Принц с опасной родословной Жукова-Гладкова Мария
– Почему? В России все время что-то происходит. А тут у вас, то есть теперь у нас…
– Скучно? – подсказал барон, а сам вспомнил Россию…
Да, скучать там не приходится, и думать надо постоянно, как живым остаться, как сделать так, чтоб тебя не обокрали, не сделали – как это у них говорят? – лохом. И зачем только Тамара туда поехала? Зачем она рисковала? Он бы и так решил вопрос. Пусть это отняло бы больше времени… Но Тамара хотела сделать что-то для него. Показать, что она ему нужна…
России все можно простить за ее женщин… Какие у них женщины!
Вначале Тамара, потом Светлана, потом эта, с которой он не успел познакомиться лично, – Юлия. Ради нее он и вызвал мастера. Ну не только ради нее, конечно. Но она освещает криминальную хронику в Питере, причем как раз то, что интересует барона. Ради ее статей он и «Невские новости» заказал. Чтобы – как там говорят у русских? – держать руку на пульсе.
Светлана сказала: хочешь знать, как события развиваются, смотри и читай Смирнову. А Светлана обещала направить интерес Смирновой в нужную сторону – если та сама по какой-либо причине не заинтересуется их делом.
И Отто Дитрих смотрел. И читал. И, несмотря на загруженность работой, скучал по России в своей Германии, где ничего не происходит. По меркам России.
Глава 9
Следующие два дня митинги в защиту Ящера (то есть Вячеслава Николаевича Астахова) прошли в разных частях города – у Смольного, у Мариинского дворца (где у нас заседает ЗакС), во дворе на Захарьевской (там, где расположен ГУИН), ну и, конечно, на Арсенальной. Такого на памяти старожилов еще не случалось. «Интересно, кто это все оплачивает и организует?» – прикидывала я, впрочем, не я одна. Этот вопрос активно обсуждался в нашем холдинге, даже его владелец Кирилл Александрович вызывал меня в свой кабинет и любопытствовал, кто за всем этим стоит, а также интересовался, какую линию я намереваюсь проводить в своих репортажах. По ходу дела напомнил, что я должна думать не только о себе, но и о коллегах, чтобы никого не подставить. «Вы хотели сказать: начальстве», – хмыкнула я про себя, но вслух произнесла:
– Нейтральную. По-моему, это лучший вариант.
Чело Кирилла Александровича омрачила мысль.
– То есть Астахова поддерживать не будем? Вообще-то все поддерживают…
– Во-первых, никогда не следует быть такими, как все, – позволила себе заметить я. – Таким образом можно поднять рейтинг.
Слово «рейтинг» было хорошо понятно медиамагнату, и он тут же закивал.
– Во-вторых, правоохранительные органы, регулярно снабжающие меня информацией, убедительно просили не вмешиваться в эту вакханалию. А с ними ругаться не хочется.
– Правильно. С органами надо дружить, особенно поставляющими информацию, – кивнул магнат и нажаловался мне на налоговую инспекцию, в которой ему вчера, бедняге, пришлось жрать водку до девяти вечера. Сегодня головушка сильно болит. Ни народные, ни буржуйские средства не помогают.
– В-третьих, если следственные органы разрешат интервью с Ящером в «Крестах», то оно обещано мне.
Кирилл Александрович приободрился и закивал с удвоенной силой, потом велел приложить все усилия, чтобы получить нужное разрешение. Я скромно обещала постараться.
– В-четвертых, Ящер является конкурентом моего постоянного консультанта с другой стороны закона Ивана Захаровича Сухорукова.
– Да-да, с Иваном Захаровичем ни в коем случае нельзя ругаться, – заметил медиамагнат, видимо, с ужасом вспоминая визит Ивана Захаровича с «мальчиками» в офис холдинга. Да и, пожалуй, Кирилл Александрович не исключал, что ему удастся когда-нибудь получить какие-то деньги с Ивана Захаровича – в качестве благотворительной помощи. Сухоруков-то у нас слывет меценатом и спонсирует не актрисулек и певичек, как Ящер (их Иван Захарович, кстати, вообще не спонсирует), а более серьезные проекты. Кирилл же Александрович, несмотря на свои доходы от холдинга, всегда готов протянуть руку дающему. Да и мои эксклюзивные репортажи с мест благотворительных акций Сухорукова имеют высокий рейтинг.
Виктория Семеновна, главный редактор, уже дала задание нашим эротическим изданиям в подробностях осветить бурную сексуальную жизнь Вячеслава Николаевича Астахова. Правда, подозревала, что у нас не хватит корреспондентов, чтобы побеседовать со всеми пассиями Ящера, а количество страниц в выпусках придется увеличить до количества страниц в Большой советской энциклопедии, если о них обо всех рассказывать.
– Юлька, ты мне только скажи: почему столько народа на эти митинги ходит? – спросила у меня главная. – Им что, всем платят, как на выборах? Там же и бабульки, и мужики, и дети. Почему?!
Я считала, что наш народ просто соскучился по демонстрациям. Раньше-то и стар, и млад первого мая и седьмого ноября вышагивали с шариками и флажками. Теперь если демонстрации и проводятся в эти дни, то какие-то куцые. А народ жаждет веселья, и вообще у нас любят шоу. А тут – сборища с речами, выкрикиванием лозунгов, с массовиками-затейниками, дирижирующими толпой, традиционным русским кулачным боем, без которого у нас не обходится ни одно скопление народа, затем примирением в национальных традициях и дружным распитием спиртных напитков. Пиво, кстати, разливают бесплатно. Кто-то очень хорошо знает, как такое действо организовать. Вообще самое сложное – это получить разрешение на проведение митинга, но они во всех случаях были получены, как сообщил мне Андрюша, которому я задавала этот вопрос. Значит, у организаторов везде свои люди. Главное – все довольны, пусть народ и забывает иногда к концу, зачем собирался. Свободная демократическая пресса и телевидение выдают соответствующие репортажи, гневно обличая произвол властей, держащих в застенках известного бизнесмена и просто хорошего человека. Власти бубнят в свое оправдание нечто неопределенное. Правоохранительные органы безмолвствуют и бездействуют.
Лично я хотела получить комментарии Ивана Захаровича и расспросить его о Ящере, но Сухоруков почему-то был для меня недоступен в последние дни. Лопоухий с Кактусом, отвечавшие на звонки, говорили мне, что Иван Захарович в ближайшее время сам со мной свяжется, но время шло, а он не связывался.
Вместо него связался Гриша Пахоменко, которого я пригласила в гости, о чем незамедлительно сообщила Татьяне.
Гриша приехал вечером с бутылкой вина и бутылкой водки. Татьяна уже накрыла на стол – в моей квартире, где мы и разместились втроем. Гриша внимательно оглядел мою соседку, но спросить ничего не успел: в дверь позвонили.
– Только в глазок посмотри! – крикнула мне в спину Татьяна, сама, правда, осталась в комнате знакомиться с Гришей. По-моему, он ей понравился. Соседка моя – вообще баба жалостливая (попадает в первые пятьдесят процентов). Узнав про Гришину судьбу, прониклась к нему чувствами заочно, а тут он и внешне оказался вполне презентабельным. Я почему-то подумала, что он чем-то напоминает Татьяниного брата, скончавшегося от цирроза печени. Может, склонностью к этому заболеванию?
Я была бы только рада, если бы соседка устроила свою личную жизнь. Но ей подойдет лишь мужчина, который сможет искренне полюбить ее змей. Ведь ни бывший муж, ни кто-то другой из появлявшихся в ее жизни мужчин не выдержали… Мы, правда, пока не знали отношения Григория к пресмыкающимся.
На пороге стоял сосед Стас и чуть не плакал. Я пригласила его к себе и усадила за стол. «Вот и хорошо, – подумала я. – Вчетвером мы будем лучше смотреться. И Гриша быстрее освоится».
– Что случилось? – воскликнула Татьяна при виде нашего местного альфонса.
– Дашка к очередному мужику съехала, Хрюшу мне оставила, – сообщил сосед.
В общем, все произошло так, как мы и предполагали.
Григорию пояснили, кто такой Хрюша, и он даже сходил к Стасу в квартиру на экскурсию, потом Татьяна под предлогом показа всех домашних животных на нашей лестничной площадке сразу же затащила его в свою – для проверки совместимости со змеями. Совместимости не получилось. Значит, мужик не подходит. Ну что ж, поужинаем, выпьем и поговорим о деле. Мне так проще.
Григорий провел большую работу, правда, по его собственному признанию, информация его самого заинтересовала. И это немудрено.
Примерно полгода назад Вячеслав Николаевич Астахов во время одного из своих посещений Германии случайно познакомился в казино с некой русской барышней, моделью, фотографировавшейся под псевдонимом Царица Тамара. Тамара в то время уже присмотрела себе одного немецкого барона и собиралась выйти за него замуж, правильно рассудив, что модельная карьера коротка, нужно пользоваться моментом и обеспечить себе безбедное существование до старости. Барон для этой цели подходил прекрасно. К тому же он даже говорил по-русски и испытывал к нашей стране сильные чувства – после того, как избавился от аэрофобии, проехав на поезде из Германии через Польшу, Белоруссию и Россию в период активных челночных поездок наших людей в Польшу, а белорусов к нам с продуктами. Потом книгу написал – рекомендации для цивилизованных европейцев, собирающихся в дикую страну Россию.
Даже страдающим аэрофобией он не советовал ехать на поезде. Советовал только желающим от нее излечиться разом варварскими методами. Впечатления незабываемые. Тем же, кто любит путешествовать на поездах и смотреть в окно на проносящиеся мимо пейзажи, рекомендовал и не помышлять о поездках в Россию. Так же, как и любителям автотранспорта, ну и пеших прогулок. Про конные почему-то умолчал. Хотя интересно было бы почитать о впечатлениях немца, решившегося проехать по нашей стране на лошади.
– Ты книгу читал? – спросила я у Григория.
– Я – нет, немецкого не знаю, на русском она не издавалась, а, наверное, стоило бы. Скажи у себя на работе. В серию «анекдоты» или что-то подобное очень хорошо встанет. Но приятель мой один читал, развлекал весь отдел. Они вчера с большим удовольствием вспоминали для меня детали.
В общем, когда Отто Дитрих фон Винклер-Линзенхофф пожелал принять душ в нашем поезде, то с большим удивлением для себя обнаружил, что душа-то, оказывается, нет ни в купе, ни в туалете (кстати, открыт был только один – во втором проводник вез свой товар), ни вообще в поезде. Более того, проводник сказал барону все, что думает о фашистских оккупантах и об их барских замашках.
С душем не получилось – барон решил пойти поужинать. Но и тут его ждал облом. Оказалось, вагон-ресторан почему-то прицепят только после пересечения российской границы. Немец так и не понял, почему.
– Кстати, а почему? – спросила я.
– А потому, Юля, – пояснил Пахоменко, – что в поезде не может быть неограниченного числа вагонов. Вспомни, что я говорил вначале. Когда он ездил? Поезд был челночный, а они все, как тебе известно, жратву с собой везли, а не по ресторанам деньги проедали. По пути какие-то вагоны отцепляли – не все же из Питера и до Питера ездили, была масса промежуточных станций, вместо них потом все-таки ставили вагон-ресторан – но уже на нашей территории.
Немцу пояснили: кушать придется то, что взял с собой из дома. В вагоне будет только кипяток. Суп из пакета можно сварить, лапшу китайскую, чай – свой, сахар – свой. Сжалившиеся соседи продали немцу палку колбасы. На территории бывшей братской союзной республики, ныне независимого государства, по пути следования стали попадаться бабушки с пирожками и горячей картошкой, которые не дали барону умереть с голоду. Брали валютой.
От пирожков барону вскоре пришлось отказаться: один оказался не только с капустой, но и с тараканом. Но тут, к великой радости немца, к поезду присоединили вагон-ресторан, правда, первыми, кого он там увидел, опять же оказались рыжие насекомые. Есть расхотелось, и барон уже собрался ресторан покинуть, но его заметили работники ресторана и узнали в нем иностранца. Не упускать же такого клиента? Под белы рученьки отвели за стол, напоили разбавленным пивом, накормили мясом от древней коровы, при пережевывании которого сломались два фарфоровых немецких зуба. Конечно, обсчитали.
Когда несчастный Отто Дитрих фон Винклер-Линзенхофф вернулся в купе, там уже праздновали возвращение на родину и угостили фрица «северным сиянием», то бишь спиртом с шампанским. После «северного сияния» немец уже ничего не помнил, даже сияния, – в башке была сплошная чернота. Очнулся он в отделении транспортной милиции, не имея при себе ни одной немецкой марки (тогда еще не перешли на евро). Правда, он сумел сохранить документы – они никому не потребовались, и кредитные карточки – возможно, в те годы наши челноки еще не знали, что с ними делать, да и такого количества мест в России, даже в Питере, где ими можно воспользоваться, не было.
Однако барон, предприимчивый по немецким меркам, сообразил, как можно сохранить карточки в России, и запатентовал линию мужского и женского белья со специальными карманчиками для кредитных карточек.
Из милиции барона забрал представитель консульства и тут же отвез в аэропорт.
Когда немец познакомился с Тамарой, то проникся к ней сочувствием – бедняжка, можно сказать, всю сознательную жизнь прожила в этой дикой стране! Бедняжка быстро раскусила барона и всячески поощряла его благородный порыв стать ее спасителем.
Но очень некстати появился Ящер, в которого рациональная Тамара влюбилась до беспамятства. Помолвку с бароном расторгла (к великой радости его мамочки-баронессы) и уехала вслед за Вячеславом Николаевичем в Россию.
– Ящер ей изменял? – спросила Татьяна.
– Ну… не явно, – сказал Гриша. – Жил он с ней, на мероприятиях появлялся тоже с ней, хотя официально отношения не оформлял. У него всегда жила какая-то баба.
– Он мог ее убить?
– Не знаю, – честно ответил Гриша. – А вообще за что? За измену? Из ревности? Хотя в душу-то к нему не залезешь. Но все, с кем я говорил, считают: он не убивал. Это какие-то его дела… Он мешал кому-то. Скорее всего, его подставили.
Я глубоко задумалась. Все, с кем я говорила, считают, что убивал не Ящер и это подстава. А его конкурентом является Иван Захарович. Мог Сухоруков организовать Вячеславу Николаевичу путевку в «Кресты»? По-моему, запросто. Правда, я не знаю всю ситуацию, и я не знаю Ящера… А разобраться было бы интересно.
И при чем тут Серега? Кого он должен был убить? Кто это заказал? Кто покушался на Ящера? Серега или все-таки другой человек? Но тогда кто делает из Сереги козла отпущения? И почему он стал обвинять меня? Тоже по чьему-то заказу? Разобраться следовало хотя бы потому, что речь шла о моей собственной шкуре, единственной и неповторимой, которая мне совсем не надоела. Андрюхе с Сан Санычем я навешала лапши на уши, но от этого опасность для шкуры не пропала. И Сухоруков, как назло, со мной разговаривать не желает. Ладно, буду действовать сама.
– Гриша, а у тебя случайно координат барона нет? – спросила я у Пахоменко.
– Выписал из книги специально для тебя.
Григорий выложил на стол листочек бумаги для заметок, где латиницей было написано полное имя барона и его сайт в Интернете, опубликованный в книге.
Гриша также поведал нам, что семья барона на протяжении нескольких веков занимается лекарственным бизнесом и имеет сеть аптек по всей Германии. Узнав об этом, я сделала стойку боевого пса. У Ящера же тоже аптечная сеть – только в Питере. Какая тут может быть связь?
– Зачем тебе барон? – спросил Стас, немного успокоившийся после водки и рассказа Григория.
– На всякий случай. Может, командировку себе в холдинге выбью в Германию. Сделаю серию репортажей. Барон подойдет прекрасно. А вообще я стараюсь оставлять у себя всю информацию, которая мне попадается по каким-либо причинам. Мало ли когда пригодится.
Затем я снова повернулась к Григорию и спросила, есть ли у его приятелей какие-то версии относительно подставы Ящера. Чем Вячеслав Николаевич занимался в последнее время? Может, провернул какое-то особо дерзкое дельце и перешел кому-то дорогу?
Григорий развел руками.
В это мгновение раздался звонок в дверь.
Он должен напомнить Смирновой о себе. Эта стервозная журналистка не могла не понять, что встречалась с ним и даже занималась с ним любовью. И ей было хорошо. Очень хорошо. Он это знал точно. Он умеет доставить женщине неземное блаженство. Другие женщины потом не давали ему прохода. Преследовали его, умоляли, требовали, угрожали, валялись в ногах… Смирнова даже не выступила в его защиту. Хотя могла бы – в общем потоке. Она не сделала ничего. Хотя могла без особого труда. Это задевало его мужское самолюбие. И требовалось узнать, зачем она приходила?!
Он долго думал, что предпринять. Нельзя было показаться навязчивым, следовало придумать что-то оригинальное – и так, чтобы она поняла: это от него и он ждет продолжения. Повторения. Ему хотелось с ней поговорить. При личной встрече. А для этого следовало…
Он придумал и связался с Костей. Сказал, что требуется.
– Ты уверен? – переспросил верный соратник. – Я бы не стал с ней связываться. Кто знает, что придет ей в голову? Эта почище Тамары будет. И за ней стоит Сухоруков, а не придурковатый немец.
Глава 10
– Кого еще черти несут? – спросила Татьяна.
– У тебя не дом, а проходной двор, – заметил Стас.
– Юля, мне пойти с тобой? – предложил Гриша.
– Сидите все здесь, причем тихо, – велела я и отправилась открывать.
В глазок увидела совершенно незнакомого молодого человека в бейсболке с длинным козырьком – хотя до лета еще далеко и она явно не по погоде. На бейсболке выделялись буквы «LUCK».[8]
– Кто? – спросила.
– Курьерская служба «Удача», – ответил приятный молодой голос. – Пакет для Смирновой Юлии Владиславовны.
Дверь я открыла. Молодой человек с милой улыбкой протянул мне большой полиэтиленовый пакет из какого-то магазина, верх которого был заклеен липучкой так, что внутрь не заглянуть, ее не отлепив. «Но по весу – не бомба, – подумала я. – На ощупь – не бумаги, не кассеты, не дискеты, не диски».
– Распишитесь, пожалуйста. – Парень сунул мне бланк.
Я расписалась. Он пожелал мне удачи от фирмы и от себя лично и быстро побежал вниз по лестнице. Я закрыла дверь и с несколько обалделым видом вернулась в комнату.
– Ну открывай же быстрее, – поторопила меня Татьяна. Интересно же, что тебе прислали. – Мои гости слышали все, что говорили мы с курьером.
Я отлепила липучку и сунула нос в пакет. Я ожидала увидеть все, что угодно, но только не женское нижнее белье.
В пакете лежало два гарнитура – черный и белый, причем совершенно разные. Белый ассоциировался с невинностью: наденешь – и все, что следует закрыть, будет закрыто. Никаких «завлекушек», ничего «этакого». Черный же, наоборот, подходил для куртизанки или этакой стервозной, все видевшей опытной женщины, причем любящей в сексе изюминку. М-да.
В пакете также лежала визитка, выполненная типографским способом. Надпись на ней, сделанная красивым «рукописным» шрифтом, гласила: «На память о нашей незабываемой встрече. Благодарю за доставленное удовольствие». Подписи не было, вместо нее на визитке была изображена ящерица.
Пока я приходила в себя, Татьяна, быстро взглянув на текст визитки и хмыкнув, забрала у меня из рук белье и стала рассматривать.
– Похоже, и размер твой, – сказала она через пару минут. Мужчины за все время не проронили ни звука, тут впервые рот открыл Стас.
– Юль, примерь, а мы с Гришей оценим.
Гриша кашлянул.
– Неужели ты увидишь что-нибудь новое? – удивленно повернулся к нему Стас.
– Он после четырех лет воздержания, – напомнила я. Пахоменко покраснел и стал собираться домой, несмотря на наши с Татьяной уговоры остаться. Он нам все рассказал, если узнает что-то еще, позвонит.
– Вот, смутил мужика, – сказала Татьяна соседу, когда я закрыла за Гришей дверь.
– А что такого? – удивился он.
– Приятно, что в наших рядах еще остались приличные мужчины, которые не могут себе позволить смотреть на полуобнаженную малознакомую женщину, – вздохнула Татьяна. – Может, все-таки заняться им? Как считаешь, Юля?
– Этот мужчина явно никогда не дарил женщинам нижнее белье, – заметил Стас. – Значит, не понимает всей прелести прелюдии… Таня, ищи другого.
– Ты что этим хочешь сказать? – Мы с Татьяной одновременно повернулись к соседу.
– Белье женщине должен покупать мужчина. Кого что больше возбуждает, – продолжал Стас.
Он, как я понимаю, из нас был самым опытным в любовных делах. И вообще это его профессия, у нас же с Татьяной – хобби. И то только по взаимному согласию и только с вполне определенными партнерами. С теми, кто нравится. Хотя если вспомнить мой последний сексуальный опыт…
Стас сообщил, что получает большое удовольствие от покупки белья, причем для каждой женщины – своего. И представляет, как она в нем будет выглядеть…
– Женщина должна по подарку понять, что мужчина от нее хочет, – разглагольствовал продвинутый Стас, просвещая нас, несколько отставших от жизни. – Это же так интересно! Может, человек чего-то хочет – на подсознательном уровне, и не может это выразить словами, а покупая белье – своим выбором говорит об этом. Приходишь к женщине с таким вот гарнитурчиком – и она сразу же твоя. Все мои бабы таяли, когда я им бельишко дарил.
– Ты не забывай, сколько твоим бабам лет, – заметила я.
– А тебе сколько лет? Не четырнадцать же. И какое значение тут имеет возраст? А ну живо примерь подарочки. Как раз и сообразим, что от тебя мужик хочет и что он о тебе думает.
Я решила, что мне лучше все-таки удалиться и в самом деле примерить гарнитурчики. Стаса я как мужика не воспринимаю, он мне вроде брата. Что его стесняться? И просто хотелось их примерить…
Когда вернулась в комнату в беленьком, Стас с Татьяной уже орали друг на друга, вот только из-за чего спорили, я понять не смогла. Или это Стас Татьяну воспитывает?
При виде меня оба умолкли.
– Ты знаешь, Юля… – первым открыл рот Стас. – Этот мужчина считает тебя невинной…
– И размер точно твой, – опять удивилась Татьяна. – Сидит как влитой.
– Чего ты удивляешься? – повернулся к ней Стас. – Если знаешь тело – с размером белья не ошибешься. Джинсы я бы бабе покупать не стал. А вот бельишко… тут прикидываешь, вспоминаешь… ну и… Ни разу не ошибся.
Выслушав Стаса, я погрузилась в глубокие размышления и снова оставила компанию, чтобы теперь уже переодеться в черное. Хорошо. Я согласна со Стасом: белье женщине должен покупать мужчина, но как его выбирал Ящер? В «Крестах» есть тюремный магазин, но в нем торгуют продуктами, может, и предлагаются какие-то промтовары, но уж точно не женское белье. И навряд ли он мог вызвать представителя магазина с товаром для выбора – даже с его связями. Тем более его самого никто бы не стал вывозить в магазин. Поручил кому-то? Но кто мог знать мой размер?!
Или это не Ящер? Но тогда кто? Кто под него косит?
Когда я вошла в большую комнату в черном, Стас заявил, что в нем я ему нравлюсь гораздо больше и этот гарнитурчик больше соответствует моей сути. Татьяна с соседом согласилась и велела мне на встречи с мужчинами надевать именно черное.
– Юлька, а тебе это один человек прислал? – Стас кивнул на пустой пакет, валяющийся в комнате.
– Вроде да.
– Странно. Или он в тебе не разобрался… – сказала Татьяна.
– Или считает Юлю невинно-порочной. Или нежно-развратной.
– Как такое может быть? – удивилась я.
– А вот такое у него о тебе сложилось впечатление. С одной стороны, ты – девочка-ромашка, а с другой – этакая оторва… А вообще-то правильно. В тебе как раз сочетаются белое и черное, причем очень удачно.
– Спасибо, дорогой сосед.
– Это ты не меня благодари. А мужику ты определенно понравилась. И он, я бы тебе сказал… все-таки в тебе разобрался. Ладно, дамы, пошел я к своему постояльцу, – Стас со вздохом поднялся. – Сейчас дам ему пару рыбок, чтобы ночью спал, и сам на боковую.
Услышав про рыбок, мой кот издал вопль, требуя своего очередного ужина, по-моему, пятого за сегодняшний вечер.
Когда я уже собиралась спать – где-то в половине второго ночи, – раздался телефонный звонок. АОН номер не определил. Кто-то по сотовому?
– Алло! – сказала я слегка настороженно.
– Не спишь еще? – промурлыкал тихий мужской голос в трубку.
– Я – человек творческий, ложусь поздно, – ответила я. Сердце почему-то начало судорожно биться в груди. Голос я этот по телефону слышала впервые, но легкая хрипотца показалась знакомой…
– Меня ты, конечно, не узнала, – продолжал он.
Теперь я была просто уверена, кто звонит.
– Догадалась, – ответила я. – Спасибо за подарки. Размер точно подошел.
На другом конце усмехнулись.
– Что тебе больше понравилось? – спросил Ящер. – Белый или черный?
– Оба. А, по твоему мнению, который мне больше подойдет?
– Оба, – хохотнул Ящер на другом конце. – Буду рад видеть тебя и в том, и в другом. Не желаешь ли меня навестить?
– Если пригласишь…
– Я приглашаю, – серьезно сказал он. – У тебя есть такая возможность? Я имею в виду прийти ночью – так, как ты приходила.
Вот об этом-то я и не подумала… Но прошла один раз, пройду и второй.
– Постараюсь найти, – сказала я Ящеру.
– Так это был не твой «канал»? Ты не свои связи использовала?
– Нет, для меня организовали эту… этот поход.
– Ты можешь снова обратиться к тому человеку?
– Для организации встречи с тобой? Нет. – Я представила выражение лица Ивана Захаровича, если скажу ему, что хочу теперь на свидание к Ящеру…
– Почему? – спросил Астахов.
– Встречу мне организовывал Сухоруков. Как мне стало известно, вы с ним… как бы поточнее выразиться…
– Не надо выражаться. Я лучше тебя знаю, как мы друг к другу относимся, – голос Ящера стал резким, тон изменился. – Так, я больше не могу с тобой разговаривать. Пока.
Я не успела ничего сказать: он отключил связь. Опять какой-нибудь ночной шмон? Или… он звонил узнать, на кого я работаю? Ведь в ту ночь хотели убить его… Кто-то пронес в тюрьму пистолет… И я – подруга Сергея, пусть и бывшая, но Ящер-то вполне может считать, что у нас с ним – любовь-морковь… И мог выяснить, как я пробивалась к Сереге… А Серега пристрелил человека Ящера или, по крайней мере, того, кто чем-то обязан Ящеру… Я хвалебные передачи об инициативах Сухорукова снимаю, а за освобождение Астахова не борюсь. Во влипла. И ведь на этот раз к Ивану Захаровичу за помощью не побежишь.
Но это оказался не последний звонок в ту ночь. Только я опустила голову на подушку, прикидывая, как скоро мне удастся заснуть и не поработать ли с часок, пока глаза не станут слипаться, как телефон зазвонил опять и опять АОН не определил номер. Я была уверена, что это Ящер. Наверное, тогда он в самом деле не мог больше разговаривать – ведь не из дома же звонил. И его резкий тон был совсем не связан со мной и моими словами…
Я радостно бросилась к аппарату и с улыбкой в голосе проворковала:
– Да? Я еще не сплю…
– Я помню, что ты поздно ложишься, – сказал Сергей.
С трудом сдержалась, чтобы не пройтись по его матушке, – только из уважения к Анне Павловне. Она не виновата, что у нее получился такой урод.
– Чего надо? – рявкнула.
– Значит, ждала кого-то другого? Быстро же ты, Юленька.
– Ты, недоносок… Да я из-за тебя…
– Юля, я звоню извиниться, – он, видимо, взял себя в руки. – Я не мог поступить иначе.
– Что ты имеешь в виду? – решила я уточнить.
– Все. Меня заставили так поступить. Обещали освобождение.
– Ты – идиот, ты хоть понимаешь, что наделал?! Если раньше у тебя был хоть какой-то шанс получить оправдательный приговор, теперь его нет вообще! Пойдешь на строгача и без вариантов. Я что, зря тут пороги все обивала, Сухорукову на мозги капала? Еще бы чуть-чуть – и ты бы вышел! А ты…
– Юля, послушай меня, у меня больше не будет возможности позвонить. Ты не знаешь, какие мне пришлось приложить усилия…
– Давай к делу. Не трать время. Кто тебя заставил? И что именно сделать?
– Подставить тебя. Юля, я поэтому тебе звоню! Юля, прости меня, но я не мог поступить иначе. Юлька, будь осторожна! Никуда не лезь! Подключи всех своих знакомых из органов, из ГУИНа. Они тебе поверят. Всем говори, что тебя не было в «Крестах» и быть не могло. Контролеры подтвердят, что не было. Они же тогда сами подставятся. Ну ты понимаешь. Юлька, я… Юля, я очень виноват!
– Кто тебя заставил? – повторила я, делая ударения на каждом слове.
– Юля, я не могу тебе все объяснить. Я… Мне нужно заканчивать разговор. Юленька, я тебя очень люблю! Юленька, дорогая моя! Не думай обо мне плохо!
И этот тоже отключил связь.
Я опустилась на пуфик в коридоре почти что в состоянии прострации. Что произошло в ту злосчастную ночь? Как завязаны Сухоруков, Ящер и Серега? Почему Сухоруков организовал мне это свидание или, скажем, посещение «Крестов» в ту ночь? Ведь раньше он не оказывал мне содействия в этом плане, а ведь знал, как я пробивалась к Сергею. Связь с сотрудником, как я поняла, у него давно. Тот числится на работе в ГУИНе, а на самом деле трудится на Сухорукова. Мог провести меня и месяц назад, и два, но Сухоруков послал меня именно в эту ночь… Какую гадость Иван Захарович замыслил на этот раз?
И что мне делать теперь? Ясно одно: нужно каким-то образом снова пройти в «Кресты» ночью и поговорить с Сергеем и Ящером. Получить как можно больше информации. Ради спасения собственной шкуры, которая у меня одна. И, если быть честной самой с собой, мне снова хотелось отдаться Ящеру…
Отто Дитрих фон Винклер-Линзенхофф вспоминал, как занимался любовью с русскими женщинами. Ни одна немка с ними не сравнится. И почему-то у них у всех – или встречавшихся на пути барона – желание возникало в самых неожиданных местах.
С Тамарой он новыми глазами посмотрел на свой родовой замок под Мангеймом, и на дом под Мюнхеном, и на свой головной офис в Мюнхене, и на эту маленькую аптеку из принадлежащей ему сети… Какие желания возникали у Тамары при виде подземелья, винного погреба, искусственной лианы – бредовой идеи дизайнера, как барон считал раньше, – и интимного закутка! Без Тамары он никогда бы и не заглянул туда… Тамара только касалась его – и Отто Дитрих был в экстазе. Такого у него никогда не случалось с немками.
Знала бы мама… Но мама и так называла всех русских проститутками.
Последней была Светлана. Ее мама никогда не видела. И со Светланой – деловые отношения. Но…
Как она прыгнула на стиральную машину! Он никогда не занимался любовью на стиральной машине, даже с прислугой. А в России… Светлане захотелось – и все тут. Немедленно! Она сорвала с себя одежду, потом с него… А как это возбуждало! Какой темперамент!
А потом она спокойно говорила о деле – будто бы ничего и не произошло между ними. И они поехали решать общий вопрос. Чтобы разойтись по разным партнерам.
Но ведь сейчас Светлана свободна? Хотя эти русские женщины любят ездить за мужчинами на каторгу. Если, конечно, этого мужчину отправят на каторгу… У них в России вообще все непонятно с преступностью. Раньше барон считал, что за железным занавесом по улицам бродят медведи, теперь ряд западных средств массовой информации утверждает, что медведей заменили киллеры. Они бродят. Отто Дитрих медведя видел – на Дворцовой площади, дал ему на мед. Киллеров не видел – или они не представлялись. Видел только труп.
Зачем он отпустил Тамару? Почему позволил себя уговорить?! И вот ее больше нет…
Но есть Светлана. И есть Юлия. С Юлией, правда, еще предстоит познакомиться.
Глава 11
Поскольку заснуть все равно не удавалось, а снотворное я не принимаю принципиально, села за компьютер и часика два потрудилась. Это никогда не помешает. Будильник поставила в кастрюлю на одиннадцать: так он звонит громче, да и кот к одиннадцати уже явно проголодается. Тем более для него звонок будильника – сигнал к выделению желудочного сока. Как все-таки хорошо, что мне не надо на работу к девяти! Вот только завтра, то есть сегодня, день сдачи статьи в «Невские новости», правда, это нужно сделать до двух. Если встану в одиннадцать, успею в редакцию. А до вечера мы с Пашкой какой-нибудь сюжетец снимем. Чтоб в нашем городе да без убийства?
Утром встала с больной головой, быстро перекусила, накормила кота до отвала (он добровольно ушел с кухни, хотя мясо еще оставалось) и поехала в здание, где располагаются офисы нашего холдинга.
Охранник, как и принято у охранников, разгадывал кроссворд. На очереди лежал сборник анекдотов.
– Привет, Юля! – поздоровался он и сообщил, что меня с самого утра домогается некая активная дамочка, которая, поняв, что я должна появиться «где-то до двух», как ей неопределенно заявили в офисе, сказала, что будет ждать меня в ближайшем пивбаре, куда и просила меня прибыть, как только появлюсь.
Большая часть таких домогающихся, как я поняла уже после первых месяцев журналистской работы, нуждается в помощи психиатра (как и звонящих в милицию), хотя, признаю, иногда встречаются очень ценные информаторы. Работа журналиста, как я давно решила, напоминает работу золотоискателя. Нужно промыть огромное количество песка, чтобы выбрать оттуда золотые крупинки.
Охранник же, сообщив про дамочку, которая, как выяснилось, произвела на него большое впечатление (а он, сидя у нас на вахте, уже многого насмотрелся, и его трудно чем-то удивить), поинтересовался, как я насчет спутников Нептуна. Могу проконсультировать или как?
– А что, приходили еще и их ищущие? – уточнила я. – Или прилетевшие оттуда?
Оказалось, нужно для кроссворда. У меня с ними тоже было не очень, а вот со змеями (которые охранника также интересовали) полный порядок. Сказывалось проживание по соседству. Я тут же назвала ему ядовитую из пяти букв, четвертая «з» (гюрза). Охранник с большим удивлением узнал от меня, что среди змей встречаются и живородящие. Раньше он всегда думал, что все змеи только яйцекладущие. Я, правда, тоже так думала, пока не познакомилась с определенными особями лично. Но я не стала объяснять охраннику, что на моей лестничной площадке обитают даже две особи, вывоз которых запрещен из тех стран, где они встречаются. Таких красавиц можно вывезти только через обмен с зоопарком или каким-нибудь научно-исследовательским институтом, специализирующимся по этой теме. Но нашего человека такой ерундой не остановишь. Таня, обожающая путешествия (и тратящая на них большую часть своих доходов), привезла. Как – вопрос другой. Но не она первая, не она последняя. Если на рынке есть спрос – наши талантливые челноки доставят кого угодно. Немецкому барону, наверное, было бы интересно и, главное, познавательно сопроводить наших людей в разные страны. Даже если он в них раньше и бывал, посмотрел бы другими глазами, под новым углом зрения. А потом описал бы в своем очередном шедевре.
Про пингвина тоже рассказывать не стала. Ему еще целый день дежурить. В смысле охраннику, хотя Хрюша у нас на вахте смотрелся бы неплохо. По крайней мере, оригинально.
Вместо этого я решила поподробнее расспросить охранника о женщине.
– Сколько ей лет? – уточнила я.
– Где-то двадцать пять, – пожал плечами охранник. – Узнаешь ее сразу: внешность суки. И еще – ярко-рыжая. Юль, ты лучше встреться с ней…
– Так плохо было?
– Хуже, чем ты думаешь, – вздохнул мужчина. – Эта, по-моему, не успокоится, пока до тебя не доберется.
– Ничего, я ее успокою.
«Если бы это была единственная сука, встретившаяся на моем тернистом журналистском пути», – вздохнула я про себя.
Сдала Виктории Семеновне текст, получила ЦУ, а также сообщение о том, что Пашка дожидается меня в пивбаре. Значит, мне в любом случае туда.
Я поняла, что охранник был прав, как только вошла в питейное заведение. Некая рыжая бестия читала воспитательную речь бармену. Отчитывала его за недолив и показывала, как надо наливать пиво в кружку. По-моему, бармен был уже готов совершить над рыжей насилие, причем этой самой кружкой, или утопить в пиве. Меня он встретил как блудную дочь, наконец вернувшуюся в лоно семьи.
– Юля, тут к тебе люди пришли! Давно тебя дожидаются! – закричал он не своим голосом. Потом обратился непосредственно к рыжей: – Дама, вот – Юлия Смирнова. Вам к ней.
Пашка, завидев меня, извлек телекамеру из чехла и вопросительно на меня посмотрел. Я кивнула. Судя по первому впечатлению и уже услышанному, съемка может понадобиться как доказательство в суде.
«Даме» в самом деле на вид было не больше двадцати пяти. Ярко-рыжие волосы дополнялись веснушками по всему лицу и глазами какого-то странного цвета – карими с желтизной. Или это волосы с веснушками отсвечивают? Одета она была во все зеленое. Правда, рыжим зеленый цвет обычно идет, но тут, по-моему, неправильно был подобран оттенок. Следовало бы потемнее, в особенности если учесть пышные формы красотки.
Рыжая одним прыжком пересекла расстояние от стойки бара до входа, у которого застыла я, и вцепилась мне в руку мертвой хваткой.
– Вы обязательно должны написать о том, как тут обманывают клиентов! – завопила она. Бармен закатил глаза. – Я обращусь в Общество защиты прав потребителей! Я буду жаловаться! Я буду судиться! Я выведу вас всех на чистую воду! Так! – вдруг прищурилась рыжая и вперила руки в боки. – Это же ваш охранник меня сюда направил? Когда я спросила, где тут поблизости можно выпить. Вы с ними заодно? Вы тоже обманываете простых граждан? А я-то, дура, думала: пойду к журналистам, расскажу им все, как есть. Они помогут мне защитить мои права. А вы, оказывается…
– Насчет защиты прав следует обращаться к юристам, – сказала я невозмутимо. Меня всегда поражает особенность наших людей: часто по вопросам, с которыми во всех цивилизованных странах люди идут к юристам, у нас идут к журналистам. Конечно, я по мере возможности стараюсь помочь, но возможно-то далеко не всегда, да и таким сукам не хочется. Кроме них, есть масса граждан, не способных пробить лбом стену. Рыжая же, по-моему, могла где угодно пройтись подобно урагану. – Кратко изложите суть проблемы, которая вас ко мне привела.
Я подхватила рыжую под локоток и вывела ее на солнечный свет, там, пока она еще не совсем очухалась от моего ровного тона (он обычно хорошо действует на вопящих дамочек), я подтащила ее к ближайшей скамейке, усадила и приказала:
– Начинайте!
Пашка, как я заметила, выполз следом и пристроился неподалеку. Рыжая его вроде бы не замечала. Или только пока? Такие могут и камеру разбить. Незаметно для рыжей я включила диктофон в сумочке.
– Вы должны… – открыла рот рыжая.
– У вас кого-то убили, а милиция не желает искать убийц?