символ, это как если бы мужчина говорил нам: «Видишь, я тебя выбрал на всю жизнь, ничего не бойся, ты моя, а я твой. Видишь, вот тут на государственной бумажке об этом написано, и в паспорте клеймо, ой, прости, то есть штампик, стоит».

И тут Стас забуксовал. Юля-то думала, что он с радостью помчится с ней в загс, а он взял и не помчался. Вдруг начал отмалчиваться. Ну и что она должна была думать, интересно?

Все эти мучения начались год назад. Были разборки, причем надо понимать, что разборки, это когда Юля истерит, уходит ночью из дома без денег, телефона и ключей, кидается предметами быта, кричит, требует хоть какой-то реакции, а Стас все это время молча сопит и подбирает предметы быта с того места, куда они упали. И догонять Юлю не бежит. Юля погуляет да и вернется, а как быть-то? Без телефона возможность манипуляции резко снижается. Один раз она совсем уже было решила не приходить – пусть, мол, помучается от беспокойства и чувства вины – и даже зашла в церковь, ибо холодно ночью на улице, а она в платьишке легком. Постояла там часок-другой, погрелась и пошла домой. Не жить же ей в церкви. А папа с мамой – далековато. Стас за это время разгром ликвидировал и спать лег. Мне кажется, им манипулировать бесполезно в принципе. Он не цепляется на всю эту наживку. Юля пыталась и уйти от него, но как-то все же не всерьез, а просто чтобы напугать. То есть манипулировала. Результат тот же. Потом они все же умудрились честно и очень открыто поговорить, и Юля по-человечески объяснила, что для нее это очень важно, что она его любит и что понимает все его чувства, «но и ты пойми, я хочу семью, мне это важно». Пообещала поддерживать во всех начинаниях. В общем, хороший разговор произошел, прорывный, и Стас от души пообещал, что в течение года он разовьет свой бизнес и женится на Юльке. Ибо любит до невозможности.

И опять они прожили год душа в душу. Потом этот год закончился, а Стас так и не сделал ни одного шага в сторону свадьбы. И не сделал никаких решений.

А раз решение не принимает мужчина, то за него это делает женщина.

Поэтому у Юли сегодня еще одно тяжелое мероприятие – попросить Стаса уйти. Потом несколько дней поплакать и начать новую жизнь. В глубине души я надеюсь, конечно, что сегодня Стас все перевернет. Буду держать пальчики крестиком. Трус, блин! А может, он не трус, а ему просто не важно? Не готов жениться, не нагулялся, бог его знает, какие там еще аргументы бывают?

Да ну, чушь какая-то! Не понимаю.

Форум М и Ж

Женщины: Было ли такое в вашей жизни, что вы любили, но не женились. Если да, то почему?

Сергей: Было. Не был готов, хотелось быть свободным.

Витя: Было. Не решился.

Илья пишет… mariyaam: Было. Любить и жениться – разные вещи.

slothar: Было такое. Потому что планировал сначала выкупить квартиру, чтобы было куда детей рожать.

shvetya: А зачем? И так отлично живется!

любитель людей comprachikos: На каждой жениться? Любовь приходит и уходит, а жить можно далеко не с любой, в которую влюбляешься.

Повесившийся Труп Мертвого Человека kirill_1976: Потому что оба не считали это жизненно необходимым актом.

Сергей ksniko: Ценю свою свободу.

halevi: Не было. Потому что это в принципе невозможно. Чтобы полюбить – надо сначала пожениться. (Не путаем брак со штампом в паспорте, ок?) romtzr: Один раз был мал ишшо, а еще раз – глуп. Но и то, и другое прошло…

zulzen: Постоянно. И не собираюсь. Я убежден, что от брака мне ничего хорошего не будет. Да к тому же не могу найти ни одной причины неюридического характера для брака.

bullfi nch: Да. Нерешительность женщины.

vento_caldo: Было. Не захотел ломать жизнь девушке, понимая, что мы, несмотря на эмоции, одолевающие нас, слишком разнимся в восприятии окружающей действительности.

alekzander: Было, да. А зачем жениться?

middtrich: Да. Искал «от добра добра».

print_manager: Было. По незрелости, по непониманию. Теперь жалею.

13tharkan: У меня сейчас такое состояние. Почему не женюсь? Ну, вот есть какое-то чувство, что не смогу прожить я счастливо с этим человеком. Не знаю, откуда это, не могу объяснить, но просто знаю – и все. Было и такое, что любил и хотел жениться, но вот незадача – она не хотела замуж. Может, за меня, а может, и в принципе. Я даже не предлагал ей, так как точно знал ее ответ.

timoha67: Да, было. В обоих случаях сыграло свою роль резко негативное отношение ко мне окружения любимой женщины…

grax: До сих пор не женат, хотя живем уже 4,5 года вместе.

falcon: Было, есть и будет. Не время воевать – война сейчас.

Светит месяц

Юрик обрадовался, когда я пришла к нему в кабинет, и бросился меня обнимать. Похоже, что он тоже рад тому, что мы помирились. Я вот только по-прежнему не понимаю: мы друг другу кто? Я его девушкой считаться могу? Ну, не считая того, что я его жена.

Целый остаток недели мы прожили душа в душу. Я абсолютно счастливой себя чувствовала практически все время. Мы привыкли разговаривать перед сном обо всем на свете. Несколько раз он пел мне песни. Слава богу, у нас одинаковый музыкальный вкус. Мне всегда казалось, что если в паре разный музыкальный вкус, то их отношения обречены да жестокие испытания. А мы любим рок. Это просто прекрасно! Он еще любит регги. Я нет, но регги мне не мешает. Похоже, мальчик растаманил в глубокой юности.

Кажется, незаметно проскочил целый месяц с тех пор, как мы познакомились и затеяли всю эту историю, и этот месяц скучным я назвать никак не могу. У меня ощущение, что мы чуть ли не год прожили вместе. От количества событий происходит легкое головокружение.

В понедельник мы собрались на особенное собрание, посвященное подведению итогов.

Вкратце, по журналу сделано следующее:

– Создана концепция.

– Найдены партнеры.

– Подписаны все соглашения и договоры.

– Зарегистрировано предприятие.

– Почти собраны документы на регистрацию печатного органа.

– Создана команда из постоянных сотрудников. Ну хоть и не вся, но процентов на семьдесят точно.

– Найдено также какое-то количество фрилансеров.

– Дизайн в разработке.

– Закуплена часть оборудования.

Где печатать – пока непонятно. Самое главное, что нет на данный момент никаких рекламодателей. Дело в том, что им нужно макет журнала хотя бы принести, с концепцией, программой распространения, описанием целевой аудитории… Макета нет, понятное дело. А без рекламодателей – какой журнал. Откуда деньги возьмутся?

Постановили, что за следующий месяц должно быть найдено двадцать пять процентов рекламы. Смешно. Мы все делаем от балды. Никто не знает правильных ответов, рецептов, понимания того, как надо. Даже Лера – хороший исполнитель, но она же сама не издавала журнал никогда.

Вот откуда цифра 25 взялась? Да ниоткуда, из головы чьей-то, наобум. Возражений не встретила, ибо ни аргументов «за», ни аргументов «против» не нашлось по причине непонимания вопроса. И вот так по любому поводу.

Ну и ладно. Мы экспериментаторы – изобретаем велосипед. Вдруг вместо него получится что-то принципиально новое? А и не получится, так рыдать не будем: нам уже всем тут весело вместе.

Правда, у меня пари. Минус пятьдесят в нынешних условиях я не перенесу. Значит, нужно изобрести все же этот самый велосипед.

Главный мой результат – отношения с Юрой. Они все-таки налажены. Пока еще хрупки и непонятны, но они есть. Этот результат я естественно озвучивать не стала.

В ресторане ситуация совсем немного улучшилась, и мы сумели не улететь в минус, к чему я уже была морально готова. Зато в Игре началась какая-то катавасия. Правда, тут я реагирую очень быстро, ибо на каждом собрании мне непременно выдают обратную связь по поводу того, что именно я делаю не так. Я тут же разворачиваю группу оперативного реагирования, состоящую из капитанов и стажера. Хуже другое. У меня стремительно уменьшается время на сон. И вот это – засада.

Если я не выспалась – мне тяжело жить. А уж любить людей и подавно. Сложно мне любить людей, когда не высплюсь, и все тут. Хочется все время психовать и сучиться. А руководитель, уж тем более координатор и уж тем паче будущий тренер тренинга, посвященного созданию радости в жизни, сучиться может только в том случае, если он по каким-либо абсолютно понятным ему причинам делает это осознанно. А не потому что не в состоянии управлять своими эмоциями. Все эти три отдельно взятых человека обязаны обладать высоким эмоциональным интеллектом. А я спать хочу, какой уж тут интеллект!

Олег провел для меня несколько занятий по тайм-менеджменту. Я потратила час, расписала все свои дела на неделю, разделила их на срочные важные, срочные неважные, несрочные важные и несрочные неважные. Последние выкинула на фиг. Из оставшихся больше половины делегировала. Остальные вписала в табличку и прикинула, сколько на них требуется времени. Получилось в три раза больше времени, чем я реально располагаю.

Я пошла к Олегу.

– Что ты хочешь у меня узнать? Я тебе все рассказал.

– Неправильная твоя наука – тайм-менеджемент. Посмотри, какая хрень вышла!

– Да ладно. Сейчас я все у тебя тут повычеркиваю и переделегирую. Давай свою бумажку!

– На вот, делегируй.

Олег покряхтел, задал вопросы, вычеркнул пару дел. Сэкономил полтора часа. Из ста двадцати.