Терновый венец Екатерины Медичи Гульчук Неля

«Я спасена», – с облегчением вздохнула герцогиня д’Этамп и встретилась взглядом с принцем Карлом.

– Ну что, чья взяла? – воскликнул шут короля Бриандис и ловко подставил ножку шуту дофина Брюске, когда столкнулся с ним на лестнице, ведущей в покои короля.

Брюске упал и злобно огрызнулся:

– Рано радуешься! Время на моей стороне. Оно мчится стремительно, оглянуться не успеешь, Бриандис, как ты окажешься на улице или в подземелье.

Король постепенно начал выздоравливать, и королеве Элеоноре вновь пришлось уступить свое место возле ложа мужа его белокурой возлюбленной, которая после случившегося соображала, чем сможет защитить себя, обеспечив безопасное и безбедное существование. Бурлящий проворный ум Анны вновь стал придумывать интриги, одну изобретательнее другой. Что еще делать при королевском дворе, если не интриговать? Ей пришла блестящая идея. Наступивший новый день, казалось, особенно благоприятствовал осуществлению всех ее планов. Она решила не мешкать с делами, и, едва король проснулся, впорхнула в его спальню, и запечатлела на губах своего вновь ставшего всемогущим возлюбленного легкий, словно взмах крыльев бабочки, нежный поцелуй, и проворковала:

– Вместе мы вновь можем вершить великие дела. Вам, сир, необходимо кое-что срочно предпринять для того, чтобы все и при дворе, и во всем королевстве, вновь ясно себе уяснили, что корону носите именно вы, а не Генрих и, тем более, не Монморанси и Диана де Пуатье.

– Анна, что ты имеешь на этот раз в виду? – насторожился король.

Обороняя собственные позиции, особенно после отстранения Шабо де Бриона, она задумала возвысить юного брата дофина, принца Карла.

– Необходимо указать дофину и всем его союзникам их место при дворе. Пока вы болели, поведение дофина и его друзей было отнюдь не безупречным, если не сказать точнее – возмутительным, – так издалека начала фаворитка свою атаку на короля. – Друзья дофина, особенно Сент-Андре, Бриссак, Ла Шатерньере и, конечно же, сам Генрих, проводят все время исключительно на турнирах и дуэлях. Они уважают только ловкость и силу. Если бы вы только знали, какое дикое и жестокое их веселье! По ночам, когда в городе не спят лишь разбойники, они ходят, как коты, по крышам, прыгают с одной крыши на другую, преодолевают верхом на лошадях овраги, сбрасывают прохожих в реку. На днях, когда вы пребывали в особенно тяжелом состоянии, Генрих чуть не зарубил своего пажа. Хорошо, что Дампьеру удалось вовремя усмирить его гнев. А какое удовольствие они получают от драк друг с другом и случайными прохожими. Весь Париж негодует!

Анна торжествовала: с каждой фразой король мрачнел все больше и больше. Она-то, как никто, прекрасно знала, что между Генрихом и той изысканной культурой, что сложилась вокруг короля, влюбленного в Италию, уже давно пролегла пропасть.

– Если бы можно было изменить порядок наследования трона, возвысить младшего сына над старшим! – вдруг вырвалось из груди короля невольное признание.

Именно этих слов и ждала от короля его фаворитка. Для начала она, до сих пор поддерживающая партию войны, стала высказываться за окончательное примирение с Карлом V, поскольку принц Карл от этого только выигрывал, и наконец предложила задуманное.

– Почему бы не женить вашего младшего сына, сир, на одной из дочерей императора? Тогда уж точно принц Карл получит в приданое герцогство Миланское, а возможно, в придачу к нему и Нидерланды, и Генрих окажется лицом к лицу с могущественным братом, с которым вынужден будет считаться и вести себя осмотрительно и благоразумно.

Франциск усмехнулся.

– А не вызовет ли это войну, если вдруг однажды младший брат решит потребовать себе французскую корону?

Герцогиня снова нежно поцеловала короля и с улыбкой убежденно произнесла:

– Ваше Величество, вам рано думать об этом. Вы еще полны сил и жажды жизни. Сейчас надо думать о достойной встрече Карла V и получении от него всех обязательств на брак принца с одной из его дочерей.

Фаворитка видела лишь плюсы этой сделки, иными словами, возможность прежде всего немедленно устранить Диану, отправить в ссылку Монморанси и спокойно удалиться в случае смерти короля, здоровье которого в последнее время заставляло желать лучшего, в Милан или Амстердам.

Анна была очень довольна, заметив, что брошенная ею первая искра вызвала в сердце короля сильное волнение. Теперь она охотно оставила его наедине с обуявшими его мыслями.

После ухода Анны впервые в жизни Франциск серьезно задумался, – он думал о законе первородства, о том, что природа в большинстве случаев совершенно не заботится об интересах престола. Что только не натворит, став королем, его старший сын Генрих, угрюмый, недальновидный, любящий лишь драки и турниры. Конечно же, Карл больше, чем его брат, достоин управлять государством. В свои семнадцать лет Карл так очарователен, весел, неистощим на остроты и любезности, храбр и, главное, любит и почитает его, своего отца. Естественно, он оказывает предпочтение своему младшему сыну, ведь никогда упрямый Генрих – ни в детстве, ни сейчас, даже став дофином, – не прислушивался к его королевским советам, а старался и старается все делать вопреки его монаршей воле.

Вражда при дворе росла с каждым днем. Грозные тучи интриг нависали все ниже. Ни для кого уже не была тайной усиливающаяся вражда между двумя придворными партиями. После выздоровления короля столкновение стало неизбежным. Вопрос состоял лишь в том, кто окажется сильнее.

Екатерина с грустью замечала, что Генрих все больше отдаляется от нее и не скрывает своей любви к Диане де Пуатье. С ней же он был мрачен и холоден, избегал ее, ни разу не произнес ласкового слова. Тяжелое разочарование испытывала ее полная страсти душа, стремившаяся к любви и счастью! Но она не смела показывать своего горя. Этикет не позволял плакать и жаловаться. Дофинесса должна была величественно и приветливо улыбаться, сиять счастьем, пышно одеваться и прятать страдания в душе.

Наблюдательная Диана заметила, что дружба герцогини д’Этамп и принца Карла крепнет день ото дня, а король после выздоровления особо подчеркивает свою любовь к младшему сыну и оказывает ему во всем предпочтение перед Генрихом, и не на шутку встревожилась.

Она попросила дофинессу об аудиенции.

Этот визит не стал для Екатерины неожиданностью – она предвидела его и заранее ждала.

Встреча началась с продолжительного молчания. Жена и любовница внимательно разглядывали друг друга, ведь они впервые встретились наедине без посторонних глаз и ушей.

Красота Дианы была для Екатерины непереносимой, пугала ее, в глубине своей тонкой натуры она чувствовала, что эта высокомерная красавица из тех, из-за кого могут разгораться войны, совершаться казни и убийства. «Елена Троянская, богиня, царица, нарушительница супружеской верности, ввергла ахеян в войну. Ее образ на протяжении веков служит предостережением, сколь разрушительные последствия может вызвать чрезмерная красота. Стоит ли так сильно возвышаться над всеми?» – рассуждала Екатерина, рассматривая Диану.

«Какая она незначительная, – думала Диана, бросая взгляды на Екатерину, и ей искренне стало жаль Генриха. – Ему, хоть и изредка, но приходится делить ложе с этим невзрачным существом. Неудивительно, что он остановил свой выбор на моей царственной красоте».

Рот Дианы сделался жестким, и она, стремящаяся к могуществу и королевским почестям, вступила в задуманную игру. Надо было во что бы то ни стало обличить фаворитку короля и ее приближенных и, главное, свергнуть их. Дофинесса, пользующаяся благосклонностью короля, королевы, фаворитки и Маргариты Наваррской, могла оказать ей неоценимую помощь. Когда женщина любит мужа, а он ее нет, она надеется, что муж когда-нибудь полюбит ее. И ради этого она пойдет на все.

На высоком чувстве Екатерины, не перестающей обожать своего неверного мужа, и решила сыграть Диана. Она вступила в беседу первой с мягкостью кошки, готовящейся к прыжку:

– Король любит вас. Он получает удовольствие от бесед с вами, как и его любовница. Я хочу попросить вас, мадам, об одном одолжении, которое имеет для меня огромное значение.

– Мадам, вам угодно удостоить меня своим доверием? – поинтересовалась Екатерина.

– Да, по моему мнению против дофина организуется заговор, и, чтобы дело не приняло самого дурного оборота, необходимо срочно прибегнуть к решительным мерам. Если мы будем дружно делить и радость, и горе, помогать друг другу, все препятствия и опасности на нашем пути будут устранены.

Екатерина прекрасно понимала, к чему клонит эта ловкая женщина, которая никогда ничего не делала без продуманного расчета и стремилась любыми способами избавиться от своей соперницы. Но она и виду не подала, что разгадала цель ее прихода, и с удивлением спросила:

– Заговор? Объясните подробнее, где же источник его?..

– На половине Его Величества короля.

– Что это значит? – Екатерина постаралась изобразить на своем лице испуг.

– Герцогиня д’Этамп, которая, как вам известно, имеет неограниченное влияние на короля, решила сделать наследником престола младшего сына и тем самым вырвать надежду на власть из рук вашего мужа, – холодно и самоуверенно объяснила Диана.

– Как безрассудно со стороны герцогини сеять такие семена, – возмутилась Екатерина, старательно подыгрывая Диане.

– Вот именно! Если возвысится Карл, вы тут же потеряете свое влияние при дворе, станете незначительной, никому не нужной фигурой.

Осторожная Екатерина и сама давно разгадала планы предусмотрительной королевской фаворитки. Диана права: она не должна допустить, чтобы престол наследовал младший сын. Но и становиться союзницей любовницы мужа ей не хотелось. Прежде чем наметить линию своего поведения, она решила получить от соперницы как можно больше сведений и сделала ответный ход.

– Вы слишком мрачно смотрите на вещи, мадам, и слишком много обращаете внимания на придворные интриги.

– Я просто охраняю вас и вашего мужа.

– Я очень благодарна вам за это. Но все-таки вы придаете интригам тщеславной фаворитки слишком большое значение.

– Дофин очень доволен тем, что я и коннетабль избавляем его от забот, связанных с правлением, подсказываем пути преодоления трудностей, и охотно следует нашим советам, – пояснила хитрая интриганка, сохраняя невозмутимость на лице.

– Я все это прекрасно вижу и ценю, но я не понимаю, какая роль предназначена мне?

В ответ проницательные, пугающе ясные глаза Дианы строго посмотрели на Екатерину, отклоняя всякую мысль о непослушании.

– Помочь нам, сторонникам вашего мужа. Вы приняты в цветник дам короля и можете стать хорошим источником информации. Нет, не хмурьте преждевременно брови, я догадываюсь, о чем вы думаете и что желаете сказать. Вы ведь не хотите быть шпионкой, не так ли?

Екатерине потребовалась вся ее выдержка, чтобы не выгнать эту высокомерную даму из своих апартаментов. Но она прекрасно понимала, что не сохранит своего положения дофинессы при дворе, если станет ее врагом. Генрих слепо и беспрекословно подчинится любому совету своей престарелой любовницы. Поэтому она обязана делать вид, что уважает женщину, которая вызывает в ней лишь ненависть. Только завоевав власть, став королевой Франции, она сможет заставить Диану де Пуатье щедро оплатить каждое свое оскорбление.

– Приятно слышать, что вы называете вещи своими именами. Сделать из меня шпионку слишком жестоко! – с грустью произнесла она.

«Она прекрасно понимает, что ей некуда деваться», – Диана уловила, что в интонации Екатерины не было отказа, и чтобы окончательно заставить ее подчиниться своей воле, пояснила:

– Ради справедливого дела нет ничего унизительного. Борьба за власть всегда жестока. Я прошу вас, мадам дофинесса, подумать вот о чем: Анна д’Этамп делает все, чтобы усилить свою власть и свои владения. Король слишком увлекается этой женщиной. Она знает короля как свои пять пальцев. Герцогиня вбила себе в голову, что она некоронованная королева. Бог знает, чего она может еще добиться, если не ограничить свободу ее действий.

Как только эта женщина достигнет своей цели, она приведет дофина к катастрофе. Сколько горя испытал Генрих в испанском плену!.. И это по вине отца… Теперь же при подстрекательстве фаворитки король подвергает своего старшего сына наихудшему из всех возможных наказаний: он не любит его и даже не старается этого скрывать. Неужели вы не хотите, чтобы ваш муж стал королем? Генрих достоин трона Франции!.. У него есть неоценимое для монарха редчайшее качество: единожды приняв решение, он воплощает его в жизнь, с редким терпением преодолевая любые трудности.

Внимательно выслушав любовницу своего мужа, Екатерина с кроткой улыбкой повторила свой вопрос:

– И что же вы, мадам, мне предлагаете? В чем на деле должна заключаться моя помощь?

Задав вопрос, она замолчала. Ее мозг напряженно работал. В голове зародилась внезапная и соблазнительная мысль: она станет шпионкой Дианы, но и не потеряет доверия Анны.

Диана наклонилась к ней, шепотом произнесла:

– Знать все до мелочей, о чем говорят в апартаментах короля, фаворитки и их ближайшего окружения.

Екатерина кивнула в знак согласия:

– Почему бы и нет, если это разумно и не составит для меня труда?..

Глаза Дианы заблестели от радости. «Какая она покорная, – с презрением думала красавица. – Готова подвергнуть себя позору, лишь бы сохранить свой титул дофинессы и своего мужа. Ради него она готова на любые унижения. Она – подходящая жена для Генриха. Пусть остается ею и впредь…»

«Как глупы и самонадеянны эти красавицы, открыто демонстрирующие свою взаимную неприязнь и как они обе опасны, – думала Екатерина. – Моя задача – перехитрить их обеих».

Часы на башнях Парижа прозвонили сигнал к гашению огней. С этой секунды улицы столицы королевства принадлежали искателям приключений, и именно в эту секунду Диана де Пуатье покинула покои дофинессы.

Оставшись одна, Екатерина в очередной раз осознала, что вокруг нее одни чужие лица, в основном хитрецы, обманщики и интриганы. Она не видела вокруг ни одного преданного и любящего сердца.

Только Пьеро Строцци, приехавший вслед за ней из Италии, искренне любил Екатерину и был неизменно верен ей. Ему одному она поверяла свои самые сокровенные мысли – у мудрого кузена всегда находилось слово утешения и добрый совет.

Выслушав Екатерину, пересказавшую ему разговор с Дианой, Пьеро Строцци не на шутку встревожился.

– На твоем месте, Екатерина, я поостерегся бы этой львицы! Губы улыбаются, а глаза холодные, оценивающие. Если эта хищница не вытянет из тебя то, что ей нужно, она станет твоим самым опасным врагом.

– Я должна перехитрить ее! – убежденно промолвила Екатерина.

– Будь крайне осторожна! Запомни: советую тебе всегда остерегаться красивых вдов – они опаснее молодых девушек и замужних женщин.

Со следующего дня жизнь Екатерины превратилась в сущий ад: она увивалась вокруг короля, фаворитки, принца Карла, их приближенных, угождала каждому, очаровывала всех, всегда улыбающаяся, приветливая, доброжелательная и остроумная, а вечером передавала Диане сведения, добытые за день. Она внимательно наблюдала за демонстрацией взаимной неприязни двух интриганок и лихорадочно думала, как извлечь свою выгоду из этой игры, в которую ее вовлекли. Она готова была смириться с чем угодно, лишь бы упрочить свои позиции в будущем и не потерять окончательно Генриха.

Екатерина стремилась завоевать доверие в обоих враждующих лагерях, но Диана была гораздо хитрее и скрытнее Анны и мало доверяла дофинессе.

Только перед королем Екатерина робела. Каждый час, проведенный рядом с Франциском, которому ей стыдно было смотреть в глаза, теперь казался ей годом! Она содрогалась от мысли, что предала веселого, доброго великана ради любовницы своего мужа, презирала себя за ту роль, которую вынуждена была играть, не в силах от нее отказаться, ибо любовь к Генриху была сильнее угрызений совести.

Теперь ей с трудом удавалось заснуть. Ничто не нарушало ночную тишину в ее спальне, но ее терзали сомнения. Оказавшись шпионкой на службе у Дианы, она с каждым днем ненавидела ее все сильнее. Какая жестокая ирония судьбы заключалась в том, что она, умная и сильная Екатерина Медичи, угодила в ловушку любовницы своего мужа. До чего еще доведет ее любовь к Генриху? Необходимо было извлечь максимальную выгоду из ситуации, в которой она оказалась. Хотя сведения о готовящихся интригах на Анну было выведать крайне трудно, но все же из окружения Дианы и особенно от болтливого шута Брюске разузнавать кое-что удавалось. И Екатерина днем во время встреч сообщала фаворитке короля информацию, полученную из враждебного лагеря, при этом не затрагивая интересов Генриха.

Из сообщений Екатерины Диана узнала, что Анна собирается отомстить за адмирала, свергнув в первую очередь Монморанси, главную опору соперницы, а Анна – о готовящихся Дианой и Монморанси расправах над еретиками, об их подпольной борьбе, подстрекавшей с каждым днем все больше католиков и протестантов к противостоянию. Это противостояние могло закончиться страшной резней, что дофинессу особенно беспокоило. Резня в родной и любимой Флоренции запечатлелась в ее памяти на всю жизнь.

Екатерина прекрасно понимала, что если кто и поможет избавиться от власти могущественной Дианы, то это такая же могущественная Анна. Если бы месть герцогини д’Этамп могла сокрушить Диану де Пуатье, это явилось бы триумфом политики, избранной Екатериной! И дофинесса все изобретательнее работала на две враждующие между собой партии.

В начале осени Генрих и Монморанси с эскортом из трехсот всадников отправились навстречу императору, чтобы сопровождать его в пути по землям королевства.

На границе Франции и Испании, откуда он отправлялся и возвращался из испанского плена, по прошествии десяти лет Генрих вместе с Монморанси встречал своего тюремщика. Только воспоминания о прекрасной Диане, которая на берегу реки поцеловала его, несчастного одинокого ребенка, и вернула ему веру в добро, скрашивали хмурое настроение Генриха.

Встреча с императором произошла на плоту через реку Бидассоа. На этом же плоту Франциск I, возвращающийся из испанского плена, отправлял в качестве заложников своих маленьких сыновей. При воспоминании о короле в сердце Генриха, как обычно, вспыхнула ненависть к отцу.

Перед пышущим здоровьем, молодостью, красотой и силой Генрихом предстал сорокалетний простуженный Карл V, вернее щуплый, вызывающий жалость старик с ввалившимися щеками, сгорбленный подагрик с печатью упадка на усталом лице с отвисшей нижней челюстью. По случаю траура своей жены, Изабеллы Португальской, император был одет во все черное. Лишь пронзительный взгляд говорил о его величественности, уме, хитрости и непоколебимости в убеждениях. Императора сопровождали двадцать пять дворян и пятьдесят всадников.

Генрих приветствовал императора по всем правилам придворного этикета и сразу же вновь почувствовал к нему антипатию и недоверие, хотя и не подал вида.

Вслед за дофином высокого гостя с радостью и восхищением приветствовал Монморанси, оставшийся сторонником мира, несмотря на одержанные им над Карлом V победы. Во время военной кампании в Провансе Монморанси фактически спас армию императора от полного уничтожения: разрешил его войскам покинуть Авиньон, отказавшись от атаки вражеских войск, хотя все преимущества были на стороне французов. Коннетабль не хотел потворствовать успеху действий, противных его политике мира с Карлом V. Но монархам свойственно забывать об оказанных им услугах!.. При первом же случае Монморанси решил обязательно напомнить Карлу об Авиньоне и потребовать услугу за услугу.

На белоснежных иноходцах дофин и император въехали в Байонну. По приказу короля осенний город был богато украшен, и простой народ, всегда готовый повеселиться, дружно приветствовал вчерашнего врага.

На большом поле Байонны перед императором была разыграна аллегорическая битва между Любовью и Добродетелью.

Через одни ворота на поле выехала колесница с пятью Добродетелями, через другие – колесница Любви с Венерой и Тремя Грациями. Сражение и конные состязания длились несколько часов, после чего Любовь и Добродетель примирились ко всеобщему ликованию.

Монморанси, наблюдая за императором, размышлял, как просто закончить согласием аллегорический бой и как нелегко будет сблизить точки зрения и интересы Франциска I и Карла V. Не откажется ли император от своего обещания передать Миланскую область младшему сыну французского короля? Не посчитает ли это слишком высокой платой за проезд через Францию? Надежда на выполнение Карлом V своих обещаний, данных перед пересечением границы, стояла на страже могущества Монморанси и его ближайших союзников.

Путешествие императора через Францию заставило французский двор на какое-то время забыть о склоках и интригах. Вся осень превратилась в череду торжественных церемоний у ворот городов.

Встреча непримиримых противников произошла в Амбуазе поздним вечером.

Королевский замок в ожидании высокого гостя сверкал огнями. Невидимые музыканты виртуозно исполняли испанские мелодии, услаждая слух многочисленных гостей. Яркий свет множества факелов и свечей отражался в высоких зеркалах и в сиянии бриллиантов, изумрудов и рубинов на нарядах приглашенных на знаменательную встречу знатных дам и кавалеров. Придворные красавицы демонстрировали фантастически роскошные одежды из шелка и бархата, привезенных из Италии и дальнего Востока. Но ослепительнее всех была герцогиня Анна д’Этамп. На ней был бархатный розовый роб, вышитый крошечными изумрудами, между полами которого выступала ярко-голубая муаровая юбка-котт. Белокурую голову венчала маленькая шапочка, украшенная большим изумрудом. К неописуемой радости фаворитки соперница при торжественной встрече отсутствовала: Диане де Пуатье пришлось срочно покинуть двор и уехать в Сен-Валье, чтобы отдать последние почести и помолиться на могиле умершего отца, погребенного в семейной часовне.

Все мысли Анны д’Этамп были сосредоточены на срочном проведении переговоров о браке принца Карла с одной из дочерей императора, призванном погубить Диану. Анна решила склонить Карла V на свою сторону всеми возможными средствами, включая, если будет необходимо, и предательство. Ее абсолютно не тревожило, что из-за интриг между ней и любовницей дофина над Францией может нависнуть опасность. Она прониклась такой ненавистью к Диане, Монморанси и Генриху, что готова была с радостью встретить любое несчастье, обрушившееся на королевство, лишь бы удар сразил ненавистного ей дофина, его пассию и всех их сторонников. Но она не учла, что никому не подвластная судьба распоряжается событиями в жизни людей по-своему.

Кортеж обоих всемогущих властителей поднимался в пиршественные залы замка по лестнице внутри главной башни Юрто, декорированной самыми красивыми коврами и освещенной сотнями факелов, когда одна из шпалер загорелась. Придворным, столпившимся на верхней площадке лестницы едва удалось спастись. Хорошо что оба монарха находились вдали от пожара, который быстро удалось ликвидировать бесстрашному капитану швейцарцев Роберу де Ла Марку по прозвищу Удалец.

Все пребывали в напряженном настроении.

Герцогиня д’Этамп винила во всем Диану де Пуатье, не сомневаясь, что это ее колдовские уловки испортили всем знаменательную встречу, хотя проклятая ведьма и находилась за десятки километров от королевского замка.

Король после досадного инцидента был взволнован и с трудом сдерживал свое раздражение, ибо собирался во время застолья просить у своего гостя руки его дочери с герцогством Миланским в придачу для юного Карла. Но теперь разговор следовало отложить до лучшего, более благоприятного момента. Франциск видел, что Карл V был крайне обеспокоен случившимся, а кроме того, страдал от жестокого кашля.

Вскоре все немного успокоились, и Франциск повел высокого гостя в пиршественный зал. Желание короля ничего не жалеть для торжественного приема было выполнено с истинно королевской роскошью. Оформитель праздников и приемов Доменико де Кортона, как всегда, оказался на высоте. Французский двор, который вынужден был посетить Карл V, действительно являлся одним из самых блистательных. И император это сразу же отметил. В громадных залах были устроены роскошные фонтаны, с галерей ниспадало множество богато вышитых знамен, тысячи свечей освещали почти дневным светом анфилады комнат, где собрались все знатнейшие сановники с женами, вся родовая знать, фрейлины короля и королевы, иностранные послы и представители католического духовенства. Блестящее общество, разбившись на группы, вполголоса толковало о событиях, связанных с приездом императора, высказывало предположения, какие выгоды этот приезд может принести королевству.

Екатерина, окруженная своими фрейлинами и пажами, тотчас же заметила, что даже в этот день общество было разбито на две партии. Она выросла в Ватикане вблизи папы и вовремя распознала, что люди могут вести себя внешне любезно и при этом быть двуличными. Теперь этот опыт помогал ей вовремя распознавать своих недругов.

Представители каждой из партий, уже давно не встречавшиеся под одной крышей, вежливо и приветливо раскланивались, но держались на почтительном расстоянии друг от друга. Только очень наблюдательный человек мог заметить существующую между ними непримиримую ненависть.

Герцогиня д’Этамп выжидала момента, когда удастся нанести ощутимый удар сторонникам дофина. Поле битвы и план действий уже были ею обдуманы. В душе она окончательно решила беспощадно сразить Монморанси, чтобы после его поражения уже никому не пришло в голову пытаться свергнуть ее с высоты могущества. Даже в этот вечер она и ее сторонники зорко следили за своими врагами, прислушивались к их разговорам, обменивались между собой впечатлениями от услышанного и увиденного.

– Мне кажется, что коннетабль никогда не смотрелся так самодовольно, как сегодня, – сказал Дампьер, один из любовников Анны, своему другу графу Мирандолю, – посмотрите, как он обхаживает испанского посла.

– Да, без сомнения, он опять что-то задумал, – ответил граф, – опять какая-нибудь интрига, только я еще не узнал, какая именно. Ясно только одно – интрига касается нашей несравненной Анны.

– А следовало бы непременно узнать.

– Это не так-то легко. Коннетабль – человек крайне осторожный.

Трубы возвестили о приближении короля, королевы, дофина, принца Карла, императора и их свиты.

Пажи остановились у входа в зал, пропуская августейших особ.

Придворные, образуя полукруг, склонились в нижайших поклонах и встретили монархов приветственными восклицаниями.

Два могущественных государя резко отличались друг от друга. Рядом с невзрачным, желчным императором король Франции с доброжелательным выражением длинного и полного лица, несмотря на свое недавнее недомогание, был красивее и величественнее любого доблестного рыцаря в мире.

Перед собравшимися гостями король обратился к императору:

– Сердечно приветствую ваш приезд во Францию. Должен признаться, что ждал его с огромным нетерпением, и для меня он составляет венец сегодняшнего дня. Отпразднуем это знаменательное событие вместе среди наших гостей.

– Трудно передать вам, Ваше Величество, до чего я тронут вашими словами. И да ниспошлет небо конец всем сражениям, отравлявшим всю мою жизнь и портившим наши отношения. Я хочу сделать вам одно признание: я устал и мечтаю о мире.

Король обнял императора. Его примеру последовала королева Элеонора, растроганная до слез встречей с братом. Затем Франциск I представил Карлу V королеву Наварры, дофинессу, принца Карла и своих дочерей.

Наблюдающая за этой сценой примирения Екатерина незаметно рассматривала орлиный хищный профиль низкорослого испанца и добродушное лицо короля, возвышающегося над ним, и подумала: «Не слишком ли соблазнился король обещанием вернуть герцогство Миланское?.. Не преждевременно ли Монморанси, думающий лишь о собственной выгоде, убедил Его Величество бросить своих союзников – немецких протестантов, итальянских принцев и Великого Турка? Интересно, кто кого одурачит в этой игре?» Она прониклась к императору отвращением и сознанием, что этот государь крайне опасен.

Император раскрыл объятия королевскому семейству и воскликнул:

– Великое несчастье, Ваше Величество, и для нас с вами, и для наших подданных в том, что мы не познакомились раньше, ибо тогда война не продлилась бы столь долго.

Придворные дружно приветствовали слова высокого гостя.

После обмена любезностями все устремились к длинному пиршественному столу, уставленному вазами с цветами и разнообразными блюдами. На нем красовались экзотические фрукты, жареные кабаны с яблоками в пасти, фаршированная птица, разнообразные дары моря, включая сочных маленьких лангустов.

Во главе стола стояли два кресла для короля и императора, более высокие и более тщательно изукрашенные, чем остальные.

Во время пира гость мало ел и пил, почти не разговаривал, зато остальные шутили и смеялись от души.

Франциск был, как всегда, обаятельным и радушным хозяином, восхвалял военный талант императора и во время перемены блюд искренне извинялся за неприятное происшествие. Император сдержанно уверял его, что обо всем уже давно забыл. Король перемежал французскую речь испанскими словами, рассказывал смешные истории про своих придворных, ел и пил. Он затмевал всех вокруг: глаза его искрились весельем, улыбка была широкой, смех разносился по всему залу. В присутствии короля другие мужчины, даже значительно моложе и красивее его, становились неинтересными и незначительными.

У Карла же на душе было неспокойно. Он спрашивал себя, не скрываются ли за этой торжественной встречей какие-то зловещие планы и не собирается ли Франциск I, памятуя о мадридском плене, захватить в плен его. После очередной просьбы короля о прощении за внезапный пожар, ему пришла даже мысль, что готовилось покушение на его жизнь. Карл тщательно скрывал свою тревогу, делая это весьма учтиво.

После восхода луны король положил мощные руки на стол, отодвинулся и встал. Все последовали его примеру.

– Теперь пройдемте в зал удовольствий, будем веселиться и радоваться жизни.

Вслед за королем и императором все последовали в самый большой зал дворца. В центре зала был сооружен пятиярусный фонтан. Его окаймляли сотни мерцающих свечей, свет которых окрашивал струи фонтана золотом. Даже большие скульптурные группы древних римлян и Жана Гужона из белоснежного мрамора казались здесь маленькими.

Музыканты заиграли на лютнях и свирелях.

Настал момент представления высокому гостю герцогини д’Этамп. Этой торжественной минуты фаворитка ждала весь день. Она была воодушевлена самыми смелыми замыслами и сочла уместным показать императору: именно она владеет сердцем такого могущественного человека, как повелитель Франции, и повелитель повинуется ей беспрекословно.

По просьбе своей фаворитки Франциск, улыбаясь, представил герцогиню императору.

– Брат мой, эта красивейшая из дам моего королевства советует мне не выпускать вас из Франции. Что вы на это скажете?

Карл V второй раз за этот вечер не на шутку перепугался, с этого момента им окончательно овладела лишь одна мысль: покинуть эту страну и поскорее вернуться в Мадрид. Но император обязан владеть собою всегда и при любых обстоятельствах – об этом Карл V не забывал никогда.

– Если этот совет хорош, то нужно ему последовать, – холодно ответил он и для себя решил: «Необходимо привлечь эту белокурую красавицу на свою сторону. Она может оказаться весьма полезной».

Герцогиня д’Этамп угадала: ее сигнал был понят и принят.

Франциск без всякой скромности поцеловал при всех даму своего сердца и велел ей занять место рядом с собой.

Для короля и высокого гостя установили два трона так, чтобы им удобно было наблюдать за происходящим в зале. Королева Элеонора и королева Маргарита Наваррская разместились возле трона короля, но ближе всех к королю сидела его фаворитка, что немало удивило императора, привыкшего к строгому этикету испанского двора. «Эта прекрасная дама делает все, что ей угодно, и все ей подчиняются, даже король. Должно быть, это даже разумно для того, чтобы во всем был порядок в этом легкомысленном королевстве. Мне искренне жаль мою дорогую сестру, но, видимо, она ко всему уже привыкла. Зато Элеонора – королева!»

Внезапно по незаметному знаку короля в канделябрах потухли свечи, одна из стен зала раздвинулась, и взорам гостей представилась живая мифологическая картина, изображающая классические фигуры римских героев и богинь. Карл V с таким вниманием созерцал происходящее, как будто хотел запечатлеть увиденное в своей памяти. Через некоторое время стена задвинулась, вновь зажглись свечи, как будто все только что увиденное было волшебным сном.

Римских героев и богинь сменили танцовщицы, восхитившие всех великолепным исполнением испанских танцев.

Именитые соперники осыпали друг друга любезностями – особенно изощрялся король и его фаворитка, – мило улыбались, полночи веселились, а под утро, наконец, оказавшись в своих покоях, ни тот ни другой не мог сомкнуть глаз: одному не давал покоя соблазн завладеть Миланским герцогством, другой не мог заснуть от беспокойства за свою жизнь, ведь он оказался в полной зависимости от лояльности государя, которого собирался обмануть.

Вслед за Амбуазом торжественные церемонии и пиры продолжались в королевских резиденциях в Блуа и Шамборе, дворце мечтаний среди гармонии лесов.

По двойной фантастической лестнице, украшенной мириадами ангелочков, фавнов, нимф, химер, гарпий и, конечно же, саламандр, король в сопровождении многочисленной свиты с гордостью за свой неземной рай наслаждений провел гостя на террасу, возвышающуюся над землей, откуда были видны королевские охотничьи угодья, окрашенные осенним багрянцем.

– Это воистину обитель Морганы и Алкены – фей, околдовывающих рыцарей. Я восхищен и изумлен, Ваше Величество, – рассыпался в комплиментах весьма сдержанный в изъявлениях своих чувств Карл V, успевший за несколько дней успокоиться и избавиться от страхов за свою жизнь.

– Проект дворца как замка будущего был задуман великим Леонардо, – пояснил король. – В этом замке я поручил ему подготовку торжеств по случаю свадьбы Лоренцо Медичи, отца моей дорогой Катрин, нашей очаровательной и мудрой дофинессы.

Екатерина одарила короля нежным взглядом – она была благодарна ему за это упоминание.

Император, заметив среди придворных дам Жанну д’Альбре, дочь королевы Маргариты Наваррской, решил польстить сестре короля:

– Мадам, я был бы счастлив женить моего единственного сына, инфанта дона Филиппа, на вашей очаровательной дочери. Дитя мое, ты бы хотела, когда подрастешь, стать королевой Испании?

Не по годам развитая Жанна преклонила колено и поцеловала руку императору:

– Я мечтаю стать женой великого короля.

– Ты дорого себя ценишь, это хорошо, – заметил довольный ответом своей племянницы Франциск.

Спохватившись, что нарушила правила придворного этикета, Жанна присела в низком реверансе перед своим дядей, единственным, кто имел право решать подобные вопросы, и спросила:

– Ваше Величество, вы одобрите этот союз? Мне бы этого очень хотелось.

– Одобряю с радостью, дитя мое!..

Довольная полученным согласием, Жанна обратилась к императору:

– Раз сам король Франции одобряет ваше предложение, значит, оно действительно стоит того. Я согласна стать женой вашего сына, сир.

Франциск и вслед за ним вся его свита рассмеялись.

Карл V улыбнулся и погладил волосы девочки:

– Ты – умная девочка. И мне это по душе.

Герцогиня д’Этамп не скрывала своего удовлетворения по поводу неожиданного для всех предложения императора и была рада за королеву Маргариту. Все складывалось удачно, и к переговорам в отношении женитьбы младшего сына короля Франции можно было, по ее мнению, приступать сразу же по приезде в Париж. У нее возродилась надежда в самое ближайшее время указать своим злейшим врагам их настоящее место при дворе.

Замок Шамбор был любимым местом отдыха Франциска I. Здесь, с радостью удалившись от забот правления, он жил в уверенности, что все идет благополучно, – вдали от Парижа не слышно жалоб. За замком тянулись леса – прекрасное место для отличной охоты на косуль в ясные первые дни ноября. С этой целью король и привез сюда своего соперника. Карл V, хотя и опасался за свою жизнь, все-таки согласился принять участие в королевской охоте, о пристрастии к которой французского короля много наслышан от Монморанси.

Во время предстоящей охоты герцогиня решила покорить сердце императора, который при каждом удобном случае рассыпался в комплиментах прекрасной фаворитке, и сделать его своим союзником. От ее пристального внимания не ускользнуло, что император поддерживает дружеские отношения с коннетаблем. Ей доложили, что они часто уединяются для продолжительных бесед. В сложившейся ситуации ей это было на руку. Монморанси по ее замыслу должен был сам угодить в расставленные ею сети. Низвержение коннетабля означало и ослабление влияния любовницы дофина.

Ранним солнечным утром кавалеры и дамы в ожидании выезда на охоту собрались у главной лестницы дворца. Екатерина издали незаметно наблюдала за происходящим и обратила внимание на двух мужчин в богатых охотничьих костюмах; чуткий слух позволил ей расслышать их слова, хотя говорили они вполголоса. Услышанное насторожило ее, так как напрямую касалось окружения Генриха.

– Разлад между приближенными короля и приближенными дофина растет с каждой неделей, – эти слова принадлежали молодому герцогу Франциску де Гизу, ровеснику Генриха, недавно ставшему его сторонником.

– Вы, мне кажется, слишком мрачно на это смотрите, герцог. Противников надо вовремя застать врасплох, – ответил придворный, лица которого Екатерина не видела, так как он стоял к ней спиной.

– Герцогиня имеет слишком большое влияние на короля, особенно после его болезни, и ей не трудно будет удалить от него тех, кто решился восстать против нее, – возразил герцог.

– Не забывайте, что противники фаворитки очень искусно плетут интриги и очень высоко стоят… Вы скоро убедитесь, что наступило время принимать меры, если мы не хотим, чтобы нас всех разом победили.

Екатерина узнала голос Сент-Андре, ближайшего друга Генриха.

Вокруг в нетерпении всхрапывали лошади.

Весело затрубили охотничьи рога, как только король в сопровождении императора, фаворитки и свиты вышел из дворца и стал спускаться по широкой лестнице.

На фаворитке, которой охота всегда доставляла особенное удовольствие, была черная шляпа с дорогими белыми перьями, прикрепленными бриллиантовой брошью. Черная бархатная маска, предохраняющая от ветра, скрывала ее лицо. Бархатное платье, тоже черного цвета, было отделано кружевами. Спереди бархат расходился и открывал зеленую атласную юбку, расшитую золотыми нитями, что придавало туалету герцогини особую величественность. В руках Анна держала маленький хлыст.

Лицо императора казалось особенно суровым из-за мрачных черных одежд. На короле была, как всегда, яркая одежда из зеленого сукна, расшитая золотом, с большим охотничьим рогом на перевязи.

Руководитель охоты д’Анбо, почтительно поклонившись, доложил Его Величеству, что все готово для выезда на охоту.

Фаворитке подвели белоснежного андалузского иноходца, а королю и императору – горячих вороных коней. Екатерина тоже выбрала себе вороного коня, без посторонней помощи легко вскочила в седло и к изумлению испанского монарха опустила, как заправский наездник-мужчина, ногу в стремя, а правую закрепила у ленчика седла. Она была похожа на отважную воительницу.

«Если дофинесса когда-нибудь станет королевой, она сможет оспорить у мужчин право управлять государством», – внезапно подумал Карл V.

Придворные кавалеры помогли дамам и фаворитке взобраться на коней и сесть в большие громоздкие кресла. Едва Анна д’Этамп опустила ноги на дощечку, как принцу Карлу, который изо всех сил старался развлечь хмурого императора, пришла в голову весьма странная идея: он неожиданно прыгнул на его лошадь и, крепко обхватив его руками, громко крикнул:

– Сир, вы – пленник!

Карл V, и без того бледный, совсем помертвел: его предчувствия и страхи оправдывались!

«Эта выходка принца может перечеркнуть все мои планы!» – ужаснулась фаворитка и немедленно оказалась рядом с императором.

– Государь, все это просто шутка, не более! – пролепетала она.

– Сир, шутки молодых людей не всегда отличаются хорошим вкусом! – попытался загладить вину младшего сына король и приказал своему любимцу немедленно удалиться.

Император с трудом улыбнулся.

Блестящая кавалькада под звуки охотничьих рогов выехала со двора и вскоре приблизилась к густому лесу, уже покрытому яркой опавшей листвой. Всю дорогу король и фаворитка пытались разрядить обстановку, вызванную нелепой выходкой принца Карла.

Только к концу охоты, когда им лично была убита наповал косуля, Карл V успокоился и настроение его заметно улучшилось. Он захотел вымыть руки. Паж короля тут же стал лить ему на руки из серебряного кувшина чистую воду, а герцогиня д’Этамп, старавшаяся всегда быть рядом, лично подала полотенце. Поблагодарив герцогиню, он снял с пальца перстень, украшенный великолепным бриллиантом, и как бы случайно его уронил.

Фаворитка приказала немедленно поднять бесценное сокровище и, взяв перстень из рук пажа, протянула его императору.

Именно этого и ожидал хитрый монарх.

– Я прошу вас, мадам, оставить этот перстень себе. Я не смею забрать его из столь прекрасных рук.

Все взоры были прикованы к фаворитке и Карлу V, который лично надел свой подарок на ее палец.

Екатерина, внимательно приглядывающая и за Дианой, и за Анной, не сомневалась, что она умнее и проницательнее обеих интриганок вместе взятых. Наблюдая в этот день за Анной, заигрывающей с недавним непримиримым врагом Франции, она вдруг уверилась, что этот союз фаворитки и императора ни королю, ни Генриху, уже побывавшим в испанском плену, добра не принесет. Но ее опасения навряд ли кому-нибудь сейчас интересны. Ее час еще не пробил!..

Франциск, привыкший сам осыпать подарками прекрасных дам, даже не заподозрил, что жест его гостя – не просто обычная любезность. Король был рад, что охота закончилась успешно и все возвращались в замок в прекрасном настроении.

Через несколько дней состоялся торжественный въезд императора в Париж. Дофин и принц Карл гарцевали рядом с императором. Над ним возвышался балдахин с вышитым золотым орлом. Впереди кортежа скакал коннетабль, подняв высоко над головой обнаженную королевскую шпагу.

В этот же вечер за столом переговоров император обещал решить вопрос о герцогстве Миланском, как только накажет своих непокорных подданных.

Монморанси ликовал: эта договоренность отмечала триумф партии мира.

Проехав через Францию и жестоко усмирив мятежников, Карл V уже не нуждался в дружбе с этой страной и изменил свое решение, невозмутимо заявив, что Франциску следует отказаться от всяких претензий на Милан.

Потрясенный полученным известием король немедленно вызвал к себе коннетабля.

Лицо Франциска, сидевшего за столом, было пугающе багровым. Находившаяся рядом фаворитка пыталась его успокоить. Но ее слова тонули в гневных возгласах короля. Возле них с угрюмым видом стоял молчащий дофин, присутствие фаворитки явно раздражало его. Она видела красноречивые взгляды Генриха, полные неприязни, но уходить не собиралась.

Остановив суровый взор на вошедшем коннетабле, король резким жестом указал на лежащее на столе послание.

– Стоило Карлу подавить мятеж, как планы его тут же изменились. Этот лжец не без вашей помощи, монсеньор, изволит насмехаться надо мной.

Монморанси и Генрих обменялись понимающими взглядами, что не ускользнуло от наблюдательной фаворитки.

В послании, которое коннетабль быстро пробежал глазами, император, помимо Милана, ставил вопрос о возврате Савойи и Пьемонта их законному владельцу, герцогу Савойскому.

Король грохнул кулаком по столу. Анна попыталась поймать его руку, но он ее выдернул.

– Он помахал Миланом перед моим носом и даровал герцогство своему сыну Филиппу. И еще требует возврата Пьемонта!.. Это неслыханная наглость!.. Почему вы не уничтожили его армию? Всю, до единого солдата? Теперь я начинаю думать, что удачный момент был проигнорирован вами специально… А я воздал вам почести как победителю…

Франциск вдруг тяжело задышал и приложил руку ко лбу, – у него закружилась голова.

– Успокойтесь, Ваше Величество, или я вынуждена буду послать за врачом, – сказала Анна со свойственной ей твердостью.

Король повиновался, ненадолго замолчал, заставил себя дышать медленнее. Когда он заговорил снова, его слова звучали уже твердо и обдуманно.

– Я сделаю лучше, – он взглянул на Монморанси, – Карлу придется усвоить, что нельзя протягивать нам одну руку, а другой нас предавать. Я никогда не прощу вероломного испанца и накажу его по заслугам. Я прикажу Королевскому совету разобраться, почему вы настаивали на торжественном приеме императора и добились от меня согласия на его проезд по территории Франции.

Монморанси был не в состоянии больше сдерживаться. Он потерял всякое терпение.

– Ваше Величество, я нуждаюсь в отдыхе и прошу вашего разрешения позволить мне на некоторое время удалиться от двора.