Елена Прекрасная Кожевникова Надежда

Глава десятая

Аделаида сидела в кресле, смотрела какую-то передачу по телевизору. Несмотря на болезнь, она по-прежнему была элегантна, причёсана, подкрашена.

Вошёл Нельсон, доложил:

— Газеты купил, телеграмму с соболезнованием я Лене отправил. Правда с опозданием, но…

Аделаида перебила:

— Когда узнали, тогда и послали. Мы свой долг выполнили. Смерть реабилитирует — я бы даже Эрдогану послала соболезнование.

Зная, что это взрывоопасная тема, Нельсон очень осторожно произнёс:

— Но Лена же тебя не оскорбляла, и она…

Аделаида не дала ему завершить фразу:

— Она уже взрослая, несёт ответственность за семью, могла бы сама за них извиниться… Впрочем, я уже говорила: ты можешь поступать, как хочешь, тебе решать.

— Мама, ты же знаешь: я не стану нарушать клятву, рисковать твоим здоровьем!.. Когда повторное облучение?

Аделаида пожала плечами.

— Врачи решают. Когда назначат, скажу. А пока — закрыли тему.

Зазвонил телефон. Аделаида сняла трубку, поднесла её к уху, несколько секунд слушала, потом ответила, решительно и категорично:

— Нет! Никогда и ни за что!.. Я же вам уже говорила: нет!.. Да, я потомственная дворянка и именно поэтому я не войду в ваш дворянский клуб!

Резко положила трубку.

— Почему бы тебе к ним не присоединиться? — спросил Нельсон. — Тебе было бы веселей.

— С ними? С этими парвеню?!.. Однажды они меня туда затащили — я еле удрала. Ты бы посмотрел на этот бомонд!.. Там было несколько отставных полковников, которые всё время отдавали друг другу честь, несколько партийных деятелей, которые говорили лозунгами, и потомок какого-то бывшего князя, ныне бизнесмен. Он эмигрант, живёт в Берлине. В Москве у него две большие прачечные.

— Ты же сказала, что он — эмигрант? Зачем ему прачечные в Москве?

— Это его доход: он живёт в Берлине, а стирает в Москве… Вокруг него гнездились новоиспеченные аристократки, которых одесская мадам Соня выгнала бы из своего заведения за плохие манеры.

— Мама, ты, как всегда, экстремальна!

— Но это правда: они не умеют себя вести, эти самопровозглашённые дворянки! Запомни, сын: порода сразу видна, и в собаках, и в людях. А из этих прёт совок! Одеты вычурно, причёсаны безвкусно! Отсутствует грация, элегантность! Они садятся на старинную французскую козетку, как в гинекологическое кресло!..

Нельсон не выдержал и рассмеялся.

— Мама, ты невыносима, но я тебя обожаю!

— Не подлизывайся!..

— На когда назначили облучение?.. — Видно было, что его это очень волнует. — Кто назначил?.. И где?..

— Я тебе всё скажу. Но не сейчас — потом… Какие газеты ты купил?

— Всё, что ты просила. — Вынул из «дипломата» пачку газет и журналов, положил на стол рядом с Аделаидой. — Зачем тебе столько?

— Я должна владеть информацией. — Листает верхнюю газету. — Вот, о новой премьере МХАТа: «Волнительные минуты общения с корифеями…» — отбрасывает газету. — Ненавижу их «волнительно»!.. В русском языке есть нормальные прилагательные: волнующие, взволнованные… Откуда пришло это «волнительно»? Какое-то гомосексуальное слово в лакированных туфлях, его обожают актёры…

Берёт журнал, просматривает. Не отрываясь от страниц, как бы мимоходом, бросает сыну:

— Ты заметил, что я ни разу не спросила о наших бриллиантах?

— Я оценил твою выдержку. И в благодарность сообщаю: я вышел на вора и, надеюсь, скоро смогу вернуть тебе твои любимые камни.

— Да поможет тебе Господь. Ты ведь знаешь, что они для меня значат.

— Знаю, мама, знаю.

— Так уж постарайся. Если их не найдут — это сигнал, что я тоже должна уходить из жизни.

— Я их найду, мама! Я тебе обещаю… Почему они откладывают облучение?

— Им виднее… А сейчас я иду спать. Включи, пожалуйста, обогрев.

— Зачем? На улице жарко.

— Ты же видел: в моей комнате на всех стенах фотографии моих мужей и любовников. Поэтому я сплю голой и мне прохладно.

— Не понимаю, почему ты спишь голой?

— «Женщина создана для того, чтоб её любили, а не для того, чтоб её понимали». Оскар Уайльд.

— И всё-таки: если тебе холодно, почему ты спишь голой?

— Чтобы пробудить воспоминания о приятных моментах прошлого.

— Мама, вспомни, сколько тебе лет!

— Моя любимая Коко Шанель изрекла: «Старость не защищает от любви, но любовь защищает от старости!»

— Господи, когда ты повзрослеешь?!

— Стареть я буду, но взрослеть — никогда!

Она сделала книксен и выпорхнула из гостиной.

Глава одиннадцатая

Они приехали к ней под вечер, оба внутренне напряжённые, внешне — весёлые и даже чуть развязные.

— Хозяйка, поставь по сто грамм, мы тебе за это мусор вынесем.

После смерти отца, который за руль сел пьяным, Елена гостям-автомобилистам спиртного не подавала и приносить запрещала. Отказала и на этот раз.

— Но сегодня очень важный разговор. Надо выпить.

— Любой важный разговор можно вести под кофе.

Она поставила на стол закипевший кофейник, три прибора и вазу с печеньем.

— Ладно, — грустно произнёс Амиран. — Кофе так кофе. Но грузины не могут сидеть за столом без тостов. Хотя бы один я должен произнести. — И предупредив возможное возражение Елены, успокоил. — Антиалкогольный!

Встал и произнёс свой тост:

— «Однажды к мудрецу пришла женщина и стала просить, чтоб он помог вылечить мужа от пристрастия к выпивке.

— Я не врач, — сказал мудрец, — но совет дать могу. Есть у твоего мужа какая-нибудь большая мечта?

— Есть, — подумав, ответила женщина.

— Замечательно! Пообещай ему: если бросит пить, то эту мечту ты исполнишь.

— Хорошо, попробую, — сказала женщина и, поклонившись, ушла. А когда пришла домой, то заявила мужу: „Если бросишь пить — каждый день буду ставить тебе пол-литра.“»

После этих слов Амиран выпрямился, поднял чашечку кофе и, держа её, как бокал, произнёс, пародируя заправского тамаду:

— Так выпьем же, дорогие гости, за мудрых женщин…

— … Каторые панымают мужчын! — с грузинским акцентом подхватил Григорий, и они чокнулись своими чашечками.

Не выдержав, Елена рассмеялась.

— Два вымогателя!

— Мы тебя всё равно добьём!

Григорий, как заправский фокусник, выкрикнул «Опля!», и они оба, одновременно, выхватили из-под пиджаков свои дипломы и раскрыли их, чтоб она могла прочитать внутренние страницы.

Елена искренне обрадовалась.

— Уже получили?!. Ну, молодцы!.. Ладно, Бог с вами! — вынула из серванта бутылку коньяка. — Пейте! Заслужили. Но на машине не поедете — ночевать будете здесь, в гостиной.

— О! Ты приблизила нас к теме разговора. — Амиран для решимости глотнул коньяка и произнёс: — Мы окончили университет.

Григорий подхватил:

— Как видишь, получили дипломы.

— И приглашения на работу, — продолжил Амиран. Каждый говорил по одной фразе, видно было, что они заранее отрепетировали.

— Начинаем новую жизнь.

— Мы тебя оба любим, и каждый хочет начать эту жизнь вместе с тобой.

— Больше уже жить святой троицей мы не можем.

— Поэтому с помощью Александра Сергеевича делаем тебе предложение.

Оба одновременно рухнули перед ней на колени и в два голоса, «хором» прочитали известные строчки из сказки Пушкина о мёртвой царевне и о семи богатырях, чуть изменив их:

Поднялись с колен и Амиран завершил:

— Сейчас ничего не отвечай, сейчас мы уедем…

— Не волнуйся: мы оставим машину и уедем на такси, — успокоил Григорий.

— … но завтра, — продолжил Амиран, — ты сама позвонишь каждому и дашь ответ, который для одного станет праздником, для другого — приговором.

— И это будет приговор без обжалования! — заключил Григорий.

Не дав ей ничего произнести, они с двух сторон чмокнули её в обе щеки и поспешно выскочили за дверь. А она, растерянная и взволнованная, забравшись в кресло, не спала всю ночь.

Под утро, так и не раздевшись, она задремала в кресле. Заглянувшая в гостиную Таисия Богдановна была удивлена и встревожена. Елена рассказала ей о полученном «ультиматуме». Таисия, живя у Елены, хорошо узнала этих парней, и они ей очень нравились.

— Я понимаю, тяжко выбрать. Но кто-то из них вам более по душе? — участливо спросила она.

— В том-то и дело, что они оба для меня, как любимые братья, оба — честные, смелые, умные, весёлые. Оба преданные друзья.

— Да, такими хлопцами в наши дни не разбрасываются. — Секунду подумав, Таисия произнесла: — Но вот что я вам, деточка моя, скажу: замуж выходят и за друзей, и живут счастливо. Страсть, она на первые годы дадена, а потом главное — дружба и взаимопонимание.

Елена замотала головой:

— Ну, не могу, не могу я решить, кому из них сказать да, а кому нет!

— Тогда пусть Господь вырешит! — Таисия Богдановна нырнула в свою комнату и вернулась с колодой карт. — Давайте подведём итог: дальше ходить парочкой они не хотят, так? — И сама себе ответила. — Так. Значит, кого-то из них вы должны выбрать? Должны. Не выберете — обоих потеряете. Самой решить тяжко — доверьтесь картам, они подскажут. — Почувствовав, что Елена уже сдаётся, она протянула ей колоду. — Нате, потасуйте!.. Ещё три раза!.. Так. Теперь отдайте её мне, левой рукой, левой… Умница! — Она стала раскладывать карты, приговаривая. — Итак: вы у нас бубновая дама, — нашла названную карту и положила её на стол лицевой стороной вверх. — Амиран, брюнет, значит, король треф… Кладу его справа от вас. Гриша, светло-русый — король бубён, будет слева. А теперь сами вынимайте из колоды по одной карте и кладите их лицом до низу, по четыре под каждого короля… Ну, давайте, смелей!.. Одну сюда, другую туда… Сюда-туда, сюда-туда. Молодец!.. А теперь смотрите и слушайте, что карты говорят!

Она стала поочерёдно вынимать из-под каждого короля по одной карте, раскрывала их и приговаривала:

— Григорий… Дни и ночи думает о вас… Амиран: вы ему снитесь… Снова Григорий: успех в учёбе и работе, обеспеченное будущее… Амиран: любит друзей, застолье, веселье… Григорий: мечтает о свадьбе… Амиран: хочет только вас… — Она повернулась к Елене и подвела итог. — Пока на равных: любят, хотят, мечтают… Осталось по последней карте — они-то и вырешат вашу судьбу: что ждёт вас с каждым из этих королей. — Вытащила карту из-под левого короля. — С Григорием — крепкая, надёжная дружба. — Вытащила и открыла последнюю карту. — С Амираном — счастливая семейная жизнь! — Торжествующе взглянула на Елену. — Ну, вот, нэнька моя, карты всё порешили, соглашайтесь!.. Не упустите своё счастье!

— Хорошо. Я согласна, — тихо произнесла Елена.

— Позвоните каждому и сообщите своё решение — по телефону вам будет легче.

Собрав карты, Таисия Богдановна, с чувством выполненного долга, вышла из комнаты.

Глава двенадцатая

В то же утро Елена позвонила Амирану и сказала лишь одно слово: «Приезжай». Григорию позвонить долго не решалась. Наконец, как бы с размаху, набрала его номер, произнесла: «Останемся друзьями» и быстро положила трубку. Очень боялась, что он сразу перезвонит, лихорадочно подбирала слова, что ему говорить, как объясняться, но телефон молчал.

Через час с огромным букетом белых роз ворвался Амиран.

— Я так счастлив! Я оглушён радостью!.. Я буду тебя всю жизнь любить!.. Я на всё готов ради тебя. Я даже выпивать перестану… — испугавшись, что она воспримет это всерьёз, добавил: —… почти!.. Господи! Я всё ещё не верю своему счастью!

Он привлёк её к себе и начал страстно целовать. Она выскользнула из его рук.

— Не спеши. Вы же с Гришей дали клятву не добиваться близости со мной за спиной друг у друга.

— Но ты ведь уже выбрала меня.

— Да. Но подожди ещё совсем немного. До свадьбы.

— Это не современно, но ладно, подожду… Кстати, я уже заказал ресторан на это воскресенье.

— Воскресенье? Это же через шесть дней?!

— Да. А чего тянуть. Во-первых, я могу не выдержать и нарушу клятву, а во-вторых, если всё уже свершится, Грише будет легче.

— Как он?

— Просил дать ему несколько дней, чтоб прийти в себя. Наверное, пьёт с горя. Знаешь, как бы я напился, если бы ты выбрала не меня!.. Я к нему завтра заеду, приглашу на свадьбу.

— Но это мало — всего шесть дней… Положено ведь месяц ждать.

— Срок ожидания зависит от суммы денег, которые сунешь директрисе Загса. А там такая сексуальная дама, с томными коровьими глазами, два вымени, затянутые в лифчик. Когда она спрятала туда деньги, то с благодарностью замычала.

— А свадебное платье? Я же не успею ни сшить, ни купить!

— Уже.

— Что уже?

— После твоего звонка семья была поднята по тревоге. Мама отыскала какой-то супер-магазин, где торгуют свадебными платьями из Парижа. Она дала аванс и отложила три платья, на выбор. Если тебе понравятся, купим все три, будешь и дома ходить невестой! Ты у меня будешь вечной невестой!

Он снова привлёк её к себе. Она опять вывернулась из его объятий.

— Мы же договорились.

Вздохнув, он произнёс:

— Хорошо. Я подожду первой брачной ночи. Но тогда медовый месяц проведём в Якутии.

— Чего это вдруг?

— Я увёзу тебя в тундру, чтоб наша первая брачная ночь была полярной и продолжалась шесть месяцев.

И он запел, подражая исполнителям этой песни:

Он пел, а она смеялась и постепенно оттаивала.

Назавтра пришёл Григорий. Не здороваясь, протянул Елене маленькую самодельную куклу, сшитую из разных лоскутков. Глаза и рот её были нарисованы, пришитый сверху кучек меха заменял волосы. Кукла была одета в выцветшее самодельное платье.

— Это бабушкина, — пояснил он. — Война забрала у неё детство, ни кукол, ни игрушек не было. Прабабушка сшила ей эту куклу, набила ватой, одела в платье. Когда после войны уже появились игрушки, бабушка с этой куклой всё равно не расставалась — она считала её талисманом нашей семьи, подарила её моей маме, а мама мне. В нашей семье считалось, что эта кукла приносит счастье, поэтому я дарю её тебе. — Елена что-то хотела ответить, но он жестом остановил её. — Я пришёл, чтоб ты не подумала, что я затаил обиду. Не надо ничего объяснять. Говорить буду я, а ты слушай.

Мой папа — стоматолог. После развода с мамой, у него было несколько жён, в основном, беззубых. То есть, они приходили к нему без зубов, он им ремонтировал челюсти, они становились зубастыми и покидали его. Появлялись следующие беззубые, у которых не было денег на врача. Обретя новые челюсти, они тоже исчезали. Так повторялось неоднократно. Но папа не унывал. У него есть любимая поговорка: «Пусть будет плохо, лишь бы хуже не было»… — помолчал и добавил: — А вот мне уже хуже быть не может.

— Пожалуйста, не исчезай из моей жизни, я не хочу тебя терять, — тихо попросила Елена.

Он грустно улыбнулся и процитировал:

— «Твоя умная голова всегда должна быть рядом со мной» сказал султан, когда ему подали на блюде голову любимого визиря»… — и после паузы произнёс: — Куда я денусь? Я всегда буду рядом, — снова помолчал и добавил: — В любом качестве.

Поднялся и пошёл к выходу. Она проводила его до входных дверей.

— Езжай осторожно: бюро прогнозов предупредило об урагане, он уже должен был дойти до нас. Чего-то опаздывает.

— Наверное, застрял в пробках, — предположил Григорий и вышел за дверь.

Глава тринадцатая

Семья Амирана была очень колоритна. Папа-бизнесмен, Георгий Живидзе, в годы перестройки вместе со всей семьёй переехал из Тбилиси в Москву, открыл фирму по переработке фруктов и овощей: соки, маринады, варения, компоты… Сырьё поставлялось из Грузии, дела шли хорошо, папа расширял производство, уже не только в Москве, но и в Санкт-Петербурге, в Калуге, Брянске…

Шумный, горячий, вспыльчивый, он состоял из сплошных эмоций: увлекался, рисковал, совершал ошибки, исправлял их и снова шёл на рискованные авантюры. Мама, Натела, учительница географии, наоборот, была сдержана, осторожна, прагматична и всё время поучала папу: не то, не туда, не так… Папа обожал маму, поэтому терпел её замечания. Но когда она доводила его до точки кипения, он вскакивал и с глазами убийцы угрожающе кричал:

— Мне надоело! Сколько можно терпеть! Я убью тебя! Убью!.. — И нежно завершал. — Солнышко.

Потом долго извинялся и признавал, что она, конечно, права, но вокруг него сплошные мудаки, и он не может за всеми ими уследить.

— Исключи из своей жизни всех мудаков, — требовала мама.

— Тогда я останусь в одиночестве, — объяснял папа. — Вот Амиран завершит учёбу, будет мне помогать, мы с ним такие дела закрутим!..

На Амирана папа Живидзе возлагал большие надежды. Амиран был поздним ребёнком в семье, до него родились три дочки. Живидзе предупредил жену, что она будет рожать до тех пор, пока не выдаст на гора мальчика.

— Мне нужен продолжатель рода, помощник и наследник, кому передать своё дело!

Амираном новорожденного назвали в честь дяди, известного художника-карикатуриста.

Когда Елена была у них в гостях, папа Георгий протянул ей толстый альбом брата.

— Здесь его карикатуры. Он — такой талант! А как трудолюбив! У него даже в спальне стоит мольберт, рядом с кроватью: немного поспит, потом немного порисует. Жену немного полюбит, потом вскочит и опять порисует… Чтобы впечатления были свежими. — Потом добавил. — Правда, он не очень красивый — вся красота нашей семьи ушла к Амирану!

Папа имел основание это утверждать: Амиран был пронзительно красив: тёмные вьющиеся волосы, точёный нос, огромные серо-голубые глаза, которые радостно смотрели на мир и как бы взывали: любите меня, люди! И его любили.

… Елена, просмотрев альбом дядиных карикатур, вернула его папе.

— Ну, как? Понравились? — поинтересовался тот.

— Очень. Все понравились. Но самая лучшая карикатура на обложке.

— Это не карикатура, — уточнил папа, — это его фотография.

Свадебный банкет заказали в грузинском ресторане. Готовясь к нему, Георгий Живидзе замучил хозяина своими требованиями:

— Посуда должна быть протёрта до блеска; бокалы, рюмки, фужеры — хрустальные; баранину покупать рано утром на рынке, чтоб была свежая. Будет много гостей из Грузии, а грузины в баранине разбираются!

Хозяин ресторана пытался его успокоить:

— Мы мясо всегда покупаем на рынке, и овощи, и зелень, и…

Живидзе прервал его:

— Зелень не надо! В Москве — это не зелень! Все травы привезут родичи из Тбилиси, настоящие, грузинские травы: и черемшу, и цицмати, и экала, и тархун, и кондари!..

Глава четырнадцатая

Воскресным утром, когда Елена завтракала вместе с соседкой по даче, сквозь дыру в заборе протиснулась маленькая собачонка в красном ошейнике. Увидев её, соседка испугалась:

— Леночка! Посмотрите! Она может быть бешеной!

Елена рассмеялась.

— Что вы! Она очаровательна! Мы с ней знакомы. Она уже неделю навещает меня, каждый день пролазит сквозь эту дыру, просит кушать, наестся, отоспится и убегает.

Собачка подбежала к столу и стала вертеть хвостом в ожидании угощения. Проглотив несколько ломтиков ветчины, выбрала тенистое место, легла и сразу заснула.

Соседка всё ещё с опаской произнесла.

— Наверное, бродячая?

— Не думаю: посмотрите, какой у неё красивый ошейник. Я сейчас пошлю записку её хозяевам.

Она вырвала листок из лежащего на столе блокнота и написала: «Ваша собака каждый день прибегает к нам, чтобы поспать. Что это значит?» Сложила листок, разбудила собачку, прикрепила листок к ошейнику и, угостив собачку ещё куском ветчины, через ту же дырку в заборе вытолкала её на улицу.

— Будем ждать ответа.

Соседка не успокоилась.

— Леночка, вы очень рискуете: берёте её на руки — она может вас укусить — она же дикая.

— Что вы, Анна Петровна! Она очень симпатичная. — Елена улыбнулась. — Гораздо симпатичнее председательницы нашего дачного кооператива, а мы же её впускаем!.. Давайте подождём ответа.

Ждать пришлось не долго. Минут через двадцать, пока соседка выражала свои опасения, а Елена её успокаивала, собачка снова появилась. В её ошейник была втиснута ответная записка. Елена вытащила её и прочла вслух: «У нас в доме четверо детей, от новорожденных до двухлетних. Можно, я тоже приду к Вам поспать?».

Елена рассмеялась:

— Ценю юмор автора!

Вырвала из блокнота ещё один листок и стала что-то писать. На удивлённый взгляд соседки, пояснила:

— Пишу приглашение!

— Не опасно? А вдруг это какой-то бандит?

— С таким чувством юмора?.. Вряд ли!

И прицепила своё приглашение к ошейнику собачонки.

В полдень, когда соседка уже возилась в своём огороде, в калитку постучали, там стоял Борис Пахомов, рядом — собачонка, которая и привела его сюда. С улыбкой поздоровался.

— Добрый день.

Елена в ответ тоже улыбнулась.

— Здравствуйте!

— Это наша собака, её зовут Долли.

— Мы с ней уже знакомы.

— Да, конечно… А я — автор записки, меня зовут Борис Пахомов, я — следователь прокуратуры, но к вам пришёл без ордера на арест.

Елена снова улыбнулась.

— Тогда будьте гостем, проходите к столу, ваша собачка уже там.

— Спасибо… Я сейчас всё объясню.

Они прошли в сад, он сел на стул и продолжил:

— Моя жена Тина родила дочку Дашеньку. А у жены Тины есть сестра Ольга, её дача на соседней улице. У сестры тоже дочка, годовалая, и двое пацанов-близнецов, им по два годика. Сестра пригласила нас на дачу, оздоравливать Дашеньку. Тина обрадовалась, мол, ребёнку необходим свежий воздух. — Он виновато развёл руками. — Я всё понимаю, но… Домик небольшой, стены тонкие, постоянный плач девочек, который тут же дуэтом подхватывают близнецы. Я убегаю в сарай, но и там слышно. Ни я, ни Долли, спать не можем. Поэтому она и удрала к вам, а я уже к ней примазался…

— А почему ваша Долли всё время голодная?