Остров острых ощущений Жукова-Гладкова Мария
Зэк поинтересовался у начальника колонии, что с ним будет в случае ранения. Добьют?
– Нет, – сказал тот. – Будет считаться, что тебя ранили при попытке к бегству.
– И это добавит мне срок?
Глазки у начальника забегали.
– Я попытаюсь что-нибудь сделать, – сказал он.
– Ясно. Или дойти до конечного пункта целым и невредимым, или хана. И мне никто не поверит, если я начну рассказывать, в чем участвовал.
– Ты сможешь поучаствовать еще раз – после того, как поправишься. Подумай сам: мне незачем в такие дела посвящать лишних людей.
Зэк потребовал сто тысяч рублей перевести его матери. Долго торговались, сошлись на пятидесяти тысячах. Он получил подтверждение с воли, что деньги дошли.
Но он понимал, что верить начальнику колонии нельзя. Нужно попытаться сбежать. Не идти указанным маршрутом, а выбрать другой. Он вспомнил события годичной давности, когда из зоны вроде бы сбежали четыре человека. Теперь он сомневался, что они на самом деле сбежали. Двоих так и не нашли. Трупы двух других привезли с острова, где стояла воинская часть. Про часть ПВО на зоне ходили слухи. Вероятно, поэтому те двое и рванули туда, надеясь рассказать все командованию части и таким образом спасти себе жизнь. Но часть как раз расформировали, и они столкнулись с военными, забиравшими оборудование. Потом одного военного, прапорщика, привезли лечить в медсанчасть на зоне.
От него санитары из зэков и узнали, что часть расформирована, произошла перестрелка, двое его товарищей погибли, и двое зэков погибли. Куда делись двое других, никто не знал и не знает до сих пор. После получения предложения поучаствовать в охоте в качестве дичи зэк решил, что убийство тех двух охотниками (а он не сомневался, что их убили) списали на побег, и их закопали где-то в лесу. Для начальника колонии все сложилось удачно, и про прошлогоднюю охоту никто не узнал. За смерть заключенных тоже отписываться не пришлось – прапорщик признавал, что они с вертолетчиком и солдатом отстреливались.
Зэк решил идти своим путем. Раз часть расформирована, там делать нечего. Раз он узнал про дела, которые творятся, то в живых его скорее всего не оставят – даже для следующих охот. Другие найдутся, в особенности если охота проводится нечасто. А попытка побега раз в год, тем более если находить беглецов, начальство устраивает.
Карта оказалась неправильной, компас барахлил, его ранили… Он уже не надеялся ни на что и приготовился умирать – и тут его нашел Афанасий.
Зэк вспомнил про Ивана Захаровича Сухорукова, про журналистку Юлю, которая часто освещает инициативы крупного бизнесмена и мецената, а в прошлом – вора в законе, и попросил Афанасия до нас добраться. Он знал, где находится особняк Ивана Захаровича (как и многие из его мира), у Афанасия была бумага, ручка, зэк смог нарисовать грубый план и написать записку. Афанасий передал записку Ивану Захаровичу. В ней в краткой форме излагалось все, что Афанасий рассказал нам в подробностях.
«Дичью» на этот раз служили два человека. О судьбе второго погибшему не известно ничего – они решили сразу же разделиться. Охотились четверо – два иностранца и два наших гражданина, один из них – замминистра.
Часть охранников зоны была введена в курс дела. Они явно получили за молчание хорошие деньги и рассчитывали получать их в дальнейшем. Интересно, сколько же отвалили иностранцы за эту охоту? И ведь наши чиновники могли какие-то деньги перечислить зоне – из денег налогоплательщиков.
Будто читая мои мысли, Афанасий сказал, что умерший у него на руках зэк интересовался у начальника колонии, каким образом он обеспечивает молчание довольно большого количества людей. Неужели так много платят? Начальник ответил, потому что, вероятно, был уверен: зэк – не жилец.
Начальник пояснил, что за такие дела вверенной его попечению колонии идет спонсорская помощь, а в нынешние времена это очень важно. Теперь начальник колонии должен быть хорошим менеджером, потому что рассчитывать на государство не приходится. Нужно «дружить» с отдельными его представителями. Все сотрудники это понимают. Есть приказ сверху (как говорил начальник колонии) – принять делегацию, за это будет спонсорская помощь. И принимают. И лишних вопросов не задают. И помощь приходит. Все довольны. А что два зэка пытались сбежать, воспользовавшись ситуацией… Так контингент такой, всегда пытались, пытаются и будут пытаться. Возможно, большая часть сотрудников на самом деле не знала, что господа приехали на охоту. Может, иностранцам экзотики захотелось? На русскую зону на Севере посмотреть? Заскучали они в своей сытой стране, вот и потянуло на экстрим.
Иван Захарович рассказал Афанасию, что группу зэков под охраной вывозили на остров для какого-то строительства. Могли, по его мнению, вывозить для строительства охотничьих домиков?
– Не знаю, – ответил Афанасий. – В тех местах я никогда не был, хотя про часть ПВО, конечно, знал. Там у нас на сотни километров все всё знают. Но много зэков использовать не будешь. Не отмазаться, не отписаться, несмотря ни на каких покровителей.
– Есть гастарбайтеры, бомжи, – заметил юрист. – Если захотеть поставить «охоту» на поток, то и «дичь» можно найти. Я не вижу в этом проблемы. К сожалению.
Афанасий тяжело вздохнул, потом посмотрел на Ивана Захаровича.
– Вы можете остановить охоту на людей?
– По всей России – нет. В одном конкретном месте могу попытаться.
– Вот поэтому я и ушел жить подальше от этого мира, погрязшего в грехе, – сказал Афанасий. – Я живу в единении с природой, я не вижу людей с их пороками, которые не могу принять. Ну, война – это понятно, хотя ведь все вопросы можно решить за столом переговоров. Сколько людей погибло во время войн! Сколько мирных людей! Потеряли кров, родню… Но нынешний мир и то, что происходит в нашей стране и со страной, я принять вообще не могу. И бороться с этим не могу. Да, я слаб. Но я не грешу.
– Да кто ж спорит-то? – посмотрел на него Иван Захарович. – Большое вам спасибо, что дошли до меня. Чтобы у вас не возникло проблем по пути назад, ребята вас отвезут на машине до того места, которое вы укажете.
Юрист спросил, где Афанасий похоронил зэка. Тот сказал, что в лесу, место без труда найдет. Чтобы выйти на Афанасия, следовало оставить сообщение его двоюродному брату, только ответить он может и через месяц, и через два – когда придет за солью и порохом.
– А про клады вы ничего не слышали? – с ничего не выражающим лицом поинтересовался Иван Захарович.
– Про клады?! – удивился Афанасий. – Вообще, конечно, слышал. И про то, как папоротник должен цвести, слышал, но ни разу не видел, хотя рядом с моей избушкой их много растет. Может, кладов нет, поэтому и не цветет? И заговоры знаю, которые помогут взять клад в руки, хотя он все равно может не даться. Или один дастся, а другой – нет. Это целая наука. Иногда живую душу надо отдать.
– Человеческую? – уточнила я. Я про душу уже слышала от Татьяны, и мы это обсуждали.
– Необязательно. Петуха можно. Говорят, что вроде бы только черного. Не знаю, не пробовал.
– Может, нам петуха с собой взять? – спросил Виталя у Ивана Захаровича.
– У тебя что, крыша поехала? – рявкнула на него Татьяна, с которой они никогда не ладили, и те полгода, которые Виталя жил у меня, подруга каждый день капала мне на мозги.
– Не верите? – посмотрел на нее Афанасий. – Зря. Просто так клад не найти. Он дается за что-то или ради чего-то. В награду за испытания, как искушение, чтобы проверить человека. Вы можете найти клад, а потом всю жизнь мучиться кошмарами – или мучиться, пока не отдадите его. Вы можете проклясть тот день, когда его нашли, потому что все в вашей жизни изменится.
– То есть лучше кладов не находить? – уточнила я.
– И не искать даже. Если не хотите, чтобы ваша жизнь изменилась. Если вас устраивает ваша жизнь, живите, как жили, и даже не приближайтесь к тем местам, где они могут прятаться. Это очень опасно.
– Это предупреждение? – спросила я.
– Над вами всеми витает опасность. Вас окружает аура опасности. Я ее чувствую.
– Так это наше обычное состояние, – заметил Виталя. – Вон Юлька вечно в какое-то дело влезает, за ней лезет Татьяна, Пашку они даже не спрашивают, а мы их вызволяем.
– Все не совсем так, – заметила Татьяна. – Мы сами выпутываемся. И Иван Захарович именно нас отправляет в пекло, потому что мы можем докопаться до сути!
– Но я всегда обеспечиваю вам страховку, – заметил Сухоруков и посмотрел на Афанасия: – Так что там с опасностью?
– Есть опасность. Я когда увидел всех, кто приехал в ваш дом сегодня – включая тех, кто сейчас от нас отделился, – понял: над этими людьми нависла угроза.
– Можете считать, что только что махнули красной тряпкой перед быком. После таких слов Юля с Таней точно поедут, – хмыкнул Виталя.
– То есть мы можем не вернуться с острова? – серьезно спросила я.
– Вы лично вернетесь, Юля. И в течение полугода выйдете замуж.
– Да мне не за кого!
– Предложение будет неожиданным. А потом выйдете еще раз. И третий брак будет не по нужде, как два первых, а по любви.
Я хлопнула глазами. Он не может знать, что я была замужем за немецким бароном, потому что это требовалось Ивану Захаровичу! И значит, и второй раз я выйду, потому что Иван Захарович в приказном порядке отправит меня в ЗАГС? Интересно, а мой второй муж будет жить с Татьяной, как жил немецкий барон, у которого с моей подругой случилась любовь, и никто не понимал наших весьма своеобразных отношений?[5]
– Вы колдун? – спросила Татьяна.
– Некоторые так считают… – загадочно сказал Афанасий.
– Так что, не ездить им на остров? Не расследовать убийства людей? Не останавливать зло? – спросил Иван Захарович, про отношение которого к мистике я, кстати, не знала.
– Если они поедут останавливать зло – ехать. Если искать клады – нет.
– Мы расследование хотим провести… – начала я.
– Это вы хотите провести расследование, Юля. Вы не едете за золотом. Вам на золото как золото наплевать. Вам интересно выяснить, что произошло – и сейчас, и в прошлом году, и больше трех веков назад, и раньше. Те, кто поедет с такими же целями, как вы, вернутся. Те, кто с корыстными, – нет. Больше ничего не скажу.
Мы переглянулись с Татьяной.
Через час мы загрузились в машины, уже забитые припасами, и тронулись в путь. Афанасий всю дорогу молчал и вроде бы спал. Но кто ж его знает на самом деле?
В первом джипе ехали мы с Татьяной, Виталя, юрист, Афанасий и водитель, который также будет выполнять вспомогательные работы. Кому-то ведь потребуется готовить еду, помогать с раскопками, что-то перетаскивать… Такой же водитель-помощник был и во втором джипе, где разместились Пашка, патологоанатом Василий, археолог и связист. Начальником отряда считался мой бывший сожитель Виталя.
Настоятель и гости вернулись в монастырь, а на следующий день, с раннего утра, хозяин, Герасим и старая нянька отправились на остров. Для перевозки гроба попросили самую большую лодку. Но все равно она просела в воду чуть ли не до самых бортов, что няньку откровенно удивило. Сами они плыли в другой, а эту боярин за собой на веревке тянул.
Могилу копали Герасим и сам боярин, нянька сидела на земле рядом с гробом любимого мальчика и плакала. Она пережила и старшего Алексия, и младшего, а так хотела видеть их счастливыми… Но не судьба. И ведь и хозяин не очень счастлив в своей жизни. Да и боится чего-то в последнее время…
До нее доходили сведения о том, что кто-то на кого-то доносил, людей пытали, выбивали показания, казнили… Эта часть жизни общества обходила ее стороной. А хозяин боялся. Возможно, считал, что кто-то может донести на него по злобе или из зависти, чтобы добром нажитым воспользоваться.
Глава 19
Вначале мы завезли Афанасия в деревню к двоюродному брату, как раз посмотрели, кому оставлять сообщение. Иван Захарович предлагал обеспечить Афанасия спутниковой связью, но тот наотрез отказался.
Когда мы уже выезжали из деревни, увидели махающую рукой бабулю.
– Виталя, останови, подбросим бабушку, куда ей нужно, – сказала я, но Виталя и без моих слов уже притормаживал.
Ей требовалось в соседнюю деревню, в пяти километрах, а никакой общественный транспорт в этих местах уже давно не ходил. Вообще многие дома стояли пустыми.
– Колдуна привезли? – спросила у нас бабка, прищурившись. – Это откуда ж, интересно?
– Колдуна? – переспросила я, притворяясь, будто ничего не знаю.
– Его самого, – кивнула старушка. – Таких, как его бабка и мамаша, раньше на кострах жгли.
– Жгли вроде бы в Европе, – заметил Виталя.
– У нас тоже ведьм жгли, и мамашу его в доме жители деревни сожгли. Закрыли и сожгли после того, как она колхозный скот уморила. Их семейка против советской власти была. В колхоз не вступала. И не кулаки, а все особняком держались, зелья свои варили, порчу наводили…
«Что за путаница у нее в голове? Советская власть ведьм точно не жгла, – подумала я. – В лагеря отправить могли. Хотя тут, похоже, действовали просто обозленные жители».
– Он-то тогда пацаненком был, его потом родственники к себе взяли и вырастили как нормального человека, – продолжала бабка. – А против природы не попрешь. Уже много лет живет один в лесу. Чтобы никто не добрался. А теперь и власти нет. Участковый за пятнадцать километров отсюда. Я ему говорила, чтобы на болото сходил, разобрался с этим нехристем, а он только руками замахал. И поп им заниматься не хочет. До попа тоже пятнадцать километров, они все в одном месте поселились. А этот колдует в своем лесу.
– И что наколдовал? – с самым серьезным видом спросила я.
– А как он тут появится – жди беды. Или помрет кто-то, или заболеет, или мужик от одной бабы к другой жить уйдет. Мстит за мать деревенским. Уже все не по одному горю пережили.
– Из тех, кто сжег его мать? – уточнила Татьяна.
– Дети и внуки страдают! – рявкнула бабка. – Кто утоп на глубине по колено, кто в бане угорел, один в колодец свалился и шею сломал, с крыш падали…
«Это вполне могут быть несчастные случаи, – подумала я. – Только людское воображение находит им мистическое объяснение. Или не воображение, а совесть? Ведь женщина-то погибла…»
Бабку мы высадили и поехали забирать двух чиновников, которые должны были присоединиться к нашей группе. Изначально планировался один помощник губернатора, но оказалось, что поедет и вице-губернатор. Хотя вроде бы во всей стране их количество выросло в два раза за последние годы? Размножаются способом почкования?
Чиновники должны были договориться о вертолете, который доставит нас на место.
При подъезде к вертолетной площадке у Витали зазвонил телефон. Пока он говорил, телефон зазвонил у меня. Меня добивался Андрюша из Управления, который знал, где я должна провести пятницу, субботу и воскресенье.
– Слава богу, ты еще в зоне действия сети! – воскликнул приятель. – Алевтина сбежала.
– Кто? – в первый момент не поняла я.
– Ну, психованная жена прапорщика Гены. Ее перевели в частную психушку, а там режим не такой строгий, как в государственных учреждениях. ГУИН не охраняет, есть какая-то частная охрана, но ты же сама понимаешь…
– Вообще-то раз родственники платят деньги, и немалые, то должны бы как раз охранять, – заметила я.
– Да не бегали оттуда психи никогда! – заорал Андрей, которого сегодня с утра, видимо, уже успело достать начальство. – И они не считаются психами в традиционном смысле. Бабы в депрессии, в основном оттого, что делать нечего. Клиника располагается в чьей-то бывшей усадьбе, за городом. В советские времена там детский санаторий был, потом кто-то быстренько прихватизировал и устроил клинику, на которой можно делать деньги. Заборчик, конечно, новый и бетонный. Но, вероятно, Алевтина смогла управиться.
– Она через забор перелезла или точно неизвестно?
– Точно неизвестно, но не через вахту же она прошла? Явно был сообщник с воли. Мы считаем, что ей перекинули веревку и вытянули ее.
– Не Гена?
– У Гены алиби – беременная бухгалтерша, которая была безумно счастлива, что законная жена наконец оказалась в психушке. И за Гену она держится крепко.
Я напомнила про некоего Герасима, но тот как в воду канул. К сожалению, я не знала его фамилию. Мобильный был отключен. В квартире, где обосновалась племянница с представителем психиатрической «Скорой», Алевтина Ильинична не появлялась и туда не звонила. Племянница предупредила свою мать, сестру Алевтины, что та может податься к ней. По мнению всех сторон, больше было некуда.
Хотя кто знает, какого сообщника нашла Алевтина Ильинична? Может, он и в бане ей помогал? И вероятнее всего, что помогал. Но кто это может быть?!
– В общем, если появится в тех краях, в которых сейчас находишься ты, звони, – хохотнул Андрюша.
– Каким образом она здесь появится?! Ты думаешь, что говоришь?
– Вы на машине приехали, и Алевтина с сообщником может.
– А дальше? Они такие богатые, что могут арендовать вертолет?
– Не знаю, – сказал Андрей. – Хотя даже если и могут, то не будут привлекать внимания. Я на их месте пошел бы лесом.
– Ты представляешь, сколько это займет времени? Мы ко времени их прибытия на остров – если они на него нацелились – уже давно будем в Питере.
Андрей посоветовал оставить кого-то на острове на дежурстве, а если Иван Захарович еще не дал такого задания, то связаться с ним и передать рекомендации от органов. Приятель снова хохотнул и распрощался.
Вскоре мы загрузились в вертолет с припасами и двумя присоединившимися к нам чиновниками.
Я задумалась, жива ли еще Алевтина Ильинична? Для чего ей организовывали побег? Может, чтобы не сказала лишнего после применения каких-то новомодных препаратов, развязывающих язык?
Яму выкопали глубокую, потом Герасим на пару с боярином потащили к ней гроб. Старой няньке показалось, что в нем что-то звенит. Точно звенит! Да не может в гробу ничего звенеть!
А когда опускали гроб в землю, пожилая женщина поняла, что не ошиблась – точно был звон посуды. Вон, значит, почему гроб такой странный получился. Вон, значит, почему Герасим так долго трудился. С тайником гроб. Но разве можно так осквернять усопшего?
– Зачем добро хоронишь? – строго спросила она хозяина, которого растила с младенчества. – И зачем с Алексием? Неужто так просто закопать не мог, раз схоронить добро решил?
– Так в древности делали, – ответил боярин, ничего не отрицая. Да и что отрицать? Кому о тайне расскажет нянька? – А свой покойник будет охранять добро семьи – до тех пор, пока кто-то не сможет за ним приехать. Сейчас лихие времена. Лучше ему здесь полежать, чем в нашем доме. Не хочу я всего лишиться, что отец мой наживал, а я сам приумножал.
– Так ты потом еще хочешь могилу осквернять?! Раскапывать, чтобы добро свое достать?!
– Тише, тише, старая, угомонись. Все уже сделано, – сказал боярин. – Ты же не хочешь, чтобы наша семья всего лишилась?
Глава 20
Чиновники оказались не дураки выпить и прихватили с собой большие запасы спиртного, а также мясо на шашлыки, которые планировали жарить на острове. Спиртное было местного производства – как организованного, так и индивидуального (тетка одного из членов нашей группы, как выяснилось, была известной в области самогонщицей). На острове ни эти чиновники, ни их знакомые никогда раньше не бывали. Конечно, слышали, что где-то в этих местах размещалась часть ПВО, где-то есть колония, но ни на охоту, ни на рыбалку, ни на шашлыки в эти места не летали.
– А вдруг бы вертолет сбили? Решили бы, что он из блока НАТО с разведывательными целями прилетел? – хохотнул один пузатенький краснорожий мужик, явно уважающий и зеленого змия во всех вариантах, и шашлыки на природе. – Или просто, чтобы потренироваться и показать: нечего в наши места летать? Ведь запросто могли. Поэтому никто и не совался. Другие места есть, и поближе к цивилизации.
В вертолете местные напитки дегустировали Пашка, патологоанатом Василий, археолог и местные чиновники. Подчиненные Ивана Захаровича не забывали, что они на работе, причем очень высокооплачиваемой. Я мигнула Витале, приглашая удалиться в хвост машины.
– Ну? – спросила у него.
– Что «ну»?
– Что Иван Захарович – или его представители – сказал губернатору области?
– Рассматривает вариант вложения денег в строительство элитной базы отдыха. Губернатор тут же за мысль ухватился. Вероятнее всего, он даже не представляет, что в тех местах какие-то зэки уже что-то копали. Если вообще копали и это не придумали Генрих с компанией. Ни сам губернатор, ни его подчиненные в этих местах никогда не бывали. Тут чиновники сказали правду. Сами хотят посмотреть, что получили от армии. А раз потенциальный инвестор сразу же появился, так просто отлично. Пока никто даже не торговался. Летим смотреть. Ваше с Пашкой присутствие вопросов не вызвало, как и археолога с патологоанатомом. Про забытых солдат все слышали. Кто-то про старые могилы и монастырь слышал. Правда, их никто не снимал и не фотографировал. Ваш канал идет на эту область. Возможно, вам будут какие-то рекомендации по показу.
– То есть никакого сопротивления вы не встретили? Никаких проблем на переговорах не возникло?
– Наоборот, – сказал Виталя. – Нам очень обрадовались. Деньгами тут не особо избалованы. Чай, не Чукотка, и никто из олигархов в эти места в губернаторы не рвется.
– То есть ни нефти, ни газа тут нет?
– А кто ж его знает, что есть в недрах нашей необъятной родины?! Может, и есть, только в советские времена этот регион не разрабатывался – таким образом, а в новые разработки никто не желает вкладываться. Вначале нужно до дна выдоить старые месторождения. У нас в таких местах колонии были и воинские части. Так что строительство базы не за счет области – подарок для губернатора. Налоги пойдут – официальные и неофициальные, сам сможет отдыхать ездить.
– А насчет приезда иностранцев в известную тебе колонию губернатор знает? Вы успели с ним связаться после рассказа Афанасия?
– Иностранцы и в прошлом, и в этом году приезжали с гуманитарной помощью российским заключенным. Наши же теперь умные стали, в разные международные организации пишут, в европейском суде по правам человека права отстаивают. Вот иностранцы и катаются. Но губернатор с ними не встречался, как и его помощники. Они даже в столице области не появлялись. Москва договаривалась напрямую. И ведь начальство колонии не подотчетно губернатору никоим образом. В общем, вначале нужно все посмотреть на месте.
Виталя также сообщил, что и на Ивана Захаровича, и на губернатора области выходил молодой депутат, взятый в заложники в бане. Откуда-то узнал, что наша компания собирается на остров, и тоже хотел засветиться в кадре. Но ему везде отказали. Я знала, что по этому же поводу продюсер Артура Небосклонова связывался с Викторией Семеновной, но она ответила, что не в этот раз. В следующий – возможно, но сейчас все летят туда впервые и будет не до Артура с его выходками. Надо осмотреться. Продюсер все понял и просил иметь их с Артуром в виду в случае нашей вторичной поездки на остров. Тогда он быстренько организует какой-нибудь очередной супермегахит. Возможно, депутат узнал о поездке от кого-то из нашего холдинга.
Признаться, по приземлении остров на меня особого впечатления не произвел. Возможно, свою роль сыграли заброшенные строения армейской части, в которых больше года никто не жил. Они производили гнетущее впечатление. Заброшенный маленький военный городок (или деревня?), потерянный в глуши… На нашем острове растительности было немного, хотя в этом году, конечно, никто траву не косил, и она вымахала огромная, в некоторых местах до пояса. На соседних островах, которые просматривались с нашего невооруженным глазом, стоял вековой лес.
– Я не поняла, где зэки могли копать огромную яму под фундамент? – тихим голосом обратилась я к Витале.
– Сплаваем на соседние острова и посмотрим. Вон их тут сколько даже с берега просматривается.
– У вас есть лодка?
– Даже две, – хмыкнул Виталя.
Вертолет сел на площадке и будет стоять здесь до воскресенья. Не гонять же его туда-сюда? Вертолетчик вместе с остальными членами экспедиции осматривал остров. Остов старого вертолета, брошенного здесь в прошлом году, уже успел немного заржаветь.
– Сколько у нас стволов? – спросила я у Витали.
– А ты уверена, что мы взяли с собой оружие? – притворно удивился он.
– Не валяй дурака, – рявкнула подошедшая к нам Татьяна. – У чиновников есть. Я уточнила. Они тут еще и поохотиться хотят. Только я думаю их стволы забрать для нас с Юлей.
– Ты уверена, что вы с Юлей лучше стреляете?
– Я уверена, что мы выстрелим лучше, чем пьяные мужики!
– Прекратите ругаться, – сказала я. – Мы в одной команде. По крайней мере здесь.
Виталя сразу же стал серьезным и пояснил, что оружие есть у всех людей Ивана Захаровича – официально зарегистрированное.
– Василия и археолога вы тоже считаете своими людьми?
– Ты бы доверила им оружие?
– Нет.
– Так чего спрашиваешь?
Татьяна предложила сходить выбрать место для ночлега и заявила, что предпочтет видеть тех, кто прибыл вооруженными (за исключением чиновников), в одном помещении с нами.
– А в одной постели?
– А по морде?
Я сказала, что ночью нужно будет установить дежурство. Виталя кивнул. Мы с Татьяной сказали, что будем дежурить вместе. На Пашку, Василия, археолога и чиновников никто не рассчитывал. На вертолетчика Виталя тоже не собирался полагаться.
Для себя мы выбрали домик, в котором, похоже, раньше жил кто-то из командования части. Сделано в нем все было добротно и даже за год не успело развалиться. Солдатская казарма оказалась в гораздо худшем состоянии. Виталя с нашей помощью перетащил в выбранный домик спальные мешки и наши личные вещи.
Наши новые знакомые уже жарили шашлыки, а мы втроем решили прогуляться к старым могилам как к единственной достопримечательности острова. Правда, для нас с Татьяной тут все было необычным. Признаться, я пожалела офицерских жен, которым приходится жить в подобных местах годами. Я сама не смогла бы это выдержать. Правда, роль жены олигарха я бы тоже не потянула. Я обязательно должна работать.
– Паша, пойдем-ка поснимаем, – позвала я оператора из теплой компании.
Пашка тут же встал и прихватил лежавшую рядом камеру.
– Юленька, он сейчас не сможет работать, – заговорил один из чиновников. – Вы видите, в каком он состоянии?
– Можно подумать, он обычно в другом, – заметила я. – И съемки в пьяном состоянии у него почему-то всегда получаются лучше, чем в трезвом.
Чиновники открыли рты, потом попросили нас все-таки не очень задерживаться, поскольку мясо вскоре будет готово. Пашка даже без моих указаний уже сделал несколько «панорамок», пока вертолет садился, мы все выгружались и впервые осматривали остров.
Крест с плитами на нас никакого впечатления не произвели. В Питере на старых кладбищах можно увидеть нечто подобное, только у нас травы меньше и она ниже.
– В этом году здесь точно никто не копался, – сказал Виталя. – Трава даже не примята.
– А если в мае? Даже в июне? Мы не знаем, как быстро тут вырастает трава.
– К монастырю завтра сплаваем? – спросила Татьяна.
– Можно и сегодня, – ответила я. – Пообедаем и до темноты можно поплавать. Лодку долго надувать? – Я посмотрела на Виталю.
Он только махнул рукой.
– А темнеет тут во сколько? – спросил Пашка. – Белые ночи тут есть?
– Они и у нас закончились, – напомнила Татьяна.
– Но у нас все равно темнеет гораздо позже, чем, например, в Москве.
– К нам отсюда гораздо ближе, чем к Москве.
– Здесь полярный день и полярная ночь! – рявкнул Виталя.
– Ой, точно! – воскликнула Татьяна. – Значит, солнце не сядет? Дойдет до горизонта и снова наверх? Всегда хотела за этим понаблюдать. Мы с Юлей будем дежурить первыми. Вроде солнце в двенадцать ночи должно дойти до горизонта?
– Уже не должно, – пояснил Виталя, который явно заранее выяснил этот вопрос. – Сейчас, так сказать, переходный период. Полярный день здесь длится сорок суток. А теперь уже темнеет. И вообще за солнцем, не заходящим за горизонт, можно наблюдать только в ясный день. Вы на небо посмотрите. К вечеру, возможно, вообще все тучами затянет.
Нам предстояло выяснить опытным путем, сколько в это время здесь длится ночь. Почему я не спросила у прапорщика Гены?! Хотя признаю: мне это даже в голову не пришло.
Шашлыки оказались вкусными, помидоры и огурцы сочными, домашнее вино из своей смородины приятным и легким. Чиновники заявили, что сегодня никуда сплавляться не будут и просто отдохнут. Тем более мы лучше знаем, что требуется нашему шефу. Василий с археологом отправились к могилам с лопатами и фотоаппаратом, патологоанатом также имел при себе свой обычный чемоданчик. Водители-помощники отправились спать, так как всю предыдущую ночь сидели за рулем. Юрист и связист занимались какими-то своими делами. В лодку загрузились мы с Татьяной, Пашка и Виталя. Пашка был с камерой, Виталя со стволом, я с фотоаппаратом.
Мы обошли по кругу ближайший остров, но не заметили на нем ничего интересного. Если на нем кто-то что-то копал, то в центре, за внушительным рядом деревьев. Но это нельзя было увидеть с другого острова, как утверждали Генрих и покойный Николай Свиридов. Мы поплыли дальше. Лес на островах стал более редким, вскоре мы заметили то, что осталось от монастыря.
– Выходить на берег будем? – посмотрел на меня Виталя.
– Да, снимем, пока можно снимать.
– И вон на ту стену залезем, – кивнула Татьяна. – Возможно, с нее будут лучше видны окрестности.
Я считала, что нам нужно будет попросить завтра днем вертолетчика поднять машину на небольшую высоту, чтобы осмотреть соседние острова сверху. Тогда мы точно увидим, выкопана яма или нет. При подлете мы этого не сделали. Все решили, что все увидим с земли. Да и внимание в первую очередь привлек остров со строениями. Вероятно, на яму следовало смотреть в другую сторону.
– А как ты собираешься залезать на стену? – посмотрел на Татьяну Виталя. – Я лично тебе свою спину подставлять не намерен.
– Во-первых, полезут Юля и Паша, – заговорила Татьяна. Пашка издал звук, напоминающий хрюканье, но комментировать не стал. – Во-вторых, у меня есть веревка и альпинистский крюк. В-третьих, Юле я и сама могу подставить спину.
На самом деле никаких сложностей с залезанием на стену у нас не возникло. Это была груда развалин, по которой в общем и целом взбираться было легко. Конечно, не ступени лестницы, но в кроссовках, имея некоторую спортивную подготовку и опыт залезания в места, где меня не ждали, на верх стены я взлетела гораздо быстрее, чем предполагала. Остальные пока оставались внизу.
Бинокль висел у меня на груди, тут я приложила его к глазам и поняла, на каком острове велись земляные работы. Только расстояние все равно было слишком большим, чтобы понять, какие именно. Я увидела лишь горы земли.
Внезапно где-то вдали послышался гул вертолета.
– Быстро вниз! – рявкнул Виталя. – И в кусты у берега. Я сейчас лодку оттащу подальше.
Виталя рванул к берегу, мы за ним. К сожалению, с этого острова мы не увидим, что будет происходить на нашем. Никто из нас не сомневался, что вертолет летит туда. Вот только чей?
Виталя тем временем достал рацию и переговорил со связистом, который засел в каком-то домике и обещал держать нас в курсе событий, а также сразу же передать на Большую землю, кого принесло на остров.
Но вертолет приземляться не стал, покружил над островом, разбудил заснувших у костра чиновников, потом улетел. Никаких опознавательных знаков, по которым можно было бы определить его принадлежность, на нем заметить никому не удалось.
Пашка все-таки заснял вертолет из засады, а после его исчезновения за горизонтом мы вернулись на остров.
– Я не понимаю, чей он, – говорил вертолетчик, который явно чувствовал себя неуютно. – Я в этих местах знаю всех, кто машины гоняет.
– А военные? – уточнила я.
– Военных здесь больше нет. И они всегда с маркировкой. Пусть непонятной гражданским, но с какой-то маркировкой. Скорее всего, какие-то частники.
Чиновники опохмелялись, юрист просматривал какие-то бумаги, связист нам не показался. Мы вчетвером решили сходить посмотреть, как обстоят дела у Василия с археологом. Те сообщили нам, что при приближении вертолета решили на всякий случай скрыться в кустах, где успели раздавить очередную бутылочку. Археолог, как я видела, имел не меньший опыт распития спиртных напитков, чем патологоанатом и оператор. Но и работал не хуже их. И за обедом и ужином именно он развлекал нас рассказами о том, что находил на раскопках в разных частях бывшего Советского Союза, как ездил в экспедиции. Сейчас ему очень не хватает этих экспедиций (в том количестве, что было раньше), и он хватается за любое предложение.
Здесь они с Василием делали подкопы с двух сторон, но пока ничем нас порадовать не могли. Вообще мне не очень хотелось смотреть на старые кости. «Новые» трупы приходится видеть почти каждый день (с моей-то работой!), но раскапывание старых могил даже в научных и исследовательских целях я считаю кощунством. Я уже подумывала просто заснять комментарии археолога, взять у него интервью только на фоне крестов и плит. Хотя Виктория Семеновна велела снимать все. В холдинге потом смонтируют. Но съемки должно быть как можно больше.
Поужинали рано и рано решили укладываться спать. Чиновники были уже никакие, и им даже пришлось помогать добраться до домика, стоявшего неподалеку от нашего. В их же домике, в соседней комнате разместились Пашка, Василий и археолог. Водители-помощники все еще спали в выбранном нами домике. Юрист со связистом заняли третью свободную комнату. Виталин спальный мешок лежал в одном помещении с нашими с Татьяной. Вертолетчик остался в машине.
Мы с Татьяной вызвались дежурить первыми, поскольку привыкли ложиться поздно, были трезвы (легкое вино за обедом не считается, тем более что вечером мы пили только чай, заваренный в котелке). После нас должны были заступить юрист со связистом, потом Виталя, потом выспавшиеся водители-помощники.
Старая нянька прожила еще три года и успела получить известия о судьбе хозяина, которого в свое время вырастила. Один послушник прибыл из ее родных мест.
Донес кто-то на боярина, как он и опасался. Боярин помер под пытками, вдову с детьми из жалости взяли какие-то родственники. Слуги разбежались или перешли в другие дома. Но богатств, которые надеялся найти и получить сосед-доносчик, в доме не оказалось. Никто не знал, куда подевались золотые блюда, кубки, чарки, драгоценности жены. Боярин под пытками говорил, что все продано за долги.
Тайну клада он унес с собой в могилу. Ее унесла и нянька. Дети хозяина были слишком малы, чтобы он успел им все рассказать.
Тайна осталась с Герасимом и его потомками. Несмотря на то что мужик был немым, он смог передать ее своему говорящему сыну, который с раннего детства прекрасно понимал отца.
А потом она передавалась в их семье из поколения в поколение, и каждый надеялся, что ему удастся добраться до закопанных в землю богатств.
С каждым поколением в существование клада верили все меньше и меньше.
Глава 21
К ночи похолодало, мы с Татьяной даже заходили в дом за прихваченными с собой куртками. Мошкара после применения потрясающих немецких средств нас не доставала. Стояла тишина, в которой нам даже удавалось услышать храп из соседнего домика. Мы сидели на крыльце, с которого открывался великолепный вид на воду и первозданную природу ближайшего острова. Небо, к нашему сожалению, заволокло тучами, но в традиционном смысле стемнело на самом деле поздно.
– Какая тишина! – прошептала Татьяна. – Просто невероятно.
– Может, перед грозой?
– Не похоже…
Тишину, конечно, нарушали какие-то птицы, насекомые, но для нас, чисто городских жителей, она была абсолютной. Не было никаких привычных для нас звуков. Не могу сказать, что чувствовала себя некомфортно, скорее непривычно. Я точно не хотела бы остаться здесь надолго. Трех дней, даже двух суток (с середины пятницы до середины воскресенья) будет более чем достаточно.
– Огонек! – внезапно напряженным шепотом сказала Татьяна и схватила меня за руку.
Мы сидели без света, хотя имели при себе мощные фонарики и приборы ночного видения. С собой были прихвачены свечи. Естественно, в домах теперь электричество включить было нельзя, так как все оборудование вывезли.
Я тоже заметила, как огонек мелькнул раз, другой…
Читать бесплатно другие книги:
