Любовь и предрассудки Остен Эмилия

– Не бойся, здесь полно народу.

В обеденном зале и в самом деле оказалось гораздо больше постояльцев, чем вчера. Рядом шумело семейство с многочисленными детьми, у окна чинно беседовали три пожилые леди, за столиком рядом с лестницей спиной к девушкам сидели двое мужчин…

Бланш была уверена, что с Луизой ничего не случится, даже с учетом того, что кто-то из этих достопочтимых леди и джентльменов вполне мог красться ночью по коридору с черепом в руках.

Луиза села обратно на свое место, ее жалобный взгляд, брошенный в сторону Бланш, заставил ту испытать угрызения совести. Луиза была напугана и измучена.

Но догадка, озарившая Бланш, не дала возможности игнорировать записку.

Разумеется, это было послание от мистера Филлиса, пусть и переданное через кого-то постороннего.

Кто еще мог знать, что Бланш в Эдинбурге? Кому еще интересна ее судьба?

Пока девушка разворачивала записку, сердечко ее на миг сжалось со слабой надеждой на то, что сейчас она увидит знакомый почерк… Но ровные буквы, выстроившиеся в безликие слова и краткие фразы, никак не могли принадлежать Арнольду. Были ли они написаны мистером Филлисом? Возможно. Так как этот человек был Бланш абсолютно чужим, то и почерк его запоминать она не собиралась. Послания от поверенного остались наверху, в личных вещах, но никакого смысла сличать манеру письма Бланш не видела. Быстрее и проще выйти на улицу и выяснить, кто же в таком нетерпении хочет ее видеть.

Что же касается пожелания оставить Луизу внутри, то Бланш не сомневалась: оно касается исключительно каких-то подробностей наследования, которые поверенный не желает сообщать ей при посторонних. Наверное, брать с собой Луизу на прием в его контору тоже было ошибкой, потому он и не пожелал принять их. Дело конфиденциальное.

Девушка выскользнула на улицу и… никого не обнаружила.

– И куда, интересно, запропастился этот твой, гм, джентльмен? – спросила она у шустрого Чарли.

– Не знаю, тута был, – протянул мальчишка, озираясь по сторонам. – Может, передумал?

Бланш покачала головой и ступила на мостовую.

– И спрятаться некуда… Странно. А в гостиницу он вслед за тобой не входил?

– Может, и входил. Я же вас искал, пока все столики осмотрел…

Как ни была Бланш озабочена ситуацией, последние слова мальчика ее немного задели.

– Что же, мы такие неприметные, что пришлось так долго и мучительно искать? – спросила она.

Чарли с изумлением вытаращился на нее:

– Ну вы даете! Вчера ж были в пальто и в шляпках, а сегодня в другой одежде совсем. Я когда разглядел, что одна смуглая, другая белая, и обе глазищами вот так зыркают, так сразу к вам и побежал. Кто-то входил-выходил, я что, следил, что ли?

– Хорошо-хорошо, – «зыркающие глаза» позабавили Бланш и вернули к прежнему образу мыслей, холодному и рассудительному, – не видел… Пусть джентльмен не входил внутрь, но куда он мог так быстро уйти? Только обратно в контору мистера Филлиса.

– Да не Филлис это ж был! – обиделся Чарли и шмыгнул носом. – Говорю же – не Филлис!

Бланш вздохнула, но повторно приводить свои аргументы не стала. Мальчик уверен, что хорошо знает этот район города и легко различает его обитателей. Пусть так и считает, не огорчать же его подозрениями в том, что он может и заблуждаться.

– Я все-таки загляну к нему в контору, – пробормотала Бланш, протягивая Чарли монетку. Без дополнительной оплаты мальчишка явно не собирался никуда деваться, а тащить его за собой к поверенному – еще хуже, чем прийти на прием с Луизой.

Подобное расточительство уже начинало сердить ее, но от мальчика было необходимо избавиться.

– Спасибо, мисс, – протянул Чарли, запихивая добычу в карман.

Девушка еле удержалась от того, чтобы не подтолкнуть его в спину, но взяла себя в руки и проводила прилипчивого мальчишку благодарной улыбкой.

Вот наконец эта дверь, хранящая досадную тайну, которая, возможно, принесет немного денежных средств.

Хватит ли их на покупку нового пальто или наследство тетушки ограничится семейным альбомом миниатюр?

Дверь была заперта. На стук Бланш никакой реакции не последовало.

Бланш вернулась к Луизе, с досадой комкая записку в руке. Смотреть в глаза подруге было неловко и стыдно.

Но Луиза, как ни странно, и не подумала ее упрекать.

– А я уже поела. Догоняй скорее – и пойдем гулять по городу.

– Гулять? – удивилась Бланш. – Просто гулять?

– Да. Пока ты там ловила ртом воздух, я узнала о местных достопримечательностях. Нам обязательно надо посмотреть на замок, он такой интересный! И если хватит времени, то посетить Старый город, там чудный собор и дворец Святого Креста. И вообще в городе так много интересного, и как это я вчера хотела поскорее уехать…

– Хорошо, что у тебя так переменилось настроение, – улыбнулась Бланш.

– Не все же время сидеть и пугать себя выдуманными страшилками, – беспечно отмахнулась Луиза. – Пойдем, тебе необходимо развеяться.

Бланш, изумленная преображением Луизы и тем, что подруга так и не поинтересовалась содержимым записки, лишь согласно кивнула.

Под задорный щебет Луизы она и сама не заметила, как проглотила остывший завтрак, и поневоле заразилась искренним весельем подруги.

– Я что подумала: город, он город и есть. Пусть и на севере, пусть люди в нем незнакомые, пусть зима эта опостылевшая, ну и что? Разве это должно помешать нам радоваться жизни? Тем более город старинный, представляешь, сколько всего видели эти дома и мостовые! Выдался праздный денек, когда мы ничего и никому не должны, так давай погуляем? Как две беззаботные девочки, ускользнувшие от присмотра гувернанток!

Бланш снова кивнула. Сама она давно не видела в подобном занятии ничего неприличного, но откуда подобные бунтовские мысли пришли в золотистую головку спокойной домашней Луизы?

– Улыбнись же, Бланш! Все будет хорошо.

– Я не узнаю тебя, – ответила Бланш, исподтишка оглядывая подругу. – Длительные прогулки по промозглому зимнему городу?

– Можем заскочить в какой-нибудь магазинчик и прикупить местных булавок. Или шпилек. Мне всегда казалось, что откуда-то из Эдинбурга привозят эти изумительные маленькие витые шпильки, которые не выпадают из прически и не вредят волосам.

– Шпильки? Разве вы с мамой не заказываете их каждый год коробками, вместе с прочей галантереей?

– Сколько ни заказывай, а все равно растеряем. Вот и сейчас я понимаю, что еще пара дней – и моей прическе грозит катастрофа.

Бланш резко остановилась и не удержалась от восклицания:

– Луиза! Я могу одолжить тебе шпильки, у меня полно их с собой! Могу отдать и свои итальянские гребешки, они держат основу еще лучше.

– Нет-нет, я хочу именно эдинбургские маленькие шпильки, они совсем незаметные, и, когда видишь прическу вблизи, не создается впечатления, что виски усыпаны блохами.

Бланш вспомнила модные прически гостий в Грэммхерст-холле и невольно хихикнула. У некоторых дам, особенно у тех, кто, не имея густой шевелюры, увлекался стилизацией под античность, головы и в самом деле были утыканы шпильками, как сердитые ежики.

День прошел замечательно. Девушки обошли старинный замок до последней ступенечки и обобрали несколько галантерейных лавок, скупив там весь запас витых шпилек и шелковых лент в подарок леди Элен, миссис Вуд и маленькой Агате.

В гостиницу Бланш и Луиза вернулись в приподнятом настроении, но сразу же после ужина Бланш стало немного не по себе.

– Сегодня я снова переночую у тебя, можно? – попросила она.

– Ой, и мы опять проболтаем до самого утра? – скривилась Луиза. – Лучше бы разойтись по комнатам и выспаться как следует.

Бланш не поверила своим ушам:

– Ты не помнишь вчерашнюю ночь? То, что мы видели в моей комнате?

– А, это нам со страху почудилось, я при утреннем свете поняла уже. Привидения, череп, что там еще было? Я давно уже выкинула из головы.

Бланш протянула руку к одному из пакетов с покупками и смяла край упаковки. Шуршащая бумага как бы говорила ей: «Посмотри-ка на меня! Я такая красивая и нарядная, перевязана бантиком, неужели в мире, где есть подобная прелесть, могут существовать ходячие мертвецы?» Девушка прижала пакет к груди, словно обретя в нем защиту, и кивнула.

Как бы ни было ей страшно, но пугать Луизу и заражать ее своими переживаниями она больше не будет. Хорошо хоть у той прошла паника, что поразила их обеих еще в Лондоне. Пусть Луиза спокойно выспится, она заслужила отдых. Бедная Луиза, милая и верная, она вовсе не обязана разделять все мучения и страдания, выпадающие на долю Бланш.

Пожелав подруге приятных сновидений и захватив пакет с подарками, Бланш отправилась в свою комнату. Луиза беспечно помахала ей рукой и послала воздушный поцелуй. Бланш постаралась повторить жест, но, как только за Луизой захлопнулась дверь, силы понемногу начали покидать отважную девушку.

Ничто в чисто убранной комнате не напоминало о вчерашнем ночном кошмаре, но Бланш никак не могла отделаться от ощущения, что все происходило наяву.

Да, комната хорошо проветрена. Да, постель, немного смятая девушкой до того, как она покинула комнату, перестелена заново.

Новая вода, опорожненный таз, протертое зеркало. Переставленные в сторону дорожные ботинки…

– Интересно, горничная спокойно выкинула череп или сначала все-таки испугалась? – громко спросила Бланш сама себя.

Ерунда все их вчерашние страхи. Неужели прислуга гостиницы не обратила бы внимания на странные вещи, позабытые неизвестным некромантом, и жуткий запах?

В любом случае они должны были либо принести Бланш извинения за состояние номера, либо… Сделать ей замечание за устроенный беспорядок!

А раз ни того, ни другого не последовало, можно предположить, – да не то что предположить, а быть совершенно уверенной! – что ничего и не было.

Успокоенная этими мыслями, Бланш переоделась, легла в постель и постаралась заснуть.

«Завтра мы разберемся с наследством тетушки и покинем Эдинбург, – думала она, погружаясь в дремоту. – А Арнольд где-то совсем рядом, будто я стою у него под окном. Гуляя сегодня по городу, мы могли бы встретить его. Но, конечно же, чуда не произошло, и я снова уеду и буду далеко-далеко. Навсегда…»

Веки Бланш смыкались. Пару раз она смахнула с ресниц предательские слезинки, но здоровый молодой организм брал свое: утомление после длительной прогулки, перенесенные переживания, сытный ужин…

Еле различимый шорох послышался со стороны двери. Слабый ветерок легко коснулся тонкой кудряшки на лбу.

Бланш перевернулась на другой бок. Мыши, кошки, клопы – все они могут ходить вокруг стройными рядами и распевать похоронные песни, она больше не поддастся на иллюзии старого здания и будет спать всем назло.

– Посмотри на меня, негодная! – зашипели ей в самое ухо.

Бланш фыркнула сквозь сон и по-детски натянула одеяло на голову.

– Тебе не удастся так легко скрыться… Еще немного – и ты воссоединишься со своей семейкой… – продолжал шептать все тот же голос – настолько четко, что девушка различала слова, даже накрывшись поверх одеяла еще и подушкой. – Не спрячешься, не уйдешь, не получишь ничего… За злодеяния надо платить.

– Да какие злодеяния! – не выдержала Бланш, запуская подушкой в сторону, откуда раздавался голос. Девушка села на кровати и увидела, что на фоне темного проема двери стоит закутанная в белый саван фигура.

В комнате, как и вчера, стоял невыносимый запах склепа или свежеразрытой могилы. На столе светился и скалился зеленый череп.

Фигура размахивала неким свертком и продолжала завывать:

– Всех, всех твоих родственников настигла кара, скоро, скоро придет и твоя участь.

– Что с моим отцом? – Бланш соскочила с постели и пошла к фигуре, сердито сжав кулаки.

– А ты не знаешь? Ха-ха-ха! – издевательски захохотал призрак, и Бланш почувствовала, как от тревоги за отца сердце подпрыгнуло к самому горлу.

– Что тебе известно?

– Я знаю все-е-е, – просипело привидение, отступая в коридор.

Бланш, не раздумывая, последовала за ним.

– О чем ты? Кто ты такая? – то, что перед ней была женщина, сомнений у Бланш не вызывало.

Но кто она? Живое существо или нет? Кто-то затаивший на нее обиду или кто-то глубоко заблуждающийся на ее счет?

– Как будто ты сама не знаешь, кому причинила зло! – Ночная гостья двигалась задом наперед, медленно, но все время оставаясь на таком расстоянии, что Бланш никак не могла разглядеть лицо под капюшоном или хотя бы оценить рост или возраст женщины.

– Я никому не причиняла зла! – уверенно сказала Бланш, не замечая, что идет босиком по ледяному полу. – Единственный раз свадьба была расстроена из-за меня, но бывшая невеста не таит на меня никаких обид.

– Ха-ха-ха! – Призрак снова расхохотался. Именно эти скрипучие заунывные звуки больше всего действовали на нервы Бланш, убеждая ее, что она имеет дело либо с сумасшедшей, либо с чем-то необъяснимым.

Не может ни один нормальный человек издавать такие звуки и так сильно ненавидеть Бланш.

– Остановись же, скажи, чего ты от меня хочешь! – крикнула девушка в темноту лестницы.

– Ха-ха-ха! – донеслось с нижней ступеньки.

Бланш кинулась вниз. Гнев внезапно овладел ею – еще немного, и чудовище будет схвачено. А уж тогда она заставит его, то есть ее, объясниться по-настоящему.

– Да стой же!

Лестница, по которой почти слетела вниз Бланш, выводила на задворки гостиницы, к хозяйственным постройкам и большому пустырю.

Почти в полной темноте девушка гналась за едва различимым пятном савана, ведомая лишь этим слабым ориентиром и одиночными «ха-ха».

– Не знаю, кто ты, но, когда я тебя поймаю, тебе не поздоровится, – заверила она свою мучительницу.

В том, что «привидение» материально, она уже не сомневалась: время от времени оно что-нибудь задевало, и грохот консервных банок или кастрюль сводил на нет всю мистику. Кроме того, «привидение», похоже, очень плохо разбирало дорогу в темноте.

Холод уже начал настигать вошедшую в азарт погони Бланш, но она убеждала себя, что еще чуть-чуть – и все будет кончено.

Вдруг «привидение» резко остановилось и подняло над головой сверток:

– Иди же сюда, иди! Ты же знаешь, что это такое? Что у меня тут?

Бланш мысленно прикинула, что если сейчас она неожиданно бросится вперед и попытается схватить негодяйку за ноги, то погоня на этом может завершиться.

– Понятия не имею, – сердито сказала она и прыгнула.

Но мучительница предугадала ее намерения и отскочила в сторону.

Бланш уже не могла остановиться, хоть и понимала, что падает.

Глупо так растянуться на грязной земле, как же глупо!

Особенно если земли нет, а перед глазами лишь огромная черная яма…

Девушка зажмурилась, понимая, что летит в пустоту и удержаться никак не сможет. Она еще пыталась размахивать руками и балансировать, но ноги уже ни во что не упирались, поэтому оставалось одно: попытаться успеть мысленно попрощаться с отцом и друзьями.

Бланш успела вспомнить лишь о крепко спящей в своей постели Луизе, когда почувствовала, что ее крепко обхватили сильные руки и потащили обратно.

– Я до сих пор не могу понять, как ты мог рисковать ее жизнью!

– Но я же знал, что ты будешь сидеть в этом колодце наготове. Кроме того, мы так хорошо укрепили поверх колец широкие доски – никто не смог бы упасть глубже.

– А если бы она заманила Бланш в другое место?

– После того, как весь день околачивалась тут, высчитывая количество шагов? Ей тоже не хотелось затягивать, если уж решила сделать все сегодня, просто и надежно.

– Все равно, почему нельзя было прервать спектакль раньше?

– А доказательства? Где бы мы взяли их, мой друг?

– Думаю, мы можем продолжить разговор в более удобном месте! – Два очень хорошо знакомых голоса говорили тихо, но отчетливо. – Мы совсем заморозили Бланш!

Но Бланш совсем не чувствовала себя замерзшей. Напротив, надежно укрытая полами добротного мужского пальто, прижатая к крепкой, родной, любимой груди, убаюкиваемая ласковым поглаживанием по волосам, она чувствовала себя невероятно счастливой.

Такой счастливой, какой не была еще никогда в жизни. Или уже никогда не была?

Не вполне осознавая, на каком она свете и что произошло, Бланш отчетливо понимала лишь одно: сейчас ее обнимает Арнольд.

Обнимает, пытаясь согреть и защитить. Нежно дышит в затылок и успокаивает ее, как маленькую девочку.

Если это конец жизни – то самый приятный из всех возможных.

Если это сон – то лучше бы не просыпаться как можно дольше.

Если это наяву – то здесь, рядом с ней, находится Арнольд. Настоящий, из плоти и крови. И что бы ни двигало им, сейчас он тревожится за Бланш, не дает ей замерзнуть и строго отчитывает Джорджа Вуда за какой-то риск.

– Хотел бы я знать, чем она трясла, – сказал Джордж.

– Обычным ворохом тряпья. – К двум знакомым голосам присоединился третий, незнакомый. Сквозь полузакрытые веки Бланш разглядела, что он принадлежал человеку в форме констебля. – Уловка, которую Глэдис могла подцепить у цыган и уличных попрошаек. Чем можно так сильно испугать девушку? Напоминанием о брошенном младенце, или нерожденном младенце, или угрозой, что этот младенец будет, а это возможно, если девушка потеряла невинность.

– Что за глупость! – воскликнул Арнольд. – А если подобные мысли не могут даже в голову прийти?

– Если девушка не думает об этом, подумает о другом. О чем-то украденном, спрятанном, испорченном. Смысл трюка в том, что воображение само вспоминает самое страшное «злодеяние», а жертва пытается разглядеть доказательство и теряет бдительность. Видимо, мисс Вернелли не в чем каяться, но зато ее жажда справедливости сыграла на руку авантюристке.

Бланш боялась полностью открыть глаза и спугнуть счастье. Какая-то часть девушки понимала, что холод уже пронизывает ее снизу, что сильно болит и требует осмотра врачом ушибленный бок, что сама она находится в страшно неприличном положении… Но какое все это имеет значение, если можно хоть на минутку почувствовать, как она нужна и дорога Арнольду.

Бланш готова была умереть по-настоящему. От счастья, от безграничного счастья, лишь немного подтапливаемого жгучим стыдом, но звонкий голос Луизы выдернул ее из этого состояния:

– Сколько можно мучить бедную девушку? Полицейские давно увели преступницу, давайте же скорее проводим Бланш в дом, я принесла одежду.

Объятия Арнольда неохотно распахнулись, и Бланш почти выпала из них в руки Луизы.

Та ловко натянула на подругу пальто, укутала ее голову широким шарфом и поставила под ноги теплые ботинки:

– Запрыгивай скорее!

Бланш обулась, почти не осознавая, что делает.

– Отлично. Теперь к камину – и греться. И непременно горячего грогу!

– Я могу донести ее на руках! – воскликнул Арнольд, но Луиза решительно отстранила его:

– Еще чего! Подумайте о ее репутации! Мало вам того, что со своим экспериментом чуть ее не убили?

– И не думал, – опешил Арнольд.

– Если бы я знала, – бормотала Луиза, – если бы только знала, до чего собираются дойти эти легкомысленные мужчины, ни за что бы не согласилась помогать им.

– Так тебе все было известно? – еле выдавила из себя Бланш.

– Да. Еще утром. Мальчишка выманил тебя запиской, а в это время Джордж и Арнольд пересели ко мне из-за дальнего столика и сказали, что для разоблачения преступников их надо немного спровоцировать. И просили увести тебя, ничего не объясняя. А вечером убедить тебя остаться на ночь в своей комнате. Зато теперь все в порядке.

– Как это мило, – произнесла Бланш, вкладывая в три слова столь сложную смесь эмоций, что Луиза принялась озабоченно щупать ее разгоряченный лоб.