Богиня роз Каст Филис Кристина

Глава 3

— Служба медицинских сестер. Чем могу быть вам полезна? — произнесла Микки в телефонную трубку и посмотрела на настенные часы.

Первый час. Интересно, этот день когда-нибудь кончится?

— Могу я поговорить с Микки Эмпауз? — спросил мужчина.

— Я вас слушаю. — Микки постаралась говорить как можно спокойнее.

Наверное, это очередной представитель какой-нибудь фармацевтической фирмы, желающий убедить ее, что ему просто необходимо встретиться с ее боссом. Поскольку Микки была помощником-референтом директора Службы медицинских сестер госпиталя Святого Иоанна, ей приходилось защищать свою начальницу от разного рода продавцов и прочих расхитителей времени. И это самая неприятная часть ее работы. Интересно, эти парни когда-нибудь отказываются от попыток проникнуть куда-либо?

— Микки, это Арнольд Ашер. Я звоню, чтобы подтвердить: мы встречаемся сегодня вечером.

— О! А… ох… — забормотала Микки.

— Вы как будто удивлены. Я что, ошибся датой? Даже по телефону Микки слышала, как он застучал пальцем по электронному органайзеру.

— Нет, все в порядке, я не забыла. Просто у меня было довольно суетливое утро.

После завтрака с Нелли она только и думала об опухоли в мозгу и о том, как бы доработать до конца дня и не устроить истерику с криками и пеной изо рта. Микки попыталась вспомнить, подходят ли друг другу ее лифчик и трусики. Черт, вот будет неловкость, если придется раздеваться у врача, а на ней окажется никудышное белье…

В ее размышления ворвался голос Арнольда. А она уже почти забыла, что говорит с ним по телефону. Почти.

— Наша общая подруга, Нелли Петерсон, сказала мне, что ваш любимый ресторан — «Лесной перекресток», так что я заказал столик на семь часов. Вам это подойдет?

Микки подавила желание отменить встречу. Она была несправедлива к этому парню. У него приятный голос, да и Нелли не стала бы сводить ее с человеком непривлекательным и неинтересным. Микки постаралась отогнать мысль о том, что привлекательность и интересность всегда, похоже, дополняются высокомерием и раздражительностью, скрытыми, как луковица под шелухой, под дорогой одеждой и хорошими манерами. Микки почти услышала, как Нелли кричит на нее: «Дай же ты парню шанс!»

— Да, ужин в «Лесном перекрестке» — это звучит прекрасно, и это действительно один из моих любимых ресторанов, — сказала она, стараясь изобразить нечто вроде энтузиазма.

— Отлично! Вы не против, если я заеду за вами примерно в половине седьмого?

— Нет! — слишком быстро ответила Нелли и тут же, чтобы загладить неловкость, рассмеялась так, будто растеряла мозги до последней крошки. — В этом нет необходимости. Я живу совсем рядом с рестораном. Встретимся там.

— Полностью вас понимаю. Делайте так, как вам удобнее.

Не прозвучала ли в его тоне снисходительность?

— Да, я предпочитаю именно такой вариант, — твердо сказала Микки.

— Значит, до встречи. Увидимся в семь в «Лесном перекрестке». Как я вас узнаю?

Микки потерла лоб, уже ощущая приближение головной боли. А может, дело в опухоли? Она искренне ненавидела свидания с незнакомыми людьми.

— Я рыжая и буду с розой в волосах.

Из трубки донесся теплый смех, удививший Микки обаянием.

— Ну, тогда я вряд ли смогу спутать вас с какой-то другой женщиной, — произнес Арнольд, все еще негромко посмеиваясь.

Надеясь, что он услышит в ее тоне ответную улыбку, Микки сказала:

— Отлично. А я надеюсь, что вы так же милы, как ваш смех. Увидимся в семь.

— Жду с нетерпением.

— Я тоже.

Микки повесила трубку и улыбнулась телефону, вдруг осознавая, что она действительно хочет поскорее увидеть человека, скрытого за голосом. И она все еще улыбалась, когда ее начальница, Джил Картер, выскочила из своего кабинета.

— Микки! Срочно вызови всех заместителей! На скоростной дороге катастрофа. Перевернулся автобус с пожилыми людьми, по пути в Лас-Вегас. Сюда везут целую кучу стариков. Нам понадобятся все до единого сотрудники!

— Уже делаю, — ответила Микки.

Она начала набирать номера еще до того, как Джил договорила.

Три часа спустя приемное отделение госпиталя все еще напоминало поле битвы, но, по крайней мере, как думала Микки, персонал начинал понемногу выигрывать.

— Похоже, только двое остались не оформленными — вон те маленькие старые леди. — Патриция, исполнительный помощник директора по безопасности, кивнула в дальний угол приемного покоя.

Микки вздохнула.

— Я возьму леди в красной юбке, если ты займешься той, в оранжевом брючном костюме.

— Что ж, займемся ими, — сказала Патриция.

Микки кивнула. Как же она устала! Она чувствовала себя такой же старой, как та древняя бабушка, к которой она направлялась. Решительно напомнив себе, что, хотя она утомилась и расстроена, она все же не пережила только что катастрофу на дороге, Микки натянула на лицо дружескую улыбку. Глаза старой женщины были закрыты, а головой она прислонилась к стерильному кафелю стены. Ее роскошные серебристо-белые волосы были элегантно скручены на французский манер, а подойдя поближе, Микки обнаружила, что длинная широкая юбка дамы сшита из дорогого кашемира; кашемировым был и свитер. Нитка крупных мерцающих жемчужин спускалась почти до талии леди, а в ушах красовались серьги с жемчугами. Левая рука пожилой дамы была обернута белым шелковым шарфом. Шелк был испачкан засохшей Кровью.

— Мэм? — мягко окликнула даму Микки, стараясь не напугать пострадавшую.

Женщина не откликнулась.

— Простите, мэм… — произнесла Микки чуть громче.

Снова никакого ответа.

От ужасной мысли Микки похолодела. А что, если старая леди умерла?

— Мэм! — Микки не удалось скрыть панику.

— Я не умерла, милая девушка. Я просто очень старая.

Хриплый голос женщины был очень приятным, Красивого тембра и с каким-то едва уловимым акцентом. Она слишком отчетливо произносила каждое слово.

Но глаз она так и не открыла.

— Простите, мэм. Я… э-э… я и не думала, что вы умерли, мне просто показалось, что вы заснули. Ваша очередь на прием. Нужно записать номер вашей страховки.

Старая леди наконец открыла глаза, и Микки удивленно моргнула. Эти глаза оказались поразительно ясными, темно-голубыми. Если бы надежда имела цвет, она была бы такой же голубой, как глаза этой женщины; Микки просто потеряла дар речи от их красоты.

Леди улыбнулась.

— Вам надо стараться всегда говорить правду, моя дорогая. Лгунья вы никудышная. Но не беспокойтесь. Я определенно жива — на данный момент.

Она протянула Микки не пострадавшую ухоженную руку, и Микки взяла ее, помогая женщине подняться.

— Да, мэм, — довольно глупо пробормотала она.

— Я всегда думала, что обращение «мэм» следует оставить для молодых женщин, желающих казаться старше своих лет, или для тех пожилых, кто уже отказался от жизни. Но я ни то ни другое. И я предпочитаю обращение «синьора», как называют своих женщин итальянцы. Мне кажется, что это звучит намного интереснее, а? Но вы можете звать меня Севильяной.

Улыбка соскользнула с лица Микки.

— Вы сказали — «Севильяна»?

— Да, это мое имя. Что-то не так, дорогая?

Микки помогла Севильяне сесть на стул перед стойкой регистрации и лишь потом ответила:

— Нет, все в порядке. Просто я знаю это имя.

— Вот как? — Старая женщина приподняла тонкую серебристую бровь. — И что именно вы знаете?

— Что это название розы, выращенной во Франции. Она ярко-алая и очень стойкая. Из нее получаются отличные живые изгороди, а цветет она почти четыре месяца подряд.

Севильяна улыбнулась с одобрением.

— Я сразу поняла, что в вас есть нечто особенное.

Микки попыталась улыбнуться в ответ, но все еще была смущена странным совпадением в их именах. Множество сортов роз были названы в честь разных людей — «принц Альберт», «долли партон», «принцесса Ди»… но Микки ни разу не приходилось встречаться с теми, кого назвали бы в честь какой-то розы. Обойдя стойку, Микки села к компьютеру.

Как ваша фамилия, мэм… то есть синьора? — спросила она.

— Калука. К-а-л-у-к-а.

Она достала из сумочки карточку медицинской страховки и протянула ее Микки.

— А вас как зовут, моя дорогая?

Микки оторвала взгляд от экрана компьютера. И уже открыла рот, чтобы назвать Севильяне свое прозвище, но что-то во взгляде старой женщины заставило ее передумать.

— Микадо, — призналась она.

Севильяна улыбнулась и будто помолодела на несколько десятков лет.

— Ох, вот ведь! Еще одна розовая леди. Какой чудесный сюрприз!

— Да, такое не часто встретишь, — согласилась Микки с легким сарказмом.

Севильяна внимательно посмотрела на нее.

— В вашем возрасте пора уже научиться ценить необычное, в какой бы форме вы его ни нашли. Или оно нашло вас.

Микки сжала губы, чтобы не ляпнуть то, что первым пришло ей на ум. В глазах старой леди светилась такая мудрость, что Микки расхотелось впадать в агресснимую оборону.

— Вы действительно в это верите? — неожиданно спросила она.

— Конечно, моя дорогая. — Взгляд Севильяны стал невероятно острым. — Необычное находится настолько близко, насколько мы готовы поверить и испытать настоящую магию, а магия — это и есть дыхание самой жизни.

Микки хотелось бы задать старой леди еще несколько вопросов, но тут к ним подошла медсестра.

— Уверена, вы моя последняя пациентка.

Медсестра помогла Севильяне встать.

— Давайте-ка взглянем на вашу руку.

— Там просто царапина, — сказала старая женщина, отходя за медсестрой от стойки регистрации.

А потом, оглянувшись через плечо, она посмотрела в глаза Микки и произнесла ясно и отчетливо:

— Мне случалось царапаться куда сильнее, когда я обрезала розы, не надев перчатки.

От этих слов по коже Микки пробежали мурашки, настолько она была удивлена.

Откуда эта старая женщина знает?..

Микки все еще задумчиво смотрела на дверь, за которой исчезла Севильяна, когда начальница схватила ее за плечо. От неожиданности Микки аж подпрыгнула.

— Извини, не хотела тебя напугать, Микки. Я просто подошла, чтобы поблагодарить тебя. Весьма ценю твою помощь сегодня. Это все совсем не входит в твои обычные обязанности.

— Ох, ерунда, Джил. Я просто отвлеклась от ежедневной офисной работы.

Джил повнимательнее присмотрелась к своей ассистентке. Она заметила и темные круги под выразительными глазами, и необычную бледность кожи. Микки работала ее помощницей уже пять лет, и директор привыкла рассчитывать на деловитость Микки, ведь при ней все в Службе медицинских сестер шло спокойно и гладко, — но в последнее время помощница начала ее беспокоить. Она все чаще впадала в рассеянность, а всего пару дней назад Джил заметила, что Микки вроде бы спит на рабочем месте… да, Джил была почти уверена в этом. Возможно, пора было дать ей отпуск. А может, и отправить на повышение. Конечно, Джил совсем не хотелось терять такого работника и отдавать Микки конкурентам, но…. На Девяносто первой улице только что открылась новая больница. И там, скорее всего, отчаянно нуждаются в опытных служащих, Джил сделала мысленную заметку просмотреть списки подходящих должностей, но первым делом, в понедельник утром, принести Микки хороший туристический каталог морских путешествий.

— Почему бы тебе не уйти сегодня пораньше? Неделя была очень длинная.

Микки удивленно улыбнулась.

— Спасибо! У меня как раз сегодня грандиозное свидание, и мне хотелось бы к нему подготовиться.

Джил усмехнулась.

— Буду держать за тебя скрещенные пальцы.

Тут она оглянулась, проверяя, не слышит ли их кто-нибудь, прежде чем добавить с легким сарказмом:

— Сама знаешь, нелегко найти хорошего мужчину.

Микки хихикнула.

— Этот — профессор.

— Ну, тогда остается надеяться… — Джил помолчала, вскинув брови и жестом намекая на недосказанное. — Остается надеяться, что у него все такое же большое, как его мозги. Ладно, до понедельника!

Она ушла, с подчеркнутой дерзостью покачивая бедрами в такт широкому шагу.

Микки все еще улыбалась, возвращаясь к компьютеру. Она только успела кликнуть мышкой, как заметила ламинированную карту медицинской страховки.

— Ох, черт побери! Я не вернула Севильяне карту!

Микки схватила карту и побежала к двери во внутренние помещения приемного покоя. В центре полукруглого холла за высокой стойкой сидела секретарь приемного отделения — маленькая брюнетка, как всегда что-то печатавшая на компьютере.

— Привет, Бранди! В какой палате Севильяна Калука?

— В седьмой, — Занятая делом секретарша даже не посмотрела на Микки, — Такое имя не сразу забудешь.

— Спасибо. — Микки направилась к двери с номером семь. — Надеюсь, на сегодня у вас суматоха закончилась.

— Слабая надежда, — пробормотала Бранди.

Микки постучала в закрытую дверь.

— Можете войти, — прозвучал отчетливый голос старой женщины.

Микки приоткрыла дверь и неуверенно заглянула. Севильяна приглашающе помахала ей здоровой рукой. Левая рука была устроена на алюминиевом держателе, укрепленном сбоку на специальной кровати. Кто-то прикрыл сияющий металл голубым лоскутом. Микки увидела рваную рану на ладони Севильяны. Из раны все еще сочилась кровь.

— Входите, моя дорогая. Медсестра вышла за какими-то инструментами, чтобы привести вот это в порядок. — Она кивком указала на свою руку. — Вообще-то это надо зашивать.

— Мне очень жаль, — сказала Микки. — Надеюсь, Вам не слишком больно.

— Это все мелочи, Микадо. — Севильяна показала на стул, стоявший рядом с кроватью. — Садись, пожалуйста. Очень мило с твоей стороны заглянуть ко мне.

— Я принесла вот это.

Микки протянула Севильяне страховую карту, раздосадованная, что не додумалась действительно просто навестить ее.

— Спасибо. Я бы никогда не вспомнила, где ее оставила.

Севильяна взяла карту и тепло улыбнулась Микки.

Микки села. Она изо всех сил старалась не смотреть на рану старой женщины, но, как это бывает, когда проезжаешь мимо места катастрофы на дороге, взгляд сам собой устремлялся к руке Севильяны. Но на этой ладони было и что-то еще… Микки прищурилась, пытаясь рассмотреть это.

— Кровь всегда завораживает. Вам так не кажется? — Голос Севильяны прозвучал гипнотически.

— Ее цвет напоминает мне розы, — тихо ответила Микки.

Она наконец заставила себя отвести взгляд от раненой руки и посмотрела в глаза Севильяне.

— Я не хочу сказать, конечно, что я какой-нибудь помешанный на крови вурдалак. Просто едва расцветшие розы и свежая кровь имеют один и тот же особенны и оттенок. И я не понимаю, почему это должно выдавать негативные ассоциации, — уверенно закончила она.

Изумительные голубые глаза Севильяны пристально посмотрели на нее.

— Для вашего возраста вы очень мудры. Мне понадобилось много лет, чтобы понять: в том, о чем вы говорите, нет никакого негативного подтекста. Розы и кровь имеют между собой много общего, и это воистину удивительно.

Микки глубоко вздохнула.

— Откуда вы это знаете… о розах и крови? — брякнула она.

Старая женщина в ответ лишь улыбнулась.

— А вот и мы!

Медсестра стремительно ворвалась в комнату, неся поднос со стерильными инструментами. За ней шла женщина-врач, лишь недавно пришедшая в госпиталь.

— Доктор Мэйсон сейчас приведет вас в порядок. Доктор посмотрела на Микки.

— Вы родственница?

— Нет, я ассистент Джил Картер.

— Вам нужно уйти.

Микки кивнула и бросила на Севильяну извиняющийся взгляд.

— Надо идти. Я искренне рада была познакомиться с вами, синьора.

— Погодите-ка, дорогая. — Севильяна потянулась к своей сумке, лежавшей рядом на кровати.

— Мэм, если она не ваша родственница, она действительно должна уйти, — сказала доктор Мэйсон.

— Я это прекрасно понимаю, милая девушка. Я и не прошу ее оставаться здесь. Я просто должна кое-что ей отдать, — сказала Севильяна таким тоном, каким обычно матери делают замечание нашалившим детям.

И, не дожидаясь ответа доктора, старая женщина сунула здоровую руку в глубины огромной, похожей на мешок сумки. Когда же рука снова появилась на свет, пальцы Севильяны сжимали маленький стеклянный флакон. Флакон в виде тоненькой трубки был не больше мизинца Микки. И на всей его поверхности сверхудонизу виднелись узловатые выступы. Микки дизайн флакона показался смутно знакомым.

— Вот, моя дорогая. Я хочу, чтобы вы это взяли.

Севильяна вложила флакон в ладонь Микки, и когда Микки коснулась стеклянной трубочки, она поняла, почему та выглядела такой знакомой. Это была безупречная копия стебля розы, утыканного крошечными шипами.

— Это духи, которые были изготовлены для меня, когда я в последний раз навещала остров Крит, что лежит у побережья моей вечно любимой Греции. В прошлом эти духи приносили мне удачу и немало волшебства. Желаю, чтобы они сделали то же и для вас.

Микки сжала флакончик в руке.

— Спасибо, Севильяна, — ответила она на ходу, когда медсестра уже подталкивала ее к выходу.

— Помни… — донесся до Микадо шепот старой женщины.

Дверь захлопнулась с негромким щелчком.

Глава 4

Квартира Микки была для нее неким убежищем. Пять лет назад она подписала договор долгосрочной аренды и ни разу об этом не пожалела. Она поселилась на верхнем этаже маленького жилого комплекса. Квартира была просторной, тихой, но Микки выбрала ее не только из-за этого. В первую очередь ее выбор определился местоположением. В квартире имелся балкон с кованой оградой, и он тянулся от гостиной до спальни, выходя прямо на Вудворд-парк. А Вудворд-парк примыкал к месту, которое Микки любила больше всего на свете, — к садам общества «Розовые сады Талсы».

Выходя на балкон, Микки посмотрела на наручные часы. Около половины седьмого. Время у нее еще есть. Она наслаждалась прекрасным видом Вудворд-парка, отмечая, что в воздухе ничего не колеблется и не движется. И парк оставался просто парком. Микки на мгновение прислушалась, надеясь уловить хотя бы эхо того тоскливого рыка, но доносились лишь шум машин, время от времени проезжавших по Двадцать первой улице, да голоса монтажников, которые заканчивали работу на сцене — спектакли должны были начаться через два дня; все вокруг было совершенно обычным. Октябрьский вечер наполняла приятная прохлада. Солнце только что опустилось за горизонт, но небо, казалось, не хотело отпускать последние блики света. Серые тома смешивались с розовато-лиловыми и коралловыми оттенками угасающего дня. Но Микки знала, что они очень скоро исчезнут. Наступала ночь новолуния, а это значило, что единственным светом, что будет литься с небес на землю, останется свет звезд.