Русский хан Лошаченко Владимир
– Совсем охренели, утопить хотите?
Надо мной склонились встревоженные Семен с Василием и подпрыгивающий Фока Жук. Скуратов держал кожаное ведро, из которого меня, видимо, и окатил. Василий подал высокий кубок с красным вином – осушил одним глотком. Слабость в организме отступила.
– Перекусить надобно.
– Стол накрыт, Светлый хан, прошу, – Фока указал на свой кабинет.
Зашли, – действительно, стол ломился от кушаний. Сели, приступили к трапезе. Пока все отщипывали по кусочку, я умял запеченного поросенка и жареную курицу. Запив обед холодным квасом, обратился к Фоке:
– Чего сидишь не ешь?
Фока вдруг упал на колени:
– Прости, Светлый хан, не верил в твой Божественный дар исцелять людей, а ведь говорили люди. И наука – медицина не подтверждала сего факта.
– Вставай, образованный ведь человек. Скажу по секрету, наука многого не может объяснить. Ну, например, – я вытянул руку, сжатую в кулак, в направлении двери. Через мгновение резко разжал пальцы – дверь кабинета вышибло в коридор, сорвав с петель.
Сотрапезники перекрестились, все, кроме Семена.
– Поехали, нас народ ждет.
Сев в карету, подались на главную площадь города. Крестный ход с большой толпой народа подходил к площади. Мы успели вовремя.
Выступив с речью перед прихожанами, в конце добавил:
– Запомните сей исторический день, православные, сегодня закладываем первый камень Казанского собора. В честь победы над монгольской Ордой. Отец Петр, укажи место.
Отойдя от меня метров на десять, поп ткнул пальцем – здесь.
Третьего июля тысяча двести тридцать шестого года от Рождества Христова заложили Казанский собор. Построили его в рекордные сроки, всего за пять лет.
У ворот терема обнаружили огромную толпу народа и десятка четыре телег со скарбом и детишками.
– Никак переселенцы, – предположил Семен.
Люди, завидев нас, принялись кланяться. Велев поставить кресло на крыльцо, начал прием. Переселенцы были, в основной массе, с Рязанщины. Нескольким десяткам молодых парней велел встать в сторонке. Большую часть крестьян отправил во временный лагерь за городом, наказав подойти в канцелярию через день. Что радовало, среди прибывших оказалось несколько ремесленников. Проверку выдержали все, особое внимание привлек парень с богатырской фигурой. Он оказался лодочником, сыном увечного ратника из дружины рязанского князя Юрия Ингваревича. По портативной рации вызвал Савелия, приказал срочно прибыть за пополнением. Оставшимся парням объявил о зачислении их в гвардию. Хвату, указал на молодого лодочника:
– Проверь его, только не помни.
Ярославу, так звали парня, предложил рукопашный поединок с генералом гвардии. Перед крыльцом образовался круг, народу прибавилось, набежала дворня. Слава первого рукопашника гвардии Савелия Хвата была известна всему городу.
– Ну, бей меня, парень, – предложил Савелий.
Ярослав вопросительно глянул на меня.
– Бей, не стесняйся, но смотри, генерал – боец опытный.
Парень поклонился мне и мигом очутился рядом с Хватом. Обозначил удар с левой, а ударил правой. Молниеносный удар, публика ничего не поняла. Савелия унесло шагов на пять, на лету перевернулся и встал в стойку. Ярослав спокойно ждал, гвардеец на миг исчез для окружающих, но я видел – он провел атаку по нижнему уровню. Мах ногой – прием «коса по траве», и парень покатился по дубовым плашкам, покрывавшим двор. Моментально оказался на ногах и, стелясь особым шагом, в секунду оказался рядом с Савелием. Тот махнул рукой – конец схватке, испытание прошел.
– Кто учил тебя, малец?
– Батяня мой, он сызмальства гонял меня, как Жучку.
– Заметно. А как звать его?
– Батю зовут Фрол, по прозвищу Клин.
– Э, да я знаю твоего отца, в одной дружине служили лет десять назад, отличный боец.
– Как тебе новобранец? – спросил я Хвата.
– Подойдет, задатки есть. Давненько меня с ног не валили.
– Савелий, завтра к вечеру пришли гвардейцев с повозками – заберут у завхоза бритвы. Даю с запасом – двенадцать тысяч. Ты рожу-то не криви, потом мне спасибо скажешь, а то ходите ровно обезьяны нестриженные.
Хват забрал парней, и двор опустел. Зашли в терем, в столовой испили холодного квасу.
– Вася, сходи узнай, все ли готово для выезда на природу.
– Карчи, как всегда, опаздывает. Владимир, сделай ему втык за такие выкрутасы, – выдал Семен.
– Что, опять в бассейн уронить?
Мы заржали в две глотки. Шаман, легок на помине, появился в дверях помещения.
– Невеста где? – взвился коршуном Семен.
Карчи за руку ввел в помещение девушку, она в смущении отвесила мне поклон. Мы с Семеном негодующе посмотрели на шамана:
– Бессовестный ты человек, Карчи, скрывал от нас такую красавицу.
Я подошел ближе:
– Знакомь с невестой.
– Моя Екатерина, – с гордостью объявил Карчи.
Он нас, что называется, убил наповал, ай да шаман. Перед нами стояла настоящая русская красавица, с косой до пояса. Держалась Екатерина с чувством собственного достоинства, присущим русским женщинам. На вид ей было лет девятнадцать, но большие серые глаза уже излучали ум и мудрость.
Забежал адъютант:
– Все готово, Светлый хан, можно выезжать.
– Найди княжну и мальцов, мы ждем во дворе.
Когда коллектив полностью собрался, к нам присоединились Ильяс с темником. Мужикам я велел ехать верхом, а сам с девушками и ребятишками сел в карету. За каретой выстроились с десяток фургонов с припасами, шатрами и прочим. Сотня охраны рассыпалась вокруг нас. Тигры бежали по обе стороны нашего экипажа. Иван похвастался:
– А меня сегодня Сынок катал, и Аленку тоже, – и без всякого перехода: – княжна нас грамоте обучила, мы все буковки знаем, писать научились. Вот скажи, князюшка, скоко будет трижды семь? – и, не дожидаясь ответа, выпалил: – Двадцать один, верно ведь?
– Вы с Аленкой просто молодцы.
Детишки принялись рассказывать о своих успехах в учебе, Людмила, довольная, улыбалась. Познакомил ее с Екатериной, и они быстро нашли общий язык. Я с интересом слушал щебетанье ребятишек.
Через час прибыли на место, слуги засуетились, ставя летние шатры и натягивая тенты. Место подобрано удачно – смешанный лес рос рядом с берегом реки Казанки. Прекрасный белый песок пляжа и чистейшая вода – все для полноценного отдыха. Воздух прогрелся градусов до двадцать шести. Подозвал старшего телохранителя Свиста:
– Бредешок с собой взяли?
Он молча кивнул.
– Выдели три человека, пусть потаскают, но, кроме стерляди и молодой щучки, ничего не брать. Нам рыбки пару бочонков хватит, поварам отдадите, остальное себе. Поешьте свежатинки.
– Как скажешь, Светлый хан.
Василий деловито прилаживал колонки к деревьям, детишки возились с тиграми, а Людмила в сторонке беседовала с Екатериной. Ильяс с двумя темниками и Скуратов слушали байки шамана – он мастер вешать лапшу на уши. Временами от их компании долетали взрывы хохота. Все заняты, один я не при деле.
– Схожу искупнусь, – и отправился на пляж.
Вдоволь наплескавшись, улегся на теплый песок позагорать. Ниже по течению слышались азартные крики охранников, тащивших бредень.
– Хорошо-то как, Господи, в кои веки выбрался на воду.
Мое внимание привлекли женские голоса и веселый смех из-за кустов. Решил глянуть и, не высовывая головы из укрытия, обнаружил две грации. Людмила с Екатериной, полностью обнаженные, стояли на берегу и пальчиками ног пробовали водичку. Картина завораживающая – обе красавицы имели потрясные фигуры. А уж формы – я даже крякнул втихомолку.
– Нет, так можно сперматоксикоз заработать, – и отполз от греха подальше.
Отряхнул трусы от песка, оделся и подался к коллективу. Кстати, трусы и карманы ввел тоже я, до моего появления они просто отсутствовали.
Нижнего белья, как у мужчин, так и у женщин – найн.
Когда я Марьяшу ознакомил с данными деталями одежды, она сразу оценила достижения прогресса. Теперь вся женская половина города носит нижнее белье, портнихи завалены заказами на год вперед. А что началось, когда я по просьбе жены соорудил на компе несколько журналов моды! Казань просто-напросто стала столицей моды, европейские купцы специально приплывали за модной женской одеждой.
Навстречу мне степенно двигались два всадника – Аленка с Иваном на тиграх.
– Проголодались, поди, мальцы? Поехали к столу.
Тигры послушно повернули за мной.
Круглые низкие столы, покрытые скатертями, ломились от разнообразных кушаний. Двое слуг готовили шашлык на мангале, ставя готовые вертикально в небольшой котел с острым соусом.
– Чего ждем? – осведомился я. – Прошу к столу.
Народ одобрительно загудел и стал рассаживаться на небольшие подушки, сложенные по несколько штук.
Адъютант включил магнитофон, и Алла Борисовна с ансамблем заголосила про знойное лето.
Первый тост, естественно, за победу. Осушили кубки и попробовали новинку для здешних столов – салат.
Подали дымящиеся шашлыки, поджаренные в самый раз, не перегоревшие. Выпив по второму кубку, продегустировали мясо, всем понравилось. Ильяс сидевший по левую руку, спросил:
– Владимир, мой темник Муса тост хочет сказать, можно?
– Всегда пожалуйста.
Ильяс подал знак темнику, тот поднялся с кубком в руке.
– Уважаемые, предлагаю выпить за нашего Светлого хана, за его добрые дела: нынешние и будущие, дай бог ему и его семье крепкого здоровья и благоденствия.
Все поднялись, зашумели и стали со мной чокаться.
Я, конечно, выпил, но, чувствуя себя не в своей тарелке, недовольно спросил Ильяса:
– На фига нужно дифирамбы петь? Ты ведь знаешь, не люблю восхвалений в свой адрес.
Он загадочно улыбнулся и промолчал. Тем временем Муса подошел ко мне и протянул кожаный сверток:
– Светлый хан, прими мой скромный подарок, от души дарю.
Я с недоумением глянул на темника, тот добавил:
– Сегодня в лазарете ты спас моего младшего брата Юсуфа.
– Сотник в его тумене, – подсказал Ильяс.
– Так вот в чем дело.
Муса меж тем продолжал:
– Не откажи, Светлый хан, прими подарок. Юсуф – мой единственный брат.
– Куда его ранили?
– В грудь, стрелой.
Я вспомнил, лечил такого: стрела прошла выше сердца на полсантиметра. Да, действительно вытащил парня с того света.
– Хорошо, Муса, подарок твой принимаю. Пусть твой брат быстрей встанет на ноги. Он что, из одержимых?
Муса горько вздохнул и кивнул головой.
– Не переживай, я думаю, монгольская стрела ему мозги вправила.
У башкир, как и у других тюрков, хватало «отмороженных» на всю голову молодых воинов – так называемых «одержимых». В бой они шли в одних ярких рубахах, без доспехов. Их вооружение: щит, сабля и кинжал, а меткой стреле все равно, она валит всех подряд. Потому они и гибли пачками, а на их место становились другие придурки.
– Молодецкая дурь, похвальба, кураж – все в одном флаконе, – любимая присказка Скуратова.
Я развернул сверток: внутри лежал кинжал – не оружие, а произведение искусства. Рукоять, с большим рубином в навершии, обтянута шершавой кожей, голубоватое обоюдоострое лезвие, сорок сантиметров длиной, не имело клейма мастера. Именитые матера частенько так делали – их работу и без клейма все знали. На полугарде золотая вязь на арабском, ножны отделаны зеленой эмалью с золотым рисунком – знатный подарок.
Муса пояснил:
– Снял с большого монгольского начальника. Я поднял кубок:
– Предлагаю выпить за холодную голову в бою.
– И за горячее сердце, – поддакнул Карчи.
– А также за чистые руки, – добавил Семен. Мы втроем заржали, остальные лишь удивленно переглянулись.
Откуда местный люд может знать девиз чекистов?
Вино делало свое дело – коллектив раскрепощался на глазах. Семен азартно «тер» по ушам Екатерине, а шаман вставлял едкие реплики. Людмила, наблюдая за ними, откровенно веселилась. Детвора гонялась за тиграми, а башкиры вдруг начали бороться. Кстати, вино они пили наравне с нами, у многих нет запрета на данный напиток. Лишь небольшая часть башкир подалась в ислам. Основная масса делилась примерно пополам – православные и язычники. И ничего, мирно уживались. Ильяс, доселе смотревший, с интересом на возню своих темников, неожиданно спросил:
– Скажи, Владимир, ты специально сберег башкирские тумены?
– Да, вопросик. Так уж получилось. Видишь, Ильяс, башкиры очень редко делали набеги на Русь. Ты меня, надеюсь, понял.
Ильяс ощерился.
Подали уху из только что пойманной стерлядки, выпили под нее, и я объявил танцы. Василий прибавил звук. Я пригласил Людмилу, Семен – Екатерину. Танцевали танго.
– Людочка, не пора ли нам отдохнуть от застолья?
У девушки в глазах запрыгали знакомые бесенята, и она согласно кивнула. Мы отправились в дальний шатер, дернувшихся телохранителей я осадил:
– За нами Сынок присмотрит.
Успокоенные Федор с Петром отступили. Сынку, прибежавшему на мой свист, поставил задачу – лежать у шатра и никого не пускать. Оставшись одни, бросились друг на друга. Людмила прошептала:
– Я тебя постоянно хочу, просто наваждение какое-то, мне так хорошо с тобой.
Не тратя лишних слов, принялся срывать с нее одежду – девушка тихо засмеялась. Упав на ковры, нетерпеливо вошел в нее, целуя упругую грудь с торчащими розовыми сосками. Людмила застонала, ее тело выгнулось дугой. Дальнейшее я помню плохо. Когда пришел в себя, девушка была в обмороке.
Чудак я на букву «м», совсем мозги заклинило. В темпе привел ее в чувство – большие глаза смотрели на меня с некоторой долей ужаса и восторга.
– Как твое самочувствие, дорогая?
Она поцеловала меня:
– Ты сумасшедший, довел девушку до обморока, а затем интересуешься здоровьем. У меня нет слов, я люблю тебя, – Людмила высказывалась несколько сумбурно, но это ничего, главное – жива, здорова.
– Поспи немного, милая, – я провел ладонью над ее головой, и она сразу уснула, по-детски свернувшись калачиком.
Я прикрыл пепельноволосое чудо шелковым покрывалом, оделся и вышел наружу.
– Сынок, посторожи пока, пусть княжна поспит.
Между тем, веселье достигло апогея, магнитофон выключили, народ пытался петь что-то невнятное. Сидя за столом и попивая холодный квасок, я пробовал определиться с дамами своего сердца, и ничего не получалось. Наш уважаемый канцлер Карчи, мирно дремавший на плече у невесты, внезапно вскочил и заревел во все горло:
- Мы красные кавалеристы,
- И про нас
- Былиники речистые
- Ведут рассказ:
- О том, как в ночи ясные,
- О том, как в дни ненастные
- Мы гордо,
- Мы смело в бой идем.
Затем чинно поклонился, пробурчал:
– Благодарю за внимание, – и, упав на подушки, захрапел.
Присутствующие полегли от хохота. Катерина только беспомощно развела руками, мол, что с него взять. Я кивнул слугам, те шустро утащили шамана в ближний шатер – устал человек. Мне вдруг захотелось помузицировать, не зря говорят – дурной пример заразителен. Осторожно вошел в наш шатер – лапушка моя спала, положив ладошку под щеку. Я сел за компьютер и погнал программу, замелькали сводные таблицы и списки. Ага, нашел искомое, и как раньше не догадался сюда влезть. Одна секунда, и синтезатор выдал мне шикарную концертную гитару марки «Кремона». Посмотрев дальше по списку, понял – у моих гвардейцев будет свой духовой оркестр.
Скуратов, увидев диковинный для здешних мест инструмент, пытался его цапнуть, но получил дулю.
– Встаньте в очередь, гражданин, – стервозным голосом кондуктора осадил я его. Настроив гитару сказал:
– Давай, Сеня, нашу.
Он подсел ближе, и мы запели:
- Летят перелетные птицы
- В осенней дали голубой,
- Летят они в жаркие страны,
- А я остаюся с тобой.
- А я остаюся с тобою,
- Родная навеки страна.
- Не нужен мне берег турецкий,
- И Африка мне не нужна.
Когда допели песню, у раздолбая по жизни Семена, заблестели глаза. У меня, наверное, вид был не лучше.
– Владимир, братка, давай выпьем – пошло оно все на хрен.
– Давай, Сеня, двое нас на всю округу.
– Да нет, хан, трое.
– Если бы. Она скоро отбывает на родину.
Мы выпили, и на меня навалилась такая жуткая тоска по дому – захотелось завыть по-волчьи или дать кому-нибудь в морду.
– Попали мы, Сеня, на конкретную засаду. Нет назад хода, значит, будем стоять до конца.
– Эт точно, – подтвердил Скуратов.
Дали мы с ним копоти, в смысле, устроили небольшой концерт. Послушать и увидеть столь невиданное зрелище сбежались все, включая охранников, свободных от дежурства.
Затем я передал гитару Семену – он, кстати, неплохо владел инструментом.
– Сеня, давай «Цыганочку» с выходом.
И Сеня дал.
Эх, давненько я под цыганщину не плясал! Ко мне присоединилась выспавшаяся Людмила – она плясала замечательно и на вполне профессиональном уровне. Мы так завели народ, что в пляс пустились все, бешеный ритм «Цыганочки» и мертвого поднимет. Хорошо шаркнули по душе: человеку иногда полезно расслабиться, отвлечься, да просто выпустить пар. Внезапно обнаружил отсутствие ребятишек:
– Василий, дети где?
– Дык вон, в тенечке спят.
Я обернулся и увидел их спящими на боку тигрицы. Сынка не было – видимо, охотился.
Возвратясь к дастархану, предложил народу искупаться и позагорать. Никто энтузиазма не проявил, и на речку отправились мы с Семеном. Накупавшись и избавившись от хмельной дури, легли загорать.
– Ну Карчи, ну отмочил! И чего его нахлобучило? Не так много и выпили.
– Ты, Володя, обратил внимание, какую невесту он себе отхватил?
– Да такую только слепой не заметит.
– Нет, ну чем он Екатерину взял? – не унимался Семен. – Она на голову выше его ростом и младше минимум лет на двадцать.
– Ты у нее спроси, – посоветовал я и спросил: – Сеня, а ты по своей жене скучаешь?
– Да как сказать. Некогда было, все дела, заботы – опять же с монголами расхлебывались.
– Домой не тянет, в свое время?
– Нечего мне там делать. Смотреть, как страну разворовывают, и понимать, что сделать ничего не можешь? У тебя, Владимир, такое же положение. Твой оборонный завод через десять-пятнадцать лет обанкротят жулики и выкупят за гроши, затем весь продадут по кускам. Вас всех за ворота.
– Неужели все так мрачно?
– Владимир, хуже некуда. После начала перестройки начался грабеж и развал Союза. А после ваучеризации вообще обули всю страну.
– Высшая мера.
– Что высшая мера? – не понял Сеня.
– Я говорю, за такие шутки все жуликам, независимо от занимаемого поста, положена высшая мера. Не береди душу, Семен, я вот за маму переживаю – как она там?
Про себя подумал: «Надо будет сей вопрос со Стасом разрулить».
– Пора сворачивать пикник, одевайся.
Праздник закончился, нас ждали «свинцовые» трудовые будни.
Глава 7
Утром встал поздно, часов в десять, чувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Завтракал в одиночестве, слушая Василия, перечислявшего неотложные дела на сегодня. Приказал приготовить карету на выезд, а сам пошел в кабинет, где Людмила занималась с детьми.
Ребятишки сидели под обучающими шлемами – впитывали грамоту. Людмила тактично не стала бросаться в объятия и молча пошла за мной.
В одной из гостевых комнат она, уже не сдерживаясь, обняла меня.
– Людочка, у меня к тебе просьба. Я задумал построить и запустить мыловаренный и свечной заводы, а так же нефтеперерабатывающий комплекс и завод резиновых изделий. Нужно сделать принципиальные схемы и технологии производств, конечно, применительно к здешним условиям. Компьютер к твоим услугам.
– Володечка, я, конечно, сделаю, но, может быть, постройка заводов несколько преждевременна?
– Я думаю, в самый раз. Для прогресса нужен толчок, а дальше как фишка ляжет. Я поехал по делам.
Я поцеловал девушку и откровенно сбежал.
Наедине с Людмилой оставаться несгибаемым Светлым ханом практически невозможно. Аномалия какая-то: обладать ею хотелось постоянно, я еле сдерживал себя от желания сорвать с нее одежду и уложить на диванчик. Девушка несомненно видела мои терзания, иначе чем можно объяснить кучу чертенят в ее глазах.
Бегом, бегом из этого дома! И откуда она свалилась на мою бедную голову. В карете наконец успокоился.
– Вася, сначала в Тайный приказ, к Скуратову, и вызови туда Савелия.
Через полчаса объявил обоим приказ – адъютант записывал:
– Савелию выделить две тысячи гвардейцев с десятью пулеметами, в поддержку – булгарский тумен Тахира. Алий-бея, по возможности, взять живым. – Семен, сей урод – твоя задача. Всю орду Алий-бея уничтожить – его родню до пятого колена. Малых детей не трогать. Савелий, на тебе руководство, у тебя, Семен, – спецназ и разведка. Через день выступаете.
Мужики разбежались по своим епархиям, а я отправился в оружейные мастерские. Подъехав к главным воротам, велел остановиться и принялся писать записку, дополняющую приказ.
– Генералу гвардии Савелию Хвату. В дополнение приказа: береги гвардию, пускай вперед булгар, но прежде применяй пулеметы. Ликвидировать всех половцев, ходивших в набег под Нижний Новгород, а также тех, кто окажет вооруженное сопротивление. После выполнения задания передашь наместнику следующее: я им крайне недоволен, если подобное еще раз случится – он будет смещен и порот плетьми. Остальным половцам объявишь, за что я покарал Алий-бея, затем двинетесь к ногайцам и проверите их на причастность к набегам на Русь. Я тебе вручил серебряную пайцзу, она дает большие полномочия, но и спрос велик. Всех обнаруженных рабов, желающих жить в моем ханстве, сопроводить до Казани. Других проводить до Руси, кормить за мой счет. Срок исполнения – месяц.
Хан Булгарский Владимир.
– Василий, езжай в гвардию, записку отдашь Савелию в руки. Затем вернешься сюда.
Я вышел, а карета с адъютантом поехала к военному городку. Зайдя в контору, застал одного писаря, корпевшего над бумагами. Увидев меня, поклонился и объяснил – все начальство у ветряков, предстоит запуск генераторов. Мудреное слово писарь произнес с натугой, но и с тайной гордостью – и мы, дескать, не лыком шиты. Недалеко от цеха нашел Никиту с Юрием, они возились с проводами. С ходу стали показывать свои достижения. Оказывается, ветряки гораздо эффективнее водяных колес по выработке электричества.
В цехе работали все станки. Показали три необработанные заготовки стволов пушек. Много интересного поведали вчерашние кузнецы, высказали некоторые пожелания. Велел все надиктовать, Василию. Наказал одному из них через пару дней появиться у меня – есть новые задачи.
На обратном пути заехали на строительство кадетского корпуса: работа шла споро, стены возводили под крышу. В срубе вкусно пахло свежей стружкой. Затем заехали на рынок – горожане без особого сопротивления приняли в обиход новое слово. Цены на продукты оказались приемлемые, купил засахаренных фруктов для детишек и Людмилы, и отправился в терем.
Адъютанту напомнил, что нужно снаряжать судно – пора отправлять Карчи с письмом к Владимирскому епископу Серапиону. В охрану дал две сотни гвардейцев с двумя пулеметами. Вызванному шаману объяснил суть дела – собрать влиятельных князей во Владимире в двадцатых числах сентября. Карчи сам разошлет приглашения с гонцами. В том, что все соберутся, не сомневаюсь – слишком жирную наживку мы им подкидывали. Власть и главенство на Руси для многих князей – цель жизни.
– Карчи, берешь с собой рацию с радистом, будь постоянно на связи. Со свадьбой не затягивай, намечай на зиму.
– Ай, свадьбу организовать не проблема, нам, хан, с князьями сначала надобно управиться.
– Разберемся. Да, Карчи, во Владимире найдешь воеводу Егория Окорота, надеюсь, ты его помнишь. С ним я предварительно беседовал, он нам поможет. Иди, готовься, послезавтра отплываете. Катерине привет.
Карчи расплылся в улыбке:
– Все исполним, Светлый хан.
Отдав честь, с четким поворотом и чеканным шагом вышел из кабинета.
Вызвал Митрича и наказал приготовить сотню мешков, а сам с компом пошел в спортзал – самое большое полуподвальное помещение. Для обеспечения гвардейцев бритвами, взял за оригинал свою собственную в красивом кожаном футляре. За три часа синтезатор произвел нужное количество – двенадцать тысяч. Слуги уложили бритвы в мешки.
– Василий, сообщи в гвардию, пусть повозки присылают.
В общем, как всегда, приходится вникать в каждую мелочь – команды профессионалов у меня пока нет. Днем я весь в делах, а ночью африканские страсти. Другой уж давно ноги бы протянул. Стал больше спать днем, но так, урывками.
Никита с Юрием и Людмилой засели за составление технической документации по заводам. К намеченным промышленным объектам добавил ткацкую фабрику и завод по производству зубной пасты, зубных щеток и помазков для бритья.
Безопасник из будущего задерживался, и я с некоторым содроганием думал: не дай бог, мои милые женщины встретятся. Накликал на свою голову.
Из Уфы прибыли Марьяша с Ванюшкой и Толгат-хан с большим обозом, с тысячью нукеров охраны.
Вечером, за праздничным столом, представил им Людмилу. Жена сразу потемнела лицом, почуяла неладное. Разговор с ней не стал откладывать, пригласил ее в кабинет. Сели за стол, с которого я предварительно убрал все предметы – женщины существа непредсказуемые.
– Дорогая, ты, пожалуйста, не волнуйся, понимаешь, произошло одно неожиданное событие – я влюбился. Я тебя люблю, но и Людмилу тоже. Сам не понимаю, как такое получилось, – и опасливо глянул на Марьяшу.
Она отреагировала на мое признание, мягко говоря, странно: