23 Лесев Игорь

Глава 45

МАЛЕНЬКАЯ ТРАГЕДИЯ

20 апреля. Четверг

Дождь усиливался, стремительно перерастая в ливень. Маме я от Кузьмича так и не позвонил, чем себя сейчас и укорял. На Жору я боялся даже взглянуть, не говоря уже о том, чтобы с ним заговорить. За время последних событий, которые мне пришлось пережить, я стал значительно безразличнее относиться к человеческому горю, по крайней мере впечатлить меня чем-то ужасным сейчас было бы очень сложно. Но случай с напарником Жоры вновь пробудил во мне всю гамму чувств – от сострадания до более трезвого осознания трагичности случившегося с малознакомым мне человеком. К тому же во мне поселился еще один червячок, который без устали грыз меня изнутри – осознание того, что неприятности у этих людей начались именно со встречи со мной. Быть может, если бы они той ночью не подобрали меня возле кладбища, ничего кошмарного бы в их жизни и не случилось. Так что, я приношу людям несчастья? Во-первых, Жоре я приснился еще до того, как он меня чуть не сбил на своем грузовике. Во-вторых, наша первая встреча никаких неприятностей им не принесла. И в-третьих, последний страшный сон-пророчество приснился не мне, а все тому же Жоре. К тому же, я в этом сне не фигурировал, а потому, какие я приношу непр…

– Все так и должно было случиться, да?

– Что? – я расслышал, что сказал Жора, но не сразу сориентировался, что ему ответить.

– Это ведь судьба? Теперь должны и остальные две части сна сбыться?

– Жора, ты ведь не думаешь, что я какой-то маг-прорицатель или юный Кашпировский? Я знаю не более твоего. – Тут я соврал, конечно, но про гулу и свои сны сейчас Жоре лучше было не рассказывать. – Меня тоже пугает твой сон. Но его природу я объяснить не могу.

– Мне кажется, я как-то причастен к смерти семьи Витька…

– Ты сосем сдурел? Ты был бы непосредственно причастен, если бы это ты их сбил. Ты их сбивал? Я спрашиваю, ты сбивал семью Витька?

– Нет.

– Бывает, Жора, еще косвенная вина. Это если ты кому-то желаешь смерти и этот человек вдруг действительно умирает. Ты желал смерти семье Витька? – Я видел, что Жора был совершенно подавлен, но главное сейчас – не позволить утвердиться в нем мысли, что это он виновен в смерти семьи Виктора. – Я спрашиваю, ты желал смерти семье Виктора?

– Нет, не желал, – проговорил Жора тихо.

Я прекрасно расслышал его слова, но решил добить его полностью:

– Я не расслышал.

– Я не желал им смерти.

– Вот видишь! Ты не желал им смерти. Это и передай своим тараканам.

– Каким тараканам?

– Тем, что у тебя в голове поселились. Автокатастрофы, как это ни цинично звучит, дело совершенно обыденное. Они повсюду. Посмотри хотя бы на дорогу, по которой мы едем, через каждые сто-двести метров венок на обочине. В год по несколько тысяч смертей на наших дорогах. В девяностые русские в Чечне меньше теряли солдат, да и американских засранцев в Ираке тоже меньше убивают, – меня, что называется, понесло.

Я мог сейчас закончить утешение Жоры историей Карибского кризиса или проблемой парникового эффекта, чем угодно, но это было куда лучше, чем обоюдное удручающее молчание.

Крупные капли дождя били прямо в лобовое стекло. Ветер все не стихал, и от этого в кабине ЗИЛа становилось еще уютней. Мы подъезжали к Умани, небольшому городу, где нам предстояло расстаться: Жоре ехать дальше на юг, в Одессу, а мне в свой Г. И расставаться мне с Жорой не хотелось даже не из-за все не прекращающегося урагана (хотя из-за него тоже), а в первую очередь потому, что с этим человеком я чувствовал себя защищенным. Но расставание было неминуемым – у Жоры полная фура барахла, с которой его ждут в «жемчужине у моря», а у меня – непонятно что, но меня тоже ждут гулу и милиция в Г. Радовало только то, что Жора уже немного пришел в норму и даже поставил кассету с каким-то мерзким шансоном. (Запомнилась песня про молодого полковника разведки, который никогда не плачет, гоняет то по анголам, то по мозамбикам, спасает мир, его ищет ЦРУ и Интерпол, а он в это время копает картошку у мамы на Урале).

– Жора, который час?

Жора лишь на мгновение поднял запястье с часами к лицу, и этого ему хватило, чтобы не увидеть того, что привело меня в ужас.

На трассе непонятно откуда появилась та самая женщина в красном платье, с пустыми глазницами. Она протягивала руки к приближающейся машине.

– Ровно шесть, – Жора мне даже улыбнулся, а когда посмотрел на дорогу, его лицо исказила гримаса ужаса.

Он нажал на тормоза, но ЗИЛ уже во что-то врезался и дважды переехал колесами. Машина стала скользить по мокрому шоссе. Жора, бледный, сидел, крепко прижавшись к рулю, и совершенно диким взглядом смотрел на меня.

– Ч-что это было? – Его голос дрожал. – Витя, что я наделал?

– Жора, что ты видел?

– Что-то красное мелькнуло перед глазами.

– Красное? И все?

Мы сидели в остановившейся фуре, и каждый думал о своем. Жора о том, что сбил человека. Я же боялся (нет, надеялся!), что эта постоянно меня преследующая сука в красном платье наконец-то сдохла. Но объяснить Жоре, что это не обычный человек, а тварь, скорее всего – гулу, и ее смерть является благом для всех, сейчас не было никакой возможности.

– Красное платье, кажется. И все. Боже, я сбил человека! – Жора обхватил голову руками.

– Спокойно. Еще неясно, кого ты сбил. Я тоже видел, как что-то красное мелькнуло. Сейчас посмотрю, сиди здесь.

– Нет. Пойду я.

– Жора, блин! Не выводи меня! Никого ты не сбил! Но я, чтобы ты успокоился, проверю.

Я взял из-за спинки сиденья монтировку и, открыв дверь, выбрался под ливень.

– А зачем тебе монтировка?

Из-за сильного дождя я едва услышал голос Жоры.

– Так ливень же, – это все, что мне пришло в голову. Я обошел кабину спереди и стал медленно заглядывать под каждое колесо сначала ЗИЛа, а затем и прицепа. Никого под машиной не было. Честно говоря, я очень боялся сейчас обнаружить труп этой женщины, но то, что его нигде не было, пугало еще больше. Ведь мы точно кого-то сбили. Да, в конце-то концов, нет так нет! Что, теперь расстраиваться, что никого не переехали? По крайней мере, успокою мужика. Дойдя до самого конца прицепа и ничего не обнаружив, я пошел обратно. Но тут под одним колесом я увидел небольшую темную лужицу, быстро смываемую сплошным потоком льющейся с неба воды. Это была кровь. Все-таки мы ее сбили. Я нагнулся к самому колесу и увидел висящий под прицепом клочок красной материи. Отцепив его, я вернулся к концу прицепа и посмотрел на тормозной путь. Мне показалось, что на дороге, возле обочины, что-то лежит. Я взял монтировку наперевес и медленно стал приближаться к темнеющей массе. Издалека это напоминало небольшой целлофановый пакет, и чем ближе я подходил, тем больше это на пакет и походило. Женщина в красном – высокая тетка, а это что-то маленькое, невзрачное. И почему-то тоже красное. И поперек пакета палка лежит… Но это была не палка. Потому что палка… Потому что палка не похожа на маленькую детскую ручку!

У меня перехватило дыхание. У обочины в лужице крови неловко раскинулось тельце ребенка. Маленькая девочка, лет пяти-шести, лежала на шоссе, неестественно вывернув головку и откинув ручку в сторону. Одна из ее босоножек была на подогнутой под тельце ножке, а вторая лежала прямо под моими ногами. У девочки были красиво завиты волосы, видимо, у нее был какой-то праздник, может быть, даже день ее рождения. И она была одета в нарядное красное платье.

Я остановился как вкопанный. Дождь хлестал по спине, сверкнула молнии, потом раздавался гром. Успокойся, успокойся. Ведь не я же ее убил!

– Что там?! – крик Жоры вывел меня из ступора. Оглянувшись, я увидел, что он идет в мою сторону. Меня охватила непонятная паника.

– Все в порядке! – я быстро нагнулся к убитой девочке и, взяв ее за тонкую ножку, подтащил тело к краю дороги и скинул в кювет.

– Что там такое?! – Жора быстро приближался ко мне.

Босоножка! Босоножка девочки лежала как раз посредине между мной и приближающимся Жорой. Я быстро пошел к нему и прямо перед ним успел наступить на белую маленькую босоножку своим сорок шестым размером:

– Все в порядке, Жора!

– Почему рука в крови? Я сбил, да?!

Я посмотрел на свою правую руку. Она действительно была в крови девочки.

– Жора, ты не поверишь, но у собак тоже есть кровь!

– Я сбил собаку, Витек? я сбил собаку?!

Как же у Жоры изменился голос. Как будто с его груди сняли цементный блок.

– А ты думаешь, я одной рукой человека могу в кювет скинуть? Давай обратно, я продрог уже! – Ну же, Жорик, только не иди смотреть на «собаку»! И не спрашивай, почему она красная. Давай, Жора, в машину, поворачивай, блядь, назад!

– Витя, я как второй раз родился, – Жора повернул к машине, и я в этот же момент ногой отбросил босоножку девочки к обочине. – Жаль собаку, но если бы это был человек, я бы, наверное, не пережил такого.

– Ничего, Жора, будет у тебя еще и человек.

– Типун тебе на язык с твоими шуточками! – Жорик шутливо отвесил мне подзатыльник. – Но ты мне, Витек, нравишься!

Я шел вдоль фуры с монтировкой, тарабаня ею по колесам и насилу поддерживал разговор с Жорой. Обманув его, я фактически взял преступление на себя.

– Жора, ты в Бога веришь?

– Верю. Бог с теми, кто в нем нуждается. А ты веришь?

– Нет.

– А чего ж крестик тогда носишь? Я резко остановился.

– Ты прав. Он с теми, кто в нем нуждается, – я побежал к кювету.

– Витек, ты куда?

– Садись в машину, я сейчас!

Я подбежал к убитой девочке и еще раз всмотрелся в ее лицо. Она сейчас была похожа на Мальвину из советского фильма «Приключения Буратино». Такое же маленькое и нежное личико. Я повернул ее на спину и, сняв со своей шеи серебряный крестик, положил его ей на грудь. Затем снял пиджак и полностью накрыл им тело ребенка. Прости меня!. Бога нет, но ты попадешь в рай. Поднявшись из кювета на дорогу, я увидел ее. Она стояла на противоположной обочине и улыбалась мне – женщина в красном платье, с выколотыми глазами. Впервые при виде нее я не испытал чувства страха. Я просто стоял и смотрел на нее.

– Витя, ты где?! – Жора несколько раз просигналил.

– Иду, Жора, уже иду, – проговорил я себе под нос, но мой голос вернул мне чувство страха.

Я не просто вновь увидел перед собой монстра, я осознал это. И, сжав монтировку покрепче, побежал к машине.

Через минуту мы уже вновь ехали по дороге. Жора оживленно и без умолку говорил, ни разу не вспомнив про своего напарника, а я изредка ему поддакивал, полностью погрузившись в мысли о сбитой ЗИЛом девочке. Мы уже подъезжали к Умани – городу, где мне с Жорой предстояло расстаться. Скорее всего, навсегда.

– А где твой пиджак?

– Он мне не нужен.

– А крестик?

– Он там, где в нем сейчас нуждаются.

Глава 46

СНЫ СБЫВАЮТСЯ

20 апреля. Четверг

Умань. Провинциальный бестолковый городишко встретил нас статуей распятого Христа. Жалкая пародия на Рио, как, собственно, и все в этой стране, на этот раз не вызвала во мне раздражения. Послезавтра наступала Пасха, а лично для меня это была некая черта. Хотя. Мне вдруг пришла в голову мысль, что я все пытаюсь физически дотянуть до этой странной даты, а вдруг ничего не изменится? Настанет двадцать четвертое апреля, затем двадцать пятое, а все будет по-прежнему. Меня будут так же преследовать знаки и гулу, я буду так же от них убегать, но когда-то удача пронесется рядом – и тогда меня убьют. Может, это пустая дата, пустое число 23? Что если поехать с Жорой в Одессу? А как же мама?

– Ты возьмешь трубку?

– Что?

– У тебя телефон уже минуту пищит.

Я только сейчас заметил, что из брючного кармана раздается непривычный писк чужого мобильного. Достав трубку, я посмотрел на дисплей: «Номер не определен».

– Ты ответишь?

Я еще секунду помедлил и нажал кнопку вызова:

– Да

В трубке раздавалось шипение и частое потрескивание. Я уже хотел отключить телефон, но тут услышал еле узнаваемый голос:

– Не клади трубку, Витенька, если хочешь сегодня не умереть. – У меня задрожала рука. Это был голос сестры Анилегны. – Тебя попытается убить человек, которому ты сейчас больше всего доверяешь. Ты слушаешь меня?

– Д-да.

– Тебе предначертана смерть сегодня. Главное, не позволь сойтись дороге твоей судьбы с дорогой этого человека. Убегай скорее. И помни – тебе здесь будет плохо Ха-ха-ха! Ох-ха-ха-ха! – Из трубки стал раздаваться такой заливистый смех, от которого стало еще хуже.

– Витек, все нормально?

– Д-да.

– А по роже не скажешь. Какие-то неприятности?

– Да нет, Жора. Одни сплошные приятности. Тебе заправиться надо?

– Нет. Полный бак.

– А почему мы в город въехали, а не по окружной объезжаем?

– Мне надо. – Жора буквально на мгновение запнулся, но я это успел уловить, – купить к машине деталь.

Мы проехали мимо ботанического сада, и Жора действительно остановил грузовик возле небольшого кирпичного магазинчика.

– Витек, я сейчас, – Жора, выпрыгнув из кабины, перебежал дорогу и скрылся за дверью магазина.

Надпись на здании была далековата для моих контактных линз, поэтому мне пришлось прищуриться, чтобы прочитать название, – «Хозтовары». Может, действительно деталь нужна? И вообще, кого я должен больше опасаться, сестру Анилегны, которая пыталась меня убить, или человека, который уже два раза спас мне жизнь? Вопрос был хоть и риторический, но ответ я дал на него четкий, и сразу, – в данной ситуации надо следовать советам сестры Анилегны.

Я открыл дверь ЗИЛа, чтобы покинуть его навсегда, но остановился уже на ступеньке машины. Но это же свинство! Нельзя же так просто уйти! Мой взгляд остановился на блокнотике с ручкой, прикрепленном к приборной доске. Я влез обратно в кабинку и быстро написал: «Жора, мне надо уйти. Извини, что не попрощался. Это важно. Спасибо тебе за все. Витя». Теперь можно было валить. Я открыл дверь и тут же столкнулся в лоб с Жорой.

– Парниша, ты куда?

От слова «парниша» меня передернуло, хотя это было всего лишь противное совпадение.

– Поссать куда-то.

– А, это хорошо. Идем, мне тоже надо, – Жора закинул за сиденье не очень большой сверток и вылез вслед за мной.

Мы прошли за магазин и остановились возле кустов. Я действительно хотел в туалет, но в присутствии кого-то мне всегда сложно это сделать быстро. Так получилось и сейчас. Жора обильно выссался и теперь стоял рядом, ожидая, когда это же сделаю и я. Чтобы расслабиться, я стал думать о лете, речке, камышах – и процесс начался. Нужно было записку забрать. Мысль о записке все испортила, мочевик опять сжался.

– Ну ты и ссышь, дружище! Закончил?

– Почти, – после комментария Жоры закончить в самое ближайшее время все равно уже не удастся, поэтому я отложил процесс очищения мочевого пузыря на потом.

По дороге к машине я спросил:

– Долго в Одессе будешь?

– Как бог даст.

Как бог даст. Что-то Жорика потянуло на теологическую тематику.

Мы быстро проехали Умань (хотя медленно ее можно только пешком пройти) и выехали к окружной дороге.

– Жора, высадишь меня на развилке.

– Конечно, Витек, не волнуйся.

Мы проехали развилку, но Жора не остановился, а повернул фуру на запад по направлению к Г.

– Жора, ты одесское направление проехал.

– Ты вроде говорил, что тебе в Г. надо.

– Да, но тебе ведь в Одессу.

– Ничего. До Г. шестьдесят километров, сделаю небольшой крюк и потом сверну. Хочу тебя довести к месту назначения.

К какому месту назначения?

– Да брось, Жора. На Г. автобусы каждые полчаса ходят. Давай останавливай. И Витя тебя просил груз доставить вовремя.

Про напарника его я специально вспомнил, рассчитывая поставить Жору в затруднительное положение. Но у него даже сочувствие на лице не блеснуло при напоминании о его друге, как будто он не в морг поехал, а картошку на огород садить.

– Он хотел остаться один. А тебя одного я оставлять не хочу. Я решил. Не спорь, Витек.

Спорить дальше действительно было бесполезно. Нужно было не записки писать, а. А где записка?! Я точно помнил, что оставил ее на панели, но ее там уже не было. Я посмотрел вниз под ноги (может, она упала на дно кабины), но ее и там не было видно.

– Что-то ищешь, Витек?

– Ага. Вчерашний день.

Отлично, он уже знает, что я собирался смыться и даже попрощался. Машина наехала на яму, и за моим сиденьем в свертке, который купил Жора в «Хозтоварах», отчетливо брякнуло металлом. Что там за деталь такая? Присутствие Жоры стало восприниматься иначе. С каждой минутой во мне росло внутреннее напряжение, я по-настоящему стал верить в сказанное по телефону сестрой Анилегны. «Дорога моей судьбы» уже сошлась с дорогой человека, которому я доверяю. Вернее, доверял.

Через полчаса мы проехали знак «Г. 30 км», впереди должен быть пропускной милицейский пункт, а за ним через каких-то 15 километров и сам Г. Напряжение в кабине возрастало. Мы ехали молча, изредка задавая друг другу пустяшные вопросы. Но видно было, что каждый думает о своем. При этом я чувствовал, что его мысли непосредственно связаны со мной, а конкретнее, с моей жизнью. Все это бред. Жора не причинит мне вреда. Мы снова наехали на колдобину, отчего в свертке в очередной раз противно звякнуло, и я потянулся за сиденье, чтобы его переложить, но тут же мою руку резким движением перехватил Жора. Всего лишь мгновение, но этого мне хватило! В его глазах сверкнули бешеные огоньки ярости. Глаза Жоры тут же погасли, но вот теперь я боялся его уже по-настоящему.

– Ты чего? Я только переложить хотел, чтобы не бренчало.

– Извини, Витек. Мне померещилось. Я сам переложу, – и Жора перетащил сверток к своей двери.

Впереди показалась двухэтажная будка ГАИ и целая очередь грузовиков перед ней. Милиция проверяла все грузовики. То, что мой фоторобот и ориентиры у них есть, а также учитывая, что мы практически находимся под самим Г., говорило только о том, что Жора мне вреда не сделает. Он элементарно не успеет. Инспектор махнул Жоре жезлом, чтобы мы остановились на проверку. Жора послушно подъехал к очереди, которая, к моему сожалению, весьма быстро продвигалась. Милиционеры проверяли в основном не груз, а искали людей (вернее, одного человека). Быстро прочесывалось содержимое контейнеров и проверялись документы у водителей и их пассажиров. На проверку одной машины уходило не больше пяти минут, но работало одновременно две команды инспекторов, поэтому стоящие перед нами шесть грузовиков следовало делить на двое. Итого, пятнадцать минут свободы. Я подумал, как меня сначала схватят и вернут в Столицу. Будут допрашивать следователи. Избивать, чтобы я признался во всех убийствах. Наверняка, спишут на меня еще несколько произошедших за последнее время преступлений. Затем отправят в СИЗО. А там меня уже будут ждать местные зэки-насильники, которые начнут издеваться над моим анальным отверстием. Куча убийств, в том числе детей, расчлененка – никто не станет разбираться, я это сделал или не я. Боже, моя жопа этого не выдержит. От всех этих мыслей у меня непроизвольно сжалась задница, я даже опять перестал бояться Жору.

– Ты чего так напряжен?

– Да так. Вспомнил о твоем напарнике. Тяжело ему сейчас, – хотя на самом деле ни о каком напарнике Жоры я не думал.

Перед моими глазами обыскивали КАМАз, а за ним следовала наша фура.

Мне вдруг опять захотелось в туалет, и притом с такой невероятной силой, что если не сейчас, то тогда только в штаны. Я открыл дверь и, выскочив из машины, стал писать прямо под переднее колесо нашего ЗИЛа.

Ко мне тут же со спины подбежал мент.

– Ты что делаешь, скотина?!

– Командир, не могу больше.

– В лес беги, идиотина! Или двое суток до выяснения хочешь просидеть?! – мент схватил меня за плечо и подтолкнул по направлению к лесу. – Ты уже на штраф попал.

– Сейчас, командир. Только в лесок и обратно, – я уже бежал к лесу, предчувствуя свободу.

Видимо, это же почувствовал и Жора.

– Витек, стой! Я с тобой!

– Куда «с тобой»?! Подгоняй машину! – это уже кричал Жоре все тот же мент. – Откуда вы борзые такие взялись?!

Дальнейшего я уже не слышал. Отбежав в лес метров на сто от дороги, я продолжил бег вдоль дороги по направлению к Г. Во мне все клокотало. Такие же чувства, наверное, испытывали сбегавшие из концлагерей. Свобода! Притом двойная. И от ментов, и от ставшего странноватым дальнобойщика. К тому же я был в каких-то пятнадцати километрах от Г.

Очень скоро я выдохся, а чувство эйфории постепенно проходило. Вокруг себя я стал замечать темный мокрый лес, мне становилось холодно, а желудок требовал немедленного к себе внимания. Да и не понятно было, куда идти в самом Г. Ни к маме, ни к бабушке соваться было нельзя, это понятно. А куда еще? Настоящих друзей у меня в Г. нет, а если бы и были, то к ним дорога, так же как к маме и бабушке с дедом, была заказана. Родственники и знакомые тоже не подходили. Каждый из них может сдать. И какого, тогда спрашивается, черта так нужно было рваться в этот Г.? Итак, мне надо: а) найти маму и б) найти могилу бывшего тела Анилегны, выкопать его и произвести над ним обряд. Что мне для этого надо? Как минимум – лопата. Еще нужно где-то остановиться и в этом «где-то» иметь возможность что-то жрать и получать текущую информацию. Я остановился. Мне показалось, что за мной кто-то идет. Прислушавшись и вглядевшись в темноту, я ничего не обнаружил и пошел дальше. Думать о том, что я опять могу повстречать женщину в красном платье, совершенно не хотелось. У меня и так каждый день насыщенный, но сегодня это было бы уже слишком.

К Федченко! К Сане Федченко! Точно! Мысль о Сане Федченко, моем школьном приятеле, меня буквально осенила и даже на некоторое время отогнала мерещившуюся за каждым деревом тварь в красном платье. Саня Федченко давно уже работает в Столице непонятно кем – то ли грузчиком, то ли шпаклевщиком, то ли охранником. Я с ним встречаюсь в среднем раз в полгода, чтобы «вспомнить о былом». Воспоминания всегда заканчивались попойкой, а «былое» включает в себя один год совместного сидения за партой. Затем он поступил в медучилище нашего же Г., а я перешел в другую школу из-за Димки Обухова. Но в отличие от большинства своих одноклассников и одногруппников, связь с Саней я не терял. Может быть, оттого, что встречались мы так редко, что просто надоесть друг другу не могли, а может, и оттого, что он умел меня терпеть и сам меня особо никогда не раздражал. К тому же благодаря нам смогли сдружиться и наши мамы (конечно же, Санина мама тоже разведенка, как и все остальные подруги моей матери). Но главное сейчас было не в этом. Саня жил с матерью и своим младшим братом в частном доме с отдельной летней кухней. Дом их находится на самой окраине Г., возле мельницы. А так как мать Сани бухгалтер и добираться в банк через весь, пусть и маленький, но все равно город, ей в лом, то живет она в квартире в центре Г. с Саниной бабкой. Я же, сколько себя помню, знал, что ключ от летней кухни хранится у них в одном и том же месте – под будкой, в которой никогда нет пса. Мысль о летней кухне, где есть кровать, вновь подняла мне настроение. По крайней мере, я теперь знал, где мне можно остановиться. И самое главное: Федченки жили недалеко от моста. А сразу за мостом начиналось городское кладбище.

Я шел довольно быстро, до окраин Г. оставалось не больше десяти километров. В это время зазвонил телефон. В темном лесу он запищал особенно зловеще. Я взял трубку и прочитал на циферблате надпись: «Друг». Не бери трубку.

– Да.

– Ты где, Витек? – это был голос Жоры, но он отдавал каким-то странным эхом.

– Жора, мне надо было уйти. Ты извини. Я хотел.

– Витя, ты где?

– Я. Я сейчас.

А какая, на хрен, разница, где я сейчас? Я ускорил шаг.

– Витек, не убегай.

– Жора, ты извини, но я сейчас занят. Мне надо.

– Витя, не стоит убегать, – мне показалось, что голос Жоры стал двоиться и раздаваться откуда-то со стороны.

И тут же левее от себя, метрах в двадцати, я увидел, что в темноте блеснуло что-то металлическое. Он был со мной в лесу!

Я даже не сразу понял, что несусь по лесу сломя голову, не разбирая ни тропинок, ни кустов, ни веток деревьев, которые вдруг стали попадаться чаще прежнего. За своей спиной я слышал неотстающий треск веток – Жора несся всей своей громадиной за мной, и если бы я споткнулся, он просто раздавил бы меня, как трактор.

У меня опять в голове всплыли слова сестры Анилегны о том, что мне суждено сегодня умереть.

Треск за спиной усилился, Жора приближался, а я, хоть и бегаю последние две недели изрядно, стал выдыхаться. Физкультура – это не мое.

Бежать становилось все труднее. Я стал фантазировать, что вот сейчас остановлюсь и скажу: «Жорик, давай поговорим», – или: «Ну все, чувак, пошутили, и ладно». Грудь стало рвать изнутри от сбитого дыхания. Наконец я не выдержал и остановился.

– Жорик! – в руке приближающегося водителя сверкнул топор. – А, сука! – Я побежал дальше, похоже, диалога с дальнобойщиком не получится. – Жора, отстань! Отстань от меня, – я стал орать как истеричка, хватаясь руками за деревья и одновременно отталкиваясь от них. Бежать дальше не было никаких сил. – Жора, ну уйди!

Я не хочу, не хочу! Вот так, топором. В лесу! Бля-а-адь! Я хочу жить! Жить! Жить!

С каждым шагом я стал повторять слово «жить», но от этого бежать быстрее все равно не получалось. Чаще всего смерть приходит неожиданно, раз – и умер или убит. Здесь же все очень ожидаемо получалось, но все равно не хотелось.

Моя рука наткнулась на что-то мокрое и холодное. Это оказалась огромная опора электропередачи. Не раздумывая, я тут же полез по ней на самый верх. Но расчет на то, что Жора не заметит моего подъема и промчится мимо, не оправдался. Да он и не мог оправдаться, потому что водитель с топором в руке бежал за мной буквально по пятам.

Поднявшись на первые два уровня, я остановился. Было и так уже высоко, дальше опора сильно сужалась наподобие миниатюрной Эйфелевой башни, а на самом верху были уже провода с напряжением в несколько тысяч вольт. Фактически, я загнал себя в ловушку. Жора остановился под опорой. Он очень тяжело дышал, хоть и здоровый бугай, но эта погоня его тоже вымотала.

– Витя. Слезай.

– Зачем?

– Я тебя убью.

Аргументы Жоры, по понятным причинам, меня не убедили, и я остался на месте, еще крепче прижавшись к металлической опоре.

– Жора, давай поговорим. Диалог – это путь решения любых конфликтов… – Но Жора меня слушать не стал, а, засунув топор рукояткой за пояс, весьма проворно полез наверх. – Жора, блядь, куда ты лезешь!